Текст книги "Революция на газоне. Книга о футбольных тактиках"

Флавио Коста и «Диагональ» / «Острие копья»

Вернувшись во «Фламенго», Флавио Коста не перешел, как он задумывал, обратно на 2–3–5, а, скорее, оптимизировал систему «дубль-вэ-эм», дав ей название «диагональ». По сути, все, что он сделал – слегка передвинул квадрат в центре поля таким образом, что получился параллелограмм. Соответственно, он оставил трех защитников, которые были яблоком раздора с Фаусто, и трех нападающих, которые были, скорее, двумя полузащитниками и двумя крайними нападающими, как в британской модели. «Диагональ» также характеризовалась глубоко оттянутым полузащитником – в собственной концепции Флавио Косты, которая окончательна обрела свои формы в 1941 году, с правым полузащитником Воланте (понятие «volante» сейчас используется в Бразилии для определения «опорного полузащитника») и более квалифицированным левым полузащитником – Джэйми. Правый крайний нападающий – Зизиньо – играл глубже, не оставляя позади себя много пространства, левый крайний нападающий – Перасио – более походил на классического нападающего из расстановки «острие копья».

Расстановка могла меняться, делая правый фланг более атакующим. Схему «диагональ» использовал во «Флуминенсе» Ондино Вьера, один из победителей чемпионата мира 1930 года в составе сборной Уругвая: левый фланг со Спинелли был у него более оборонительным, а Ромеу играл на позиции «острия».

Новизна «диагонали» была спорной. Согласно книге «Система «дубль-вэ-эм» писателя и бывшего тренера сборной Португалии Кандиду де Оливейры, во время визита в Европу по приглашению директора «Васко да Гамы» Флавио Косты с целью объяснить его расстановку она была осмеяна как дешевая имитация системы «дубль-вэ-эм». Возможно, правда, скорее, заключается в том, что Флавио Коста определил необъяснимый процесс, который был присущ системе «дубль-вэ-эм». Один крайний нападающий будет всегда более изобретательным, а один полузащитник больше нацелен на оборону. В 30-е годы в «Арсенале», как объяснял в «Футбольной тактике» Бернард Джой, левый полузащитник Уилф Коппинг играл глубже, в то время как у правого полузащитника Джека Крэйстона было больше свободы. Разве Билли Райт (капитан «Вулверхэмптона» и сборной Англии конца 40-х – начала 50-х), который действовал в центре полузащиты и играл крайнего полузащитника, делал это не глубже, чем Билли Крук или Джимми Дикинсон? Как отмечает Ричард Уильямс в «Великолепной десятке», для левого полузащитника совершенно нормально быть более атакующим, чем для правого (возможно, из-за того, что левши считаются более изобретательными людьми), поэтому № 10 чаще, чем № 8, отождествляют с плеймейкером.

Диагональ (Pela Direita), «Фламенго», 1941 г.

Диагональ (Pela Esqueroa), «Флуминенсе», 1941 г.

Некоторым легко было быть циничными, например, комментатор Паулисты Алберто Жуниор, рассуждая о Флавио Косте, предполагал, что он просто немного обновил систему Киршнера, потому что, будучи во всем с ним несогласным, он не мог просто взять и использовать то, что осталось от него. Впрочем, эффект этого обновления имел огромное значение. Изменения Флавио Косты показали, что «дубль-вэ-эм» точно так же поддавалась влиянию, как и некогда нерушимая «пирамида». После того как квадрат в центре поля стал параллелограммом, понадобился лишь маленький толчок, чтобы перейти к построению «бриллиантом», и, когда это произошло, следующим шагом была уже расстановка 4–2–4. Но прежде чем это произошло и было всеми одобрено, Бразилии пришлось пройти через агонию 1950 года.

Бразильское «4–2–4»

Практически все обозреватели признали, что Бразилия была лучшей на домашнем чемпионате мира, который принимала у себя дома, однако ей не суждено было стать его победителем. Поражение в финале так оглушило их, что Нелсон Родригес писал о нем как «о нашей катастрофе, нашей Хиросиме».

«Диагональ», введенная Флавио Костой, претерпела такие незначительные изменения: Адемир, игравший обычно крайнего нападающего, действовал в зоне центрфорварда; Жаир да Роза Пинто, крайний левый нападающий, играл на «острие», и Зизиньо играл на позиции оттянутого крайнего нападающего. Это дало большую гибкость схеме и возможность разыгрывать мяч, пасуясь в треугольниках. Бразилия добилась победы на Кубке Америки 1949-го, забив до стадии плей-офф тридцать девять мячей в семи играх – в одной из них со счетом 7:0 был разгромлен Парагвай под руководством Мануэля Флейтаса Солича.

Даже несмотря на то, что травмированный Зизиньо не мог помочь своей команде в начале чемпионата мира, Бразилия все равно считалась главным фаворитом турнира, что и доказала на матче открытия стадиона «Маракана», обыграв мексиканцев 4:0, при этом умудрившись еще пять раз попасть в штангу. Проблемы у них начались после того, как они покинули Рио и отправились в Сан-Паулу на матч со сборной Швейцарии. Флавио Коста сделал несколько замен, это было в духе того времени, поставив в центр поля трех игроков «Паулисты», чтобы порадовать местную публику. Может быть, это так повлияло на команду, а может, тактическая схема «1–3–3–3», «замок», с которой играла Швейцария, оказалась бразильцам не по зубам, но у них не было обычной подвижности, и, дважды ведя в счете, они все же сыграли вничью (2:2). Это означало, что для выхода из группы бразильцам в последней игре нужно было побеждать сборную Югославии.

Выздоровев, Зизиньо вернулся на свое место, заменив мощного центрфорварда Балтазара, позволив тем самым Адемиру занять его привычную роль мобильной «девятки». Это позволило бы команде вернуться к составу, который так уверенно выиграл Кубок Америки за год до этого, однако ничья в матче со швейцарцами, похоже, пошатнула веру Флавио Косты в «диагональ» и заставила переключиться на более классическую «дубль-вэ-эм», благодаря которой два крайних полузащитника, Данило и Карлос Бауэр, могли играть глубже, придавая мощи обороне и позволяя действовать тройке изобретательных и подвижных центрхавов.

Вначале изменения работали. Югославия ненадолго оказалась в меньшинстве: Райко Митич разбил голову о штангу, и ему оказывали медицинскую помощь, и Адемир, воспользовавшись численным преимуществом, вывел Бразилию вперед. Во втором тайме Зизиньо взяли в плотную опеку, но южноамериканцы не упустили победу. Югославы были физически и технически сильной командой, поэтому, обыграв их, бразильцы воспрянули духом. В первых двух играх финальной стадии Бразилия была великолепна. После того как они не оставили камня на камне от шведов (7:1) и испанцев (6:1), Гленвилл написал, что они играли в «футбол будущего… не идеальный тактически, превосходный технически».

Они, может, и не были тактически безупречными, но были в этом плане намного лучше уругвайцев, которые все еще играли по схеме «метод», придуманной Поццо, с разыгрывающим в центре поля Обдулио Варелой. В стартовом матче с Испанией они еле вырвали ничью 2:2, и им пришлось забить два мяча в финальные пятнадцать минут в матче со шведами, чтобы победить 3:2. Бразилии было достаточно ничьей в финальном матче, чтобы стать чемпионами мира, но в Рио ничего, кроме победы, не ждали. Первые выпуски «O Mundo» в день финала содержали командное фото сборной Бразилии с заголовком «Это чемпионы мира». Как рассказывал в своей книге «Сильная игра на чемпионате мира» Тейшейра Хейзер, когда утром перед финалом Варела увидел эту газету на газетном стенде в своей гостинице, он был в такой ярости, что скупил все экземпляры, занес в свою комнату, кинул на пол в ванной и заставил своих одноклубников помочиться на них.

До игры Анджело Мендес де Мораес, губернатор штата, отправил поздравление следующего содержания: «Вы бразильцы, которых я считаю победителями турнира. Вы игроки, которые через несколько часов будут названы чемпионами миллионами сограждан… Вам нет равных на земном шаре… Вы превосходите любого своего соперника… Я вам салютую как победителям».

И только Флавио Коста допускал возможность поражения. «Уругвайцы всегда были для нас холодным душем, – предупреждал он. – Я боюсь, что в воскресенье мои игроки выйдут на поле с таким настроем, будто они чемпионы мира и кубок уже стоит в раздевалке. Это не товарищеская игра. Это даже не просто матч, это намного тяжелее».

Что еще добавляло проблем, так это чутье Хуана Лопеса, тренера сборной Уругвая. Война в Европе положила конец турне, поэтому, играя в основном с южноамериканскими соперниками, у футбольной школы Ла-Платы, практически не было возможности что-либо узнать о развитии тактики. Тем не менее, Лопес видел, как Швейцария заставила понервничать бразильцев, и решил извлечь из этого уроки. Он дал поручение крайнему защитнику Матиасу Гонсалесу играть глубже, практически на позиции «чистильщика», что означало, что Эусебио Техера, другой крайний защитник, становился, по сути, центральным. Два крайних полузащитника, Шуберт Гамбетта и Виктор Андраде, получили задание лично опекать бразильских визави, Чико и Альбино Фриасу, тогда как Варела и два крайних нападающих отодвигались глубже, чем обычно, в систему, напоминающую 1–3–3–3 Карла Раппана.

Официально на «Маракане» в тот день было 173 850 зрителей, хотя в действительности их было больше 200 000. Уругвайский правый полузащитник и крайний нападающий так перенервничал во время исполнения гимна, что вспотел еще до стартового свистка. Начало матча было за бразильцами (тактика Лопеса, возможно, немного придержала Бразилию, но не нейтрализовала ее), но гола все не было. Жаир попал в штангу, а Роке Масполи, по словам Глэнвилла, «творил акробатические чудеса в воротах» – до перерыва счет так и не изменился. Нервы хозяев были на пределе.

Оглянувшись в прошлое, можно предположить, что поворотный момент произошел на двадцать восьмой минуте, когда Варела крепко ударил Бигоде, левого защитника бразильцев. Оба игрока соглашаются, что это был всего лишь игровой эпизод, но в легенде об этой игре говорится, что страх окутал Бигоде, в тот момент он стал «трусом» и этот момент преследовал его всю оставшуюся жизнь.

Через две минуты после перерыва Фриаса получил обратный пас от Адемира. Он оттеснил Андраде и немного смазанным ударом с угла штрафной вывел Бразилию вперед. В первом тайме это могло бы сломить Уругвай, однако, продержавшись столько, теперь они понимали, что могут на равных играть с Бразилией.

Была ли это их тактика или нет – сложно сказать, но Уругвай развивал свои атаки справа. Это был фланг, который при игре с «диагональю» был наиболее уязвимым и за который отвечал более сильный Данило. В «дубль-вэ-эм» он не мог себе помочь, так как играл под нападающими, и это создавало уязвимое место, потому что Бигоде сейчас действовал на классической позиции левого защитника. Маленький и хрупкий, правый крайний Алсидес Гиджа даже мечтать не мог, что ему дадут столько места, Бразилия была в двадцати четырех минутах от чемпионства, когда пропустила первый удар. Варела, авторитет которого был необычайно высок, прошел вперед и отдал на Гиджу. У того было время, чтобы ускориться, увидеть, как Бигоде следует за ним и наступает на пятки, и сделать передачу на Хуана Скьяффино, который отправил мяч в ворота впритирку со штангой. «На «Маракане» воцарилась тишина, – рассказывал Флавио Коста, – которая привела наших игроков в ужас». Позора, обрушившегося после игры, не избежали даже болельщики. «Когда игрокам больше всего нужна была поддержка – стадион молчал, – отмечал музыкант Чико Буарке. – Ты не можешь полностью положиться на помощь трибун».

Ничья все еще устраивала бразильцев, но игра складывалась явно не в их пользу. Тринадцатью минутами позже Гиджа снова подобрал мяч на правом фланге. В этот раз Бигоде находился ближе, но был один, и Гиджа отдал пас назад Пересу. Тот без нервов убрал на замахе Жаира и забросил мяч за спину Бигоде, на ход Гидже. Уругваец ускорился, вышел к воротам и хитро пробил в ближний угол, мимо голкипера бразильцев Моасира Барбозы. Свершилось невероятное – чемпионами мира стали уругвайцы, а не бразильцы.

Бразилия – Уругвай (1:2), Финал чемпионата мира, «Маракана», Рио-де-Жанейро, 16 июля

Бразилия, ставшая самостоятельной страной лишь в 1889 году, никогда не воевала. Когда Родригес говорил о Кубке мира – 1950 как о «Хиросиме» для его страны, он имел в виду страшнейшую катастрофу, когда-либо с ней приключавшуюся. В своей книге «Анатомия поражения» придерживается, хоть и не так категорично, той же точки зрения и Пауло Пердигао. Его великолепные размышления по поводу того матча основывались на распечатке радиокомментария к финалу, который он использовал как основу для своего анализа, будто бы давая толкование Библии. «Если взять все примеры национальных неудач, – писал он, – то чемпионат мира 1950 года самая красивая и известная. Это тропическое Ватерлоо и наша история «Гибели богов» («Gotterdammerung» – опера Рихарда Вагнера). Поражение переросло с обычного факта до необыкновенной повести: это сказочная легенда, которая хранилась и развивалась в общественном сознании».

Ответственными за поражение, хоть и в разной степени, сделали трех темнокожих игроков – Бигоде, Барбозу и Жувеналя. В 1963 году Барбоза даже собрал своих друзей на барбекю и, чтобы изгнать бесов, церемониально сжег рамы ворот «Мараканы», но это не помогло ему избежать позора. История повествует, как через двадцать лет после финала в магазине на него указала женщина. «Взгляни на него, – сказала она своему маленькому сыну, – это человек, заставивший плакать всю Бразилию».

«В Бразилии, – говорил он незадолго до своей смерти в 2000 году, – максимальный срок за преступление – 30 лет. Я отбыл все 50». Да, это была ошибка, но если искать причину поражения, то она кроется в использовании схемы «дубль-вэ-эм». «В последних четырех играх на чемпионате мира я впервые играл по схеме «дубль-вэ-эм», – объяснял он в интервью с Белассом. – Испанцы играли «дубль-вэ-эм», шведы играли «дубль-вэ-эм», югославы играли «дубль-вэ-эм». Троих игравших по этой схеме мы победили. Но у уругвайцев была другая тактика. Уругвай играл с одним игроком глубоко возле ворот и остальными впереди». Другими словами, они играли в такой же обороняющийся футбол, как и Бразилия, когда выиграла Кубок Америки в 1919 году.

Так же, как в Англии реагируют на любое движение назад, жалуясь на техническое несовершенство, в Бразилии осуждают хрупкость обороны. Ссылка на «Гибель богов» перекликается с «Сумерками богов» – заголовком после поражения Англии со счетом 3:6 от венгров, и это не случайность. Источником печали являются те же причины – порицание обычных ошибок и злостное осознание того, что привычный стиль игры оказался несовершенным. Ирония заключается в том, что бразильские и английские традиции не слишком-то и отличаются. Нет правильного способа игры; на каком-то этапе каждая футбольная культура сомневается в своей силе и тогда с сожалением обращает свой взор туда, где «хорошо, но нас нет».

Зезе Морейра: импровизация и дисциплина

И не важно, что бразильцы забили двадцать два гола в шести матчах – важно то, что пропустили те два последних. Естественно, бразильские умы решили, что нужно укрепить оборону. Итогом стало то, что на чемпионат мира в 1954 году сборную Бразилии повел не ориентированный на атаку Флавио Коста, а более осторожный Зезе Морейра. Как заметил французский журналист, это было все равно что заменить аргентинского танцора английским священником.

Великое атакующее трио кануло в небытие, и публике был представлен опорный полузащитник Пинейро, игрок куда более защитного плана, чем Жувенал. Бразилия разбила Мексику, сыграла вничью с югославами, прежде чем оказаться в ужасном четвертьфинале с венграми, которые выиграли 4:2 в так называемой «Битве при Берне». В своем официальном отчете о турнире председатель бразильской делегации Жоао Лира Фильо сделал заключение, что «яркие моменты украшают матч, но не дают ожидаемых плодов и результата», адресуя критику в основном в адрес темнокожих футболистов. К счастью, его слова проигнорировали и согласились с мнением Гарринчи о том, что «бразильцы планировали выиграть чемпионат мира, похоронив индивидуализм в командной игре. И получилось, что они поехали в Европу играть в европейский футбол… Хотя в бразильском футболе больше всего ценится умение наших игроков импровизировать».

Гарринча никогда не отличался тактической дисциплиной, но нельзя было пускать импровизацию на футбольном поле на самотек. Для этого нужна была соответствующая расстановка на поле, позволяющая ей процветать и не допускающая провалов в защите, как это было в случае с Бигоде. Как ни странно, но ответ лежал в Бразилии на поверхности практически с начала десятилетия.

Все еще спорным является вопрос о том, кто изобрел схему «4–2–4», и, как сказал Ассаф: «У нее много отцов». Кое-что внес Зезе Морейра, что-то Флейтас Солич, а какую-то часть Мартим Франсиско; кое-кто даже утверждает, что она не приняла окончательной формы до тех пор, пока Лула не внедрил ее в «Сантосе». А если верить Акселю Вартаняну, то, может быть, и не бразильцы вовсе являются ее первооткрывателями, потому что она была одной из схем, по которым играло московское «Динамо» Бориса Аркадьева. Правда же заключается в том, что бразильцы со своей «диагональю» и венгры со своим оттянутым форвардом (и, соответственно, оттянутым левым полузащитником) независимо друг от друга двигались к точке, после которой развитие схемы «4–2–4» было неизбежным.

Человеком, сыгравшим ключевую роль в популяризации «4–2–4» после трех чемпионств подряд с «Фламенго», стал парагвайский тренер Мануэль Флейтас Солич, однако первым человеком, сознательно использовавшим эту схему, скорее всего был Мартим Франсиско. Он тренировал «Вила-Нову», клуб из Новой Лимы, городка, что находится в двадцати километрах от Белу-Оризонти. Он отодвинул своего левого полузащитника назад, заставив играть «quarto zagueiro» («четвертого защитника») – термин, который все еще используется в Бразилии для защитника, в чьи обязанности входит подключение к игре в центре поля. Несмотря на это, с самого начала было понятно, что двух человек в полузащите будет явно не хватать и поэтому один из атакующей четверки должен будет опускаться глубже. В команде Франсиско эту роль выполнял правый крайний нападающий Осорио. При владении мячом эта схема превращалась в 3–3–4, при обороне – в 4–3–3. Система нашла широкое применение и вскоре появились два новых варианта.

Первым вариантом была зонная защита, представленная Зезе Морейрой во «Флуминенсе», при которой пропадала необходимость строгой личной опеки «дубль-вэ-эм» – аспекта игры, который так громко провалился в 1950 году. Это давало игре больше плавности. «Арсенал» во время турне в Бразилии в 1949 году был застигнут врасплох желанием бразильских команд подключаться в атаку со всех позиций – с одной стороны, они этого очень боялись, а с другой – рассматривали как слабость и признак тактической недисциплинированности. «Вдруг этот малый проходит вперед, бьет по воротам, и мяч пролетает мимо, – рассказывал Айдэну Хэмилтону защитник «Арсенала» Лоури Скотт, описывая их победу 5:1 над «Флуминенсе». – И мы начинаем оглядываться по сторонам в поисках виновного, допустившего удар. И не находим его. Только потом мы поняли, что по нашим воротам бил их крайний защитник. Понимаете, им было все равно. Я бы никогда не смог вот так вот подключиться к атаке». Атакующие крайние защитники (теперь их называют «латерали») станут важной частью бразильского футбола. Система «4–2–4» дает много свободного пространства для действий крайних защитников, заставляя их подключаться к атаке и в то же время, при необходимости, немедленно возвращаться в защиту. Как только зонная защита пришла на смену персональной опеке, для «четвертого защитника» стало несложной задачей следить за подключениями в атаку латераля, при этом самому оставаясь в обороне и обеспечивая тыл из трех игроков, как и в «дубль-вэ-эм».

Схема 4–2–4, «Вила Нова», 1951 г.

Второй вариант – возвращение «острия копья». Один из двух центрфорвардов смещался немного глубже и создавал таким образом естественную связь между полузащитой и нападением. Ничего нового в этом не было – такую же роль выполнял при «диагонали» крайний нападающий, да и Пушкаш в Венгрии на протяжении многих лет выполнял те же функции, – но эта позиция очень естественно вписывалась в темпераментную бразильскую игру. Вскоре эта позиция достигла своего расцвета с тощим пареньком из Трес-Корасойнс. Пеле было 16 лет, когда Лула позволил ему дебютировать в «Сантосе», а уже через год он был вызван в сборную на свой первый Кубок мира.