Текст книги "Стальные короли"

– Мертв! – прокричал в ответ Каирн, почти неслышный в пронзительных воплях нападавших. Он никак не мог понять, сколько их, потому что они нападали со всех сторон, кроме реки, улюлюкая и прыгая, чтобы усилить смятение. Отовсюду слышались крики и звуки ударов.

Неясная тень надвинулась на Каирна, глаза и зубы блестели в отсветах костра. Он не разглядел оружия нападавшего, но ударил на несколько сантиметров ниже блеска глаз и почувствовал, как острие меча вонзилось в плоть и кости. Падая, человек вскрикнул. Каирн выдернул меч и для верности еще раз пронзил тело.

Пригнувшись к земле, он огляделся, чтобы понять, что происходит. Кто-то бросил в костер ветку, и в свете взметнувшегося пламени стало ясно, что речникам приходится туго. Тощие нечесаные люди, напомнившие Каирну мусорщиков-трупоедов, метали дротики, сверкали ножи. Как раз, когда Каирн глянул, один из них запрыгнул на спину Летучей Мыши, пытаясь связать ему руки, а второй метнул в его живот копье.

Сразу трое напали на Каирна, и ему стало не до наблюдений. Они заколебались при виде его длинного меча, и он воспользовался этим преимуществом, чтобы заколоть одного. Тогда двое других атаковали. Каирн отразил удар неуклюжего топора одного из них и разрубил череп напавшего, а другой в это время ударил копьем. В отчаянной попытке не дать копью пронзить свой живот Каирн дернулся, но острие все же задело его бок. Он рубанул по шее копьеносца и увидел, как его голова отлетела, потом помчался вперед и оказался в единственном относительно спокойном месте лагеря. Во время борьбы Каирн оказался далеко от костра, и теперь в его свете увидел, что все речники повержены. Разбойники кромсали их тела, крича пронзительно, как безумцы.

С рукой, прижатой к ране на боку, Каирн, спотыкаясь, направился к плоту. Услышав, как он пробирается по мелководью, часть разбойников начала кричать и показывать в его сторону. Они побежали в сторону плота как раз тогда, когда Каирн сумел взобраться на него и разрубил взмахом меча крепкий канат. Он рванул вперед, и в бревно перед ним вонзился дротик. Он почти добрался до передней части плота, когда второй дротик вонзился в правое бедро.

Гримасничая от боли, он первым делом перерубил канат, затем со стоном выдернул дротик из бедра. Потом схватил шест, отпустив меч, привязанный к запястью. Бандит с дикими глазами и раскрашенным лицом попытался забраться на плот, но Каирн раскроил ему голову шестом. Потом воткнул шест в речное дно и начал толкать изо всех сил, не обращая внимания на боль в боку и бедре.

Тяжелый плот медленно начал двигаться, все больше и больше бандитов с брызгами плыло к нему. Каирн навалился на шест грудью и продолжал толкать, одновременно снова сжав рукоятку меча и неуклюже нанося удар первому пытавшемуся забраться на плот. Удар получился слабым, меч в цель не попал, только рассек кожу на голове, но разбойник свалился. Каирн ударил следующего, попал чуть ниже скулы, и бандит вскрикнул, когда послышался скрежет острия на зубах.

Оставшиеся бандиты могли бы продолжать атаковать плот, но им хватило. Они стояли по колено в воде, махали кулаками и отчаянно ругались, но ничего более угрожающего не предпринимали. С последним рывком плот сошел с мелководья, и течение понесло его на юг. Каирн дохромал до загона, где в тревоге фыркал и топал ногами кабо. Не обращая на него внимания, Каирн вытащил лук из чехла и прижал нижнюю часть дуги левой ногой. Подавив крик боли, выгнул могучее оружие через раненое бедро, потом зацепил петлю тетивы за верхнюю часть.

Он соступил с натянутого лука и вытащил из колчана стрелу. Цель выбирал тщательно, зная, что у него будет только один выстрел и стрелу обратно не вернуть. Боль пронзила бок, но он продолжал натягивать тетиву, пока оперение стрелы не ткнулось в уголок рта.

– Еще один за Летучую Мышь и его людей, – пробормотал Каирн. Потом отпустил тетиву. Тот, кого он выбрал, выглядел силуэтом на фоне костра, перья на его мягкой шляпе качались, когда он прыгал и выкрикивал ругательства. Стрела пронзила его глотку, вопли резко прекратились, и он упал в костер, испустив фонтан крови, зашипевшей на углях. Остальные тоже внезапно остановились; потом они стали обшаривать берег и ближние кусты, и началась жуткая драка.

Со вздохом Каирн ослабил лук и уселся на соломенную подушку посреди палубы. Ничего не было видно, и он не мог обработать раны, поэтому просто улегся на спину, чтобы переждать ночь, снова ставшую мирной.

Глава третья

Гейл впервые взглянул на Крэг, когда перевалил через холм. Он ехал верхом на кабо, а за ним следом трусил карликовый горбунок, с уродливой спиной, навьюченной тюками. Дорога под ними была особенно красивой. Гейл уже видел замощенные мостовые на юге и далеко на востоке, но там они были вымощены тесаным камнем. Здешняя была покрыта смесью мелких камешков и черноватого раствора. Он хорошо высыхал, и животные не могли поскользнуться на грубой поверхности.

Ему было сорок, но мало кто дал бы ему больше тридцати. У него были длинные волосы цвета отполированной бронзы, кожа более бледного бронзового оттенка, а глаза над выдающимися скулами ошеломляли синевой. Его впечатляющая внешность привлекала внимание везде, потому что люди в этой стране были в основном темными, с волосами и кожей различных оттенков коричневого, некоторые – почти черные. Карие глаза преобладали, хотя то здесь, то там встречались и голубые. Он был одет, как странствующий купец, в мягкие сапоги, мешковатые штаны, тунику с высоким воротом и жилет.

Через спину Гейл перекинул кожаный чехол трех футов длиной, в котором лежало его особое копье, разъятое на три части. Большой лук и стрелы он тоже спрятал среди багажа. Не хотелось показывать, что он воин. Меч на поясе – это то единственное, с чем может путешествовать обычный странник, хотя и украшен богаче, чем обычно, а вытащи он его, местные жители очень удивились бы, увидев, что лезвие сделано полностью из стали.

Он уже довольно долго изучал страну, совершенно не похожую на виденные им раньше. Она была населена так же плотно, как Невва, и с более развитой промышленностью, но города были совсем не так прекрасны. Дым, вьющийся над городами Неввы, был дымом фимиама и костров для приготовления пищи, а в этой стране он поднимался из фабричных труб.

Проезжая по стране, он видел только несколько маленьких ферм, и это было еще необычнее. В других сельскохозяйственных странах маленькие фермы, на которых работали крестьяне или слуги, были обычным явлением. Эту страну поделили на огромные плантации, на каждой выращивалась какая-нибудь одна культура, и работали на них рабы или люди, приговоренные к временному рабству. Даже в южных странах он не видел рабства в таких масштабах.

Он наблюдал за этим явлением с неприязнью, но без ужаса. Он был из страны воинов и считал, что всякий, не желающий сражаться за свою свободу и не готовый скорее погибнуть, чем стать рабом, свободы не заслуживает. Если этот народ не собирается бунтовать против своих господ, может, и к лучшему, что они заняты прибыльным делом. Ни один из его соплеменников не стал бы терпеть гнет рабства ни единого мгновения.

Воспоминания о своем народе расстроили его. За последние годы они из воинственных созерцателей превратились в победительную армию. Их отказ быть рабами не мешал им превращать в рабов других. Он прогнал прочь неподходящее настроение. Эта угроза осталась далеко на востоке. Здесь у него имелись более спешные цели.

Город Крэг был таким же отталкивающим, как и его название. Река Тенза делала большую петлю вокруг массивной каменной стены, возвышавшейся как минимум на двести футов от реки до гребня, а на ней было построено укрепление из цельного камня, его зубцы и башенки торчали, как сломанные зубы. Вздымающаяся вверх скала, отвесная со стороны реки, полого спускалась к югу, как бесконечная наклонная дорога, ведущая к лесу далеко внизу.

Это зрелище было способно подавить человеческий дух, но Гейл ему не поддался. Мало что доставляло ему такое же удовольствие, как путешествие в одиночестве, но это было очень редкое удовольствие. Непросто взять и уехать, если ты – король. Его жена часто говорила ему, что он несерьезно относится к своему королевскому сану, и он не сомневался, что она права.

Первые годы правления короля равнин были захватывающими и бодрящими, но теперь у него было чувство, что его народ прекрасно обойдется без него большую часть времени. Войны в ближайшем будущем не предвиделось, и он решил, что самое время попутешествовать по юго-восточным странам. Он воспользовался предлогом, что королю необходимо знать сопредельные страны, а также очень важно узнать все, что можно, об их абсолютно новом вооружении. Одурачить королеву ему не удалось.

– Чепуха! – заявила она. – Тебе просто нужен предлог, чтобы уехать и снова стать свободным воином. Ты видишь, что наши сыновья – молодые воины без мыслей и забот, и это заставляет тебя страстно желать вернуться в те дни, когда у тебя ничего не было, кроме копья и целого мира, по которому можно странствовать. – Он поморщился от точности этого предположения, но все равно уехал. В том, что ты король, есть одно большое преимущество – никто ничего не может тебе запретить.

Его спутники по торговой экспедиции были ошеломлены, когда он велел им возвращаться домой.

– Королева спустит с нас шкуру! – протестовал предводитель каравана.

– Чепуха, – ответил он. – Самое ужасное, что она сможет сделать – это ругать вас несколько часов подряд. Это не убило меня, не повредит и вам. Теперь ступайте и скажите королеве, что я вернусь, когда узнаю все, что мне нужно. – И он ускакал с единственным вьючным животным и несколькими тюками предметов роскоши из Неввы. Он тщательно выбирал их. Ему не было нужды продавать что-либо, но кое-что из этого поможет ему войти в любой аристократический дом.

Утес, на котором располагалась крепость Крэг, был явно неприступен, поэтому он предположил, что к подножью «рампы» должна вести дорога, по которой можно взобраться на большую скалу вдоль гребня.

Гейл спустился с холма и увидел, что дорога вливается в широкий участок равнины возле реки. Он прошел мимо идеально ухоженных полей, на которых тяжело трудились рабы под присмотром сидящих на лошадях надсмотрщиков. Там, где позволяла местность, поля располагались в виде совершенных прямоугольников. Гейл нашел зрелище раздражающим. Он привык к неправильным формам природы и очень подозрительно относился к людям, влюбленным в ровные линии и прямые углы. Казалось, что им не хватало духовности

Добравшись до основания громадной скалы, он увидел деревню, спрятавшуюся в ее тени. Это был речной порт Крэга, где грузили и разгружали корабли и баржи. Это место выглядело подходящим для отдыха и сбора хоть каких-то сведений перед тем, как войти в саму столицу. По дороге туда его внимание привлекла активная деятельность на ближнем поле.

Поле представляло собой очередной квадрат совершенной формы, окруженный низкой стеной из неотесанного камня. Но на нем определенно ничего не выращивали, и, несмотря на траву, на сенокосный луг оно тоже не походило. Это был учебный плацдарм, и на нем проходили занятия. Гейл натянул поводья и пригляделся, собственно, в основном ради этого он и прибыл в эту страну.

* * *

Солдаты, маршировавшие ровными шеренгами, не походили на виденных им в других странах. Они не были вооружены, и щитов Гейл не увидел. Вместо всего этого у каждого через плечо была перекинута огненная трубка с деревянной ручкой. С поясов свисали подсумки со снарядами и воспламеняющими капсюлями. Кроме того, каждый нес флягу с порошком. В вечернем солнце сияла белизной прочная керамика огненных труб. Гейл тоже имел это оружие, но его было слишком мало и, значит, пользоваться им в военных целях – бессмысленно.

Кроме того, он никак не мог определить правильное соотношение огненного порошка и выяснить секрет изготовления по-настоящему стойкой керамики для трубок.

Пока он наблюдал, солдаты упражнялись. Они менялись местами, поворачивались, растягивали и смыкали ряды с механической последовательностью. На них были красные туники и зеленые штаны, а на ногах – сандалии. Офицеры с золотыми ободками на головах, в кричащих униформах и низких ботинках, рявкали команды, и солдаты немедленно повиновались, двигаясь, как один человек.

Гейл оценил дисциплину, но было что-то отталкивающее в этих маневрах. Труд воина превращался таким образом в нечто, близкое рабству.

На поле начались стрелковые упражнения. Солдаты делали вид, что заряжают, уплотняют, поджигают, целятся и стреляют. При этом порошок ни разу не загорелся. Гейл сообразил, что даже здесь порошок ценится очень высоко и не используется просто так. Трудно было оторваться от представления, но он заставил себя развернуться и уехать, чтобы его не заподозрили в шпионаже.

В отличие от других городов в этой стране, этот не был окружен стеной, и никто официально не сторожил ворота.

Он догадался, что городок на берегу реки – просто незначительный придаток Крэга, и оборонять его ни к чему. Любому, кто заслуживает внимания, придется взбираться на гребень скалы, давшей название крепости, и он ни капли не сомневался, что здесь защита очень надежна.

* * *

Дорога привела его в городок с парой-тройкой прочных зданий и множеством полуразрушенных хибарок. Мостовые здесь никто не мостил, илистые улочки кишели мелкой живностью. Множество маленьких, жирных, беззубых туну рылось в мусоре, а стайки толстеньких домашних ящериц сновали вокруг, ловя насекомых.

Зажатый между рекой и скалой, город был узким, строения вынужденно оказались многоэтажными, с балконами, завешанными сохнущим бельем. Тут и там попадались маленькие часовни, где перед изображениями местных богов курился фимиам, но больших храмов не было.

Это встречалось повсеместно на юго-востоке. Ни храмов, ни очевидного духовенства. Это вообще не похоже на все, виденное им ранее. Конечно, примитивные народы обходились без храмов, но обладали богатой духовной жизнью и везде имелись проповедники, прокладывающие тропинки между миром духа и человеком. А в цивилизованном мире существовали великие боги и священнослужители, ведущие себя, как посредники, освобождая людей от выполнения религиозных обязанностей и проводящие ритуальные действа в храмах.

Здесь не было ничего не похожего на обе системы. Казалось, вся страна страдала от духовного оскудения. Это причинило Гейлу огорчений больше, чем все остальные странности. Он был уникален: король-воин, говорящий с духами, и привык проводить много времени среди духов своей страны.

А здесь можно создать контакт с миром духа только в глубоком лесу. Как будто здесь души выгнали из их привычного прибежища, и оставили только пустые оболочки.

* * *

Люди глазели на него, когда он проезжал мимо, но к этому Гейл уже привык. Он обладал экзотической внешностью для этой страны. Люди стремительно убирались с его пути, и он понимал, что нельзя целиком приписывать это его королевской осанке. Здесь человек на кабо означал одно – аристократ. Люди инстинктивно проявляли уважение к всаднику.

Он продолжал свой путь вдоль отвесной скалы, пока не добрался до речных доков. Здесь люди не очень спешили освободить ему дорогу. По их одежде он узнал речников. Они были более независимые, чем остальной народ, и в этой стране производили впечатление свободных людей. Именно поэтому он решил переночевать в этом районе. Ему хотелось оказаться среди людей, которые не боятся разговаривать и не будут терпеть компанию рабов или раболепствующих слуг.

Он остановился и спешился возле четырехэтажного деревянного строения с привязанной к двери омелой – знаком Иккал для постоялого двора. Устроив животное, он вошел внутрь. Постоялый двор был полон и он уселся на край скамьи у длинного стола. Сняв с плеча чехол с копьем, аккуратно положил его рядом. Копье было его самой большой ценностью, напоминая о бытности его молодым воином на острове далеко-далеко на востоке, посреди океана, о котором большинство людей в этой стране и не слыхивали.

Еду подавали на плоских блюдах, ставили их на стол, и каждый брал сам, сколько хотел. Гейл давно забыл о табу, запрещавшем его народу есть рыбу, и свежепойманная рыба казалась ему очень вкусной, но он брезгливо отодвинул блюдо пресноводных моллюсков со множеством щупальцев, которые казались пойманными в ночных кошмарах.

Речники привыкли встречаться с необычными чужестранцами, поэтому их немногословность легко преодолевалась. Речные сплетни расходились свободно, как текли сами реки, все обменивались новостями и слухами о том, что происходит в соседних странах. Он даже услышал несколько историй о самом себе, сильно искаженных временем и расстоянием. Его королевство было очень далеко отсюда, и только прочность стали, которую он поставлял сюда, мешала уверовать, что оно – миф.

Но при попытках перевести разговор на город-крепость, видневшийся над ними, все замолкали и выглядели стесненно. Или они ничего не знали о городе, или боялись, что их подслушают. Скорее второе. При последнем упоминании о крепости он поймал тайный взгляд, явно ищущий шпионов.

Если Крэг наводил страх даже на этих грубых крикунов, думал он, на что же он похож? Имелся только один способ выяснить это, вот он и проверит завтра утром этот способ.

Очистили последнее блюдо, осушили последнюю кружку, большая часть компании захрапела на соломе, Гейл поднялся со скамьи и вышел наружу. В воздухе сильно пахло рекой, и он пошел на этот запах к ближайшим докам. Они как будто предлагали уединение, и он прошел до самого конца мола.

Стояла безлунная ночь, поэтому он не стал, как обычно, просить прощения у раненой Луны. Звезды ярко светили в тропическом небе, он отметил знакомые созвездия и пересчитал странные звезды, блуждавшие по отдельности.

Он ощущал, как что-то движется в реке. Так же, как у животных на земле, он чуял мерцающие души речных созданий. Разнообразные рыбы и моллюски не знали, что их души были меньше, чем самые тусклые отблески звезд. Огромные речные ящерицы сияли более устойчиво, а большие речные млекопитающие походили на луны, скользящие под безмятежной поверхностью реки.

Он обратился мыслью к земле. Казалось, что страна была необитаемой, вокруг только изобилие животных. Крэг походил на паразита, высасывающего отовсюду жизнь. И это, больше, чем что-либо другое, наполнило Гейла дурными предчувствиями.

* * *

На следующее утро Гейл тщательнее обычного наводил на себя лоск.

Он приглаживал щеткой волосы, пока они не улеглись по плечам металлическими волнами. Годы не умалили их блеск. Он достал самую лучшую одежду и надел множество украшений. Он собирался быть вхожим в лучшие дома, но не сумел бы достичь цели, выглядя непрезентабельным.

Он оплатил счет, оседлал кабо и отправился в путь вдоль вздымающегося вверх массивного утеса. Плотно стоящие многоэтажные строения уступили место меньшим зданиям, потом обветшавшим сараям, далеко отстоящим друг от друга, потом открытым полям. Рабы работали на полях лопатами и тяпками. Они вяло смотрели на него и теряли интерес, поняв, что он не собирается сечь их хлыстом.

Гейл снова оказался на замощенной дороге, построенной на земляной набережной, с покрытием из тесаного камня и обычной черной амальгамы. Он догадался, что это должно защищать дорогу во время наводнений. Он проехал немного меньше мили, когда естественная рампа сравнялась с землей.

Дорога сделала петлю и начала подниматься вверх. Выше на каменистом гребне дорога оказалась совершенно прямой, с низкорослыми кустарниками, ограждающими ее от края обрыва. Чем выше он поднимался, тем шире становилась дорога, напоминая обычную вершину холма, но между ним и воротами с башенками по краям не было никаких строений.

На дороге он был не один. Вереницы рабов, несущих грузы на спинах и головах, поднимались вверх и шли вниз с холма. Важные господа ехали верхом на кабо, и дважды он видел очень знатных персон в паланкинах.

Выполняя свое предназначение, ворота надежно охранялись солдатами с огненными трубками наготове. Они стояли на галерее, расположенной над воротами между двумя башнями. В самих воротах было еще больше стражи и чиновник с ручкой, чернилами, пергаментом и огромным хронометром, висящим на искусно сделанной золотой цепи у него на шее. Гейл присоединился к очереди желающих попасть в Крэг. Когда очередь дошла до него, чиновник внимательно посмотрел на него.

– Имя и по какому делу? – потребовал он.

– Алза, поставщик предметов роскоши с дальнего востока.

Чиновник с сомнением посмотрел на него.

– Зачем ты явился сюда, купец?

– Не много людей в любой стране могут позволить себе купить мои товары. Я так понимаю, что самые богатые люди собраны здесь, в Крэге, поэтому я и решил сэкономить немного времени, приехав сюда.

– Они так хороши? Ну, давай взглянем на твои товары.

– Могу дать глянуть, – сказал Гейл, спешиваясь, – достаточно, чтобы вы убедились – ничего угрожающего я не везу. Но показывать их полностью стоит только самому проницательному покупателю.

Абсурдное объяснение удовлетворило чиновника.

– Этого будет достаточно.

Гейл открыл мешок, и чиновник едва не задохнулся от восхищения, увидав блеск драгоценных камней и дорогих металлов.

– А хронометров у вас нет? – почти шепотом спросил он. – Мой уже старый и становится неточным.

Гейл покачал головой.

– Увы, нет. Невванцы изготовляют прекрасные приборы для измерения времени, но они слишком нежные и не выдерживают долгих путешествий.

– Жаль. Ну, что ж, вы можете войти. – Он начал писать на пергаменте. – Алза, купец, прибыл во время шестого утреннего часа… Когда найдете, где поселиться, вы должны сообщить это в полицейский участок четырехугольника. Будете отмечаться там каждое утро до полудня. Если забудете, они сами придут вас разыскивать, а вам это ни к чему.

* * *

Гейл снова оседлал кабо. Это место уже превосходило все его самые худшие ожидания. Сразу за воротами было что-то вроде туннеля, образованного каменными строениями с балконами, почти соприкасавшимися над головой. Он вел на маленькую площадь, Гейл пересек ее и выехал на продолжение улицы. Улица круто поднималась вверх, изредка превращаясь в лестницу, по которой кабо поднимался неохотно, но не жалуясь.

В конце подъема улица плавно переходила в ровную площадку, и Гейл оказался в месте, которое, должнобыть, и было четырехугольником, упомянутым хранителем ворот. Он составлял минимум двести шагов в длину и вполовину этого в ширину, идеально прямоугольный и замощенный квадратными камнями. По периметру стояли большие дома и строения, похожие на правительственные учреждения. Не видно было дымовых труб или других признаков промышленной зоны. Четырехугольник завершался массивной крепостью, расположенной выше остального города. С ее башен свисали знамена, лениво полощась на легком ветерке. Стражи в богато украшенных униформах несли службу у ворот, вооруженные мечами и алебардами, сверкающими в солнечном свете. По ним Гейл понял, что это были церемониальные стражи. Настоящие наверняка находились в башнях, вооруженные огненными трубками.

Он озадаченно заметил, что на площади не было ни единого прилавка с торговцами. В других городах подобные места служили многим целям – для проведения церемоний, для отдыха, для торговли. Здесь все было не так.

Несколько вопросов – и он добрался до тупика за несколько улиц от четырехугольника. В конце тупиковой аллеи находился довольно большой постоялый двор с высокими ценами, но он уже понял, что в Крэге нет ничего дешевого. Будучи процветающим купцом, он не стал спорить, но пожелал лично проверить, как устроили его кабо.

Гейл потребовал просторную комнату с балконом и выяснил, что она обойдется еще дороже, но это не имело для него никакого значения. Он уже почувствовал, что в этом городе ему не хватает воздуха, и решил спать на балконе, когда не будет дождя. Устроившись, он отправился с отчетом в полицию. Это оказалось аккуратное строение в уединенном уголке фасадом к длинной стороне площади.

* * *

Когда он поднялся по ступенькам, из двери вышли люди, подавленные, даже удрученные. Заинтригованный, Гейл вошел. Он оказался в длинной комнате ожидания, отделанной камнем и темным деревом. Несколько полицейских слонялись по комнате, и выражение их лиц Гейлу не понравилось. Они были одеты в темные туники и штаны, запястья перевязаны черной кожей. У каждого на поясе висели привязанная ремнем дубинка и короткий меч. Плотно сидящие шлемы из грубой кожи обрамляли лица, одинаковые в своей жестокости.

Человек, сидящий за столом, сделал знак, и Гейл подошел.

На этом тоже была черная униформа, но без шлема, и лицо более утонченное. За кушак он засунул необычное оружие – пара огненных трубок не длиннее фута, с ручками из темного дерева, тщательно пропитанного маслом.

– И кто ты, приезжий? – спросил человек.

Гейл назвал свое вымышленное имя, род занятий и место, где остановился.

– Не думаю, что встречал кого-нибудь, похожего на тебя. Где твоя родина?

– Широкие равнины за великой рекой, далеко на север и запад. Но я постоянно путешествую, в Чиву, и Невву, и на далекий океан.

Человек откинулся в кресле, украшенном богатой резьбой.

– Похоже, ты много ездишь. Странно видеть человека, так далеко путешествующего в одиночку, да еще и с таким ценным и соблазнительным товаром.

Гейлу была знакома эта манера подозревать всех.

– Я редко путешествую один, сударь, но мой караван недавно повернул назад, а я твердо вознамерился посетить столицу этой страны и показать свои товары самым богатым и знатным господам. Ваша страна так хорошо охраняется полицейскими, что несколько дней поездки в одиночку не могут устрашить. – Гейл знавал многих торговцев и их манеру выражаться.

Человек кивнул и вытащил из ящика стола заполненный пергамент.

– Вот твое разрешение на торговлю в городе. Пока ты ищешь покупателей только среди высокорожденных, я не буду требовать от тебя платы за разрешение и ограничивать время проживания здесь.

Именно этого Гейл и ожидал. В тиранической стране высшие подвергаются меньшим гонениям, чем остальные. Человек уставился на меч Гейла.

– Ты не можешь ходить вооруженным в городе. Оставь это в своем жилище. Каждый, кто вооружен, может быть арестован.

Гейл разозлился. Он не ходил безоружным с тех пор, как стал воином двадцать пять лет назад. Но не мог придумать, как противостоять, не вызывая подозрений.

– Как скажете, сударь. – Он отцепил меч и обернул его поясом.

– В таком случае можешь идти, – сказал чиновник. Полицейские сердито смотрели ему вслед.

Гейл вернулся в свое жилище, чтобы оставить меч, но закинул за спину разъединенное копье. Оно не походило на оружие, но позволяло чувствовать себя защищенным. Спрашивая дорогу, он вышел на небольшой рынок, где торговали предметами роскоши. Там, между маленьких лавок с прочными ставнями, бродили изысканно одетые люди.

Гейл походил между лавками, подыскивая подходящую. Во многих торговали драгоценностями, но он отверг их. Отверг и лавки с духами, и поставщиков нарядной одежды. Только между лавкой с лекарствами и косметикой и другой, торгующей редкими специями, он нашел то, что требовалось.

За большой витриной, на кровати, покрытой искусно присборенной малиновой тканью, покоилась изящная статуя танцующей богини. Поза ее была замысловатой, но грациозной, безмятежные глаза сделаны из золота, вставленного в красный камень лица и тела. Гейл знал, что такой богине в этой стране не поклонялись. Тот, кто купил эту статую, сделал это ради ее художественной ценности. Он вошел.

Внутри было прохладно и сумрачно, но солнечный свет и зеркала, расставленные под тщательно выбранными углами, освещали выставленные товары. Он увидел миниатюру из Чивы, гобелен восхитительной работы с яркими геометрическими фигурами, рельеф со сценами эротического содержания, расположенными по кругу, вырезанный на отполированной яшме. Другие товары были такими же дорогими предметами искусства.

– Я могу вам помочь? – Гейл обернулся и увидел человека средних лет, пристально изучавшего его. Гейл читал его мысли: незнакомец одет недостаточно богато, чтобы быть покупателем, и недостаточно бедно, чтобы забрести сюда по ошибке.

– Надеюсь на это. Меня зовут Алза, я продаю изделия лучших мастеров тем, кто в этом разбирается. Я только что прибыл в ваш город и ищу место, где могу выставить свои товары. Вы не сдаете лавку?

– Я это делаю, – рассудительно сказал человек, – за процент от продажи, и предусматривается, что редкость и эстетическая ценность товаров соответствует стандартам моего заведения. Вы же понимаете, что мои покупатели из самых высших слоев общества, люди особенно тонкого вкуса.

– Только такие люди и могут позволить себе, да и оценить, то, что я продаю, – сказал Гейл.

– Вы принесли что-нибудь показать?

Гейл вытащил из сумы плоскую деревянную коробку. Он осторожно положил ее на стол под лучи солнца, отпер и поднял крышку. Внутри, в гнездышке из плюша, лежал бронзовый инструмент. Он состоял из двух эксцентрических колец с шарнирной стрелкой, наклоненной поперек обоих. Резьба и мозаика украшала все металлические части. Стрелки, расположенные по периметру обоих колец, были инкрустированы маленькими драгоценными камнями. Купец долго изучал прибор.

– Это искусно, – наконец сказал он. – Это астролябия?

– Да, – согласился Гейл. – Доводилось их видеть?

– Нечасто. Я знаю, что это прибор для навигаторов. Моряки на далеких восточных и южных морях используют их, чтобы найти углы некоторых звезд и определить, где они находятся. Но те, что я видел раньше, были невзрачными, сделанными из обычной бронзы или просто деревянными.

– Как вы думаете, найду я на это покупателей?

– А у вас есть еще?

– Астролябия одна, но все остальное – такого же типа, полезные инструменты, сделанные и украшенные лучшими мастерами и художниками из Неввы и других западных стран. Я не занимаюсь предметами чистого искусства, вазами, или скульптурами, или коврами.

Купец кивнул.

– Да, я знаю коллекционеров, которым это будет очень интересно. Условия у меня таковы: приносите остальные товары, и я размещу их здесь. Я пущу слух, что в моей лавке можно увидеть нечто необыкновенное. Что бы вы ни продали в Крэге – моя комиссия составит десять процентов.

– Это кажется справедливым. Что, ваши коллекционеры регулярно заглядывают к вам?

– Ну, нет. Я не знаю, как это происходит у вас на родине, но здесь высшая знать не ходит по рынкам и лавкам. Они посылают слуг, знающих их вкус. Если слуга решает, что товар достоин того, чтобы хозяин его увидел, продавца вызывают в дом. Конечно, я буду более чем счастлив…