Текст книги "Франк Эйнштейн и живые роботы"

5

– А я уже собрался за тобой идти, – говорит дедушка Ал. – Что, замечтался немного и забыл, за чем пошел?

Франк стоит в дверях кухни с пустыми руками и улыбается.

– Помнишь, что такое тостер? – дразнится дедушка Ал. – Такой прибор, преобразующий электрическую энергию в тепловую. Алюминиевая штуковина, вот такого размера, – показывает он руками. – Ну да ладно, забудь. Найдем его позже. Слушай, мне надо отогнать фургон на другой конец города, забрать кое-что со старой фабрики. Эти идиоты закрываются и хотят выбросить на свалку прекрасные, отлично работающие станки. Я этого не допущу! Вы с Ватсоном не могли бы присмотреть за мастерской, пока меня не будет?

– Конечно, – кивает Франк, не переставая улыбаться. – Про тостер я и правда забыл. Но зато я нашел там такое!.. Ты не поверишь!

– Что, неужели ключи от фургона? – спрашивает дедушка Ал, обводя взглядом кухню и похлопывая себя по объемистым карманам свитера в поисках потерянных ключей. – Или тот пульт управления?..

– Нет! И нет! – ухмыляется Франк. – Знакомься!

Он отступает от двери и машет Клинку и Кланку рукой.

Дедушка Ал одним глотком осушает свою кофейную чашку.

– Хм-м… Это замечательно, Франк. Но в пылесосе и мусорном баке срочной необходимости нет. Что мне нужно прямо сейчас, так это ключи от фургона.

Глазок вебкамеры, вмонтированный в стеклянный колпак на крышке пылесоса, раскрывается шире и обводит взглядом кухню.

– Ключи висят на модели атома углерода. На ядре.

– О! Точно, вот они где! – восклицает дедушка Ал, снимая ключи с лампы. – А ведь я специально их сюда повесил, чтобы не забыть. Спасибо… – И тут дедушка Ал замирает, а затем медленно поворачивается к двери. – Что-о-о? Я что, сейчас… Ты что… Этот пылесос – он что, сейчас…

На дедушкином лице написано такое изумление, что Франк не может удержаться от смеха.

– Да! Именно! Познакомься, дедушка Ал: это Клинк. Первый искусственный интеллект, изготовленный в лаборатории Эйнштейна методом самосборки.

Клинк въезжает на кухню, вращая колесиками, и пожимает руку дедушке Алу.

– Очень приятно познакомиться с вами, мистер Эйнштейн. Ваша формула Е = mc² поистине гениальна.

Дедушка Ал хватается обеими руками за голову и таращится на Клинка во все глаза.

– О! О-о-о! О-о-о! Ого!.. Да нет, не может быть! Ты не шутишь?

Клинк отрицательно покачивает головой-колпаком.

– Какие тут могут быть шутки?

– Франк, у тебя все получилось! Ты сделал мыслящего робота!

– Ну, не совсем, – признается Франк. – Он сам себя сделал. Проскочила случайная искра – и оп-па! Он ожил и собрался сам. Но в остальном все так и есть: Клинк – мыслящий и самообучающийся робот на основе нейронной сети.

Дедушка Ал наклоняется, чтобы осмотреть Клинка повнимательнее.

– Очень приятно познакомиться с вами, мистер Клинк. Честно признаться, я не тот самый Эйнштейн. Но изучать физику мне тоже доводи…

Закончить фразу он не успевает: Кланк с грохотом вваливается на кухню и заключает дедушку и Клинка в алюминиевые объятия.

– И я! И я! – верещит он. – Я тоже люблю Ала Эйнштейна! Я тоже люблю преобразование материи в энергии!

– Что это?! – вскрикивает дедушка Ал, чуть не падая под натиском Кланка.

– Это Кланк, – поясняет Франк Эйнштейн. – Еще один искусственный интеллект, изготовленный методом самосборки.

– Поразительно! – восторгается дедушка Ал, тщетно пытаясь отцепить от себя Кланковы руки-шланги. – И что, они действительно учатся и становятся все умнее?

– Один из нас – несомненно, – отвечает Клинк. – Кланк, прекрати уже обниматься!

– Ум-бип-бип, ум-бип-бип, – радостно отзывается Кланк в ритме «Польки № 3» и выпускает Клинка и дедушку Ала на волю.

Клинк открывает дверцу у себя на животе (за которой обнаруживается нечто вроде камеры хранения), извлекает на свет части тостера и проецирует на стену схему сборки.

Вихрем отточенных механических движений Клинк собирает тостер. На все про все у него уходит десять секунд.

Дедушка Ал включает аппарат в розетку, закладывает тост и нажимает на кнопку. Через несколько секунд тост выскакивает обратно – уже поджаренный.

– Молодцы, ребята! – одобряет дедушка Ал. – А что вы еще умеете?

Кланк хватает с кухонного стола кофейную банку, сжимает ее обеими руками и через секунду демонстрирует мячик из алюминия, стали и цинка, наполненный, надо полагать, молотым кофе.

– И я молодец? – спрашивает он с надеждой.

– Ну… – смущенно начинает дедушка Ал.

– Мы над этим еще поработаем, – перебивает его Франк. – Ладно, друзья, давайте попробуем что-нибудь изобрести!

Дедушка Ал кивает, но на лице его внезапно появляется какое-то странное выражение. Он бросает взгляд в окно, словно опасаясь, что кто-нибудь из прохожих может остановиться и подслушать.

– Э-э-э… послушай, Франк, – говорит он. – Помнишь, мы с тобой говорили, что одни люди пользуются наукой ради знания, а другие – ради власти и денег?

– Конечно, – кивает Франк.

– Ну так вот, ты – замечательный ученый. Но будь осторожен! Если об этих роботах узнают нехорошие люди, кто знает, что может случиться.

– Ох, деда… Вечно ты волнуешься почем зря!

– Понимаешь, Франк, я многое повидал в своей жизни. Я знал кое-кого из тех ребят, которые научились расщеплять атом. – Дедушка постукивает пальцем по ядру углеродного атома-светильника. – Они придумали, как высвободить из атома огромную энергию. В ядро загоняют дополнительный нейтрон, и от этого атом разделяется на несколько других атомов, поменьше, и начинается цепная реакция: освободившиеся нейтроны расщепляют другие ядра, и так далее. И ты себе не представляешь, какая колоссальная энергия при этом выделяется!

Клинк проецирует на стену схему ядерной реакции.

– Да. Это я могу.

– Нет! – дедушка Ал хватает Клинка за руку, пока тот не начал доказывать свое заявление на деле. – Вот видишь, Франк? Об этом я и толкую. Достаточно выстрелить одним крошечным нейтроном по ядру – и привет! Конечно, это тоже можно обратить на пользу – например, построить атомную электростанцию. Но с таким же успехом можно сделать и что-то ужасное, вроде атомной бомбы.

– А я могу сделать бомбу-вонючку, – вмешивается Кланк. – Из спичечных головок и нашатырного спирта.

– О да! / О нет! – в один голос восклицают Франк и дедушка Ал.

– Может-может, – подтверждает Клинк. – Он хочет сказать, что для этого достаточно соединить H₂S и 2NH₃. Получится (NH₄)₂S.

Дедушка Ал отбирает у Кланка спичечный коробок, который тот уже успел вытащить из ящика стола.

– Не спорю, что это возможно теоретически. Но на практике мы не хотим, чтобы тут все провоняло.

– Я тебя понял, деда. Мы будем осторожны. И не подпустим к себе никаких подозрительных типов. Но ты только представь себе, до чего все это будет здорово!

Дедушка Ал окидывает взглядом роботов, внимательно изучающих кухню.

– Ну, по крайней мере, на конкурсе ты с этими ребятами точно победишь.

– Я об этом тоже подумал, но… ты понимаешь, деда, получается так, что я не могу их представить на конкурс. Ведь на самом деле это не я их сделал. Они собрались сами. – Франк помахивает своим лабораторным журналом с записями о ходе эксперимента. – Но зато теперь, с их помощью, можно сделать миллион всяких новых изобретений!

– О господи! – произносит Клинк еще более механическим голосом, чем обычно. – Жду не дождусь, когда уже наконец мы приступим.

Франк переводит на него взгляд.

Клинк делает вид, что не замечает удивленно приподнятой брови Франка.

– О господи! – повторяет Кланк, как попугай.

– Ну хорошо, – вздыхает дедушка Ал, и по его голосу понятно, как сильно он сомневается в том, что все действительно будет хорошо. – Только пожалуйста, будьте осторожны. Я заберу станки с фабрики и вернусь около полудня. Вы с Ватсоном ничего тут без меня не натворите?

– О, Ватсон! – хлопает себя по лбу Франк. – Представляю себе, какая у него будет физиономия!

6

Физиономия Ватсона полностью оправдывает ожидания.

На ней написано все: и удивление, и страх, и радость вперемешку с недоверием.

– Не может быть! – произносит Ватсон, наконец подобрав отвисшую челюсть, но так и не сняв с плеча рюкзак. – Действующие роботы?!

– Да. Действующие роботы, – отвечает Франк, сидя на раскладном столике рядом с кучей металлолома на заднем дворе и делая какие-то пометки в своем лабораторном журнале. – Разумные действующие роботы.

– А вот тот, мелкий… что это он делает с батарейками и скейтбордом?

– Собирает летучий скейтборд на магнитной подушке. Плюсы батареек будут отталкиваться от плюсов, а минусы – от минусов, и скейтборд будет парить над землей.

– Кру-у-уто! – говорит Ватсон.

Франк кивает.

– Ой! – подскакивает Ватсон. – Смотри, тот второй, здоровый, наступил на скейтборд и разломал его! Прямо вдребезги!

– Не волнуйся, – говорит Франк. – Так и задумано.

В свою очередь кивает Ватсон.

– А зачем этот мелкий… ну, пылесосный… зачем он плавит лазером этот металлолом?

– Набирается опыта. Учится идентифицировать металлы по точке плавления, – объясняет Франк.

– А этот… ну, мусорный бак… смотри, он жрет гвозди! И покрышки от велосипедов! А теперь – видеопленку! Жрет и смеется! Это он зачем?

Франк делает еще одну пометку в журнале.

– Ну, точно сказать не могу… но я бы на твоем месте перестал их обзывать. Они могут обидеться.

Ватсон таращится на друга с таким изумлением, какого Франк на его лице еще сроду не видел.

– Что-о-о? Ты не шутишь?

Он оглядывается на Клинка, который как раз превращает кузнечный молот в лужицу жидкого металла.

– Эксперимент по изменению агрегатного состояния вещества, – замечает Франк. – Очень впечатляюще. Твердое становится жидким.

– О господи! – выдыхает Ватсон, наконец сбрасывая с плеча рюкзак. – Ты помнишь, как пытался изобрести электроботинки? Крутая была идея – вот только расплавились не твои ботинки, а мои! И сдается мне, эта затея с роботами выйдет нам боком! И будет стоить мне уже не ботинок, а чего-то посерьезнее. Руки, например. Или ноги. А то и головы!

– Вечно ты волнуешься по пустякам, – вздыхает Франк.

– Я? По пустякам?! Да я еще даже не начинал волноваться! Что, если эти роботы слетят с катушек? Что, если они на нас разозлятся и обратят против нас всю силу своего интеллекта? В фильмах про роботов такое случается на каждом шагу.

Франк делает последнюю пометку и захлопывает журнал.

– Не проблема. Смотри внимательно. Клинк, Кланк, идите-ка сюда!

Маленький робот откладывает потолочный вентилятор, который только что изучал. Большой отбрасывает автомобильный мотор, который только что взвешивал на руке, и устремляется на зов. По дороге он спотыкается о моток старых кабелей, падает на трехколесный велосипед и расплющивает его в лепешку, но тут же вновь принимает вертикальное положение. Оба робота подъезжают к раскладному столику.

– Клинк и Кланк, это Ватсон. Поздоровайтесь с Ватсоном.

– О-хо-хо, – произносит Клинк. – Ну почему ты говоришь со мной таким тоном? Я тебе что – глупенький щенок, который только что пописал на коврик? – Он поворачивается к Ватсону. – Привет, Ватсон.

– Привет Ватсону! – громыхает Кланк.

Франк достает из кармана лабораторного халата книгу Азимова «Я, робот» и показывает ее Клинку и Кланку.

– Вы это читали?

Клинк захватывает книгу одним из своих зажимов и пролистывает от начала до конца за несколько секунд, направив на страницы глазок вебкамеры.

– Теперь – да, – отвечает он и возвращает книгу Франку.

– А ты, Кланк?

– Уф… Я читал «Людей Икс», книгу рекордов Гиннесса и «Капитана Подштанника». Одного.

Ватсон невольно хихикает.

– Правда? А какого именно?

Кланк задумывается. Точнее, пытается думать. Франк и Ватсон слышат, как в недрах его головы-дуршлага что-то скрежещет и крутится – довольно медленно. Затем раздается тихое «звяк!», и робот радостно объявляет:

– Вспомнил! Там еще был профессор Пуперпопс!

– Ага, «Капитан Подштанник и преступный план профессора Пуперпопса», – кивает Ватсон. – Это был хороший выпуск.

– Что-что? – переспрашивает Франк.

– Профессор Пиппи Пуперпопс – это такой непризнанный ученый и изобретатель, – поясняет Ватсон.

– Да ну?

– Ну да! – подтверждает Кланк. – Он изобрел уменьшальную машину! Свинку-Уменьшинку‑2000! И увеличильную машину! «Уткорост‑4000»!

– А потом сошел с ума, – добавляет Ватсон, – и стал злодеем, потому что все только смеялись над его фамилией и не обращали внимания на его блестящие изобретения.

– Ну слушайте, хватит уже об этом Пуперпопсе!

– А еще он построил одну суперумную штуковину… – не унимается Кланк.

– Стоп! – кричит Франк. – Я пытаюсь показать вам кое-что серьезное, а вы…

– Вот именно, – поддакивает Клинк.

– Что именно? – спрашивает Кланк.

Франк засовывает руки в карманы халата.

– Итак, – начинает он, – в книге Айзека Азимова «Я, робот» перечислены три закона роботехники, и они гласят…

– И они гласят, – подхватывает Клинк:

– Закон первый: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

Закон второй: робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат первому закону.

И закон третий: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит первому и второму законам.

– Клянетесь ли вы, Клинк и Кланк, всегда подчиняться этим трем законам роботехники? – торжественно вопрошает Франк.

Светодиодные индикаторы на голове Клинка вспыхивают синим, а затем белым.

– За кого ты нас принимаешь? Мы что, по-твоему, какие-то тупые железки? Мы – разумные роботы! Естественно, мы подчиняемся трем законам роботехники!

– Да, черт побери, – подхватывает Кланк, подражая своему собрату в меру способностей. – Кто мы такие, по-твоему? Типпи Тупертяпсы? Само собой, мы подчиняемся трем законам роботехники.

Ватсон хохочет.

– Отлично, – кивает Франк. – А теперь, Клинк, будь так добр, направь свой тепловой луч на эту куклу.

Красный лазерный луч вырывается из туловища Клинка. Противно улыбающаяся голова сломанной куклы превращается в дымящуюся липкую лужицу расплавленного пластика.

– Замечательно. – Франк снова записывает что-то в журнале, встает и отходит на пару шагов от Ватсона. – А теперь давай то же самое, только с головой Ватсона.

Клинк включает свой лазер.

– Э-э-э! Стой, стой! Неееееееет! – вопит Ватсон и закрывает голову обеими руками. – Это как раз то, о чем я тебя предупреждал!

Клинк испускает зеленый луч и направляет его Ватсону в лоб.

– Неееееееет! А-а-а-а-а-а-а!.. Э… о-о-о! Вот это круто! Что это было?

– Положительная стимуляция мозговых волн при помощи световой энергии, – отвечает Клинк. – Мое новейшее изобретение.

Франк опять делает пометку.

– Кланк!

– Что?! – Кланк даже подпрыгивает от неожиданности.

– Возьми-ка вон ту чугунную ванну и расколоти ею сам себя на части.

Кланк, переваливаясь и топоча, подходит к ванне, поднимает ее над головой и роняет… себе за спину.

– Как видишь, все три закона исполняются в точности, – отмечает Франк. – Второй, первый и третий.

– Но зачем ты приказал ему выстрелить мне в голову? – не унимается Ватсон.

– Ничего личного, – с легкой улыбкой отмахивается Франк. – Просто я предположил, что если эксперимент сложится неудачно, то лучше потерять тебя, чем меня.

Ватсон потирает лоб.

– Если бы мои мозговые волны не простимулировали так положительно, я бы сейчас разозлился на тебя до чертиков. Ну да что уж там… Ладно, в общем, это и правда здорово. – Внезапно Ватсона посещает свежая мысль. – Слушай, а конкурс-то! С этими роботами ты точно получишь первый приз! Если, конечно, его не присудят моей арахисовой жвачке.

Франк качает головой.

– Не-е… Не хочу приз за роботов. На самом деле это ведь не я их собрал. – Он улыбается и потрясает лабораторным журналом. – Хочу придумать что-то большее. Что-нибудь совсем крышесносное.

Кланк вспыхивает всеми лампочками сразу.

– Двойную арахисовую жвачку?

– О господи, – не сдержавшись, вставляет Клинк.

– Что-то огромное и важное, – продолжает Франк. – Такое, что изменит весь мир.

В часах с кукушкой, висящих над входом в мастерскую, распахивается дверца.

Из дверцы выскакивает кукушка на пружине:

– Тревога! Тревога! Тревога!

– Это мой новый детектор движения, – поясняет Франк. – В мастерскую кто-то зашел. Эй, Клинк и Кланк! Прячьтесь скорее!

– ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! – заливается кукушка. – ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! ТРЕВОГА!

7

Клинк откатывается к мусорной куче и останавливается рядом с погнутым велосипедом, старым радиатором и ржавым садовым трактором. Затем изгибает руку-шланг над головой и замирает: теперь его не отличить от обычного сломанного пылесоса.

– Прячьтесь? – переспрашивает Кланк. – Что значит «прячьтесь»?

– Притворись, что ты – какой-нибудь сломанный механизм, – объясняет Клинк, не меняя позы.

Кланк бредет к стене гаража, каратистским ударом разбивает пополам пятидесятигаллонный барабан и пристраивает половинку себе на голову, а затем усаживается на землю рядом со стиральной машиной. Франк и Ватсон смотрят на него в недоумении.

– Что это ты делаешь? – спрашивает Франк.

– Я – сушилка для одежды, – сообщает Кланк, и голос его отдается внутри барабана гулким эхом.

– Н-да… Бывает хуже, – бормочет Ватсон. Сушилка для одежды подозрительно смахивает на робота с пятидесятигаллонным барабаном на голове.

– ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! – в последний раз выкрикивает кукушка и исчезает в недрах своего деревянного домика. Дверца захлопывается.

Франк и Ватсон вбегают в дедушкину ремонтную мастерскую через черный ход.

– Здравствуйте! – наугад кричит Франк в полутьму гаража. – Чем я могу вам помочь?

Тишина.

Франк и Ватсон оглядывают полки и заглядывают в проходы между стеллажами. Ряды старых часов и фотоаппаратов, саксофонов и пишущих машинок, обогревателей и магнитофонов как будто колышутся и плывут волнами в зыбком свете помигивающей лампы. Но посторонних не видно.

Франк жестом показывает Ватсону, что надо бы проверить главную дверь и посмотреть, что творится на улице, у входа. Сам он тихонько приседает и заглядывает под прилавок. И снова никого.

Ватсон высовывает голову в окно. Улицы Мидвиля, как всегда, почти безлюдны: городская жизнь почти замерла с тех пор, как кто-то начал скупать в центре дома и банкротить предприятия.

Тем не менее Ватсон, подражая обычной манере друга, осматривает улицу очень внимательно, чтобы не упустить ни единой детали. На автобусной остановке стоит старик в длинном черном плаще. По тротуару шагает блондинка в меховой охотничьей шапочке и с маленькой длинношерстной собачкой на поводке. У обочины валяется синяя пластиковая бутылка из-под воды.

Ничего подозрительного.

– Все чисто, – рапортует Ватсон и едва не прикусывает язык от испуга: Франк, оказывается, уже стоит прямо у него за спиной. – Терпеть не могу, когда ты так делаешь!

– Никого?

– Никого, – подтверждает Ватсон. – Наверно, твой детектор просто чудит.

Франк оглядывает любовно собранную дедушкой Алом коллекцию древних телевизоров, радиоприемников и проигрывателей… и замечает кое-что лишнее: из-под старого фонографа торчит пара ботинок пятого размера и повышенной обтекаемости.

– Мой детектор – в полном порядке, – объявляет Франк. – Он отследил движение того, кто сейчас стоит прямо вот за этим граммофоном. Выходи, Эдисон!

Из-за гигантского металлического раструба выходит мальчишка с зализанными на лоб волосами. Всем своим видом он выражает крайнее недовольство.

– Т. Эдисон! – восклицает Ватсон. – Что это ты вынюхиваешь в мастерской дедушки Ала?

– Уймись, ты, инспектор Гаджет, – бурчит Эдисон. – Я просто проходил мимо. Увидел на двери табличку «Открыто». Ну и зашел… э-э-э… отдать в ремонт мои наручные часы. Понятно вам? Часы! А вы что подумали, маньяки?

– Ах вон оно что, – говорит Ватсон.

– А еще я хотел пожелать вам удачи на завтрашнем конкурсе. Что изобрели на этот раз? Нет-нет, стойте, я сам угадаю. Содовую модель вулкана?

– Ха! – хмыкает Ватсон. – Пальцем в небо!

– Автомобиль на коровопукальной тяге?

– Ага, размечтался! Думаешь, ты самый умный?

– Конечно, я самый умный, – пожимает плечами Эдисон. – Я – гений.

– Интересно, что ты запоешь, гений ты наш, – начинает закипать Ватсон, – когда увидишь Франковых суперумных…

Франк быстро зажимает Ватсону рот и поворачивается к Эдисону:

– Лучше признавайся, что ты на самом деле тут забыл. Ты ведь не носишь наручные часы.

– Ах так? Ну, если ты и вправду хочешь знать, мистер Суперумник, то я пришел посмотреть на свою новую ремонтную мастерскую! Ты ведь слыхал о договоре? По договору компания моего папы заберет все это себе, когда ты продуешь на конкурсе и твоему дедуле нечем будет заплатить по счетам!

– Слушай, Эдисон, откуда в тебе столько дерьма? – взрывается Ватсон.

– На себя посмотри, – парирует Эдисон. – Скоро из ушей польется.

Франк обводит взглядом дедушкину мастерскую – самое лучшее место на всем белом свете.

– Врешь ты все, – убежденно заявляет он. – Дедушка Ал ни за что этого не допустит.

– Ты и вправду так думаешь? – ухмыляется Эдисон. – Тогда, полагаю, тебе стоит познакомиться с моим финансовым директором и с его точкой зрения на вопрос. – Эдисон всматривается куда-то в темноту на верхних полках, набитых всяким старьем и металлическим хламом. – Мистер Шимп! – зовет он.

В ответ раздается дробный стук; металлические полки прогибаются и скрипят под чьей-то тяжестью. Маленькое темное существо спрыгивает со стеллажа и приземляется рядом с Эдисоном, гулко шлепнув босыми пятками об пол.

Это и есть финансовый директор. Мистер Шимп.

Франк и Ватсон таращатся во все глаза на шимпанзе, облаченного в белую рубашку и серые костюмные брюки в тонкую полоску. Поверх рубашки аккуратно повязан черный галстук – тоже в полоску, золотую. Не хватает только ботинок.

– Покажите ему документ, – командует Эдисон.

Мистер Шимп вручает Франку лист плотной бумаги, усеянный официальными печатями и штампами. Договор с кредитором. Франк прочитывает его от начала до конца, узнает корявую подпись дедушки Ала и с ужасом понимает, что Эдисон не врет.

Мистер Шимп забирает бумагу и показывает Франку на языке жестов:

– А вот этого не надо, – одергивает Эдисон мистера Шимпа. – Я здесь хозяин. Я решаю, уйти нам или остаться. Если кто-то здесь и вправе сказать «До встречи!», то это я и только я.

Ватсон по-прежнему таращится на мистера Шимпа.

– Он что, сказал «До встречи!» на языке жестов?

– Не надо его поощрять, – морщится Эдисон. – Он научился языку жестов по книжке, которую забыли рядом с его клеткой в лаборатории. И думает теперь, что он умнее всех.

Мистер Шимп показывает знаками:

Эдисон хмурится.

– Ты бы лучше показал нам, как ты счастлив, что я тебя спас из этой испытательной лаборатории. И как тебе повезло, что я пускаю тебя за свой компьютер. Я ведь могу и передумать! Хочешь всю бухгалтерию вести на бумаге?

Мистер Шимп лениво облокачивается на старый радиоприемник, извлекает из кармана брюк металлическую коробочку, вынимает из нее какую-то тоненькую трубочку и вставляет в отверстие на крышке коробочки.

У Ватсона глаза чуть не выскакивают из орбит.

Мистер Шимп вынимает из отверстия трубочку, сплошь облепленную муравьями, сует ее в рот и облизывает с громким чмоком. Затем аккуратно укладывает муравьиную коробочку обратно в карман брюк и сообщает на языке жестов:

– То-то, бананоед, – усмехается Эдисон. – А теперь пойдем отсюда.

Мистер Шимп смотрит на Эдисона с выражением, не поддающимся расшифровке. Возможно, это печаль. Возможно – коварные планы убийства… а может, надежда на премию. Никто не знает, кроме самого мистера Шимпа. А мистер Шимп молчит. И жестами тоже ничего не показывает.

– Да, чуть не забыл! – встрепенувшись, Эдисон неуклюже, но подчеркнуто хлопает Ватсона по плечу. Два раза. – ДО ВСТРЕЧИ!

– ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! – сигнальная кукушка оповещает, что Эдисон и мистер Шимп прошли через дверь мастерской.

– Ну и гаденыш, – бормочет Ватсон, наблюдая в окно, как мальчик с обезьяной усаживаются в огромный черный лимузин и тот, заурчав, отъезжает от обочины и уносит их прочь.

– Законченный, – соглашается Франк. – Но гаденыш умный и опасный. Поэтому очень хорошо, что он не видел Клинка и Кланка.

– Это точно, – поддакивает Ватсон. – А какая мерзкая у него мартышка!

– Шимпанзе, – поправляет Франк. Но с определением он совершенно согласен.