Текст книги "Присутствие"

Глава 11

С белой завистью взирала Катарина на офис, выделенный Робу Силверу в поместье Такео Йошихары. Он находился в огромном павильоне, и в нем было две просторные, с выходом в сад, комнаты, разделенные ванной и вместительным стенным шкафом. Одна из них была занята письменным столом и картотеками, а в другой стояли рабочие столы с фотографиями, рисунками, чертежами и даже моделями традиционных полинезийских строений, разбросанными в порядке, который, возможно, для Роба имел смысл, но Катарине казался попросту беспорядком. Помещение было раз в восемь просторней ее кабинета в нью-йоркском музее, и с первого взгляда было видно, что Йошихара обеспечил Роба всем необходимым оборудованием. В той комнате, что побольше, у стены стоял второй письменный стол, на котором красовались компьютер, несколько принтеров, сканер и еще какое-то оборудование, названия которого Катарина не знала.

– Можешь запустить меня в Сеть? – спросила она. – Надо просмотреть кое-какие музейные файлы. Помнится, видела я там что-то похожее на наш череп...

– У меня идея получше, – сказал Роб. – Дай-ка мне твои снимки...

Озадаченная Катарина вынула фотографии черепа из рюкзачка и стала смотреть, как Роб поместил их на рабочую панель сканера, запустил программу, позволяющую манипулировать с изображениями, и принялся быстро вводить команды и щелкать мышью. Через несколько минут на дисплее появилось восемь изображений раскопанного ими черепа в разных ракурсах.

Еще шесть картинок было посвящено челюсти.

Роб встал.

– Теперь выдели уникальные особенности, на которые ориентировалась бы при поиске аналогичных экземпляров.

Катарина опустилась в кресло и, оперируя мышью, добилась увеличения сначала одной картинки, потом другой. Через пять минут она сделала выбор, и Роб показал ей, как скопировать выделенные ею зоны так, чтобы они улеглись на экране, как детали несобранной головоломки.

– Но это всего лишь фрагменты, – удивилась она. – Если собрать их воедино, черепа не получишь.

– Спорим? – ухмыльнулся Роб, и по тону можно было судить, что спор она проиграет. – Мы сейчас попросим, чтобы компьютер поискал нам графические изображения, в которых имеются соответствия этим формам. Он прочешет все базы данных в Интернете и...

– Ты спятил?! – воскликнула Катарина. – Да на это уйдет месяц!

– В твоем музее – да, может быть, – мирно ответил Роб. – Но мой соединен с одним из двух самых мощных серверов в мире.

– Шутишь! – Но, взглянув на его лицо, поняла, что нет.

– Он установлен здесь для обработки полученных обсерваторией данных, – пояснил Роб, барабаня по клавиатуре, чтобы определить параметры поиска. – Воздушные силы к тому же занимаются здесь ловлей шпионских спутников, космического мусора, астероидов и Бог знает чего еще.

Он ударил по клавише «ввод», поиск начался, экран на мгновение потух, а потом строчки текста замелькали с такой скоростью, что их невозможно было прочесть. Роб потянулся, нажал на «паузу». Текст замер.

Катарина увидела перед собой столбец интернетовских адресов, каждый из которых кончался названием файла, указывающим на тот или иной из полудюжины графических форматов. Вслед за этим сообщался процент совпадения.

Роб опять нажал сначала на «ввод», потом на «паузу», и на экране появилось еще больше файлов.

– О, Боже, да их тут сотни, – охнула Катарина.

– Запрос составлен неграмотно, – пробормотал Роб, нажал на «Escape» и впечатал еще несколько команд. – Поиск велся по каждому изображению индивидуально. Мы сейчас его сузим так, чтобы каждый результат совпадал не менее чем по четырем параметрам для черепа и по трем – для челюсти. – Через несколько секунд появился список из 382 файлов, каждый с процентным указателем идентичности. – Давай сгруппируем их по процентам, – Роб вновь запорхал пальцами по клавишам. Экран потемнел, и список возник снова, составленный теперь в порядке убывания сходства. – Теперь давай посмотрим, что получилось, – Роб дважды щелкнул мышкой по верхней строчке. Появилось изображение крупного фрагмента челюсти, очень похожей на ту, что они отрыли. Фрагмент находился в коллекции одного из шведских университетов и был обнаружен в Африке сорок лет назад.

Катарина смотрела на него в изумлении.

– Я никогда раньше его не видела, – вымолвила она, рассмотрела изображение и прочла описание, согласно которому челюсть принадлежала гоминиду и была найдена в Олдувайском ущелье. Хотя вид гоминида в описании окаменелости не указывался, Катарина решила, что находит определенное сходство с Australopithecus afarensis.

Она щелкнула мышкой по второму файлу.

На сей раз появился череп.

Череп, на взгляд Катарины, чрезвычайно похожий на тот, над которым они бились сейчас.

Подпись ограничивалась указанием, что он найден на склоне горы Пинатубо, на Филиппинах. Но, кроме этого, имелась еще отсылка к другому файлу.

Хмурясь, Катарина щелкнула по отсылке. Через секунду открылось новое, окно, а в нем – другая картинка.

Это, однако, была не просто картинка.

Это была кино или видеосъемка, сделанная кем-то столь же неискушенным в этом деле, как сама Катарина. Качество изображения, однако, ничуть не влияло на то, как завороженно Катарина и Роб наблюдали за происходящим на экране компьютера.

Камера следила за существом, подобия которого ни Катарина Сандквист, ни Роб Силвер в жизни своей не видели.

Судя по всему, это был гуманоид, и хотя уверенности быть не могло, похоже, что молодой самец.

Его верхняя челюсть выдавалась вперед, в то время как надбровия резко уходили назад. Черты лица были крупными и грубыми, подбородок скошен, испуганные глаза прятались в глубоких глазницах. Тело, одетое лишь в набедренную повязку, почти сплошь было волосатым.

Вокруг мальчика – если его можно было так назвать – стояло человек пятнадцать дикарей. Мужчины смотрели настороженно, словно не знали, чего от него ожидать.

Понемногу круг стал сужаться, и Катарина увидела, как мальчик в центре его напрягся, переводя глаза с одного лица на другое. И вдруг каким-то неуловимо мгновенным движением вырвался из круга и исчез в джунглях. Оправившись от мгновенного столбняка, дикари оживленно поговорили между собой и сами растворились в зарослях, явно намереваясь преследовать беглеца.

Экран потух, и Катарина с Робом подумали было, что это конец.

Они ошиблись.

Через несколько секунд экран ожил, чтобы показать им джунгли. Деревни было не видно, какое-то время ничего не происходило, и Катарина подумала, что тот, кто снимает, просто проверяет камеру. Но тут объектив сработал на увеличение, и она увидела – лицо.

Лицо гоминида, того самою мальчика – если, конечно, это был мальчик – выглядывало из сплетения лиан, и Катарину пробрала дрожь от накатившего ощущения, что это с ней уже когда-то было. Потом она поняла, что никакое это не deja vu. Изображение на экране всколыхнуло настоящее воспоминание, воспоминание о виденной когда-то музейной диораме, рассказывающей о семействе Homo habilis, человека умелого, возможно, первым из гоминидов научившегося изготовлять орудия.

Существо на экране, если бы не цвет кожи и рисунок растительности на лице, могло бы сойти за персонаж, выбежавший из той диорамы прямо в джунгли – поучаствовать в сцене, за которой они с Робом сейчас наблюдали.

Но это было совершенно немыслимо: Homo habilis исчез с лица Земли два миллиона лет назад!

Следовательно, то, что они видят – инсценировка.

– Ты можешь приостановить это? – спросила Катарина, когда камера задержалась на лице.

Роб щелкнул мышью по кнопке окна. Изображение замерло. Катарина нагнулась, вглядываясь в лицо. Видимо, это был актер, загримированный с тщательностью, достойной голливудских профессионалов. Но как они умудрились так мастерски скосить ему лоб? Можно, конечно, объяснить это использованием накладок, но накладки сильно бы увеличили голову.

Между тем размеры ее вполне пропорциональны телу.

Потянувшись к мыши, Катарина восстановила картинку до ее начальной величины и снова запустила фильм.

Мгновенье спустя последовал первый удар копьем.

Линзы камеры по-прежнему брали изображение крупным планом, и непонятно, как можно было сыграть удивление, отобразившееся в глазах мальчика, так оно было искренне. Глаза расширились, потом заметались, словно ища, откуда ударила та палка, что торчит теперь у него из груди.

Но уже летели второе и третье копья, и потрясение в глазах мальчика сменилось столь неподдельной гримасой боли, что оставалось лишь радоваться немоте фильма, – ведь даже в тишине комнаты Катарина вздрогнула от вырвавшегося из его груди вопля.

Рот его открылся, он рухнул ничком на землю, несколько раз сильно вздрогнул и замер.

Роб потянулся, чтобы взять руку Катарины в свою.

Между тем, на экране мужчины и юноши племени собрались вокруг тела, пиная его, пока не убедились, что жизни в нем нет.

Затем они привязали его за руки и за ноги к шесту и, раскачивая на ходу, понесли в деревню.

Там они выпотрошили свою добычу, выбросив внутренности собакам, которые сначала передрались, а потом устроились пировать, недоверчиво косясь друг на друга.

Мужчины обжарили тело над костром, и племя собралось вокруг, предвкушая нежданное лакомство.

Камера ненадолго задержалась на лице женщины, которая стояла в стороне, смотрела, блестя глазами.

Дикари принялись есть, причем кости бросали не собакам, а в котел, где сварится потом наваристый бульон.

Потом сцена опять изменилась, и теперь уже над деревней нависла ночь.

Кто-то двигался в темноте, и приходилось напрягать глаза, чтобы рассмотреть детали.

Это была та самая женщина. Она выуживала при помощи петли кости из котла и выкладывала их на разостланную на земле ткань. Она занималась этим, пока не убедилась, что в котле больше ничего нет. Тогда она завернула останки в ткань, но перед этим камера на мгновенье задержалась на жалкой кучке костей.

Похоже, женщина нашла все кости, кроме одной.

Не было черепа.

Окно, в котором показывался фильм, внезапно свернулось. Катарина и Роб опять молча смотрели на череп.

Значение увиденного было очевидно.

Молчание первым нарушил Роб.

– Что скажешь? Есть хоть какая-нибудь вероятность, что съемка документальна?

Катарина потрясла головой.

– Исключено. Никакой. Ничего подобного на Земле нет уже... – но смолкла, вспомнив скелет, и сейчас еще лежащий у очага в нескольких милях отсюда.

Скелет, который вполне мог принадлежать тому существу, которое они только что наблюдали на экране компьютера.

И все-таки в это невозможно поверить. Фильм – наверняка мастерская подделка.

– Давай-ка посмотрим еще раз, – попросила она.

Роб потянулся к мыши вызвать отсылку еще раз. Едва он повел стрелку по экрану, как окошко с черепом вдруг закрылось.

– Черт, – пробормотал он. – Извини. Я сейчас.

Там, где секунду назад было окно с черепом, теперь появился список файлов. Роб потянул стрелку, чтобы еще раз открыть тот же файл.

Однако и название файла исчезло тоже.

– Да где ж он? – спросила Катарина.

Целый час они охотились за пропажей и наконец сдались. Файл исчез, словно и не существовал вовсе...

* * *

Такео Йошихара у себя в офисе откинулся на спинку стула, любуясь черепом, который курьер привез из Манилы. Такео сам его сфотографировал, пользуясь цифровой камерой, и перевел в цифровое изображение содержание видеофильма, прибывшего вместе с черепом. Оригинал пленки теперь заперт в его личном сейфе, и только он один знает комбинацию цифр.

Прежде чем выйти из офиса, он спрячет туда же и череп.

Графические файлы в его компьютере надежно защищены паролями, известными, кроме него, лишь нескольким доверенным подчиненным, которым он только что, час назад, переслал копии файлов.

Да, череп стоил истраченных на него денег. Жаль, впрочем, что мальчику пришлось умереть.

И все-таки без жертв нет прогресса. Что за беда извести несколько жизней, учитывая величие цели, которая стоит перед ним!

Глава 12

Сержант Кэл Олани только заступил на утреннее дежурство, когда звонок телефона погнал его на тот пустынный участок дороги, где Элис Сантойя нашла тело своего сына. По дороге он думал, что обнаружит жертву дорожного происшествия – сбили и бросили. Но когда прибыл на место происшествия, то уже через пять минут понял, что никакого наезда не было. Отсутствие следов колес само по себе ничего особенного не значит – их мог смыть ночной дождь. Но подобная версия опровергалась состоянием тела.

Не считая пореза правой ладони, на теле не было никаких заметных травм, а будь причиной смерти столкновение с автомобилем, они были бы непременно.

Олани работал рядом с медиками, которые пытались вернуть мальчику жизнь несмотря на то, что даже из температуры его тела следовало, что он мертв уже несколько часов. Приехал и уехал фотограф; после этого сержант обыскал окрестности в поисках улик.

Он попробовал взять показания у Элис Сантойя, но она только невнятно рыдала над телом своего единственного ребенка.

Час спустя он закончил работу, не обнаружив никаких свидетельств преступления. Но Киоки Сантойя весь день, чем бы Олани ни занимался, не шел у него из ума. В Пайе был громкий семейный скандал. Он разрешил его очень просто: остановился перед домом и пару раз нажал на клаксон, чем намекнул Ли и Рози Чин, что если они не угомонятся, он быстро угомонит их сам.

Потом была мелкая, бампер-мампер, автомобильная стычка, когда пришлось убеждать владельца дряхлого шевроле выпуска 1976 года, что у того нет никаких шансов получить приличную компенсацию от туриста, который «сечешь, парень, так дал мне в зад, что у меня – ну, искры из глаз!» Проблема владельца шевроле состояла в том, что нашлись три свидетеля, подтвердивших показания туриста, – тот заявил, что ждал зеленого света у светофора, когда стоявшая впереди машина вдруг дала задний ход. Не будь его нога прочно влеплена в тормоза, он сам бы врезался в ту, что стояла за ним.

Разобравшись с этим, Олани немного покурсировал взад-вперед по Фронт-стрит в Лахайне, так, слегка, просто чтобы задиры знали, что он тут поблизости.

И все это время он не переставал думать о Киоки Сантойя. Теперь же, всего за час до окончания смены, когда он сможет вернуться домой к Малии и близнецам, он решил по пути в управление заглянуть в Мемориальную больницу Мауи. Она всего в четверти мили от управления, а он знал, что не успокоится, если не разузнает хоть что-нибудь о подростке, умершем вчера ночью.

Он оставил машину на пустынной больничной парковке и прошел входом в приемный покой для срочных случаев. Дежурная сестра Джо-Нелл Симс подняла на него глаза.

– Десять минут, – простонала она, узнав его. – Десять минут до конца моей смены! – И с шутливым неудовольствием погрозила ему пальцем. – Только не говори, что привез кого-нибудь, Кэл, умоляю тебя!

– Успокойся, Джо, – сказал ей Олани. – Все тихо-мирно. Я просто заехал узнать, что случилось с этим пареньком, которого доставили утром, с Киоки Сантойя.

Улыбка погасла в глазах Джо-Нелл.

– Вот ужас, да? Как же мне жаль его мать!

– Как там, сделали вскрытие? – не стал отвлекаться Олани.

Покачивая головой от сочувствия к Элис Сантойя, Джо-Нелл сверилась с расписанием.

– Да, сделали. Лора Хэтчер. – Она сняла трубку, сказала в нее несколько слов и кивнула Олани. – Прозекторская там. Первая дверь налево. Лора выйдет через минутку.

Лора пришла минут через пять. Крошечного роста, худенькая, она казалась совсем девочкой, но Олани сталкивался с ней не раз и знал, что за этой обманчиво хрупкой внешностью кроется опытный паталогоанатом.

– Что с Киоки Сантойя? – спросил он. – Есть какие-нибудь идеи?

Лора Хэтчер открыла блокнот, перелистала несколько страниц, нашла, что искала.

– Ну, я могу сказать, чего там нет, – сказала она. – Из внешних повреждений тканей – всего-то, что несколько царапин на левой ладони и глубокий порез правой.

– Да, я видел. Похоже скорей на осколок стекла, чем на ножевое ранение.

– Бесспорно, – кивнула Лора. – И это совершенно не тот случай, чтобы умереть от потери крови.

– А как насчет алкоголя? Подростки сейчас так пьют, что...

– Я сразу об этом подумала. Ни грамма.

– Так какой же вывод? Неужто так просто взял и умер? У ребят в этом возрасте сердечных приступов не бывает!

– На самом деле, это не так уж и невозможно, но в этом случае никаких свидетельств нарушения сердечной деятельности нет. Единственное, что выглядит несколько странновато, – его легкие, но пока не получу результатов из лаборатории, ничего определенного сказать не могу. – Она беспомощно развела руками. – Увы, это все, чем сейчас я располагаю. Может быть, причина смерти – вирус, какой-нибудь из последних, но если так, то он не проявил себя никакими болезненными симптомами. Мать говорит, мальчик был абсолютно здоров.

– Но и в этом нельзя быть уверенным, – вздохнул Олани.

Хэтчер кивнула, соглашаясь.

– Жаль, что больше ничем не могу помочь. – Она взглянула в свои записи. – Послушайте, а имена: Рик Пайпер, Джош Малани и Джефф Кина – что-нибудь вам говорят?

– С Джеффом были кое-какие проблемы. Здоровый такой парень, с пунктиком насчет хаоле. А Джош Малани хочет казаться крутым, да это одна видимость. А что?

– По словам Элис Сантойя, прошлый вечер ее "сын провел с ними. Позвонил, что идет с ними в кино. Я подумала, в зависимости от того, что покажут результаты анализов, может понадобиться поговорить с ними.

Кэл Олани переписал эти имена в свой блокнот. Может, заедет в школу потолковать с мальчишками.

* * *

Через десять минут после того, как Кэл Олани закончил разговор с Лорой Хэтчер, кто-то вошел в небольшое помещение, служившее больнице моргом. Убедившись, что никто не видел, как он вошел, человек запер за собой дверь и выдвинул полку холодильника с телом Киоки Сантойя. Иметь дело с покойниками – самое противное в работе санитара. Все другие обязанности – уборка нечистот, перестилка кроватей – Элвиса Динкинса ничуть не утруждали.

Его не утруждали даже больные.

Но покойники...

Несмотря на то, что труп вызывал у него острое отвращение – или, может быть, как раз из-за этого – Элвис Динкинс не мог оторваться от лица Киоки Сантойя. Глаза мальчика были открыты, лицо выглядело опухшим. Рот был разинут, и Элвису показалось, что язык здорово раздуло. Когда он увидел то место, где доктор Хэтчер надсекла язык, чтобы взять лабораторную пробу, подкатила тошнота.

Натягивая позаимствованные в подсобке хирургические перчатки, Элвис думал, не стоит ли и ему взять кусочек языка. Но тогда придется залезть мертвому мальчику в рот, а он не уверен, что у него хватит на это духу.

Разве мало того, что он берет образец ткани с разреза, который доктор Хэтчер сделала, вскрывая мальчика для аутопсии? Ему и так тошно от всей этой крови.

По правде сказать, тошно до того, что он уже подумывает, не поискать ли другой работы.

Например, у Такео Йошихары, который, по слухам, платит своим больше всех на Мауи.

Однажды, вскоре после того, как устроился в больницу, он убирался в какой-то палате, когда туда зашел один врач. Хотя Элвис работал в больнице меньше недели, он уже знал, кто это.

Стивен Джеймсон. Личный врач Такео Йошихары.

Не просто там кто-нибудь.

Поэтому Элвис очень внимательно выслушал предложение доктора Джеймсона, состоявшее в том, что если он, Элвис, вдруг заметит в больнице что-то примечательное и необычное, то доктор Джеймсон будет благодарен ему за информацию.

В то время Элвис, конечно, слабо представлял себе, что может считаться примечательным в больнице. Он выжидал, приглядывался, но ничего необычного не попадалось. До сегодняшнего дня.

Подросток, который умер по причине, найти которую не удалось даже доктору Хэтчер, – разве это обычно? Ему здорово повезло, что он был в приемной, когда туда явился сержант Олани.

Он болтался в холле, пока коп беседовал с Хэтчер, а затем, сразу после Джо-Нелл Симе, отметился, что сдал смену. Но не ушел из больницы, а выждал, когда уйдет доктор Хэтчер, и распечатал еще одну копию ее отчета о вскрытии. Он подумал сначала, что, может, этого с доктора Джеймсона хватит, но потом вспомнил, что паталогоанатом говорила про легкие, будто они выглядят как-то странно. Тут он и решил взять еще и образчик легочной ткани покойника.

Впрочем, теперь, глядя на широкие стежки, какими доктор Хэтчер зашила огромный У-образный надрез, который сделала, чтобы добраться до внутренностей Киоки Сантойя, он колебался и руки тряслись так, что не получалось рассечь нитку.

Стиснув в потной ладони скальпель, позаимствованный в операционной, собравшись с духом, Элвис Динкинс склонился над трупом.

Один за другим разрезал он стежки, пока торс покойника не оказался распахнут настежь.

Элвис Динкинс с ужасом смотрел на мешанину внутренних органов, вложенных обратно в тело, когда аутопсия закончилась. Удержаться, чтобы не вырвало прямо тут, на месте, удавалось с трудом. Но глубоко вонзив скальпель в левое легкое, он подумал, что большой разницы с тем, как когда режешь печень, которую мать так вкусно готовит с луком, нет.

Тошнота откатила.

Секунду спустя, отрезав кусок легкого, он положил его в пластиковый пакет, который нашел в том же шкафчике, где и скальпель. Конечно, трудно даже представить, что там доктор Джеймсон отыщет в этом куске, но вдруг что-то важное?

По-настоящему важное?

И если да, то...

Выскальзывая из больницы, Элвис Динкинс размечтался о будущем. Может, если выгорит с работой у Йошихары, он снимет себе другую квартиру...

Черт, если повезет, содержимое этого пластикового пакета изменит ход его жизни!

Мысль о том, что оно может запросто погубить ему жизнь, Элвису Динкинсу в голову не пришла.