Текст книги "Компетентность в современном обществе. Выявление, развитие и реализация"

Убедившись, что эффективному управлению обобществленной экономикой препятствуют серьезные проблемы, большинство членов нашего общества демонстрирует одну из двух несовместимых – и в равной степени неправильных – реакций. С одной стороны, они призывают найти одного человека в центральном правительстве, который понесет всю ответственность за решение этих проблем. С другой – опасаясь чрезмерного могущества центрального правительства, они выступают за «децентрализацию».

Ни один из этих подходов нельзя признать плодотворным. Причины, которые в прошлом привели к созданию централизованного управления, не имеют отношения к причинам наблюдаемого сегодня роста правительственной активности. Сегодняшняя ситуация в корне отличается от того, что было раньше, и для выполнения стоящих перед обществом задач на самом деле совсем не нужна централизация управления. Как раз наоборот. Ночто действительно необходимо для эффективного управления, так это новое понимание делегирования полномочий, демократии, бюрократии, роли государственного служащего и роли гражданина.

Например, децентрализация правительства – это абсолютно неподходящее решение волнующих нас проблем, потому что, как мы видели, многие из этих проблем могут быть решены только посредством международных соглашений. С другой стороны, ощущение неуверенности в себе, слабости и отчужденности в значительной степени связано с тем, что, голосуя один-единственный раз за пять лет, мы не имеем возможности оперативно выражать свое мнение относительно разнообразных действий правительства, которые заметно влияют на нашу жизнь. Мы обязаны найти способы, позволяющие нам выражать свое мнение о каждой в отдельности инициативе правительства. Мы обязаны найти формы обратной связи, посредством которой могли бы информировать ответственных за принятие решений людей о своем понимании причин неудачи отдельных политических шагов, чтобы те смогли скорректировать свои действия. Мы обязаны прийти к тому, чтобы с каждым гражданином обращались в соответствии с его индивидуальными потребностями и приоритетами, а не терпеть то унизительное единообразие, которое у всех нас ассоциируется с понятием «государственного обеспечения», и которое рассчитано на самый низкий уровень жизни и уже никого не удовлетворяет. Мы обязаны найти способы, позволяющие и помогающие государственным служащим учитывать все значимые потребности и интересы и благодаря этому избегать ограниченных «бюрократических» решений, из-за которых многие питают глубокое отвращение к самой идее бюрократически управляемого общества. Достичь этих целей «возвратом» к рыночной экономике невозможно, так как рыночной экономике никогда не удавалось и не удастся впредь выполнять важнейшие общественные функции.

Чтобы разрешить этот конфликт между потребностью в эффективных методах правительственного вмешательства в социально-экономическое развитие и потребностью эффективного влияния на деятельность самого правительства, нам необходимы радикально новые представления о том, как работает и как должно работать общество, т. е. нужны новые концепции правительства, демократии, бюрократии и гражданства.

Широко распространено убеждение в том, что структуры бюрократического управления являются (или должны являться) едиными и иерархическими. Однако подобная точка зрения весьма далека от истины. Приведем такой пример: формирование и проведение образовательной политики зависит, как минимум, от действий следующих социальных групп:

• родителей (как главных воспитателей своих детей и как их представителей в школах);

• учеников (и ученических организаций);

• преподавателей (и преподавательских организаций);

• родительской Ассоциации игровых групп;

• школы;

• местных властей в сфере образования;

• Министерства просвещения;

• колледжей;

• университетов;

• студентов (и студенческих организаций);

• служб обучения для взрослых;

• прессы и средств массовой информации;

• органов власти в сфере социальной работы; руководства службы здравоохранения; организаций предпринимателей; аттестационных комиссий.

Таким образом, ни формирование, ни проведение образовательной политики (в любом смысле этого слова) не осуществляется какими-либо иерархическими структурами. Следовательно, для формирования и проведения эффективной политики необходима кооперация всех этих групп – групп с различным территориальным расположением и различной социальной базой. Трудности, которые возникают при попытке решить эту задачу, усугубляются тем, что конфликт между явными и скрытыми функциями образовательной системы, о котором мы уже говорили, действует на эти группы по-разному. Так, ученики гораздо отчетливей, чем преподаватели, осознают латентные, грубо инструментальные функции образовательной системы, связанные с социальной дифференциацией; а социальные работники намного лучше, чем преподаватели, отдают себе отчет в разрушительных и социально опасных последствиях того, что происходит в «образовательных» учреждениях.

Этим, однако, далеко не исчерпываются препятствия, стоящие на пути к согласованию политических действий и эффективной системы их реализации. Даже если мы сосредоточимся только на явной – просветительской и развивающей – функции образовательной системы, сразу же станет очевидно, что адекватная политика в этой области должна предусматривать разнообразие программ и видов деятельности, учитывающих:

• возраст студентов;

• географическую область, где они проживают;

• спектр их способностей и интересов;

• потребности тех социальных структур, в которых они будут жить и работать.

Таким образом, требуется разноплановая и разнообразная политика, которую трудно сформулировать как единое и согласованное целое.

Осуществление образовательной политики также зависит от деятельности многочисленных групп – родителей, школ, колледжей, родительских комитетов, университетов и т. д. При этом эффективность любой из этих групп во многом зависит от действий других групп.

Кроме того, результаты деятельности любого образовательного учреждения существенно зависят от действий других учреждений, не имеющих явных образовательных целей, и, в свою очередь, влияют на эти действия. Так, тюрьма не только служит для того, чтобы справиться с проблемами, которые создает, усугубляет или оставляет без внимания образовательная система, но и сама является частью образовательной системы. Большие проблемы могут возникнуть в системе образования из-за неправильной политики в жилищной сфере, создающей одноклассовые сообщества. Правильная же жилищная политика может выполнять важные социальные и образовательные функции, например, создавая смешанные сообщества, в которых одни люди могут знакомиться с ценностями и образом жизни других людей, или обеспечивая людям возможность перехода в новое сообщество, где они могли бы расти, развиваться и вести удовлетворяющий их образ жизни. Искаженная политика в сфере соцобеспечения может унижать людей и лишать их инициативы, чувства уверенности в себе и способности самостоятельно справляться со своими проблемами.

Из вышесказанного со всей очевидностью следует, что деятельность системы образования просто не может организовываться центром и управляться иерархически, потому что любая централизованная структура неизбежно будет плохо осведомлена о большинстве насущных проблем на местах. Поэтому сложная сеть действий, представляющая собой «политику образования», может развиваться и расширяться (и сама по себе, и в связи с другими общественными службами) только сетевыми структурами административного персонала.

Может показаться, что сети комитетов, созданные более двадцати лет назад, уже обеспечивают необходимые структурные связи. К сожалению, в этих комитетах преобладает концепция иерархической координации, а их нормальной работе мешают конфликты, связанные со сферами влияния. Эти комитеты действуют на основе непродуктивной модели согласованных решений, которая не позволяет делегировать ответственность отдельным лицам, и слишком часто состоят из людей, которые не имеют прямого доступа к информации о проблемах возглавляемой ими службы, не поддерживают прямых контактов с клиентами этой службы и не склонны к усердной работе, необходимой для успешных инноваций.

Шон (Schon, 1971/1973) и Тоффлер (Toffler, 1981) выдвинули идею коллективного, или сетевого управления, где ключевая роль отводилась бы маргиналам во всех значениях этого слова, т. е. людям, находящимся на периферии, в тени и тяготеющих к нестандартности и новаторству. Шон считает, что для того, чтобы повлиять на сетевую систему наподобие описанной выше системы образования, необходимо использовать такую воздействующую систему, которая была бы устроена аналогично той, на которую нужно повлиять. Такая система должна, однако, состоять из лиц, которые будут стараться влиять по отдельности каждый на свою часть системы-объекта, имея при этом четкое представление обо всей своей системе, функциях ее частей и о том, что делают их партнеры.

Шон полагает, что основные функции воздействующей системы должны состоять в проектировании, созидании, ведении переговоров и управлении временными и уже сложившимися сетями. Для выполнения этих функций требуются исполнители на следующие ключевые роли:

• проводник, который помогает вести переговоры в рамках сложной и фрагментарной системы;

• подпольщик, который поддерживает неформальную, скрытую сеть контактов, выходящих за официальные границы учреждения;

• интриган, который способен убеждать и может принудить людей, не входящих в организацию, к выполнению тех или иных конкретных проектов;

• маклер, который может и хочет работать с массой законодательных установлений и бюрократических проволочек ради обеспечения согласованных действий.

Обратите внимание, насколько отличаются эти типы, выполняющие наиболее важную в обществе работу, от тех, кого традиционно преподносит нам система гражданского и административного образования. А поскольку имеющаяся классификация профессий не выделяет таких категорий деятельности, то, как было отмечено в предыдущей главе, изучению ключевых видов компетентности людей, играющих эти важные роли в нашем обществе, уделяется слишком мало внимания.

Шон подчеркивает, что люди, выполняющие эти и другие роли, должны пытаться стать «узлами», связующими организующую и распределительную сети, которые в противном случае остаются изолированными друг от друга. Таким образом, нам больше нужны люди, которые исполняют именно такие функции, чем люди, пытающиеся отладить громоздкую бюрократическую «координацию» между организациями.

В свете этого обсуждения ясно, что следует поощрять людей к более глубокому анализу структур, необходимых для управления обобществленной экономикой. А педагогам и персоналу, занятому подготовкой кадров, нужно включать в образовательные развивающие программы задачу формирования соответствующей мотивации и компетентности для исполнения указанных ролей, а также поддерживать людей, выполняющих эти роли.

Более широкое признание влияния государственных служащих на качество нашей жизни – вот одно из тех ключевых изменений, в которых нуждается наше общество. Государственные служащие – это люди, от которых в наибольшей степени зависит (и должно зависеть) качество нашей жизни: они являются основными производителями нашего благосостояния, так как благосостояние – это продукт, а не предпосылка организованной деятельности. А денежную стоимость имеют не только имеющиеся в обращении товары, но и процесс распределения этих товаров (в частности, при планировании), а также такие вспомогательные для потребления товаров условия, как транспорт, здравоохранение, бытовые удобства и образование. Качество нашей жизни и наше благосостояние в первую очередь зависят от деятельности государственных служащих. Следовательно, их нужно воспринимать не как паразитов, сидящих на нашей шее, а как самых важных работников в нашем обществе. Мы в высочайшей степени зависим оттого, что они делают. Однако предрассудки, связанные с ролью этих людей и распространенные как внутри самих государственных служб, так и вне их, мешают служащим эффективно выполнять свою роль.

Сделаем ряд выводов из всего сказанного о роли государственных служащих в обществе. Первый вывод, к которому можно прийти на основе нашей работы, заключается в том, что государственные служащие – это не просто люди, играющие важнейшую руководящую роль в нашем обществе: способствовать управлению обществом – первая обязанность каждого из них. К сожалению, в ходе своих исследований мы встретили совсем мало государственных служащих, которые именно в этом видели свою функцию. В результате лишь очень немногие из них задаются вопросом, какую пользу приносит обществу их организация и как увеличить эффективность ее работы.

Второй вывод состоит в том, что государственные служащие ответственны не только за качество жизни нашего общества в целом, но и за качество жизни каждого человека, которого они обслуживают. Для эффективного выполнения этих обязанностей им необходима свобода действий, чтобы связать существующие возможности с удовлетворением индивидуальных потребностей людей. Опять-таки мы обнаружили очень мало государственных служащих, готовых ответить на вопрос о том, что они могут сделать для повышения качества своих услуг, еще меньше тех, кто готов взять лично на себя ответственность за это, и совсем мало готовых самостоятельно решить, что будет лучше всего для данного человека в данных обстоятельствах, и отвечать за принятое решение.

Основной обязанностью государственных служащих в управлении и обеспечении благосостояния общества является создание условий для нововведений. Полноценному исполнению этой роли наносят ущерб распространенные предрассудки. Например, мнение, что «нужда – мать изобретения» и что обеспечение безопасноти и стабильности задушит всякую новаторскую деятельность. Столь же широко бытует убеждение в том, что если ученые не будут жестко зависеть от своих заказчиков (государственных служб), то они замкнутся в башне из слоновой кости и станут заниматься пустяками, не имеющими практического применения. Часто полагают также, что наше общество нуждается не в социальных новшествах, а в технических. И хотя еще предстоит проделать большую работу для определения условий, способствующих инновациям (надеемся, что наша книга поможет продвинуться к этой цели), прежде всего необходимо оспорить некоторые из обывательских мнений о роли бюрократии и государственных служащих.

Во-первых, рассмотрим представление в том, что решающим фактором, способствующим изобретениям, является отсутствие надежных и безопасных условий деятельности. Исследования Тэйлора и Баррона (Taylor, Barron, 1963), Макклелланда (McClelland, 1961), Роджерса (Rogers, 1962), Робертса (Roberts, 1968), Ойсера и Эмери (Oeser, Emery, 1974) и Пелца и Эндрюса (Pelz, Andrews, 1966) убедительно демонстрируют, что развитием науки и техники занимаются те, кому не приходится особо волноваться о своем личном будущем и оглядываться на требования и ожидания других людей. Важными факторами являются сила их персональной мотивации к творчеству и новшествам, обстановка, поддерживающая инновации, и терпимость окружающих к ошибкам, которые неизбежно происходят в процессе экспериментирования.

Это верно не только на индивидуальном уровне. Жак (Jaques, 1976) показал, что, во-первых, такие социальные изобретения, как страхование и компании с ограниченной ответственностью, созданные в целях защиты от индивидуального риска и обеспечения финансовой безопасности в случае неудач, сыграли в свое время решающую роль для стимуляции нововведений в бизнесе. Во-вторых, он продемонстрировал, что вопреки обывательской мудрости большинство важнейших инноваций в современном обществе исходило от бюрократии. Бюрократическое болото, где, по-видимому, случайно возникали иногда подходящие условия, оказалось самой плодородной почвой для зарождения инноваций в нашем обществе.

Это, разумеется, вовсе не означает, что с бюрократией у нас все в порядке. Бюрократы, стремящиеся к прибыли любой ценой, действительно душили многие новшества, которые следовало бы тщательно взращивать. Но важно отметить, что повинна в этом не только государственная бюрократия. Так, Роберте (Roberts, 1968) установил, что 44 бывших служащих одной крупной компании по производству электроники в США основали 39 компаний. За несколько лет эти компании достигли общего объема продаж, вдвое превосходящего объем продаж материнской компании. И такие факты были отмечены неоднократно. Как показали Кер-тон (Kirton, 1980) и Литвин и Зибрехт (Litwin, Siebrecht, 1967), корпоративные установки, ожидания и процедуры отчетности часто препятствуют инновациям. Впрочем, важно предостеречь читателя от ложного вывода из работы Робертса: не нужно считать, что для решения проблемы инноваций следует «возвратить» управление инновациями в сферу рыночной экономики. Против такого вывода свидетельствуют следующие данные: большинство успешных компаний, основанных бывшими служащими «плохих» бюрократических фирм, продавали свои идеи государственным служащим из крупных организаций, с которыми теперешние владельцы компаний установили контакты еще на прежнем рабочем месте. Должностные лица из Министерства обороны США и из НАСА имели возможность вкладывать достаточно крупные суммы денег в «рискованные» проекты, не беспокоясь о том, что кто-то получит значительную прибыль благодаря этим «общественным деньгам» и не испытывая особых тревог из-за сопутствующего риска. Это помогло многим компаниям развернуть свою деятельность и выжить. Однако для государственных служащих Великобритании такие действия нехарактерны. Дело тут опять же в самой роли государственных служащих, которые получили право выносить собственные решения о распределении общественных денег, в том числе решения, предполагающие определенную степень риска, и направленные на финансирование не столько проектов, сколько отдельных лиц и на поддержание даже тех новаторов, которые допускают ошибки.

Важно подчеркнуть, что обсуждаемые аргументы представляют собой синтез тезиса о свободной торговле, который выдвигает, например, Хайек (Hayek, 1960), и тезиса о рациональном планировании, который он критикует. Вместе с Хайеком мы пытаемся доказать, что даже мудрому человеку чрезвычайно трудно – почти невозможно – отличить хорошую идею от плохой. Это трудно отчасти потому, что идея, которая может на поверку оказаться хорошей, зависит от ее сочетаемости с другими хорошими идеями, которые уже «носятся в воздухе», но о которых заинтересованные лица пока еще ничего не знают. Мы согласны с тем, что важнее дать событиям развиваться естественным путем и посмотреть, что произойдет («английский эмпиризм»), чем заниматься «рациональным планированием». Но при этом мы утверждаем, что только бюрократия может обеспечить безопасность, деньги и атмосферу, необходимые для поддержки новшеств в современном обществе, и что наше общество может и должно поддерживать значительное количество весьма рискованных новшеств. Мы также утверждаем, что организация экспериментов – главное, что сейчас нужно планировать, контролировать и при необходимости приостанавливать. И этот вывод поддерживают многочисленные доклады правительства (Rothschild, 1971, 1982; Alvey, 1982; ABRC, 1982), хотя результаты этих докладов были сведены на нет крохоборством государственных служащих, которых ужаснула возможность того, что кто-то законным путем будет наживаться на деньгах, полученных из государственной казны. Кроме того, перефразируя тезис Хайека, мы утверждаем, что инновации, в которых мы особо остро нуждаемся, – это прежде всего инновации в самом общественном устройстве. И для оценки результативности инноваций следует использовать тонкие методы социальных наук, а не полагаться исключительно на мнения рыночной экономики, общественности или государственных служащих.

В связи с этим важно заметить, что в США экономическое развитие за последнюю четверть века происходило скорее за счет инноваций, чем за счет инвестиций. Другими словами, в число важнейших аспектов экономического развития США входило развитие инноваций, которое сопровождалось готовностью людей, управлявших финансами (государственных служащих), поддерживать эти инновации. Новшества вводили не по инициативе заказчиков, нанимавших исследователей для «нужных» им разработок. Финансисты и государственные служащие «не знали, чего они хотят», до тех пор, пока им не предоставляли готовый продукт.

В Японии (Vogel, 1979) положение дел совсем иное. Там проводят очень тщательные исследования мирового рынка, публикуют сведения об экономических открытиях и тенденциях и очень аккуратно составляют обзоры самой свежей информации из разных стран. Если американская модель представляет собой «английский эмпиризм», только в огромном масштабе и с весьма незначительным вниманием к общественному хозяйству («Частное изобилие и общественная нищета»), то японская модель – это полноценное «рациональное планирование». Ее ахиллесова пята – сильная оглядка на оценку выгод модели «английского эмпиризма», используемой в других странах. Ведь только таким способом можно подсчитать базовые затраты на развитие и, как справедливо замечает Хайек, никаким иным способом этого делать нельзя.

Первопричинами проблем, с которыми столкнулась современная Великобритания, являются:

1) широко распространенное безразличие к инновациям;

2) тот факт, что с инновациями несовместимы многие устоявшиеся убеждения, особенно касающиеся отношений между государственными служащими и остальными людьми и приемлемости риска, связанного с государственной казной;

3) тот факт, что необходимые усовершенствования уже невозможно осуществить с помощью «английского эмпиризма» в малом масштабе, а распространенные предубеждения препятствуют деятельности общественного сектора, связанной с крупномасштабными затратами;

4) повсеместное нежелание способствовать рациональному планированию японского образца, объясняющееся пережитками индивидуализма, зависти и нежелания сотрудничать. В прошлом такой тип участия и сотрудничества не практиковался и не поощрялся.