Текст книги "The X-files. Секретные материалы. Никому не доверяй (сборник)"

Макэллрой толкнул его к краю расщелины.

Белое сияние все нарастало, освещая земляные своды шахты.

Макэллрой подтолкнул его к самому краю. Малдер ничего не мог сделать.

Он заглянул вниз и увидел глубокий вертикальный тоннель. Сломанные деревянные опоры на его осыпающихся стенах…

И вампира, проворно карабкающегося прямо к нему.

– ФБР, – послышался крик у него за спиной. – Поднимите руки, чтобы я могла их видеть!

Малдер почувствовал, что ружье больше не упирается в его спину Обернувшись, он увидел, как Макэллрой нацелил дробовик на Скалли. И тот же момент понял, что сама она не сможет выстрелить: он находится слишком близко к Макэллрою, риск задеть заложника слишком велик.

Он рванулся вперед и связанными руками схватил дробовик, толкнув его вверх, как раз в тот момент, как Макэллрой нажал на курок.

В узком тоннеле выстрел прозвучал оглушительно, словно гром. Дробины попали в опорные балки на потолке, разнеся их в щепы. Сверху посыпались песок и камни. Пыль заволокла проход.

– Малдер, беги!

Малдер качнулся вперед, по направлению к неясному источнику света. Он услышал, как Макэллрой в ярости закричал. Обернувшись, увидел, что старик целится в него. Вдруг, задыхаясь в клубах пыли, Малдер увидел две светящиеся руки. Они вытянулись из щели в полу и схватили Макэллроя за ноги.

Малдер встретился взглядом с Макэллроем.

Через мгновение тот исчез в яме.

Малдер замер на месте, колеблясь, не вернуться ли.

– Малдер! Все вот-вот обвалится!

Малдер бросил взгляд вверх и увидел, как часть стены обрушилась на то место, где он стоял, за ней посыпались камни и песок и запечатали дыру наглухо.

Едва он успел выбежать наружу, как туннель обвалился окончательно.

* * *

Задыхаясь от пыли, Малдер и Скалли отбежали от шахты подальше и рухнули на снег. За их спинами вход в подземелье обвалился внутрь, взметнув в небо клубы серо-коричневой пыли.

– Ты видела?

– Видела что?

– Вампира. Он схватил его за ноги.

– Малдер, все, что я видела, это как Макэллрой упал в шахту. Там не было вампира.

Малдер вздохнул и протянул ей связанные руки. Скалли перерезала веревки карманным ножом и сказала:

– Его фанатов это не обрадует.

– Определенно.

Они встали, и Малдер пробормотал:

– Хотя… Всегда можно самим сочинить продолжение. Может, и мне попробовать? Я бы сделал тебя главной героиней. Дана Скалли против Джеймса Каллума.

– Напиши, и я тебя брошу.

– Ну же, Скалли. Будет здорово. Ты против трехсотлетнего вампира. Охотишься на монстра и борешься с внезапно вспыхнувшей страстью к нему. Золотая жила.

Они отправились через лес в обратный путь. Малдер оглянулся через плечо, бросив последний взгляд на медленно оседающее облако пыли.

– Золотая жила, говорю тебе.

Жажда неведомого
Стефан Петручо

Штаб-квартира ФБР, Вашингтон, округ Колумбия. 6 октября 1997 года, 15:15

Погрязнув в рутине, мы жаждем нового, забывая о том, как легко оно может не оправдать наших надежд, или о том, как сильно заскучаем по привычной жизни, изменив ее. Даже страх и паранойя могут стать обыденными, если они присутствуют в вашей жизни постоянно. То утро в офисе ничем не отличалось от предыдущих. Например, мне пришлось задать один из своих любимых вопросов:

– Малдер, это бессмысленная трата времени. Ну как ты не понимаешь?

И он, конечно, отшутился в ответ:

– Скалли, эту историю мне рассказал маленький зеленый человечек. Или ты считаешь такое утверждение слишком Скуби-Ду-мнительным?

Он мило улыбнулся, а я привычно вздохнула. Хотя шутка была не так уж плоха. Скорее всего, он приберегал ее несколько дней и выжидал удобного случая, чтобы преподнести мне. Но, так или иначе, эти его слова оказались последним перед тем, как агент Малдер, если использовать речевой штамп, растворился в воздухе.

И не то чтобы я не хотела расследовать новое дело вместе с ним, но я возразила:

– Подожди денек, или же я могла бы отменить…

– Ни в коем случае. Прием у доктора Цукермана ты пропустить не можешь.

– Да проверка эта – просто формальность.

– Все равно не пропускай.

Малдер показал мне две газетные статьи и самоклеящийся листок с какой-то записью. Забавные статьи, конечно, но таких исходных данных даже для статьи в школьной газете маловато, не то что для работы ФБР. В маленьком городе появились пришельцы, обычная ерунда из желтой прессы.

Что касается листка, то его Малдер тоже отверг.

– Это похоже на рукописный вариант нигерийского электронного письма, предлагающего пять миллионов долларов. Только тут я получаю уникальный шанс взглянуть на живого пришельца. Знаешь, по меньшей мере шесть человек в год заявляют, что поймали снежного человека, чупакабру или живого пришельца. Но есть только одна Дана Скалли.

Мы защищали друг друга с самого начала. Неуклюжая, почти материнская забота Малдера обо мне, когда я заболела раком, трогательная поначалу, стала раздражать. Будучи живой, я хотела, чтобы мне позволяли жить. Вот что я имела в виду, говоря о привычках и злоупотреблении новым.

Я привычно вздохнула, а он улыбнулся и, как всегда, подмигнул мне:

– Ну же, Скалли. Теневое правительство подобной ерундой заниматься не будет. Я вернусь через пару дней, и ты опять напомнишь мне, что сферы из Клерксдорпа – это природные объекты, а вовсе не доказательство существования древних пришельцев.

С тех пор как Майкл Кричгау убедил Малдера в том, что за массовыми похищениями американцев стоят военные, самоуничижительный юмор Малдера приобрел черты мазохизма. Мир без инопланетян оказался для него скучным местом.

– Если это очевидная фальшивка, зачем едешь?

– Потому что это письмо из Бишопвилля, Южная Каролина, родины Человека-Ящерицы.

К слову о Скуби-Ду-мнительности, Малдер первым изучил показания очевидца о встрече с рептилоидным гуманоидом в 1988 году, чтобы доказать, что он не был совсем уж легковерным. Выяснилось, что один из свидетелей лгал, слепки следов подделаны, а глубокие «царапины» на машине оставлены с помощью электроинструментов. Даже мистер Я-Хочу-Верить признал, что вся история оказалась очень сомнительной.

А это значило, что сейчас Малдер кое-что утаивал, и я ждала правды. Казалось, мы оба всегда ждали правды.

– Ладно, ты меня подловила. Почерк в письме. Он мне кажется знакомым.

– Знакомым? Но как?

– Не могу объяснить, но что-то в нем цепляет меня. Может быть, и ерунда, но что если…

– Шансы получить пять миллионов явно выше, – ответила я. Но подумала: пусть едет один, может быть, это пойдет ему на пользу. И без дальнейших возражений отпустила его. По крайней мере, отпустила физически.

Ночью, уже в полусне, мне показалось, что я вижу его, стоящего около моего комода, в самом темном углу комнаты. Но там никого не было.

На следующий день он не ответил ни на один мой звонок, и я связалась с Джоном Квинланом, шерифом Бишопвилля, которому, кажется, нечем было особо заняться. Он не только рассказал, что видел Малдера, но и объяснил, что случилось с его телефоном:

– Он потерял зарядник и пока что не успел купить новый. Уверен, я его увижу. Он так одет, что заметен, как сосна на парковке. Будьте спокойны, я передам ему, чтобы перезвонил вам.

Звонка я так и не дождалась.

Следующей ночью я вновь увидела тень. В этот раз она походила на моего отца, умершего три года назад. Его увидеть мне было скорее приятно, чем страшно, и я даже захотела рассмотреть его поближе, но стоило мне повернуть голову, как призрак исчез. Ну что же, просто игра света. Разочарованная, но рассудком ожидавшая именно этого, я смотрела в потолок, вспоминая, что отец называл меня Старбак.

Старбак был старшим помощником капитана из «Моби Дика». Человек практического склада ума, он делал все, чтобы сохранить корабль и экипаж, пока безрассудный капитан Ахав вел свое судно в неизвестность. Иными словами, он единственный прислушивался к голосу разума. Мой отец и мой напарник никогда не встречались. Не знаю, понравился бы ему Малдер, но догадываюсь, как бы он его назвал.

На следующее утро на медосмотре доктор Циммерман подтвердил, что я здорова. Я уже намеревалась выйти из приемной, когда заметила, что все взгляды прикованы к экрану телевизора. Репортаж CNN о событиях в Бишопвилле. Они даже показали «эксклюзивную» расплывчатую видеозапись с пришельцем, полученную из анонимного источника. На видео нечеткая фигура прыгала в тумане с одного дерева на другое. Конечно, по такому видео сложно судить о размерах существа. Однажды крупную сову с ее пугающе светящимися глазами приняли за Человека-Мотылька. Новость разлетелась по всем СМИ в мгновение ока.

Но Малдер до сих пор не отзвонился, и шериф Квинлан, осажденный наплывом туристов и репортеров, больше его не видел. Судя по кредитке, Малдер снял номер в мотеле с прелестным названием «В гости или прочь?». Когда он в очередной раз не ответил на мой звонок, я положила в сумку запасную зарядку для телефона и купила авиабилет.

Аэропорт Флоренс, Южная Каролина. Среда, 16:57

Несколько часов спустя я уже приземлилась в аэропорту Флоренс, в тридцати пяти милях к северу от Бишопвилля, испытывая хорошо знакомое чувство беспокойства за жизнь напарника. Я пыталась отвлечься от мрачных мыслей, но ни своеобразный аэропорт, ни люди, ни радио в машине не помогли. Пейзажи за окном тоже не радовали разнообразием: миля за милей тянулись вдоль дороги фермерские поля. Поездка почти закончилась к тому времени, как я увидела болото. Солнце лениво садилось, в надвигающихся сумерках обычные предметы неузнаваемо менялись, и оставалось лишь безуспешно гадать, чем они были днем.

И конечно, я гадала, нет ли среди них Малдера.

Сомневаюсь, что его исчезновение как-то связано с военным заговором. Наверняка с ним случилось что-нибудь более банальное. Например, на Малдера напал в пьяном угаре какой-то мелкий аферист, когда мой напарник раскрыл, что городской пришелец на самом деле – ручная мартышка. Но Малдер слишком опытный агент, чтобы его смогли застать врасплох. Более вероятно, что он пошел на болота в одиночку, упал и сломал себе что-нибудь. Или его там укусила змея. В Южной Каролине обитают шесть видов ядовитых змей, в том числе три – гремучие.

А еще тут водятся аллигаторы.

К тому времени, как я добралась до города, я поняла, что мое беспокойство о напарнике становилось почти раздражающим, как и его обо мне.

А Малдер, скорее всего, в полном порядке.

Меня странным образом успокоила улыбающаяся морда рептилии на вывеске сувенирного магазина Человека-Ящерицы. Такая чушь точно не может быть настоящей.

В первых двух мотелях не оказалось свободных номеров. Вид на центр города со старой водонапорной башни прояснил причину – главная улица была запружена зеваками, журналистами и машинами телеканалов. Должно быть, с новостями здесь скудно. И, конечно же, одноэтажное кирпичное здание полицейского участка, куда мне нужно попасть, оказалось в центре столпотворения.

В маленьком городке шириной в четыре квартала удалось припарковать машину только на окраине и идти до офиса пешком. Мой костюм, подходящий для прохлады Вашингтона, в здешней жаре и влажности ощущался словно стеганое лоскутное одеяло, обернутое вокруг тела. Да и внешне из-за него я слишком сильно выделялась среди местных. В Вашингтоне в темном деловом костюме я сливалась с толпой, а тут превратилась в белую ворону. Все переносное освещение нацелилось на меня. Возбужденные журналисты выкрикивали глупые вопросы и тыкали микрофоны чуть ли не в лицо. Каждый из них, думаю, надеялся получить какой-то эксклюзив и сделать себе имя на этой истории.

– Вы из военной разведки?

– Я похожа на мужчину?

– Нет.

– А я одета в черное?

– Нет, но…

Не дожидаясь продолжения разговора, я прижала к стеклянной двери полицейского участка свой значок и показала его двум офицерам, в ужасе взиравшим на толпу. Внутри, за старой пластиковой стойкой, я увидела еще двух полицейских в форме и троих в штатском. Несколько телефонов громко трезвонили, но все смотрели на людей снаружи. Затем миниатюрная блондинка хлопнула в ладоши и отправила остальных отвечать на звонки, а сама подошла ко мне. Она представилась как Шерри Тейт, помощник шерифа, и проводила меня в дальний кабинет без окон. Там, за столом, заваленным бумагами и фотографиями, с перьевой ручкой в руке сидел сам шериф.

– Все еще возишься, Джон? – позвала его Тейт.

Шериф оказался моложе ее. Широкоплечий парень спортивного телосложения с короткими рыжеватыми волосами. Голая лампочка на потолке отбрасывала странные тени, напоминавшие о черно-белом кино, и я почти ожидала, что он заговорит голосом Хэмфри Богарта.

– Ага, – ответил шериф, не поднимая взгляда от бумаг. – Но я бы предпочел повозиться с тобой, дорогуша.

Я кашлянула. Он вскинулся и залепетал:

– Ой… Я… А вы?.. Агент Скалли?

– Меня выдал мой костюм?

– Входите. И спасибо, эм, помощник, можете идти.

Офицер Дорогуша присела в реверансе и удалилась.

– Неловко как-то вышло, да?

Малдер, возможно, попал в беду, и я не собиралась создавать проблему из-за ерунды.

– Думаю, в вашем маленьком коллективе вы привыкли общаться неформально.

– В маленьком и нервном. – Шериф бросил ручку на стол. – К нам столько журналистов понаехало, что, если все разом отправятся в туалет, канализация переполнится. Примерно через час я даю первую национальную пресс-конференцию. И предполагается, я расскажу им всем, что я собираюсь делать с показаниями почти сотни очевидцев. Откровенно говоря, понятия не имею.

– Вы получаете помощь от других правоохранительных органов?

– Поддержка с делом про Человека-Ящерицу? Да они над нами со смеху покатываются. Кроме того, раз нет преступления, то с чего им дергаться? Отправлять сверхурочно людей на поиски белки-переростка? Вот если бы я сказал им, что делом заинтересовались в ФБР, помощь была бы, но вы же просили молчать.

Верно. Пока я не выясню, что тут происходит, я предпочту, чтобы участие агентов Бюро в этой истории так и оставалось тайной.

– Я ценю ваше сотрудничество. Полагаю, что ничего нового про агента Малдера нет?

– Ничего. А он не из тех, кто может потащиться на болото в одиночку?

– Не знаю, насколько верен термин «потащиться»… но, да, он может и не такое. Кроме зарядки, он еще про что-нибудь говорил?

– Только то, что приехал увидеть пришельца. Я тогда решил, что он так просил меня не лезть не в свое дело. А потом к нам явились из CNN. И сейчас… только между нами, мэм, скажите, в ФБР серьезно думают, что вся эта чертовщина реальна?

– В ФБР определенно нет. Агент Малдер… сомневается.

– А вы? – Он вскинул бровь.

– Я? – Я откашлялась. – Думаю, что без убедительных доказательств я не приму версию о вмешательстве сверхъестественных сил. Так что… где ваши свидетельства?

– Как по мне, так все это – глупые выдумки. Все эти дрожащие видео и размытые фотографии – дело рук пьяных старшеклассников, которые больше ходят попасть на ток-шоу, чем школу нормально закончить. – И шериф презрительно махнул рукой. – Но я не эксперт, конечно.

– Могу я?

– Конечно! – оживился он. – Если уменьшите этот бардак вдвое до моей пресс-конференции, то я освобожу на завтра двух офицеров, чтобы помогли найти вашего напарника.

На улице между тем стемнело. И поскольку я не из тех, кто потащится на болота в одиночку, я согласилась.

Я была уже знакома с двумя происшествиями, которые привели Малдера сюда, так что решила, что последний случай будет так же легко распутать. Даже в обыденных ситуациях свидетельства очевидцев ненадежны. Уильям Джеймс однажды заметил, что вера формирует реальность. Точнее, ожидание может изменить восприятие. Так, в воспоминаниях случайные огни могут превратиться в космический корабль. Восстановить истину почти невозможно. Зато известно, что паранормальные явления часто имеют схожие черты. До выхода на экраны в 1977 году «Близких контактов третьей степени» пришельцев описывали по-разному. Но после фильма крупноголовые, большеглазые, серокожие инопланетяне стали нормой. И тютелька в тютельку соответствовали созданному Спилбергом эталону. Но в данном случае имелось одно существенное отличие.

– Половина людей говорит, что они видели существо от шести до восьми футов ростом. Но я удивлена, что никто не сказал, что это вернулся Человек-Ящерица.

Шериф встал и посмотрел на бумаги через мое плечо, как делал иногда Малдер.

– В наших краях самый легкий способ прослыть лжецом – это рассказать про встречу с ним. Думаю, большинство все-таки что-то видели. Я слышал, например, о медведях с ранеными передними лапами, они вынуждены ходить на задних. Вот тогда и получится шесть футов, и они умеют лазить по деревьям.

– Но это не объясняет огромные прыжки, указанные в шестнадцати отчетах.

Я представила, что мог бы сказать Малдер: «Возможно, гравитация на их родной планете сильней земной. И здесь они могут прыгать, как наши астронавты на Луне».

Дюжину фотографий и три видеозаписи я просмотрела довольно быстро и в процессе успела перечислить для шерифа вслух признаки, выдающие подделки.

– Неверная перспектива. Тень не с той стороны. Белка. Ошибка цветопередачи. Кто-то в маске. Еще одна белка. Пень. Муляж из папье-маше. А это… на этой фотографии кто-то в шапочке из фольги ест сэндвич.

И я снова почти услышала голос Малдера: «Скалли, а как ты объяснишь…»

Но в этот раз я не смогла придумать, как бы он закончил предложение. Я знала, что, даже когда вопросы Малдера подтверждали мою точку зрения, они заставляли меня просмотреть улики еще раз. Без него я должна быть уверена, что не упустила ничего важного, и это заставляло меня чувствовать себя глупо.

Не хочу упустить истину из этических соображений.

Шериф указал на последнюю нечеткую фотографию, коснувшись своей рукой моей:

– А вот этот снимок заставил меня задуматься.

– Это может быть что угодно.

– Но в таком случае как вы можете быть уверены, что это не что-то важное?

– Уверенности у меня нет, – прищурилась я. – Но в качестве доказательства не годится. Все новое люди стараются привести к уже известным шаблонам. В человеческой природе воспринимать смутные зрительные образы как нечто отчетливое. В науке это называется парейдолия. Возможно, мы, как вид, развили в себе способность видеть то, чего нет, как один из механизмов выживания.

Мы с шерифом изучали одну и ту же фотографию, но, когда он повернул ко мне голову, я поняла, как близко он стоял.

– Как галлюцинации помогают нам выживать?

– Не совсем галлюцинации. – Я отступила назад на полшага. – Скорее, догадки нашего мозга. Скажем, вы видите в кустах то, что может оказаться тигром. Иногда там есть тигр, иногда – нет. Но если наш мозг всегда настаивает на том, что в кустах прячется тигр, мы чаще склонны убегать. Таким образом, шансов выжить больше у тех, кто верит в догадки мозга и убегает.

Личное пространство в разных культурах, конечно, отличается, но то расстояние, что оставалось между нами, для меня было по-прежнему некомфортным. Я отодвинулась еще на несколько дюймов.

– Таким образом, в нас есть не только стремление видеть то, чего нет, но и убеждение, что оно хочет нас съесть.

Голос Малдера в моей голове произнес, улыбаясь: «Как забавно, Скалли. А когда я вижу неясную фигуру в темноте, то иду к ней».

Тем больше оснований беспокоиться. Однако мысль о Малдере заставила меня посмотреть еще раз на фотографию, взволновавшую шерифа. Неясная фигура во тьме. Все, что ниже шеи, могло принадлежать человеку, или гуманоиду, как не преминул бы заметить Малдер, а вот голова, голова неправильной формы. Настолько неправильной, что легко счесть снимок подделкой.

Но значило ли это, что мне стоило принять эту версию?

Шериф небрежно кивнул и снова придвинулся ко мне.

– Мне вот интересно, а сколько правды в той паранормальной чепухе, про которую пишут в газетах. Не в курсе? Например, сегодня я прочитал историю про похищение инопланетянами, похожую на чью-то садомазохистскую фантазию. Ну, знаете, вас связали, ощупывают, отдают команды и все в таком роде. Звучит возбуждающе, да? Вероятно, что люди, которым нравится постоянно держать все вокруг под контролем, ну, вроде нас, имеют склонность фантазировать о том, как передать контроль кому-нибудь другому.

После того как меня действительно похитили и изнасиловали, из-за чего я забеременела, идея садомазохизма как ролевой эротической игры казалась мне такой же чуждой… как инопланетяне. Я размышляла, стоит ли рассказать шерифу о еще более убедительной теории про то, что похищения – часть военного эксперимента и ужасное преступление против человечества.

Но вместо всего этого я сказала:

– Я уже слышала подобное.

– Будьте осторожны по дороге в отель вечером…

– Уверена, что все будет в порядке.

К счастью, с показаниями мы закончили, и большую их часть я забраковала.

Хотя осталось тоже достаточно. Я положила последний снимок на меньшую стопку документов, сгребла ее и собралась уходить.

– Вам уже пора начинать пресс-конференцию, шериф. Не буду отвлекать. Увидимся завтра утром, если к тому времени я еще не найду агента Малдера.

Улыбаясь, шериф Квинлан дал мне пройти.

Не знаю, как долго офицер Тейт стояла у двери, но ее неприветливый вид навел меня на мысль, что она подслушивала. Тейт поспешно проводила меня к запасному выходу, который открывался на заваленный мусором переулок.

– Так вы сможете ускользнуть от прессы. – Стальная дверь захлопнулась за моей спиной.

Если отвлечься от ужасной вони, я оценила ее поступок. Небо над входом в полицейский участок перерезали лучи прожекторов. Я слышала, как лениво переговаривались репортеры, затем прокатилась волна шепотков, и все стихло: шериф Куинлан начал свою первую пресс-конференцию.

– Экспертиза абсолютно точно показала, что подавляющее большинство свидетельств…

Я вздрогнула от слов «абсолютно точно». Вопреки досужим представлениям, в науке в основном используют индуктивный метод мышления, который оперирует вероятностями, а не абсолютными величинами. Ученые не могут абсолютно точно заявить, что солнце взойдет завтра, они скажут, что восход солнца очень вероятен и что нет известных причин предполагать, что этого не случится. Подобное непонимание и голословные утверждения создают науке дурную славу.

Некоторые исследователи приходят к неверным выводам – это уже другая проблема. Хороший ученый сначала изучает доказательства, а потом строит теорию. Сторонний наблюдатель мог бы сказать, что мой напарник делает все наоборот: создает теорию, основываясь на эмоции, на том, во что он хочет верить. Эмоции, действительно, дают энергию, но предположения Малдера построены на интуиции, природной способности осмысливать ситуацию мгновенно, ну или по крайней мере верить в это. Я вовсе не отвергаю важность интуиции. В 1865 году химик Фридрих Кекуле увидел сон про змею, кусавшую собственный хвост, и, пробудившись, открыл кольцевую структуру молекулы бензола. Но, опираясь только на интуицию, можно упустить из виду какую-нибудь мелкую деталь, которая в перспективе окажется очень важной. По крайней мере мой методичный подход позволяет мне при необходимости перепроверить каждый шаг.

Итак, следующий пункт программы – гостиница «В гости или прочь?». Мне не хотелось снова обсуждать с репортерами, на кого я больше похожа – на Уилла Смита или Томми Ли Джонса, и я решила не выходить на главную улицу. На следующей улице за полицейским участком обнаружилось маленькое кладбище. Оно вызывало чувство умиротворения. За кладбищем стояло большое заброшенное здание, которое портило всю идиллическую картину. Но, прежде чем мой мозг подсказал мне, где тут могли бы прятаться тигры, я увидела стоянку отеля.

Я не стала упоминать про ФБР и просто сказала, что ищу пропавшего друга. Увы, владелица отеля, Пегги Уайт, почти ничем не могла мне помочь. Вместо ответа она закурила, поглядывая на меня не слишком дружелюбно. Всего один день пристального внимания со стороны СМИ научил ее, как легко информация превращается в наличные.

Рядом с ней сидела девочка лет пяти, Мэгги. Когда Пегги взмахивала рукой с сигаретой, малышка отодвигалась в сторону, потом снова прижималась к матери, напуганная нашествием чужаков в родной город. Но, когда я улыбнулась девочке, она улыбнулась мне в ответ.

Хотя я и не собиралась манипулировать, Пегги смягчилась и призналась, что помнит Малдера.

– Мне не понравился его взгляд. Ваш друг зарегистрировался, а всего через несколько часов ушел. И не заплатил за номер. Больше я ничего не знаю.

Симпатичное личико Мэгги и ее худоба напоминали мне Саманту, сестру Малдера, которую он потерял еще ребенком. Если он увидел то же сходство, то, возможно, разговаривал с Мэгги. Но она его не помнила, а Пегги снова замкнулась и отправила дочь смотреть мультики.

Мне пришлось оплатить счет Малдера, и только после этого я смогла попасть в его номер. Внутри неряшливой комнаты пахло одновременно плесенью и отбеливателем. На первый взгляд в номере не было ничего, кроме наполовину открытого чемодана. Более подробный осмотр требовал больше времени, но Пегги противилась. Когда я сказала ей, что хочу задержаться тут на час, она рассмеялась:

– Не смешите меня, – и с чувством хлопнула по качающейся по двери. – Вы осматриваете последний свободный номер в округе. Толпа сонных репортеров будет ломиться в мои двери, чтобы заплатить мне в шесть раз больше стандартной таксы за комнату А уж если я шепну им, что предыдущий постоялец таинственно исчез…

– Никто не говорил, что он исчез таинственно.

– Все может быть, и, думаю, я смогу добавить в историю сочных деталей.

После такого аргумента я напомнила, что номер – это место возможного преступления, и пригрозила позвонить шерифу. В ответ Пегги выплюнула на ковер кусочек сигаретного фильтра. Я уже подумывала забрать вещи Малдера и переночевать в арендованной машине, чего мне не хотелось, ведь в номере могли остаться какие-нибудь улики, но в итоге мы сошлись на тройной цене за номер. Надеюсь, Скиннер потом спокойно примет отчет о моих расходах.

Я рассчитывала потратить на обыск час, но он занял вдвое больше времени. И единственная моя находка дала мне слишком много ошибочной информации: в мусорной корзине Малдера лежали порножурналы. В середине прощупывалось что-то плотное. Наверно, бонусная карта для подписчиков.

К счастью, розетки работали исправно, так что я поставила ноутбук на зарядку, улеглась на постель и вернулась к изучению размытой фотографии из офиса шерифа. Сначала я увидела на снимке чье-то лицо, потом кролика и, наконец, вполне отчетливое изображение двадцать шестого президента США, Тедди Рузвельта.

Я уснула почти сразу же.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем меня разбудил какой-то звук, заставив приоткрыть глаза. Моя комната, комната Малдера, была погружена в темноту, хотя я не припоминала, чтобы выключала свет. И я не понимала природу звука: может, кто-то захлопнул дверь машины, бросил бутылку в мусорный ящик или затрещала перегоревшая проводка. И хотя я лежала под одеялом, на подушке, пахнущей отбеливателем и сыростью, я не помнила, когда успела раздеться.

И снова я была не одна, кто-то вновь смотрел на меня из теней.

Он появился около стола, рядом с мусорной корзиной и упавшей лампой. В этот раз не Малдер и не мой отец, хотя в нем по очереди угадывались черты их обоих, но он был выше и более худощав. Над его плечами какие-то изогнутые тени, думаю, там висели шторы, но они так напоминали большие крылья. Я не боялась. И едва ощущала саму себя, словно мое физическое тело тоже было лишь порождением моей мысли.

Почти безразлично я мысленно спросила:

– Кто ты?

– Уриил. – Ответ возник так же внутри моей головы.

Я знала это имя. Уриил – архангел, которого Бог отправил охранять врата Эдема после грехопадения и изгнания Адама и Евы, чтобы люди никогда больше не смогли вернуться в райский сад. Ангел. Конечно, не тот пухлощекий малыш с валентинок, а воин, с огненным мечом в руках сражавшийся с падшими ангелами.

Но я все еще не боялась.

– Чего ты хочешь?

В комнате по-прежнему стояла тишина, но в моей голове прозвучал его громкий призыв:

– Двигайся вперед. Иначе он погибнет!

И все стихло.

Я проснулась. В этот раз действительно проснулась. Свет все еще горел, как я его и оставила. А сама я лежала на постели поверх покрывала, рядом – ноутбук и размытое фото из участка. Бок болел от неудобной позы, в которой я задремала.

Я была уверена, что столкнулась с феноменом гипногогии – пребыванием на грани сна и яви. Бодрствующий мозг реагирует на внешние раздражители, на реальность, а спящий – на внутренние, на сон. Обычно оба этих процесса разделены. Но в пограничных состояниях раздражители смешиваются, образуя причудливую смесь, порождающую галлюцинации. Темные фигуры в спальне или, скажем, летающие собаки в таких случаях – обычное дело.

Это не было в реальности, но тем не менее Кекуле увидел настоящую структуру молекулы именно во сне. В обычной жизни мы осознаем только малый процент мозговой деятельности. И мое неверие в ночной визит архангела совсем не означало отрицание попытки сообщить что-то самой себе.

Я встала и осмотрела угол комнаты, где стоял Уриил. Ящики стола были все так же пусты. Я вытащила каждый и тщательно осмотрела их со всех сторон. Ничего. На полу – только пыль. В мусорке – порножурнал.

А что если?..

Из вытащенного журнала посыпалась подсолнечная шелуха. Я решила взглянуть поближе на прямоугольное уплотнение в центре. Определенно, не карточка подписки. Там оказалась задняя обложка от блокнота. Должно быть, Малдер использовал ее в качестве закладки.

Конечно, я знала, что одержимость моего напарника обрекла его на уединенную жизнь, и я не пыталась выяснить что-нибудь лишнее о его личной жизни. Однако я не могла не задаваться вопросом, зачем отмечать закладкой обзор «Десятки горячих плутовок».

На обложке блокнота я не увидела никаких записей, но раз уж интуиция завела меня так далеко, я не собиралась сдаваться. Вспомнив один трюк, увиденный давным-давно по телевизору, я легонько заштриховала карандашом обложку. Сработало! Три слова, нацарапанные знакомым почерком Малдера: «лачуга на болоте». И цифры – координаты.

Вспомнив, что в бардачке машины есть GPS-навигатор, я вышла за ним. Во дворе чуть не споткнулась о пустые пивные банки и сломанную доску для спиритических сеансов. Доска напомнила мне шутку Джорджа Карлина: «Скажите людям, что на небе живет невидимый человек, который создал эту вселенную, и большинство поверит вам на слово. Скажите им, что краска на заборе еще не высохла, и они обязательно захотят ее потрогать, чтобы убедиться».

Он ошибался. Они хотят потрогать и невидимое тоже.

Команды из разных СМИ уже утащили свое оборудование, свет погас. Главная улица опустела, и только одинокий полицейский внедорожник медленно патрулировал другой конец маленького городка. Вдали, на востоке, в нижней части неба расползалась полоса желто-горчичного цвета – это, соответствуя ожиданиям, вставало солнце.