Текст книги "Растаять в твоих объятиях"

Глава 19

– Прекрасные новости, Ноа, – сказал Макс, ведя машину по грязным, засыпанным снегом улицам. – Я очень рад за вас с Келли.

– Ты точно приедешь на свадьбу? Обещаешь?

Голос Ноа Фостера раздавался из динамиков автомобиля. Лучший друг Макса наконец назначил дату своей свадьбы. Макс ни за что не пропустил бы этот важный для него день, особенно учитывая, через что им с Келли пришлось пройти.

– Клянусь, я приеду, – пообещал Макс. – Я сегодня утром говорил с Бронсоном. Он надеется начать съемки раньше, чем планировалось.

– Ты ведь хотел остаться с мамой до конца апреля.

Макс свернул на двухполосную дорогу, ведущую к дому родителей Рэйн.

– Моя мама уже совсем поправилась. К тому же отец решил взять отпуск, чтобы ходить с ней на лечение.

– Ничего себе!

– Да, похоже, Томас Форд осознал, что семья важнее, чем он думал. – На самом деле, Макс пока еще не знал, как к этому относиться: резкая перемена в отношениях с отцом вызывала у него целую гамму чувств. – Он бы приехал еще раньше, но хотел до отпуска окончательно разобраться с какими-то делами в одном из ресторанов.

– Видимо, то, что произошло с твоей мамой, его достаточно сильно напугало, – заметил Ноа. – Жаль, конечно, что дошло до этого, но, по крайней мере, ее болезнь заставила его измениться.

– Он даже собирается сегодня прийти на мой спектакль.

Долгие годы отец не хотел замечать, что его сын успешный актер, а теперь вдруг решил поддержать. Макс не мог отрицать того, что его сердце просто плавилось от счастья.

– Это и правда прекрасно, Макс. – Ноа пару секунд помолчал перед самым важным вопросом. – Ты еще ни разу не упомянул Рэйн. Все в порядке?

Макс и Ноа были друзьями уже много лет, и Ноа знал почти все о его юных годах, включая историю с Рэйн.

– Все очень и очень непонятно, – пробормотал Макс, с силой сжимая руль. – Я расскажу тебе, когда приеду. Если кратко, то оказалось, что ее родители занимались подрывной деятельностью, когда я уехал, и намеренно разрушили наши отношения. Я сейчас как раз к ним еду.

– О нет! – воскликнул Ноа. – Не знаю, что ты там обнаружил, но прежде чем действовать, надо успокоиться.

– Не согласен. Мне кажется, сейчас самое время с ними поговорить.

– А Рэйн в курсе, что ты собираешься сделать?

Макс повернул в последний раз, и впереди на небольшом холме, покрытом белым нетронутым снегом, показался особняк.

– Нет, не знает, – ответил он. – Но я не могу уехать, не высказав им все, что думаю. Они сделали ей больно, Ноа. Она полностью опустошена. Я не могу позволить им считать свои действия приемлемыми.

– Ты влюблен в нее, – без обиняков объявил Ноа. – И можешь даже не отрицать. Я все слышу по твоему голосу. Эта женщина всегда была для тебя той самой, единственной.

Макс сжал зубы – слова были уже не нужны. Ноа не ошибся. Но они с Рэйн уже начали жить каждый своей жизнью, заниматься тем, чем они всегда хотели. Как он может просить ее покинуть свой дом? Когда-то она пообещала следовать за ним, но теперь он не был уверен, что ее давнее обещание все еще в силе.

Рэйн ни разу не дала ему понять это. Наоборот, вчера, когда они занимались любовью, она вела себя так, будто уже начала с ним прощаться. Может быть, это к лучшему. Иногда людям просто не суждено быть вместе, и даже любовь не способна ничего изменить.

Поэтому он не должен признаваться ей в том, что любит ее. Если он это сделает, разговор неизбежно закончится тем, что он начнет умолять ее поехать с ним. Предложит заплатить за ее ферму или продать ее – все, что она захочет, лишь бы Рэйн отправилась с ним в Лос-Анджелес. Но однажды она поймет, что он по-прежнему живет своей мечтой, в то время как ей пришлось бросить все, что она знала и любила.

– Ты еще тут? – спросил Ноа.

Макс подъехал к дому и выключил двигатель.

– Да, я тут, но мне надо идти. Я как раз подъехал.

Ноа вздохнул:

– Только не совершай никаких необдуманных поступков. Если ты любишь Рэйн, эти люди могут стать твоими родственниками.

Макс пренебрежительно фыркнул:

– Ни за что!

Он отключился и вздохнул. Когда-то они могли действительно стать ему родными, но потеряли свой шанс, решив взять судьбу в свои руки и разрушив в итоге не только его жизнь, но и жизнь Рэйн. Поэтому он и собирался с ними очень серьезно поговорить.

Да, Рэйн, наверное, не понравится, что он сам отправился к ее родителям. Но кто-то должен за нее заступиться. Кто-то должен показать ей, что она не одна. Она уже слишком долго сражается в одиночку. Он просто обязан сделать это ради нее.

Макс вышел из машины. Холодный ветер проникал даже через ткань его теплого пальто. Черт, в Лос-Анджелесе погода намного приятнее.

Позвонив в дверь, он отступил на шаг назад и принялся ждать. В его голове крутилось множество мыслей о предстоящем разговоре. Он понятия не имел, с чего начать, но решил, что в нужный момент подавляемые годами гнев и боль помогут ему. Дверь открыла девушка, с головы до ног одетая в черное. Горничная? Ее глаза расширились – похоже, она его узнала. Макс привык к тому, что люди знают, кто он такой, но не собирался пользоваться своим звездным статусом. Сегодняшний разговор касается не его, а женщины, которую он любит.

– Добрый день, – поздоровался он с улыбкой. – Я хотел бы видеть мистера и миссис Монро.

– Да, конечно. – Девушка отступила назад и пошире открыла дверь. – Прошу вас, заходите. Они наверху, в кабинете. Я пойду…

– Я знаю, где находится кабинет, – прервал ее Макс. – Спасибо.

Он обогнул горничную и поднялся по широкой изогнутой лестнице. Внутри его бушевала ярость. Как эти люди могут жить в такой роскоши, в то время как дом их дочери вот-вот развалится на части? Какие же они эгоисты!

Услышав голос Маршалла, Макс остановился посреди коридора.

– Я сделал все возможное, чтобы остановить это удочерение, но я больше не могу затягивать, – говорил он. – Рэйн выдержала все инспекции и проверки социальных служб.

Макс ждал за дверью. Его настроение очень быстро превращалось из плохого в просто ужасное.

– У тебя же юридическое образование! – недовольно воскликнул отец Рэйн. – Почему ты не можешь найти лазейку, чтобы помешать этому удочерению? Она же мать-одиночка!

Руки Макса непроизвольно сжались в кулаки, но он продолжал молчать.

– У нее совсем нет денег, – добавила мать Рэйн. – Это просто смешно. Почему она такая упрямая?

– Суд хочет решить этот вопрос побыстрее, потому что Джилл выбрала для своего ребенка именно Рэйн. Трудно спорить с желанием матери, особенно если потенциальная приемная мать – дочь мэра.

– С другой стороны, казалось бы, уж мэр может рассчитывать на то, что его помощник сумеет как-то повлиять на ход дела, – заметил отец Рэйн.

– Теперь, когда она узнала, что произошло пятнадцать лет назад, с ней стало еще сложнее? – Голос матери смягчился. – Может, нам и стоило ее тогда отпустить. Она бы уяснила урок и вернулась домой сама.

– Нет, если бы она уехала к Максу, они бы поженились, – возразил Маршалл. – Хотя бы из-за ребенка.

Макс застыл на месте. Ребенка? Какого еще ребенка?

– Как хорошо, что она его потеряла, – вздохнула мать Рэйн. – Господи, как же трудно было сохранить все в тайне.

Максу показалось, что просторный коридор неожиданно сузился и стены стали надвигаться прямо на него. Так Рэйн была беременна, когда он уехал? Почему она ничего не сказала?

Макс провел ладонью по лицу, пытаясь решить, что делать дальше. Сначала надо поговорить с этими лицемерами в комнате за дверью. А потом – обсудить все с Рэйн.

О боже. Он мог стать отцом?

Максу необходимо было прийти в себя как можно быстрее. Он приехал сюда с определенной целью, но его мотивы теперь изменились.

Войдя в кабинет, он встретился взглядом с Маршаллом и отцом Рэйн. Потом к нему обернулась и мать – ее рот широко раскрылся от удивления.

– Я смотрю, вы совсем не ждали гостей. – Макс пересек комнату и приблизился к трем самым ненавистным ему людям на планете. – Я невольно услышал ваш разговор. Похоже, жизнью Рэйн все еще пытаются управлять люди, которые должны любить ее и заботиться о ней.

– Это вовсе не твое дело. – Мать Рэйн вздернула подбородок и скрестила руки на груди. – К тому же с твоей стороны очень невежливо врываться сюда без приглашения.

Макс смерил ее гневным взглядом:

– Это вы собираетесь читать мне лекцию о хороших манерах? Я бы вам не советовал продолжать.

– Что тебе нужно, Макс? – спросил отец Рэйн.

Пожав плечами, Макс посмотрел ему прямо в глаза.

– Я просто хотел заступиться за Рэйн. И сказать вам, что я скоро уезжаю, но теперь знаю достаточно, чтобы понять: до отъезда мне необходимо объяснить вам кое-какие вещи.

Маршалл засмеялся:

– Кем бы ты ни был, Макс, тебе тут делать нечего.

Макс молниеносным движением схватил его за воротник рубашки, чем заставил мать Рэйн охнуть еще раз.

– Даже не думай мне дерзить! Да что ты за человек, если способен помешать ребенку стать частью любящей семьи? Ты просто низкий бесхребетный ублюдок, как и эти двое.

Он оттолкнул Маршалла от себя и вновь посмотрел на отца Рэйн.

– Убирайся отсюда, Макс!

– С удовольствием, – согласился он. – Но сначала позвольте мне вас заверить, что, если удочерение не состоится, я переверну этот город с ног на голову. Я никогда не пользуюсь своим положением, но, если Рэйн не получит Эбби, я готов поступиться своими принципами. Советую не забывать об этом в следующий раз, когда решите поиграть с жизнью вашей дочери.

– Ее жизнь могла быть гораздо лучше, – заметила мать Рэйн, – если бы она только послушалась меня и своего отца. У нее были бы деньги и достойный муж.

– Во-первых, Рэйн наплевать на деньги. Для нее главное – люди, хотя я понятия не имею, кто ее этому научил. – Макс засунул руки в карманы джинсов. – Во-вторых, не вам решать, кто ее достоин. Рэйн нравится своя жизнь, и она выйдет замуж тогда, когда захочет.

И причинит ему ужасную боль. Если она влюбится в другого мужчину и решит создать с ним семью, это просто убьет его.

– Пятнадцать лет назад вы разрушили наше будущее, – продолжил он. – Хоть теперь оставьте ее в покое, если не хотите ее поддержать.

– Поддержать? – вмешался Маршалл. – Ты сам оставил ее, когда она была беременна!

Макс почувствовал, как в его душе поднимается волна гнева.

– Если ты не заткнешься, я тебе врежу. Думаю, мы все тут прекрасно знаем, почему я уехал и не был рядом с Рэйн и ребенком.

Он усилием воли заставил себя оставаться спокойным, хотя ему хотелось крушить и ломать все в этой комнате.

– Ты же не скажешь Рэйн…

Услышав слова ее матери, Макс засмеялся:

– О том, что вы снова пытаетесь разрушить ее жизнь? Конечно скажу. Я не лгу тем, кого люблю.

Он повернулся к двери, но потом оглянулся назад:

– Да, господин мэр. Я бы на вашем месте не стал задумываться об участии в следующих выборах. Почему-то мне кажется, что вас постигнет неудача.

– Это что, угроза?

Макс улыбнулся:

– Вовсе нет. Просто хочу, чтобы вы почувствовали, каково это, когда кто-то разбивает ваши мечты.

Он чуть не бегом спустился вниз по лестнице. Ему необходим был воздух. Ему необходимо было подумать. Ему необходимо было увидеться с Рэйн.

Ребенок? Они были полностью готовы к совместному будущему. А она была беременна. Знала ли она, когда он уезжал? Почему она ничего не сказала… ни тогда, ни сейчас? Как она могла скрыть от него такую важную вещь?

Садясь в автомобиль, Макс заставил себя дышать как можно глубже. Крепко сжав руль, он закрыл глаза и попросил Бога дать ему сил, потому что если обнаружится, что Рэйн знала о ребенке до того, как он уехал, он больше никогда не сможет смотреть ей в глаза.

Глава 20

Очень осторожно Рэйн положила по два семечка в каждый из маленьких горшочков, расставленных вдоль стен ее мастерской. Небольшой обогреватель поддерживал в комнате тепло, и растения могли плодоносить даже зимой. Она принесла сюда и Эбби – та качалась на своих качелях, пока Рэйн работала.

В эту минуту она услышала, как открылась и закрылась задняя дверь, и высунула голову из-за двери, чтобы заглянуть в кухню. Макс потопал ногами, стряхивая снег с ботинок, снял пальто и повесил его на спинку стула. Как и каждый раз при виде его, у Рэйн замерло сердце, а в животе запорхали бабочки. Такой высокий и мускулистый, он был невероятно красив.

– Я тут! – крикнула она, засыпая семена землей.

Макс не обещал приехать сегодня, но она была ему рада. По вечерам он теперь был занят в театре, и она стала больше ценить время, проведенное с ним вместе.

– Привет, – улыбнувшись, поздоровалась она, когда Макс зашел в комнату. – Как дела?

– Я только что был у твоих родителей.

Руки Рэйн замерли у горшка с землей.

– Что?

– Я хотел поговорить с ними до того, как уеду в Лос-Анджелес.

Рэйн затошнило от неприятного предчувствия.

– Но ты будешь здесь еще месяц.

Макс прижался плечом к стене возле ее рабочего стола.

– Сегодня утром звонил Бронсон. Он хочет начать съемки как можно быстрее. К тому же приехал отец, да и мама чувствует себя отлично. Я решил уехать в конце недели, когда закончится спектакль.

Рэйн ждала этого момента, но не думала, что он наступит так скоро. Она считала, что у них больше времени.

Ее глаза наполнились слезами, и она попыталась вновь сосредоточиться на семенах.

– О чем ты говорил с моими родителями?

– Я хотел сказать им, чтобы они перестали портить тебе жизнь, – ответил он. – Но, когда я приехал, там был Маршалл, и я узнал кое-какие шокирующие новости.

Закопав последнее семечко, Рэйн сняла перчатки и повернулась к нему:

– Какие?

– Твои родители пытаются помешать удочерению Эбби, а Маршалл им помогает.

– Что?! – воскликнула Рэйн. – Это невозможно! Они бы такого не сделали!

Вместо ответа, Макс только саркастически изогнул бровь.

Рэйн бросила взгляд на Эбби, которая уснула на качелях. Страх будто тисками сжал легкие, не давая ей дышать.

– Но почему? – прошептала она.

– Потому что они по-прежнему стремятся тебя контролировать, а ты – не та дочь, которую они хотели. Ты поступаешь по-своему, и им это не нравится.

Рэйн потерла лоб, чувствуя надвигающуюся головную боль. Почему ее родители так жестоки? Когда они перестанут пытаться разрушить ее жизнь?

– Я еще кое-что там узнал, – тихо произнес Макс.

Она взглянула на него – его щека дернулась. Он смотрел на нее исподлобья, а крылья его носа гневно раздувались… Что-то было не так.

– Что именно? – спросила Рэйн.

– У нас был ребенок.

Ему все известно. Родители нанесли последний удар по их возможному будущему. Рэйн сжала край стола, молясь, чтобы ноги не подвели ее.

– Да, я была беременна. – Она встретилась с ним взглядом. – У нас был мальчик.

Плечи Макса поникли. Он выдохнул так шумно, как будто не дышал в ожидании ее ответа.

– Мне так жаль, Макс. Очень жаль.

Рэйн не сумела сдержать слез. Она не могла перестать думать о том тяжелом времени, когда она так хотела быть с этим мужчиной и их ребенком. И в итоге потеряла обоих.

– Когда ты собиралась мне об этом сказать? – спросил Макс. – Никогда?

Рэйн сглотнула, пытаясь взять эмоции под контроль. Хочется ей этого или нет, разговора не избежать.

– Я собиралась… когда-нибудь, – ответила она. – Но я не могла. То, что мы узнали о прошлом, принесло нам слишком много боли. Я не хотела сделать тебе еще больнее. И мне было страшно.

– Почему?

Она посмотрела на него:

– Я боялась, что ты меня возненавидишь.

Макс растер ладонями лицо и оттолкнулся от стены. Подойдя к ней, он сжал ее плечи и заставил посмотреть на него.

– Ты знала о ребенке, когда я уезжал? – спросил он.

Глядя ему в глаза, Рэйн покачала головой.

– Нет, – прошептала она. – Я узнала, когда ты уже уехал. Помнишь, мы занимались любовью в последнюю ночь? Тогда я и забеременела.

В его голубых глазах блестели слезы. Рэйн обняла его так крепко, как будто могла таким образом избавить его хотя бы от малой толики этой боли.

– Я хотела сказать тебе, Макс. Я ждала твоего звонка, но… Ты сам все понимаешь.

– Как же я их ненавижу, – глухим голосом произнес Макс. – Ненавижу за то, что они все у нас отняли. Что же случилось с нашим сыном?

– На двадцать восьмой неделе у меня начались схватки. Но ребенок был еще не доношенный, и врачи не смогли его спасти. – Несмотря на боль, Рэйн заставила себя продолжить: – Он был такой маленький, но мне он казался самым прекрасным малышом на свете. Я спланировала церемонию через несколько дней, но не смогла пойти, потому что родители согласились ее оплатить только при условии, что я все сохраню в тайне. Чтобы люди в городе не узнали. Но сами они даже не пришли на захоронение. Там были только я, Джилл, бабушка и священник.

Посмотрев на нее, Макс пальцами стер с ее щек слезы.

– Ты, должно быть, ненавидишь меня за то, что я не был рядом. Даже представить не могу, через что тебе пришлось пройти. У меня самого сердце сейчас разрывается.

– Это был самый ужасный момент в моей жизни, – призналась Рэйн. – Поэтому для меня так важно сохранить Эбби. Я не должна ее потерять.

– И не потеряешь. Я об этом позаботился.

Его серьезный тон заверил ее в том, что он действительно сделал что-то, чтобы удочерение состоялось. Рэйн даже не хотела знать, что именно, – одно понимание того, что этот человек на ее стороне, заставило ее сердце сжаться от радости.

Они немного помолчали. Наконец Макс отстранился и убрал руки с ее плеч.

– Почему ты не сказала мне о своей беременности, когда я вернулся? – спросил он.

Рэйн пожала плечами:

– Я просто не знала, как тебе сказать. Это было так давно, но мне по-прежнему больно. Когда я увидела тебя, чувства вернулись. Я хотела разобраться в них сама, прежде чем открыться тебе.

– Я должен был знать, Рэйн.

Она вздохнула:

– Да, ты прав. Но я знаю, как мне самой все еще больно из-за той потери, и я не могла причинить тебе такую же боль. Ведь я снова влюбилась в тебя.

Макс покачал головой:

– Не надо. Прошу, не надо говорить, что любишь меня, Рэйн. Я не могу остаться с тобой и не хочу снова сделать тебе больно.

«Слишком поздно».

– Я не в силах скрывать свои чувства, Макс. Я знаю, что ты уезжаешь, но ты должен понимать, что я испытываю.

– Я не могу дать тебе того, что ты хочешь, того, что ты заслуживаешь, – ответил Макс. – С моей стороны нечестно требовать от тебя любви, когда мне придется скоро тебя оставить.

Рэйн хотелось, нет, ей просто необходимо было знать!..

– Ты меня любишь? – спросила она. – Только честно.

Взгляд его прекрасных голубых глаз был направлен прямо на нее.

– Больше жизни.

«Боже, зачем я спросила?» Рэйн едва сдерживала рыдания.

– Я знала, – прошептала она. – Я понимала интуитивно, но теперь, когда ты сказал это вслух…

Рэйн заплакала, хоть и ненавидела себя за эту слабость. Она закрыла руками лицо, и Макс притянул ее к себе. Уткнувшись в его грудь, она оплакивала их любовь, посреди которой зияла огромная пропасть. Годы, проведенные врозь, стали для них непреодолимым препятствием.

Рэйн отступила на шаг и вытерла слезы.

– Извини. Я просто… не могу.

Макс тер руками глаза – мужская гордость не позволяла ему зарыдать, как Рэйн.

– Я не могу просить тебя поехать со мной, Рэйн, и не могу остаться.

Видимо, и у любви есть границы. Если бы он попросил ее поехать с ним, она бы согласилась. Может быть, он не готов к созданию семьи, слишком привык к своей жизни в Лос-Анджелесе, хочет быть свободным и не желает быть связанным по рукам и ногам одной женщиной и ее ребенком.

Взглянув на Эбби, Рэйн поняла, что ни за что не откажется от этой малышки. Но свой дом и ферму – их она готова была принести в жертву ради Макса.

– Мне пора ехать в театр, сегодня спектакль начинается раньше, – сказал он. – Мама с папой придут. Может, позвонить няне и спросить, не посидит ли она с ребенком? Ты бы смогла тогда прийти и сесть в первом ряду… в последний раз.

Рэйн была просто не в силах. Все равно ничто не сравнится с тем вечером, когда они занимались любовью в его гримерке, а потом ужинали на сцене. Она хотела, чтобы это воспоминание стало ее последним воспоминанием о Шекспировском театре, – она сомневалась, что когда-либо еще придет туда.

– Я не могу, – ответила она. – Лучше этого не делать.

Макс кивнул:

– Так, значит, все? Пришло время прощаться?

Не в силах произнести ни слова из-за переполняющих ее эмоций, Рэйн закусила дрожащую губу и кивнула.

Он взял ее лицо в ладони и повернул так, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Я действительно люблю тебя, Рэйн. Даже не сомневайся в этом. И если я тебе когда-нибудь буду нужен, просто позвони.

Он был нужен ей сейчас. Она так хотела, чтобы он остался, чтобы он стал ее надеждой и опорой. Но было бы нечестно просить его оставить свою голливудскую жизнь ради Ленокса.

– Я хочу… – Макс прервал сам себя, покачал головой и опустил руки. – Ты позвонишь? Будешь держать меня в курсе – как Эбби, как ты?

– Конечно. Я сообщу тебе, когда удочерение состоится.

Еще один долгий взгляд; наконец Макс отвернулся, присел рядом со спящей Эбби и поцеловал ее в лоб:

– Позаботься о своей мамочке, хорошо, малышка?

Рэйн чуть не бросилась к нему в объятия, чуть не принялась умолять его остаться, но сдержалась. Макс еще раз взглянул на нее через плечо:

– Прощай, Рэйн.

– Прощай, Макс.

И он ушел.

Рэйн не могла больше держать себя в руках. Словно прорвалась плотина: она уронила голову на руки, опираясь локтями о деревянный стол.

Как может сердце выдержать столько боли и при этом продолжать биться?

Но она преодолеет это. У нее достаточно сил и есть ради чего жить. Ради Эбби. Она так давно хотела ребенка и теперь наконец стала матерью. Нельзя забывать о том, что ей дала судьба, у нее найдутся причины быть счастливой.

Рано или поздно все пройдет. Но сейчас Рэйн могла только жалеть себя и тосковать по всему тому, что потеряла.

Сможет ли она когда-нибудь видеть фотографию Макса в журнале или смотреть кино с его участием и при этом не вспоминать, как его руки ласкали ее тело? Как он отправился к ее родителям, чтобы защитить ее и Эбби? Как в его глазах стояли слезы, когда он с ней прощался?

Внезапно ее ладонь накрыла сильная мужская рука. Рэйн от неожиданности вздрогнула и подняла голову. Перед ней стоял Макс. Его пальто и волосы были покрыты снегом.

– Что ты делаешь? – спросила Рэйн, шмыгая носом и пытаясь справиться с чувством стыда за свои рыдания.

– Я упал, – произнес Макс с улыбкой, – в буквальном смысле. Бесс и Лулу выбежали мне навстречу, и я споткнулся о них. А потом и куры подоспели.

Рэйн заулыбалась, представив себе это зрелище. Она подняла руку и погладила его по щеке.

– Тебе больно? – спросила она.

Макс сжал ее руки в своих холодных ладонях.

– Да. Ужасно больно. Мы попрощались, но я так не могу, Рэйн. Как мне жить на другом конце страны, когда мое сердце осталось здесь?

Наконец перед Рэйн забрезжила надежда. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это значит, что он хочет большего!

– Мне не важно, где мы будем жить, – продолжал Макс. – Если я должен жить на ферме и прилетать в Лос-Анджелес, когда потребуется, то пусть так. Или мы можем переехать, если ты согласна продать дом. Но я просто не могу так уйти, Рэйн. Я не могу оставить тебя.

Рэйн обхватила руками его шею, не обращая внимания на то, что ее футболка стала мокрой от снега. Она сжала его в объятиях и подумала, что не хочет его отпускать никогда-никогда.

– Почему ты передумал? – спросила она, наконец отстранившись.

– Когда твои козы опрокинули меня на землю, я только и мог что рассмеяться. И подумал: ну как же мне уехать? Мне здесь дико нравится. Я хочу быть одной семьей с тобой и Эбби. Я понимаю, что, если я выставлю свою кандидатуру в качестве приемного отца, процедура удочерения еще больше затянется, но…

– Ты серьезно? – спросила Рэйн. – Ты хочешь быть ее папой?!

Макс наклонился и прильнул к губам Рэйн страстным поцелуем:

– И твоим мужем.

Рэйн радостно вскрикнула – и разбудила Эбби.

– Упс! – воскликнула она, не переставая смеяться.

– Я ее возьму, – сказал Макс.

Он вынул малышку из качелей и прижал ее к тому плечу, на котором не было снега.

– Мои женщины – самые красивые на свете, – сказал он, обнимая Рэйн. – И нет ничего важнее нашей семьи.

– Но что насчет твоего фильма? – спросила Рэйн.

– Ты могла бы на какое-то время поехать со мной – до тех пор, пока не откроется фермерский рынок.

– Тебя не смущает, что я работаю руками? То есть ты сам можешь позволить себе все что угодно, а я тут считаю каждый цент.

– Ты делаешь то, что тебе нравится, Рэйн. Я бы никогда не стал тебе мешать.

Рэйн улыбнулась ему:

– Я люблю тебя.

Макс поцеловал ее в лоб:

– И я тебя. Ну что ж, надо приобрести для фермы еще животных и отремонтировать дом.

– Чтобы продать его? – спросила Рэйн.

– Продать? Нет-нет, мы не будем ничего продавать. У нас будут дома на обоих побережьях. Что-то мне подсказывает, что нам придется много путешествовать, потому что я собираюсь провести с тобой как можно больше времени. И я хочу еще детей.

Рэйн засмеялась:

– Ничего себе аппетиты! Странно, что Бесс и Лулу так резко все изменили.

– Я давно влюбился в тебя, Рэйн. И вполне способен понять, что в моей жизни появилось что-то хорошее, что-то такое, что я не могу потерять. – Макс обнял ее свободной рукой и прижал к своей груди. – И я никогда не отпущу ни тебя, ни Эбби.