Текст книги "Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник)"

Когда миссис Твининг поселилась в этих местах, на нее поначалу смотрели с легким подозрением. Одевалась она безупречно, даже с некоторой претензией, и люди, естественно, сомневались, стоит ли заводить с ней знакомство. Хорошо обеспечена, но откуда взялась – непонятно. Однако вскоре стало известно, что большую часть жизни она провела за границей, на таких известных военных базах, как Египет и Мальта, и даже в Индии, где и схоронила полковника Твининга. Все это выглядело вполне прилично, а когда обнаружилось, что она давно знакома с сэром Артуром Биллингтон-Смитом, местные дамы косяком потянулись к ней в гости. Оказалось, что она прекрасно воспитана, умна, и все лучшие семьи стали принимать ее радушно.

Миссис Твининг вошла грациозным, уверенным шагом и, пожимая Фэй руку, непринужденно сказала:

– Очень рада, что явилась вовремя. Кажется, у меня в доме все часы врут, и я боялась застать вас всех уже за столом. Здравствуй, Артур.

– Вы помните мистера Геста, не так ли? – спросила Фэй.

– Да, прекрасно помню, – ответила гостья, улыбаясь ему. – Мистер Гест рассказал мне о западных штатах много такого, чего я не знала.

– Надеюсь, я не наскучил вам? – спросил Стивен с легким смущением.

Миссис Твининг села в глубокое кресло, положив руку на подлокотник.

– Напротив, мистер Гест, вы заинтересовали меня. До тех пор мое представление об этой части света складывалось по скверным фильмам, которые я имела несчастье смотреть.

Стивен стал ее уверять, что фильмы эти большей частью совершенно надуманные, но тут появились Холлидеи и Дайна. Через пару минут к ним присоединился Френсис, еще более лощеный, чем обычно, а затем и сэр Артур – заняв господствующее положение у холодного камина, он стал раздавать коктейли. Вскоре Френсис сменил его, а хозяин взял на себя обязанность положить начало общему разговору, для чего заметил, что дождя как будто не предвидится; как там сад миссис Твининг, он не знает, но его собственному дождь просто необходим.

Тема оказалась животрепещущей, и всем нашлось что сказать – от Камиллы Холлидей, попросившей сэра Артура не призывать дождя сегодня, до Стивена Геста, заметившего, что земле нужна влага.

Посреди этой дискуссии в гостиную прошмыгнул с виноватым видом Джеффри, но если он рассчитывал, что его запоздалое появление останется незамеченным, то ошибся. Стоявший лицом к двери отец сказал грубовато-добродушным голосом, в котором слышалась подспудная угроза:

– Припоздал, мой мальчик? А в дни моей юности мы бывали готовы к приему гостей…

Джеффри покраснел. Совершенно в отцовском духе – обращаться с ним при гостях будто со школьником.

– Виноват! – буркнул он и направился к подносу с коктейлями.

Сэр Артур резко одернул его:

– Вы забыли о хороших манерах, сэр! Поздоровайтесь с миссис Твининг!

Джеффри покраснел еще больше.

– Я не заметил вас, тетя Джулия. Здравствуйте.

Миссис Твининг похлопала по стоящему рядом креслу:

– Садись сюда, Джеффри. Давно тебя не видела. Говорят, ты собираешься жениться?

Генерал издал что-то среднее между кваканьем и презрительным смешком. Миссис Твининг повернула к нему голову в безукоризненном чепце.

– Прошу прощения, Артур? – спокойно спросила она.

– О женитьбе поговорим, когда у него молоко на губах обсохнет, – ответил генерал, направляясь к Камилле.

– Преподобный отец и миссис Чадли, – объявил с порога Финч.

Вошли приходский священник с супругой.

Преподобный Хилари был уже почти старик – сутулый, с добродушным выражением аскетического лица. Этот приход он получил всего четыре года назад. Лучшую часть жизни он провел, трудясь в самых отвратительных трущобах, какие только можно представить, и лишь когда его здоровье наконец сдало, согласился жить в сельской местности. Для роли сельского священника Чадли не особенно годился, так как не одобрял охоту и не любил проводить время в компании. Генерал утверждал, что у этого размазни не все дома. Священник говорил с печалью, но убежденно, что сэр Артур живет в грехе. Если бы не советы весьма осторожного епископа и не доводы жены, мистер Чадли ни за что не посещал бы дом генерала. Он не признавал развода. Это, разумеется, создавало несколько напряженную атмосферу в тех редких случаях, когда он по долгу пастыря посещал Грейндж. Однажды Чадли попытался заставить сэра Артура осознать свой грех. Но успеха не добился, и они полгода не разговаривали. Будь на то его воля, священник больше никогда не заговорил бы с генералом, но своей воли у него не было. Как-то к нему на обед приехал епископ и побеседовал тактичнее и убедительнее, чем всегда. Преподобный Хилари, стареющий и усталый, понял, что ему не выстоять. Епископ, видимо, признавал развод и повторные браки, он напомнил, что сэр Артур не только один из самых влиятельных землевладельцев в округе, но и церковный староста. Выходило, что нельзя взывать к покаянию богачей, занимающих в церкви передние скамьи, делающих взносы на ремонт храма и играющих ведущие роли на собраниях прихожан.

Священник нехотя сдался и не реже трех раз в год ужинал с женой в Грейндже. К несчастью, один из этих ужинов пришелся на то время, когда в доме находилась мисс де Сильва. Генерала бесило, что преподобный Хилари, имевший наглость осуждать его нравственный облик, встретится с отвратительной девкой, которую Джеффри посмел привезти в дом. Лола даст этому мерзкому старику повод для нападок, а его супруге тему для болтовни на много недель.

Миссис Чадли, пожимая руку Фэй, объясняла, как они боялись слегка опоздать, потому что им вздумалось в сегодняшний вечер идти пешком от своего дома. Супруге священника, худощавой женщине с загорелым лицом и сильной проседью в волосах, позволяющей только гадать об их цвете в юности, было явно за пятьдесят. Добрые люди говорили, что она, видимо, когда-то была красавицей, но плохо сохранилась и не следит за своей внешностью. Миссис Хилари носила пенсне, пренебрегала пудрой и щипцами для завивки волос, обладала талантом покупать платья, сшитые по предпоследней моде. Ее подслеповатые глазки смотрели очень пристально, придавая лицу змеиное выражение, голос, очевидно, звучавший в девичестве детским дискантом, теперь стал просто визгливым.

И она, и ее муж отказались от коктейлей, но священник все же принял стаканчик хереса, заметив Дайне, что так и не привык к современному аперитиву. Потом перевел кроткий взгляд на беседующую с Френсисом Камиллу, чем вызвал у нее бессмысленный смешок. Священник слегка заморгал, что было вполне понятно, поскольку алые блестки на ее платье ослепительно сверкали, и подался к Дайне.

– Кажется, я не расслышал фамилию этой дамы, – сказал он извиняющимся тоном. – Слегка глуховат, знаете ли; жена моя говорит, это весьма досадный недостаток.

– По-моему, большинство людей, представляясь, бормочут под нос, – ответила Дайна. – Это миссис Холлидей.

– Вот как? – Священник поглядел на Камиллу с любопытством. – Я некогда знавал в Лондоне одного Холлидея. Однако не похоже, чтобы они состояли в родстве.

В коридоре пробили высокие стоячие часы. Генерал взглянул на свои наручные, словно сверяя их ход.

– Видишь, Хилари, мы все же не опоздали, – сказала с довольным видом миссис Чадли.

Дайна потихоньку подошла к Джеффри, угрюмо стоявшему за креслом миссис Твининг.

– Если не хочешь, чтобы Артур еще пуще рассвирепел, иди поторопи свою невесту.

Миссис Твининг обернулась. Ее холодные серые глаза весело блеснули.

– Вот именно! – негромко сказала она. – Рассвирепел!

Дайна покраснела.

– Я не хотела, чтобы вы услышали, миссис Твининг. Но ведь он вечно так нудит…

– Он всегда нудил, – ответила та. – Джеффри, дорогой, право же, я думаю, тебе стоит последовать совету Дайны. Кажется, общество уже устало ждать.

– Это бессмысленно, – ответил Джеффри. – Лола не любит, чтобы ее торопили.

Голос его, заполнивший внезапный перерыв в общем разговоре, привлек внимание миссис Чадли. Она тут же подошла, позвякивая золотыми цепочками на шее.

– О, да здесь Джеффри! – воскликнула она, протягивая руку. – А я вас и не заметила. Наверное, пора менять линзы в пенсне. Как поживаете? Кажется, мы уже не виделись целую вечность!

– Да, я был в городе, – сказал он, пожимая ее птичью лапку.

– Наверное, все пишете, – кивнула миссис Чадли. – Я недавно прочла ваше стихотворение в одном журнале. По-моему, очень хорошее, хоть, конечно, и непонятное для меня. В юности я тоже баловалась стихами – только вряд ли их взяли бы в печать. Мы писали друг другу в альбомы, но теперь это, кажется, совершенно вышло из моды.

Джеффри, писавший совершенно всерьез, хотя и от случая к случаю, стихи без рифмы и, как полагали непосвященные, без смысла, передернулся и пробормотал что-то неразборчивое.

– Вы должны рассказать мне о себе, – сказала миссис Чадли, повергнув его в ужас. – Наверняка видитесь в Лондоне со множеством интересных людей, весело проводите время с собратьями по перу.

Ее прервал голос генерала:

– Не знаю, долго ли твоя… невеста… намерена держать нас в ожидании, но хочу заметить, что уже десять минут девятого!

Последние слова он отчеканил особенно резко.

В глазах миссис Чадли блеснул интерес.

– Вот так та2к! Джеффри, значит, вы готовитесь к свадьбе? Представления не имела. И невеста ваша здесь? Стало быть, отмечается помолвка?

– Ничего подобного! – заявил сэр Артур, вынужденный назвать Лолу невестой, потому что не сумел выговорить ее гнусное иностранное имя.

Миссис Чадли, почуяв разлад, быстро взглянула на генерала и опять заговорила с Джеффри:

– Для меня это большой сюрприз. Полная неожиданность! Мне не терпится познакомиться с нею. Жаль девушку, ей придется войти сюда под столькими взглядами.

Дверь распахнулась, и после секундной паузы, достаточной, чтобы все поглядели в ее сторону, вплыла мисс де Сильва.

Нетрудно было догадаться, почему она опоздала. Ее черные кудри, днем спадавшие на шею, были завиты в густую массу, создающую вокруг лица ореол. Накрасилась она по парижской моде – мертвенно-бледная кожа, ярко-красные губы и очень черные ресницы. На ней было черное бархатное платье с бриллиантовой застежкой у горла. Совершенно простое, туго облегающее, с длинным шлейфом, обшитым красной лентой, и вырезом сзади до самой талии. На запястьях сверкали усеянные бриллиантами (миссис Чадли сильно подозревала, что искусственными) браслеты, в каждой руке она держала по вееру из окрашенных пурпуром петушиных перьев. Мисс де Сильва выглядела столь же неотразимо, сколь и неуместно, и генерал при ее появлении лишился дара речи.

– Я, конечно, задержалась, – объявила Лола, – но моей вины здесь нет. У Джеффри хватило глупости везти меня в маленькой машине, куда не вместился мой багаж. Предупреждаю сразy – коктейли с джином я не пью, на мой вкус, они отвратительны. А так меня все устраивает, можно приступать к ужину.

Священник наклонился к уху Дайны и удивленно спросил громким, как у всех глухих, шепотом:

– Прошу прощения. Насколько я понимаю, это и есть невеста Джеффри?

– Да, – ответила Дайна, отрывая взгляд от оцепеневшей миссис Чадли. – Э… да. – После чего она неблагоразумно позволила себе взглянуть на сэра Артура, и к ее горлу подступил неудержимый смех. Пришлось ей спешно ретироваться в глубь комнаты.

Фэй с напускной живостью представила Лолу собравшимся. Миссис Твининг произнесла своим несколько протяжным голосом:

– Дорогая моя, я уверена, что представлять мисс де Сильва нет нужды. Думаю, все мы слышали о ней и ее танцах.

– Это так, – любезно согласилась Лола. – Я очень знаменита не только в Англии, но и повсюду.

– Обед подан, милорд, – объявил Финч, появляясь в дверном проеме, словно спасительное провидение.

Генерал резко повернулся и, будучи все еще не в силах вымолвить ни слова, подал руку миссис Твининг.

Гости чинными парами потянулись за ними в столовую.

Столовая находилась в конце коридора, напротив генеральского кабинета, и представляла собой просторный мрачноватый зал с малиновыми шторами, обставленный мебелью красного дерева. На стенах висели темные картины в массивных позолоченных рамах, и Лола, усаженная напротив одной из них, тут же возмутилась. На полотне были весьма правдоподобно изображены всевозможные фрукты и овощи, беспорядочно разбросанные вокруг пары фазанов и убитого зайца. Едва сев, мисс де Сильва углядела этот шедевр и вскочила с гневным криком:

– Не могу я сидеть перед этой отвратительной мазней! На ней окровавленное мертвое животное, при одном взгляде на него меня тянет упасть в обморок!

– Дорогая, это всего-навсего заяц, – сказал Джеффри, поняв, что прекратить эту сцену придется ему.

– Вижу! Не слепая. А видеть зайца – к несчастью. Я и так уже страшно расстроена, но, наверное, снять такую большую картину невозможно. Будет лучше, если я сяду там, откуда ее не видно.

Генерал наконец обрел дар речи.

– Право же! – воскликнул он. – Неужели вы воображаете, что я стану снимать картины ради…

Дайна подскочила.

– Хорошо, – торопливо сказала она. – Давайте поменяемся местами, мисс де Сильва.

Лола со сдержанным видом обошла вокруг стола и села между Френсисом и священником.

– Вот все и устроилось.

Священник обернулся и внимательно разглядел картину, потом любезно обратился к Лоле:

– Вы против убийства животных, мисс де Сильва? Тут мы все, естественно, должны согласиться с вами.

– По мне – пусть их убивают, только я не желаю глазеть за едой на дохлого зайца с окровавленной мордой, – твердо ответила Лола.

Священнику, вегетарианцу и пацифисту, такой ответ не понравился. Он смущенно и разочарованно отодвинулся от нее. Миссис Чадли, всегда с неизменной пылкостью поддерживавшая супруга, тут же подала голос с другой стороны стола:

– Уверяю вас, мисс де Сильва, сейчас очень многие осуждают любое кровопролитие.

– В моей стране, – ответила Лола, принимаясь за суп, – это никому и в голову не приходит.

– Лола – мексиканка, – доверительно пояснил жене священника сидящий рядом с ней Джеффри.

– Мексиканка! – повторила миссис Чадли. – Вот оно что! Ну, тогда все понятно. Ужасная страна! И с этим ничего не поделаешь, они все католики, так ведь? А мисс де Сильва, насколько я поняла, танцовщица? Танцует, разумеется, на сцене? Что ж, люди все разные, а я, думаю, достаточно терпима… Вижу, мистер Гест опять у вас. Частый гость, не так ли?

Фэй, услышав последнее замечание, слегка покраснела и потеряла нить и без того натужного разговора со священником, Лола между тем живописала перед Френсисом свой успех во Франции, а сидящая слева от него Камилла Холлидей упрямо старалась перехватить его внимание. Генерал обращался только к миссис Твининг и миссис Чадли, но время от времени злобно посматривал на Лолу. Стивен Гест почти не раскрывал рта; Джеффри в благоговейном молчании слушал, что Лола рассказывает его кузену, а Дайна вела пустой разговор с Бэзилом Холлидеем.

Ужин шел негладко, иногда чуть не доходило до скандала, например, когда в перерыве между блюдами Лола достала тонкую папироску и попросила у Френсиса огня. Генерал бросил резкий взгляд на жену, но поскольку та не нашла сил вмешаться, заговорил сам неприятнейшим тоном:

– Вы не могли бы повременить…

– Это иностранный обычай, дорогой мой Артур, – перебила его миссис Твининг и достала из сумочки портсигар. Под изумленным взглядом хозяина она достала сигарету и сунула в рот.

– Спичку, пожалуйста, – спокойно попросила она.

– Джулия, черт возьми, что с тобой? – спросил сэр Артур. – С каких пор у тебя появилась эта отвратительная привычка?

Миссис Твининг подняла брови.

– Пора бы уж знать, что я легко все перенимаю. О, спасибо, мистер Гест. Вы очень любезны.

Миссис Чадли пронзительно рассмеялась.

– Джулия, вот уж не ожидала увидеть тебя курящей за столом. Живу и не перестаю удивляться. Интересно, что сказал бы мне Хилари, закури я вдруг посреди ужина?

– Сейчас так принято, – успокоил ее Джеффри. – Я тоже иногда себе позволяю.

– В моем доме, – обрезал его отец, – ты себе этого не позволишь, смею тебя заверить!

– Всем, Джеффри, вредно курить, – наставительно проговорила миссис Чадли. – Я считаю, табак – проклятие нынешнего поколения. Курят во всех слоях общества. Вы не поверите, но я как-то застала одну из своих служанок курящей в спальне. Давно подозревала, что она курит, и сумела-таки поймать ее с поличным!

Джеффри выслушал ее слова в угрюмом молчании, но Камилла, раздраженная безуспешными попытками отвлечь внимание Френсиса от Лолы, пренебрежительно процедила:

– Бедняжка, ну и пусть бы себе курила. Мой девиз – живи и давай жить другим!

– Ну, знаете ли! – широко раскрыла глаза миссис Чадли. – У нас у всех свои взгляды. Лично я считаю себя ответственной за моральный облик слуг, живущих под моим кровом.

– Моральный облик? – повторила Камилла. – Можно подумать, что речь идет о внебрачном ребенке.

Миссис Чадли покраснела и вздернула голову.

– Извините, но, думаю, такой разговор неуместен, миссис… э… Холлидей. Разумеется, я старомодна, но я воспитана так, что считаю некоторые темы неподходящими для застольной беседы.

Поскольку она пронзительно чеканила слова, эту речь услышали почти все. Наступило неловкое молчание, затем в него ворвался голос Лолы:

– …и должна сказать вам, что когда я танцевала в Рио, то имела громадный успех, один мужчина у моего отеля даже застрелился, это было самым замечательным комплиментом и, – рассудительно добавила она, – очень хорошей рекламой.

– До чего романтично! – воскликнула Фэй дрожащим голосом. – Миссис Чадли, отведайте соленого миндаля!

Священник посмотрел на Лолу с оторопью:

– Дорогая мисс де Сильва, вы так спокойно говорите об этой жуткой трагедии! Неужели вы не были потрясены, узнав, что тот несчастный совершил тяжкий грех, покончив с собой, – можно даже сказать, из-за вас?

– Да, конечно, мне было его жаль, – согласилась Лола, – но зато мою фотографию напечатали все газеты, а о таких вещах приходится думать.

– Кстати о газетах, – сказал Стивен Гест, решительно бросаясь спасать ситуацию, – я недавно прочел в одной любопытное сообщение…

Все благодарно повернулись к нему и стали слушать его сбивчивый пересказ с непомерной восторженностью.

– Видишь! – яростным шепотом обратился генерал к миссис Твининг. – Неслыханно! У меня в доме! Этот молокосос посмел привезти сюда подобную особу. Без моего разрешения, заметь! Льщу себя надеждой, что мой утонченный сын последний раз валяет такого дурака под этой крышей! Ты, конечно, найдешь много чего сказать в его защиту. Любишь становиться на его сторону, так ведь? Но я не желаю ничего такого слышать! Не желаю! Понятно?

– Вполне, – ответила миссис Твининг. – Я всегда понимала тебя, Артур, и ты нисколько не изменился.

Услышав это, и без того уже раскрасневшийся генерал запылал как факел. Только он открыл рот, чтобы ответить, как обнаружил, что миссис Чадли жадно прислушивается к его откровениям. Сверхчеловеческим усилием воли он заставил себя смолчать и закашлялся.

Обед казался бесконечным, но в конце концов завершился. Фэй поднялась, и все женщины одна за другой вышли.

«Худшее, должно быть, позади», – подумала идущая последней Дайна. Но все же, войдя в гостиную, подошла к одному из открытых окон, раздвинула шторы и сказала:

– Вечер чудесный. Пойдемте на веранду, мисс де Сильва!

– Дайна, – выразительно сказала миссис Твининг, когда мисс Фосетт и Лола вышли, – заслуживает хорошего мужа и, надеюсь, найдет.

– А разве такие встречаются? – отозвалась деловито пудрившая лицо Камилла.

Миссис Чадли, не простившая ее поведения за ужином, отчеканила:

– Это очень циничное замечание, и, надеюсь, вы говорили не всерьез. Могу с гордостью сказать, что у меня муж более чем хороший.

– Тебе повезло, Эмми, – сухо бросила миссис Твининг. Она подошла к дивану и, ловко оправив длинную юбку одной рукой, уселась. – А тебя, Фэй, мне жаль, но можешь хотя бы утешаться мыслью, что Джеффри не твой сын. Впервые мне почти жаль Артура. Совершенно несносная молодая особа.

– Ужас! – воскликнула миссис Чадли, сверкая глазами сквозь стекла пенсне. – Представить несчастного мальчика в когтях подобной женщины! Простите меня, леди Биллинггон-Смит, но я принимаю это очень близко к сердцу и надеюсь, будут сделаны какие-то попытки спасти его от этого жуткого брака! Полагаю, я, как жена священника, имею право так говорить. И я, и мой муж всегда очень любили Джеффри. Нам обоим горько видеть, что он губит свою жизнь.

– Думаю, беспокоиться вам не стоит, – сказала миссис Твининг. – Долгое знакомство с Артуром не оставляет у меня сомнений, что он воздвигнет все мыслимые препятствия на пути этого брака.

– Что ж, надеюсь, сэр Артур сможет ему воспрепятствовать, – подхватила миссис Чадли. – Но тут нужен такт. Я уверена, Хилари будет только рад поговорить с Джеффри.

– С вашей стороны это очень любезно, однако думаю, будет гораздо лучше, если намерение Джеффри умрет, так сказать, естественной смертью, без вмешательства, – со спокойным достоинством сказала Фэй.

Миссис Чадли улыбнулась, плотно сжав губы.

– Вы молоды, леди Биллингтон-Смит, и, вполне понятно, оптимистка. Боюсь, я слишком долго жила на свете, чтобы разделять ваш оптимизм. Насколько я могу судить, эта женщина – роковая соблазнительница. Конечно, тот, кому нравится броская внешность, сочтет ее красавицей. Лично я не доверяю людям с карими глазами и не удивлюсь, узнав, что она распутница. Да вы сами слышали, что она говорила о том несчастном самоубийце. Право, я никогда в жизни не была так шокирована.

– Надеюсь, Эмми, ты не считаешь, что Джеффри может последовать его примеру? – спросила миссис Твининг, лениво разглядывая свои кольца.

– Думаю, у него кишка тонка, – небрежно бросила Камилла.

Тощая грудь миссис Чадли выпятилась.

– Если этим выражением – должна признаться, я до сих пор полагала, что его употребляют только школьники – вы намекаете, что у него не хватит мужества, то боюсь, миссис Холлидей, вы показываете полное непонимание человеческой натуры. Разумеется, я не имею в виду, что Джеффри может прийти в голову такая ужасная мысль.

– Не слишком ли серьезно мы говорим об этом? – спросила миссис Твининг. – Лично я не думаю, что привязанности мисс де Сильва долговечны. Скажи, Фэй, почему твои розы настолько лучше моих?

– Это не мои. – Фэй опустилась на диван с ней рядом. – Садом ведь занимается Артур. Он это очень любит.

– Ах да, конечно, – сказала миссис Твининг, провожая взглядом Камиллу, решившую выйти на веранду. – Дорогая моя, будучи старой приятельницей твоего мужа, позволю себе предположить, что если ты склонишь его отнестись к этой истории спокойно, то всем будет лучше.

– Я знаю, – с жалким видом пробормотала Фэй. – Я… я попытаюсь, только… не всегда это просто… если Артур раздражен… надо найти к нему подход. – Она слегка покраснела и с облегчением повернулась к вошедшей через застекленную дверь Дайне: – А, вот и ты! Удалось тебе хоть в чем-то ее убедить?

– Это невозможно, – ответила с отчаянием Дайна. – Придется нам просто смириться. Она вознамерилась стать душой общества.

– Господи, какой ужас! Что же мне делать? – беспомощно поникла Фэй.

– Да ничего, все равно бесполезно. Я предупредила ее, что намечена игра в бридж, а она заявляет, что лучше потанцевать. – Дайна сделала паузу и обрушила на них последнее сообщение: – Она думает, Френсис умеет танцевать танго, и хочет устроить с ним показательное выступление. Надо полагать, – задумчиво договорила мисс Фосетт, – это будет с ее стороны большой глупостью…