Текст книги "Зов пространства"

Шесть попыток посадить корабль не привели к успеху. При двух из них он касался грунта, сразу начинал тонуть, и спастись удавалось лишь благодаря тяге основного двигателя. На седьмой попытке треножник погрузился в жижу всего на два-три дюйма и встретил твердь. Только после этого Трун позволил себе оторваться от пульта и, дрожа от изнеможения, упасть на койку; в тот миг его совершенно не интересовала планета, на которую еще ни разу не ступала нога человека.

Посадка «Афродиты» произошла за две недели до максимального сближения планет. Через неделю экспедиция поймала сигналы «снабженца», взяла управление на себя и повела корабль по нисходящей спирали. На первом витке, когда транспортник оказался по ту сторону планеты, контакт нарушился часа на два, но потом благополучно восстановился и не пропадал до самой посадки ракеты в миле южнее «Афродиты», в пределах наспех исследованной территории.

Из семи «снабженцев», которые прибыли за две следующие недели, только «номер пять» доставил хлопоты. Перед самой посадкой случилась авария основного двигателя, и ракета камнем упала с двухсотфутовой высоты. От удара она раскололась, как орех, но груз большей частью удалось спасти.

В первую очередь космонавты вытащили купол из «номера два» – им опротивела теснота «Афродиты», а в куполе хватало места и для жилья, и для работы; он надежно защищал людей и припасы от нескончаемого дождя. Его еще не успели достроить, а от Жайме пришла весточка: «Джордж, они в курсе. Ты засвечен. На подготовку встречи 584 дня, может, чуть меньше».

Под словом «они», как верно догадался Трун, могли подразумеваться лишь высшие эшелоны власти Бразилии, но подтверждать, что «они в курсе», эти господа вовсе не спешили.

Предав огласке тот факт, что чужая экспедиция не только совершила возмутительное вторжение на территорию «бразильской провинции», но и похитила славу первопроходцев Венеры у номинальных хозяев этой планеты, Космическое Ведомство, да что там, все правительство Бразилии выставило бы себя на посмешище. По всей видимости, они решили держать событие в тайне до тех пор, пока не будут подготовлены контрмеры, – а там, глядишь, и вовсе ничего разглашать не потребуется.

Другую заинтересованную сторону тоже устраивало молчание: пока оно длится, никто не полезет к австралийскому правительству с неуклюжими обвинениями, не решится на явные или тайные санкции. Обе страны решили извлечь максимум выгоды из отсрочки, которую им предоставили законы движения небесных тел.

Как только на Венере установили и накачали купол, все участники экспедиции принялись лихорадочно составлять карты, фотографировать, собирать пробы воздуха и воды, образцы горных пород, растительности и насекомоподобной живности. Люди трудились от зари до зари, даже не помышляя о стационарных исследованиях и классифицировании материала, – лишь бы поскорее погрузить все подряд на опустевшую «Двойку» и отправить к удаляющейся Земле. Только после старта снабженческой ракеты экспедиция позволила себе передышку, а потом занялась благоустройством купола, насколько это позволяли ее средства.

А в Рио командование Космических Сил столь же лихорадочно снаряжало венерианскую экспедицию, доставало из нафталина специалистов и формировало отряд, способный не только долететь до планеты, но и провести, если потребуется, полицейскую операцию.

Когда встал вопрос о подборе командного состава, само собой всплыло имя Жоржи Мануэля Труньо, командора Космических Сил. И почти никто не осмелился возразить против кандидатуры превосходного специалиста с безупречным послужным списком, выходца из семьи со славными традициями пионеров космоса.

Узнав по своим каналам о назначении Жоржи Труньо, Жайме Гувейя в Сиднее удовлетворенно хмыкнул. В его сценарии командору Труньо отводилась не последняя роль.

Между тем спутник «Примейра», приведенный в боевую готовность, засек летящую к Земле «Двойку» и запросил штаб, не следует ли послать ей навстречу управляемую ракету. Наспех собранный в Рио Совет Безопасности разрывался от сомнений, его участники никак не могли знать, что обнаруженный корабль – всего-навсего грузовоз. А вдруг на нем возвращается экспедиция или хотя бы часть ее? Правда, с Венеры все еще идут радиограммы (проклятый шифр, никак его не расколоть!), но что, если это всего лишь дымовая завеса, запись, которую шлет в эфир специально оставленный передатчик? Что скажет мировая общественность, когда выяснится, что вместе с ракетой бразильцы разнесли на куски покорителей Венеры? А ведь такого шила в мешке ни за что не утаишь, рано или поздно правда всплывет и придется терпеть обвинения чуть ли не в преднамеренном убийстве. И жертвы в одночасье станут кумирами всей планеты.

В конце концов «Примейре» велели воздержаться от любых опрометчивых действий, а наземным станциям слежения – засечь ракету, когда она приблизится к Земле, и наблюдать за ней до посадки.

С первой задачей станции справились, но вскоре потеряли «Двойку» где-то над Тихим океаном, и с тех пор ее след простыл. После этого около года обе стороны держали язык за зубами и не мотали друг другу нервы.

И вот наконец кролика вытащили из цилиндра. В Рио это вызвало страшный переполох, но и только; даже праведному гневу бразильской нации не под силу ускорить сближение планет. Впрочем, времени и так оставалось немного, и что бы ни сулили министры в своих публичных выступлениях, было еще неизвестно, уложатся ли Космические Силы в график.

В сиднейском аэропорту Жайме Гувейя сел на самолет бразильского рейса – чтобы изучать эффект взрыва в его эпицентре. Эта стадия операции отводилась для тщательных наблюдений и оценки ситуации; не исключалось, что в критический момент потребуется небольшое личное вмешательство. Почти все прогнозы сбылись, и было даже удивительно, что тайное не стало явным гораздо раньше.

Жайме ожидал утечки информации, но никак не мог предвидеть, по чьей вине она произойдет. Оставалось лишь надеяться, что к возвращению Джорджа Труна этот случай отойдет в разряд пустяковых.

Год соломенного вдовства – не сахар, и если ему предшествовал год с лишним медленного и малоинтересного возрождения пустыни, то можно ли осуждать женщину за привычку время от времени посещать Рио и разгонять тоску? Однажды Доротея – миссис Трун – попала с друзьями на вечеринку, где веселье оставляло желать лучшего. Она попыталась взбодриться несколькими бокалами охлажденного агуарденте с ломтиками маракуйи, хинином и пряностями, но отчего-то вместо настроения поднялась волна жалости к себе. И пока Доротея сетовала на долю несчастной отвергнутой жены, ни словом, правда, не обмолвившись о местонахождении мужа, стало очевидно, что он уже давно не живет дома, – достаточно очевидно, чтобы Агостиньо Таропе, душа компании, навострил ухо.

Агостиньо был репортером в «Диарю ду Сан-Паулу», и продолжительная отлучка члена семейства Трун показалась ему весьма странной. Хотя дальнейшее журналистское расследование не извлекло на свет божий особых сенсаций, оно дало немало косвенных доказательств, которые убедили Агостиньо, что в такой ситуации не грех рискнуть и восполнить недостаток фактов полетом воображения.

Другие газеты азартно подхватили его версию. Никому не удалось разыскать Джорджа Труна и попросить, чтобы он опроверг нелепые слухи. И разразился скандал…

Артур Доггет угодил в точку: бразильцы в самом деле лопались на улицах от злости. Они собирались в огромные толпы, размахивали флагами «космической провинции Бразилии» и требовали от властей дать отпор австралийской агрессии.

В ответ на официальную ноту правительство Австралии заверило, что не располагает никакими сведениями о венерианской экспедиции, однако не забыло подлить масла в огонь, напомнив, что «Австралия – свободная страна свободных граждан».

Государственные и общественно-политические мужи Бразилии были далеки от единодушия. Сразу возникли фракции. Одни – откровенно шовинистического толка – вопили: «Ни пяди космоса врагу!»; другие – умеренные – считали космическую программу дорогостоящим, но, увы, необходимым элементом обороны. Были те, кто видел в ней только пустую трату денег. Хватало и недовольных бездеятельностью правительства, откровенно положившего под сукно освоение пространства.

Космические Силы тоже ощутимо расслоились. Генералы неистовствовали, когда газеты прохаживались насчет их служебного соответствия и эффективности вверенных им войск. В молодых офицерах и солдатах перспектива «защиты космических рубежей» пробудила боевой задор, который разделяли далеко не все старослужащие: многие из них когда-то мечтали о далеких походах и славных подвигах, а вместо этого всю службу простояли на часах и начисто растеряли иллюзии. В их разговорах частенько сквозила если не крамола, то неприкрытый цинизм: «Слышь, братцы, а на кой черт нам в это лезть? Сами-то чем занимались сто лет? В собаку на сене играли. Ну, вышвырнем их, – что, лучше будет? По мне, так ежели кому-то захотелось там потрудиться, лучше не совать ему палки в колеса, а наоборот, удачи пожелать».

Именно такой точке зрения Жайме Гувейя уделял самое пристальное внимание…

Между тем выдержка участников венерианской экспедиции подвергалась серьезнейшему испытанию.

Как только они благоустроили купол, смонтировали три реактивные платформы, сфотографировали остров в инфракрасных лучах и составили его карту, большинство осталось не у дел.

Поверхность острова была почти идеально ровной, «срединный хребет» едва превышал сотню футов. Начертить линию побережья не представлялось возможным – океаны Венеры не знали приливов и отливов, и берег являл собой широкую кайму из непролазных болот, заводей и ковров растительности – поди разберись, где под ними мутная вода, а где пропитанная влагой почва. Многообразие фауны сводилось к насекомым, нескольким разновидностям ракообразных наподобие морских пауков (они редко встречались вдали от берега) и двум-трем видам рыб с легкими вместо жабр – вероятно, даже не рыб, а недоразвитых амфибий. В океане хватало и мелкой, и крупной живности, но прибрежные болота не давали к нему подступиться, а дюзы нависающих над водой платформ учиняли среди обитателей моря такую суматоху, что на улов нельзя было смотреть без слез.

Кое-где в различных частях острова люди решались сойти на землю. Покидать платформы в низинах Трун строго-настрого запретил: даже относительно приподнятые участки рельефа подчас таили угрозу. Всякий раз, когда надо было взять образцы, платформа зависала над растительным покровом, и один из ее пассажиров осторожно испытывал почву длинным щупом. Иногда под несколькими дюймами ила попадалась скала, и можно было без опасений сажать платформу. Гораздо чаще металлический стержень фут за футом погружался в тошнотворную слякоть, в вековое скопище растительной гнили, но так и не встречал дна. Поэтому большинство экземпляров фауны было выловлено с изрядной высоты черпаками на длинных рукоятках.

– В этой распроклятой вонючей клоаке, – сказал как-то Доггет, – под этим распроклятым вечным дождем геенна огненная покажется санаторием!

О вылетах за пределы острова не могло быть и речи. Исследователи уже знали, сколь мало на Венере суши, а платформы не предназначались для далеких рейдов. Никто не видел смысла испытывать судьбу в незакартированных морях.

Легче всего приходилось четырем биологам. Они не уставали восторгаться, разглядывая в микроскоп свежепрепарированные находки. А их товарищей после разгрузки «челноков» ничто не заставляло и не соблазняло покидать купол, где надежные кондиционеры берегли уютную сухость. Поэтому за них основательно взялась скука. Не зная, как еще ее можно одолеть, они стали помогать биологам и мало-помалу сами освоили эту специальность – по крайней мере, на уровне лаборантов.

Глядя на это, Трун не скрывал одобрения.

– Отлично, – сказал он однажды. – Вы меня избавляете от воспитательных лекций на тему «Они тоже ковали победу». Терпеть не могу этого пошлого штампа. Всякий раз, когда его слышу, хочется спросить: «Дружок, ты сам-то хоть в это веришь?» Так что продолжайте в том же духе, ребята. Главное – не раскисать. Тут любые средства хороши, даже водяные жуки. Сближение планет – штука не такая уж частая, за пятьсот восемьдесят четыре дня запросто можно по уши увязнуть в болоте.

– Вообще-то я сомневаюсь, что браззи смогли бы подготовить экспедицию за меньший срок, – сказал Доггет. – А если б они пронюхали, что тут творится, то и вовсе не стали бы дергаться.

– Еще как стали бы! Тут дело принципа. Пока мы здесь, кто всерьез воспринимает чепуху насчет бразильской провинции? Вдобавок может оказаться, что Венера не такая уж и бесполезная.

– Гм-м, – с сомнением произнес Артур. – Сказать по правде, меня самого тошнит от этих напыщенных притязаний. Космос – для тех, у кого есть желание изучать его и осваивать.

Трун ухмыльнулся:

– Слова, достойные истинного британца! То же самое англичане когда-то говорили о неосвоенных землях в ответ на столь же напыщенные притязания. В эпоху папской власти над королями Александр Шестой назвал имением церкви весь мир и в безмерной щедрости своей пожаловал Восток португальцам, а Запад испанцам. И что с того? Буквально на следующий год буллу разорвали в клочья, и португальцы предприимчиво объявили своей всю Южную Америку, а шестью годами позже Кабрал открыл для них Бразилию.

– Вот как? И что по этому поводу сказал Папа?

– Он был не в том состоянии, когда можно что-нибудь сказать. Этого Папу звали Родриго Борджиа, и он выпил кубок отравленного вина, приготовленный, по слухам, для его приятеля. Но я клоню к тому, что привычка заявлять о своих правах на незанятые территории – в крови у португальцев. Васко да Гама «подарил» соотечественникам Индию, но они удержали только Гоа. От Южной Америки у них оставалась одна Бразилия, и той они в конце концов лишились. А теперь их потомки претендуют на весь космос, хотя держат в своих руках только спутник и Луну. Прежде их глобальные притязания не помешали британцам, голландцам и прочим занять нетронутые земли, и сейчас я не вижу серьезных причин, по которым все должно произойти иначе.

Артур снова хмыкнул:

– Что ж, времена и впрямь изменились. Мы – здесь. Но даже если этот комок грязи стоит того, чтобы за него держаться, я не возьму в толк, как ты себе представляешь устойчивую связь между ним и Землей? Ведь за каждым нашим кораблем будут охотиться управляемые снаряды. Мне бы все-таки хотелось знать реальный план. А то появляется иногда неприятное чувство, будто мы… вроде живцов.

– Насчет живцов ты отчасти прав, – кивнул Трун. – Необходимо как-то сломать тупиковую стену, и наш способ, по-моему, очень даже неплох. Конечно, бразильцы называют нас пиратами, а то и похлеще, хотя кое-кто из них с этим не согласен. Но что остальные народы? У них совершенно иное мнение. Держу пари, почти во всех краях Земли нас считают героями человечества. По двум причинам: во-первых, мы успешно высадились на Венере, и во-вторых, натянули Бразилии нос. Вторая причина – главная. Ведь браззи не просто сели в калошу – они не знают, как из нее выбраться. Сбросить на нас бомбу нельзя – пострадают международные отношения, для всей мировой общественности, да, пожалуй, и для многих своих граждан Бразилия превратится в большую злую бяку. Тут вообще никакое оружие не годится – сраму не оберешься. Значит, единственный пристойный выход – захватить нас в плен и с позором выпроводить с «бразильской территории», позаботившись о том, чтобы с наших голов не упал ни один волос. Так что надо ждать гостей с сетями и веревками. Однако тут есть один нюанс: мы здесь первыми высадились и можем устроить теплую встречу. Придется, конечно, хорошенько подумать, но, по-моему, шансы у нас неплохие.

– А что потом?

– Пока не знаю. Ну, по крайней мере, у нас будут заложники.

– Думаешь, кузен Жайме все предусмотрел?

– Ничуть не сомневаюсь, хотя так далеко в его планы я не заглядывал.

– Что ж, надеюсь, ты в нем не разочаруешься.

– Дорогой мой Артур, в это предприятие вложены огромные деньги, в том числе львиная доля состояния семьи Гувейя. Кроме того, умнейший человек нашей эпохи, рискующий несравнимо больше нас с тобой, убежден, что Жайме свое дело знает.

– Ладно, будем надеяться, что ты прав. Просто хотелось бы видеть всю картину…

– Не волнуйся, увидим. Я и сам мало знаю, но готов поспорить, что о стратегии Жайме отлично позаботился, ну а тактика, естественно, зависит от нас. По-моему, лучше всего подготовить несколько вариантов операции – на все случаи жизни. А там обстановка подскажет. Выясним, как бразильцы намерены действовать и какое у них снаряжение, и проработаем в деталях самый подходящий план. А после примем дорогих гостей как полагается. Есть у меня одна задумка…

Для полета на Венеру бразильской экспедиции не требовалось стартовать прямо с Земли. Глупо было бы не воспользоваться спутником «Примейра», вместо того чтобы конструировать новые корабли, которым нипочем земное притяжение. Бразильцы тоже так рассудили, а потому еще несколько недель после первого известия об успехе экспедиции Труна на «Примейре» царила уютная летаргия, которую нарушали только визиты «снабженцев» и пассажирской ракеты, ежемесячно доставляющей свежую смену обслуги. Потом косяком пошли приказы: открыть давно законсервированные за ненадобностью отсеки, осмотреть, произвести необходимый ремонт, вернуть в жилое состояние. Один за другим начали прибывать «челноки» со стройматериалами, за ними – корабли со специалистами, длинными цилиндрами баллистических ракет нового типа, контейнерами с воздухом, водой, пищей, топливом и тому подобным; системы слежения ловили их электронными арканами и подтягивали к станции.

Затем прибыли детали больших «челноков». Из «Примейры» выбрались инженеры в скафандрах, пронеслись сквозь пустоту на реактивных струях и приступили к сборке. Несколько месяцев окрестности «Примейры» напоминали громадную свалку: повсюду дрейфовали россыпи металлических деталей и контейнеры самой разной конфигурации и величины. Мало-помалу их подтягивали друг к другу, привинчивали и приваривали, облекая в постижимую форму.

Работа шла круглосуточно, посменно, а в краткие «ночи», когда на станцию наползала земная тень, – при искусственном освещении. И, наконец, там, где только что царил кажущийся хаос, появились пять огромных новых «челноков». После этого напряженный труд уже не бросался в глаза – инженеры работали в «челноках», нашпиговывая их электроникой, налаживая телеуправление основными двигателями и дюзами стабилизации и коррекции, добиваясь от них «беспрекословного» подчинения радиосигналам, на которые целиком возлагалась задача пилотирования.

Тем временем были вскрыты корпуса баллистических ракет, и снова прилегающее к станции пространство заполнилось людьми в скафандрах, которые аккуратно доставляли и грузили на «челноки» всевозможные ящики. Баллистические ракеты стоили дорого, но еще дороже обошлись бы их возвращение на Землю и подготовка к новому рейсу. А потому, как только закончилась разгрузка, каждую из них вместе с зарядом взрывчатки послали на лунные утесы, чтобы обломки не угрожали космической навигации.

Дело спорилось, и кратковременные задержки не помешали на целый месяц опередить график. После этого окрестности станции снова очистились. В радиусе двадцати миль от нее висели, точнее, плыли по орбите пять «челноков», связанные тросами друг с другом и радиолучом – со станцией. А сама станция – сложная машина, мало чем напоминающая первый искусственный спутник Земли – уверенно двигалась по своей вечной траектории, и две маленькие вспомогательные ракеты послушно сопровождали ее и терпеливо ждали своего часа.

«Как я и предсказывал, браззи тоже выбрали «челноки», – радировал Труну Жайме Гувейя. – Правда, они улучшили наш метод – иначе бы им, как и тебе, пришлось дожидаться «снабженцев», что, во-первых, тактически невыгодно, а во-вторых – потеря времени. Поэтому возникла идея общего управления всеми кораблями – вести их вместе и вместе же посадить. Вся группа будет пилотироваться как один корабль. Отсюда вывод: ты должен очень многое успеть, прежде чем они развернутся…»

Главный корабль «Санта-Мария» прибыл за две недели до назначенной даты отправления экспедиции и лег в дрейф, зависнув в пустоте не далее чем в миле от «Примейры». Он покинул Землю с пятью членами экипажа на борту; остальные пятнадцать дожидались на станции. С его прилетом возобновилась лихорадочная деятельность: из шлюзов «Примейры» выныривали люди в скафандрах, одни мчались к кораблю налегке, другие толкали контейнеры. Снова начались испытания и проверки, и заняли они, вместе с погрузкой продовольствия и снаряжения, еще неделю.

Наконец завершилась последняя проверка, и «Санта-Мария» отошла от станции на несколько миль. Потом к ней подплыла гроздь «челноков» и распалась на составные части. Каждую подталкивали и подтягивали, пока она не заняла отведенное место.

Как только это было сделано, люди отцепили от «челноков» миниатюрные буксиры, сняли приставные дюзы и возвратились на «Примейру», оставив на каждом «снабженце» бригаду из четырех человек, связанных между собой тросами и вооруженных индивидуальными дюзами для коррекции полета. Примерно в центре равностороннего пятиугольника, образованного «челноками», ждала «Санта-Мария»; с ее борта капитан Жуан Камареллу и его первый помощник командор Жоржи Трунью следили за удаляющимися буксирами.

– «Челноки» готовы? – спросил капитан.

Со «снабженцев» пришли утвердительные ответы.

– Отлично, – одобрил капитан. – Начинаем. Точно через десять минут войдем с вами в контакт. Отсчет!..

Люди в скафандрах, цепляясь за корпуса «челноков», продолжали в меру своих сил удерживать их от смещения и вращения.

– Две минуты до наведения, – сказал капитан. – Держитесь подальше от труб и проверьте короткие страховочные тросы. Все нормально? Отлично. Еще минута… Тридцать секунд… десять… Начали!

Старший электроник нажал первую кнопку. Дюзы коррекции «челноков» плюнули огнем. Каждый корабль пришел в движение, развернулся и встал параллельно главному кораблю; тотчас, устраняя перебор, засверкали дюзы на противоположном борту. Вскоре все шесть кораблей застыли параллельно друг другу, наведя сопла основных двигателей на яркий полумесяц Земли.

– Первый этап выполнен, – сообщил капитан. – Все в порядке?

Привязанные к «челнокам» люди отозвались один за другим.

– Две минуты до построения… Отсчет пошел!

Напряженно следя за стрелкой часов, старший электроник нажал вторую кнопку и перевел взгляд на маленький экран. Снаружи опять замелькали огоньки; светящиеся фигуры на экране медленно поплыли. Вскоре фигурка под номером четыре поменяла свой цвет с белого на зеленый и застыла на месте.

– Сэр, четвертый номер встал, – доложил офицер.

Капитан бросил взгляд на экран:

– Отлично. Ориентируйтесь на него.

Остальные фигуры изменяли направление полета, замирали, зеленели. Когда остановилась последняя, старший электроник доложил:

– Они в строю, сэр.

Капитан поднял микрофон:

– Спасибо, мальчики, отличная работа. Командор, можете забирать ваших людей. Начинаем предстартовую проверку.

Люди в скафандрах отцепили тросы, оттолкнулись ногами от бортов, зажгли ручные дюзы и помчались сквозь пустоту к спутнику. Возле него обернулись посмотреть на дело своих рук.

«Санта-Мария» пребывала в относительной неподвижности. Вокруг застыли «челноки» – каждый находился в вершине равностороннего пятиугольника и в двух милях с лишним от главного корабля; с «Санта-Марией» и двумя ближайшими соседями его связывали невидимые лучи. Время от времени тот или иной корабль мигал вспомогательными дюзами, автоматически исправляя малейшее нарушение строя.

Через шесть земных суток личный состав «Примейры» столпился вокруг станционного экрана, чтобы полюбоваться стартом. Напутственные речи были давно произнесены, и теперь все молчали, только динамик отсчитывал секунды голосом одного из офицеров «Санта-Марии». Потом капитан Камереллу отрывисто скомандовал:

– Старт!

Из основных дюз «Санта-Марии» и всех «челноков» вырвались струи пламени; они удлинялись, ширились на глазах… Шесть кораблей двинулись как единое целое. Пламя хлестало все неистовей, и через несколько минут корабли исчезли, зато в черном янтаре космоса ярко загорелось новое созвездие…

– Разумеется, мы будем вести передачу, – терпеливо объяснял Трун, – и, разумеется, нас по ней обнаружат. Да мы и не собираемся прятаться. Какой прок, если они сядут у черта на куличках? Ведь потом ни они до нас, ни мы до них не сможем добраться. Нет уж, чем ближе опустятся бразильцы, тем лучше, потому что мы быстрее их найдем. Ты хоть чуть-чуть представляешь, что их тут ждет? Забыл, как мы с одним-единственным кораблем намучились?

– Ну, как раз это я отлично представляю, – сказал Артур. – Насколько я понял их систему, это пятеро слепцов с одним зрячим поводырем – главным кораблем с людьми на борту. Принцип – «делай, как я». Об индивидуальном пилотировании каждого «челнока» при спуске не может быть и речи – это же еще пятеро пилотов в рубке, форменный дурдом, да и технических сложностей не оберешься. Значит, как летели пятиугольником, так и опустятся. Разве что немного расширят или сузят строй; это, наверное, им по силам. На главном корабле при посадке забудут обо всем на свете – самим бы уцелеть, и «челноки» сядут как бог на душу положит. Держу пари, этим ребятам даже во сне не снилось, что их тут ждет. Такие фокусы – для ровнехонькой прерии, а не для этой навозной кучи. Им еще очень повезет, если хоть один «челнок» встанет прямо. Не удивлюсь, если они всем скопом утонут в болоте.

– Все это не наши проблемы, – резонно указал Трун. – У нас своя забота: надо при посадке оказаться как можно ближе к главному кораблю, и чтобы при этом на голову не уселся «челнок». Знать бы дистанцию… Попробую еще разок связаться с Жайме, вдруг он что-нибудь раскопал…

Но как ни великолепна была разведка Жайме, тут она помочь не смогла. «По всей видимости, – передал он в ответ, – решение увеличить или сократить пятиугольник зависит только от капитана».

Зато его источники давали много достоверной информации о продвижении бразильских кораблей, и поэтому их прибытие не осталось незамеченным. Их засекли радаром на огромной высоте, еще до того как они вошли в облачный покров Венеры. Шестерка тусклых пятнышек двигалась с огромной скоростью – вероятно, облетала планету по сужающейся спирали.

Трун немедленно отправил на Землю весточку о прибытии бразильцев.

Корабли зашли на второй виток. Они еще находились на значительной высоте, но скорость заметно сбросили, а вдобавок изменили курс, из чего Трун заключил, что его радиостанция запеленгована.

– Приготовиться, – велел он своим подчиненным. – Похоже, еще круг, и они будут садиться.

Люди осмотрели оружие и боеприпасы в непромокаемых чехлах, уложенные на три реактивные платформы. Потом надели скафандры – лучшую защиту от бесконечного дождя за стенами купола, – и застыли в ожидании со шлемами в руках.

Наконец на экране вновь появился строй кораблей, только теперь он медленно двигался с севера всего в двадцати пяти тысячах футов от поверхности планеты. Затем все шесть кораблей развернулись почти вертикально, хотя равносторонний пятиугольник остался почти идеальным. Теперь они снижались, «опираясь» на пламя основных двигателей. Но экран этого не показывал – на нем только горстка круглых пятнышек неторопливо подбиралась к центру.

Люди в куполе надели шлемы и разошлись по платформам. На месте остался лишь оператор радара. Он поднял микрофон, и во всех шлемофонах зазвучал его голос:

– Главный корабль – к востоко-северо-востоку. Расстояние пять миль. Интервал между главным и вспомогательными – одна миля. Похоже, интервал постоянный.

Платформы отделились от фиксаторов и, чуть кренясь, приподнялись.

– Пока интервал не изменится, о «челноках» не заботься, – сказал Трун оператору. – Все внимание – главному кораблю.

– Хорошо, Джордж. Снижение медленное, осторожное. Примерно тысяча двести в минуту. Высота – восемнадцать тысяч, может, чуть поменьше. Идут ровно, вертикально.

Платформы мчались, едва не сбривая верхушки деревьев, которые росли из склизкой путаницы мертвенно-бледной травы. Вскоре Трун остановил свою платформу и послал две другие на фланги.

Стоя над верхушками «перьев», лениво качающих ветвями, он включил наружный микрофон скафандра и услышал громовой раскат в вышине. Спускаясь тесным строем, шесть ракетных кораблей ревели почти невыносимо.

Трун отключил микрофон. Несколько минут, показавшихся чуть ли не вечностью, три человека на платформе напряженно вглядывались в облака.

– Восемь тысяч, – доложил оператор радара, а чуть позже добавил: – Пять тысяч.

Рев уже проникал сквозь шлем, его сопровождали удары звуковых волн.

– Одного вижу! – крикнули на другой платформе. Почти в тот же миг сосед схватил Труна за руку и показал вверх.

Там расплывчато сияло алое пятно, чем-то напоминая закатное солнце. Оно прорывалось сквозь туманный небосвод и, казалось, целилось прямо в голову. Трун схватился за рычаг и бросил платформу вперед, подальше от опасного места.

Натиск звуковых волн нарастал, от него уже содрогалась платформа.

Трун разглядел в облаках четыре сияющих пятна: впереди, сзади и два потусклее – по сторонам. Они росли, и платформа закачалась, как на штормовых волнах.

– Около тысячи, – доложил оператор радара.

– Ну и везет же им, чертям! – донесся голос Артура. – Тут кругом твердая земля.

Трун лихорадочно вертел головой, пытаясь уследить за происходящим. Самое ближнее пламя бушевало позади. Он отогнал платформу еще дальше и стал наблюдать за передним кораблем – по всей видимости, главным.

Платформу так трясло и раскачивало, что троим ее пассажирам пришлось вцепиться в скобы. Сияние почти невыносимо резало глаза, и Трун был вынужден приложить к визору шлема растопыренные пальцы свободной руки.

В двухстах футах впереди плазменные струи бурили землю, и пар вздымался клубами, сгущаясь в большое облако; уже через секунду ничего нельзя было разглядеть, кроме ослепительного белого нимба вокруг разгорающегося пятна.

Трун быстро огляделся по сторонам: повсюду сиял белый пар. Внезапно рев оборвался, платформа перестала качаться, в клубах пара погасли яркие белые пятна. Наступила мертвая тишина.

– Артур, – спросил Трун, – ты нашел главный корабль?

– Да, Джордж.

– А ты, Тед?

– Вроде нашел. Выясню, когда пар сойдет. У главного должны быть иллюминаторы, а «челнокам» они ни к чему.