Текст книги "Почти на нуле. Как преодолеть последствия эмоционального пренебрежения родителей и дать своему внутреннему ребенку то, что недополучили"

Родитель, сконцентрированный на достижениях и совершенстве, редко бывает удовлетворен. Если его ребенок придет домой со всеми оценками «отлично», он скажет: «В следующий раз я буду ждать пятерок с плюсом». Этот родитель имеет несколько сходств с Нарциссическим Родителем, о котором мы уже говорили. По сути, многое в их поведении одинаково. Немало Нарциссических Родителей сфокусированы на совершенстве, потому что хотят, чтобы их ребенок обеспечивал достойное отражение их самих. Иначе говоря: «Если мой ребенок получает все пятерки, это создает очень хорошее впечатление обо мне». Данный «эффект зеркала» – одна из черт большинства Родителей, сконцентрированных на достижениях и совершенстве (мы будем называть их Д/С родителями для краткости), но не всегда. Д/С родители могут быть мотивированы множеством других причин.

Не все Д/С родители эмоционально пренебрежительны. Родители многих олимпийских спортсменов, концертных пианистов и профессиональных бейсболистов могут быть рассмотрены как Д/С родители из-за их целеустремленности и поддержки своего ребенка в том, чтобы он был первым. Однако разница между неигнорирующим Д/С родителем и игнорирующим именно в этом: в поддержке. Здоровый Д/С родитель поддерживает ребенка на пути достижения того, чего хочет сам ребенок. Нездоровый Д/С родитель давит на ребенка, чтобы он достиг того, чего хочет родитель.

Некоторые Д/С родители давят на детей, так как отчаянно желают для них возможностей, которые были недоступны для них самих. Многие действуют из собственного ощущения, что они должны быть идеальными. Некоторые пытаются прожить свою жизнь через жизнь ребенка. А другие Д/С родители попросту воспитывают детей так, как воспитывали их, – им это хорошо знакомо.

Если бы маленький Зик дал замечание Д/С маме, что, как вы думаете, она бы сказала?

ЗИК

«Зик, как ты можешь так вести себя в школе? Теперь миссис Ролло может передумать писать рекомендательное письмо, чтобы помочь тебе с заявкой в Высшую школу необыкновенных детей! Нужно позвонить миссис Ролло прямо сейчас и уладить это».

Или Д/С мама № 2:

«Зик, ты же знаешь, что нельзя держать на пальце карандаш острой стороной вверх! Миссис Ролло права. Если бы ты уколол себе глаз, это бы сильно затормозило твои успехи в игре на пианино. Как ты будешь упражняться, если не сможешь видеть ноты?»

Или Д/С мама № 3:

«Зик, я ужасно разочарована тобой. Я стольким пожертвовала, чтобы ты мог учиться в этой дорогой школе. Если миссис Ролло начнет воспринимать тебя как проблемного ребенка, ты можешь разрушить все, что я сделала для тебя. Тебе следует думать о своем будущем!»

Обратите внимание, все три вида реакций, кажется, мотивированы самыми лучшими намерениями ради интересов Зика. Безусловно, эти матери беспокоятся о своем ребенке и желают ему только добра. Проблема в том, что своими ответами все три матери эмоционально пренебрегают Зиком. Ни один из этих ответов не направлен на потребность мальчика в обучении контролю собственных порывов. Ни один не направлен на недавние переживания Зика по поводу того, что другие дети в семье обращаются с ним как с маленьким ребенком. Ни один из этих ответов не говорит Зику ничего, что имело бы значение для него. Они направлены на потребности родительниц, не Зика. Они ссылаются на будущее сына, которое он в силу возраста не в состоянии даже понять, не то что позаботиться о нем. Такие матери отнимают у него возможность узнать что-то о себе, своем характере, чувствах, о правилах общения со старшими, с авторитетами. Постепенно, чтобы усвоить упрощенное послание «Будь хорошим, если хочешь быть успешным», Зику придется подавить многие свои потребности и чувства. Это может отлично работать в детстве, но Зик войдет в подростковый возраст без чего-то внутри: знания себя, эмоциональной осознанности и любви к себе.

ТИМ

На семейную терапию Тима буквально затащила его жена Триш. На нашей первой встрече заставить Тима говорить было очень трудно. Единственным, что он высказал, стало объяснение того, чем он разочарован в себе и в Триш. «Мы любим друг друга, и этого достаточно. Но для Триш никогда ничего не достаточно», – поделился он. Когда я попросила его конкретизировать, он сказал лишь: «Я не понимаю, почему она не может позволить всему идти своим чередом? Почему она просто не может быть счастливой?»

Если бы я приняла это за чистую монету, я бы подумала, что с Триш в некотором роде нелегко ладить. Но, повидав в своей работе немало пар, я догадывалась, что здесь определенно все гораздо сложнее. Когда я начала задавать вопросы Триш, она расплакалась. Вот что она рассказала о своих причинах того, зачем привела Тима на терапию.

«Тим говорит, что счастлив в нашем браке, но он не выглядит счастливым. Он возвращается домой с работы в раздражении. Тим – чудесный отец, но иногда он срывается на детей, когда они ведут себя неидеально. Он всегда злится на себя. Он работает вице-президентом в компании в свои 40 лет, но все еще чувствует себя нереализованным: Тим думает, что к этому возрасту уже должен быть главным исполнительным директором. Когда я пытаюсь поговорить с ним, он обрывает меня. Я знаю, ему плохо, и хочу помочь, но не могу. На данный момент я люблю его, но больше не могу так жить. Пожалуйста, помогите нам сохранить отношения».

Давайте остановимся на секунду и взглянем на Тима. Уже в первые 15 минут нашей сессии я заподозрила, что в детстве его эмоционально игнорировали. У него были симптомы Эмоционального Игнорирования (по прочтении главы 3 вы узнаете об этих симптомах больше):

• раздражительность;

• перфекционизм, проявляющийся в недостаточной терпеливости к ошибкам его детей;

• нехватка эмоциональной осознанности, заметная в: «Почему она просто не может быть счастлива?»;

• контрзависимость, о которой свидетельствуют его разочарование собой из-за того, что он нуждается в помощи, и отказ принимать помощь от Триш;

• недостаток сочувствия к себе, подтверждающийся сообщением Триш о том, что Тим чувствует себя нереализованным, занимая позицию вице-президента, а не главного исполнительного директора.

После шести семейных консультаций Тим наконец выразил желание сходить на несколько индивидуальных сессий. На этих встречах я выяснила, что родители Тима любили его, но воспитывали с одной важнейшей целью – быть успешным. Трудности, усилия, достижения и способности сына родители всегда рассматривали через призму «будущего». Тим хорошо усвоил, что его чувства, потребности и переживания малозначимы. Вес имел лишь следующий вопрос: «Как это повлияет на твое будущее?» Тим повзрослел, женился и завел собственных детей без малейшего знания себя, своих эмоций и способов взаимодействия с людьми, в том числе с женой.

К счастью, после того как Тим открылся мне, мы смогли направить наши усилия адресно. После нескольких индивидуальных сессий у него получилось вернуться к вновь обретенному самопринятию, сочувствию и терпеливости к браку и детям.

Когда Д/С родители относятся к ребенку так, словно его чувства и эмоциональные нужды не имеют значения, глубинная часть его личности отрицается. Эта часть становится похожей на слона в комнате. Никто не хочет слышать ее или видеть, но тем не менее она ближе всего к сути ребенка. Единственный доступный выход для большинства таких детей (чтобы вписаться в окружение и расти в семье) – это участвовать в отрицании и делать вид, будто их эмоционального «я» не существует. Неудивительно, что игнорируемые дети вырастают с пустотой вместо ощущения самих себя, любви к себе и умения создавать эмоциональный контакт с другими людьми.

Это, пожалуй, самый неожиданный тип родителя из всех описанных в книге. Даже если вы на 100 % уверены, что данная категория не имеет к вам отношения, я все же советую почитать о ней.

Кто приходит вам на ум, когда вы слышите слово «социопат»? Ганнибал Лектер? Тони Сопрано? Муссолини? Действительно, они являются классическими воплощениями данного расстройства. Но это наиболее экстремальные, радикальные и очевидные образцы социопатии. Представители разновидности социопатии, интересной нам, никогда не нарушают закон и ни разу не были в заключении, менее заметны, но гораздо более распространены. Таким социопатом может оказаться ваш сосед, брат, мать или отец. Она или он могут скрываться за идеальным маникюром, прекрасной работой, благотворительной деятельностью или Ассоциацией родителей и учителей. Большинство людей никогда бы не заподозрили их в социопатии. Более того, социопат может обладать харизмой, из-за которой окружающие тянутся к нему. Он часто кажется бескорыстным и добрым и вызывает восхищение. Иногда никто, кроме самых близких, не видит никаких проблем. Нередко их чувствуют дети социопата, однако это не значит, что они понимают происходящее.

Существует одна главная черта, отделяющая социопатов от нас. И ее можно выразить одним словом: совесть. Проще говоря, социопаты не испытывают вины. Поэтому они вольны делать практически все без необходимости платить за это настоящую цену. Социопат способен сказать или сделать то, что хочет, и не чувствовать тяжести на следующий день или вообще когда-либо. Наряду с недостатком чувства вины возникает значительная нехватка эмпатии. Социопату безразличны чувства других людей, так как они не умеют их считывать. По сути, социопаты не переживают ничего из того, что переживаем мы. Их эмоции работают по совершенно иной схеме, которая завязана на контролировании окружающих. Если социопату удается контролировать вас, он может даже чувствовать какую-то любовь к вам. Обратная сторона медали в том, что, если у него этого не получится, он возненавидит вас. Он использует коварные средства, чтобы добиться своего, а если это не сработает – перейдет к запугиванию. А если и это не сработает – социопат отомстит, попытаясь вас задеть.

Отсутствие совести развязывает социопату руки и позволяет применять любые нечестные способы сделать что-либо по-своему. Он способен быть безжалостным. Он может обрисовывать что-либо искаженно, переворачивать слова других людей как угодно в своих целях. Он может обвинять ближних в том, что что-то идет не так. Социопатам нет необходимости признавать свои ошибки, поскольку гораздо легче приписать их кому-то другому. Социопат открыл ценность роли «жертвы» и исполняет ее на уровне.

Согласно доктору Марте Стаут, которая написала книгу «Социопат по соседству», единственным самым надежным показателем вашего общения с социопатом является то, что, сознательно ранив вас, такой человек чувствует себя нормально, словно он не сделал ничего плохого, а вам не из-за чего оскорбляться. Если кто-то поступает так с вами снова и снова, вам следует задуматься, не с социопатом ли вы общаетесь.

Если таким человеком оказывается один из ваших родителей, осознание этого может быть невероятно болезненным, но оно также способно освободить вас и изменить вашу жизнь. Как правило, дети социопатов отчаянно пытаются придать смысл поведению родителей. Они могут быть весьма оригинальными в своем стремлении объяснить необъяснимое. Вот лишь некоторые из целого множества оправданий взрослых детей социопатов, пытавшихся сформулировать причины жестокого, хитрого или беспощадного поведения своих родителей:

«У него тревожность».

«На самом деле она не имела этого в виду».

«С ее головным мозгом что-то не так».

«Он просто чересчур заботится».

«Она не может с этим справиться».

«У него было трудное детство».

Чтобы лучше понять, что же эти выросшие дети так рьяно пытаются объяснить, давайте снова заглянем к Зику, сразу после того, как он передал замечание своей социопатичной матери.

ЗИК

Зик наблюдает за матерью, пока она читает замечание. Он видит, как ее губы сжимаются в тонкую, жесткую линию недовольства.

«Что?! Как ты мог это сделать, Зик? Мне так стыдно, что ты ведешь себя в школе подобным образом».

Глаза Зика наполняются слезами. «Я…» – начал было он.

Мать оборвала его: «Ни слова. Я не желаю, чтобы ты говорил со мной или даже смотрел на меня. Сейчас же иди в свою комнату и напиши «Я никогда больше не попаду в неприятности в школе» 50 раз, и лучше, чтобы ты писал прописью. И лучше, чтобы это было читабельно. Я не хочу видеть твое лицо до тех пор, пока ты не закончишь, а значит, сегодня ужина для тебя не будет».

Потратив четыре часа в своей комнате, выписывая и плача, плача и выписывая, Зик смог написать лишь 20 предложений, причем прописью – ни одного. Его сердце сжимается от холодного ужаса, так как он знает: мама придет в ярость, когда увидит, что он писал печатными буквами. К сожалению, помочь тут никак нельзя, ведь Зик в своем возрасте далек от уверенного навыка такого письма, только-только начав изучать его в школе. Но он голоден, печален и испытывает дикую вину за то, что так рассердил маму. Он рисует для нее сердечко в низу листа. Зик осторожно покидает свою комнату и идет в ту, где мама смотрит телевизор. «Мам, я смог написать только 20. Я обещаю, что больше не попаду в неприятности. Можно мне, пожа-а-а-алуйста, прекратить писать?» – произносит Зик кротко. Мать не отрывает взгляда от экрана, поэтому не видит его взъерошенных волос, усталости и заплаканного лица. «Возвращайся в свою комнату сейчас же, – гремит она. – Или я тебе устрою то, из-за чего и правда стоит реветь. А за то, что вышел из комнаты раньше, ты напишешь еще 10 дополнительных предложений». Она угрожающе поднимается и начинает двигаться в его сторону. Зик понимает – пора уходить. Он забегает в свою комнату, падает на кровать и вскоре засыпает в слезах.

Заметьте, в описанном взаимодействии мать Зика обнаружила тотальный недостаток знания ее собственного ребенка. Она не знает, что он умеет и не умеет делать сообразно уровню своего развития (может он или не может написать так много или написать прописью) и что он чувствует (эмпатия). Она также продемонстрировала чрезвычайно сильную и нездоровую потребность обладать властью над сыном (контролировать его). Кроме того, мать Зика проявила жестокость и желание задеть сына эмоционально, что уже граничит с садизмом (получением удовольствия от причинения страданий другим людям). В то время как суровые наказания являются визитной карточкой социопатии, не все социопатичные родители обязательно избирают подобную меру наказания. Некоторые вовсе не наказывают и удовлетворяют свою потребность в контроле другими путями, например, с помощью чувства вины или скрытого манипулирования. Всех социопатичных родителей объединяет то, что для них роль родителя – больше, чем что-либо еще, ведь воспитание ребенка – целиком и полностью про власть и контроль.

УОЛЛЕС

47-летний Уоллес пришел на терапию после смерти своего пожилого отца. Не затем, чтобы пережить утрату, а из-за чудовищного груза вины в отношениях со своей матерью. Уоллес живет в двух часах езды от родителей, но тем не менее последние 20 лет навещал их раз в год или даже реже. Когда мы проанализировали ситуацию вместе с ним, стало ясно, что он, насколько мог припомнить, всегда испытывал за это вину. Он сказал, что чувствовал себя самым невнимательным и неблагодарным сыном на свете за редкие визиты к родителям. Еще он добавил, что почти каждый раз, когда приезжает к ним, становится либо подавленным, либо физически заболевает. «Это отбивает желание находиться там. К тому же моя жена просто ненавидит к ним ездить. Наверное, потому что моя мама ее не любит».

Уоллес описал своего недавно почившего отца как трудоголика, нечасто бывшего рядом и не вовлеченного в жизнь сына. Свою мать Уоллес назвал «сложным человеком». Когда я спросила Уоллеса об этом, он объяснил: «Что бы я ни делал для матери – ей всегда всего недостаточно. Я думаю, она недовольна моей женой в основном из-за того, что жена забирает у нее мое внимание». Уоллес сказал, что его мать считает его эгоистичным, раз он навещает их так редко, и говорит сыну об этом прямо или намеками при каждой их встрече. На протяжении многих лет она выражала свое разочарование его слабой привязанностью с помощью различных средств.

Уоллес рассказал мне одну историю, которая в двух словах дает характеристику социопатичного поведения его матери:

Однажды на Рождество Уоллес с женой и детьми решили собрать волю в кулак и уступить желаниям его матери. Они не ездили к родителям Уоллеса почти целый год и знали, что должны появиться на рождественском ужине, который его мать устраивала для всех. Она пришла в восторг, узнав, что он собирается приехать, даже приступила к приготовлению сладкого картофеля, любимого сыном в детстве. Вечер обещал быть замечательно приятным до тех пор, пока не наступило время открывать подарки. Когда внуки возбужденно разорвали ярко украшенные упаковки, чтобы посмотреть, что бабушка и дедушка подарили им, сердце Уоллеса упало. В этот раз она сделала следующее: другим внукам подарила новые дорогие айподы, а детям Уоллеса дешевые пластиковые игрушечные видеокамеры. Дети Уоллеса вежливо поблагодарили дедушку и бабушку. Однако Уоллес видел: они были сбиты с толку и задеты колоссальным разрывом между своими подарками и подарками, полученными их кузинами и кузенами.

Позднее в тот же день, когда у Уоллеса появилась возможность поговорить с детьми наедине, он попытался объяснить им это неравенство. Он сказал им, что бабушка и дедушка старомодны и не знали, какими дорогими могут быть подарки. Однако он чувствовал: эту ситуацию нельзя так просто отпускать. Уоллес знал, что должен вступить в неприятный разговор с матерью. Он нашел ее одну на кухне и спросил, был ли инцидент с подарками способом что-то сказать ему. «Разве Рождество для тебя только про то, сколько стоят подарки, Уоллес? Тебя никогда ничего не интересовало, кроме денег. В следующем году я обязательно потрачу на твоих детей больше, если это сделает тебя счастливым, – ответила она. А потом добавила: – Полагаю, этого и требовалось ожидать от кого-то, кто слишком занят, чтобы навещать родителей».

В тот вечер мама Уоллеса вела себя как ни в чем не бывало, словно Рождество было веселым, все было хорошо, и, кажется, ждала того же от Уоллеса.

Уже в одном этом эпизоде из взрослой жизни Уоллеса его мать обнаружила все черты социопата: попытка контролировать подлыми средствами, жестокая атака и вид, будто ничего не произошло, выставление себя жертвой (отверженной матерью) и обвинение Уоллеса (сына-эгоиста). Более того, она была готова задеть внуков с целью задеть сына.

По мере нашей совместной работы, через время, Уоллес смог увидеть, что ошибочно брал на себя вину. Мать (а из-за своей пассивности, и отец) оттолкнула сына от себя этим манипуляционным, карающим поведением, начиная с самого его детства.

Состояние мужчины во время визитов к родителям ухудшалось из-за того, что он не понимал происходящего. Уоллес просто проглатывал негатив матери, потому что вырос с ним и не мог разглядеть его, к тому же отчасти взваливая вину на себя. Осознание того, что его мать – социопат, помогло ему понять: он должен защищать себя и детей, какой бы способ ни понадобился для данной цели. Он освободился и сконцентрировался на этом вместо своей безосновательной вины.

Если у вас есть вопросы по поводу того, не является ли ваш родитель (или какой-либо человек в вашей жизни) социопатом, обратитесь к Справочным материалам в конце, чтобы найти информацию о книге «Социопат по соседству».

Этот тип родителя фактически поощряет и вынуждает ребенка вести себя как родитель, а не как ребенок. Иногда ребенку приходится воспитывать себя самого, иногда еще и братьев, и сестер. В крайних случаях ребенок даже призывается к воспитанию собственного родителя. В большинстве семей с Родителем-Ребенком возникают чрезвычайные сложности, которые заставляют ребенка внезапно повзрослеть. Какие-то из уже изученных нами типов воспитания являются хорошими примерами семей с подобными сложностями. Возьмите даже семью, понесшую потерю, семью с больным ребенком или родителем или семью с зависимым или депрессивным родителем. Еще одним примером может служить семья с финансовыми проблемами, где оба родителя вынуждены работать сутками. В каждой приведенной ситуации есть какая-то причина, по которой настоящий родитель не исполняет своих воспитательных обязанностей, поэтому ребенок должен сделать шаг вперед и взять их на себя.

ЗИК

Третьеклассник Зик идет домой с запиской от учителя в кармане. Он спешит изо всех сил, потому что ему нужно быть дома до того, как сосед привезет его пятилетнюю сестру из детского сада. Она слишком мала, чтобы оставаться дома одной, а их мама не вернется с работы кассиром в местном магазине «Остановись и закупись» раньше восьми вечера. Зик ни секунды не волновался о замечании из школы. Он понимает: мама не расстроится, поскольку знает, какой ее сын ответственный. Она полагается на него и доверяет заботу о сестре: Зик готовит им обоим на ужин бутерброды с арахисовым маслом и укладывает сестру спать до возвращения матери. Она не станет кричать или переживать.

Спокойствие Зика по поводу реакции матери показывает, что он не видит себя в роли ребенка. Преимущественно он играет роль взрослого со всеми обязанностями касательно своей сестры. Одновременно эти обязанности дают ему статус большего авторитета и власти, чем ему следует иметь в отношениях с матерью. Из-за отсутствия детско-родительской субординации Зик ничему не научится из ситуации, произошедшей в школе. Зик пропускает свое детство и рискует впасть в более бунтарское состояние в подростковом возрасте. Но если обстоятельства вокруг него не изменятся, очень может быть, что он вырастет слишком ответственным, будет иметь проблемы с пониманием своих чувств, желаний и осознанием их важности. Это совокупность, характерная для чувства опустошения и обесточенности, переживаемого многими эмоционально заброшенными взрослыми.

При этом очень важно принять во внимание один ключевой момент:

Такие трудности, как одиночество родителя, его болезнь, болезнь брата или сестры или финансовые проблемы, не являются приговором к Эмоциональному Игнорированию. Многим и многим родителям, справляющимся с подобными испытаниями, удается оставаться чуткими к детям и обеспечивать им заботу и внимание в степени, достаточной для воспитания включенного и «наполненного» взрослого. По сути, проведение большого количества времени с ребенком не гарантирует 100 %-ной защиты от Эмоционального Игнорирования. Вы можете знать чувства своего ребенка, помогать ему понимать их и оставаться в контакте с его эмоциональными потребностями, не находясь постоянно рядом. Время позволяет делать все это легче, но его нехватку можно восполнить.

С целью проиллюстрировать этот важный момент давайте снова посетим Салли.

САЛЛИ

Помните Салли, о которой мы говорили в типе 4: Родитель, понесший утрату? Отец Салли умер от рака, когда она была маленькой. Эта потеря оставила глубокий след на ее личности и жизни во взрослом возрасте. Помните, никто не сказал детям, что их отец умирает? Салли сказала: «Папа умер» ее сестра, не мать. После смерти мужа мать девочки редко говорила о нем. Детей оставляли дома одних самостоятельно заботиться о себе и воспитываться, так как их мама была вынуждена сутками заниматься неквалифицированным трудом, чтобы обеспечить семью.

Как вы думаете, какой из аспектов данного сценария привел Салли к чувству пустоты и жизни в сером мире, лишенном красок? Смерть ее отца? Постоянная работа матери после его смерти? Финансовые проблемы?

Ни один из вариантов не является правильным. Все они – факты, которые свершились. Это события. События сами по себе не провоцируют Эмоционального Игнорирования. Если бы мама Салли сквозь пелену собственного горя нашла силы быть эмоционально чуткой к потребностям своих детей, все бы обернулось совсем иначе.

Причиной Эмоционального Игнорирования Салли стала не потеря отца. И не все то, что случилось после его смерти. Причиной на самом деле стало то, чего не случилось. Никакой информации о болезни отца. Никакой эмоциональной подготовки детей к тому, что неизбежно приближалось (смерть после затяжной болезни). Никакого осторожного, мягкого сообщения новости о смерти. Никакого внимания со стороны взрослых членов семьи к растерянности, шоку и страданиям детей после ухода отца. Никакого разрешения говорить о своих чувствах и делиться ими в память об отце или придавать значение своим чувствам и давать друг другу эмоциональную поддержку.

Все перечисленные факторы – отсутствие. Они – пустое место на семейной фотографии, задний, а не передний план. Вот почему взрослой Салли было очень трудно понять, что с ней не так и по какой причине.