Текст книги "Лишенные веры"

23. ДЖЕФФ САДИТСЯ В АВТОБУС

В пятницу в семь вечера я стоял перед Музеем науки, в буйной толпе ждущих автобуса прихлебателей. В пять минут восьмого появилась женщина из менеджерской компании. В пятнадцать минут восьмого появился автобус, и мы погрузились в него. Сэм устроилась впереди и беседовала с парнем из «Black Echoes»[131]131
  «Black Echoes» – английская звукозаписывающая компания.


[Закрыть], который говорил исключительно на ямайском местном диалекте, хотя был обычным белым из Хаддерсфилда. Я сел у окна где-то в середине, а рядом разместился здоровый мужик в полном прикиде «Dexy» – спецовка, ботинки и шерстяная шляпа. Возможно, новый стильный век и поразил рок-элиту, но до скромных музыкальных журналистов он определенно еще не добрался.

Десять минут спустя организаторы вскрыли коробки с «ред-страйпом», а из динамиков оглушительно орал новый альбом Росса, танцевальные миксы Франсуа Кеворкиана[132]132
  Франсуа Кеворкиан (François Kevorkian) – род. 10 января 1954 г. в Родезе, Франция; диско, хаус, клаб/дэнс.


[Закрыть]. Автобус был готов двинуться к таинственной цели своего назначения, когда в дверь забарабанили, и водитель, притормозив, принял на борт еще двоих человек.

Одним оказалась Фрэнк, другим – мужчина в, позволю себе предположить, ужасно дорогом костюме, однобортном шедевре темно-синего цвета. Свою шляпу он заломил назад, а изо рта у него торчала сигарета. Ублюдок выглядел лучше, чем сам Жан-Поль Бельмондо! Чарли Минто, никаких сомнений. Нахлынувшую на меня волну ревности более-менее уравновешивало то, что мой план, каким бы он ни был, все же сработал. Днем раньше я позвонил Чарли и представился другом его сестры. Сказал ему про Этериджа и Рикардо, про сегодняшний концерт. Он не проронил ни слова, просто слушал, не считая тихого «спасибо», после которого Чарли повесил трубку.

Увидев их, я тут же углубился в чтение «NME». Они прошли мимо меня в заднюю часть автобуса. Мой сосед произнес:

– Не читай то дерьмо, которое они здесь пишут.

– О, так ты из группы?

– Нет, я – Дез Салливан, – и он слегка усилил свой северно-ирландский акцент.

Было бы очень приятно ответить: «Да? Неужели?» – только я знал это имя. Салливан был бессменным соул-мальчиком старой закалки из «NME». Кажется, ни слова не мог написать без цитат из Джеймса Брауна. В общем, безо всяких приглашений с моей стороны и даже не переводя дыхания, ближайшие полчаса он вещал мне о тупости и алчности своих сотоварищей по работе, о триумфах северного соула, о своей теории, что Филли лучше, чем «Motown», а чикагский соул – самый лучший в мире. И как раз в середине его пространного монолога о том, что журнал захватило стадо выпускников общеобразовательных школ и Оксфорда, писающих кипятком от Ролана Барта, я почувствовал, как кто-то хлопает меня по плечу.

– Привет, Джефф! – сказала Фрэнк, явно позабывшая о печальном завершении нашей последней встречи. – Пойдем, поздороваешься с Чарли!

Я пожал плечами и ответил:

– А почему бы и нет? – и пошел назад, туда, где сидел Чарли.

Чарли привстал, потряс мне руку и сообщил, что очень рад знакомству. Потом попросил Фрэнк подвинуться, чтобы я мог сесть рядом с ним.

– Нам надо кое о чем поговорить, дорогая, – объяснил он.

Удивляясь про себя, о чем же это, я сел.

– Фрэнк говорит, ты работаешь в том магазине записей на Монмаус-Стрит.

– Да, – ответил я. – По крайней мере, работал. Сейчас он закрыт, – я сделал паузу.

– Да, – сказал Чарли, – я слышал об этом. Ужасно.

– Неудивительно, что ты слышал, – заметил я и вступил на опасную территорию. – Ведь здание принадлежит твоему отцу, верно?

– Верно.

– И он хочет получить назад аренду...

Чарли поднял руку.

– Слушай, – сказал он, – понимаю, к чему ты клонишь, но тут ты ошибаешься. Мой отец не убивает людей. Но... это страшно неудобно... Есть пара людей, которые работали на моего отца. Ну, в сфере получения долгов. Физически развитые. И...

– И что?

– И, возможно, мой отец упоминал, что хочет выкупить назад какие-то аренды. Не твой магазин конкретно, а другую недвижимость на той же улице. И, возможно – только возможно! – он создал у них впечатление, что если дела в этих магазинах пойдут, ну, несколько хуже, чем обычно, то он не будет, ну, слишком огорчен.

– Значит, – прошипел я, радуясь, что музыка достаточно громкая и нас не могут подслушать, – ты говоришь мне, что хулиганы твоего папаши всего лишь немножко отбились от рук и убили моего друга?

– Нет, я этого не говорил. Я говорю, что, думаю, знаю, что за парни стоят за всем этим. А еще говорю, что сделаю все возможное, чтобы они получили по заслугам.

– И что это означает?

– Это означает, что когда мы найдем их, то приберем к рукам. А ты что думал? Закатаем их в бетон и поставим в качестве дополнительных опор для М25[133]133
  М25 – кольцевая автодорога вокруг Лондона; протяженность 188 км.


[Закрыть]? Думаешь, мы мафия, братья Крэй[134]134
  Братья Крэй – братья-близнецы Ронни и Реджи Крей (The Krays) руководили криминальным миром Ист-Энда в течение многих лет; они родились в Ист-Энде и вскоре после 2 Мировой войны собрали свою банду; в течение многих лет полиции не удавалось арестовать их. Реджи Крей был арестован в 1969 г. за убийство лондонского криминального авторитета Джека Маквити; в августе 2000 г. в связи с резким ухудшением здоровья его выпустили на свободу, он скончался 3 октября 2000 г. в возрасте 66 лет.


[Закрыть]? Чушь собачья!

– А что означает «когда мы найдем их»? Я думал, они работают на вас.

– Нет, они вольнонаемники, эти двое, ишаки напрокат. Может, сейчас они бьются головами в дверь где-нибудь в Илфорде. Но рано или поздно они объявятся.

Фрэнк наклонилась к нам.

– Мальчики, вы закончили? – она протиснулась между нами и уселась Чарли на колени. – Есть идеи насчет того, куда нас везут?

Чарли покачал головой. Я же выглянул из окна – и на некоторое время оказался совершенно сбит с толку. Да, это был Лондон, но незнакомый мне Лондон. Минуту спустя я заметил вывеску подземки, «Гэнтс-Хилл».

– «Гэнтс-Хилл»? И где же находится этот чертов «Гэнтс-Хилл»? – полюбопытствовал Чарли.

– Думаю, на полпути к Эссексу.

Мое предположение оказалось верным. Час спустя автобус высадил свою команду, к этому моменту пьяную в стельку, и бунтующих журналистов позади чего-то, как выяснилось, представлявшего собой Саусэнд-Кёрсаал. Этот исчезнувший с лица земли развлекательный комплекс состоял из театра, побывавшего на пике своей славы в качестве главной сцены действия в фильме Кена Расселла «Томми»[135]135
  «Томми» («Tommy») – фильм снят в 1975 г. Кеном Расселлом (Ken Russell); главный герой – слепоглухонемой мальчик, который становится мастером пинбола – и объектом религиозного культа; музыка группы The Who.


[Закрыть], и рахитичной ярмарки.

– Вход на ярмарку свободный! – крикнул рекламный агент. – Шоу начнется в театре через час. Внутри есть бесплатный бар.

Там уже собрались толпы людей. Должно быть, наш автобус не был единственным – кажется, здесь собрались все городские отморозки и жертвы моды. Я отправился искать гримерную, рассудив, что чем раньше переговорю с Россом, тем лучше, но вместо этого наткнулся прямо на вышибалу и аппаратчика записывающей компании, которые заявили мне, что ни одна живая душа никоим образом не может потревожить мистера Росса перед шоу.

Развернувшись, я столкнулся с Дезом Салливаном, вцепившимся в фор-пэк «ред-страйпа».

– Все отлично, старина, – сказал он, – добудь себе такой же и пошли, покатаемся на электромобилях!

На некоторое время я последовал его совету, а когда понял, что меня сейчас стошнит, вышел наружу и отправился бродить по периметру ярмарки. И тут меня кто-то схватил.

Кто-то оказался Комедиантом, и – сюрприз, сюрприз! – с ним был его друг, Фанат!

– Что ж, посмотрим, не Себастьян ли это Коэ[136]136
  Себастьян Коэ (Sebastian Сое) – род. 29 сентября 1956 г.; английский бегун на средние дистанции, двукратный олимпийский чемпион (в 1980-м и в 1984-м) на дистанции 1500 м; наиболее плодовитый британский рекордсмен с восемью мировыми рекордами, установленными вне территории Англии, и тремя мировыми рекордами, установленными на стадионах Англии в 1979-81; после ухода из спорта в 1990-м начал политическую карьеру в Консервативной партии и в 1992-м был избран членом Парламента.


[Закрыть]? – сказал Фанат, беря меня под руку и помогая сопроводить в темноту за тиром.

В данных обстоятельствах не имело смысла ждать идеального момента для побега. Настоящие мерзавцы не тратят время на пустые разговоры о том, что они собираются с тобой сделать, они просто берут и делают. Поэтому я открыл рот, как можно сильнее укусил Комедианта за руку, как можно громче заорал и удачно заехал Фанату в пах. Хватка Комедианта ослабла, и я побежал.

Миновав электромобили, я увидел, что люди начинают заходить в театр. Я вломился в самый центр толпы и проник внутрь. Проявил полное отсутствие воспитания, протолкавшись прямо в середину первого ряда. И тихо сел. Ни следа моих противников, но я не сомневался, что они где-то здесь. «Вот дерьмо, дерьмо, дерьмо!» – бормотал я себе под нос, и мои ближайшие соседи начали отодвигаться подальше. Не успел я решить, что же делать дальше, как появился Росс.

24. ПОСЛЕДНИЙ ПОКЛОН ДЖЕФФА

Оркестра как такового не было. Только записи плюс на сцене – раболепствующий диджей, два бэк-вокалиста, один из которых пел с «Chic», да духовые. Идею, думаю, позаимствовали у живого выступления Джеймса Брауна в «Аполло», разве что рядом с танцующим Россом и Брайан Ферри становился похож на Нуриева, а Россов голос являл собой одну тональность, никакой силы – хорошо в записи, так себе живьем.

Не то чтобы я потратил кучу времени на разбор происходящего. После трех номеров я заметил Фаната, усаживающегося с одного конца ряда, и Комедианта, пристраивающегося с другого. Больше же никого из знакомых я не видел – наверное, все журналисты по-прежнему торчали в баре.

Через полчаса шоу закончилось. Росс и его аккомпаниаторы поклонились и покинули сцену, а у меня по-прежнему не было никакого плана. К счастью, люди продолжали стоя аплодировать, вызывая Росса на бис, и никто не мог подобраться ко мне. На бис исполнили безобидный кавер «The Love I Saw In You Was Just A Mirage» Смоки Робинсона, и к его концу я наконец понял, что мне делать.

Как только отзвучал финальный аккорд, я громко заорал, а потом вскочил на сцену и ринулся к Россу, похожий, как я надеялся, на пьяного фаната-переростка, желающего запечатлеть поцелуй в знаменитую щеку. На самом деле, я кричал – точнее, вопил – ему:

– Ради Бога, пожалуйста, возьми меня с собой в гримерку!.. Я все объясню!

И Росс, к его чести, ни секунды не колебался, просто обнял меня, помахал толпе, и мы ушли за сцену.

– Слушай! – на грани паники выдохнул я. – Ты должен мне помочь!

– Да, – ответил он, – один момент.

Потом, сохраняя почти сверхъестественное спокойствие – только позже я подумал, что он, наверное, так и не отказался от своей привычки глотать горстями транквилизаторы перед любым выступлением, – Росс обнял своих бэк-вокалистов и сказал, что подойдет к ним в зеленую комнату через минуту. Затем открыл дверь с надписью «Менеджер».

Когда мы вошли внутрь, Росс запер дверь и уселся на стол. Я же начал мерить шагами комнату.

– Джефф, что происходит?

– Здесь те двое, что пытались убить меня. И, полагаю, твой менеджер с ними знаком.

– Я так не думаю, – возразил Росс. – Что-то происходит, я точно знаю, но не думаю, что за этим стоит Этеридж. Только вот дерьмо, я теперь ни в чем не уверен. Ты знаешь, что он продавал наркоту?

Я кивнул.

– О'кей. Слушай, знаю, он всегда мог достать все, что хотел или что хотел я. Но когда мы подписывали счета, все менялось. Знаешь, что лейбл покупает тебе наркотики? Правда. В счетах указываются «цветы и шампанское». Очень мило. В общем, думаю, Этеридж заключил с компанией какую-то сделку. Он снабжал лейбл тем, что им было нужно. Преимущественно кокой. Записывающие лейблы любят коку, думают, что на ней держатся все таланты. Но коку доставляли чертовски долго, а каждый хотел попробовать. Поэтому он начал покупать все больше и больше и, думаю, в итоге просто съехал с катушек. В общем, взгляни на это.

В дальнем конце офиса оказалась еще одна дверь, ведущая в маленькую комнатку, куда втиснули кушетку, стол и умывальник. На кушетке лежал Этеридж, глядя в потолок, на его лице блуждало то выражение, которое я за последние месяцы привык видеть на лице Мака. Он был похож на обколотого богомола.

– Помнишь меня? – спросил я, готовый ударить его, воодушевленный видом кого-то, кто значительно слабее, чем я.

– Ты, – бездумно пробормотал он, – сраный чертов шантажист.

– Верно, сраный чертов шантажист, чьего друга ты убил.

– Нет, – ответил он, – это не я. Минто, Чарли Минто. Он психопат. Кажется, будто он не такой, как они все. Так и есть. Он гораздо хуже.

– Но зачем, зачем ему было убивать Невилла? Это сделал ты! – еще не закончив фразу, я уже понял, что не прав, что все это неправильно. Если бы Этеридж был убийцей, мы бы не вели сейчас с ним такой разговор. – Ты хотел отплатить мне за шантаж, просто твои головорезы прибили не того парня!

Этеридж рассмеялся.

– Спасибо, – произнес он, – я думал, что уже никогда больше не засмеюсь, но ты так сильно ошибаешься, что это смешно. Конечно, они прибили того парня. Шантаж тут не при чем. Твой приятель чем-то насолил Минто.

Не успел я обдумать эти слова, как дверь распахнулась. В комнату вошел Чарли Минто, а следом за ним – Билл и Бен, Фанат и Комедиант.

– Точно, – сказал Минто. – Вырубите певца, он нам не нужен.

Мы даже не успели отреагировать. Фанат повернулся к Россу и один раз сильно ударил его. Росс потерял сознание и, свалившись на кушетку, выбыл из игры.

– Давайте, – продолжил Минто, – берите двоих членоголовых, они пойдут с нами.

Билл и Бен набросились на нас с Этериджем. Фанат ударил меня в живот, не в полную силу, но весьма ощутимо, выкрутил мне за спиной руку и приставил к животу нож.

Рядом с офисом менеджера располагалась дверь с надписью «Пожарный выход». Минто открыл ее и вывел нас на металлическую лестницу.

Я глянул вниз, на ярмарку, но там было темно. С парковки отъезжали автобусы. Эй, может, Дез Салливан будет скучать обо мне, подумал я и чуть не расхохотался.

Мы спустились по лестнице и пошли ко второй маленькой парковке на дальнем конце ярмарки. И одолели уже половину пути, как вдруг я услышал знакомый голос:

– Эй, Чарли, что происходит, приятель?

Вот уж не думал, что могу обрадоваться Рики Рикардо! Блистательный, в бледно-зеленом костюме и туфлях в тон, он явно слишком накачался, чтобы оценить ситуацию.

И это было для него весьма плачевно – Чарли Минто решил, что на мистера Хорошего Парня времени не осталось. Когда Рикардо подошел ближе, Минто вцепился ему в горло и заорал:

– Ты трахал мою сестру, сука! Ты убил ее!

То ли Рикардо оказался гораздо смелее, чем я думал, то ли он действительно ничего не соображал, потому что ответил:

– Я не убивал ее, она сделала это сама. Тебе интересно, почему? Да, я трахал ее, но что из того? А кто не трахал? Я, по крайней мере, не был ее братом!

Застыв на месте, я думал, что, должно быть, и у парней в бледно-зеленых смокингах есть свои ангелы-хранители – Рики Рикардо был на волосок от удушения совершенно обезумевшим Чарли Минто, когда раздался оглушительный рев.

25. ДЖЕФФ ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА РЫБАЛКУ

Подняв глаза, я увидел «лендровер-2», на полной скорости въезжающий в проволочное заграждение вокруг ярмарки. Заграждение не выдержало. Два пятнадцатифутовых столба вырвало из земли. «Лендровер», забор и один из столбов неслись к нам на бешеной скорости, и все мы, нападавшие и жертвы, бросились врассыпную, чтобы убраться с их пути.

Четыре черных фигуры в чулках на голове выскочили из задних дверей «лендровера», размахивая бейсбольными битами. Комедиант, спасаясь от машины, уронил нож, а когда попытался вернуть его, первый из приехавших сломал ему руку, судя по хрусту, с которым бита встретила вытянутую конечность. Тут появился Фанат, он размахивал своим мясницким ножом и кричал: «Назад, назад!» – но потом споткнулся о лежащего ничком Этериджа. Два взмаха битой – и Фанат тоже перестал шевелиться. Я подошел и на всякий случай пнул его.

Что было глупой тратой времени, потому что отвлекло меня от размышлений о том, куда же мог деться Минто. Затем раздался приглушенный вопль, и я мельком увидел двоих бегущих человек, один из которых определенно преследовал другого. Рикардо и Минто.

– Твою мать! – раздался из-под чулка манчестерский выговор. – Думаю, надо их догнать!

– Боже мой, – сказал я, – Мак, почему так долго?

До ответа Мак не снизошел, только крикнул:

– Вперед, парни! – и бросился вслед за Минто. Черная когорта из трех человек побежала за Маком, и я, не придумав ничего лучше, присоединился к ним.

Рикардо вырвался на свободу сквозь дыру в заграждении, оставленную «лендровером». Единственной проблемой с точки зрения Рикардо оказалось то, что эта дыра привела его на темную служебную дорожку, огибающую комплекс Кёрсаал сзади. Тем не менее бежать было некуда, только вперед, и, когда я припустил за Рикардо, он, окрыленный фалдами своего смокинга и подстегиваемый ужасом, на пятьдесят ярдов опережал отряд и на десять – Минто.

Рикардо свернул к главному портовому неводу, но ситуация не особенно изменилась. Может, он думал, что на этом все закончится, что взволнованные прохожие бросятся на помощь любителю джаза, одновременно скандируя: «Ау, ау, ау, самба!» – привязчивый рефрен из хита Рикардо.

К сожалению, Саусэнд после полуночи мало похож на Сохо во время часа коктейлей. Берег был совершенно пуст.

И, несмотря на это, один Господь знает, какой первобытный инстинкт погнал Рикардо на дамбу. Турникет он перепрыгнул первым, но Минто уже висел у него на пятках, и, добравшись до дамбы, Рикардо совершил ошибку. Он оглянулся. В этот момент я увидел его лицо – лицо человека, осознавшего, что ему негде спрятаться.

Мы только добрались до турникета, когда Минто схватил Рикардо. Рикардо открыл рот, чтобы закричать, но Минто вцепился ему в горло и начал валить его на перила. Нам оставалось не больше десяти ярдов, когда произошла удивительнейшая вещь.

Мак как раз орал:

– Стойте, полиция! – а Минто наполовину перевалил Рикардо через перила, когда лицо гангстера страшно исказилось. Он отпустил Рикардо, который, покачавшись немного, сполз обратно на дамбу, и вцепился себе в щеку. Секунду спустя его рот точно взорвался, из него выплеснулся кровавый фонтан, а потом Минто внезапно перепрыгнул через перила и, завывая, словно баньши, бросился в воду.

Никто из нас не мог понять, что случилось, пока с обратной стороны заграждения, пятью ярдами дальше того места, откуда свалился Минто, внезапно не выросла фигура и не заорала:

– Что, черт побери, здесь происходит?!

– Господи! – выдохнул Мак. – Это был рыболовный крючок! Во рту Минто! Он подцепил Минто на крючок! Невероятно!

Я не сразу понял, о чем речь – был слишком занят высматриванием следов Минто в темной, беспокойной воде.

Один из спутников Мака спросил:

– Как ты думаешь, стоит бросить мерзавцу спасательный круг?

Я об этом и не думал. Хотя он валялся прямо перед моим носом, огромный резиновый круг.

Я перегнулся через перила, но никого не увидел. На какое-то мгновение, Господи, помоги мне, я помедлил. Затем поднял спасательный круг и бросил его в темноту. Когда он коснулся воды, раздался всплеск – и больше ничего.

26. ДЖЕФФ ТЕРЯЕТ ВЕРУ

Десять минут спустя мы вернулись в «лендровер». Рыбак отправился вызывать полицию, а Рикардо решил смотаться, пока есть такая возможность. Мы же выходили с дамбы в состоянии полного шока, когда увидели «лендровер», медленно едущий по берегу.

– Давайте внутрь! – крикнул водитель, и так мы и сделали. Мы с Маком запрыгнули на переднее сиденье. Оставшаяся троица погрузилась назад.

– Слава Богу! – сказал водитель. Потом женским и знакомым голосом продолжил: – Я просто убралась с ярмарки до приезда полиции.

– Джеки, – заметил я, – ты прямо чертова святая, но, пожалуйста, сними с себя чулок, иначе нас мигом засекут.

После этого все некоторое время хранили молчание. Пытались привести себя в более-менее божеский вид и стать похожими на нормальных граждан – на тот случай, если появятся полицейские машины. Кроме того, возникла маленькая неловкость – я не знал троих на заднем сиденье. Правда, теперь, без чулок на головах, я наконец разглядел их. Последний раз, когда мы встречались, они входили в группу поддержки Мака, а не в его личный спецназ.

Огни Саусэнда начали тускнеть позади, и тут я заметил тело на заднем сиденье.

– А это кто?

– Я думала, ты знаешь, – сказала Джеки. – Это тот парень, которого Минто выволок вместе с тобой. Он просто стоял там и казался таким жалким, что я велела ему прыгать внутрь и заткнуться.

Присмотревшись, я увидел, что это действительно Этеридж. Судя по всему, он впал в наркотический сон.

– И что мы с ним будем делать? – поинтересовался я. Затем, начав осознавать всю серьезность ситуации, спросил: – И куда мы едем? Полиция мигом перекроет эту дорогу. Нам нельзя возвращаться в город. Куда нам деться?

Мак и его когорта, Крошка Стив, Пончик и Барри, не участвовали в предположениях. Это было вне их компетенции. Только я хотел предложить поехать-таки в Лондон и надеяться на лучшее, как заговорила Джеки.

– Мы можем свернуть здесь, – сказала она. – У моего дяди есть дом на колесах возле Конви-Айленда, если это, конечно, нам подходит.

Так, полчаса спустя мы уютно расположились в Лондонском лучшем парке для автофургонов, примостившемся в тени конви-айлендской электростанции. Отсюда открывался вид на пост-апокалиптические просторы эстуария Темзы.

Фургон оказался просторным и хорошо обустроенным. Пончик с Барри запихивали упаковки пива в холодильник, Крошка Стив и Джеки выясняли положение с продуктами, а мы с Маком занялись Этериджем.

Мак привел его в чувство простым, но действенным приемом – вылил ему на лицо бутылку воды – и, теперь Этеридж сидел на койке и смотрел на нас затуманенным взором с таким выражением, будто ему совершенно неинтересно, что же будет дальше.

– Ты убил моего друга, – открыл я судебное заседание.

Этеридж устало покачал головой.

– Нет. Я уже говорил тебе. Его убил Минто или, скорее, минтовские тупицы.

– Почему?

– Невилл знал Минто. Чарли занимался оптовой торговлей кокой. Думаю, Невилл и сам немного приторговывал в магазине. Чарли за что-то на него рассердился. Не знаю, может, он обманывал его. А еще Чарли хотел магазин. Знаешь, что его семье принадлежит весь квартал? Представляешь, сколько это стоит, целый квартал в Ковент-Гардене?

– Если удастся избавиться от старых арендаторов.

– Верно. Так что дело определенно было еще и в этом. Я знаю, как ведут дела эти люди, эти мальтийские семьи, они запросто прибегают к запугиваниям. Но не убивают людей, простой персонал, вот так. Это было дело рук Чарли, его и этих нацистских ублюдков, что на него работали. Он сказал, что произошел несчастный случай. Что его мальчики отбились от рук, что Невилл их огорчил. Верь, чему хочешь.

– Чушь собачья, – сказал я. – Невилл не знался с людьми вроде Минто, – правда, произнося эти слова, я уже сомневался в их искренности. Невилл знал множество очень сомнительных личностей. – Это сделал ты. Сначала угрожал мне, а потом прислал драчунов своего приятеля в магазин. Чтобы убить сразу двух зайцев.

– Это тебя, что ли? – фыркнул Этеридж. – Не льсти себе!

– Тогда почему же они вернулись, а? Зачем эти парни вернулись? Чтобы извиниться?

На лице Этериджа появилось нерешительное выражение.

– Ну, хорошо, – наконец сдался он. – Второй раз они пришли из-за меня. Когда ты замутил этот шантажистский фарс, я даже не знал, что ты работаешь в том самом магазине. Мне было известно, что Минто хочет его закрытия. И только после убийства того парня – Невилла – я узнал про тебя. И тогда – да, я подумал, что ты заслужил взбучку. И организовал ее, убедил Чарли снова подослать их. Но это была всего лишь взбучка! – его голос внезапно стал тоньше, в нем послышалась мольба, и Этеридж несколько раз повторил: – Всего лишь взбучка!

Мак посмотрел на меня.

– Ты ему веришь?

– Да, – ответил я, – я ему верю. – Ведь правда, Ролли? – я поднял ногу, будто собираясь ударить Этериджа, а когда он съежился, просто махнул ею в воздухе. Господь свидетель, я действительно хотел кого-нибудь ударить, но внезапно понял, что отнюдь не Этериджа.

– В чем твоя проблема? – внезапно произнес Этеридж, включившись в происходящее. – Дело ведь не в твоем друге Невилле, верно? Тебе просто обидно, потому что Росс вышвырнул тебя из своей группы. Ты просто стоишь в сторонке и хочешь, чтобы тебя впустили. Все меняется, и у нас – у тебя – есть шанс поучаствовать!

– Поучаствовать в чем? – я не смог удержаться и заглотнул наживку. – В обложке «Рекорд Миррор»? В устаревших шоу на американских футбольных стадионах? Да, это действительно изменит мир!

Этеридж смотрел на меня с недоверием.

– Изменит мир? Когда это люди вроде тебя заботились об изменении мира? Ты всего-навсего хочешь и дальше жить на государственной земле, трепаться о революции и слушать старый печальный рок в задних комнатах грязных пабов! И ты не видишь, что мир меняется прямо у тебя под носом! Люди вроде тебя – не радикалы. Вы просто влюблены в собственные неудачи!

– О, – воскликнул я. – А ты, значит, победитель, да? Звездный наркодилер? Люди вроде тебя и Рикардо – да вы просто шестерки для гангстеров типа Минто! Вы как пехотинцы Тэтчер!

И тут я рассмеялся и снова махнул ногой. Попал точно в пустую бутылку из-под воды и смотрел, как она вылетела из двери и скрылась в ночи. Затем опять повернулся к Этериджу.

– По крайней мере, пока она поблизости, вам всегда есть, кого винить! – тут я снова размахнулся, и вслед за бутылкой полетела банка. – Чертова Тэтчер!

И мы рассмеялись. Но мы ошибались, а Этеридж нет. Надвигалась новая волна, и то, что мы считали нашим миром, неудержимо уносилось прочь. Мы пока не знали этого, только все мы были детьми Тэтчер – и все были лишенными веры, каждый из нас.