Текст книги "Железный ворон"

Джули Кагава
Железный ворон

THE IRON RAVEN

© 2021 by Julie Kagawa

Translation copyright © 2023 by Tatyana Dimcheva.

All rights reserved, including the right of reproduction in whole, or in part in any form.

This edition is published by arrangement with Harlequin Enterprises ULC.

This is a work of fiction.

Names, characters, places and incidents are either the product of the author’s imagination, or are used fictitiously, and any resemblance to actual persons, living or dead, business establishments, events, or locales are entirely coincidental.

© Димчева Т., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Поклонникам Пака, которые давно хотели услышать историю из его собственных уст

Часть I
Мир людей

Давным-давно

Подходящий момент практически настал.

Я выглянул из кустов и усмехнулся. Все было почти готово. На крошечной, скрытой за деревьями полянке, залитой солнечным светом, мерцал кристально чистый источник, привлекая своими искрящимися водами всевозможную живность. Стадо пятнистых оленей склонило к его поверхности изящные шеи под пристальным взглядом большого самца, стоявшего на краю пруда. В зарослях папоротника скакали кролики, а в ветвях большого скрюченного дуба переругивалось беличье семейство. Пели птицы, бродили дикие животные, ветер мягко шелестел листьями над головой. Своего рода исполненная благодати живописная лесная сценка, мирный день в царстве людей.

Скукотища смертная!

Улыбнувшись, я сунул руку за пазуху и вытащил флейту. Этот инструмент – мое собственное творение. Несколько дней ушло на то, чтобы собрать полый тростник, обстругать, соединить разрозненные части воедино и добиться идеального звучания. Теперь предстояло проверить, что получилось.

Подпитываясь чарами окружающего леса, я поднес флейту к губам и выдул одну-единственную ноту.

Чистый высокий звук прорезал тишину, прокатился над рощей, а собравшиеся вокруг пруда животные встрепенулись, широко распахнули глаза и начали принюхиваться. Кролики встали столбиками и задергали ушами. Олени подняли головы, настороженно осматриваясь по сторонам, готовые в любую секунду сорваться с места. Белки прижались к ветвям, их пушистые хвосты подрагивали, звонкие голоса затихли.

В этой внезапно возникшей тишине я сделал глубокий вдох, призвал свою магию и начал играть.

Веселая стремительная мелодия взвилась в воздух. Она кружилась над прудом, достигая слуха каждого живого существа. На мгновение все замерли, затем один кролик начал притопывать. Остальные последовали его примеру, отбивая ритм задними лапками, а олени затрясли головами в такт музыке. Сидящие на дубах белки стали раскачиваться, водя хвостами из стороны в сторону, птицы тоже присоединились к пению флейты.

Подавив улыбку, я заиграл громче и быстрее, втягивая в себя все больше чар и высвобождая их в растекающейся по лесу мелодии.

Взревев, старый олень встал на дыбы и, потрясая огромными рогами, грациозно зашагал к центру поляны, подпрыгивая в такт музыке. Его острые копыта взрыхляли землю и сминали траву. Стадо дружно присоединилось к своему вожаку и тоже принялось отплясывать, а вокруг дикими спиралями метались кролики.

Я ликовал: получилось лучше, чем я надеялся. Мне с трудом удавалось продолжать играть, поскольку растянувшая губы широкая, от уха до уха ухмылка грозила прервать мелодию.

Выскочив из кустов, я поспешил к роще, не переставая искусно наигрывать. Моя песнь набирала силу, и магия росла вместе с ней. Ощущая зуд в ногах, я и сам начал выделывать пируэты, пробираясь к центру поляны. Раздувая щеки, я играл так громко, как только мог; мое тело двигалось почти само по себе, подпрыгивая и вращаясь в воздухе. Вокруг танцевали лесные жители, едва не задевая меня копытами, рогами и мохнатыми телами; они скакали и кружились в бешеном хороводе, самозабвенно носясь по роще. Двигаясь вместе со всеми, я и сам растворился в музыке, волнении и экстазе.

Не знаю, как долго звучала мелодия; половину времени мои глаза были закрыты, и я действовал чисто инстинктивно. Наконец, когда песня достигла крещендо, я почувствовал, что пришло время заканчивать. В последний раз воспарив ввысь, мелодия стихла, дикие эмоции угасли, а пронесшийся по роще вихрь магии рассеялся, вернувшись обратно в землю.

Пытаясь восстановить дыхание, я опустил руки, и мои товарищи-танцоры тоже остановились, тяжело дыша. Огромный олень замер в нескольких футах от меня, склонив рогатую голову, его ноги и бока судорожно дергались. У меня на глазах он задрожал и рухнул, и когда его голова ударилась о землю, изо рта и ноздрей пошла белая пена. Следом за вожаком попадало и остальное стадо: одни животные задыхались, выпучив глаза, другие лежали неподвижно. Вокруг них в раскисшей грязи мохнатыми комочками валялись кролики. Посмотрев на деревья, я увидел у основания стволов белок и птиц, которые посыпались с веток, как только музыка прекратилась.

Я моргнул. Вот так неожиданность! Сколько же времени я играл? Взглянув на виднеющееся сквозь кроны небо, я увидел, что облака окрасились в оранжевый цвет, и солнце склонилось почти к самому горизонту. А пришел в рощу и извлек из флейты самую первую ноту я сегодня рано утром. Похоже, наше дикое торжество продлилось весь день.

«Хм. – Я почесал затылок. – Какое разочарование! Выходит, нельзя понукать этих смертных зверей слишком рьяно, иначе они просто испустят дух. Хм».

Глядя на зажатую в кулаке флейту и задумчиво постукивая по ней пальцами второй руки, я не мог не гадать, окажутся ли люди выносливее диких зверей?

– Эй, паренек! – раздался у меня за спиной глубокий мелодичный голос, и в воздухе разлилась пульсация магии.

Я почувствовал раздражение оттого, что кто-то следил за моим безудержным весельем; в конце концов, именно поэтому я и решил покуражиться в мире людей – чтобы меньше беспокоиться о любопытных любителях подслушивать да подглядывать.

Повернувшись, я увидел замершую на краю поляны конную группу, наблюдавшую за мной из-за деревьев. Сумеречные лошади были куда легче и грациознее своих смертных собратьев и едва касались копытами земли. Всадники оказались рыцарями-сидами, облаченными в доспехи из сплетенных листьев, лоз и ветвей. Я сообразил, что они принадлежат к Летнему Двору. Мне уже доводилось видеть их прежде – как и рыцарей Зимнего Двора. Я даже подшутил над несколькими из них в лесу, хотя они так и не поняли, что причиной мелких досадных промахов был мальчишка из леса, слишком незначительный, чтобы обращать на него внимание.

Но возглавляющий процессию всадник определенно увидел меня, да и его самого не заметить было просто невозможно. Лошадь под ним была насыщенно-золотистого цвета, ярче любого смертного коня, но даже ей не удалось бы затмить своего лучезарного седока. Одет он был в доспехи зеленого и золотого цветов, а его плащ был соткан из цветущих лоз, рассыпающих лепестки там, где он проходил. Из-под покоившейся на челе огромной, увенчанной оленьими рогами короны струились длинные серебряные волосы, а пронзительные зеленые глаза были устремлены исключительно на меня.

Он-то зачем сюда явился? Неужели услышал мою музыку и последовал за манящей мелодией? Вот же не повезло! Я ведь старался не попадаться на глаза Летнему Двору, и этому фейри в особенности. Строго говоря, ничего плохого я не делал; да и фейри мало заботило происходящее в мире смертных. Гибель нескольких лесных существ ничего для них не значила.

Но привлекать внимание одного из самых могущественных фейри в Небыли было опасно. В зависимости от настроения, он мог потребовать, чтобы я «подарил» ему свою флейту, над которой так усердно работал, или играл для него и его рыцарей до тех пор, пока это не перестанет его забавлять. На меня даже могли объявить охоту потехи ради. Владыки фейри непредсказуемы (это всем известно), поэтому я относился к ним, как к спящему дракону: можно незаметно подкрасться и похитить их золото, главное, оставаться при этом незамеченным.

Увы, этот дракон меня заметил.

Предводитель сидов ударил свою лошадь пятками в бока, та вступила на поляну и, топча копытами траву, пошла вперед, пока не оказалась прямо передо мной. Я не сдвинулся с места и вызывающе посмотрел на короля, который, в свою очередь, наблюдал за мной оценивающим взглядом.

– Такой молодой, – задумчиво произнес он. – И так впечатляюще умеешь пользоваться чарами. Как твое имя, мальчик?

– Робин.

– А где твои родители, Робин?

Я пожал плечами.

– Живу сам по себе. В лесной чаще.

Родителей своих я не помнил – если они вообще у меня были. Мои самые ранние воспоминания – это густые заросли, добывание пищи и поиск укрытия, усвоение необходимых для выживания навыков. Но хотя я и был один, никогда не чувствовал себя лишним в дикой природе. Тут мой дом, и так было всегда.

– Хм… – Внушительный аристократ не стал настаивать да выпытывать. Еще мгновение он молча наблюдал за мной с непроницаемым выражением лица, потом наконец спросил: – Ты знаешь, кто я такой, мальчик?

На этот раз я кивнул.

– Вы – король Оберон.

Это было очевидно; Летнего Короля знали все, хотя сам я никогда не видел его лично. Это не имело значения. Королеву Мэб, правительницу Зимнего Двора, я тоже в жизни не встречал, но был уверен, что непременно пойму, кто передо мной, если доведется с ней столкнуться.

– Верно, – подтвердил Благой Король. – Это я. При дворе мне бы пригодился кто-то, наделенный такими, как у тебя, талантами. – Вскинув руку, он указал на меня длинными изящными пальцами. – У тебя есть сила – необузданная, ничем не сдерживаемая Летняя магия, способная посоперничать с той, какой обладают некоторые из моих сильнейших союзников. Такой дар не должен пропадать впустую в лесной чаще. Незачем тебе жить тут, подобно дикому зверю, развлекая пением птиц да белок. Ты должен стать частью величайшего двора Небыли. Что скажешь, Робин? – Король уставился на меня своими похожими на бледно-зеленый иней глазами. – Хочешь ли ты присоединиться к Благому Двору?

Присоединиться к Благому Двору?

Любопытство во мне боролось с непокорностью. Конечно, я был заинтригован. Живя сам по себе в лесу, я мог приходить и уходить по своему усмотрению, но мне здесь было чуточку одиноко. Хотелось общаться с другими представителями моего вида, а не только с лесными тварями и случайными пустоголовыми пикси. И если уж выбирать из двух дворов, Летние владения казались куда приятнее скованных льдом зловещих Зимних земель.

Тем не менее, никогда не стоило соглашаться на первое сделанное тебе предложение. Это было известно даже мне, имеющему весьма скудные познания о разного рода сделках.

– Мне нравится в лесу. – Я скрестил руки на груди и улыбнулся королю. – С какой стати я должен жить при Летнем Дворе?

Благой Король усмехнулся, как будто ожидал такого ответа.

– Потому, Робин, что я правитель. – Он произнес эту фразу так, словно сообщал самый важный в мире факт. – И как Король Благого Двора, могу дать тебе все, что захочешь: власть, богатство, любовь стольких сердец, скольких сам пожелаешь. – Видя, что я морщусь, он умолк. – Но, как я погляжу, ни в чем этом ты не заинтересован. Тогда, возможно, стоит обратить внимание вот на что. У меня много врагов, Робин. Как при дворе, так и за его пределами. Время от времени им нужно напоминать, что нельзя недооценивать власть Лета. Если ты присоединишься ко мне… Ну, скажем так, у тебя будет много возможностей практиковаться в магии не только на лесных зверях.

А вот это уже интересно. Я оглянулся на пруд и лежащие вокруг него неподвижные тела. Бедные глупые животные. Я не хотел причинять им вред, но, похоже, смертные существа очень хрупкие. Я бы с радостью опробовал некоторые свои задумки на ком-то, кто попрочнее, – возможно, даже на самих фейри, а Оберон сейчас махал перед моим носом этой возможностью, как большой яркой морковкой. Казалось, он точно знал, чего я хочу. Вопрос в том, нужно ли мне это?

– Итак, Робин из Дикого леса, – продолжил восседающий на лошади король Оберон, глядя на меня сверху вниз. – Каково твое решение? Готов ли ты стать частью моего двора? Я объявлю тебя придворным шутом, и ты сможешь без ограничений проделывать свои фокусы и заниматься магией. А взамен будешь время от времени оказывать мне небольшие услуги. Договорились?

Что-то грызло меня изнутри, чувство, что это соглашение не совсем такое, каким казалось на первый взгляд. Я и раньше заключал сделки, но только с пикси, спрайтами и парой местных дриад. И никогда ни с кем настолько важным, как правитель Благого Двора. Может, я что-то упускал? Его предложение выглядело слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Я поколебался еще немного, потом пожал плечами. С другой стороны, почему бы не примкнуть к Летнему Двору? Что плохого там может случиться? Я жаждал чего-то нового, а если буду находиться под защитой самого короля Оберона, то смогу совершить бесчисленное множество шалостей и проказ, не боясь возмездия.

Будет весело.

– Хорошо, – согласился я, улыбаясь Оберону, который в ответ вздернул тонкую серебряную бровь. – Договорились, король. Я присоединюсь к Летнему Двору с условием, что смогу практиковать свою магию и показывать столько фокусов, сколько захочу.

– Отлично. – Оберон кивнул и поднял обе руки. – Тогда нарекаю тебя Плутишкой Робином, шутом Летнего Двора, – объявил он своим рокочущим голосом, и ветви деревьев задрожали, как бы подтверждая его заявление. Опустив руки, Летний Король посмотрел на меня с неожиданной, почти гордой улыбкой. – Добро пожаловать в Благой Двор, Плутишка Робин. Носи свое имя с честью. Возможно, когда-нибудь оно станет известно всему миру.

Глава 1
Пак на базаре

Наши дни

Ох, как же я любил гоблинский базар!

Не поймите меня превратно, на самом деле он весьма разношерстный и опасный. Заключишь неправильную сделку, договоришься о чем-то, не подумав как следует, и окажешься проклятым или порабощенным на тысячу лет. Или тебя свяжут обязательством отдать своего первенца (не то чтобы у меня таковые имелись). А то и вовсе получишь в свое владение вещь, которая окажется не вполне соответствующей ожиданиям, поскольку будет то и дело пытаться сожрать лицо своего владельца.

На гоблинском базаре можно было найти все, что угодно. Нужно зелье, которое заставит кого-то в вас влюбиться? Желающие продать такое снадобье обнаружатся буквально на каждом углу. Хотите приобрести лампу с заключенным внутри джинном, который исполнит три желания? Гоблинский базар и в этом поможет; оказывается, джинны не такая уж редкость, как все думают.

О чем забудут упомянуть, так это о том, что от любовного зелья тот, кого вы им опоите, сделается одержим вами, точно маньяк, а джинн исполнит желания самым извращенным и садистским образом, потому что они только так и делают. И узнаете вы это уже после того, как пообещали взамен свою душу, голос или жизнь лучшего друга. Цены здесь высоки – слишком высоки – чтобы кто-то мог заплатить их, не пожалев впоследствии.

Так что да, гоблинский базар – место опасное. Опасное, таящее в себе угрозу… и необычайно заманчивое. Ведь в этом и заключается соблазн, правда? Что есть жизнь без капельки риска? Плутишка Робин никогда не пасует перед трудностями.

Когда я входил в заросшие сорняками ворота заброшенного парка аттракционов, было уже за полночь, и территория в свете полной луны казалась серебристо-черной. За оградой виднелся ржавый корпус колеса обозрения, силуэт которого вырисовывался на фоне неба, нависая над деревьями. Прямо передо мной в грязи замерла старинная карусель; ее некогда яркие лошадки облупились и растрескались, краска и штукатурка осыпались на платформу. Рядом стояла обветшалая будка для продажи попкорна: стекло разбито, зерна давным-давно растащены крысами, воронами и тараканами.

Натянув на голову капюшон своей зеленой толстовки, я шагнул вперед. На меня тут же нахлынули характерные звуки и запахи рынка. Вокруг карусели и по пыльному двору были расставлены сотни палаток, тележек, киосков, ларьков и столов самых разных размеров, превративших ровное открытое пространство в миниатюрный лабиринт. В проходах толпились фейри всех мастей, габаритов и дворов, от летних до зимних и даже диких, поскольку гоблинский базар был нейтральной территорией, где привечали любого, кто способен заплатить.

Стоящие за прилавками продавцы тоже были разных форм и размеров. У стола, где торговали вырезанными из слоновьих бивней наборами игральных костей, маячил зеленый остроухий гоблин, а несколькими палатками дальше Летняя фейри из знати наводила лоск на коллекцию плащей, сделанных из листьев, перьев или паутины. В воздухе витал аромат жареного мяса, исходящий от насаженной на вертел туши кабана, которая медленно вращалась над пламенем, а ручку крутил долговязый седой тролль. Когда он меня заметил, его красные глаза-бусинки расширились, а сухощавое тело напряглось от беспокойства.

Ухмыльнувшись, я пригнул голову и растворился в толпе. Как бы ни было весело злить тролля, последствия скорее всего вынудят меня поспешно покинуть базар. Однако на сей раз я просто прогуливался, а не занимался официальными поручениями, и уходить мне пока не хотелось.

Шагая по центральному проходу, я заметил, что земля под моими сапогами становится все более твердой и утрамбованной. Продавцы зазывали толпу, предлагая свои товары: травы и кристаллы, оружие и безделушки, драконью кровь, куриные зубы, заколки изо льда, зелья, волшебные бобы, пыль фейри и много чего еще. Я замешкался у прилавка, где продавались бусины, превращающиеся в мышей, если их намочить; в голове крутились уморительные идеи, но я, нахмурившись, отогнал их прочь.

«Прекрати, Плут. Тебе и без того хватает проблем с Титанией, – напомнил я себе. – Если из-за тебя ванна, в которой она решит понежиться, вдруг окажется полным-полна грызунов, за тобой пошлют гончих, рыцарей и жутких убийц-спригганов. Возможно, оно того не стоит».

Пауза.

«Нет, точно стоит».

– Плутишка Робин?

Я вздрогнул и, обернувшись, увидел стоящий через проход длинный низкий стол, из-за которого на меня пялилась морщинистая гномиха, чьи седые волосы походили на прикорнувшую на голове миниатюрную овечку. Прилавок перед ней был уставлен зелеными бутылками с длинными горлышками, от которых даже на расстоянии нескольких шагов исходил пьянящий сладковатый запах, способный вызвать у неискушенного фейри легкое головокружение.

Усмехнувшись, я подошел к столу, приложив пальцы к губам.

– Ш-ш-ш, Марла. Не произноси мое имя слишком громко. Я сегодня инкогнито.

– Инкогнито, значит. – Древняя гномиха нахмурилась, отчего ее глаза почти скрылись в складках лица. – Скорее уж опять по уши в неприятностях. Что ты здесь делаешь, жуткое создание? И отойди от моих бутылок. Меньше всего мне нужно, чтобы мое вино каким-то образом попало в палатки, где торгуют скотом. Так и вижу, как кареты знати съезжают в канавы и врезаются в деревья, потому что их лошади внезапно опьянели.

– А что? – невинно заморгал я, широко раскрыв глаза. – Это случилось всего на одном Элизиуме, и никто не смог объяснить, что именно пошло не так. – Мероприятие, на котором два раза в год собирались фейри, чтобы покрасоваться в причудливых нарядах, обсудить политику и пересмотреть договоры, было таким же скучным, как и его название. Чтобы не свихнуться, я старался время от времени добавлять происходящему остроты. – Согласись, было просто уморительно наблюдать за тем, как карета Мэб ездит по кругу.

– Больно надо мне с подобным соглашаться, – огрызнулась торговка вином и наставила на меня костлявый палец. – Я тебе вот что скажу: ты неисправимый смутьян и вечно замышляешь недоброе. В толк не возьму, почему владыка Оберон до сих пор не изгнал тебя навечно.

– Ну, он пытается, – пожав плечами, с ухмылкой отозвался я. – Но никогда не добивается своего. Перед моими чарами трудно устоять. Меня изгоняли из Небыли… кажется, три раза? Или уже четыре? Неважно. В конце концов, он всегда призывает меня обратно. Забавно, что именно так всегда и бывает.

А возвращает меня Оберон потому, что я слишком полезен, чтобы долгое время находиться вдали от правителя – и ему это отлично известно. Хотя мысль о том, что Летний Король никогда не избавится от меня по-настоящему, представлялась весьма утешительной, случались моменты, когда я хотел быть свободным, даже если из-за этого стану бездомным.

Гномиха бросила на меня мрачный взгляд, а я в ответ одарил ее наигранно-мечтательной улыбкой.

– Между нами говоря, думаю, что Титания втайне скучает по мне, причем довольно сильно.

Марла фыркнула.

– Если бы Летняя Королева услышала твое заявление, целый месяц бушевали бы грозы, – пробормотала она и обеспокоенно выпрямилась. – Погоди-ка, ты же минуту назад рассматривал товары Угфрига, – воскликнула она. – Только не говори, что тебе приглянулись мышиные бусины.

– Ну-у-у…

Нас прервало чье-то фырканье. Посмотрев себе под ноги, я увидел маленькую коричнево-белую собачку, которая глядела на меня, виляя хвостом. Она была симпатичной, но какой-то чересчур лохматой и, судя по виду, могла в любой момент тяпнуть за лодыжку. Сквозь шерсть виднелись медные шестеренки, зубчики и поршни, которые выдавали в ней существо из Железного Двора. Механическая гончая. Точнее, терьер, решил я. В лунном свете на голове собачки поблескивали стекла летных очков, и она продолжала скулить, не сводя с меня взгляда.

Я с улыбкой обратился к ней:

– Привет, Пушок! Откуда ты взялся? – Песик негромко выжидательно тявкнул, а я пожал плечами. – У меня нет шестеренок, которые ты мог бы пожевать, извини.

Марла перегнулась через край стола и тут же отпрянула, как будто я разговаривал с гигантским тараканом.

– Мерзость! – прошипела она, и механический терьер вздрогнул от звука ее голоса. – Убирайся отсюда, чудовище! Кыш!

Маленькое существо убежало, скрипя шестеренками и поршнями, и скрылось за будкой.

Я нахмурился.

– Хорошо, что ты прогнала эту собаку. Она выглядела ужасно злобной.

– Она из Железного Королевства, – пробормотала гномиха, сморщив нос. – Ее хозяйка – Железная фейри, которая развернула торговлю на гоблинском базаре. Ужасное создание. Нельзя их сюда пускать.

– Подожди-ка, здесь есть Железная фейри? – удивился я.

Хотя не существовало закона, запрещающего Железным фейри появляться на гоблинском базаре, раньше большинство традиционных фейри не потерпели бы их присутствия. Однако недавно было принято официальное постановление о том, что гоблинский базар открыт для всех фейри, включая и обитателей Железного Королевства.

Сделано это было исключительно по настоянию Железной Королевы, поскольку Летние и Зимние фейри воспринимали перемены с тем же «энтузиазмом», с каким старый кот приветствует в доме нового щенка. Однако о том, что подданная Железного Двора что-то здесь продает, я слышал впервые.

– И где эта Железная фейри? – спросил я.

Гномиха неодобрительно фыркнула, но все же снизошла до ответа:

– В палатке на дальнем краю рынка. – Она ткнула пальцем в указанном направлении. – Под старым колесом обозрения. По крайней мере, у нее хватает здравого смысла держаться подальше от остальных. – Она окинула меня критическим взглядом. – Нисколько не удивлюсь, если узнаю, что ты вздумал якшаться с этими мерзкими тварями.

– Ну, это же я. Мне в принципе нравится якшаться с мерзкими тварями. – Я усмехнулся кислому выражению ее лица, хотя, по правде говоря, был удивлен ядом, которым крошечная гномиха так и сочилась. Пусть подавляющая часть Небыли до сих пор питала к Железным фейри лишь страх и недоверие, большинство жителей Фейриленда уже смирились с тем, что новые соседи никуда не денутся. – Ты ведь знаешь, что мы много лет живем в мире с Железным Двором? И что их королева, типа, мой хороший друг?

Моя собеседница фыркнула.

– Я не против ни самой Железной Королевы, – заявила она, – ни ее народа, но только до тех пор, пока они остаются в границах своих собственных земель. Не желаю даже думать о Железных фейри, находясь на гоблинском базаре или в любом другом месте, которое не зовется Железным Королевством. – Марла погрозила мне пальцем. – Когда в следующий раз увидишь Железную Королеву, скажи ей, чтобы держала своих подданных на отведенной им территории, а не позволяла бродить, где вздумается, терроризируя добропорядочных фейри.

– Что ж, был рад с тобой побеседовать, но, боюсь, теперь мне пора идти. – Я отступил от прилавка, искусно избежав столкновения с бородатым гномом, который недовольно заворчал на меня. Натянув капюшон пониже на лицо, я взглянул на Марлу поверх бутылок с вином и одарил ее своей лучшей обезоруживающей улыбкой. – Пойду, найду эту Железную торговку и передам ей твои наилучшие пожелания.

Она со вздохом покачала головой.

– На которые она, будь уверен, и внимания-то не обратит, но все же будь осторожен, Робин. Хоть ты и в милости у Железной Королевы, ни одному из этих созданий доверять нельзя.

– Осторожен? – усмехнулся я. – Я же Плутишка Робин. Когда это я не проявлял осмотрительности?

Гномиха закатила глаза, и я ушел, растворившись в рыночной толпе.

«Странно-то как! – подумал я. – Интересно, что на нее нашло? Гремлин в вино плюнул или что похуже?»

Я не был наивным и знал, что в Небыли по-прежнему много тех, кто ненавидит и боится подданных Меган, но никак не ожидал столкнуться с такой неприкрытой враждебностью здесь. Входя на гоблинский базар, следовало оставить все обиды, разногласия и личные распри за его пределами. Именно поэтому Летние сиды и Зимние представители знати могли беспрепятственно фланировать здесь, не поубивав друг друга. По этой же причине халфлинг проходил мимо толпы красных колпачков, не опасаясь, что ему оторвут руки-ноги. Никому нельзя нарушать святость базара, тем более что многие торговцы продавали самые опасные, редкие и сомнительные товары во всем Фейриленде. Устрой заварушку, и тебя навсегда изгонят – и то, если очень повезет. Даже я не рискнул бы куролесить на гоблинском базаре.

«Тем не менее, ее поведение кажется чрезмерно жестоким. Железные фейри со времен войны с Железом никому не угрожали», – продолжал я свои размышления.

Пробираясь мимо разбросанных тут и там киосков и палаток, я игнорировал зазывания торговцев. Один настойчивый кобольд вцепился мне в рукав и начал что-то пищать о своих прекрасных инструментах; но стоило повернуть голову и усмехнуться ему из-под капюшона, как он отпрянул, будто от скорпиона.

Наконец, толпа поредела, прилавки тоже остались позади, и я оказался под ржавой громадой колеса обозрения, металлическая рама которого тихо постанывала на ветру.

Впереди, в тени заброшенного аттракциона, стояла странная конструкция, являющаяся смесью карнавального ларька, повозки и… свалки. У этой будки имелись четыре ржавых колеса, и выглядела она так, будто ее собрали из листов гофрированного металла и соединили скотчем. Со всех сторон ее облепили коробки, ящики, хлипкие металлические полки и оплели сияющие огнями рождественские гирлянды. Над входом мигала неоново-розовая вывеска «ОТКРЫТО». Еще одна вывеска, сделанная из дерева и железа, была вбита в землю рядом со входом. Жирные медные буквы на ней гласили: «Лавка диковинок Крикет: гаджеты, безделушки и прочие сокровища».

Когда я подошел к будке, из тени раздалось низкое рычание, а из-под ящиков и коробок выскользнула и недобро уставилась на меня пара механических гончих. Они были гораздо крупнее встреченного ранее коричнево-белого терьера и походили скорее на ротвейлеров; шестеренки и зубчики в их шерсти лениво вращались, когда они медленно двинулись ко мне.

– О, ребята! – Я остановился и, подняв руку, приветственно помахал собакам, которые продолжали недружелюбно смотреть на меня. – Я пришел с миром и вовсе не собираюсь украдкой стибрить ваши вещички. – Они продолжали сверлить меня неприязненными взглядами, и я слабо улыбнулся. – Э-э-э… готов обменять безопасный проход на пищащую косточку.

– Ух ты, покупатель!

Дверь будки открылась, и показалось создание, за которым по пятам следовала маленькая коричнево-белая собачка. Обе механические гончие тут же повернулись и потрусили в тень, снова скрывшись в наваленных вокруг кучах хлама.

– Приветствую тебя, незнакомец. – Существо, похожее на Железную фейри, направилось ко мне, сверкая зубастой улыбкой. Особа была маленького роста, гибкая, как ива, с длинными заостренными ушами и ярко-медными волосами, казавшимися металлическими. Одета в коричневый кожаный корсет, кожаные перчатки и кожаные сапоги до колен, отделанные золотыми, железными и медными деталями. Ее кожа была зеленого цвета, а кожаные с золотом летные очки на голове чрезвычайно напоминали те, что носила ее собака.

Да, это определенно Железная фейри. От утыкавших ее длинные уши бесчисленных металлических шипов и петель у обычного фейри тут же участилось бы сердцебиение.

– Добро пожаловать, добро пожаловать! – обратилась она ко мне. – Чем Крикет может помочь тебе этим прекрасным вечером? Ты пришел просто посмотреть товары или ищешь что-то конкретное? Погоди-и-и-ка секунду, – протянула она, прежде чем я успел ответить, и уставилась на меня своими блестящими черными глазами. – Я видела тебя раньше. Ты Плутишка Робин, не так ли?

Я ухмыльнулся.

– Виновен по всем пунктам.

– Вот это да! – Фейри с восторгом улыбнулась в ответ. – Я слышала слагаемые о тебе истории. Ты знаменитость! Правда, что ты штурмовал движущуюся крепость Железа вместе с королевой Меган и помог ей победить Лжекороля? И добрался с принцем-консортом до самого Края Мира? И отважился отправиться в Междумирье, чтобы в одиночку сразиться с целой армией Забытых?

– Все правда, – с улыбкой подтвердил я. – Ну, почти все, более или менее. – Она мечтательно вздохнула, а я жестом указал на стоящую позади нас будку. – А что насчет тебя? Не могу представить, что у тебя было много покупателей, даже на гоблинском базаре.

– Пока нет, – весело призналась Крикет. – Но было бы скучно открыть магазин в Железном Королевстве. Не в пример здешнему рынку, где есть огромный потенциал! Только подумай о прибыли, которую можно получить, став первым Железным фейри, ведущим успешную торговлю наряду с другими дворами.

– Верно, – сказал я. – Но есть одна маленькая, назойливая проблемка – у обычных фейри смертельная аллергия на железо. Трудновато будет продать кому-то товар, от которого у покупателя плавятся пальцы.

Крикет пожала плечами.

– Обладание великими сокровищами связано с определенным риском, – заявила она. – Кроме того, не все мои товары из Железного Королевства. Некоторые привезены из мира смертных и из других мест, которые я посетила во время путешествий. – Она беззаботно взмахнула рукой. – Кроме того, я уверена, что старокровцы найдут способ справиться со своей непереносимостью железа. Они адаптируются и эволюционируют, в том не может быть сомнений. Конечно, это может занять некоторое время, но я готова подождать. В конце концов, «Лавка диковинок Крикет» станет известна всему Фейриленду.