Текст книги "Улыбающийся человек"

6

С дороги я позвонил Сатти. Пока я был в баре, город накрыла ночь. Формально наше дежурство только начиналось, и Сатти согласился встретиться в Чайнатауне. Если Кольер не врал, то Черри была в отеле в ночь, когда мы обнаружили улыбающегося человека.

Я припарковался, чувствуя электризующее волнение.

Прошел на Фолкнер-стрит через пайфан – двадцатифутовую арку с орнаментом из феечек, драконов и золотых листьев – и будто шагнул в другое измерение, где набирала обороты ночная жизнь. Рестораны со шведским столом и караоке-залами переходили в бары, стриптиз-клубы и казино с тусклыми неоновыми вывесками.

Здесь было легко достать дозу – на улицах будто из ниоткуда возникали наркоманы, похожие на оживших мертвецов. Экономический кризис способствовал расцвету наркоторговли – люди искали новые методы бегства от реальности, потому что прежние уже не работали. Фаворитом был спайс. У молодых людей восемнадцати-двадцати лет случались судороги, психозы, сердечные приступы.

Это называлось «трясучка».

Как-то раз наркоман начал крушить все вокруг, пытался поджечь машины, дома и, наконец, самого себя. После в полиции он признался, что нарывался на арест, дабы ему помогли бросить наркотик. Таких сразу было видно: они дрожали от озноба, несмотря на жару, синели на глазах. Одни во время прихода или отходняка вели себя безобидно, хохотали или рыдали, других выворачивало наизнанку. Живые призраки, под стать мрачному увядшему великолепию улиц, угасающей романтике ночи.

Нужный дом действительно нашелся рядом со стрип-клубом под названием «Ножки». У входа стояли танцовщицы. Курили, равнодушно глядя на улицу. Красивые, невозмутимые, неуязвимые для любви. Им приходилось такими быть. Я прервал их разговор вопросом о том, где вход в жилую часть дома. Длинным тонким пальцем мне указали на обшарпанный подъезд. Девушки знали, что творилось в тех стенах, поэтому смотрели на меня так, будто я спайсовый наркоман или иду к проституткам. Я нашел на домофоне комнату 4Б. Кнопки напротив нее не было, так что я звонил везде подряд, пока мне не открыли дверь.

Внутри оказался полутемный коридор с застоялым воздухом, как в домах, куда давно никто не заходил. Где-то за дверью Фрэнк Синатра пел «Only the Lonely»[11]11
  «Только одинокие» – песня с альбома «Frank Sinatra Sings for Only the Lonely» (1958).


[Закрыть]. Мелодия сопровождала меня, пока я поднимался по лестнице. Дверь комнаты 4Б оказалась открыта. Пол усеивали щепки от выломанного замка. Я прислушался, потом слегка толкнул дверь.

Душная каморка. Не квартира. Скорее чулан, переделанный под жилье. Закопченное окно, из которого видно только диагональную пожарную лестницу. Полумрак – я включил фонарик и посветил на стены. Опрятно, мало вещей – компактная комната, компактная жизнь. На стене цветной постер с Мэрилин Монро. Несколько пар одинаковых красных туфель на каблуках составлены в ряд. На полу мягкий матрас – очевидно, постель. Комнату сдавали нелегально. Для жилья она не предназначалась.

«Там не то чтобы просторно», – сказал Маркус.

Клиентов сюда не поводишь. Хотелось думать, что работала Черри где-то в другом месте, так было бы лучше и для нее самой, и для единственной пока версии расследования. Я посветил чуть дальше. Увидел разбросанные по полу косметические принадлежности, – очевидно, их смахнули с подоконника. Перевернутое зеркало, расколотое ударом.

Алую кровь на зеркале.

Я выругался.

Услышав шум у двери, я направил на нее фонарик.

– Ого, идем по горячим следам? – сказал Сатти.

Вместо ответа я посветил на зеркало, на окровавленные осколки.

– Плохая примета, – пробормотал он.

Я мазнул лучом по мрачной каморке:

– Уже сбылась.

Мы вышли в коридор, перешагивая через щепки. Я ощущал холодную ярость. Что случилось с Черри? Что такого она видела в отеле? Похоже, мы совсем немного разминулись.

– Думаешь, это ее ты видел в «Палас-отеле»? – Сатти прислонился к стене.

– Не знаю, но она точно была там в субботу ночью. Маркус пускал девушек в номер на четвертом этаже. Там я и видел кого-то. Маркус говорит, что отправил ее домой еще до конца своей смены, но она могла застопорить чем-нибудь дверь и вернуться позже.

– И что? Зубоскал был ее клиентом?

Я обдумал это предположение. Покачал головой:

– Он был на пятом этаже. Нет, с ним другая история. Отдельная. Но девушка на что-то или на кого-то наткнулась. Али явно не она вырубила.

Сатти кивнул:

– Например, встретила охранника, но ей как-то удалось выкрутиться.

– А в этот раз, похоже, не выкрутилась…

Мы глянули друг на друга и разом бросились стучать в двери, каждый на своей стороне. С моей никого дома не оказалось. Сатти открыл какой-то сосед, но он ничего не видел и не слышал. По-английски он говорил с ужасным акцентом. Его больше заботило то, что он живет в стране нелегально. Мы проверили все квартиры, но везде натыкались на враждебность и языковой барьер.

Вслед за Сатти я спустился по лестнице.

На первом этаже нас поджидал тощий сосед с пожелтевшим от никотина лицом. На шее у него болталась кислородная маска, баллон он тащил за собой.

– Туда… – обратился он к Сатти.

Тот прошел мимо него к выходу, а мне махнул, чтобы я задержался. Цвет волос доходяги отдавал болезненной желтизной.

– Туда и дорога, – прошипел он и зашелся мучительным кашлем.

Его тело сотрясалось от спазмов, но кашель не выходил наружу, а гулко клокотал в грудной клетке. Бедняга скрючился, нацепил кислородную маску и схватился за стену. Наконец ему полегчало, и я смог задать вопрос:

– Мы ищем женщину, которая живет над вами.

Глаза с белесыми от катаракты зрачками расширились.

– Женщину?

– Девушку.

Он засопел, и я было подумал, что его снова настиг кашель. Лицо соседа скривилось, но, как оказалось, от смеха. Он ухватил меня за руку. Тощими пальцами, похожими на твердые морковины.

– Та еще девушка, – прошептал он. От усилия на глазах у него выступили слезы.

– Вы видели, что случилось?

– …полиция тащила на улицу…

Я представил жуткую сцену. Выбитая дверь, кровь…

– Когда это было?

– …меньше часа назад…

– Почему вы решили, что это полиция?

Он поморщился.

– …сказал на выходе…

– Полицейский?

Он кивнул.

– Как он выглядел?

– …как вы… обычно… – Свободной рукой сосед указал на свои глаза с белесыми катарактами. – Все смазано…

Я высвободил руку, вышел на улицу и пересек дорогу, лавируя в потоке машин. Сатти ждал меня, опершись на крышу машины.

– Сосед с первого этажа говорит, ее забрала полиция… – сообщил я.

– Слепой-то? Да он почтовый ящик от мусорки не отличит, Эйд, – злобно выдохнул Сатти. – Выбитая дверь, кровь… вряд ли полиция. У твоего поколения кишка тонка для таких методов. Как выглядела девушка?

– По словам Маркуса, лет двадцати с небольшим. Рыжая. Шалава…

– Да мы такую за пять минут найдем, – хмыкнул Сатти, выискивая глазами девушек, подходящих под описание.

Я забрался в машину и вызвал бригаду криминалистов. Сатти плюхнулся рядом, достал из бардачка влажные салфетки и вытер после меня рацию. Мой телефон завибрировал.

Аниса.

Наверное, звонит по поручению Наташи Рив и Фредди Койла. Ни тот ни другая не сообщили о себе ничего конкретного. Вечно одна канитель с этими богачами. Я не сказал Сатти, что встречался с владельцами отеля. Послушался Паррса. Наивно надеялся вернуть себе его расположение. Я вылез из машины, отошел подальше и нетерпеливо сказал в трубку:

– Уэйтс.

– Жаль, что вы не все мне рассказали о событиях в «Палас-отеле». И умолчали о трупе, – сказала Аниса. – Оба моих клиента звонили и интересовались, почему их застали врасплох. Знай я о том, что вы будете задавать такие вопросы, я бы присутствовала при разговоре.

– Теперь у вас будет такая возможность. Я бы хотел еще раз побеседовать с Наташей, если вы можете это устроить.

Аниса молчала.

– Мисс Хан?

Она вздохнула:

– Когда?

Я оглянулся. Сатти стоял на улице и протирал после меня ручку дверцы.

– Вы сейчас заняты?

7

Я сказал Сатти, что отъеду по делу о мусорных пожарах, оставил его ждать криминалистов, а сам пошел в квартал, где жила Наташа Рив. Аниса уже дожидалась меня там.

– Спасибо, что так быстро согласились встретиться снова, – сказал я Наташе.

При виде нас с Анисой она слегка прикрыла веки в знак приветствия. Потом опустилась на скамейку, будто до сих пор не отдохнула после вчерашней прогулки. Мы снова были на Кингс-стрит, но Наташа так и не пожелала пригласить меня к себе домой.

Аниса села с ней рядом.

– Спасибо, что откликнулись, – сказала она.

Я сел с другой стороны от Наташи. Она оказалась посередине.

Обе посмотрели на меня. Начала разговор Аниса:

– Детектив-констебль Уэйтс желает задать вам несколько вопросов. Он заверил меня, что будет краток.

– Да, у меня уточняющие вопросы относительно отеля.

Наташа молча ждала.

– В прошлый раз вы сказали, что вместе с бывшим мужем занимались созданием отеля.

– И?

– Мистер Койл утверждает, что он перешел к нему по наследству…

Наташа посмотрела на меня, как на заклятого врага, и ехидно улыбнулась:

– Вопрос терминологии. Отель принадлежал его семье, но много лет пустовал. Потом перешел к нам. Не стану отрицать, что такое наследство давало нам огромное преимущество, но сам бизнес мы с Фредди создали с нуля. Причем почти всем пришлось заниматься мне.

– Наверное, такой расклад вызывал у вас досаду.

– Напротив, хуже было наблюдать за его жалкими попытками вести дела…

– У него нет способностей к предпринимательству?

– Он всегда шутил, что умная голова хорошо, а ловкие руки – лучше.

Я улыбнулся.

– К сожалению, когда мы унаследовали отель, он по-прежнему рассчитывал на ловкость рук. Так что я была только рада взять руководство на себя.

– Он упоминал натянутые отношения с родственниками. Их расстраивало отсутствие у него деловой хватки?

– Вряд ли они многого от него ожидали. Его родители были несчастливы в браке. В день нашей свадьбы Глория, мать Фредди, отвела меня в сторону и дала такой совет: «Не жди от мужчин ничего хорошего, тогда и разочаровываться не придется».

– Его родители живы?

– Раз мы унаследовали их деньги и недвижимость, какой вывод из этого следует?

– У меня маловато опыта в этой области, – сказал я.

Она оставила мой выпад без внимания.

– Они ушли один за другим вскоре после того, как мы поженились.

– Деньги и недвижимость, – повторил я. – Было что-то еще, кроме «Палас-отеля»?

– Сначала да. Но Фредди заключил несколько неудачных сделок. Снова понадеялся на ловкость рук.

– Но что тогда означают его слова о натянутых отношениях с родственниками?

– Что он живет прошлым или просто так сказал для красного словца. Из семьи у него осталась только я, так что, может, это меня он имел в виду.

– Могло ли отсутствие коммерческого таланта вкупе с вашим разрывом вызвать у Фредди финансовые затруднения?

– Исключено.

– Уверены?

– Мы оба получаем неплохой доход от траста…

– «Палас-отель» давно не работает.

– Только из-за упрямства обеих сторон.

Аниса попыталась было вмешаться, но Наташа отмахнулась.

– Говорю как есть. В отличие от меня, Фредди никогда не интересовался отелем. Он был моим детищем. Но отношениям пришел конец, и отелю тоже. Я распустила сотрудников и перестала ходить на работу скорее в качестве протеста. Хотела посмотреть, как поступит Фредди. Будь у него здравый смысл, он бы нанял нового управляющего. Но он не нанял. В общем, я сделала себе подарок – перестала зарабатывать деньги для Фредди. – Она снова посмотрела на меня. – Но мы оба могли бы хоть сейчас отойти от дел, детектив. И если Фредди говорит, что у него туго с финансами, это, мягко говоря, преувеличение.

– Как устроен траст?

– Да как любой бизнес. Доход от отеля идет в общий котел, из которого берутся деньги на содержание отеля, юридические расходы, зарплаты сотрудникам и так далее. Ни Фредди, ни я не берем больше оговоренной суммы.

– Вы уверены в этом?

– Перед началом бракоразводного процесса приходится проверять такие вопросы. Там все надежно, я абсолютно в этом уверена. Но, разумеется, когда мы ликвидируем траст, Фредди сможет распоряжаться половиной денег по своему усмотрению. И суммы там будут много больше его ежемесячного жалованья. А к чему весь этот разговор о финансах Фредди?

– Когда он узнал про нападение на сторожа и про труп, то первым делом поинтересовался, не повлечет ли это финансовую ответственность и не затруднит ли продажу. Для человека, у которого отсутствует деловая хватка, он чересчур хорошо разбирается в таких вопросах…

– Отель – единственное, что нас связывает. Вот он и жаждет от него избавиться.

– Можно спросить, почему вы решили расстаться?

Наташа покачала головой:

– К взлому отеля это не имеет никакого отношения.

Я решил зайти с другой стороны:

– Фредди всегда много пил?

– Из нас двоих я пила больше. Ему здоровье не позволяло. Так, бокал вина время от времени.

– Вчера я встретился с мистером Койлом в десять утра, и он, похоже, страдал от последствий затянувшейся вечеринки…

– К концу наших отношений Фредди изменился до неузнаваемости.

– Из-за чего, мисс Рив?

– Поначалу я еще пыталась понять, что не так. С ним самим. Он вел себя холодно, отстраненно. Теперь я понимаю, что он стремился к разводу. За считаные недели до расставания он изменился больше, чем за все десять лет. Какой он сейчас, я вовсе не знаю.

– Мог он измениться настолько, чтобы быть замешанным в недавних событиях?

– Нет, это нелепо. Фредди желает только одного – продать отель. Он, может, и профан в бизнесе, но тем, что ему принадлежит, разбрасываться не будет. – Наташа замолчала, очевидно удивляясь тому, что с их браком получилось по-другому.

– Что произошло полгода назад?

– Вопросы никогда не кончатся? Вы кайф получаете оттого, что лезете людям в душу?

– Если бы дело было только в вашем браке, я бы не спрашивал. Мы полагаем, что со всем этим как-то связана одна молодая женщина. Она что-то видела, и теперь ей грозит опасность. У нее дома все указывает на то, что к ней применили насилие, так что я продолжу спрашивать, пока не получу ответ.

Наташа снова отвела взгляд:

– Я получала письма.

Судя по всему, Аниса слышала об этом впервые.

– Анонимные.

– И что в них было написано?

– А что обычно пишут? Что муж мне изменяет. Что у него интрижка.

– Вы их сохранили?

– Нет, мне их не по почте присылали. Ни конвертов, ни марок, ничего.

– Вы заявляли в полицию?

– Вряд ли полиции есть дело до любовных похождений моего мужа.

– Очевидно, отправитель преследовал некий злой умысел. Похоже было на шантаж?

– Ни угроз, ничего подобного. Только факты. Время и место.

– Вы говорили Фредди про эти письма?

– Какое-то время я не обращала на них внимания. Потом стали присылать фотографии. Их я игнорировать не могла. В последнем письме был адрес, день и время. И прилепленный скотчем ключ. Фредди избегал разговоров, вел себя странно. Я всерьез забеспокоилась. За него. Поэтому пошла по указанному адресу. – Голос Наташи звучал так, будто ей пришлось признаться в позоре всей ее жизни.

Аниса негодующе глянула на меня и отвернулась.

– Какой-то дурацкий лофт на Сэквилл-стрит.

Та самая квартира, куда я ходил к Фредди.

– Я подождала на улице, пока выйдет кто-нибудь из жильцов. Нашла нужную квартиру, услышала громкие голоса. Открыла дверь присланным ключом… Фредди был с мужчиной.

Я отвернулся, чтобы скрыть удивление.

Какое-то время все молчали.

– С тех пор мы не виделись.

– Вы узнали мужчину?

– Спросите Фредди.

– Спрошу. Как вы думаете, кто мог присылать письма?

Наташа посмотрела на меня:

– А разве не ясно? Его любовник, конечно. До сих пор, наверное, вспоминает и смеется.

Если только не его убили ночью в отеле.

– Вы же не думаете, что Наташа с мужем замешаны в этой истории?

Мы с Анисой шли вместе: я возвращался к Сатти на место предполагаемого похищения Черри, Аниса ловила такси.

– Любопытно, что они столько всего скрывали, – ответил я. – Вы ведь ничего не знали?

– Не знала. Но это их личные дела.

– А Блик знал, как думаете?

– Это у него надо спрашивать.

– Спрошу. Он вернется на следующей неделе?

– Да, на следующей.

– А откуда вдруг это желание отправиться на поиски своего «я»?

– Ситуация долго назревала. Энтони – патологический трудоголик. Это его первый отпуск за не знаю сколько лет.

– В такой неподходящий момент…

– Вы всегда так делаете? Поливаете людей грязью и смотрите, отмоются или нет? – возмутилась Аниса. – Энтони, если хотите знать, здоровье поправить уехал.

Я остановился и посмотрел на нее.

– У него был сердечный приступ, – пояснила она. – Врачи прописали отдых.

Я вспомнил фотографии Блика в окружении тайских девушек. Тоже врачи прописали?

– А что у Койла с деньгами? – сказал я, меняя тему.

Аниса хохотнула:

– У него их навалом. В год? – продолжила она, упреждая вопрос. – Шестизначная сумма. Очень приличная. Но как вы сами упомянули, смерть в отеле может сказаться на доходах обоих.

Кому это было на руку?

8

Я отсутствовал почти час, но криминалисты еще не приехали. Мы с Сатти ждали у распахнутых дверей, стараясь сохранять невозмутимость.

Далеко не мирное расставание Наташи Рив и Фредерика Койла и так постоянно всплывало в этом деле. Однако интрижка Фредди и анонимные письма придали ему еще более мрачный поворот. То, что Фредди застали с мужчиной, не было чем-то совсем из ряда вон выходящим, но кое-что проясняло о нем самом. По словам Наташи, он изменился еще до того, как она узнала про его неверность. Значит, теперь он – любитель вечеринок, выпивки и гей. Бездетный мужчина, переживающий кризис среднего возраста, дает волю желаниям, которые подавлял всю жизнь? Не самая плохая жизненная перспектива.

Скрывать эту линию расследования от Сатти становилось все труднее. Мало ли чего хочет Паррс. Мой напарник не дурак. Кто знает, что он выкинет, если проведает обо всем?

Я повернулся к нему:

– Почему криминалистов до сих пор нет?

– Толкач снова объявился, вот и задерживаются.

– Шутишь?

Сатти покачал головой:

– Под мостом на Альбион-стрит нашли утопленника. Сейчас поднимают.

Я вспомнил выбитую дверь и кровь в каморке в Чайнатауне.

Пропавшая девушка.

– Кто утонул? Мужчина? – спросил я.

Сатти пожал плечами.

– Если женщина, то это может быть Черри… – Я многозначительно посмотрел на него.

– Черт. Тогда лучше топай туда, – сухо бросил он.

Я вылез из машины и от души хлопнул дверцей, чтобы не сказать того, за что могут уволить. Идти было минут десять. Возможность лишний раз отдохнуть от Сатти. Толкач был городской легендой. Город пронизывало множество каналов с доками, набережными, шлюзами. Менее чем за десять лет в водах каналов погибла почти сотня молодых людей. Чаще всего тонули с полуночи до шести утра. В прессе муссировалась версия о серийном убийце. А слухи продаются лучше, чем правда. Обширное студенческое сообщество, бурная ночная жизнь, водоемы со свободным доступом. Печальная, но неизбежная статистика.

Место преступления всегда окружает особая аура. Она чувствовалась уже на подходе к каналу. Выли сирены, пульсировали синие огни мигалок. Полицейские в светоотражающих куртках регулировали поток машин на перекрытом мосту. Удостоверение послужило пропуском на мост. Я подошел к краю и заглянул вниз. На берег уже что-то подняли. Потом рядом установили прожекторы, и мощный луч высветил нечто, накрытое черной пленкой.

Размером с тело человека.

Я схватился за кирпичную ограду, чувствуя дрожь в руках. Криминалисты закончили видеосъемку, но сбор образцов с места обнаружения тела обещал быть долгим. На квартиру Черри судмедэксперты приедут не скоро. Однако, если под пленкой она, это уже не важно. Вокруг тела никто не суетился, значит патологоанатом его еще не осмотрел. Мой взгляд скользнул ниже. В ярком свете вода казалась неподвижной и черной.

Я спустился на берег и показал удостоверение ближайшему полицейскому.

– Видели, кто там? – Я кивнул на тело.

– Я и обнаружил, – угрюмо ответил офицер. – Второго за два года.

– Что можете сказать?

– В воде пробыл сравнительно недолго. Тот, которого мы выловили в прошлый раз, был похож на кусок мяса. – Полицейский посмотрел мне за спину и отступил в сторону.

– Эйдан Уэйтс.

С берега к нам спускалась Карен Стромер. В белом комбинезоне судмедэксперта. Она поставила чемоданчик на землю и уставилась на меня.

– Дайте угадаю. Снова раньше всех оказались на месте преступления?..

Полицейский, с которым я разговаривал, куда-то исчез.

– Только что приехал.

– Карманы трупа проверить?

Я промолчал. Стромер шагнула ближе и сказала, понизив голос:

– При виде вас у меня возникает нехорошее предчувствие, детектив-констебль. Вы тут что-то забыли?

– Нет.

– А собираетесь забыть? У вас та еще репутация…

– Нет, просто думаю, нет ли связи с неопознанным трупом из «Палас-отеля».

– С Зубоскалом? Так вы его называете?

Я ничего не сказал.

– Покажите карманы.

– Простите?

– Невыполнимая просьба? – продолжала она. – Хотите присутствовать, выворачивайте карманы. Требования для всех одинаковы. Мне тут подброшенных улик не надо.

Я посмотрел на нее, потом на труп под черной пленкой. Достал из кармана куртки бумажник, удостоверение.

– Остальные тоже, – велела Стромер.

Я сунул руки в карманы брюк, вытащил из одного телефон, в другом нащупал ключи. И кое-что еще. Наверное, выражение моего лица изменилось.

– Не может быть, – сказала Стромер.

Я достал пакетик, который нашел в туалете перед допросом Маркуса Кольера. Наполовину заполненный белым порошком.

Я закрыл глаза.

– Это не то, что…

– Уйдите, – бросила она, обходя меня. – Сейчас же.

– Карен, – обратился я к ее спине.

Несколько присутствующих повернулись ко мне. Наконец Стромер – тоже.

– Я правда по делу. Если там молодая женщина, то ее смерть может быть связана с человеком из отеля.

Стромер зыркнула на меня. Возникло ощущение, что я поставил на карту все, что у меня есть. В наступившей тишине слышалось только гудение прожекторов, лучи которых пересекались над берегом. Наконец Стромер приподняла пленку.

– Мужчина, – констатировала она и сосредоточила все внимание на трупе.

Вокруг собрались полицейские. Одни ухмылялись, другие отводили взгляд. Я вышел на дорогу, чувствуя, как лицо и шея пылают от стыда. Я не мог заставить себя вернуться в квартиру Черри. У Сатти везде были глаза и уши, наверняка ему уже доложили о том, как я проштрафился. Криминалистов он и один может подождать. Я пытался придумать себе какое-нибудь полезное занятие. Кольер говорил, что проститутки, которых он пускал в отель, собирались под мостом. Я отправился туда, но никого не нашел.

Черри пропала бесследно.

Около моего дома в Северном квартале стояла машина. Фары светились приглушенным светом, но, когда я подошел ближе, водитель врубил их на полную мощность и на мгновение ослепил меня. Загудел мотор, машина пронеслась совсем рядом. Я отпер дверь подъезда, но вспомнил про пакетик амфетамина и выбросил его в ближайшую решетку канализации. Потом подошел к тому месту, где только что стояла машина.

Там валялась кучка окурков.

Пятнадцать-двадцать штук. Их докуривали до фильтра, давили и выбрасывали из окна. Кто-то сидел здесь, ждал, наблюдал. Я оглядел улицу, гадая, кто бы это мог быть и что бы это значило.

Автомобиль, едва не рассыпавшись на крутом вираже, съехал с главной дороги. Фонари кончились, путь казался до невозможности трудным. В машине было четверо. Мужчина, женщина – Бейтмен и Элейн, и дети – Кош и Пепелушка.

Всех накрыло одинаковым ощущением.

Мелькание смутных пейзажей за окном притупляло чувства.

Кош сидел сзади и вглядывался в бескрайнюю темноту. Дребезжание автомобиля и бесконечное петляние по невидимой колее действовали гипнотически. Стоял ужасный холод. Рядом стучала зубами сестренка. Кош держал ее за руку, пытаясь успокоить. Сам он очень боялся. В дом Холли они проникли несколько недель назад и с тех пор почти все время куда-то ехали. Спали на полу у чужих людей. Иногда прямо в машине на стоянке. Наконец поселились в каком-то захламленном доме посреди квартала таких же домов. Как-то ночью взрослые принялись громко ругаться, потом неожиданно замолчали. Мальчик тихонько подкрался к двери и заглянул в комнату. По телевизору показывали безутешных мужчину и женщину. Они сидели за столом, держась за руки. Слов слышно не было, но сзади на стене висела большая фотография Холли. Утром Бейтмена дома не оказалось. Прошло несколько дней, и мальчик уже начал надеяться, что Бейтмен ушел навсегда. Но он вернулся. Сказал, что хочет им кое-что показать. Теперь дети сидели на заднем сиденье машины и, словно загипнотизированные, покачивались на ухабах.

– Твою ж мать! – выругался Бейтмен, возвращая всех в реальность.

До этого они ехали в полном молчании. Бейтмен резко затормозил. В тишине слышался только звук работающего мотора. Кругом чернела ночь. Бейтмен круто развернулся и поехал в другую сторону. Элейн, мать ребятишек, напряженно застывшая на переднем сиденье, даже не шелохнулась.

Несколько часов назад взрослые разбудили детей и вынесли на улицу. На разбитом асфальте у подъезда стояла незнакомая «шкода». Странного цвета ржавой зелени. Как только дети пристегнулись, взрослые с грохотом захлопнули дверцы, ушли за машину и принялись ругаться. Кош и Пепелушка неотрывно глядели перед собой, прислушиваясь к голосам снаружи. Голос Бейтмена, похожий на низкий гул, с назидательной интонацией повторял одно и то же. Мать попыталась возразить, и стало казаться, что они разговаривают не друг с другом, а каждый сам с собой.

Потом раздался звук удара.

Дети подскочили, будто машина наехала на кочку. Бейтмен распахнул дверцу и забрался в машину. Лицо его оставалось бесстрастным. Хранило привычное непроницаемое выражение. Только кулак сжимался и разжимался.

Бейтмен скрутил сигарету, постучал пальцами по приборной доске. Мать встала с земли, тяжело оперлась о машину, слегка ее качнув. Потом молча забралась внутрь и сжалась на переднем сиденье. Выехали на шоссе. Никто не проронил ни слова. Напряжение скручивалось в тугой узел. Потом Бейтмен резко свернул на проселочную дорогу. Они ехали все дальше по бесконечным петляющим колеям. Казалось, события разворачиваются так быстро, что за ними невозможно уследить. Наконец Бейтмен заглушил мотор, погасил фары и направил машину вниз по склону. Элейн передвинулась на сиденье, огляделась по сторонам.

– Сбились с пути, – констатировала она.

– Приехали, – ответил Бейтмен.

Оба были правы.

Бейтмен вырулил на обочину и поставил машину на ручной тормоз. Они очутились в абсолютной глуши. Посреди ночи. Все молчали. Темнота за окном казалась черным глянцем. Бейтмен разглядывал смутные очертания фермы. Дети крепче схватились за руки, надеясь, что Бейтмен про них забыл. Сестренке было пять лет, брату – восемь, но они знали, что означает этот взгляд Бейтмена. Знали его губительную силу, видели, как он портит и уничтожает все, на что обратится. Кожаное водительское сиденье скрипнуло. Бейтмен повернулся к ним всем своим мощным телом и посмотрел на Коша.

– Все как договаривались, – строго сказал он мальчику. – Откроешь дверь, поднимешься по лестнице. – Он пошарил на заднем сиденье и вручил мальчику алюминиевый шест с метр длиной. – Вот этим действуй и никуда больше не суйся.

Мальчик посмотрел на материн затылок. На собранные в узел волосы. Когда тишина стала невыносимой, мать обернулась. Под глазом у нее расцвел фингал.

– Ты все слышал, – сказала она.

Кош отпустил сестренкину руку и открыл дверцу.

После тесноты на заднем сиденье простор его ошеломил. Машина стояла на дороге, ведущей во двор большой фермы. За спиной колыхалась огромная темная масса деревьев. В машине казалось, что они со всех сторон защищены, теперь же стало ясно, что их видно отовсюду. Луна, как огромный прожектор, высвечивала мельчайшие детали дома, двора, машины.

Глядя на собственное отражение в стекле дверцы, мальчик сделал шаг. Все привычное оставалось позади. Впереди ждал беспредельный, всепоглощающий ужас.