Текст книги "Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?"

Джозеф Стиглиц
Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99 % населения?

Joseph E. Stiglitz

The Great Divide: Unequal Societies and What We Can Do About Them

© 2015 by Joseph E. Stiglitz

© Перевод. Исрафилов Ф., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

* * *

Всем читателям, которые с таким интересом отреагировали на мои труды о неравенстве и возможностях.

Моим детям, Сиобану, Майклу, Джеду и Джулии, и моей жене Ане, каждый из которых по-своему старается сделать мир лучше и справедливее.

А также ученым и активистам всего мира, которые работают с особой преданностью идее социальной справедливости.

Спасибо вам за вдохновение и поддержку.

Введение

Никто не может отрицать, что сегодня в США существует огромное неравенство между богатейшими людьми – иногда их называют Одним процентом – и всеми остальными. Их жизнь отличается от жизней других людей: у них другие заботы, другие цели и другой стиль жизни.

Обычные американцы озабочены тем, как им заплатить за образование своих детей, тем, что произойдет, если кто-то в семье получит серьезное заболевание, тем, как им позаботиться о своей жизни после выхода на пенсию. Во время тяжелейшего периода Великой рецессии десятки миллионов людей беспокоились о том, как сохранить собственное жилье. Миллионы с этим не справились.

Люди, составляющие Один процент, – а в особенности их верхушка, 0,1 процента – обсуждают другие проблемы: какой реактивный самолет купить, как уберечь свои доходы от налогов. (Что произойдет, если США окончательно уничтожит банковскую тайну в Швейцарии – будут ли Каймановы острова следующими? А Андорра достаточно безопасна?) На пляжах Саутгемптона они жалуются на шум от соседей, прилетающих на вертолете из Нью-Йорка. Они также сильно беспокоятся о том, что произойдет, если они потеряют свое высокое расположение – ведь падать так далеко, но в редких случаях такое происходит.

Не так давно я присутствовал на вечеринке в доме представителя Одного процента. Будучи знакомым с проблемой неравенства, он собрал у себя ведущих миллиардеров, академиков и других людей, озабоченных данной темой. В начале вечера я случайно услышал, как один миллиардер, начавший свой путь в жизни с того, что унаследовал целое состояние, обсуждал с другим ленивых американцев, пытающихся получить все на халяву за счет других. Довольно скоро они плавно перешли к обсуждению налоговых убежищ, очевидно, не осознавая иронии. Несколько раз в этот вечер вспоминали о Марии Антуанетте и ее судьбе, когда собравшиеся богачи напоминали друг другу о риске развития неравенства вплоть до чрезмерного: выражение «помните о гильотине» задало тон всему вечеру. Тем самым они подтверждали одну из основных идей этой книги: существующий уровень неравенства в Америке не неизбежен; он не является следствием безжалостных законов экономики. Причина здесь в политике и ее принципах. И представители Одного процента говорили как раз о возможности стоящих у власти что-то с этим неравенством сделать.

Практически единственная причина, по которой проблема неравенства стала такой актуальной для богатых людей, в том, что все большее их количество осознает невозможность продолжения устоявшегося экономического роста, от которого зависит их собственное процветание, в условиях, когда подавляющее большинство граждан не увеличивает свои доходы.

Оксфордский комитет помощи голодающим на собрании элиты в Давосе в 2014 году дал понять, что неравенство в обществе нарастает: всего 85 миллиардеров обладают теми же богатствами, что и половина общего населения планеты – около 3 миллиардов людей[1]1
  Оксфордский комитет помощи голодающим, «Working for the Few: Political Capture and Inequality» (Работа для избранных: политический капкан и неравенство), справочный документ 178, 20 января 2014.


[Закрыть]. Годом позже их стало еще меньше – всего 80. Кроме того, Оксфордский комитет помощи голодающим обнаружил, что Один процент владеет половиной всех богатств человечества и находится на пути к тому, чтобы заполучить все, что есть у оставшихся 99 процентов вместе взятых к 2016 году.

Столь значительная пропасть между богатыми и бедными появилась очень давно. В течение нескольких десятков лет после Второй мировой войны страна росла максимальными темпами и равномерно. Пока во всех сферах экономики прибыль увеличивалась, рост благосостояния был всеобщим. А прибыль беднейших росла быстрее, чем прибыль богатейших.

Это была золотая эпоха для Америки, но своими молодыми глазами я видел и темные стороны того периода. Я рос на южном берегу озера Мичиган, в одном из известных индустриальных городов Гэри, штат Индиана, и я видел бедность, неравенство, расовую дискриминацию и всплески безработицы, когда страна переживала очередной период рецессии. Была сильная конкуренция среди работающих американцев, пытающихся ухватить свою честно заработанную часть справедливо прославленного американского благосостояния. Я слышал, люди говорят, что Америка – это общество среднего класса, но те люди, которых я видел, в большинстве своем занимали нижние ступеньки этого мнимого среднего класса, и их мнение не являлось мнением большинства, управляющим политикой страны.

Мы не были богаты, но моим родителям удалось привести свой образ жизни в соответствие со своими доходами – а, в конце концов, это уже половина успеха. Я донашивал одежду за братом, которую моя мать покупала на распродажах, больше обращая внимание на прочность вещи, чем на ее дешевизну: как она говорила, скупой платит дважды. Когда я рос, моя мать, окончившая Чикагский университет в середине Великой депрессии, помогала моему отцу в его страховом бизнесе. Пока она работала, нас оставляли под присмотром нашей домработницы Минни Фэй Эллис, преданной, трудолюбивой и смышленой женщины. Даже когда мне было десять, меня тревожил вопрос: почему она получила всего лишь шесть классов образования, живя в такой богатой стране, где есть возможности для каждого? Почему она заботилась обо мне, а не о собственных детях?

Когда я окончил среднюю школу, мама занялась своей давней мечтой – вернулась к обучению, чтобы получить учительское удостоверение и затем преподавать в начальной школе. Она работала в бесплатных школах Гэри; когда белое население стало уезжать и стали прибывать люди других рас, она осталась одной из немногих белых преподавателей в школе, впоследствии ставшей сегрегированной[2]2
  Сегрегированные школы – школы только для белых или только для негров – здесь и далее прим. пер.


[Закрыть]. Когда в возрасте 67 лет ее отправили в отставку, она стала преподавать в северо-западном кампусе университета Пурдю, Индиана, стараясь сделать все возможное, чтобы любой желающий имел шанс получить образование. На пенсию она вышла лишь после 80.

Подобно многим моим сверстникам, я с нетерпением желал перемен. Нам говорили, что менять общество сложно, что это требует времени. И хотя я не страдал от тех лишений, с которыми столкнулись некоторые мои сверстники в Гэри (помимо дискриминации), я солидаризировался с теми, у кого они были. В то время мне только предстояло изучить статистику доходов, но я уже чувствовал, что Америка – вовсе не земля возможностей, как это провозглашалось: потрясающие возможности были доступны некоторым, но далеко не всем. То, о чем писал Хорейшо Элджер, по крайней мере, частично оказалось мифом: многие американцы, работающие в поте лица, едва сводили концы с концами. Я, однако, был одним из тех немногих счастливчиков, которым Америка все же дала шанс: я получил национальную стипендию за заслуги в колледже Эмхерст. Именно она, в большей степени, чем что-либо другое, открыла передо мной дверь в будущее.

В статье «Миф о Золотом веке Америки» я пишу о том, что на начальных курсах в Эмхерсте я переключил свое внимание с физики на экономику. Я хотел узнать, почему наше общество функционирует так, а не иначе. Я стал экономистом не только для того, чтобы понять проблему неравенства, дискриминации и безработицы. Я также надеялся сделать что-то с этими проблемами, отравляющими нашу страну. Важнейшая часть моей диссертации, написанной в Массачусетском университете под руководством Роберта Солоу и Пола Сэмуэльсона (ставших впоследствии лауреатами Нобелевской премии), состоит в определении важнейших факторов распределения прибыли и богатств. Она была представлена на встрече Econometric Society (международной ассоциации экономистов, применяющих методы статистики и математики к экономике) в 1966 году и опубликована в журнале Econometrica в 1969 году. Спустя полвека она все еще является основой в этой области.

Однако круг читателей моего анализа неравенства был ограничен как среди обычной публики, так и среди специалистов. Людей попросту не интересовала данная тема. В профессии экономиста иногда присутствует настоящая враждебность. Это продолжалось даже тогда, когда неравенство в стране стало заметно увеличиваться, начиная с момента прихода к власти Рейгана. Один выдающийся экономист, лауреат Нобелевской премии из Чикагского университета, Роберт Лукас решительно утверждал: «Одной из вредных тенденций для здоровой экономики, самой привлекательной и… ядовитой, является сосредоточенность на вопросах распределения»[3]3
  Роберт Лукас, «The Industrial Revolution: Past and Present» (Индустриальная революция: прошлое и настоящее), ежегодный отчет за 2003 год, Федеральный резервный банк Миннеаполиса, 1 мая 2014 года. Он сказал: «Из огромного увеличения благосостояния сотен миллионов людей, которое произошло за 200 лет со времени индустриальной революции и по сегодняшний день, практически отсутствует часть, которую можно было бы объяснить перераспределением ресурсов от богатых к бедным. Потенциал улучшения жизней бедных людей путем нахождения способов перераспределения нынешнего производства – ничто по сравнению с очевидно беспредельным потенциалом увеличения производства».


[Закрыть].

Подобно многим консервативным экономистам он утверждал, что наилучший способ помочь бедным – увеличить размер благосостояния всей нации, и считал, что концентрация на такой малой части этого благосостояния, которое достается бедным, отвлечет внимание от гораздо более фундаментальной проблемы увеличения этого благосостояния. На самом деле, это давний подход к экономике, состоящий в том, что данные проблемы (эффективности и распределения, размера благосостояния и того, как оно распределяется) могут быть разделены, и в том, что работа экономиста тщательная, важная, но сложная, и суть ее в том, чтобы понять, как увеличить общее благосостояние. Распределение благосостояния – это вопрос политики, от которой экономистам следует держаться подальше.

Учитывая наличие таких выдающихся фигур в профессии экономиста, как Лукас, нет ничего удивительного в том, что эксперты практически не уделяли внимания растущему в стране неравенству. Они игнорировали то, что пока рос ВВП, доходы большинства американцев были в застое, что привело к невозможности дать четкий ответ о том, что же происходит с экономикой, понять причины растущего неравенства и придумать меры, которые бы поставили страну на верный путь.

Поэтому я с одобрением отнесся к предложению журнала Vanity Fair рассказать о данных проблемах широкой аудитории. В результате увидела свет моя статья «Из Одного процента, Одним процентом, для Одного процента», замеченная большим количеством человек, чем статья в Econometrica, опубликованная десятками лет ранее. Новый социальный строй, который обсуждался в статье в Vanity Fair, – 99 процентов американцев застряли в финансовом развитии – стал слоганом движения «Захвати Уолл-стрит»: «Мы – 99 процентов». Это выражало идею, повторяющуюся в этой и в последующих главах: почти все мы, включая многих из Одного процента, были бы богаче, если бы неравенство было менее выражено. То есть Один процент также заинтересован в том, чтобы создать менее разграниченное общество. Своими утверждениями я не хочу способствовать новой классовой войне, но я хочу закрепить новое ощущение национальной связи, разрывающейся по мере роста неравенства в обществе.

Статья была сконцентрирована на следующем вопросе: «Почему мы должны беспокоиться о росте неравенства?» Он связан не только с нашими ценностями и моралью, но и с экономикой, природой нашего общества и чувством национальной идентичности. Существуют и более широкие стратегические интересы. Хотя мы и остаемся самой значительной военной силой в мире с расходами на оборону, равными почти половине всех военных трат в мире, наши затяжные войны в Ираке и Афганистане продемонстрировали пределы этой силы. США не смогли достичь полного контроля даже на таких сравнительно небольших территориях, в гораздо более слабых странах. Сильной стороной США всегда была технология «soft power»[4]4
  Soft power (англ.), «мягкая сила» – форма политической власти, при которой результат достигается на основе добровольного участия.


[Закрыть] и, что более заметно, наше моральное и экономическое влияние, пример, который мы подает другим, и наши идеи, включая те, что касаются экономики и политики.

К сожалению, из-за растущего неравенства американская экономическая модель не избавляет Америку от сильного разделения населения – типичная американская семья живет хуже, чем это быль четверть века назад, с пересчетом на инфляцию. Увеличилось даже расслоение в беднейшем населении. В то время как растущий Китай считается страной с высоким уровнем неравенства и отсутствием демократии, его экономика принесла своим гражданам больше – более 500 миллионов людей были избавлены от бедности, в то время как средний класс в Америке находился в периоде стагнации. Экономическая модель, которая не приносит пользу большинству граждан страны, вряд ли станет примером для подражания другим странам.

Статья в Vanity Fair явилась основой для моей книги «Цена Неравенства», в которой я в подробностях осветил многие темы, а это, в свою очередь, привело к тому, что меня пригласили в New York Times курировать публикацию серии статей, названной нами «Великое разделение». Я надеялся, что через эти статьи я смогу привлечь внимание страны к проблемам, с которыми мы столкнулись. Мы не были страной возможностей, как считали сами и как считали многие другие. Мы превратились в преуспевающую страну с самым высоким уровнем неравенства, и мы находимся среди стран с самым малым уровнем равенства возможностей. Свидетельств тому было много. Но неравенство не было неизбежно, это не были безжалостные законы экономики: напротив, оно стало результатом нашей политики и ее принципов. Иные методы могли привести к другим результатам: лучшее функционирование экономики (или соизмеримое) и меньший уровень неравенства.

Оригинальная статья в Vanity Fair и ряд других статей, которые я написал для серии «Великое разделение», стали частью ядра этой книги. На протяжении приблизительно 15 лет я вел ежемесячную колонку в Project Syndicate. Project Syndicate, изначально посвященную тому, чтобы донести современное экономическое мышление в страны переходной экономики после падения «железного занавеса», которая со временем стала настолько успешной, что ее статьи теперь публикуются в газетах по всему миру, включая наиболее развитые страны. Неудивительно, что многие из статей, которые я писал для Project Syndicate, были посвящены тому или иному аспекту неравенства, и некоторые из них – как и статьи, опубликованные в ряде других газет и периодических изданий, – приведены в этой книге.

Хотя в центре внимания данного сборника лежит неравенство, я решил включить также некоторые статьи о Великой рецессии, написанные в период разгара финансового кризиса 2007–2008 годов, когда экономика страны и всего мира начала претерпевать болезнь. Эти статьи заслуживают места здесь, поскольку финансовый кризис и неравенство тесно связаны друг с другом: неравенство поспособствовало кризису, кризис обострил уже существующее неравенство, а увеличивающееся неравенство потянуло экономику на дно, все больше усложняя оздоровление экономики. Как и в случае с неравенством, не было ничего неизбежного ни в глубине, ни в длительности данного кризиса. Он вовсе не произошел по воле божьей, как потоп, случающийся раз в сто лет, или землетрясение. Мы сами создали его; как и неравенство, он стал результатом политики и ее методов.

Эта книга в основном об экономике неравенства. Но как я уже писал, трудно отделить экономику и политику. В ряде статей в этом сборнике, а также в своей более ранней книге «Цена неравенства», я объясняю связь между политикой и экономикой: порочный круг, в котором экономическое неравенство переходит в политическое неравенство, особенно в американской политической системе, дающей безудержную власть деньгам. Политическое неравенство, в свою очередь, раздувает экономическое неравенство. Но этот процесс усиливался по мере того, как простые американцы все больше понимали экономические процессы: после кризиса 2008 года сотни миллиардов были потрачены на помощь банкам, и почти ничего – на помощь владельцам жилья. Под влиянием министра финансов Тимоти Гайтнера и председателя Национального экономического совета Ларри Саммерса – одних из тех чиновников, чьи меры по либерализации экономики и раздули кризис, – администрация Обамы с самого начала не стала вмешиваться в реструктуризацию ипотечного кредитования с целью помочь миллионам американцев, страдающих от грабительских банковских займов. Нет ничего удивительного в том, что столько людей проклинают теперь и того и другого.

Я удержался от соблазна пересмотреть или расширить статьи, приведенные здесь, или даже обновить их. Я также не стал восстанавливать идеи, которые пришлось оставить за рамками оригинальных статей из-за необходимости соответствовать назначенным ограничениям на слова. Формат журналистики говорит сам за себя: статьи должны быть короткими и пробивными, отвечать проблемам нынешнего времени, без оговорок и возражений, которые так часто присутствуют в научных текстах. Когда я писал эти статьи, в то же время часто вступая в оживленные дебаты, я не забывал о том, что пытаюсь донести более глубокие мысли. Я надеюсь, что эта книга успешно передаст эти обширные идеи.

Будучи председателем Совета экономических консультантов и главным экономистом Всемирного банка, я изредка писал статьи, но не занимался этим регулярно, пока в 2000 году Project Syndicate не пригласил меня писать ежемесячную колонку. Эта задача вселила в меня уважение к тем людям, которые ведут еженедельные колонки. В отличие от них основной трудностью, с которой я столкнулся при написании колонки раз в месяц, стала задача выбора: из множества экономических проблем, появляющихся в мире каждый месяц, необходимо было выбрать ту, которая бы представляла наибольший интерес и предоставляла возможность выразить более обширную идею в своих рамках.

В течение последних десяти лет четыре из главных проблем, с которыми столкнулось наше общество, были частью великого разделения – огромного неравенства, нарастающего в США и во многих других развитых странах: ошибки в экономическом управлении, глобализация и роли государства и рынка. Как показано в этой книге, эти четыре темы связаны между собой. Растущее неравенство было как причиной, так и последствием наших макроэкономических страданий, кризиса 2008 года и последующего длительного недомогания экономики. Глобализация, как бы сильно она ни влияла на ускорение темпов роста, почти наверняка увеличила неравенство, особенно учитывая количество наших ошибок в вопросе глобализации. Ошибки в нашей экономике и ошибки в вопросе глобализации, в свою очередь, связаны с ролью особых интересов в нашей политике, которая все больше представляет интересы лишь Одного процента. И хотя политика явилась лишь частью причин наших нынешних проблем, многие ответы мы найдем именно в ней: рынок сам по себе такого не сделает. Свободные рынки приводят к увеличению власти монополий, большим злоупотреблениям в финансовом секторе, более несбалансированным торговым отношениям. Только путем реформирования нашего демократического строя наше правительство станет больше соответствовать выражению интересов всех людей, что позволит нам избавиться от великого разделения и направить страну к всеобщему процветанию.

Рассуждения в этой книге сгруппированы в 8 частей, каждая из которых предваряется коротким введением, в котором я стараюсь объяснить контекст того, о чем написаны статьи, или затронуть некоторые проблемы, о которых не было возможности упомянуть в узких рамках статей.

Я начинаю с «Вступления: появление трещин». В годы, предшествующие кризису, наши экономические руководители, включая председателя ФРС Алана Гринспена, могли похвастаться новой экономикой, в которой экономические флуктуации, в прошлом бывшие нашим бедствием, остались позади; так называемая «эпоха Великого успокоения» принесла нам новую эру низкой инфляции и равномерного высокого роста. Но те, кто смотрел глубже, видели, что все это – лишь тонкая оболочка, скрывающая под собой ошибки экономического управления и коррупцию в политике в огромных масштабах (часть которой уменьшилась после скандала вокруг Энрона); и хуже того, появившийся рост не касался большинства американцев. Великое разделение лишь усугубилось. Эти главы объясняют появление кризиса и его последствия.

После того как я представлю в части первой обзор некоторых главных проблем неравенства (включая мою статью для Vanity Fair «Из Одного процента, Одним процентом, для Одного процента» и мою вводную статью для серии «Великое разделение» в New York Times), я перейду к части второй, содержащей две статьи, в которых приведены мои личные воспоминания о моем нарастающем интересе к теме. В частях третьей, четвертой и пятой описаны масштабы, причины и последствия неравенства; в части шестой приведены рассуждения о ключевых политических идеях. В части седьмой проведен обзор неравенства и принципов, направленных на то, чтобы нести его в другие страны. Наконец, в части восьмой я перехожу к одной из главных причин неравенства в сегодняшней Америке – затянувшейся слабости нашего рынка рабочей силы. Я обращаюсь к тому, как мы можем вернуть Америку к работе на работах с зарплатой, годной для жизни. Послесловие содержит короткое интервью с редактором Vanity Fair Калленом Мерфи, затрагивающее некоторые из вопросов, периодически поднимавшихся во время дискуссий о неравенстве: когда Америка предприняла неверный шаг? Разве Один процент – это не те, кто создает рабочие места, и, следовательно, разве равенство не приведет к тому, что будет нанесен вред 99 процентам?

Слова признательности

Это не обычная научная книга, а сборник статей и эссе, написанных для ряда периодических изданий и газет за последние несколько лет. Их тема – неравенство, зияющий разрыв, наиболее глубокий в Америке, но существующий в несколько меньших масштабах также в странах по всему миру. Мои статьи, основанные на длительных научных исследованиях, начинаются с периода, когда я стал выпускником Массачусетского Технологического университета и учился по программе Фулбрайта в Кембридже, Великобритания, в середине 1960-х. Тогда – и вплоть до недавнего момента – среди американских экономистов было мало интересующихся вопросом неравенства в обществе. Таким образом, я многим обязан своим научным руководителям, двум великим экономистам двадцатого столетия – Роберту Солоу (его собственная диссертация была посвящена этой теме) и Полу Сэмуэльсону за то, что они направили меня в эту область исследований, а также за их потрясающие идеи[5]5
  Позже я работал в соавторстве с Солоу над текстом на тему макроэкономических аспектов неравенства и спроса. См. Р. М. Солоу и Дж. Э. Стиглиц, «Output, Employment, and Wages in the Short Run» (Результат, занятость и зарплаты в краткосрочной перспективе), Quartery Journal of Economics, 82 (Ноябрь 1968): 537–560.


[Закрыть]. Особая благодарность моему первому соавтору Джорджу Акерлофу, который в 2001 году разделил со мной Нобелевскую премию.

В Кембридже мы часто обсуждали определяющие факторы распределения дохода, и я многое узнал из разговоров с Фрэнком Ханом, Джеймсом Миэдом, Николасом Кэлдором, Джеймсом Мирлисом, Партой Дасгуптой, Дэвидом Чемперноуном и Майклом Фаррелом. Здесь я преподавал, а впоследствии работал вместе с Энтони Аткинсоном, ведущим ученым – специалистом по неравенству в обществе второй половины столетия. Рэви Кэнбер, Арджун Джаядев, Карла Хофф и Роб Джонсон – другие бывшие студенты и коллеги, от которых я узнал многое о темах, которые обсуждаются в этой книге.

Роб Джонсон теперь занимает должность главы Института нового экономического мышления (Institute for New Economic Thinking, INET), основанного после Великой рецессии. Во время краха экономики все чаще пересматривались стандартные экономические модели, которые не принесли пользу стране или миру; было необходимо новое экономическое мышление, включающее большую сосредоточенность на неравенстве и ограничениях рынка. Я хочу подчеркнуть поддержку INET некоторых исследований, лежащих в основе статей в этой книге[6]6
  В частности, статья «The book of Jobs («Книга занятости»), изначально опубликованная в Vanity Fair, основана на исследовании, проведенном совместно Брюсом Гринвальдом и другими соавторами при поддержке INET. См, например, Д. Делли Гатти, М. Галлегати, Б. Гринвальд, А. Руссо и Дж. Стиглиц, «Sectoral Imbalances and Long Run Crises» (Отраслевая неустойчивость и долгосрочный кризис), в F. Allen, M. Aoki, J. – P. Fitoussi, N. Kiyotaki, R. Gordon, и J. E. Stiglitz, The Global Macro Economy and Finance, IEA Conference, том No. 150-III (Houndmills, UK, и New York: Palgrave, 2012): 61–97; и D. Delli Gatti, M. Gallegati, B. C. Greenwald, A. Russo, и J. E. Stiglitz, «Mobility Constraints, Productivity Trends, and Extended Crises» (Мобильность, ограничения, тренды продуктивности и развитие кризиса), Journal of Economic Behavior & Organization, 83 (3): 375–393.


[Закрыть].

Хотя связь между неравенством и макроэкономическими результатами длительное время была главной проблемой моих теоретических изысканий и политической активности, лишь теперь, наконец, ее важность получила должное признание (в том числе и Международным валютным фондом). В связи с этим я хочу поблагодарить за сотрудничество моих коллег из Колумбии Брюса Гринвальда и Хосе Антонио Окампо, а также Комиссию экспертов по реформированию международной валютной и финансовой систем, учрежденную при президенте Генеральной Ассамблеи ООН, в которой я был председателем[7]7
  Комиссия включала в себя, помимо собственных членов, также Хосе Антонио Окампо, Роба Джонсона и Жан-Поля Фитусси. Отчет Комиссии можно прочесть в «The Stiglitz Report: Reforming the International Monetary and Financial Systems in the Wake of the Global Crisis» (Отчет Стиглица: Реформирование международных монетарной и финансовой систем на пороге глобального кризиса»), New York: The New Press, 2010. Я сопредседательствовал с Жан-Полем Фитусси и Амартием Сен в Международной комиссии измерений экономических показателей и общественного прогресса, где указывал на многочисленные грани благосостояния, не учитываемые ВВП. Многие из идей Комиссии отражены в эссе, содержащихся в этой книге. Работа Комиссии теперь продолжает OECD. Отчет комиссии можно прочесть в Дж. Ю. Стиглиц, Ж. Фитусси, А. Сен, «Mismeasuring Our Lives: Why GDP Doesn’t Add Up» (Неправильная оценка: почему ВВП не улучшает уровень жизни), New York: The New Press, 2010.


[Закрыть].

Каждый, кто сегодня работает в области неравенства, также многим обязан Эммануэлю Саезу и Томасу Пикетти, чья кропотливая работа произвела на свет так много информации, вскрывшей проблему неравенства в США и во многих других странах. Другие ведущие ученые, чье влияние можно будет проследить в этой книге, – это Франсуа Бургиньон, Бранко Миланович, Пол Крюгман и Джеймс Гэлбрейт[8]8
  Более полный список людей, внесших неоценимый вклад в мою работу, содержится в издании в бумажном переплете книги «Цена неравенства».


[Закрыть].

Когда Каллен Мерфи, будучи в то время редактором The Atlantic Monthly, убедил меня написать о некоторых моих впечатлениях о Белом доме (статья «Бурные девяностые», которая в итоге привела к созданию моей второй книги для более широкого круга читателей)[9]9
  «The Roaring Nineties» (Ревущие девяностые), Atlantic Monthly, октябрь 1992, послужила основой для «The Roaring Nineties: A New History of the World’s Most Prosperous Decade» (Бурные девяностые: новая история самого благоприятного периода в мире), New York: W. W. Norton, 2003.


[Закрыть], я получил не только возможность выразить идеи, которые обдумывал несколько лет, но также ответить на вопрос: «Могу ли я выразить сложные идеи так, чтобы они стали доступны большой аудитории? Многие из моих научных работ я писал в соавторстве; отношения между писателем и редактором имеют с этим нечто общее, но в чем-то отличаются. У каждого из нас своя особая роль. Редактор знает о читателях столько, что я и представить себе не могу. И я ценю тот вклад, который вносит хороший редактор, оформляя статью. Хорошие редакторы помогают автору донести мысль, одновременно улучшая изложение и, в некоторых случаях, повышая интерес к теме.

После статьи «Бурные девяностые» я написал несколько других для The Atlantic Monthly, а когда Каллен Мерфи перешел в Vanity Fair, он продолжил делать мне предложения о написании статей. Одна из них, «Дураки от капитализма» (включенная в этот сборник), написанная в преддверии и после начала Великой рецессии, выиграла престижную награду Геральда Лоэба за выдающуюся публицистику. Несомненно, под влиянием Каллена я сделал большой шаг в своем писательском мастерстве.

Он тесно сотрудничал со мной, когда я писал все статьи для Vanity Fair, четыре из которых приведены в данной книге. Но что еще более важно для этого сборника – он помогал мне и неустанно трудился вместе со мной над статьей «Из Одного процента, Одним процентом, для Одного процента», которая, в свою очередь, послужила началом книги «Цена Неравенства», а затем и этой книги. Название статьи предложил Грейдон Картер; впоследствии «Мы – 99 процентов» стала слоганом движения «Захвати Уолл-стрит», символизирующим великое разделение в американском обществе.

Сотрудничество с Project Syndicate, Vanity Fair, The New York Times и многими другими СМИ, отраженное в статьях, собранных в этой книге, дало мне возможность выразить свои взгляды на то, что происходило в мире. Оно также давало мне возможность самому выбирать темы и обдумывать ответы, потому, возможно, они более вдумчивы, чем у тех, кому приходится выражать свое мнение по целому ряду тем в воскресных утренних передачах.

Редакторы каждой из этих статей сделали неоценимый вклад в собранные в сборнике эссе. Так, в частности, я хотел бы поблагодарить Севелла Чана и Аарона Ретика, которые были редакторами для серии статей «Великое разделение» в New York Times (откуда и было взято название для этой книги). Еще до того, как в 2012 году мы начали разрабатывать подробный план с целью донести проблемы растущего неравенства в Америке, со всеми его масштабами и последствиями, до американцев, мы вместе с Севеллом редактировали опубликованное здесь эссе (написанное при участии Марка Занди) «Последнее решение жилищного вопроса: массовое ипотечное рефинансирование». Аарон и Севелл провели огромную работу, отредактировав 16 статей из New York Times, приведенных здесь. У меня есть тенденция к многословности, и всегда печально видеть, как из текстов вырезают большие части; но выражение целого ряда идей в 750 или даже 1500 слов – это серьезная задача в журналистике. Убирая лишние, Аарон и Севелл всегда добавляли глубокие выводы.

Среди других редакторов, которым я многим обязан, Андржей Рапачзински, Кевин Мерфи и другие служащие Project Syndicate, Эллисон Сильвер (теперь работает в Thomson Reuters), Майкл Хирш из Politico, Рана Форухар из Time, Филипп Ольтерманн из The Guardian, Кристофер Беха из Harper’s, Джошуа Гринмэн из New York Daily News, Глен Нишимура из USA Today, Фред Хайетт из Washington Post и Эд Пейсли из Washington Monthly. Я также хочу поблагодарить за поддержку Аарона Эдлина из Economists’ Voice, Романа Фридмана из Project Syndicate, а также Фелицию Вонг, Кэти Хардинг, Майка Кончзала и Нелла Эбернати из Института Рузвельта, для которого я составил аналитическую записку. Ее я частично объясняю в моем эссе «Липовый капитализм».

Институт Рузвельта и Колумбийский университет предоставили бесподобную организационную поддержку. На базе Института Рузвельта, появившегося благодаря Президентской библиотеке имени Рузвельта, сложился один из ведущих коллективов ученых, развивающих идеи социальной и экономической справедливости. Фонды Форда и МакАртура и Бернард Шварц предоставили щедрую поддержку Институту Рузвельта и Колумбийскому университету в программе исследований неравенства.

В течение последних пятнадцати лет Колумбийский университет был моим интеллектуальным домом. Он дал мне возможность вести исследования, наградил меня смышлеными студентами, испытывающими живой интерес к спорам о новых идеях, и выдающимися коллегами, от которых я узнал столь многое. Колумбийский университет стал той средой, которая позволила мне преуспеть в том, что я любил: исследования, преподавание и отстаивание идей и принципов, которые, как я надеюсь, сделают мир лучше.

И вновь я хочу выразить благодарность Дрейку МакФили, президенту W. W. Norton и моему давнему другу, редактору Брендану Карри, который снова провел потрясающую работу, редактируя эту книгу, и его помощнице Софи Дюверной. Как и всегда я благодарен Элизабет Керр и Рейчел Зальцман из Norton – за эту книгу и за их длительную поддержку. Я также хочу отметить свое ценное многолетнее сотрудничество с редактором Стюартом Проффиттом из Penguin/Allen.

Я не написал бы эту книгу без помощи моего персонала, возглавляемого Ханной Ассади и Джулией Кунико, поддерживаемых Сарой Томас и Джиаминг Жу.

Иэмон Кирхер-Аллен не только организовал весь процесс производства книги, но и выступил в роли редактора. Ему я благодарен дважды, ведь он также редактировал каждую из статей, включенных в сборник, еще тогда, когда они только появились.