Текст книги "Смертельный блеск золота"

Револьвер лежал на дне сливного бачка в ванной, в пластмассовой коробке из-под обуви, кошка была зарыта в мягкой земле под кустами. Я смыл пятна крови с нейлонового шнура, свернул его и спрятал в ящик комода. Избавиться от порванных штанов не представляло труда. Нора туго скрутила их и засунула в пляжную сумку. Мы решили зарыть их на пляже.

Она вышла из бассейна и подошла к столику. Вытерла полотенцем лицо и руки, взлохматила черные волосы, выдвинула стул на солнце и нахмурилась.

– В чем дело? – спросил я.

– Между Сэмом и блондинкой что-то было.

– Если фамилия Альмы – Хитчинс и если Фелиция права, то да.

– Значит, она живет там давно.

– Возможно. Но по-моему, приезжает погостить и возвращается в Штаты. Так сказать «регулярный» гость... Гостит подолгу.

– Кто такой Гейб?

– А Бог его знает. Отношения у них, кажется, близкие, но командует, по-моему. Альма.

– Думаешь, она хочет забрать деньги и скрыться? – поинтересовалась Нора.

– А что же еще? Что ей здесь делать? Знаешь, она все неплохо организовала. Если появится кто-то, кто на самом деле захочет ухаживать на Ментересом, она сделает так, что его не пустят даже во двор. Ментерес не может ни с кем общаться. У него отнялся язык, хотя он все понимает и может писать. Не думаю, что толстая сиделка понимает по-английски. У меня такое ощущение, что за исключением Альмы и сиделки, в той комнате никто не бывает. По-моему, туда никто не сможет попасть до тех пор, пока Ментерес не подпишет доверенность. Готов держать пари, что большая часть его денег где-нибудь в Швейцарии, но у него, наверняка, немалая сумма и в Мехико. Не думаю, чтобы она лежала на депозите. Скорее всего, это доллары и фунты. И он чертовски хорошо знает, что девчонка хочет его обчистить. Если ей это удастся, Ментерес не сумеет ей ничего сделать. Разве он сможет пожаловаться мексиканским властям? Кажется, я знаю, что не дает ей покоя – Альма боится, что он найдет себе другую женщину, до того, как она его обчистит. Похоже, у него трудная смерть, как и у всех хищников. Когда хищники заболевают, другие набрасываются на них, чтоб растерзать живьем.

– Не говори так поэтично, Трев.

– Мне очень хочется прояснить ее слова о каких-то людях, которые рассказали еще кому-то, где он прячется. Они попытались свести с ним счеты, но у них ничего не получилось, и, очевидно, они погибли. Но если бы там произошла крупная драка, Фелиция, думаю, знала бы о ней и рассказала мне. Как Сэм достал золотые фигурки? Кто отнял их у него, кроме одной? Милая, видишь, мы по уши увязли в вопросах.

– И что собираешься делать? – спросила Нора.

– Постараюсь расколоть Альму.

– Тебе нельзя возвращаться туда.

– Нора, дорогая, я не стану перелезать через ту стену еще раз, даже за тридцать долларов. Поэтому придется как-то выманить эту красавицу из дома.

– Она одна из тех, как ты их называешь? Кошечек?

– Эта нет. – Я покачал головой. – Альма умная, холодная, жестокая и красивая.

– Да, у Сэма тут не было времени скучать, – безжалостно рассмеялась Нора.

– По-моему, Альма не оставила бы Сэма в покое, если бы знала, что он может быть чем-то ей полезен. И еще я думаю, что у Сэма не было ни единого шанса одолеть ее. Мне кажется, у нее хватило бы наглости затеять еще одну интрижку в доме Ментереса. У Альмы вполне подходящая для этого внешность – холодная, расчетливая сексуальность.

– Они с Гейбом работают в паре?

– Не знаю. Парень слишком красив. Она и его обведет вокруг пальца, когда наступит его черед. Думаю, Гейб – обыкновенный жеребец, с помощью которого она разгоняет скуку. Но у меня сложилось впечатление, будто он не знает о ее планах.

– Я все думаю о той черной собаке.

– А я о ней совсем не думаю. Как бы нам выманить оттуда эту девицу?

– Дорогой, почту привозят автобусом в отель и отсюда разносят по домам. Я... я бы могла вложить для нее небольшую записку. Почерк у меня женский. И я напишу на своей бумаге.

– Нора, ты умная девочка! – похвалил я.

– Правда, не знаю, что написать. Но это должно быть что-то такое, чтобы она загорелась желанием выяснить. Может, мне позвонить ей?

– Во всем отеле один телефон, да и тот в кабинете Аристы. В деревне, кажется, целых два, но на холме телефонов нет.

– О...

– Но идея отличная. Давай ее обдумаем.

– Сначала необходимо точно установить ее фамилию. Это ведь поможет?

– Еще как поможет! – согласился я.

Глава 13

Замысел казался безупречным, но, как это часто случается, все оказалось значительно проще. За маленьким столом в холле один из гостиничных носильщиков сортировал почту. Он проверял адреса по измятому и затертому списку. Имена владельцев были напечатаны на машинке, а под ними карандашом были написаны имена прислуги. Под фамилией Гарсия находился длинный список из десяти имен или даже больше. Среди них я без труда нашел имя девчонки. Мисс Альма Хичин. Носильщик попытался объяснить, что среди этих писем нет моих, но я его, разумеется, не понимал. К тому времени, когда к нам подошел Ариста, я выяснил все, что мне было нужно.

Потом мы с Норой долго просидели над запиской. «Дорогая мисс Хичин. Я так много слышала о вас от Сэма Таггарта, что мне кажется, будто мы с вами знакомы. Сэм просил кое-что передать вам лично. Он объяснил, что это имеет для вас очень большое значение и может изменить ваши дальнейшие планы. Мне это ни о чем не говорит, но из его слов я поняла, что это может оказаться важным для вас. Я остановилась в „Каса Энкантадо“, но по очевидным причинам это не очень подходящее место для встречи».

– Какие еще очевидные причины? – нахмурилась Нора.

– Если у тебя их нет, то у нее, наверняка, есть. Или она сама захочет узнать, о каких причинах ты говоришь.

– Где мы встретимся?

– Я там заметил три машины. Одна – темно-красная «гиа» с поднимающимся верхом. Напишем так: «Приезжайте на маленькой красной машине завтра в деревню в час дня. Остановитесь перед церковью. Только, пожалуйста, приезжайте одна. Я тоже буду одна».

Инициалы Норы были выдавлены в верхнем углу на гербовой бумаге: НДГ. Адреса не было. Я заставил ее подписаться одной буквой "Н".

– А если она знает, что Сэм... мертв?

– Она захочет узнать, что он сказал перед смертью, – ответил я.

– Думаешь, она приедет?

– Должна приехать.

– «Завтра» означает послезавтра. Мы сумеем доставить его только...

– Знаю, – прервал ее я. – Отдашь ее тому старому носильщику. Только не забудь очаровательно улыбнуться и дать пять песо.

– А как мы будем вести себя с ней, если она приедет?

– Я отправлюсь в долгую прогулку на разведку, дорогая.

– А меня возьмешь?

Я проделал простейшие вычисления в уме. Километр – шесть десятых мили.

– Сумеешь пройти десять миль по жаре?

Нора доказала, что способна на большее. Она с таинственным видом попросила меня подождать и вернулась, едва сдерживая веселье. Провела в заднюю часть отеля и вывела к хозяйственным постройкам – сараям, зданию с генератором и помещениям для прислуги. Около некоего фантастического транспортного средства – итальянского мотороллера ярко-кораллового цвета, украшенного желто-зеленым сверкающим хромом стоял Хосе. Он не соглашался одолжить мне мотороллер до тех пор, пока я не доказал, что могу на нем ездить.

После заключения сделки Нора, повязав шарфом волосы, села на заднее сиденье, и мы поехали в деревню. Сделали три круга по площади, нарушая покой сиесты.

Когда я остановился, Нора с негодованием воскликнула:

– Господи, что ты хотел доказать, Трев?

– Что мы безобидные идиоты-американцы. Дымовая завеса, милая. Человек, который лазал ночью по стенам, не сможет на следующий день кривляться на этом монстре. А я думаю, что в деревне чертовски хорошо осведомлены, что вчера ночью в доме Гарсия был переполох. К тому же им ни к чему знать, что мы едем по делу. На обратном пути мы вновь разбомбим их.

Мы сели на мотороллер и поехали дальше. Около деревни встретили автобус. Через некоторое время я нашел место, о котором, как мне кажется, говорила Фелиция Наварро. Налево сворачивала едва заметная дорога, которая через сто футов заканчивалась маленькой поляной, ненадолго отвоеванной у джунглей. Я заглушил мотор, и мы слезли с мотороллера. Вокруг царила полная тишина, и мы непроизвольно перешли на шепот.

– Они сюда привезли ту девушку?

– Да. Через три дня после отъезда Сэма.

– Кто это был?

– Не знаю, только не из дома Гарсии. За три дня сюда можно приехать откуда угодно.

– И ты хочешь, чтобы я привезла ее сюда?

– Да.

– Что ты намерен делать? – спросила Нора.

– Я буду вас здесь ждать. Мне придется прийти сюда пешком. Думаю, у нее крепкие нервы. Естественно, Альма Хичин очень хитрая, поэтому нам необходимо все тщательно продумать. Очень важно, чтобы она ничего не заподозрила. Я тебя научу, что ей говорить. Привезешь ее сюда, а сама уедешь. Иначе она сможет прочитать кое-что на твоем лице.

– А на твоем, дорогой?

– Трудно сказать. По крайней мере, я знаю достаточно, чтобы не переиграть.

– Что ты хочешь этим сказать? – не поняла Нора.

– Сострадание и неохота намного убедительнее, чем показное злодейство. Нора.

* * *

Обойдя деревню, я около часа прибыл на поляну. По пути мне пришлось лишь однажды спрятаться от сильно нагруженного грузовика с рыбой, направляющегося на рынок. Я выдавил на ладонь немного средства от москитов и втер в кожу. Потом принялся мерить шагами поляну, думая о Hope. Если Альма Хичин приедет, если Нора сделает, как я просил, если не станет импровизировать и будет держать рот на замке, может, все получится как надо.

Я ходил по поляне. Вырезал веточку, попытался сделать из нее свисток, но кора не снималась. Я остановился и, наклонив голову, прислушался. Сначала показалось, что жужжит москит. Потом звук исчез, но скоро появился вновь, став более громким. Лишь тогда я определил, что это мотор «фольксвагена». Чуть позже я увидел сквозь листву темно-красную машину. Она выехала на поляну и остановилась футах в десяти от меня. За рулем сидела Альма Хичин. Слегка нахмурившись, она наблюдала, как я приближаюсь к машине. Верх был опущен. Я нагнулся и повернул ключ зажигания, выключив мотор. На Альме был темно-синий платок, светло-голубая шелковая блуза без рукавов, белая юбка и белые сандалии. Она посмотрела на меня довольно спокойно и спросила без тени страха:

– Могу я узнать, кто вы такой и в чем дело?

– Все в порядке? – спросил я у Норы.

– Да.

Она сидела вполоборота к блондинке и держала дюймах в шести от талии Альмы Хичин пистолетик. Я взял сумочку Альмы, вытащил из нее деньги и положил их на колени Hope, а сумочку забросил далеко в кусты. Потом посмотрел на девчонку. Ее глаза на долю секунды расширились. Они у Альмы Хичин были необычайно красивого цвета – цвета лаванды, а небольшая раскосость придавала им шарм.

– Думаешь, ее никто не найдет? – спросила Нора, действуя согласно нашему сценарию.

– Надеюсь.

Я знал, о чем думает Альма Хичин. Вряд ли ей удастся когда-нибудь вернуться сюда и найти свою сумочку. Уголок рта блондинки быстро дернулся.

Я снял с плеча бухту нейлонового шнура, нашел конец и бросил остальное на землю.

– Соедините руки и протяните вперед! – скомандовал я.

– Не буду!

– Мисс Хичин, вы не сможете ничего изменить, а только доставите нам лишние хлопоты. Протяните руки.

Альма заколебалась и протянула руки. Кисти были хрупкими, а сами руки – по-детски тонкими. Я быстро и ловко связал их. Потом открыл дверцу и многозначительно потянул за конец шнура. Альма вылезла из машины, бросив:

– Это смешно, вы же сами понимаете.

Нора скользнула за руль и захлопнула дверцу.

– Бензина хватит, чтобы добраться до Кульякана? – спросил я у Норы.

– Более чем достаточно, – ответила она, взглянув на датчик.

Я сдернул с белокурой головы Альмы темно-синий платок и протянул Hope.

– Это может все немного запутать.

Она кивнула и посмотрела на Альму Хичин.

– Может, надеть ее блузу?

– Я прихвачу ее с собой. Ты не хочешь принимать в этом участие?

– Нет, дорогой, – Нора очень убедительно задрожала.

– Я тоже не хотел бы. Поставь машину в тени, перед последним поворотом. О'кей?

– Да, дорогой. Мисс Хичин, пожалуйста, не совершайте глупых поступков. У нас уйма времени. Самолет за нами прилетит только в восемь. Вы такая красавица. Ему будет очень трудно, если вы... пойдете по неправильному пути.

– Вы что, с ума посходили? – возмутилась Альма.

– Я все сделаю. Поезжай, – сказал я Hope. Она ловко развернулась и выехала с поляны. Скоро звук мотора стих.

Я подвел девчонку к выбранному месту около развалившегося сарая. Перекинув конец шнура через низкую ветку, обмотал его вокруг соседнего дерева и натянул так, что ее руки поднялись высоко над головой, но обе ноги твердо стояли на земле. Проделал я все это быстро. Потом подошел к Альме и проверил, как натянута веревка. После этого отошел, отвернулся и, закурив, уставился в кусты.

– Вы совершаете какую-то дичайшую ошибку, – сказала девушка.

– Конечно, – ответил я и вернулся к ней.

На ее лице блестели капли пота, но она хорошо собой владела. Вокруг лица, рук и ног начали собираться насекомые.

– Не будет никакой пользы, если они съедят вас заживо, – заметил я, достал средство от москитов и выдавил немного на ладонь.

– Закройте глаза. – Альма повиновалась. Я намазал ее лицо, горло, руки и ноги. Причем придал всему этому сугубо деловой характер, полностью исключив даже намек на ласку. Альма посмотрела на меня и облизнула губы. Я знал, что эта маленькая учтивость потрясла ее сильнее, чем все то, что произошло раньше.

Я опять отошел от Альмы Хичин. Мне хотелось прислониться к дереву и расхохотаться. Я ожидал примерно этого, но не мог даже представить, что все окажется такой комедией. Самая несчастная мелодрама может превратиться в высокую комедию. Передо мной стояла маленькая красавица-блондинка с лавандовыми глазами, связанная, как в дешевом комиксе, и я не мог дотронуться даже до волоска на ее очаровательной головке.

Она, конечно, была не в состоянии в это поверить. Никто не сумеет обидеть красоту. Девчонка оказалась права. Произошла какая-то дичайшая ошибка. Нора купилась на это с большей готовностью, чем мы с Альмой. Возможно, насилие она воспринимала весьма абстрактно.

Я повернулся и взглянул на Альму Хичин. Она стояла передо мной потная и негодующая, с высоко поднятыми руками. Девчонка сейчас оценивает меня со всех сторон, взвешивает, способен ли я к насилию, хотя и не может поверить в реальность происходящего. Все выглядело не очень удачной шуткой. Альма Хичин была рассержена и настороже. Я увидел себя ее глазами: высокий смуглый мужик с жесткими волосами, светло-серыми глазами и крупными чертами лица, навсегда обезображенными прежней жизнью, в которой было много насилия. Я подошел к ней вплотную. Мой взгляд преодолел завораживающую ауру красоты, и я внимательно ее разглядел. Засохшая от жары губная помада почти вся съедена, изогнутые и вовсе не красивые узкие пальцы, обгрызенные ногти на больших пальцах с остатками лака, медного цвета волосы подмышками, маленькие чешуйки перхоти в корнях белокурых волос на лбу, стройные, но грязные лодыжки, большие поры на щеках и угорь у основания тонкого носа, крошечная дырочка в блузе на груди, пятно на бедре. Да, Альма Хичин была красива, но ей не хватало утонченности и изящества. Это отсутствие утонченности и придавало девчонке сексуальный вид, хотя меня всегда повергают в грусть следы порока.

– У вас и вашей подружки будут большие неприятности, – пригрозила Альма. – Я – актриса. Меня знает множество людей. Очевидно, вам не известно, кто я.

– По-моему, вы Альма, замешаны во множестве грязных дел, даже не догадываясь, насколько они серьезны. Но это вас не оправдывает. Незнание закона не освобождает от его исполнения.

– г Вы несете какую-то чушь. Я гощу в большом доме на холме.

– Значит, Карлос Ментерес Крусада называет своих шлюх гостьями. Мне кажется, вы слишком молоды для гаванской сцены. Хотя вы мало чем от них отличаетесь. Вы у него были последней. И когда вы надоедите ему, вам придется вернуться туда, откуда вы пришли. Ваше появление здесь – большая глупость.

Она смотрела на меня, как бы пытаясь меня узнать, что-то обо мне вспомнить. Хотела было что-то сказать, но промолчала и лишь облизнула губы.

– Кто вы? – наконец спросила она.

– Я – человек, которому поручили кое-что выяснить.

Так сказать, двойная проверка. Если вы не вернетесь, все подумают, что вы уехали. Вчера ночью мы послали несколько человек на разведку. Сейчас там все развалится. Ему конец, Альма. И для вас все тоже кончено.

– Но все вовсе не так, как вы думаете!

– Откуда вы знаете, что мы думаем?

– Вы говорите... из ваших слов можно понять, что я нахожусь здесь, с Карлосом Ментересом, из какого-то чувства преданности или чего-то в этом роде. Господи, но это же не так! Честное слово, я ничего не знаю о политической стороне. Послушайте, я много раз приезжала сюда на вечеринки... повеселиться. Пару раз приплывала на яхте, но обычно прилетала на частном самолете. Все началось больше двух лет назад. Гостила я здесь от двух недель до двух месяцев. О'кей, я принадлежала Карлосу, когда гостила у него. Это все само собой разумеется. Что, это преступление, если женщина принадлежит мужчине? Его жена сумасшедшая. Она сошла с ума, когда он построил этот дом. Я нравлюсь Карлосу. Он хотел, чтобы я осталась с ним навсегда, но я решила, что будет лучше приезжать и уезжать. Я хочу сказать, у меня своя жизнь!..

– Вы должны были уехать навсегда, когда была возможность, Альма.

– Но вы должны кое-что понять. Из-за него я потеряла несколько ролей, в которых могла бы сыграть, если бы находилась в Голливуде. Но я была за несколько тысяч километров, и мои роли отдавали другим. Поэтому он передо мной в долгу. Понимаете?

– К чему вы клоните?

– Смотрите. Там, в доме, со мной гостит один парень – Гейб, Гэбриель Дей. Можете проверить. Он адвокат. Он не имеет права вести дела в Мексике, но он знает все формальности и тонкости. Он здесь три недели – это я его вызвала. Карлос обязан кое-что подписать в присутствии свидетелей, и потом мы с Гейбом получим в Мехико деньги. У Ментереса там больше шестисот тысяч долларов. Из-за них я здесь и торчу! Никакой политики, только деньги! Произошла какая-то ошибка.

– Дорогуша, все говорят, что произошла ошибка: раньше в тюрьмах Батисты, сейчас в тюрьмах Фиделя.

– Я не имею ничего общего с политикой!

– Не больше, чем Сэм Таггарт?

– Он занимался политикой совсем чуть-чуть. Но этого оказалось достаточно, чтобы его убили.

– Сэм мертв? – изумилась Альма.

– На все сто процентов.

– Черт! В это трудно поверить. Он... он говорил мне, что пора уносить ноги, когда с Карлосом случился удар и Сэм не получил деньги, которые Карлос ему обещал. Наверное, они поняли, что это Сэм... избавился от тех людей.

Я прислонился к дереву и сказал:

– Не хочу играть с вами в прятки. Альма. Кое-что мы знаем, а кое-что – нет. Но вам не известно, что мы знаем, а что – нет. Я ничего не могу обещать, потому что обещать нечего. Предположим, вы мне все расскажете.

– И вы меня отпустите?

– Смотря какие вы допустите ошибки.

– С самого начала? Все?

– Да.

– Пожалуй, все началось около пяти месяцев назад, когда Кал Томберлин приплыл сюда на яхте с кучей молодых людей, которых я знаю. Кал слегка не в себе. Может, это оттого, что у него есть все на свете. Стоит ему захотеть, и любая вещь будет принадлежать ему. Его мать – Лаура Шейн, давно снимается в кино. Все свои деньги она вкладывала в землю. С земли тогда налоги не платили. Лаура сказочно разбогатела, и Кал был ее единственным ребенком. Он познакомился с Карлосом в Гаване. Но они не стали друзьями, поэтому Кал не знал, что Карлос живет здесь под именем Гарсия. Карлос страшно разнервничался, когда здесь объявился Томберлин. В кабинете Карлоса стоят стеклянные ящики с тремя коллекциями: золотых фигурок, нефрита и монет. Кал Томберлин видел золотые фигурки и хотел купить их. Он не мог даже вообразить, что кто-то может ему отказать. Когда он что-то хочет, он должен во что бы то ни стало это получить. И рано или поздно это происходит. Это может оказаться яхта, машина, участок земли, чья-нибудь жена или эти ужасные золотые фигурки. Яхта стояла здесь пять дней, в Кал ни на минуту не отставал от Карлоса. Все это было отвратительно. Перед отъездом Кал стал намекать, что Карлос здесь отлично спрятался, но угрозы сделали Ментереса только более упрямым. В конце концов они уплыли, но несколько парней остались.

Примерно через месяц Кал Томберлин вернулся, опять на яхте. По-моему, он попытался надавить на Карлоса и заставить его уступить. Возможно, он знал, сколько неприятностей доставляет Карлосу, а возможно, просто хотел отомстить за отказ. Как бы то ни было, но Кал привез с собой одного кубинца, который сидел на яхте до того самого дня, на который была назначена большая вечеринка. Томберлину удалось тайком переправить кубинца в дом. Я присутствовала при встрече кубинца и Ментереса. Когда Карлос увидел кубинца, мне показалось, что с ним случится удар. Я и не знала, что он может так испугаться. Карлос мне никогда ничего не рассказывал, но той ночью в постели он, наверное, должен был выговориться. Он рассказал, что когда-то в Гаване имел общие дела с братом этого кубинца. Что-то у них не получилось, и этот брат убил жену, а потом и себя, позже его сын пытался убить Карлоса. Юношу арестовали. В тюрьме он заболел и умер. Карлос считал, что должен уехать из Мексики, но через несколько дней успокоился. Зато с тех пор он совсем перестал выходить за пределы дома. Наверное, дом казался ему самым безопасным местом.

Недели две спустя яхта «Колумбина» бросила якорь в Пуэрто-Альтамуре. На борту находился тот самый кубинец с двумя другими, которые тоже были похожи на кубинцев. Я видела их в деревне. Они обругали меня нецензурными словами. Карлос попросил Сэма все разузнать. Оказалось, яхта зафрахтована этими людьми. Она была небольшая, и ее можно было поставить у причала, но они бросили якорь в открытом море. Они ничего не предпринимали, и Карлос страшно нервничал. Он не сводил с яхты бинокля. Двое других кубинцев были моложе приехавшего с Томберлином. Наверное, это были друзья парня, который умер в тюрьме. Судя по всему, кубинцы чего-то ждали. Потом однажды ночью они попытались убить Карлоса. Ментерес считает, что они стреляли в него со стены, с того места, откуда видна его спальня. Пуля зацепила живот, немного поцарапав кожу. Но после покушения Карлос не впал в отчаяние, а сохранял спокойствие и казался задумчивым. Я посоветовала обратиться в полицию, но он ответил, что по политическим причинам не может просить защиты у полиции. Придется обходиться помощью людей, которых он привез с Кубы.

Кажется, через два дня вечером, когда я собиралась ложиться спать, он пришел ко мне в комнату и сказал, что все знает о нас с Сэмом. Он знал, что я изменяла ему с Сэмом, но это его только забавляло. Я не очень удачно пошутила, и Карлос влепил мне такую пощечину, что я упала. Он хотел, чтобы я уговорила Сэма сделать для него одну вещь. Карлос объяснил, что наврал Сэму, будто люди на яхте – агенты Кастро, будто он уже несколько лет финансирует подпольную борьбу против режима и будто этим кубинцам приказано убить его и тем самым перекрыть источник финансирования. Сэм, по-моему, клюнул. Карлос предложил Сэму сто тысяч долларов наличными за то, чтобы Сэм их убил. Карлос разработал план, но Сэм не хотел никого убивать. Мне казалась смешной сама мысль, что Сэм может кого-то убить. После того, как Кал Томберлин привез того кубинца, Карлос перестал плавать на яхте, и Сэму стало нечего делать. Человек, который помог ему устроиться к Ментересу, до сих пор находится в его доме. Его зовут Мигуэль.

С Сэмом мы встречались чаще на яхте, но изредка и в его комнате. Наши отношения были не слишком серьезными. Мне просто было тоскливо, а он меня развлекал. Без вечеринок в доме царит скука, это какое-то сонное болото. После обеда всегда сиеста, но я не люблю спать днем. Я часто загорала у бассейна. Сэм приходил, пялился на меня и уходил. Я думала о нем и шла его искать. Слуги, наверное, знали о наших отношениях, но мне и в голову не приходило, что Карлос тоже знал о них. В конце концов я заставила Сэма рассказать о предложении Ментереса, претворившись, что слышу обо всем впервые. Потом я начала его обрабатывать. Заявила, что, если он трус, он мне не нужен. Сказала, что убить агентов Кастро способен только настоящий патриот Америки. Пообещала, что, если он сделает это, мы на время куда-нибудь уедем. Наверное, он всегда хотел меня сильнее, чем я его. Я не сказала, что Карлос пообещал дать мне немного денег, если я уговорю Сэма убрать кубинцев. В самом конце я пригрозила ему порвать с ним все отношения, если он откажется. Я сказала, что, если он согласится, я сделаю для него то, что никто никогда не делал. Я очень возбудилась от одной мысли об убийстве кубинцев по плану, разработанному Карлосом.

В первую же тихую и темную ночь Мигуэль с Сэмом сделали это вдвоем. Часа в три ночи они бесшумно подплыли на лодке к «Колумбине» и поднялись на борт. Сэм потом мне все рассказал. Они были босиком. Когда он вернулся, он прижимался ко мне и дрожал, как маленький ребенок. Он так трясся, что даже не смог заниматься любовью. Дважды ему приходилось бегать в ванную, и его рвало. Все прошло совсем не так, как ему хотелось бы. Один из кубинцев спал на палубе. Мигуэль подкрался к нему и перерезал горло. Сэм сказал, что парень бился в судорогах, но остальные даже не проснулись. Потом они спустились вниз. С одним расправились легко, но третий отчаянно сопротивлялся. Он врезал Сэму чем-то по голове и выбил несколько зубов. Сэм задушил его. Но с ними оказалась женщина, о которой никто не знал. Все это время она пряталась внизу и неожиданно набросилась на Сэма. Он схватил ее за руки. Сэм сказал, что она была смуглой и красивой. Пока он держал ее руки, Мигуэль воткнул ей в спину нож. Ее лицо страшно изменилось. Она знала, что умирает. Потом Сэма так тошнило. Он рыдал у меня на груди, как маленький ребенок.

Они привязали лодку к корме. Потом отрубили якорь яхты и тихо без огней направились на юго-восток. Выйдя в море, Сэм включил автопилот. Мигуэль снес труп с палубы вниз, Сэм отключил насосы и открыл какой-то клапан. Мигуэль начал собирать деньги, часы, кольца, фотоаппараты... Сэм заставил его все бросить и сесть в лодку. Потом велел отчалить от яхты, включил двигатель на полную мощность, спрыгнул за борт и вплавь добрался до лодки. Какое-то время они видели яхту, а шум двигателя слышали еще долго. После того как шум двигателя «Колумбины» стих, они включили свой мотор. Последнюю милю до берега прошли на веслах.

Сэм сказал, что по его подсчетам яхта будет двигаться еще час, прежде чем вода зальет двигатель. Потом «Колумбина» быстро затонет. За час она отойдет от берега миль на двадцать. Через два-три дня яхту начали искать с помощью самолетов. Кто-то приезжал в отель расспрашивать о «Колумбине», но им ответили, что ночью яхта неожиданно снялась с якоря и ушла. Это было около двух месяцев назад. После убийства кубинцев Сэм захотел немедленно получить деньги и уехать, но Карлос под всяческими предлогами задерживал его. Он говорил, что за деньгами нужно ехать в Мехико, и пообещал, что скоро поедет. Наверное, он собирался взять меня с собой. Может, во всем этом деле я тоже виновата. Похоже, он хотел переложить часть вины на меня.

Как-то утром Карлос сидел у бассейна, а я плавала. Я услышала, будто кричала женщина, вылезла из бассейна и спросила у него, что это было. Он не ответил. Я посмотрела на него и поняла, что это кричал он. Из Мацатлана на гидроплане прилетел доктор. Сначала он считал, что Карлос умрет. Карлос пролежал без сознания четыре дня. Когда он пришел в себя, вся левая часть тела оказалась парализованной, и он лишился дар речи. Доктор сказал, что со временем возможны незначительные улучшения, но мертвые, клетки мозга не восстанавливаются. Сэм пьянствовал целыми днями. Как-то я нашла его в кабинете. Он разбил стеклянный стенд и перекладывал золотые фигурки в ящик, в котором Карлос привез их с Кубы. В ящике для каждой фигурки имелось отдельное углубление. Сэм заявил, что так или иначе получит свои деньги, а без денег все теряло смысл. Он сказал, что продаст их Калу Томберлину, сказал, что он их заработал. Я ответила, что фигурки стоят больше, чем ему должен Карлос, что Кал обещал Карлосу за коллекцию намного больше ста тысяч. Сэм сказал, что разница будет премией за женщину. Он не стая слушать, когда я сказала, что Кал может заплатить ему меньше, чем предлагал Карлосу. Сэм велел мне ехать с ним. Он вел себя как безумец. Я не понимала, как он собирается перевезти их через границу. У него тогда был такой растерянный вид, что я решила, он обязательно нарвется на большие неприятности. Я ему не сказала, но к тому времени я уже открыла стенной сейф в спальне Карлоса. Карлос следил за мной одним глазом. Я все перерыла и нашла у него в бумажнике код, написанный на уголке карточки. Я надеялась, что там много денег, но там оказалось чуть больше двадцати тысяч песо. Еще там лежали какие-то банковские книжки цюрихских банков, ключи и чековая книжка банка в Мехико, в котором лежали американские доллары.

Ящик оказался ужасно тяжелым. Сэм приделал ремень, чтобы нести его на плече. Он хотел поначалу уехать на одной из машин Ментереса, но я боялась, что, когда у него возникнут неприятности, следы приведут сюда. Я велела охране разрешить Сэму вывезти ящик, но не давать машину. Перед самым его отъездом появились двое мужчин, которые уже приезжали к Карлосу, – его старые друзья еще по Гаване. Во время приездов они долго беседовали с Карлосом о политике и деньгах. Когда они узнали, что у Карлоса удар, то очень встревожились. Я отвела их в его спальню и объяснила, как с ним беседовать. Он мог глазами говорить «да» и «нет», а если держать его руку, мог написать простые слова. Я хотела остаться, но они вытолкали меня из спальни и заперли дверь. Наступил вечер, а они еще не выходили из спальни Карлоса. Сэм испугался, что теперь командовать в доме будут они и не дадут ему вывезти золотые фигурки. Он ушел из дома и попросил меня сказать, если они спросят, что он уплыл. Сэм боялся, что они будут искать его.

Те люди долго просидели в спальне Карлоса. Потом они подробно расспросили меня о том, что сказал доктор. Большую часть следующего дня они опять провели с ним. Беседовать сейчас с Карлосом очень трудно – на это уходит много времени. А может, он просто не захотел им ничего рассказывать. Я подслушивала у двери и, оттуда доносились ужасные звуки, которые издавал Карлос, будучи рассерженным или испуганным. Узнав, что я могу открывать сейф, они заставили меня его открыть. Но я еще раньше спрятала ключи и чековую книжку мексиканского банка. Они или не знали о мексиканском счете, или им было на него наплевать. Эти типы забрали книжки швейцарских банков. Они что-то сказали Карлосу, и из его здорового глаза потекли слезы. Еще они забрали коллекцию нефрита и монет. Потом спросили меня о Сэме. Один хорошо говорил по-английски, как Карлос. Они сказали, что Ментерес совершил большую глупость и что Сэм – большой дурак, раз согласился помочь ему. Они пообещали рассказать обо всем друзьям и родственникам людей с яхты, чтобы не пострадали невинные люди. Еще добавили, что было бы хорошо передать Сэма им, и тогда безопасности многих кубинцев, живущих в Мексике, не будет угрожать политическое давление. Они попросили меня рассказать все о Сэме. Сказали, что, если власти схватят его с золотом и он расскажет, где его взял, придется расторгнуть много официальных и неофициальных сделок, а пресса сможет повлиять на подкупленных официальных лиц и заставить их отобрать визы у многих кубинцев, мирно живущих в Мексике.