Текст книги "Толкование книг Нового Завета. Послание к галатам"

Павел не гордился и не хвалился, он просто говорил правду. Он знал, что все получил по Божьей благодати (Гал. 2:9). Он называл себя первым из грешников (1 Тим. 1:15) и «наименьшим из Апостолов, [который] недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию» (1 Кор. 15:9). Но по Божьей благодати он стал равным всем другим верующим, а по призванию – всем остальным апостолам. Во 2 Кор. 11:5 он заявил: «Но я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов».

Двенадцать не возложили на Павла ничего более и ничего не добавили к его знанию или пониманию Евангелия или к его полномочиям проповедовать его. В течение семнадцати лет он проповедовал Евангелие без какого бы то ни было их участия в этом деле. Когда он наконец пришел в Иерусалим засвидетельствовать о своей проповеди, он сделал это не для ее одобрения или исправления, а просто для признания, причем не ради себя, а ради тех, кто был обманут ложными обвинениями в его адрес, распространявшимися иудействующими.

Напротив того, увидевши, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, апостолы в Иерусалиме признали, что ему поручена проповедь истинного Евангелия. Тем самым измышления иудействующих, что Павел проповедует не то благовестие, были отвергнуты раз и навсегда. Как пишет Лука, Иерусалимский собор не только одобрил учение Павла о благодати, не зависящей от дел, но и возложил на него основную ответственность за донесение решения собора до церквей в Антиохии, Сирии и Киликии, где его работа подвергалась ожесточенной критике со стороны иудействующих (Деян. 15:22–24).

Поскольку в некоторых переводах, например в KJV, говорится о «благовестии необрезанных» и «обрезанных», многие либеральные толкователи (по этой и другим причинам) высказывают мысль, что Петр и Павел проповедовали разные Евангелия. Но такая трактовка опровергается текстом Гал. 1:6–9, решением Иерусалимского собора и греческой грамматикой. Греческий артикль (tēs) указывает здесь на объектный родительный падеж, выражающий не притяжательное определение, а направленность, как в данном и в большинстве современных переводов.

Ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных, продолжает Павел, содействовал и мне у язычников. Тот же Святой Дух (Содействовавший, от energeō – действовать, приносить результат) давал силу как Петру, так и Павлу, и у Духа только одно Евангелие. Когда Павел вернулся в Иерусалим несколько лет спустя, «братия радушно приняли [его и его спутников]», а когда он «рассказывал им подробно, что сотворил Бог служением его», Иаков и другие пресвитеры «прославили Бога» (Деян. 21:17–20). После Иерусалимского собора вопрос о благовествовании или апостольстве Павла больше не возникал. В своем втором послании Петр высоко отозвался о Павле как о мудром и возлюбленном брате и поставил послания Павла в один ряд с «прочими Писаниями» (2 Пет. 3:15–16).

Узнав о благодати, данной Павлу, апостолы и церковь в целом пришли к единственно возможному выводу, что этот человек получил поручение свыше и был благословенным инструментом Бога. Только Божьей благодатью – Его свободным, мощным и незаслуженным благословением – можно было объяснить необычайное распространение Евангелия и рост церкви, которые Господь совершал посредством этого смертного.

Поддержка Павла

Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным, только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнить в точности (Гал. 2:9б-10).

Павел в очередной раз ссылается на почетное положение Иакова и Кифы (Петра) и Иоанна, почитаемых столпами церкви (еврейский термин, использовавшийся в отношении великих учителей). Как уже отмечалось, в этой довольно саркастической характеристике насмешка была направлена не против них, а против иудействующих. Эти лжеучителя явно часто пользовались словом «столпы» (подчеркивая свою роль в становлении и укреплении церкви), и назвав столпами трех иерусалимских лидеров, Павел бросил этот эпитет прямо им в лицо. Он показал им и галатийским верующим, что они пытались обратить против него факт его пребывания в полнейшем вероучительном согласии с этими тремя столпами и со всеми остальными апостолами и пресвитерами в Иерусалиме.

Он находился с ними не только в вероучительном, но и личном согласии. Есть только одно Евангелие, и эти пятеро (написавшие 21 из 27 новозаветных книг) демонстрировали одну истину. Они подали мне и Варнаве руку общения, пишет затем Павел, опровергая измышления иудействующих. На Ближнем Востоке пожатием руки скреплялась торжественная клятва дружбы или общения. «Столпы» в Иерусалиме признали Павла не только истинным проповедником и учителем Евангелия, но и возлюбленным соработником в служении Христу. Поле деятельности их было различным: Павел и Варнава служили главным образом язычникам, а иерусалимские апостолы – обрезанным; но они возвещали одно Евангелие и служили одному Господу в силе Его Духа. Это подтверждение апостольского достоинства и благовествования Павла нанесло иудействующим сокрушительный удар. Апостольство Павла для язычников было признано равным апостольству Петра для евреев.

Единственное требование, предъявленное Павлу и Варнаве в Иерусалиме, состояло в том, чтобы они помнили нищих. Требование носило не вероучительный, а практический характер и служило напоминанием об особых нуждах верующих в Иудее, особенно в Иерусалиме. Еще до большого голода (см. Деян. 11:28), для облегчения которого был послан Павел с пособием, Иерусалимская церковь сталкивалась с серьезной проблемой, связанной с пропитанием ее членов и попечением о них. Ее ряды пополнялись сотнями, а то и тысячами верующих, обращавшихся при посещении города, а затем заявлявших о желании остаться там и не возвращаться домой. Денег у многих не было, и вскоре они понимали, что в положении христиан им будет трудно найти работу. На раннем этапе существования церкви те, у кого были деньги и другое имущество, щедро делились со всеми нуждающимися (Деян. 2:45). Но возможности быстро истощались по мере роста числа обращенных. Поэтому церковь в Иерусалиме оказалась в стесненном финансовом положении на многие годы.

Забота о нищих – не только практическая, но и духовная обязанность, ибо ее забвение равнозначно неповиновению Божьему Слову. «Но кто имеет достаток в мире, – писал Иоанн, – но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия?» (1 Ин. 3:17). Иаков считал недостойным верующим человека, который, видя, что «брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания… скажет им: “идите с миром, грейтесь и питайтесь”, но не даст им потребного для тела» (Иак. 2:15–16; ср. Исх. 23:10–11; 30:15; Лев. 19:10; Вт. 15:7-11; Иер. 22:16; Ам. 2:6–7; Лк. 6:36, 38; 2 Кор. 8–9).

Поэтому Павел старался исполнить требование Иакова, Петра и Иоанна, как о том свидетельствуют многочисленные и постоянные сборы пожертвований для нищих в Иудее. Его заповедь «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3:10) относится к лентяям, а не к беспомощным и нуждающимся. Он постоянно побуждал более зажиточных верующих оказывать финансовую помощь нуждающимся братьям и от всего сердца хвалил щедрых (Деян. 11:29–30; 24:17; Рим. 15:25–26; 1 Кор. 16:1–4; 2 Кор. 8:1–6; 9:1–5, 12). «Ибо, если язычники сделались участниками в их [иерусалимских святых] духовном, – писал Павел римлянам, – то должны и им послужить в телесном» (Рим. 15:27).

5
Оправдание только верой (Гал. 2:11–21)

Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-Иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски? Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники; однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть. Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, – то неужели Христос есть служитель греха? Никак! Ибо, если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу. И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня. Не отвергаю благодати Божией. А если законом оправдание, то Христос напрасно умер (Гал. 2:11–21)

Чувство вины – общая беда греховного человечества. Виновным чувствует себя каждый. Поэтому каждый стремится как-то смягчить свою вину. В первобытных племенах люди пытались снять с себя вину умиротворением воображаемых богов, которые, как считалось, гневались на них. Культурные образованные люди находят обходные пути в психоанализе или в каких-то других формах консультаций со специалистами. Одни пытаются успокоить совесть рациональным мышлением и самоуверенным образом жизни с потаканием своим желаниям. Другие находят выход в сексе, алкоголе или наркотиках.

За тысячелетия до пришествия и смерти за человеческие грехи Иисуса Христа Бог предвосхитил Его совершенную жертву приношением жертвенных животных. Он научил еще Адама приносить жертвы с кровью как символы истинного и плодоносного пролития крови Христа на кресте. Жертвоприношение овна, козла, агнца или другого животного не имело силы для прощения и очищения греха, да это и не имелось в виду. Такие жертвоприношения были лишь внешними символическими проявлениями послушания, и если они не сопровождались смирением и покаянием в сердце, угодить ими Богу было невозможно. Без благоговейной веры в Бога, Которому приносились жертвы, приносящий просто совершал бессмысленный ритуал.

Принеся Богу дар в виде плодов земли, Каин согрешил двояко – он сделал не то приношение и представил его в неподобающем духе. Вместо того, чтобы предложить Богу животное жертвоприношение, как Бог ясно заповедал, он принес плоды своих трудов, самонадеянно полагая, что это приношение в духе непослушания будет столь же угодным Богу, как и предписанное Им. Это была первая попытка добиться праведности делами – предвестник всех таких дел. С тех пор все дела или задуманные человеком религиозные предписания следовали в этом русле неверия и отвержения благодати, проложенном Каином. Отвергнув предписанное Богом животное жертвоприношение, Каин отверг Божье провидение заместительного спасения в Своем Сыне, на которое указывало приношение крови.

Авель же, послушно представивший с верой приношение крови, которого требовал Бог, прошел через века и достиг креста. Бог принял его жертву не потому, что в ней была какая-то духовная польза, а потому, что она была представлена с верой и послушанием.

С этого времени религиозная жизнь человека характеризуется двумя противоположными направлениями, которые олицетворяются Каином и Авелем. Тот, кто идет по пути человека, каким бы он ни был, следует обману сатаны и идет по пути Каина. Тот, кто идет по Божьему пути, идет по пути Авеля, по пути благодати и прощения.

Эти два подхода к Богу можно видеть на протяжении всего Ветхого Завета. Строители Вавилонской башни пошли по пути неверия и бунта Каина, а Ной и его семья – по пути веры и послушания Авеля. Подавляющее большинство в древнем мире шло по нечестивому пути Каина, но Авраам и его домашние избрали благочестивый путь Авеля. В народе Израиля тоже всегда проявлялись эти два направления – основывающиеся на человеческих достижениях или на совершенстве Бога, на вере в то, что человек может сделать для Бога, или на вере в то, что Бог делает для человека. Идущие по узкому пути веры всегда в меньшинстве, но для верного остатка Божьи благословения никогда не прекращаются и Его обетования никогда не теряют силы.

Ко времени рождения Иисуса в число верного остатка входили Мария, Иосиф, Елисавета, Захария, Анна, Симеон и многие другие, имена которых нам не известны. Свое спасение они вверяли Богу Израиля и считали Ветхий Завет раскрытым свыше Словом. Они верно и с готовностью сообразовывали свое поведение с предписанными Богом обрядами и нормами, демонстрируя в то же время, что они полагаются на Самого Господа, а не на соблюдение этих обрядов и норм, имевших по Ветхому Завету значение внешнего свидетельства послушания.

Но когда родился Иисус, подавляющее большинство израильтян, как в Палестине, так и в других частях Римской империи, продолжали извращать Ветхий Завет, добавлять к нему собственные откровения и полагаться на себя, стараясь своей благостью и своими делами завоевать благоволение Бога. Раввинские предания в значительной степени основывались на делах праведности, на представлении о необходимости заслужить награду пред Богом строгим соблюдением почти бесконечного списка придуманных человеком правил и обрядов. Большинство в иудейской верхушке, которую олицетворяли лицемерные книжники и фарисеи, самонадеянно верили, что своими религиозными делами они заслуживают особого благоволения Бога и получают прощение грехов.

Именно из этой большой группы иудейских легалистов вышли иудействующие, заявлявшие о своей вере в Христа, но проповедовавшие учение о том, что язычнику надо сначала обрезаться и соблюдать закон Моисея, прежде чем он сможет получить спасение, и что все верующие, будь то иудеи или язычники, должны продолжать следовать этому закону для поддержания общения с Богом. Их учение извращало не только Евангелие, но и содержание Ветхого Завета, в котором путь к спасению связывается всегда и исключительно с верой в Бога. Никогда в истории человек не спасался собственными заслугами. До и во время Моисеева завета люди спасались только верой. По вере спаслись Авель, Енох, Ной, Авраам, Сарра, Исаак, Иаков, Иосиф, Моисей, Раав, благочестивые судьи, цари, пророки и другие ветхозаветные святые. Все они, мужчины и женщины, иудеи и язычники, были «свидетельствованными в вере» (ср. Евр. 11:1-39).

Следовательно, иудействующие проповедовали не учение Ветхого Завета, а наиважнейшее учение сатаны о том, что человек своей благостью и делами может добиться благоволения у Бога. Вот почему Павел сравнивал иудействующих с «псами… злыми делателями… лжеобрезания» (Флп. 3:2). «Лжеобрезание» – перевод katatomē, слова, которое в Новом Завете употребляется только здесь и обозначает нанесение полового увечья, практиковавшегося язычниками. Павел хотел сказать, что для неверующего, какими бы ни были его иудейское происхождение и достижения, обрезание равнозначно языческому нанесению увечья. «Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве» (Рим. 2:28–29). После пришествия Христа «обрезание в сердце» только у христиан. «Обрезание – мы, – объяснял Павел филиппийским верующим, – служащие Богу духом, и хвалящиеся Христом Иисусом, и не на плоть надеющиеся» (Флп. 3:3).

В то время ни у кого не было больше оснований, чем у Павла, хвалиться своим иудейским наследием и достижениями в иудаизме. Он был «обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей… по правде законной – непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобресть Христа и найтись в Нем не со своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая чрез веру во Христа, с праведностью от Бога по вере (Флп. 3:5–9).

Иудействующие признавали Иисуса Мессией, но вследствие искаженного представления о Мессии, таким же у них было представление об Иисусе. Они видели в Мессии не Агнца Божьего, Который удалит их грехи, так как не считали, что их грехи требуют принесения такой жертвы для прощения. Будучи обрезанными, соблюдавшими обряды иудеями, они полагали, что уже пользуются полным благоволением Бога и в духовном и нравственном плане угодны Ему такими, как они есть. Эта распространенная иудейская точка зрения находит отражение в Послании к евреям, в котором автор прилагает большие усилия, чтобы убедить еврейских читателей, что Мессия (Христос) выше пророков, ангелов и даже Моисея (Евр. 1:1–3:6). Он был не просто еще одним великим еврейским вождем. Он был личностью совершенно иного порядка – Самим Сыном Божьим и Спасителем мира, искупительная жертва Которого была необходима всякому, чтобы стать благоугодным Богу.

В Гал. 2:11–21 действие перемещается из Иерусалима и прошедшего там собора в Сирийскую Антиохию, где образовалась первая в языческой области церковь и где пасторское служение проводили Павел и Варнава с помощью еще троих людей (см. Деян. 13:1). Павел продолжает отстаивать свои апостольские полномочия, ссылаясь на случай, когда он воспользовался своей властью в отношении Петра, которого большинство верующих в ранней церкви считали первым среди апостолов. Павел без колебаний поправил его, когда он отошел от истины. Сначала он кратко излагает суть уклонения Петра от Евангелия, а затем с этих позиций показывает, какое оно есть на самом деле.

Уклонение Петра

Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием (Гал. 2:11–13)

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию (Гал. 2:11)

Инцидент, упомянутый в этом стихе, особенно показателен в свете заявлений иудействующих галатийским верующим, что Павел не был истинным апостолом. Павел не только был равным другим апостолам, но в данной ситуации даже сделал замечание Петру, считавшемуся ведущим апостолом среди Двенадцати. Петр и Павел оба познали на себе спасение благодатью чрез веру, оба были избраны апостолами непосредственно воскресшим Иисусом Христом и оба мощно использовались Святым Духом в деле становления и назидания церкви. Книгу Деяний можно разделить на две части с рассказом о периоде истории ранней церкви, в центре которого стоял Петр (Деян. 1 – 12), и периоде, в центре которого стоял Павел (Деян. 13–28). Но в Антиохии эти два Божьих человека вошли в прямое столкновение.

Противостал – перевод anistēmi, слова, означающего «воспрепятствовать» или «не позволить» и обычно связывавшегося с оборонительными мерами. Своим отходом от язычников Петр, по сути, примкнул к иудействующим, пытавшимся принизить вдохновенное учение Павла, в частности учение о спасении Божьей благодатью только чрез веру. Петр хорошо это знал, и Павел лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.

Петр подвергался нареканию не в смысле потери спасения, а в смысле виновности в грехе поддержки позиции, которая, как он знал, была неверной. Он также, несомненно, подвергался нареканию как грешник в глазах языческих верующих в Антиохии, которые, приняв основы Евангелия благодати, недоумевали и чувствовали себя глубоко уязвленными его остракизмом по отношению к ним.

Компромисс Петра с иудействующими мог нанести серьезный ущерб Антиохийской церкви, поэтому Бог использовал Павла для пресечения этого греха в корне. Тем самым Он также предоставил Павлу возможность продемонстрировать самое, пожалуй, убедительное доказательство своего апостольского авторитета. Бог добивается цели даже в самых неблагоприятных обстоятельствах, и то, что могло обернуться трагедией, Он использовал во славу Свою и для укрепления Своей церкви.

ПРИЧИНА

Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных (Гал. 2:12)

Петр какое-то время находился в Антиохии до прибытия некоторых от Иакова и ел вместе с язычниками. Некоторые были иудействующими, утверждавшими, что они пришли в Антиохию от Иакова, но на самом деле это было не так. Иаков (двоюродный брат Господа) кратко резюмировал суть решения собора в отношении иудействующих, сказав: «Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников» (Деян. 15:19). Пришедшие были сторонниками обрезания и не только проповедовали ложное Евангелие, но и выступали с лживыми заявлениями, что их поддерживают иерусалимские апостолы и пресвитеры. Как и Петру, Иакову было трудно отказаться от соблюдения Моисеевых обрядов и предписаний, которым он следовал всю жизнь (см. Деян. 21:18–26), и у него, возможно, оставалось еще какое-то предубеждение против язычников. Но он вряд ли послал бы делегацию еретиков в Антиохию, чтобы подорвать истинное благовествование и вызвать в церкви неурядицы. Он никогда не позволил бы себе стать причиной разногласий и хаоса, если была возможность прийти к согласию и единству под водительством Духа.

Несовершенное время греческого глагола указывает, что Петр ел вместе с язычниками постоянно, то есть это было привычным и регулярным занятием в течение какого-то периода времени. Он ел все, что поставят перед ним, и со всеми, кто сидят рядом с ним. Он, несомненно, участвовал в многочисленных вечерях любви с языческими верующими и разделял с ними вечерю Господню. До прибытия некоторых от Иакова в Антиохию он участвовал в образцовом общении еврейских и языческих верующих, свободно выражавших и глубоко ценивших любовь и свободу во Христе.

Не будет большим отступлением от нашей широкой темы сказать, что христианская церковь не может быть тем, чем она призвана быть, если ее члены разделяются по обрядовым, расовым, классовым и другим признакам. Ярлыки, которые люди вешают друг на друга, не имеют значения для Бога и не должны иметь значения для Его народа. До спасения все люди в равной степени отделены от Бога, а после спасения все они в равной степени примиряются с Богом. Все верующие – «сыны Божии по вере во Христа Иисуса… Нет уже ни Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все [они] одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:26, 28). Будучи чадами Божьими, они – братья и сестры без каких-либо исключений и разделений.

Заявления некоторых христианских групп, что Библия не допускает расового смешения, лишены всякого основания и наносят вред церкви. Это грех пред Богом и позор пред миром. Это антитезис новозаветного учения. Будь Павел жив сегодня, он бы выступил против этой вредной небиблейской теории с такой же силой, с какой он противостал Петру и другим в Антиохии, позволившим своими предубеждениями и страхами скомпрометировать Божью истину.

Петр лучше любого другого апостола должен был знать, что во Христе любая пища чистая и все верующие равны. Он слышал от Иисуса, что «ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его. Потому что не в сердце его входит» (Мк. 7:18–19). Он пережил уникальное и яркое видение нечистых животных и связанную с ним встречу с язычником Корнилием, после которой заявил: «Истинно познаю, что Бог нелицеприятен» (Деян. 10:34). На Иерусалимском соборе Петр решительно противостал иудействующим, сказав: «И Сердцеведец Бог дал им [язычникам] свидетельство, даровав им Духа Святого, как и нам, и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их. Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы? Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они» (Деян. 15:8-11).

Тем не менее, когда в Антиохию пришли иудействующие, Петр стал таиться и устраняться от язычников, опасаясь обрезанных. Таиться – перевод hupostellō, термина, использовавшегося применительно к выходу из боя как тактическому маневру. Полибий употреблял его при описании отхода войск от противника в укрытие и безопасное место. Несовершенное время, возможно, указывает, что Петр устранялся постепенно, и если это так, здесь подразумевается трусливое отступление. Заняв соглашательскую позицию и пойдя на уступки обрядовым и расистским требованиям иудеев, он начал отдаляться от языческих братьев и перестал принимать приглашения на трапезы. Он находил предлоги, чтобы не участвовать с ними и в других делах, и в конце концов устранился от них полностью.

На первый план снова вышел прежний Петр – слабый, боязливый и нерешительный. Это тот самый Петр, который по Божьему вдохновению заявил, что Иисус есть «Христос, Сын Бога Живого», а вскоре после этого стал попрекать Господа за слова, что Ему надлежит пострадать и умереть (Мф. 16:16, 22). Это тот самый Петр, который смело заявил, что он лучше умрет, чем отречется от Господа, но еще до исхода ночи трижды отрекся от Него (Мк. 14:29–31, 66–72). Это тот самый Петр, который был призван проповедовать, но вместо этого пошел ловить рыбу даже после встречи с воскресшим Христом (Ин. 21:3).

Петр опасался обрезанных не потому, что они могли представлять угрозу для его жизни или свободы. Иудействующие называли себя христианами и потому явно не располагали полномочиями от синедриона арестовывать, заключать в темницу или предавать смерти, как люди, побившие камнями Стефана, и как это когда-то делал сам Павел. Самое большее, что иудействующие могли сделать Петру, так это оклеветать его в Иерусалиме, как другие иудействующие позднее клеветали на Павла в Галатии. Петр боялся именно этого – утраты популярности и престижа из-за группы самодовольных лицемеров, проповедовавших еретическое учение и прибегавших к тактике лжи.

Петр не отличался от большинства христиан, и ему было трудно проявлять последовательность в духовных вопросах. Он мог демонстрировать необычайное мужество и убежденность, а затем оступаться. Он мог стойко защищать веру, а затем пойти на компромисс. В Антиохии он стал игрушкой в руках иудействующих, которые, должно быть, ликовали, что привлекли в свой лагерь великого апостола, если не по убеждениям, то во всяком случае практически.

Христиане, отказывающиеся разделять трапезу Господню с другими верующими из страха или предубеждения, совершают такую же духовную ошибку, как Петр в Антиохии. И тем самым они нарушают Божественное единство Тела Христова – церкви.

СЛЕДСТВИЕ

Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием (Гал. 2:13)

Петр не только устранился от языческих верующих сам, но и своим примером увлек прочих Иудеев, которые начали лицемерить. Разделение стало настолько широким и всеохватывающим, что даже благочестивый Варнава, в то время один из пастырей в Антиохии, был увлечен их лицемерием. Павел и Варнава недавно вместе совершили плодотворное миссионерское путешествие, вместе были на Иерусалимском соборе (см. предыдущую главу) и проводили теперь совместное пасторское служение в Антиохии. Они учили вместе, молились вместе, служили вместе и страдали вместе. Они были близкими друзьями и глубоко любили друг друга. Именно Варнава первым помог Павлу и вступился за него, когда он пришел в Иерусалим вскоре после обращения (Деян. 9:27). Варнава много раз слышал, как Павел проповедует Евангелие спасения только верой, и много раз сам проповедовал его. Но даже он был увлечен легалистским лицемерием Петра и других. Вполне возможно, что именно с лицемерия Варнавы в этой ситуации началась его размолвка с Павлом, приведшая позднее к их разобщению, когда Варнава отправился в следующее путешествие с Иоанном Марком (Деян. 15:37–40).

Петр был по природе лидером и всегда увлекал за собой других. Когда он действовал по своему разумению, результат оказывался трагическим, а когда на него как на человека полагались другие верующие, трагедия принимала более широкие масштабы. Последствия в Антиохийской церкви были плачевными.

Греческое слово, означающее лицемерие, первоначально связывалось с игрой актера в маске, символизирующей определенное настроение или определенный склад характера. Лицемер – это человек, который, подобно греческому актеру, скрывает свою истинную сущность.

Петр и другие отошедшие с ним еврейские верующие знали, что поступают неправильно, но, опасаясь иудействующих, пошли против своих убеждений и своей совести. Стремясь угодить лицемерам, они сами стали лицемерами и причинили тем самым душевную боль своим языческим братьям и Господу.

Из провала Петра в Антиохии можно извлечь несколько важных уроков. Во-первых, даже чрезвычайно одаренные служители Евангелия могут совершать серьезные прегрешения и даже становиться виновными в тех самых ошибках и грехах, которые они сами решительно порицали.

Для подтверждения догмата непогрешимости папы, которого в римской системе представляют преемником Петра, некоторые католические богословы утверждают, что в Антиохии был не апостол Петр. Но это был тот же самый Петр, который в силе Святого Духа произнес проповедь на Пятидесятницу и исцелил хромого у входа в храм. Несмотря на Божественное призвание и одаренность, он стоял на глиняных ногах.

Во-вторых, верность требует не только веры в истинное учение. Следование истинному учению без праведного поведения всегда ведет к лицемерию.

В-третьих, истина важнее внешнего согласия и мира. Христианское братство и единство строятся на истине и никогда не могут основываться на лжи. Какими бы заманчивыми с человеческой точки зрения ни казались его перспективы, компромисс не может привести ни к чему, кроме ослабления церкви. Мир, достигнутый в результате отхода от Божьей истины, выливается в мирской псевдомир и не имеет ничего общего с Божьим миром. «Союз мира» (Еф. 4:3) – это не мир любой ценой, но мир, основанный на Божьем Слове и сохраняющийся в Его Духе.

В-четвертых, ситуационную этику ни в коем случае нельзя считать праведной. Различие между правдой и неправдой определяется Божьим Словом, а не конкретной ситуацией. Истину устанавливают не христиане, и вред наносит любая группа верующих, какой бы большой и влиятельной она ни была, – даже если в нее входят апостолы, – если она занимает неправильную позицию или совершает дурные дела. Истина и праведность никак не зависят от соображений целесообразности, ложно понимаемой любви или голосования большинства.