Текст книги "Плутовка"

Джулия КУИН
ПЛУТОВКА

Пролог

Лондон, 1816 год

Уильям Данфорд поморщился, увидев, с каким вожделением эти двое смотрели друг на друга. Леди Арабелла Блайдон – Белл, с которой он был знаком уже два года, только что стала женой лорда Джона Блэквуда. Влюбленные не могли оторвать глаз друг от друга. Отвратительная картина.

Данфорд постучал ботинком о мостовую и закрыл глаза, надеясь, что это заставит их наконец вернуться с небес на землю. Молодожены, Данфорд, а также его лучший друг Алекс, герцог Эшборн со своей женой Эммой, приходившейся новобрачной кузиной, направлялись на свадебный прием. В пути их экипаж сломался, и теперь они ждали, когда подадут новый. Услышав стук колес, Данфорд обернулся. Новый экипаж подъехал и остановился перед ними, однако Белл и Джон будто бы и не заметили этого. Со стороны казалось, что они вот-вот бросятся в объятия друг друга и предадутся любовным утехам.

– Ио-хоо! – окликнул он их нараспев. – Влюбленные!

Джон и Белл наконец обернулись и, щурясь от солнца, посмотрели на Данфорда.

– Если вы в состоянии оторваться друг от друга, мы можем ехать. К вашему сведению, прибыл новый экипаж. – Джон глубоко вздохнул и, повернувшись к Данфорду, произнес: – Чувствуется, что такт не был основной дисциплиной в твоем воспитании.

Данфорд широко улыбнулся:

– Верно подмечено. Так мы можем ехать? Джон повернулся к Белл и предложит ей руку:

– Дорогая?

Белл, улыбаясь, оперлась на его руку и, взглянув на Данфорда, прошипела:

– Убила бы тебя за это.

– Благодарю покорно.

Квинтет вскоре расселся в новом экипаже. Не прошло и нескольких секунд, как Джон и Белл снова восторженно смотрели друг на друга. Джон нежно поглаживал руку своей жены, а Белл негромко постанывала от удовольствия.

– О Господи! – воскликнул Данфорд, оборачиваясь к Алексу и Эмме. – Только посмотрите на них! Даже вы не были столь отвратительны!

– Когда-нибудь, – прошипела Белл, – ты встретишь свою любовь, и тогда… я постараюсь сделать твою жизнь невыносимой.

– Вряд ли я доставлю тебе такое удовольствие, моя дорогая Арабелла. Женщина моей мечты должна быть совершенством. Такой просто не существует в природе.

– Прекрасно сказано, сэр, – фыркнула Белл. – Готова спорить, что не пройдет и года, как ты не только окажешься связанным по рукам и ногам, но и будешь в полном восторге от случившегося. – Она откинулась на спинку, самодовольно улыбаясь.

Данфорд подался вперед, опершись локтями в колени.

– Я принимаю пари. Сколько ты хочешь проиграть?

– А сколько хочешь проиграть ты?

Эмма подмигнула Джону:

– Похоже, ты женился на азартной женщине.

– Знать бы это раньше.

Белл толкнула в бок своего мужа и лукаво взглянула на Данфорда.

– Итак.

– Тысяча фунтов.

– Идет.

– Ты с ума сошла! – воскликнул Джон.

– Не хочешь ли ты сказать, что только мужчинам позволено играть в азартные игры?

– Это глупо, Белл, – сказал Джон. – В этом пари все козыри у твоего противника.

– Ты недооцениваешь силу любви, мой дорогой. Хотя в нашем случае речь скорее всего может идти лишь о вожделении.

– Ты убила меня, – ответил Данфорд, театрально прижав руку к сердцу. – Неужели, по-твоему, я не способен на более высокие чувства?

– А разве способен?

Данфорд сдержанно улыбнулся. Быть может, она права? Кто знает… Как бы то ни было, через год он станет на тысячу фунтов богаче. Легкие деньги.

Глава 1

Спустя несколько месяцев Данфорд угощал чаем Белл, которая заехала к нему поболтать. Он был рад этому визиту, ведь с тех пор как Белл вышла замуж, они виделись довольно редко.

– Ты уверена, что Джон не вломится сюда и не вызовет меня на дуэль? – шутя спросил Данфорд.

– Ему некогда заниматься подобной ерундой, – ответила она с улыбкой.

– Слишком занят для того, чтобы ревновать? Странно.

Белл пожала плечами:

– Он доверяет тебе и, что еще важнее, доверяет мне.

– Настоящий образец добродетели, – сухо заметил Данфорд, поймав себя на мысли, что ничуть не завидует их семейному счастью. – А как же…

В дверь постучали. Через секунду они увидели Вотмофа, всегда невозмутимого дворецкого Данфорда.

– К вам адвокат, сэр.

Данфорд изобразил на лице удивление:

– Адвокат? Интересно, по какому поводу?

– Он очень настаивает, сэр.

– Тогда зови его. – Данфорд повернулся к Белл и недоуменно пожал плечами. Она озорно улыбнулась:

– Как интересно!

– Очень.

Вотмоф провел адвоката в комнату. Седеющий мужчина среднего телосложения был, судя по всему, очень взволнован.

– Мистер Данфорд? Данфорд кивнул.

– Я очень рад, что наконец разыскал вас, – восторженно начал адвокат. Он с удивлением посмотрел на Белл. – А это миссис Данфорд? Я полагал, что вы не женаты, сэр. Да, это странно, очень странно.

– Я не женат. Это леди Блэквуд, моя знакомая. Но кто вы?

– О, извините. Виноват. – Адвокат вынул платок и промокнул им лоб. – Я – Персиваль Леверетт из компании Крэгман, Хопкинс, Топкинс и Леверетт. – Он подался вперед, делая ударение на собственном имени. – У меня очень важные новости для вас. Чрезвычайно важные.

Данфорд махнул рукой:

– Я весь внимание.

Леверетт взглянул на Белл и снова перевел взгляд на Данфорда.

– Не лучше ли нам поговорить наедине, сэр? Поскольку дама не родственница….

– Ты не против?

– Конечно, нет, – заверила она его, улыбаясь. Улыбка эта говорила о том, что к концу их беседы у нее будет готова тысяча вопросов. – Я подожду.

Данфорд направился к двери в кабинет:

– Сюда, пожалуйста, мистер Леверетт.

Они вышли из комнаты, и Белл, к своей радости, увидела, что дверь осталась слегка приоткрытой. Она тут же вскочила и, придвинув кресло вплотную к двери, вытянула шею и навострила ушки. Бормотание. Снова бормотание. – Откуда? Бормотание, бормотание, что-то похожее на «Корнуолл». Насколько он дальний родственник мне? Нет, то, что она услышала, не могло быть «восемь». – Что он мне завещал?

Белл хлопнула в ладоши. Как чудесно! Данфорд, похоже, получил нежданное наследство. Оставалось надеяться, что это будет нечто стоящее. Одной из ее приятельниц повезло получить в наследство тридцать семь кошек.

Остальное невозможно было разобрать. Спустя несколько минут двое мужчин снова вернулись в комнату и пожали друг другу руки. Леверетт положил несколько листов в свой саквояж и произнес:

– Остальные документы вы получите очень скоро. Разумеется, нам понадобится ваша подпись.

– Разумеется.

Леверетт поклонился и вышел из комнаты.

– Итак? – требовательно спросила Белл. Данфорд растерянно улыбнулся, не до конца осознав то, что услышал.

– Адвокат сказал, что мне по наследству перешел титул барона.

– Титул барона! Теперь мне следует называть тебя лорд Данфорд? Он закрыл глаза.

– Разве я когда-нибудь называл тебя леди Блэквуд?

– Десять минут назад, – протараторила она бойко, – когда представлял меня мистеру Леверетту.

– Браво, Белл. – Он сел на диван, не подождав вопреки этикету, пока Белл сядет первой. – Полагаю, теперь меня следует называть лорд Стэннедж. – Лорд Стэннедж, – прошептала она, – как изысканно. Уильям Данфорд, лорд Стэннедж. – Она озорно улыбнулась. – Уильям, ведь, кажется, так тебя зовут?

Данфорд фыркнул. Его редко называли по имени. По этому поводу у них была какая-то шутка, вспомнить которую она сейчас не могла.

– Я задавал матери этот вопрос. Если память не изменяет мне, она сказала: «Твое имя – Уильям», – отпарировал он.

– Кто умер? – бесцеремонно спросила Белл.

– В такте и изящных манерах тебе не откажешь, моя дорогая Арабелла.

– Ну ты, очевидно, не будешь сильно убиваться из-за кончины твоего, м-м, дальнего родственника, поскольку до сегодняшнего дня ты и не подозревал о его существовании.

– Он был моим кузеном, точнее, восьмиюродным кузеном.

– Как? И не нашлось родственника ближе тебя? – удивленно спросила она. – Только не подумай, что я завидую твоему наследству, но, согласись, это странно.

– Похоже, мужчины в моем роду – убежденные холостяки.

– Это уж точно, – съязвила она.

– Как бы то ни было, – сказал он, не обращая внимания на ее реплику, теперь у меня есть титул и небольшое поместье в Корнуолле.

Значит, она не ослышалась.

– Ты бывал в Корнуолле?

– Нет. А ты?

Она отрицательно покачала головой.

– Я слышала, там очень дико и пустынно. Скалы, разбивающиеся о них волны, и тому подобное. Никакой цивилизации.

– Не может быть, Белл. В конце концов это тоже Англия.

Она пожала плечами.

– Собираешься съездить туда?

– Наверное, придется. Он хлопнул себя по ноге. Никакой цивилизации, говоришь? Надеюсь, мне там понравится.

* * *

– Надеюсь, ему здесь не понравится. – Генриетта Баррет со злостью надкусила яблоко. – Надеюсь, что ему здесь очень не понравится.

– Ну-ну, Генри, – закудахтала миссис Симпсон, которая служила экономкой в Стэннедж-Парке. – Не очень-то это любезно с твоей стороны.

– А я вовсе и не хочу казаться любезной. Я столько труда вложила в Стэннедж-Парк.

Она жила в Корнуолле с тех пор, как ее родителей задавила карета в Манчестере и она осталась сиротой без средств к существованию. Виола, жена недавно почившего барона, которой Генри приходилась внучатой племянницей, любезно согласилась взять девочку на попечение. Генри влюбилась в Стэннедж-Парк с первого взгляда: в светлые камни, из которых был сложен дом, в сверкающие окна и в каждого, кто жил в этом поместье. Как-то раз слуги застали ее за чисткой серебра.

– Я хочу, чтобы все блестело, – заявила она. – Все должно быть безупречно в этом чудесном месте.

Так Корнуолл стал для нее родным домом, роднее, чем прежде был Манчестер. Виола души в ней не чаяла, а Карлайл стал для нее со временем вместо отца. Он не часто с ней разговаривал, но при встречах всегда ласково гладил по голове. Когда же ей исполнилось четырнадцать и Виола умерла, Карлайл замкнулся в себе, пустив дела в поместье на самотек. Генри тут же взяла все в свои руки. Она очень любила Стэннедж-Парк, у нее было собственное мнение, как следует управлять им. Последующие шесть лет она неплохо справлялась с делами, и все безоговорочно ей подчинялись. Девушке очень нравилась такая жизнь.

Но Карлайл умер, а титул и поместье перешли какому-то дальнему родственнику, проживающему в Лондоне, без сомнения, столичному снобу и франту. Генри слышала, что он никогда не бывал в Стэннедж-Парке, как-то позабыв, что и сама не бывала здесь до тех пор, пока не поселилась двенадцать лет назад.

– Напомни, как его имя? – спросила миссис Симпсон, замешивая тесто для хлеба.

– Данфорд. Какой-то там Данфорд, – с отвращением произнесла Генри. – Они не потрудились сообщить его полное имя, хотя теперь это не важно. Отныне он – лорд Стэннедж. Наверняка потребует, чтобы к нему обращались именно так. Новоиспеченные аристократы всегда так поступают.

– Ты говоришь так, будто сама принадлежишь к ним, Генри. Не задирай-ка свой нос!

Генри вздохнула и снова откусила яблоко.

– Не хватало еще, чтобы он звал меня Генриетта.

– И к лучшему. Ты становишься слишком взрослой для Генри.

– Но ты все равно продолжаешь меня так звать.

– Я слишком стара для перемен. А ты – нет. Пора тебе перестать быть девчонкой и подыскать себе мужа.

– И что дальше? Перебраться в Англию? Я не хочу уезжать из Корнуолла.

Миссис Симпсон улыбнулась, терпеливо заметив, что Корнуолл – тоже Англия. Генри была очень предана этому месту, не допуская, что оно – всего лишь часть чего-то большего.

– Здесь, в Корнуолле, тоже есть мужчины, – сказала миссис Симпсон. – В соседних поместьях их достаточно. Можешь выйти за любого.

Генри усмехнулась:

– Нет ни одного стоящего, и тебе это известно, Симпи. И потом, никто не захочет жениться на мне теперь, когда я осталась без шиллинга в кармане, а Стэннедж-Парк достался этому чужаку. К тому же все считают меня дурнушкой.

– Это не так, – поспешила заметить миссис Симпсон. – Все уважают тебя.

– Я знаю, – Генри закатила свои светло-серые глаза. – Они относятся ко мне как к мужчине, и я не обижаюсь. Но мужчины не женятся на подобных себе. – Вот если бы ты носила платья… Генри посмотрела на свои поношенные бриджи.

– Я надеваю платья, когда для этого есть повод.

– Даже и представить себе не могу, какой для этого нужен повод, – фыркнула миссис Симпсон. – Поскольку никогда не видела тебя в них. Даже в церкви.

– Мне просто повезло, что наш викарий – человек без предрассудков.

Экономка внимательно посмотрела на девушку:

– Тебе просто повезло, что викарий в восторге от французского бренди, которое ты посылаешь ему раз в месяц.

Генри сделала вид, что не услышала это замечание.

– Я надевала платье на похороны Карлайла. И на прошлогодний бал. Я делаю это каждый раз, когда к нам приезжают гости. У меня их по крайней мере пять штук в гардеробе. И еще я надеваю платья, когда езжу в город.

– Это неправда.

– Ну, я не говорю о нашей маленькой деревушке. Но всякий согласится, что в бриджах удобнее скакать верхом, объезжая поместье.

«Не говоря уже о том, – подумала Генри, – что платья ужасно сидят на мне».

– И все же надень какое-нибудь платье к приезду мистера Данфорда.

– Нет, этого ты от меня не дождешься, Симпи. – Генри швырнула огрызок в ведро с объедками. Попав точно в цель, Генри издала победный клич: – За последнее время ни разу не промахнулась!

Миссис Симпсон только головой покачала:

– Если бы кто-нибудь научил тебя вести себя так, как подобает девушке.

– Виола пыталась, – возразила Генри. – Возможно, ей удалось бы это, проживи она подольше. Но себе я нравлюсь такой, какая я есть. Время от времени ей грезились прекрасные дамы в роскошных нарядах. «У таких женщин, словно колесики вместо ног, – думала Генри, – так плавно они скользят. И где бы они ни появились, за ними следует вереница влюбленных мужчин». Генри мечтательно представила себя красавицей, окруженной целой свитой одурманенных ею мужчин. Генри улыбнулась. Этого никогда не будет. Да и не надо ей ничего такого.

– Генри? – Миссис Симпсон подалась вперед. – Генри, я с тобой разговариваю.

– Да? – Генри вернулась на землю. – Извини, но я думала, как нам поступить со свиньями, – солгала она. – Боюсь, у нас не хватит места для всех.

– Ты бы лучше подумала, как вести себя, когда приедет мистер Данфорд. Он написал, что приедет сегодня?

– Чтоб он лопнул!

– Генри! – Миссис Симпсон неодобрительно смерила ее взглядом.

Девушка покачала головой и вздохнула.

– Сейчас самое подходящее время для брани, Симпи. А что, если ему понравится Стэннедж-Парк? Или хуже того: что, если он сам захочет управлять им?

– Если это и случится, все будет законно. Поместье теперь принадлежит ему.

– Знаю, знаю. В этом-то вся беда. Миссис Симпсон выложила тесто в форме батона и оставила его подойти. Вытирая руки, она рассуждала:

– Быть может, он захочет продать поместье. Ах, если бы он продал его кому-нибудь из местных помещиков, тебе не пришлось бы волноваться! Всем известно, что нет управляющего лучше тебя.

Генри соскочила со своего места и начала мерить кухню шагами.

– Он не сможет сделать этого. Поместье передается вместе с титулом. Иначе Карлайл оставил бы его мне.

– Вот оно что. Тогда тебе придется поладить с мистером Данфордом.

– Лордом Стэннеджем. – Генри тяжело вздохнула. – Лордом Стэннеджем —хозяином моего дома и моей судьбы.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что теперь он – мой опекун.

– Что? – Миссис Симпсон выронила скалку из рук.

– Теперь я нахожусь под его опекой.

– Но… но это невозможно. Ты даже не знаешь его.

Генри пожала плечами.

– Так устроен мир, Симпи. Ты же знаешь – у женщин нет мозгов. Опекуны нужны, чтобы направлять нас.

– И почему ты мне не сказала об этом раньше?

– А зачем тебе все рассказывать?

– Действительно! – проворчала миссис Симпсон.

Генри грустно улыбнулась. Удивительно, насколько тепло они относились друг к другу! Она рассеянно накрутила на палец локон длинных каштановых волос, которыми очень гордилась. Практичнее было бы остричь их, но волосы были так густы и шелковисты, что Генри никак не могла расстаться с ними. Накручивать прядь на палец во время серьезных раздумий было ее давнишней привычкой, и сейчас она занималась именно этим.

– Погоди-ка! – воскликнула она.

– Что?

– Он не может продать поместье, но ему совсем необязательно жить здесь.

Миссис Симпсон прищурилась.

– Что-то я не понимаю тебя, Генри.

– Нам надо устроить так, чтобы он ни за что не захотел остаться здесь. Надеюсь, это несложно будет сделать. Наверняка он из разряда неженок. Мы сделаем так, чтобы он почувствовал себя здесь, э-э, не слишком уютно.

– Ради всего святого, что ты задумала, Генриетта Баррет? Насыпать острые камни в его матрац?

– Ну, я не настолько жестока, – усмехнулась Генри. – Мы будем любезны с ним. Мы будем очень вежливы, но попытаемся намекнуть, что жизнь вдали от города – не для него. Ему придется вернуться в Лондон. Тем более что раз в три месяца я буду посылать ему деньги.

– Я полагала, что всю прибыль ты вкладываешь в поместье.

– Я так и делала, но теперь мне придется делить ее на две равные части. Половину отсылать новоиспеченному лорду Стэннеджу, а вторую – вкладывать в поместье. Не очень-то хочется делать это, но все лучше, чем терпеть его присутствие здесь.

Миссис Симпсон покачала головой.

– И что же ты придумала? Генри накрутила локон на палец.

– Я еще не знаю. Надо будет хорошенько подумать.

Миссис Симпсон взглянула на часы:

– Тебе придется думать быстрее, ведь он будет здесь меньше чем через час. Генри направилась к двери.

– Я, пожалуй, приму ванну.

– Странно, разве ты не хочешь встретить его ароматом полей, конечно, не тех, на которых растут цветы и пчелы собирают мед, – сострила миссис Симпсон.

В ответ Генри скорчила гримасу:

– Ты распорядишься приготовить воду?

Экономка кивнула, и Генри направилась к черной лестнице. Миссис Симпсон была права: от нее не пахло цветами. Этого и не могло быть, ведь все утро она провела на строительстве нового свинарника. Несмотря на то что Генри была вынуждена руководить всеми работами в поместье, стоять по колено в грязи не доставляло ей ни малейшего удовольствия.

Она вдруг остановилась на ступеньках, ее глаза радостно сверкнули. Эта мысль стоила того, чтобы ее как следует обдумать. Пожалуй, ей надо будет развить еще большую активность вокруг строительства и убедить мистера Данфорда, что именно этим лорды и занимаются в поместьях.

В восторге от собственной идеи она проскакала весь путь до спальни на одной ноге. Вода еще не была готова, и Генри, взяв гребень, подошла к окну. Ее волосы были убраны в хвост, но ветер все же запутал их. Она развязала ленту: расчесанными их легче будет вымыть.

Расчесывая волосы, она вглядывалась в зелень полей, раскинувшихся во все стороны. Солнце начинало садиться, окрашивая небо чудесными красками. Генри вздохнула, очарованная зрелищем. Ничто не трогало ее так, как красота этих мест.

Вдруг что-то блеснуло вдали. О Господи, неужели?! Она не ошиблась: это блестело стекло в двери экипажа. Черт бы его побрал – он должен был приехать позже.

– Чертов негодяй, – пробормотала она, – совсем не пунктуален. Она посмотрела через плечо. Вода еще не была готова.

Прижавшись вплотную к окну, она разглядывала экипаж, кативший к дому. Какой красивый! Мистер Данфорд, несомненно, был человеком со средствами либо имел состоятельных друзей, одолживших ему экипаж. Генри расчесывала волосы, продолжая наблюдать из окна. Два лакея поспешили к экипажу чтобы отнести багаж в дом. Ее труды не пропали даром, она добилась того, что бы все в доме работало как часовой механизм. Дверцы экипажа открылись. Невольно она прижалась к окну еще плотнее. Показался ботинок. Красивый дорогой ботинок, отметила про себя Генри. Затем она увидела, что и нога, на которую он был надет, выглядела не хуже, чем ботинок.

– О Господи, – пробормотала она, – что-то не похоже на неженку. – Затем показался и сам владелец ноги.

Генри выронила гребень из рук.

О Господи, – вздохнула она. Он был прекрасен. Нет, не прекрасен, тут же поправила она себя. Это слово совсем не годилось. Он был высок и широкоплеч. Его густые темные волосы были чуть длиннее, чем требовала мода. А его лицо… Генри глядела на него с высоты почти четырнадцати футов, но ей удалось увидеть, что у него было красивое и мужественное лицо: высокие скулы, прямой нос и чуть насмешливый рот. Конечно, она не могла видеть цвета его глаз, но была уверена, что они умны и проницательны. И наконец, он был моложе, гораздо моложе, чем она представляла себе. Она ожидала увидеть мужчину лет пятидесяти. А этому было не больше тридцати.

Генри простонала. Теперь все будет гораздо сложнее, чем ей представлялось. Ей потребуется необычайная ловкость, чтобы одурачить его. Со вздохом она подняла свой гребень и направилась к наполненной водой ванне.

В то время как Данфорд неторопливо рассматривал фасад своего нового дома, его внимание привлекло какое-то движение в окне наверху. Солнце отсвечивало в стекле, но он успел разглядеть девушку с длинными каштановыми волосами. Однако прежде чем он успел рассмотреть ее, она повернулась и скрылась в комнате. Странно. Вряд ли служанка могла в этот час стоять без дела у окна, да к тому же с неприбранными волосами. На мгновение он был заинтригован, но тут же справедливо рассудил, что у него еще будет достаточно времени разузнать о ней, а теперь его ждут более важные дела.

Все слуги Стэннедж-Парка выстроились перед домом для знакомства с новым хозяином. Их было не больше двадцати – несколько меньше, чем заведено в приличных домах, но ведь и Стэннедж-Парк был не слишком велик. Дворецкий по имени Иейтс очень старался сделать церемонию как можно более официальной. Данфорд, едва сдерживая улыбку, напустил на себя важный вид. Кажется, именно этого ждали от нового хозяина. Но его так и подмывало рассмеяться, глядя на всех этих служанок, старательно приседающих в реверансе. Он никогда не думал о титуле, поместье и собственных землях.

Его отец был младшим в семье, а дед, в свою очередь, – младшим среди братьев. Только одному Богу известно, сколько Данфордов должно было отойти в мир иной, прежде чем поставить его в очередь на ожидание наследства.

После того как последняя по счету служанка присела в реверансе и встала на место, Данфорд обратился к дворецкому:

– По всему видно, вы отлично управляете домом, Иейтс.

Иейтс, никогда не напускавший на себя важный вид, столь свойственный столичным дворецким, расцвел от удовольствия.

– Благодарю вас, мой господин. Мы здесь все очень стараемся, но за все нужно благодарить Генри. Данфорд поднял бровь:

– Генри?

Иейтс судорожно сглотнул. Ему следовало бы сказать «мисс Баррет». Да, именно так нужно было сказать в присутствии нового лорда Стэннеджа, ведь он только что прибыл из столицы. Не об этом ли твердила ему миссис Симпсон несколько минут назад.

– М-м, Генри – это… – Он осекся. Как странно называть ее иначе, чем Генри. – Это… как вам объяснить…

Но тут внимание Данфорда переключилось на миссис Симпсон, которая принялась уверять его, что вот уже больше двадцати лет она живет в Стэннедж-Парке и знает все о поместье, ну если и не все о поместье, то по крайней мере все о том, что делается в доме, и если господину что-нибудь будет нужно…

Данфорд даже зажмурился, пытаясь сосредоточиться на словах экономки. Подсознательно он чувствовал, что она нервничает. Может быть, поэтому она тараторила, как… Он не знал точно, как кто, и все-таки что же она пыталась ему объяснить? Какой-то шум, доносившийся из конюшни, привлек его внимание, и он рассеянно посмотрел в том направлении. Ему, должно быть, показалось. Он снова повернулся к экономке. Она все еще говорила о Генри. Кто такой Генри? Он хотел было уже спросить об этом, как в ту же секунду огромная свинья с грохотом протиснулась через приоткрытые ворота конюшни и с визгом вырвалась на свободу.

– О дьявол… – Данфорд быстро задышал не в силах продолжить свои проклятия. Он замер, словно загипнотизированный.

Животное с грохотом пронеслось по лужайке, со скоростью, на которую ни одна свинья просто не имела права. Это было огромное свиноподобное чудовище, а не просто свинья. Данфорд не сомневался, что ею можно накормить полсвета, если найти умелого мясника.

Свинья подбежала к слугам, которые тут же с воплем кинулись врассыпную. Испуганная этим воплем, свинья замерла, подняла вверх свое рыло и начала злобно и отвратительно визжать.

– Сейчас же заткнись! – приказал Данфорд. Свинья, почувствовав непререкаемость тона, не просто заткнулась, она послушно повалилась на землю.

Из окна Генри видела, что свинья вырвалась из конюшни и кинулась к лестнице. В тот момент, когда она прибыла на место преступления, новоиспеченный лорд Стэннедж уже применил свою власть и призвал к порядку возмутителя спокойствия.

Генри выбежала на лужайку, так и не успев принять ванну, забыв, что по-прежнему облачена в мужскую одежду. В грязную мужскую одежду.

– Прошу прощения, мой господин, – пробормотала она, сдержанно улыбнувшись, затем наклонилась и схватила свинью за толстую складку на холке. Быть может, ей не следовало вмешиваться. Может быть, стоит мило подождать, пока свинье надоест лежать на земле? И посмеяться, если той придет в голову помочиться прямо на господские ботинки? Но она слишком гордилась Стэннедж-Парком, чтобы остаться в стороне в этой ситуации. Для нее не было ничего важнее, чем заведенный порядок в поместье. Она не допустит, чтобы кто-то подумал, что свободно расхаживающие свиньи здесь в порядке вещей, пусть этот кто-то и был лондонским франтом, свалившимся ей на голову.

Наконец-то прибежал работник и отвел свинью обратно в конюшню. Генри выпрямилась и, заметив недоумевающие взгляды слуг, вытерла руки о бриджи. Она посмотрела в сторону темноволосого красавца.

– Добрый день, лорд Стэннедж, – ее губы расплылись в гостеприимной улыбке. В конце концов, ему совсем необязательно знать, что она хочет избавиться от него.

– Добрый день, мисс э-э…

Генри прищурилась. Неужели он еще не понял, кто она такая? Без сомнения, он ожидал, что его подопечная – избалованная недотрога, которая не отважится и шагу ступить из дому, не то что управлять поместьем.

– Мисс Генриетта Баррет, – произнесла она, рассчитывая, что сейчас наконец он все поймет. – Зовите меня Генри. Как все.