Текст книги "Наша лучшая зима"

Глава 8

– Доброе утро, – пробормотал Мэтт. Он еще не открыл глаза, но уже нежно гладил ее по бедру. – Сколько мы проспали? Где мой кофе? Который час?

Ди-Эй подняла его запястье, посмотрела на циферблат дорогих часов и нахмурилась.

– Твои часы стоят.

Мэтт открыл один глаз.

– Это самый крутой бренд в мире, они не могут встать.

– Но на них десять.

Мэтт поднял руку, посмотрел на часы и кивнул.

– Это потому, что сейчас десять. Утра.

Мэтт обнял ее и крепко прижал к себе, поглаживая грудь. Ее тело сразу откликнулось, но было уже очень поздно.

– Мэтью! Я должна быть на работе два часа назад!

– Ну, во-первых, сегодня суббота, а во-вторых, вчера вечером близняшки дали тебе выходной. – Его глаза все еще были закрыты, но на губах была довольная улыбка. – Они явно подозревали, что сегодня мы… задержимся. И не ошиблись.

Это был предел мечтаний – просто поваляться утром в кровати с Мэттом (ну разве что с Мэттом и чашкой кофе), но у нее были счета, которые нужно оплатить, приказы, которые нужно подписать, контракты, которые нужно обсудить. И если быть честной, ей хотелось взять тайм-аут и на некоторое время отстраниться от того нового чувства нежности и доверия, которое возникло у нее после вчерашней необыкновенной ночи.

Ей нужен был кофе. И пара лишних извилин.

Ди-Эй выскользнула из его объятий и села. Ее взгляд упал на рубашку Мэтта, валявшуюся на полу, и она с удовольствием надела ее. Потом отыскала свой телефон. У нее было несколько сообщений от близняшек.

Наверное, возникли проблемы в магазине, и они просили ее прийти, она была нужна им. Но она ошибалась.

Дарби написала: «Уже девять тридцать. Кажется, у тебя была бурная ночь» и поставила несколько больших пальцев.

«В магазине все в порядке. Не вздумай выходить на работу», – написала Джули.

Черт!

Ди-Эй оглянулась на Мэтта, который уже проснулся и теперь смотрел на нее, подперев голову рукой. Ди-Эй почувствовала, как в ее животе завертелся теплый комок. Какой же он сексуальный…

– Мне запретили появляться на работе.

Мэтт улыбнулся.

– Не будь я таким самовлюбленным, я бы обиделся на твой разочарованный тон.

Он перебирал волосы, темной волной падавшие ей на спину. Еще один нежный жест, к которому Ди-Эй была не готова, поэтому она встала, подошла к окну и отдернула шторы. Приоткрыв створку, она прижалась лбом к холодному стеклу. Она чувствовала себя так, как будто в мозгу у нее открылись сотни вкладок, но ни одна не хотела загружаться.

– О чем задумалась?

Она не могла ответить ему – прошлая ночь ошеломила ее, ей нужно было время и личное пространство, чтобы прийти в себя. Это все было так странно и незнакомо, и она никак не могла с этим совладать.

Мэтт встал с кровати и с наслаждением потянулся, ослепив ее своей прекрасной наготой. Ну как можно быть таким великолепным? У него было сухощавое мускулистое тело атлета и лицо фотомодели. Она залюбовалась его длинными ногами, его упругими ягодицами… Но Мэтт скрылся в ванной.

Ди-Эй прижалась лбом к холодному стеклу.

Телефон загудел – пришло сообщение от Калли. «Проникнемся духом Рождества! Следующий шаг: в пятницу мы идем покупать елку, а потом печем рождественские пряники у меня дома. Пригласи Мэтта».

Мэтт вышел из ванной, нашел на полу боксеры, натянул их, пригладил волосы руками и спросил:

– Как насчет кофе?

– Конечно.

Она спустилась за ним по лестнице и, прислонившись к стене, смотрела, как он, в одних боксерах и еще взъерошенный со сна, хозяйничает в ее кухонном уголке. И опять она поразилась тому, как органично Мэтт вписывается в ее пространство. Она готова была смотреть на это вечно…

– Калли зовет тебя в пятницу покупать елку и печь пряники.

Мэтт снял с полки две чашки.

– Ты говоришь об этом так, будто она нас к дантисту пригласила.

– Почти. Во-первых, шопинг с близняшками и Калли может затянуться на несколько часов. Для меня это пытка. И я не умею печь пряники.

– Значит, будешь пить вино и смотреть, как это делают другие, – сказал Мэтт, протягивая ей чашку кофе. – Скажи, почему ты так ненавидишь Рождество, Дилан-Энн?

– Потому что сейчас это просто коммерческий трюк, рассчитанный на то, чтобы вытянуть у нас как можно больше денег, – выдала она свою любимую отмазку.

– Звучит цинично.

– Зато правдиво. И я знаю, что ты думаешь так же. В прошлом году ты в самый канун Рождества умчался в Гаагу.

– У моего клиента были проблемы. Мне нравится Рождество, Дилан-Энн, мне просто редко приходилось его праздновать. – Мэтт отхлебнул кофе. – Когда я был маленьким, у моих родителей не было денег ни на елку, ни на рождественские подарки. Их и на еду-то не хватало. – Он увидел ее озадаченный взгляд и объяснил: – Дед с бабкой были настоящими толстосумами, но у отца были проблемы с алкоголем, так что они его знать не хотели. Когда он вылетел из колледжа в третий раз, они выгнали его из дома без копейки денег.

Ди-Эй понимала, что он не ждал от нее сочувствия, так что просто стояла и слушала.

– Дед с бабкой забрали меня к себе. Денег у них была куча, но они были нерелигиозны и Рождество не отмечали. Затем я отправился в колледж, там на Рождество устраивали бурные вечеринки. Так что я никогда не покупал елку и не пек пряников. Но, думаю, мне понравится.

– Мой папа любил Рождество. Он водил меня на каток и в парк любоваться на большую елку. Мы с ним лепили снеговиков, развешивали гирлянды, – с нежностью вспомнила она то, что не вспоминала много лет.

– И что случилось?

– Он ушел. За неделю до Рождества.

Ди-Эй никогда никому не рассказывала о своем отце и теперь чувствовала себя так, будто сняла повязку с открытой раны.

Мэтт не стал говорить никаких общепринятых банальностей, только спросил:

– Вы с ним общаетесь?

У Ди-Эй запершило в горле.

– Нет. Он вычеркнул меня из своей жизни.

Мэтт повертел в руках кофейную чашку и сказал:

– Была б моя воля, людям требовалось бы специальное разрешение, чтобы завести ребенка. И получить его было бы нелегко.

– Я бы подала заявку.

Эти слова были неожиданностью для нее самой, не говоря уже о Мэтте. Она закусила губу и закрыла глаза, не понимая, что с ней. Неужели это она – катается на коньках, собирается покупать елку, наслаждается эмоциональной близостью, хочет ребенка? А ведь она действительно хочет ребенка, она это сейчас поняла.

– Э-э… Я даже не знаю, что сказать… – неуверенно произнес Мэтт.

– Ничего не говори, – оборвала его Ди-Эй, ошеломленная своим открытием. – Кажется, я хочу ребенка. Когда-нибудь потом, но хочу. Я хочу, чтобы меня кто-то любил, чтобы был кто-то, кто не оставит меня.

Мэтт молчал. Она встала и похлопала его по плечу.

– Не обращай на меня внимания. Это все Рождество. У меня сезонное обострение, я же предупреждала. Оно пройдет, и я опять стану прежней.

Но она не верила собственным словам.

А хуже всего то, что Мэтт, кажется, в это тоже не верил.

Несколько дней спустя Ди-Эй и Дарби валялись на огромном диване в гостиной Броганов. Ди-Эй пила вино, а Дарби рассказывала новости:

– Ты слышала про конкурс проектов новой художественной галереи? Городской совет отберет десять лучших концепций. Мы собираемся подать заявку – Найджел, Джули и я. Правда, это безнадежно, потому что Джад Хантли тоже собирается участвовать.

– Кто?

– Джад Хантли. Один из лучших архитекторов в мире, настоящая звезда. Говорят, он тоже готовит проект.

Ди-Эй похлопала ее по колену.

– Ты замечательный архитектор, Дарби.

Дарби надулась.

– Но не такой, как Хантли. Просто несправедливо, когда одному человеку достаются и талант, и ум, и красота!

Ди-Эй вскинула бровь.

– Красота?

Дарби вскочила, отыскала среди подушек свой телефон, и ее пальцы заплясали по экрану.

– Вот, – протянула она телефон Дарби.

На экране была фотография темноглазого человека лет тридцати. Он действительно был очень красив.

– С ума сойти, до чего хорош! Просто секс-бомба! – прокомментировала Ди-Эй.

– А какой талантливый! Погоди, я найду фото, где он без рубашки!

Дарби выхватила телефон.

– Эй, откуда у тебя его фото без рубашки?

Дарби отвела глаза.

– Ну, я гуглила его проекты, а поиск случайно выдал среди прочего его фотографию, где он загорает на Кипре.

– Случайно? – скептически уточнила Ди-Эй.

– У него роман с оперной певицей, они там вместе отдыхали, – продолжала Дарби. – Он очень шикарный! Но, говорят, ужасно высокомерный, этакий альфа-самец. Кстати, о шикарных мужчинах, как там твой? – спросила она будто бы между прочим.

– Мэтт? – задумчиво переспросила Ди-Эй.

– Ты так говоришь, будто у тебя их дюжина. Он пойдет с нами покупать елку?

– Ждет не дождется. Правда! И я тоже. – Ди-Эй прищурилась. – Ты напустила на нас какие-то особые рождественские чары?

– Может быть, – довольно улыбнулась Дарби. – Так что у вас с Мэттом? Вы все ночи проводите вместе.

Ди-Эй перегнулась через Дарби, взяла бутылку, плеснула себе вина и сделала глоток.

– Его приезд будто бы разбудил меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы вместе, мы все время вместе, это так ново для меня. Как будто мне дали пару очков, и я начала яснее видеть мир вокруг.

– Правда? – спросила Дарби недоверчиво.

– С тех пор как он здесь, мне пришлось пересмотреть и мою жизнь, и мои отношения с людьми. – Ди-Эй покачала головой. – Я вдруг поняла, что мне надоело скользить по поверхности.

– Ты… У тебя к нему чувства? – спросила Дар-би, серьезно и внимательно глядя на подругу.

– У меня всегда были чувства к нему, иначе бы я не смогла встречаться с ним столько лет. Если ты имеешь в виду… – Ди-Эй замялась, не решаясь произнести свои мысли вслух. – Мой разум говорит, что мне не нужны отношения. Я знаю, насколько они опасны. И он их тоже не хочет.

– Но у вас отношения, Ди-Эй, – мягко возразила Дарби. – Вы так долго встречаетесь. Может быть, это не самые прочные отношения в мире, но это все равно отношения.

Ди-Эй хотела бы верить в это, но вряд ли в это верит Мэтт. Он постоянно говорил о своем возвращении в Гаагу – словно использовал любой повод напомнить ей, чтобы она не рассчитывала на большее, чем эти затяжные каникулы.

Она посмотрела на бутылку, где на донышке осталось немного вина, и вздохнула:

– Надо допить. Думаю, что возьму эту ответственность на себя.

Глава 9

Мэтт решительно захлопнул крышку ноутбука. Из-за неотложного дела он почти два дня не выходил из своей квартирки над гаражом Локвуд-Хаус, и теперь ему срочно нужен был глоток свежего воздуха. И Ди-Эй. Они не виделись уже сорок восемь часов, и он скучал по ней.

Это было странно.

Мэтт вышел из дома и направился в центр города.

В течение многих лет они виделись только урывками, он с удовольствием ждал этих встреч, но у него никогда не возникало такого неотступного желания увидеть ее лицо. Это желание не имело никакого отношения к сексу. Ему просто хотелось побыть рядом с ней.

После Рождества он должен вернуться в Европу, и их отношения с Ди-Эй неизбежно ограничатся редкими встречами, как это и было до сих пор. Год назад ему это казалось нормальным и достаточным. Но теперь все было по-другому.

Он хотел быть с Ди-Эй. Он хотел познакомить ее со своей дочерью. Но как ему совместить карьеру, Эмили и Ди-Эй?

Он потерял ребенка, о котором даже и не знал, скоро потеряет своего любимого деда и встретится с дочерью, про которую никогда ничего не слышал, – и все это за один год. Ему показалось, что он слышит, как тикают часы.

Он припарковался в квартале от «Броган и Уинстон» и вышел из машины под снег.

Собирается ли он вообще заводить семью и детей, точнее – еще детей? Он никогда об этом всерьез не думал. Он не представлял себе, что значит быть мужем и отцом – семья его родителей не дала ему такого примера. Он собирался стать хорошим отцом для Эмили – насколько это возможно и с учетом того, что ей уже восемнадцать и у нее уже есть любимый и любящий отец. Но надо ли ему заводить семью и детей?

Предположим, он решит, что надо, – но где он возьмет на это время? Его работа вязала его по рукам и ногам, он еле вырвался к Ди-Эй на прошлое Рождество. И знал, что следующий год будет таким же насыщенным.

Как бы ни мечтал пустить Ди-Эй в свою жизнь, он понимал, что ей просто не найдется там места. Она жила в Бостоне, он – в Гааге. Она не могла переехать, и он тоже не мог. Проблема была неразрешима.

– Ты так и будешь стоять там или все-таки зайдешь?

Мэтт поднял голову и увидел Дарби, стоящую на пороге шоу-рума.

– Привет! – отозвался он. – Куда тебя носило в такую ужасную погоду?

– Была на презентации. Знаешь, у нас будут строить новую художественную галерею. Я подала заявку на конкурс.

– Здорово, – искренне поддержал ее Мэтт, открывая дверь и пропуская Дарби вперед.

– Но у меня нет шансов. Представляешь, там был сам Джад Хантли. В городском совете его просто облизывают – так хотят его заполучить.

– Я как-то встречался с ним на коктейле в американском посольстве в Амстердаме. Там было ужасно скучно, мы сбежали и пошли по клубам в Лейдсеплейне.

– Квартал красных фонарей? – поддразнила его Дарби.

Мэтт ухмыльнулся.

– Почти. Дилан-Энн здесь?

– Была, когда я уходила. Придешь к нам в пятницу печь пряники? Только мы будем не у мамы дома, а в кофейне. Мама говорит, дома мы все не поместимся.

Они поднялись по винтовой лестнице.

– Этой мой кабинет, – сказала Дарби. – Иди вытащи Ди-Эй прогуляться. Или лучше пригласи на обед. Нет, лучше отвези ее по магазинам. Она знает, что я хочу на Рождество, я ей список отправила.

Мэтт рассмеялся, кивнул и направился в офис Ди-Эй.

Погруженная в бумаги, Ди-Эй не сразу его заметила. Потом подняла голову и просияла:

– Привет! Какой приятный сюрприз! Она вышла из-за стола ему навстречу.

– Я решил пригласить тебя на ланч. А Дарби хочет, чтобы я повез тебя по магазинам покупать рождественские подарки.

– Хорошо.

Мэтт озабоченно нахмурился, подошел к ней и пощупал ее лоб.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Речь идет о рождественском шопинге. А там будут Санта, эльфы, рождественские гимны, счастливые люди и прочая коммерциализация.

Ди-Эй со смехом оттолкнула его руку.

– Я поменяла свое отношение к Рождеству. В этом году оно просто волшебное.

– Боже, ты больна. Скорее раздевайся и ложись, я должен тебя осмотреть.

– Глупый!

Она зацепила пояс его брюк указательными пальцами, притянула к себе и подставила губы для поцелуя.

Вкус ее губ был как воспоминание о счастье. Тонкие пальцы гладили его по лицу, по шее, перебирали его волосы. Он хотел ее, хотел навсегда.

Навсегда.

Эта мысль потрясла Мэтта, он оторвался от ее рта и прижал ее голову к груди, не в силах посмотреть ей в глаза. Сердце бешено колотилось. Он убеждал себя, что это была всего лишь реакция на поцелуй, подогретая двухдневной разлукой. Но ведь раньше он не видел ее месяцами, но такие мысли не приходили ему в голову.

Ди-Эй высвободилась из его объятий.

– Все в порядке?

Нет, не в порядке. Он думал о своей жизни, и она казалась ему бледной и искаженной копией того, о чем он мечтал в детстве. И лишь когда он смотрел на Ди-Эй, картина становилась четкой и яркой.

Но, не считая той мимолетной фразы о ребенке, она ни разу не сказала ему, что хочет быть с ним ближе.

– Конечно, почему бы и нет?

Мэтт подошел к окну и положил ладони на холодное стекло.

Когда Ди-Эй превратилась из женщины, с которой он хотел проводить время, в женщину, с которой он хочет провести жизнь?

Это Бостон так действует? Рождество? Опухоль мозга?

Ди-Эй присела на подлокотник кресла и закинула ногу на ногу.

– Вообще-то, я собиралась позвонить тебе. Ты можешь спокойно отказаться, если хочешь, но моя мама пригласила нас сегодня в семь на ужин. Она хочет познакомиться со знаменитым адвокатом, с которым я встречаюсь.

Мэтт улыбнулся.

– Хорошо. Но я вовсе не знаменитость.

– В любом случае Фенелла хочет с тобой встретиться. Я бы предпочла, чтобы мне мозг ложкой вычерпали, но я не имею права голоса. А ты имеешь. Пожалуйста, Мэтт, скажи «нет». Я не хочу отдавать тебя на съедение Фенелле Карью.

Мэтт был поражен.

– Карью – твоя мать? Бывший генеральный прокурор штата Массачусетс?

Ди-Эй кивнула:

– Именно. Вот такой я везунчик.

– Судя по твоему тону, юрист из нее лучше, чем мать.

– Угадал. Больше всего в жизни я боюсь, что из меня может выйти такая же мать, какой была она, – холодная и зацикленная на себе.

Мэтт просто смотрел на нее и молчал, только слегка кивнул, предлагая ей продолжить.

– Почему я тебе все это рассказываю? – беспомощно всплеснула руками Ди-Эй. – Знаешь, ты похож на наркотик – один твой взгляд, и я выкладываю тебе все. Это и досадно, и непривычно.

Мэтт почувствовал гордость и смущение, что эта женщина, которая так ненавидит говорить о себе, вдруг раскрылась перед ним.

– Когда я была маленькой, я любила нарядные платья, красивые туфли, всякие бантики, пайетки, все розовое и блестящее. На каждый день рождения и на каждое Рождество я выпрашивала платье принцессы, тиару, бижутерию. Но мама одевала меня исключительно в джинсы, футболки и кроссовки. Потом она услышала, как кто-то сказал, что я выгляжу по-пацански, и обвинила меня в том, что я неженственна. На следующий день я нарядилась в платье, но она сказала, что я выгляжу уродски и заставила меня переодеться. – Ди-Эй скрестила руки на груди, будто пытаясь защититься. – Вся моя жизнь была постоянной попыткой соответствовать взаимоисключающим требованиям.

– Милая…

Не зная, что еще сказать, Мэтт постарался вложить в одно это слово все сочувствие и тепло, которые испытывал к ней сейчас. Он потянулся, чтобы взять ее за руку, но она уклонилась и отвела глаза.

Ее откровения навели его на печальные мысли. Мэтт задумался: а какой из него вышел бы отец? Такой же равнодушный и безответственный, как его собственный? Или помешанный на контроле тиран, как его дед? Тогда лучше остаться вообще без детей.

Но он хотел утешить Ди-Эй.

– Ты не такая. Ты не она. Мне даже кажется, что ты – ее полная противоположность.

– Боюсь, что нет, – возразила Ди-Эй. – У нас, увы, много общего. Я тоже перфекционистка, мне все кажется недостаточно хорошим, я все тщательно продумываю. И у меня тоже никогда не отключаются мозги.

– А еще ты честная. Ты рассказала мне о беременности, рассказала о выкидыше, ты была искренней и открытой. Ты, может быть, не любишь открывать душу, но, когда ты это делаешь, ты абсолютно честна. Мне кажется, ты совершенно не похожа на свою мать.

Ди-Эй собиралась возразить, но он жестом остановил ее и продолжил:

– Я думаю, что тебе не надо смотреть на Фенеллу как на поведенческую модель, а тем более сравнивать себя с нею. Может быть, тебе следует обратить внимание на твою настоящую мать и подумать о том, чему она тебя научила.

Ди-Эй недоуменно посмотрела на него. Мэтт улыбнулся уголком рта.

– Милая, я полагаю, что Калли была тебе матерью в большей степени, чем Фенелла. Ты столько раз рассказывала мне, что именно она смазывала тебе царапины, обнимала и утешала, вдохновляла тебя. Может быть, тебе и кажется, что ты чужая в семье Броган, но ты единственная, кто так думает. Калли заботится о тебе гораздо больше, чем о близняшках и Леви, не говоря уже о Локвудах. Она каждый день осведомляется о тебе и каждый день говорит, что любит тебя. Она твоя мама, Ди-Эй, по собственному выбору. Но это иногда значит больше, чем кровное родство.

Мэтт осекся.

Он был ее любовником, а не психологом, сексуальным партнером, а не тренером личностного роста. Ди-Эй прекрасно прожила на свете почти тридцать лет без его заботы и участия. Это не в его стиле. Это не в их стиле.

Ему показалось, что он стоит на зыбучем песке и мир вокруг него качается из стороны в сторону. Ему лучше прямо сейчас заказать билет на самолет, полететь в Европу и вернуться к реальности. Его дед должен был переехать в пансионат где-то между Рождеством и Новым годом. Он может улететь прямо сейчас и вернуться после Рождества и тогда же встретиться с Эмили, если она, конечно, захочет его видеть. А сейчас ему надо улететь и восстановить дистанцию между собой и Ди-Эй, а также между собой и этими слащавыми речами, ему, черт возьми, была нужна дистанция!

Не то чтобы он был неискренен – он верил в каждое сказанное им слово, – но он не хочет, чтобы она смотрела на него сияющими глазами, как на гуру или спасителя.

Ди-Эй приподнялась на цыпочки и нежно его поцеловала. В этом поцелуе было доверие и благодарность, и он совсем не понравился Мэтту. Ему нравились поцелуи горячие и страстные, иногда – грубые и жесткие, но ему не нужны были поцелуи, которые возлагали на него ответственность за чужую жизнь.

Ди-Эй отошла от него, села на диван, достала свой телефон и набрала сообщение. Через несколько секунд его мобильный пискнул.

– Это адрес моей мамы на тот случай, если один из нас опоздает. Она ждет нас к семи. И не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Его телефон зазвонил.

Мэтт всей душой надеялся, что это звонит его секретарша или кто-то из коллег, чтобы срочно вызвать его обратно в Европу, в Арктику, в любую точку земного шара.

Он посмотрел на экран и увидел имя Эмили.

Кажется, этот год решил его доконать. Он кинул быстрый взгляд на Ди-Эй. Стоит ли рассказать ей о дочери? Прежний Мэтт, мимолетный любовник, никогда бы этого не сделал. Но бостонский Мэтт хотел этого. Ему отчаянно хотелось опереться на нее, попросить ее совета, взять ее на первую встречу с дочерью. Он был человеком, в котором все искали опору, человеком, который всем помогал. Но сегодня он сам искал опору в Ди-Эй.

Нет, это его и только его дело.

Мэтт выпрямился, повернулся спиной к Ди-Эй и ответил на звонок дочери.

– Эмили? Привет, рад тебя слышать!

– Привет. Я всю ночь думала. Я готова с вами встретиться. Если хотите, то прямо сейчас.

Мэтт посмотрел на Ди-Эй, которая что-то листала в своем телефоне, но он знал, что она вслушивается в каждое его слово. Он помнил, что только что пригласил ее на обед. Но если он откажется встретиться с Эмили сейчас, кто знает, когда она снова решится на встречу.

– Да, хорошо, я сейчас приеду. Где ты?

– Я пришлю вам адрес закусочной. Только приезжайте прямо сейчас. Я боюсь, что струшу и сбегу.

Холодная рука сжала его сердце.

– Пожалуйста, Эмили, не надо. Я очень хочу тебя увидеть. – Мэтт посмотрел на часы. – Я уже еду. Буду через десять минут. Ок?

Мэтт повернулся к Дилан-Энн. Она не скрывала своего удивления. Он понимал, что Ди-Эй ждет, что он объяснит ей, кто такая Эмили и почему он должен бежать к ней прямо сейчас, но у него не было времени на объяснения. У него было только десять минут, чтобы успеть к своей дочери.

Мэтт боролся с искушением все рассказать ей. Он хотел поделиться с ней своим страхом и волнением. Но он запретил себе это делать.

Эмили и Ди-Эй были двумя отдельными частями его жизни. Эмили была связана с ним кровью и прошлым. Ди-Эй была его отдушиной, способом забыть о настоящем. Эти две части его жизни не нужно было смешивать.

В конце концов, он не обещал Ди-Эй ничего, кроме хорошего секса.

Он двинулся к дверям, но Ди-Эй схватила его за руку:

– Что случилось, Мэтт? Кто такая Эмили?

Он отдернул руку.

– У меня нет времени объяснять. Отложи свою ревность на потом.

Он запретил себе замечать боль в ее глазах.

– Кто это?

– Это никак не связано с нашими отношениями. Мне нужно идти.

Глаза у нее поблекли, а лицо застыло.

– А у нас есть отношения, Мэтт?

О господи, только не сейчас!

– Да, конечно, и важной их частью является то, что мы не предъявляем друг другу никаких требований. И мне действительно нужно идти.

Ди-Эй отступила на шаг.

– Пожалуйста, я тебя не держу. Счастливо, Мэтт.

Это было прощание.

Но его ждала Эмили.

– Увидимся на ужине, Дилан-Энн.