Текст книги "Серые ублюдки"

К Шакалу подбежал Очажок и, шумно повозившись на месте, устроился рядом на земле. Вскоре свин захрапел и засопел во сне. Шакал опустился на землю, измученный до тошноты. Сломанная рука полностью онемела, и от этого становилось еще тревожнее. Сосредоточившись на этом тупом мертвом чувстве, Шакал сильнее ощутил тошноту, и он попытался забыть о нем. Прислонился спиной к Очажку, положив голову и плечи на бочкообразный свиной живот, и ритм дыхания варвара быстро смежил его веки.

Глава 12

Шакал проснулся от кашля. Воздух был затхлый и тяжелый из-за смеси неприятных запахов. Очажок, должно быть, ночью ушел, и Шакал лежал на спине. Проморгавшись в сонном смятении, он сел, едва не задыхаясь от испарений, проникающих в его легкие. Сильнее всего воняло дымом, к которому примешивалась ржавчина и гниющая кожа.

Перед ним стоял Зирко.

– Ты стал силен, Шакал из Серых ублюдков.

Стояла непроглядная темнота, на небе не было ни луны, ни звезд. Верховного жреца он видел только благодаря факелу в его руке.

– Тебя сопровождает трикровный и эта удивительная самка, – продолжил Зирко, – и все же ты принимаешь в компанию чародея и рабыню-эльфийку. Кто-то назвал бы это безумием.

Сощурившись от света факела и собственного недоумения, Шакал поднялся на ноги.

Зирко повернулся, осветив каменную арку низкого тоннеля, открывавшегося прямо за ним.

Шакал отпрянул, когда его ощущение пространства резко изменилось. Он думал, что стоит в корале, под бескрайним открытым небом, но теперь понял, что находится в подземелье, окруженный затхлой землей и зловещими камнями. И стал тонуть в гнетущем воздухе, приправленном вонью тысячи старинных могил. Кашляя и отплевываясь, борясь со рвотой, отчаянно силясь дышать, Шакал противостоял неоспоримой свинцовой черноте.

Сквозь его панику донесся голос Зирко.

– Многие сочли Белико безумным, когда он отправился покорять своих соседей всего лишь с двумя братьями, четырнадцатью людьми и рабом-карликом.

– Где?.. – Шакал сплюнул, и его стало тошнить всухую.

– Но потом уже никто не осмеливался называть его безумцем. Его называли вождем. Бичом. Богом. Эти слова прозвучали на весь мир.

Яростно рыча от собственной слабости, Шакал заставил свое тело подчиниться.

– Зачем ты меня сюда привел? – спросил он.

– Идем, – Зирко махнул рукой в сторону тоннеля. – Позволь тебе показать.

Липкий от пота, но уже выровняв дыхание, Шакал шагнул к полурослику. Зирко терпеливо ждал, пока тот подойдет поближе, и вошел в зияющую пасть. Шакалу пришлось пригнуться, чтобы последовать за ним.

Щемящий свет залил узкий проход. Бревна и скрепленный раствором камень сдерживали грунт, но их противостояние длилось так давно, что местами сухая земля все же осыпалась, проваливаясь сквозь трещины в каменной кладке. Они долго шли в тишине, и вскоре у Шакала, передвигавшегося на корточках, уже жгло ноги от напряжения. Их путь пересекался с другими проходами, чьи зловещие темные пасти открывались то слева, то справа. Зирко несколько раз свернул, и вскоре Шакал уже отчаялся запомнить дорогу назад, к открытому небу.

Время от времени по боковым тоннелям проходили полурослики, при встрече останавливаясь и кланяясь Зирко. У каждого из них был факел и какая-нибудь странная вещь, которую он нес бережно и даже с благоговением. Шакал замечал оружие и ржавые, покрытые патиной доспехи, бесформенные свертки, шелковые сумки или маленькие сундучки, содержимое которых было загадкой. Большинство же тащило кости. Увидев, как четвертый полурослик прижимает к груди череп, Шакал решил не заглядывать в другие тоннели и стал смотреть в спину Зирко.

Наконец, они оказались в круглой комнате. Потолок здесь был куполообразным, и Шакал смог выпрямиться. Огромное пространство заполняли кучи мусора, наваленные у неровной стены. Вперемешку с мусором валялись сокровища: среди разбитой глиняной посуды попадались золотые урны, под сгнившими седлами стояли открытые сундуки с монетами, а сломанные луки лежали на лопнувших мешках с драгоценными камнями. Все было покрыто неряшливым слоем пыли, патиной и затхлостью старины. Посреди этих развороченных запасов стоял угловатый каменный одр с человеческим скелетом. Полностью одетый в заплесневелые доспехи, в окружении изъеденного ржавчиной оружия, скелет возлежал лицом к тоннелю.

Зирко пробрался сквозь мусор и остановился рядом с одром, поднеся факел повыше, чтобы озарить останки мерцающим светом.

– Это Аттукхан, – сообщил полурослик приглушенным, полным почтения голосом. – Он был одним из первых четырнадцати людей, которые храбро примкнули к Белико.

Шакал, оставшийся у входа в комнату, слушал молча.

– Твой нрав подсказывает мне, что у тебя с Аттукханом много общего, Шакал, – продолжил Зирко. – Храбрость, честолюбие, бездумная самоуверенность, которую многие назвали бы глупостью. Это будет отличная партия. Я молюсь только, чтобы ты оказался достоин.

– Достоин чего? – решился спросить Шакал.

Зирко проигнорировал вопрос и вяло указал пальцем на то, что находилось на одре.

– Ты знаешь, сколько времени мой народ все это собирал? Сколько полуросликов странствовало по миру, неустанно ища предметы, которыми Аттукхан владел при жизни? Сколько вернулось с пустыми руками, с осколками веры? Сколько… не вернулось вовсе?

Шакал покачал головой.

– Нет. – Зирко улыбнулся. – Да тебя это и не волнует. С чего бы оно волновало?

Полурослик осторожно потянулся свободной рукой к одру, обхватив пальцами левый наруч скелета, и поднял кости его предплечья.

– Наверное, достаточно сказать, – проговорил Зирко, прижимая кости к своей груди, – что для исполнения твоей просьбы требуется нечто очень ценное.

– Я же сказал тебе, что готов заплатить, – заявил Шакал.

– Потому что не знаешь, что именно. Когда бросаешься к неизвестной опасности, тебе это кажется простым, даже успокаивает. Но мне интересно, окажешься ли ты достаточно смел, чтобы посмотреть ей прямо в лицо?

Шакал чувствовал, что у него сейчас лопнет терпение.

– Ты спрашивал, не готов ли я заключить сделку вслепую, и я согласился. А теперь ты сомневаешься в моей твердости! Вылечишь ты меня или нет, жрец, но избавь от своих размышлений о моем нраве.

Зирко сделал глубокий вдох.

– Ты знал, что первый Зирко родился на юге? В Дар’гесте, где сейчас живут орки?

Шакал слышал о чем-то подобном, но никогда не задумывался об этом. Вопросы начинали ему надоедать, и он был не в настроении на них отвечать. Но верховный жрец, очевидно, и не ждал ответа.

– Прежде чем его захватили работорговцы и продали в Империум, – поведал полурослик, – Зирко был малорослым сыном охотника на львов. Его отец продал его на рынке плоти, когда стало очевидно, что он никогда не вырастет выше ребенка. Спустя несколько лет его, в оплату за небольшую услугу, отдали младшему степному вождю. Впоследствии он помог этому вождю стать божеством. И все же сильнее всего ему хотелось вернуться в те степи, где он провел детство. Зирко вернулся, став патриархом собственного племени, предводителем всадников-уньяр и пророком бога, которого почитали и люди, и полурослики. Его бывший народ, однако, не увидел его великолепия. За те долгие годы, что Зирко был рабом, его родную землю захватили орки. Обратившись к Хозяину-Рабу, Зирко велел богу уничтожить убийц своих собратьев, но Белико, недавно обретший божественность, не мог бороться с древними силами, которые подпитывались жертвенными огнями орков. Зирко был вынужден бежать на север, через Кишку, и пришел сюда, в Уль-вундулас. В путешествии он командовал уньярами, которые наполняли шлемы землей и тащили на щитах камни, чтобы он построил Страву из души своей родины.

Шакал слишком поздно понял, что ухмыляется.

– Тут есть что-то смешное? – спросил Зирко беззлобно.

– Нет, – ответил Шакал. – Прости. Штукарь рассказывал неправильно. Я не упущу случая позлорадствовать.

– Знание для чародеев – это оружие. – Зирко хихикнул. – И торопясь заполнить свой колчан, они не всегда проверяют, прямые ли в нем стрелы.

– Так зачем мне все это знать?

– Чтобы ты понял, какова цена, – ответил Зирко, уже без улыбки. – У меня нет ни малейшего намерения хитрить. Я просто не мог говорить об этом при твоих спутниках. Твоя сестра по копыту, вероятно, попыталась бы меня убить, если бы узнала цену моей помощи.

– Так назови ее.

– Есть две цены. Одну, что ты должен заплатить мне, ты уже знаешь. Вторая – цена могучего Белико.

– Говори уж, жрец!

– Для меня ты должен быть с нами в Страве каждую Предательскую луну. Ты согласен?

– Согласен.

– Ты отвечаешь быстро, Шакал. – Зирко посмотрел на него, подозрительно прищурившись. – Я считал твою преданность копыту безусловной. Неужели ты бросишь своих братьев в ночь, когда ты, вероятно, будешь нужен им сильнее всего?

– Они Ублюдки, – ответил Шакал. – Выдержат пару-тройку ночей без меня.

– Но выдержишь ли ты жизнь без них? – тихо спросил Зирко.

Шакал засомневался. От странного голоса полурослика он вдруг похолодел внутри. Черный человек медленно оглядел груды бесчисленных реликвий.

– Мой тезка никогда не оставлял своего желания отомстить. Спустя долгие годы на Зирко снизошло откровение. Будучи богом, Белико не мог соперничать с орками, но человеком – мог победить любую армию. Поэтому мои паломники посвятили жизни тому, чтобы найти останки его войска и принести их сюда, в его храм. Когда он увидит, что сила его смертной жизни снова собрана, он воплотится и вернет к жизни своих людей. Белико снова сядет на коня и будет проливать орочью кровь до последней капли, пока больше нечем будет запятнать землю.

Пока Зирко говорил, Шакал с тревогой наблюдал, как его тело охватывала религиозная страсть. Его малый рост больше не был заметен. Излучая рвение, полурослик превратился в грозную, управляемую бурю. Будь он сейчас окружен тяжаками, жрец запросто бы их порубил – Шакал в этом не сомневался. Представить сотни храмов в Гиспарте вдруг стало не так трудно, если вера в безликие образы могла сотворить подобное даже с самыми крошечными людьми.

Держа кости в вытянутой руке, Зирко подошел к Шакалу.

– Я дам тебе руку Аттукхана. Но ты должен поклясться, здесь, под священной Стравой, что если великий бог Белико вернется, пока ты еще будешь дышать, ты поскачешь с ним рядом, на месте героя, чьи кости исцелили тебя. Ты должен дать слово, что отречешься от всех привязанностей и будешь исполнять только желания Хозяина-Раба. Это цена, которую требует мой бог.

Шакал ответил не сразу, хотя никаких сомнений не испытывал. Это было обещание, которое ему никогда не придется выполнить. Истории богов были не более чем байками, и те, кто умирал, никогда не возвращались. Но Шакал помедлил, чтобы не выдать облегчения, которое ощутил. Он видел, что Зирко верит в то, что говорит, но даже забывшись в пылу своей веры, жрец не был дураком. Слишком быстрый ответ мог указать ему на неверие Шакала.

– Клянусь, – произнес Шакал торжественно, – если Белико вернется, пока я жив, то я буду ему служить.

У Зирко затрепетал факел. В мерцающем, тускнеющем свете Шакал увидел, как полурослик разжал пальцы, и кости упали на пол склепа. Они переломились надвое. С купола хлынула чернота – ослабевшее пламя погасло. Шакал ослеп.

А потом он открыл глаза.

Утреннее небо только начинало светлеть, окрасившись желтым в преддверии настоящего рассвета. Теплое, щетинистое туловище Очажка касалось его кожи. Растерянный, спросонья, Шакал перекатился и приподнял голову. Очажок не проснулся – только беспокойно дернул ногой. Посмотрев в другую часть кораля, Шакал увидел, что Блажка и Овес уже седлали своих варваров. Штукарь и эльфийка, похоже, еще спали.

Пройдя почти весь кораль, Шакал остановился, осознав, что только что произошло. Вставая, он по привычке уперся обеими руками в землю и оттолкнулся всем своим весом. Подняв левую руку, Шакал посмотрел на нее, размял пальцы. Боли не было, как не было и ужасной опухоли или ноющего напряжения. И неприятного онемения. По ощущениям, все было нормально. Размотав шину, Шакал осмотрел руку внимательнее. Кожа кисловато пахла из-за пота, скопившегося под повязкой, но в остальном все было в порядке. Быстро встряхнув рукой на ходу, Шакал подошел к Овсу.

– Мы выезжаем, – сообщил бугай, целиком поглощенный тем, чтобы развернуть Уродище.

– Все поедем, – заявил Шакал.

Овес медленно повернулся, сдвинув брови, Блажка, сидевшая верхом на своем свине, посмотрела на него сверху вниз. Шакал поднял руку, показывая им тыльную сторону ладони и шевеля пальцами.

– Ну и хорошо, – пробормотала Блажка, продолжая закреплять дротики.

На лице Овса отразилось облегчение и удивление.

– Когда?.. Что он за это попросил?

– Ничего, – ответил Шакал. – Приходить сюда каждую Предательскую луну, как он и сказал.

– Хех, – хмыкнул Овес. – Ваятель будет ядом плеваться.

– Поехали домой, – проговорил Шакал, оставив без внимания последнее замечание и похлопав трикрата по плечу. Затем он пронзительно свистнул через весь кораль, разбудив Очажка. Свин вскочил на копыта и протрусил к нему. Шакал, не теряя времени, надел на него седло. Штукарь подошел, когда он в последний раз дернул подпругу.

– Итак, – проговорил чародей, – полагаю, договор заключен?

Шакал усмехнулся.

– Такой же надежный, как наш с тобой. Ах да, и ты был неправ, когда говорил про шлемы с землей. Это не Белико приказал уньярам их тащить. Это был Зирко.

– Ну, он-то должен был быть в курсе, – ответил Штукарь радостно. – Он же там был.

Шакал издал короткий смешок.

– Там был первый Зирко.

– Не буду спорить, – ответил Штукарь, уже двинувшись к своему варвару.

– Толстозадому не нравится, когда он не прав, – заметил Шакал Очажку, посмеиваясь. Подняв глаза, он увидел эльфийку – та стояла в хлеву и наблюдала за их подготовкой.

Кожаные ездовые штаны, которыми с ней поделилась Блажка, были ей слишком велики, и она подпоясалась грязной веревкой. Сама по себе рубашка была не так плоха, но эльфийка была гораздо меньше ее хозяйки. Шакал обратил внимание на ее волосы. Должно быть, тогда у реки эльфийка позволила Блажке их обрезать – после болота привести их в порядок было невозможно. Раньше, из-за раны и тревоги, Шакал не замечал их поразительно яркого иссиня-черного цвета. Блажка обкорнала их своим ножом чуть ниже эльфийкиных скул, так что выглядели они безумно, словно были ободраны.

Поняв, что пялится, Шакал отвернулся и забрался в седло.

– Овес, – позвал он, – остроухая с тобой.

Как только эльфийка оказалась у Уродища на спине, все вышли из кораля и обнаружили, что их поджидали несколько солдат. Зирко тоже был с ними, верхом на осле. Шакал и остальные натянули поводья.

– Уньяры проводят вас, – сообщил им жрец.

– Благодарим вас, – ответил Шакал, почтительно опустив подбородок.

Когда всадники повели свиней, Зирко протянул руку к Шакалу.

– Одно слово, пока ты не ушел.

Всадники не остановились, дав понять, что жрец хочет остаться наедине. Овес с Блажкой остановились в нерешительности.

– Езжайте, – бросил Шакал. – Я догоню.

Зирко подождал, пока все не отъедут подальше, и только тогда заговорил.

– Я верю, что мы еще увидимся.

– В Предательскую луну, – сказал Шакал. – Как только предупредишь о ее приближении, я буду здесь.

– Хорошо, – ответил жрец. – И в Страве станет безопаснее. Возьми-ка вот это.

Зирко снял кожаный сверток с пояса и бросил Шакалу.

– Чайные листья? – спросил Шакал, принюхиваясь к его содержимому.

– Они помогают от тошноты.

– Но меня не тошнит.

– Это не тебе, – сказал Зирко. – Твоей эльфийской женщине. Пройдет еще месяц, и ей понадобится заваривать их каждое утро.

У Шакала отвисла челюсть.

– Думаешь, она беременная?

– Я знаю то, чего не знает она. Пока не знает.

– Траханый Меситель! – ощерился Шакал.

Зирко цокнул языком.

– Боюсь, ей осталось менее семи лун. В ее утробе – нечеловеческое семя.

– Этот вонючий болотник и не человек…

Шакал осекся, осознавая сказанное полуросликом.

– Семь месяцев? Ты хочешь сказать?..

В ответ Зирко лишь опустил глаза.

Шакал провел только что исцеленной рукой по волосам. Несчастная девица носила полуорка.

Глава 13

Первым Ублюдком, которого они увидели, пройдя через тоннель Горнила, оказался Гвоздь. Он не вскинул арбалет, не поднял тревогу и не приказал соплякам заковать Шакала в цепи. Когда он заговорил, в его голосе было больше облегчения, чем злости.

– Вот же черт, на хрен, – выругался он, подбегая, чтобы помочь им совладать со свинами. – Мы думали, вы все уже мертвы. Где Овес?

Шакал едва удержался от удивленного взгляда на Блажку. Они готовились к конфликту, к трудному приему.

Гвоздь принял его замешательство за печальную новость.

– Черт. Только не говори, что он…

– Овес в порядке, – перебил его Шакал, выбираясь из седла. – Он в Отрадной. Ему давно пора было навестить мать.

Это была правда. Овес не был этому рад, но эльфийку нужно было где-то оставить, и Шакал не мог придумать места лучше, чем у Берил. Он не собирался приводить ее в Горнило – пока не собирался, а оставить без присмотра не мог. Поэтому Овес был отправлен играть роль сторожевого пса, пока его дразнили и закармливали.

– Ну и вы давно должны были доложиться вождю, – сообщил ему Гвоздь, крепко схватив свинодерг Очажка. – Он чуть было не отправил копыто вас искать.

Шакал заметил, что взгляд Гвоздя соскользнул на Штукаря. Выходит, Ваятель беспокоился за своего возможного чародея. И это, вероятно, и было причиной его снисходительности. Как бы то ни было, Шакал не желал упускать своего случая.

– Где Мед? – спросил он, отчаянно надеясь, что тот не послан в патруль.

– Возится с печами, наверное, – ответил Гвоздь озадаченно. – Ты что, не слышишь меня? Вождь хочет поговорить.

– Я слышал, – сказал Шакал.

Он кивнул Блажке, и та поспешила к центральной крепости Горнила. Мед умел говорить по-эльфийски. Замысел состоял в том, чтобы Блажка привела его в Отрадную и тот попытался разговорить девицу и разузнал бы, какую роль сыграл вождь в ее заточении в плен. У Меда стручок твердел на Блажку с тех пор, как он был сопляком, поэтому ей было легко убедить его помочь. Хорошо бы перед походом к Ваятелю Шакалу удалось найти ответ еще на пару вопросов.

Гвоздь наклонился и схватил Шакала за локоть.

– Может, расскажешь мне, что за хрень происходит?

Гвоздь не был трикратом, но обладал недюжинной силой и носил бороду, которую красил в красный цвет мареновой розой. Он приблизил к Шакалу лицо, испепеляя его взглядом. Шакал, не поддаваясь его запугиванию, ответил с ухмылкой:

– Узнаешь все за столом, Гвоздь. Вместе с остальными.

Гвоздь разжал хватку и слегка расслабился.

– Ты всех созываешь?

Шакал ободряюще хлопнул Гвоздя по плечу. Высокий полукровка недоуменно потерял равновесие. Ну и отлично. Шакал продолжил сам задавать вопросы.

– Кто-нибудь из братьев остался снаружи?

– Только несколько сопляков. – Гвоздь покачал головой.

Это Шакала не обрадовало, но он постарался скрыть это. Он надеялся, что хотя бы один из Ублюдков будет на выезде. Собрание могло состояться только в присутствии всех посвященных членов копыта. Сейчас заминка могла случиться только из-за Овса, Блажки или Меда, но Ваятель мог приказать им вернуться из Отрадной. И именно так этот чумной тиран и поступит – как только узнает, что они ушли. Но к счастью, у Шакала в запасе был один финт.

Вокруг собралась кучка сопляков, которые подносили вернувшимся ездокам полные мехи воды и вина. Шакал принял один, убедился, что в нем вода, и сделал глубокий глоток. Затем подождал, пока сопляки не создадут достаточно толкотни, и тогда бросил многозначительный взгляд на Штукаря. Чародей едва заметно ухмыльнулся и приблизился к Гвоздю.

– Я бы желал извиниться перед вашим Ваятелем за столь неожиданный уход, – произнес Штукарь. – Не отведешь меня к нему?

– Конечно, – ответил Гвоздь, явно смутившись незнакомца. Затем чуть ли не извиняющимся тоном обратился к Шакалу: – Тебя вождь тоже желает видеть.

– Только сперва позабочусь о свине, – ответил ему Шакал, указывая на сопляков. – Не могу оставить его с этими недоумками.

– Ну еще бы, – согласился Гвоздь и в шутку замахнулся на одного из претендентов, так что тот вздрогнул. – Увидимся очень скоро, Шак.

Когда Гвоздь повел Штукаря через двор, Шакал услышал дружелюбную болтовню чародея.

– Гвоздь? Тебя так назвали, потому что ты тупоголовый, но крепко держишься на ногах?

– Э-э…

– Или тебя так назвали по форме члена?

Усмехнувшись, Шакал поспешил в противоположном направлении, оставив Очажка под опекой сопляков. Несмотря на все предубеждения, у него не было лишнего времени, чтобы терять его в конюшне. На пути к хранилищу он заметил Блажку и Меда – те направлялись к тоннелю.

Хорошо. Значит, они скоро будут в Отрадной.

Конечно, все зависело от того, заговорит ли эльфийка, но тут Шакал ничего сделать не мог. Мед был моложе и у него были удивительно мягкие для полуорка черты лица. Ублюдки всегда подтрунивали над ним за то, что носит прическу в стиле Рогов, но в этот раз его манерность могла быть полезна, чтобы остроухая доверилась ему. И если предсказание Зирко было верно, то ей пора бы уже начать привыкать к полукровкам.

Об откровении полурослика Шакал никому не рассказал. Если эльфийка в самом деле была беременна и если она понесла от тяжака, то это закрутит ситуацию в еще более сложный узел. К тому же если Зирко был прав и девка сама этого не знала, то не нужно ей услышать об этом от кучки полуорков, которых она считала похитителями.

Шакал не знал, что с ней делать, как бы ни развивался его собственный план. Даже если он займет место вождя, он не сможет помешать ей, если она решит наложить на себя руки. Вероятно, ему придется отпустить ее к Рогам, чтобы загладить вину. Он использовал ее – как неизвестный орк, который ее изнасиловал, как Меситель. Это было неправильно, как и убийство голых, молящих о пощаде мужчин, закованных в цепи. Все это зло оказалось во власти Шакала. И единственный способ с ним покончить – победить того, кто все это затеял.

Не было сомнений, что Штукарь сможет отвлечь Ваятеля, особенно если неизбежные вопросы и недовольство вождя случайно обидят чародея и вынудят вождя принести множество извинений, чтобы не лишить копыто шанса заполучить чародея в свои ряды.

Ухмылка Шакала стала шире, когда он вошел в хранилище.

– Посмотрите-ка, кто притащился обратно, – пробурчал Мелочник со своего обычного места за прилавком. – Принес клетку, которую украл?

– Прости. Месителю она больно приглянулась. Оставил ему в подарок.

Мелочник с отвращением выдул струю воздуха.

– На хрен этого болотника! Этой клетке двадцать два года. Ее изготовил Хмырь задолго до того, как тяжаки раскроили ему череп. А ты просто берешь и отдаешь ее…

– Мелочник, – оборвал скрягу Шакал, – кому на это не насрать?

Лицо старого полукровки исказилось, он сердито нахмурился.

– Ты хотя бы вернул Ваятелю его песочного ткача заклинаний?

– Ухада Уль-Бадира Тарука Ультани? – уточнил Шакал небрежно.

От этого морщины Мелочника стали еще глубже.

– Чертова иноземная тарабарщина…

– Называй его просто Штукарем, – предложил Шакал. – Да, он здесь. А мне нужно новое снаряжение. Полный комплект, кроме бриганта и дротиков.

Теперь квартирмейстер совсем распалился.

– Ты что, сторговался с какой-то шлюхой? Она тебя обслуживает, а нам из-за тебя приходится платить за щелки.

– Как будто твой сморщенный член еще может брызгать, старый. Ты же такой жадный, что не смог бы расстаться со своей спермой, даже если бы он у тебя встал.

Шакал учился давать сдачи столько же, сколько получал сам, и насмехался не всерьез, чтобы не обидеть старика.

Мелочник мрачно хихикнул.

– А ты думаешь, почему я ссу в пиво? Просто не могу транжирить свое добро напрасно, а вы, олени молодые, не различаете вкус.

– Всё мы различаем. Просто нам это нравится. А сейчас подай-ка мне долбаное тренчало и тяжоруб. А то уже несколько дней будто голый хожу.

Соскользнув со стула, Мелочник вышел в заднюю комнату, чтобы собрать снаряжение. Ни он, ни Гвоздь не сказали ни слова о том, что Шакал ушел без приказа. Оба испытывали любопытство и разочарование из-за его отсутствия, но не гнев. И Шакал решил, что знает причину. Ваятель не выдал им, что ездок покинул лагерь без его согласия. Рассказав об этом, вождь признал бы, что его хватка ослабла. А значит, позиция Шакала была сильнее, чем он надеялся.

– Вот, – проговорил Мелочник неохотно, вернувшись, и выложил на стойку тальвар, арбалет, два кинжала и полный колчан стрел. – Это последнее, что я даю тебе в этом году, так что будь повнимательнее.

Шакал рассмеялся в ответ на его пустую угрозу и забрал оружие. Что бы ни случилось, теперь он по крайней мере будет вооружен.

– Случилось что-нибудь интересное, пока меня не было?

– Тяжаки набегали на Черный бугор, – ответил Мелочник. – Казанное братство их прогнали, но потеряли одного члена и четверых варваров.

– А в нашем уделе? Ничего?

Мелочник насмешливо фыркнул.

– Ну, Обхват говорит, что, пока был в патруле, видел одного эльфа из Рогов, который вынюхивал тут что-то, но у него же рот набит дерьмом, да и череп тоже.

Шакал на полмгновения застыл. Затем попытался сделать вид, что он всего лишь возится с ножнами, но Мелочник оказался сообразительнее Гвоздя и заметил это мимолетное изумление.

– Если, конечно, ты не знаешь чего-то, чего не знаю я, – добавил старый полукровка.

Шакал повесил тальвар и поднял на него глаза.

– Просто будь готов к собранию за столом.

Не дожидаясь реакции Мелочника, Шакал взвалил на плечо новенький арбалет и покинул хранилище.

Возможное появление Рога в уделе меняло все на корню.

Он поймал первого встреченного сопляка и спросил его, где Обхват. Когда юнец указал на казарму, Шакал бегом ринулся туда. Вот почему ему нужно было время – чтобы все наверстать, разобраться и убедиться, что он сядет за стол без повязки на глазах.

Войдя в тускло освещенное здание, по кряхтенью и стонам Шакал понял, что Обхват не спал. У каждого Ублюдка была своя комната, и хотя оштукатуренные стены были достаточно толстыми, дощатые двери хорошо пропускали звуки. И не потому, что Обхват не потрудился закрыть вход к себе.

Шакал перегнулся через косяк и тут же с легким отвращением зажмурил глаза. Он надеялся застать Колючку в приятной компрометирующей позе, но увидел лишь качающийся зад Обхвата, обливающегося потом.

– Ты бы мог вставить флаг Гиспарты себе в задницу, Обхват, – заявил Шакал.

– Ты, что ли, Шак? – спросил Обхват, не сбиваясь с ритма.

К счастью, Колючка проявила больше достоинства, засуетившись и оттолкнув своего целеустремленного любовника, чтобы тот перестал ее бороздить. С тяжелым, раздраженным вздохом Обхват высвободил свой причиндал и сел на скрипучую кровать. Затем отдышался и повернулся лицом к двери.

– Рад, что ты вернулся. Все такой же красавчик. Теперь вали.

Шакал склонил голову набок и подмигнул Колючке.

– Это не я здесь красавчик.

– Иди с кем-нибудь другим заигрывай, Шак, – ответила женщина. Ей удалось сдержать улыбку, но скрыть румянец она никак не могла. Колючка, женщина в теле, была одной из самых миловидных хилячек, что доводилось видеть Шакалу, к тому же блондинкой, которые в Уделье были редкостью.

– Почему же? – поддразнил он. – Ты уже раздетая и в постели. Самое трудное позади.

– Я вообще-то еще здесь, – заявил Обхват, пихнув Колючке одеяла, чтобы та прикрылась. Она было попыталась это сделать, но, как любили говаривать в копыте, у нее были самые большие груди во всем Уль-вундуласе. Она служила кормилицей для сирот Берил и хорошо подходила для этой роли. Обхват взял ее сразу, как она только пришла в Отрадную. Он любил женщин покрупнее, и это было благо, если учесть его собственные внушительные размеры. Шакалу нравилась Колючка. Немногие человеческие женщины согласились бы выкармливать грудью младенцев-полуорков.

– Дорогуша, – проговорил Шакал, – не позволишь нам с твоим тараном переговорить минутку?

Наконец Обхват, покорно вздохнув, кивнул Колючке.

– Подожди в общей комнате.

– Не-е-ет, – протянул Шакал, схватил Обхвата за руку и потащил с кровати. – Она может остаться, а мы выйдем. Что с тобой такое?

Не ожидавший внезапного рывка, Обхват потерял равновесие и, голый, неуклюже свалился с кровати. Шакал, не выпуская его руки, направился к двери. Обхват, чертыхаясь, сумел встать на ноги и выбраться в коридор. Шакал пропустил его немного вперед, чтобы взять его голову в захват, и так они боролись, пока не добрались до общей комнаты казармы. Обхват высвободился и отступил назад, улыбка на его лице почти вытеснила раздражение от прерванного удовольствия. Обхват был невысок для полуорка, но его почти черная кожа, внушительные клыки и толстый член позволяли предположить, что один из его предков по материнской линии был трикратом.

– В чем дело, Шакал? Уж лучше бы это были хорошие новости. – Обхват не пытался прикрыться, а просто стоял перед ним, не обращая внимания на свою эрекцию.

– Мне нужно узнать про Рога, которого ты видел.

– И это не могло подождать? Черт, всего-то один траханый эльф.

– Ты уверен?

– А кто еще мог сидеть на сохатом олене? – Покачав головой, Обхват двинулся было обратно в коридор.

Шакал положил руку полуорку на плечо.

– Мне нужно об этом знать. Это важно.

Обхвата остановили не столько руки Шакала, сколько тон, которым он произнес эти слова.

– Хорошо, Шакал, – сказал он, снова шагая к нему. – Эм-м. Я ехал вдоль оврага Гулиат. Вождь послал нас патрулировать по одному, из-за того, что вы с Блажкой и Овсом уехали. Я остановился, чтобы напоить свина, а когда снова садился в седло, увидел его на другом берегу, выше по оврагу. Чертов олень с чертовыми сверкающими рогами и ездок у него на спине. И этот говнюк следил за мной. Я крикнул ему, спросил, что он делает в нашем уделе, и поехал по воде. К тому времени, как я пересек овраг, его уже не было видно. Но следы остались, точно там, где он стоял. Знаю, знаю, ты думаешь, я перегрелся или вроде того, но…

– Нет, – перебил Шакал, – Нет, я тебе верю. Когда это все случилось?

Обхват поднял глаза к потолку, задумавшись.

– Два дня назад. Но он был один, Шак! Переживать не о чем.

Шакал ничего не ответил. Один, переживать не о чем. Как раз в этом и суть. Один эльф не представлял угрозы, и на него можно было не обращать внимания, но этого было более чем достаточно, чтобы осмотреть удел. Рога искали ее.

– Я могу возвращаться? – спросил Обхват, указывая на коридор.

– Да, – ответил Шакал.

Когда Обхват почти дошел до своей комнаты, Шакал окликнул его.

– Сделай мне одолжение.

Обхват обернулся, но не остановился, скорчив нетерпеливую гримасу.

– Отвези Колючку в Отрадную сам, когда с ней закончишь, – сказал ему Шакал. – Скажи Блажке и Овсу, что мне нужно их видеть. Немедленно. И возвращайся вместе с ними. И скажи им, чтобы везли девку сюда.