Текст книги "Растаять в твоих объятиях"

Глава 9

Сдерживая стон отчаяния, Макс слушал, как мама без устали расписывает прекрасную возможность, которая была бы идеальна для него и притом помогла бы городу. Все бы выиграли в этой ситуации. По крайней мере, по ее мнению.

– Сейчас самое время, – заявила она ему.

Подходил к концу второй день, снег прекратился, но все улицы были засыпаны, и машины по-прежнему выглядели как небольшие сугробы.

– Мам, я люблю театр, ты же знаешь, но ты так поздно мне об этом сказала. – Он сжал в руке трубку и отвернулся от окна спальни. Он специально поднялся сюда: для него было лучше выдерживать некоторую дистанцию между ним и Рэйн.

Когда она вышла из душа и он увидел капли воды на ее коже, ее шелковистые влажные волосы, это только усугубило его влечение. Ему требовалось срочно уйти от нее, но в воздухе витал ее жасминовый запах, и Максу было очень трудно сосредоточиться.

– Сынок, – продолжала мама, – премьера спектакля только первого апреля. У тебя почти два месяца на репетиции. А идти он будет всего неделю, так что ты успеешь вовремя вернуться в Лос-Анджелес.

Она была права. И ему действительно нравился Шекспировский театр в Леноксе. Там началась его карьера. Там он встретил Рэйн.

– Хорошо, – сдался Макс. – Пусть кто-нибудь пришлет мне пьесу. Надо хотя бы разобраться, во что меня втягивают.

Элиза издала радостный вопль:

– Я знала, что мы можем на тебя рассчитывать! Благодаря тебе мы сумеем собрать денег для театра. Там надо делать ремонт, а это дорого стоит. Ты даже не представляешь, как я тобой горжусь!

Повесив трубку, он взглянул на часы и обнаружил, что Эбби пришло время ложиться спать. Рэйн с девочкой на руках он встретил на лестнице.

– Прости. Я тут занял комнату. Не хотел помешать.

– Ничего.

Она сделала шаг по направлению к спальне, но Макс удержал ее:

– Может, спустишься вниз поговорить со мной, когда она уснет?

Рэйн пристально посмотрела на него.

– Просто поговорить, – торопливо добавил он. – Мне сейчас очень надо поговорить с другом.

Ее взгляд смягчился, плечи расслабились, а лицо озарилось нежной улыбкой.

– Хорошо, скоро спущусь. Мне кажется, с обогревателем в гостиной теперь достаточно тепло. Давай встретимся там.

Максу казалось, что где-то в промежутке между беготней от кур и коз и сексом на трюмо в ее ванной между ним и Рэйн возникло что-то новое, что-то более глубокое, чем раньше. Возможно, в нем просто говорило желание, но он совсем не был в этом уверен.

В любом случае он все еще хотел узнать, что же, черт возьми, случилось тогда, пятнадцать лет назад.

Макс направился в кухню и заглянул в холодильник, однако нашел там только козий сыр и еще какой-то сомнительный провиант. Если он останется здесь еще на какое-то время, то, пожалуй, похудеет.

Он привык к икре, стейкам, изысканной кулинарии. Да что уж там, сейчас подошел бы и хотдог, но Рэйн вышвырнет его на мороз, если он хотя бы заикнется о мясе.

Через несколько минут она спустилась вниз:

– Ну, так в чем дело?

– Я говорил с мамой. Она спросила, не хочу ли поучаствовать в спектакле, пока я в Леноксе.

Рэйн какое-то время продолжала смотреть на него, потом отвернулась, вымыла детские бутылочки, аккуратно расставила их на сушилке. Макс ждал, но она молчала. Так же не торопясь, она собрала с пола игрушки, аккуратно сложила в углу комнаты. И ни слова.

– Ничего не хочешь сказать? – не выдержал он.

– У меня был тяжелый день, Макс, и мне надо успеть поспать, пока спит Эбби.

– Почему ты это делаешь? Почему просто убегаешь, когда тебе что-то неприятно? Всегда.

Он перегородил ей дорогу к двери. В этот раз ей не удастся увильнуть.

– Я думала, мы решили не возвращаться к этой теме, – сказала она. – Если уж говорить о бегстве, возможно, тебе стоит подумать о себе?

– Я никогда не бегу, Рэйн. Это не я испугался.

В то же мгновение ее ладонь звонко шлепнула по его щеке. Макс удивленно уставился на Рэйн.

– Испугался? – гневно бросила ему в лицо она. – Да ты понятия не имеешь, как мне было страшно, когда ты уехал. Тебе совершенно невдомек, через что я прошла, так что не смей говорить мне о бегстве и страхе!

Макс потер горящую щеку и посмотрел в ее наполнившиеся слезами глаза:

– Что случилось, Рэйн? Что произошло много лет назад, если сейчас ты так бурно реагируешь?

Она смахнула слезы и отвернулась, качая головой:

– Разговоры о прошлом ничего не изменят.

Макс схватил ее за плечи:

– Помнится, сегодня днем ты была дружелюбнее. Даже не думай отрицать, что нам было хорошо вместе.

– Ты ничего не понимаешь, да? – спросила Рэйн, вырываясь из его рук. – Ты здесь случайно, Макс. А у меня здесь жизнь, ребенок, который зависит от меня. Я надеялась, что секс будет просто способом хорошо провести время и не затронет моих чувств, но вышло иначе. А когда ты сказал о театре, это стало последней каплей: меня тут же унесло в тот день, когда мы познакомились.

Макс слушал, и, когда на последних словах ее голос дрогнул, его сердце сжалось в отчаянии. Теперь он себя ненавидел. Как он мог расстроить ее, как он мог уехать тогда! Он был в бешенстве от того, что судьба швырнула его обратно в ее жизнь – так внезапно, что ни один из них не смог справиться с нахлынувшими эмоциями. Между ними было слишком много всего: злость, обида, предательство.

– Послушай, – мягко сказал он, глядя в ее влажные глаза. – Я заговорил об этом не затем, чтобы сделать тебе больно. Я просто хотел поговорить с другом. Несмотря на прошедшие годы, я все еще тот же, Рэйн.

– Тот же? – прошептала она. – Человек, в которого я влюбилась, разделял мои мечты. Человек, который был для меня самым дорогим существом на свете, никогда бы меня не обидел – с ним я была в безопасности.

– Обидел тебя? – переспросил Макс. – Думаешь, я не был обижен? Ты меня игнорировала, Рэйн. Я так много сил потратил, чтобы все подготовить к твоему приезду. Снял маленькую квартирку с балконом и не мог дождаться, чтобы тебе ее показать.

Рэйн отстранилась от него:

– Что? Но… Я ждала, когда ты со мной свяжешься.

Сердце Макса гулко забилось.

– Но я звонил! Я звонил каждый день. Твоя мама говорила мне, что тебя нет дома. В конце концов она призналась, что ты не можешь собраться с духом, чтобы сказать мне, что начала встречаться с другим.

По бледным щекам Рэйн покатились слезы.

– Она солгала!

Макс ошеломленно смотрел, как в ее глазах растет сомнение. Он сам никак не мог осознать услышанное. Все эти годы он был уверен, что Рэйн его просто бросила, но теперь, видя ее изумление, понял, что они оба жестоко ошибались.

– Ты ничего не знала, да? – прошептал он.

Он не мог решить, что было ужаснее – то, что Рэйн не отвечала на его призывы, или то, что кто-то помешал исполнению их мечты.

– Нет. – Она широко раскрыла глаза. – Ты хотел, чтобы я приехала?

Макс шагнул вперед, сокращая расстояние между ними.

– Я не мог дождаться возможности увезти тебя отсюда, Рэйн. Мне было так тяжело оставлять тебя здесь.

– Я постоянно видела твои фотографии с женщинами в журналах, а когда ты так и не позвонил, я решила…

Макс закрыл глаза, не в силах смотреть, как ее лицо исказилось болью, которую он невольно причинил.

Почему он поверил ее матери? Почему не боролся? Позднее раскаяние вызывало в его сердце чувство вины, каждую частичку которой он заслуживал. Он сам разрушил свое счастье, когда не стал добиваться исполнения самой главной мечты в своей жизни.

– Когда я не смог с тобой связаться, я подумал, что сделал неправильный выбор, что мне не следовало уезжать. Я хотел вернуться. – От сдерживаемых эмоций его голос звучал глухо. – Но вместо этого пустился во все тяжкие. Меня не волновало, что со мной станет.

– И ты попал в аварию через какое-то время после того, как уехал. – Рэйн говорила громко, будто сама с собой. – Шрам на твоем плече, должно быть, оттуда?

Макс кивнул:

– Я был так зол на тебя за твое молчание!.. Господи, сможешь ли ты меня простить?

Рэйн улыбнулась сквозь слезы:

– Мы оба стали жертвой, Макс. Нечего прощать. Мы знаем, кто во всем виноват.

В душе Макса быстро разгоралась злость, а вслед за ней – бешенство и обида.

– Неужели твои родители были настолько против того, чтобы мы встречались?

Рэйн вытерла мокрые щеки:

– Мама даже предлагала отдать мне отложенные деньги раньше, чем планировалось, если я брошу тебя и начну встречаться с каким-то мальчиком, который собирался изучать право и надеялся в будущем стать сенатором. – Она помолчала. – Что же мы будем делать?

– Тебе надо вызвать своих родителей на разговор.

Рэйн кивнула:

– Они украли у меня все. Ты был всей моей жизнью, Макс.

Смогут ли они преодолеть наконец те препятствия, которые постоянно вставали у них на пути? Но если двигаться дальше вместе, то куда? У него своя жизнь в Лос-Анджелесе, а у нее здесь работа, ребенок…

Эбби. Он уже не мог представить себе жизни без Рэйн и ее дочери, но не упустили ли они свою последнюю возможность?

– А когда я поговорю с родителями… Что дальше? – Рэйн заглянула ему в глаза в поисках ответов, которых у Макса не было.

– Нам надо будет многое обсудить. – Он погладил ее порозовевшую щеку. – И решить, можно ли все исправить.

Рэйн прикрыла глаза:

– Ставки слишком высоки.

– Ты хочешь сказать, что не собираешься даже попытаться?

– Я хочу сказать, что мне страшно.

Макс коснулся ее губ:

– И мне тоже.

Раздвигая ее губы языком, он обнял Рэйн за талию и тесно прижал к себе. Он хотел забрать всю ее боль, заставить забыть обо всем плохом, что случилось между ними. Он боялся, что она его оттолкнет, но ее руки обвились вокруг его шеи, и Макс понял, что она хочет того же, что и он.

Проявляя терпение, которое раньше было ему незнакомо, Макс приподнял самый краешек рубашки Рэйн, но она помогла ему снять ее с себя. Они вновь слились в поцелуе, Рэйн прогнула спину, давая ему полный доступ к своей шее и груди. Макс не торопился: он хотел, чтобы она сполна ощутила каждое прикосновение, каждый поцелуй.

Возможно, в их прошлом все пошло не так и сейчас он допускает ужасную ошибку, но остановиться он был уже не в силах.

В какой-то момент он прижал ее к стене. Торопливыми, резкими движениями они сбросили оставшуюся одежду. Пальцы Макса прошлись по ее обнаженным бедрам, коснулись ложбинки талии и проследовали к груди. Ее тело дрожало под его нежными прикосновениями. Вся ее кожа была в мурашках.

– Что ты со мной делаешь? – прошептала Рэйн, вглядываясь в его лицо. – То, что я хочу сделать с тобой…

– Я тоже этого хочу, Рэйн.

Оставалось только надеяться, что они говорят об одном и том же. Через несколько месяцев ему придется покинуть Ленокс, и он хотел провести оставшиеся недели с ней. А когда настанет момент отъезда… Что ж, тогда они и решат, что делать.

Глава 10

Незваный гость, барабанящий в дверь, должен был немедленно об этом пожалеть.

Рэйн неслась по лестнице вниз, стараясь успеть, пока пришедшему не пришло в голову нажать на кнопку звонка – тогда он точно разбудит и Эбби, и Макса. Она в гневе распахнула дверь:

– Маршалл! Что ты здесь делаешь?

Его взгляд прошелся по ее телу, и Рэйн пожалела, что не надела теплый халат.

– Хотел узнать, как ты, и сообщить, что уровень опасности снизили с третьего до второго. Это значит, что можно выезжать.

Рэйн услышала скрип ступеней за своей спиной. Макс Форд, в одних джинсах на голое тело, спускался по лестнице, прижимая к себе Эбби. Малышка выглядела абсолютно довольной. Сердце Рэйн заболело при мысли о том, что произошло пятнадцать лет назад. Вот какой могла бы быть их жизнь… Но их ребенок умер вместе с ее мечтами.

Она так и не нашла в себе сил признаться Максу, что была беременна. У них и без того много нерешенных проблем.

Маршал вопросительно поднял бровь.

– Я смотрю, тебе не пришлось пережидать снежную бурю одной, – заметил он.

Макс подошел и встал рядом с Рэйн. Маршалл не сводил с него взгляда.

– Я передам твоему папе, что ты в порядке, Рэйн.

Он развернулся и начал спускаться по заснеженным ступеням.

Рэйн закрыла дверь и прижалась щекой к косяку.

– Неловкая ситуация.

– Думаешь, он уже звонит твоему отцу?

– Даже не сомневаюсь. Но какая разница? Родители не решают за меня.

Рэйн забрала у Макса малышку и вернулась с ней в спальню.

Изменить что-либо было уже невозможно. Оставалось надеяться, что присутствие самого завидного жениха Голливуда в ее доме не повредит и без того затянувшемуся процессу удочерения.

Макс присел на краешек кровати и посмотрел на нее.

– Я знаю, что твой отец никогда не упоминает Эбби, но они должны быть довольны, что у них появилась внучка.

Рэйн пожала плечами:

– Может быть. Они уже спрашивали, поставила ли я ее в очередь в какую-нибудь частную школу. Они мечтают контролировать ее жизнь. Но я этого не допущу.

– Ты молодец. – Макс взял ее за руки и притянул к себе. – Но это же тяжело. Как же отец Эбби? Неужели даже деньгами не помогает?

Рэйн покачала головой. Не было необходимости вдаваться в подробности жизни малышки. Если им с Максом удастся справиться с ошибками прошлого, она ему расскажет. Об обоих детях.

– Я одна, – сказала она. – Но у нас все в порядке.

Его взгляд заставлял ее нервничать. Она не хотела, чтобы он вмешивался в ее жизнь, искал скелеты в ее шкафу. От этого ему будет только больнее, а она не хотела причинить новую боль человеку, которого любила.

– Я заплачу за ремонт отопления.

Рэйн вырвала свои пальцы из его рук:

– Черта с два! Я сама заплачу. Пока у нас хватает дров, мы продержимся. Старые печи нагреваются быстро. А дров достаточно еще на месяц.

– Почему ты просто не позволишь мне помочь? – спросил Макс.

Рэйн бросила взгляд на Эбби, которая разводила своими маленькими ручками в воздухе, засунув в рот хвост плюшевого кота.

– Потому что ты здесь ненадолго, – она повернулась к нему и улыбнулась, – а рядом не всегда будет кто-то, кто захочет прийти мне на помощь. Так что я лучше буду все делать сама, чем притворяться кем-то, кем я не являюсь, чтобы получить поддержку моей семьи.

– А что случилось с теми деньгами, которые ты должна была получить в двадцать пять? – не удержался Макс, но тут же покачал головой. – Прости… Это бестактный вопрос. Мне просто удивительно, что ты бедствуешь, когда я знаю, что для тебя была отложена крупная сумма.

Рэйн отступила назад, подошла к комоду и достала черные легинсы и футболку.

Присутствие Макса в комнате ее не смущало. Она просто хотела побыстрее переодеться и приступить к домашним делам. А он может вернуться домой, раз снег прекратился. Им обоим нужно время, чтобы подумать о прошлом и о будущем.

– Мои родители поменяли правила, когда я отказалась им подчиняться. Они решили, что отдадут мне деньги, только если я буду следовать их «простым» наставлениям.

Брови Макса сошлись на переносице.

– Они не отдали тебе деньги?! Прошлый век ка кой-то. Но почему?

Рэйн достала из комода пару шерстяных носков и натянула их на ноги.

– Потому что я любила тебя, собиралась отправиться за тобой и… У меня возникли кое-какие проблемы, когда ты уехал.

– Какие?

О нет. Об этом она не станет говорить. Не сейчас.

– Оставим эту тему на какой-нибудь другой день.

Макс посмотрел на нее таким взглядом, будто хотел еще что-то добавить, но в итоге просто кивнул.

– Мне надо принести еще дров и покормить кур и коз. – Рэйн схватила с комода резинку для волос и сделала на голове тугой пучок. – Сможешь пару минут присмотреть за Эбби?

Макс взглянул на девочку и пожал плечами.

– Спасибо. Я постараюсь побыстрее.

Если бы папарацци узнали, что голливудская звезда Макс Форд сидит на старой ферме в окружении кур и коз, с маленьким ребенком на руках, они бы непременно сюда нагрянули. Рэйн хихикнула, представив, как взбесились бы ее родители.

Впрочем, они и так, наверное, уже вне себя от ярости. Маршалл не мог не доложить о том, что он здесь увидел, и совсем скоро мать или отец позвонят, чтобы спросить, действительно ли Макс ночует у нее дома. Рэйн это не трогало. Она любила свою жизнь.

Вот только нужно было решить, что же делать со своим сердцем и с Максом Фордом.

Глава 11

Через некоторое время Эбби беспокойно закрутилась. Она пока не начала реветь всерьез, и Макс решительно не хотел, чтобы до этого дошло. Поэтому он потянулся в кроватку и взял малышку на руки. Она немедленно успокоилась.

– Ты что, издеваешься надо мной? – спросил Макс.

Эбби была так мила, что ему хотелось крепко-крепко стиснуть ее в объятиях. Он сдержался, но продолжил прижимать девочку к груди, вдыхая ее сладкий запах.

Да, образ Рэйн с ребенком задевал заветные струны в его душе; не признавать этого означало бы лгать самому себе. Когда-то они планировали совместную жизнь, важной частью которой были дети. Но ничего не вышло.

На комоде запищал телефон Рэйн. Без всякого сомнения, звонил кто-то из ее родителей – не терпелось узнать, действительно ли дочь провела ночь не одна.

Макс не хотел слушать этот звон, но не знал, куда деть Эбби, поэтому просто вышел с ней на руках.

Что это за родители, которые забирают себе деньги, справедливо принадлежащие их дочери? Да еще когда у нее собственный ребенок?

Нет, он ни за что не оставит идею помочь Рэйн с ремонтом отопления. Он уже сделал несколько нужных звонков. Когда новый котел будет уже оплачен и установлен, Рэйн не станет спорить.

– У тебя очень упрямая мама, – сообщил он Эбби, пока они шли по коридору.

Ему хотелось знать, когда она соберется серьезно поговорить со своими родителями. Но нельзя на нее давить. Пусть она сама решит. А он просто будет рядом, чтобы ее поддержать.

Эбби заворочалась активнее, и Макс подумал, что она, видимо, голодна. Если он сейчас не сделает то, что нужно, скоро тут будет море слез. Он очень надеялся, что в холодильнике найдется молоко, и не ошибся: к его радости, на полке стояли две готовые детские бутылочки. Держа девочку на сгибе одной руки и придерживая бутылочку второй, он принялся ходить по кухне.

На небольшом столике россыпью лежали какие-то бумаги. Случайно заметив надпись на одном из документов, Макс резко остановился. Назначено судебное заседание по вопросу родительских прав?!

Неужели Рэйн сражается за Эбби в суде? Макс подошел поближе и увидел на документе еще одно имя. Джилл Сэндс.

Он замер на месте. Джилл… Это же кузина Рэйн. Что, черт возьми, происходит?

Макс посмотрел на девочку, которая, закрыв глаза, продолжала пить молоко.

Почему же Рэйн ничего ему не сказала? Эбби, по всей видимости, не была ее родной дочерью, но она решила не посвящать его в это.

Задняя дверь распахнулась, впуская внутрь холодный воздух. Рэйн вылезла из сапог, покрытых снегом, а затем сняла пальто и повесила его на крючок. Повернувшись к нему, она на секунду замерла, но потом улыбнулась.

– Да уж, чего я совсем не ожидала, так это того, что ты станешь ее кормить.

– Лучше не смотри на меня так, – сказал Макс с легкой улыбкой. – Ну что, дороги расчищены. Мне надо поехать домой и посмотреть, как там мама.

В ее глазах мелькнуло странное выражение. Рэйн кивнула и потянулась за Эбби:

– Я и забыла, что тебе пора ехать.

И вновь между ними выросла стена. О нет. Это не может закончиться так, это вообще не должно заканчиваться. Ведь правда?

– Рэйн, – Макс подождал, пока она снова на него посмотрит, – не отвергай меня только потому, что наше вынужденное заточение подошло к концу. У нас с тобой начало что-то складываться.

– Я не отвергаю тебя, Макс. Мне просто страшно.

Он подошел и взял в одну руку ее ладонь, а в другую – маленькие пальчики Эбби.

– Тебе нечего бояться.

Рэйн услышала, как стучит ее сердце. Теперь ей оставалось только надеяться и молиться, чтобы Макс захотел быть рядом с ними и впредь.

На рабочем столе завибрировал телефон, и, увидев номер на экране, Рэйн улыбнулась.

– Привет, Джилл, – произнесла она в трубку.

– Привет, – отозвалась кузина. – Я что-то давно не звонила. Говорят, вас там снегом засыпало. Все в порядке?

Рэйн присела на стол и скрестила руки на груди.

– Да, теперь все хорошо. Отопление отказало, но у меня достаточно дров, чтобы продержаться до тех пор, пока не потеплеет.

Джилл вздохнула:

– Иногда я думаю, не взвалила ли я на тебя непосильную ношу.

– Ни в коем случае, – ответила Рэйн, непроизвольно выпрямляя спину. – Я люблю тебя и люблю Эбби.

– Я знала, что приняла правильное решение, позволив тебе ее удочерить, – всхлипнула Джилл. – Она получит больше любви и заботы, чем я когда-либо могла ей дать.

Сердце Рэйн сжалось: она вспомнила, что в какой-то момент Джилл подумывала об аборте.

– Я знаю, что сделала верный выбор. Я бы не смогла заботиться о ребенке и продолжать учиться… и не смогла бы избавиться от нее. Даже от одной мысли об этом меня теперь мутит. Так что удочерение было единственным выходом.

Рэйн чуть не заплакала. Она никак не могла дождаться, пока ей выдадут эти несчастные документы.

– Мне надо идти на занятия, – сказала Джилл. – Я просто хотела узнать, все ли в порядке. Люблю тебя и очень скучаю!

Рэйн повесила трубку, прижала телефон к груди и закрыла глаза. Их матери были сестрами. Когда Джилл забеременела, Рэйн не покидало ощущение дежавю. Но такие вещи случаются. Рэйн отчаялась доказать своей матери, что никто не идеален.

А когда Эбби вырастет достаточно для того, чтобы все понять, Рэйн и Джилл вместе скажут ей правду. Но пока что малышка полностью ее, и Рэйн будет любить эту девочку, как собственную дочь.