Текст книги "But. ter. fly"

But. ter. fly
Джулия Сандрес

© Джулия Сандрес, 2024

ISBN 978-5-0064-9824-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Джулия Сандрес
B u t. t e r. f l y

Справочник для пловцов у ветра и будущих демиургов

Вместо предисловия

Эта книга про бабочек, которые иногда, собравшись вместе на вечной кухне за чаем, гитарой и смехом Бессмертных, могут из ветра устроить шторм.

А еще про то, что Земля может взлететь – лечь крыльями на ветер и довериться бездне, в которую делает шаг. Ведь, как известно, «terra» означает земля.

Эта книга о том, что Земля может полететь не только через глубины космоса. А, что важнее, в другой системе координат – там, где направления движения задаются всего лишь двумя векторами – верх и низ. Где низ – небытие, а верх – Смысл, Бессмертие и Вечность с прочими ее небесными плюшками. Не которые кому-то полагаются, а кому-то нет, а которые лежат на виду, прямо, можно сказать, под самым носом. И которые часто некем взять. Пока движешься по нижнему вектору – тебя в каком-то смысле нет, поэтому плюшки лежат, а ты хорошо, если в принципе их видишь, а то может и не видишь – видеть-то некем. А на верхних векторах отрастают руки, истинное зрение да и весь прочий Ты со всеми нежными бессмертными потрохами.

Эта книга о Бессмертии, в которое возможно вернуться, запустив себя Вечным Сияющим Фейерверком из любой точки бытия – хоть нижнего, хоть верхнего вектора – главное Знать, что сможешь. Потому что не можешь не смочь. А если все же нет – ну, не догоню, так согреюсь. Лучше умирать в сторону духа, чем жить в сторону смерти. Потому что в первом случае есть шанс, хотя и кажется, мягко говоря, что незначительный. Зато во втором все четко и ясно. Небытие, на самом деле, не так страшно, но забирает тебя из Игры раньше других. Небытие – смерть в мире бессмертных. Ну, то есть в нашем мире.

Когда придет Смерть, у нее будут твои глаза цвета пугающей памяти о Себе. Вопрос в том, пойдешь ли с ней за руку на новый виток Игры или выберешь вернуться чистым, как белый лист, по которому не прошла печатная машинка. Вернуться Домой, куда, в принципе, рано или поздно вернемся мы все.

Просто, потому что никогда оттуда не уходили.

От автора

Чтобы написать эту книгу, автору пришлось основательно поплавать у шторма, стать Демиургом да и в принципе дойти до ручки, до самой грани, чтобы оттолкнуться и вернуться с уловом. Хорош бы он был, если бы начал раздавать советы начинающим, не прожив на своей шкуре все, о чем говорит.

Эта книга выбрала написаться сама, и плевать она хотела на мнение автора по этому поводу. Мир решил, что ему нужно больше духа, смысла и стопка дополнительных возвышенных судеб в придачу. И все – с Миром спорить дураков нет.

Она писалась во все стороны сразу, начиная от конца и заканчивая началом, прошивалась посередине стежками сюжета и нитками, сплетенными из вечности и уходящими в никуда. Или во все куда сразу, закручиваясь в Абсолют и Мировую Бездну, что, по сути, один слон.

Она выросла из сна, много-много лет назад – целых шесть, а сил, провести ее такую большую, веселую и сильную хватило только сейчас. Пришлось запастись терпением, чтобы дорасти до смыслов и перестать быть ржавой трубой для своего же Духа.

Судя по тому, что она сюда протащилась, как запрещенная палка колбасы через таможню Небесной Канцелярии, можно сделать вывод, что мы молодцы и все получилось. Таких палок колбасы у нас тут, мягко говоря, без избытка. Каждая новая – радость и смысл, потому что вклад в бессмертие. А вы думали?

Мы Живы лишь благодаря таким палкам. Спасибо, что они есть.

Пара рекомендаций по применению

Автор придерживается мнения, что эти тексты не удастся осмыслить исключительно разумом просто потому, что написаны они были не только из и для него. Слишком много осталось между строк, между слов героев – в их молчании и тишине. Это произошло не по оплошности автора и даже не потому, что человеческих слов недостаточно, чтобы описывать некоторые слои человеческих переживаний, хотя, конечно, такое тоже имеет место быть. А просто потому что есть вещи, которые никак не влияют на нашу жизнь, пока мы их только понимаем и держим в голове, но не чувствуем, не пропускаем через Себя. Или потому что автор сам относится к тем, кому нравится пользоваться словами просто как дверьми, открывающимися в Неведомое – в те самые слои, куда может провести Человек-Мост, но за которыми чужие слова и буквы не работают, где есть лишь Ты и То, что сможешь унести в собственных руках и, извиняюсь, сердце.

Поэтому долг, который автор сам себе придумал – предупредить, что книга не рассчитана на исключительно рациональное постижение информации. Скорее всего те, кому подобный способ восприятия ближе, останутся не удовлетворены прочитанным. Зато те, кто любит книги-сны, в которые входишь однажды, как в реку, и те, кто любит читать между, скорее всего останутся довольны. Автор однозначно остался бы, попадись ему в руки подобная книга.

Сравнение с рекой неслучайно и возникло не для абстрактной красоты, а для точности, потому что текст течет и старается унести, забрав с собой мысли. Однако взамен плавно прибивает к ногам Нечто Иное. Вообще предполагается, что прибивает именно ключи к Чистому Восприятию и Бытию. Бытию Собой, какого достигаем мы плачевно редко. Плачевно, потому что это состояние дарит радость от интенсивности жизни и присутствия. Именно в такие моменты мы счастливы, потому что просто наконец пришли на свидание с Собой. Эта книга писалась самостоятельно, проявляясь на темном фоне светлыми буквами, как прорезями света сквозь одеяло, под которым спишь, для таких же, кому не хватает ветра между строк, молчания между букв и Важного между Слов.

Поэтому, не напутствие даже, а просто совет по применению от производителя – чувствуйте. Больше чувствуйте и чуть меньше думайте. Возможно, из этого выйдет что-то неожиданное.

Выйдет и пойдет туда, где вы никогда не были.

А может и нет. У каждого свой путь в Неведомое.

Внимание! Любое сходство персонажей с реальными людьми случайно, т. к. реальных не существует и никогда не существовало, а есть лишь субъективное восприятие вселенского океана частот, волн и частиц, сквозь который иногда проступают туманные тени, отблескивающие в сознание смотрящего. Предполагается, что так дела обстоят с каждым из нас.

Э р а 1

В е с н а, Л е т о, О с е н ь

У них свои дома, свои здания, в которых работают, и своё метро, на котором ездят на работу. Они существуют параллельно, бок о бок с вами и вашими знакомыми, но поразительно, что этого никто не замечает. В том числе и они.

Просто и одни, и другие не обращают внимание на эти здания, в которые никогда не заходят, хотя постоянно курсируют рядом, проходя по дороге с работы домой, кафе, мимо которых все время проносят ноги, и других ситуаций, людей, мест и условий, в которых лежит иная ветка судьбы. Для них не существует книг в магазинах, о которых никто понятия не имеет – появляются откуда-то без презентаций, реклам да и имя автора настолько не знакомо, что хоть плачь. Но никто не плачет, потому что не обращают внимания: «не знакомо имя автора – так это я просто книжки особо не читаю, не интересуюсь ими вообще, вот и удивляться нечего» – примерно так говорят себе и первые и вторые.

Одним не то, что бы «запрещено» встречаться с другими, просто они никогда не встретятся – отведет, словно магнитом. Это связано с барьерами, которых настолько же не видно, насколько они пугают все человеческое существо, когда кто-то хочет переступить или хотя бы приблизиться к ним. Этот страх не доходит до сознания в полном виде, а лишь проявляется неосознаваемым сопротивление, обычным нежеланием идти туда-то или делать то-то. Человеческий биоскафандр – творение высокого качества и точности – создан для работы даже в ситуациях абсолютного отсутствия пилота. Иными словами, пока не подключится воля пилота, биоскафандр не даст попасть на рельсы иной судьбы, а ты ничего и не заметишь. Лишь включение сознания позволит преодолеть магнит и барьер. Воля духа – сильнее любых охранных механизмов.

Вся эта сложная система устроена для того, чтобы пробужденные скакали по линиям судьбы, пока не выпрыгнут за пределы концепции. А спящие разделены по волнам звучания, которые зависят от уровня осознанности и выборов, до тех пор, пока не научатся осмысленно выбирать и регулировать переходы. Однако для этого нужно проснуться. Поэтому спящих обычно просто болтает между уровнями Мироздания, ветками вероятностей и судьбами – Мир откликается на их неосознанные хаотичные желания и устремления, а они ничего не замечают.

Есть несколько главных потоков, между которыми и стоят барьеры.

Темные курсируют по одним волнам с темными. Там у них диско, весело и прочий движ – фигурально выражаясь. Правда, после посещения их потока карму латать замучаешься. Я разок из любопытства сходила – еле собрала себя потом. Одна из забав их уровня – даже большее забвение, чем у спящих. Потому что спящие не задумываются о Памяти вообще, а эти ее подменяют, смешивают, тасуют так, что ты потом не помнишь, а где, собственно, Себя искать-то? В какой из перевернутых стаканчиков они Меня засунули? Ну, вы поняли, тусовка на любителя. Любителей тут, на удивление, много.

Еще есть спящие – они наподобие нейтралитета. Ничего особо не хотят (имеется в виду Волей, а не личностью и эго, потому что в их концепциях нет Вечных систем координат, хотеть по-настоящему нечем), ничего особо не делают, помимо конечных, не всегда даже осознаваемых передвижений материи, просто живут похожими программами, которые формируются средним по палате культурным кодом, не отключая автопилот. На этой волне что-то интересное начинает происходить только в случае, если их притягивает к полюсу темных или более-менее живых. Потому что во втором случае отключается автопилот и начинаются хоть какие-то движения из зачатков воли. Ну а в первом – темные утаскивают в такие низы, что повышается шанс растрястись и однажды, оттолкнувшись ото дна Мироздания, проснуться.

Есть еще более-менее живые. Они уже не спящие, но еще не бабочки. Тьму не выбирают, на автопилоте жить не хотят – иногда практически сходят с него – но полностью пока своим вниманием и волей не управляют. Эти – по моей ведомости, потому что там начинает пробиваться Сияние Вечного Духа. С непривычки оно по бедному нежному человеческому существу шарахает страхом, что сошел с ума, что не пригоден для этого мира, что блаженным вконец стал и что там еще в программе у шокированного вопящего человеческого мозга, когда проснулся Ктулху, ой, то есть Вечный Бессмертный Дух?

А есть Живые – это бабочки и тени. Имеются в виду бескомпромиссно Живые и пробужденные Духом, которые действуют из собственного Вечного, а не смертного начала. И те и другие живут, не прибегая к поддержке автопилота. Однако каждые имеют свою специфику взаимодействия с реальностью – об этом чуть позже.

Само Мироздание придумало эту красивую концепцию звучания и разделения волн и само же внимательно следит за ее соблюдением, выставляя охрану там, где расстояние между мирами протирается до нескольких миллиметров. Не людей, конечно, выставляет – никто с дубинами наперевес на границе не дежурит. Охраной являются Принципы, Правила Игры, как программный код – при всем желании захочешь – не нарушишь. Но, честно говоря, многие даже и не пытаются. Я про спящих – обычно им все равно, неинтересно даже думать в ту сторону.

Темные, правда, наоборот постоянно стремятся найти точку входа и затянуть к себе. Им чем больше существ, тем веселее. Точка входа – единственный способ, не нарушая правил, обойти барьер. То есть они не могут дотронуться до спящего или живого, но могут скакать рядом, гримасничать и отравлять воздух так, что ты испытаешь раздражение и сам спустишься на их звучание. Там граница остается позади, и вот ты уже в кипящем, горящем, стремящемся, бьющемся, хохочущем вареве катаешься на адских качелях. Ведь и уходить из такого не захочется поначалу. Шучу. Захочется, если хватит сил и собранности, потому что главная подстава темных – у них нет выхода. Никуда. Они тупиковая ветвь, которая постоянно оставляет осадок неудовлетворенности, каким бы крутым темным рогатым богом ты ни стал – никакое их игрушечное могущество не приносит тотальной удовлетворённости. Зато засасывает ого-го – как черная дыра. Поди с орбиты такой красавицы выйди. Поэтому игра на волнах темных – всегда очень затратное и недешёвое предприятие. Только платишь ты, конечно, не деньгами. Как думаете, какая валюта может быть в мире волн, звуков, вибраций и сияния? Жизненные ресурсы, конечно. То есть то, из чего состоишь Ты. И темным ты платишь не из кармана – ты платишь, отщипывая куски от Себя. А берут он очень много.

Но вернемся к спящим. К счастью, или же, к сожалению – тут как посмотреть – не случается так, чтобы абсолютно всем был тотально безразличен дух. Поэтому в огромном мире во все времена находятся люди, которые спрашивают «зачем?», «почему?» и подобное. Какой именно вопрос они задают, если честно, неважно. Важен момент, когда они останавливаются и начинают задумываться, анализировать, не подгоняя факты под идеальную картину мира, сформированную спящим сознанием а замечают маленькие дырочки в общей истории, сказке, которую всем рассказывает мир автопилота. Замечают места, где реальность расходится по швам, а оттуда приветливо выглядывает леденящий ужас Бытия. Или, наоборот, Небытия – тут один слон, слов в человеческих языках для подобных концепций не существует пока – не доросли. Но это ничего – дорастут однажды.

Так, о чем это мы? Точно, мы собирались произвести впечатление, таинственно рассказывая про бабочек, чтобы все прочитали и тут же захотели к нам. А вы думали, зачем нам книги еще писать? Потому что дел нет? Дел очень много – вон сколько деревьев не обнятыми стоят. И людей сколько в поле стучатся, потому что… – ай, об этом попозже, достаточно запомнить, что к бабочкам всегда стучатся люди, которым нужна помощь. Ну и дыр в небе сколько, видели? Конечно, не видели. Потому что их никто давно не делал – задохнемся скоро, а у меня руки все не доходят и не долетают.

Ладно, если бы не верила в возможный успех этой смешной затеи с книгой, не стала бы и браться – собственно, поэтому много лет и не бралась – закидывала в дальний угол и плевала еще туда, ну, потому что вы что, ошалели все совсем, какие книги? Однажды я привыкну, что Мир мудрее меня. Точнее, перестану воспринимать это за абстрактную сияющую концепцию, пришпиленную на доску объявлений в Вечной Пустоте. В общем, села, пишу, чтобы достать таких же, как мы. Кому нужна Бездна под кроватью, чтобы можно было мило заглядывать в нее перед сном, и прочие ништяки, которые нам тут выдаются Небесной Канцелярией?

Но об этом еще будет позже. А пока вернемся к людям, которые замечают несостыковки и торчащие нитки из небрежно заштопанных швов реальности и… И. Просто И.

Они – те, из кого однажды вырастут бабочки. Почему именно бабочки? А ветер его знает. Тут настолько же подходят все метафоры, приходящие на ум, насколько не подходит ни одна. Мир нам не объяснял, когда вводил в Игру. Или объяснял, да мы забыли? В любом случае – бабочки. Просто бабочки и все. И обычно им открыт вход во все слои Мира, которые тут у нас есть, а еще – каких пока нет. Они могут жить, где хотят, на какой территории захотят. Хотя это скорее похоже «на какой не сможешь не жить» – там и находимся большую часть времени. Потому что мы становимся неотделимы от Воли Мира – где мы ему нужнее всего, там и живем. А главное – там мы счастливее всего. И это – огромная радость, которая со стороны сейчас наверняка покажется подозрительно похожей на ущемление свободы выбора, однако на деле в чувственных ощущениях предстает небывалым счастьем, которое иногда оказывается настолько непомерным, что неясно, с какого края браться утрамбовывать и умещать его в себя. Потому что все, что Ты Истинно Хочешь, начинает быстро реализовываться, складываться, совпадать без подвоха. Не как в сказках про джиннов – твое желание не прилетает обратно «ценным жизненным уроком», как прилетают качели по затылку, когда с них свалился за миг до этого. Ты просто находишься в бесконечной связи со Всем, танцуя на равных с Миром. И ощущаешь этот Вечный Танец секундой беспрерывно интересного мгновения своего бытия. Так, впрочем, и есть.

Я

Я делаю шаг и проваливаюсь в преисподнюю.

Ладно, на самом деле, не такая уж это и преисподняя, а если быть честной, то это место настолько далеко от преисподней, насколько вообще можно представить, а потом еще плюс пять шагов. То есть выходит не преисподняя вовсе, а лучшее место, доступное моим пяти (шести, требуют своего духовные потроха) человеческим чувствам. И еще бесконечности нечеловеческих чувств.

Тут небо бежит рекой и светится изнутри – любила раньше разглядывать его часами, когда в первые разы сюда проваливалась. Ладно, допустим, что совсем первые было не до того, но вот потом со мной правда случился период текущего, летящего, иногда стремящегося неба. Оно еще в особо прекрасные дни блестело искрами, каких в девятнадцатой вообще не бывает ни в каком виде – там материя тяжелее, не способна к подобным проявлениям.

Делаю, как всегда, один шаг и оказываюсь в самой легкой, переливающейся, душистой атмосфере. Тут кроме неба воздух цветной, но не для глаз, а для внутреннего знания – вот сейчас он очевидно персиковый. Все-таки в девятнадцатой май, надо знать.

Что такое эта девятнадцатая?

Я могла бы прямо ответить, что это номер, который проявился сам собой, как проявляются все Истинные имена и названия во всех средних и Высших мирах. Ну, то есть там, куда хоть как-то достает божественный Свет (божественный, не потому что его как из ведра льет кто-то на нас с небес – хотя вышло бы красиво – а потому что в человеческих языках не существует иных слов для обозначения концепций, становящихся нормой в мирах на несколько ступеней выше девятнадцатой. Местные же языки хоть немного, хоть кривенько и косенько касаются Вечных Знаний и Понятий через свои религии, хотя и их слова искажены до неузнаваемости).

Так вот, девятнадцатая – это номер ветки вероятности, которая в критический момент скопления огромной массы человеческого внимания, устремленного на определенный уровень звучания волн осознанности и свободы выбора, перевесила все остальные – теперь уже несбывшиеся ветки – и осуществилась. Так, все человечество невольно – точнее вольно, но не совсем подозревая о том, что принимает какое-то важное решение – достаточно единодушно (к моему сожалению и сожалению многих наших – нас было много, чтобы нарушить баланс низких тяжелых волн, присущих этой реальности, но катастрофически мало, чтобы перевесить) проголосовало за такой мир, который вы видите сейчас за окном. Я не вижу – у меня нет окна, потому что я сейчас сделала самый легкий шаг и оказалась под бегущим небом и душистым воздухом. Нет тут сейчас никаких окон.

Я могла бы так ответить на вопрос о девятнадцатой, добавив еще кучу и горстку теории, которая оказывается в голове каждой бабочки – как бы сама собой – пропорционально тому, как очищается наше сознание от всякой ненужной ерунды, свойственной предыдущим уровням осознанности. Могла бы, да, вероятно, это пока мало что прояснит. Поэтому ограничимся сказанным. Все остальное – потом.

Я иду по текущему городу и захожу посидеть под липами, которые распустили по округе свои облака зеленого импровизированного неба – того гляди до настоящего дотянут – и так пахнут, что аж дух в пятках захватывает (захватывает там, куда он прежде грохнулся от тихого невыносимого счастья снова здесь быть. Каждый раз одно и то же. Ощущение складывается, что к такому нельзя привыкнуть – и, небо, спасибо за это). А липы меж тем знают, какое воздействие их запахи оказывают на людей, и кокетничают, балуются. Ладно, им можно. Сюда редко заходят люди. Пока.

Пока – очень важное уточнение – настаивает мой мозг. «Пока» всегда может измениться на новое «теперь». И точно – соглашаюсь с ним. Во-первых, он прав – тот факт, что люди в девятнадцатой сейчас такие (на этой мысли сердце мое от отчаяния сжимается) все же не означает, что они поголовно мертвые, как и не означает, что играть в подобного уровня игры будут еще пару бесконечностей. Возможно, захотят выше. А во-вторых, чем быстрее согласишься с бесконечной каруселью мыслей, тем быстрее мозг отвяжется и прекратит. Махнет на меня, непутевую, рукой. И спасибо ему за это.

А я одна уж как-нибудь выстою, выдержу их (лип) сегодняшний невероятный, невыносимо сильно прекрасный и бьющий глубже всех шести чувств, ароматный концерт зеленого неба, который они тут учудили. Очень уж им хочется.

Ладно – думаю – раз такое дело, и мы решили меня добивать счастьем по макушке в первые пятнадцать минут, пока еще очухаться не успела от местного лёгкого воздуха, неба и лип… роюсь по карманам, надеюсь, что не забыла, хотя на таких эмоциях ушла, что, конечно, забыла. Ну и ревень с ним, сую поглубже руку в карман, забываю о ней, хотя краем сознания ощущаю неожиданную для кармана прохладу, и вытаскиваю пачку сигар.

И уже запоздало понимаю – свинство. Свинство свинское, хуже не придумаешь – держа сигары в руках, думаю я. Ладно бы просто сигареты, а ты Вечные. Осталось надеяться, что из Высших миров их и цапнула, а еще лучше, хотя почти невероятно, если удалось прицелиться в собственные нычки, ведь если взяла у кого-то, кому их подарили, принесли в утешение – это свинство.

Обычно я курю Вечные сигары, которые сама набиваю травами из разных миров и вероятностей: иногда цветами, иногда – редко, очень редко – предутренними снами растений о своей Высшей Судьбе. Многим они помогают войти в такое состояние звучания, какое в мирах, подобных девятнадцатой, просто не предполагается волновым диапазоном материи, и хоть ты тресни. Однако, если сможешь дотянуться туда сам и удержаться – никто это уже не отменит и не отнимет. Дотянуться-то я могу и без сигар – это как раз пожалуйста, а вот постоянно сияя на Высоких Волнах Памяти, переливаясь в океане Духа, удержаться в девятнадцатой и не провалиться к черту на куличики или еще куда подальше – уже сложнее. Сложно, доставая до уровня Вечного Неба, стоя сознанием Дома, волей удерживать ноги и опору на таких иллюзорных реальностях, как девятнадцатая. Поэтому я дую облака несбывшихся (пока несбывшихся!!! – вопит мозг. Да-да, пока не сбывшихся – соглашаюсь я) растений, словно завод по производству текучих, летящих материй – грез там или предрассветных живых туманов. Иначе вывалюсь, придется опять обратно шагать.

К слову, собирать все эти травы нужно своими руками в самые высокие и чистые моменты проявления Духа. Причем совсем необязательно только радости – некоторые собираются в тотально звенящей печали, некоторые – в моменты праведной веселой ярости, ну и так далее. В любые моменты собственной Вечности, когда кроме нее в Тебе не остается ничего.

А сегодня я забыла портсигар, потому что выскочила сюда, так сказать, неожиданно. Для себя – в первую очередь. Хотя могу, как и все проснувшиеся, шагать сюда сознательно – мы все в начале пути учимся переходить туда-сюда четким направлением воли. Но иногда, как в самом начале, проваливаюсь просто от невозможности оставаться в девятнадцатой. Точнее в тех редких случаях, когда я настолько сопротивляюсь ее странным, изломанным течениям, что девятнадцатая аккуратно выпихивает меня из себя, чтобы не мешала, а двадцать первая великодушно забирает. Короче, Мир оперативно справляется с моим воинственным характером. С другой стороны, Он сам меня такую Себе привел. Сам вот и разбирается. Но я быстро отхожу, когда все встает на Истинные Места.

Я – Воля Мира быть измененным в сторону Вечности. Воля Света растворить Тьму, что распоясалась, достать оттуда заблудший Свет. Тот Свет, который хочет Домой, который потерялся и не знает, как вернуть все на место и все вспомнить. Таких, как я, в фольклоре девятнадцатой изображают с пылающими мечами – забавно. Мы не с мечами, мы сами – пылающие Вечным Светом Мечи. И Мир нами рубит чужую боль, несет Милосердие, любит тех потерянных, которых люди бы давно изгнали и изувечили. Потому что Свет – антоним иллюзиям, а именно иллюзии, в первую очередь, побуждают людей к разделению. Словно мы все не Одно, словно не Вечны, не вернемся в Абсолют, а однажды действительно умрем. Свет нами наводит порядок, где это не нарушает волю и свободу выбора душ. Даже – особенно – если это выбор играть с темными в морок и боль. Мы приходим лишь на запрос о помощи – даже слабо выраженный, даже не сформулированный – если Дух проявляет побуждение в сторону освобождения и возвращения, мы оказываемся рядом. И всеми способами, до последнего, будем пытаться помочь, разогнать тьму, подать руку. И уйдем лишь в случае полного отказа – когда сознание всей волей повернется обратно в сторону морока. Там мы бессильны из-за правил игры – не пробуждать без готовности и запроса. Однако на своем поле мы безжалостны – так обычно кажется людям, но в мире людей многое перевернуто, а то, что люди часто полагают за благо, так же часто на деле оказывается тьмой и увеличивает Небытие. И пока люди сами этого не поймут – мы не сможем им объяснить.

Ладно – перестаю сокрушаться, что из Вечности вытащила чужие Вечные же сигары – я, если потребуется, умею быстро собираться. Надо будет незаметно для себя подарить Миру лишнюю пачку своих, когда вернусь. Он сам возместит туда, где будет нужнее всего.

С этим трюком таскания мелочей из Вечности дело обстоит примерно так же, как и с переходами – чем выше концентрация и внимательность, тем четче прицелишься туда и в то, что тебе нужно. Но где сейчас я и где концентрация с внимательностью? Вот уж точно не в одно парадигме.

Моя парадигма разбилась много лет назад вдребезги – думаю весело – я собрала ее, бедную, несчастную, и сделала из ее останков небесный калейдоскоп. С тех пор моя единственная парадигма – это ее отсутствие – мечтательно думаю и сажусь недалеко от одной из прекраснейших, просто невероятнейших лип, у которой слегка просвечивает плотная теплая кора, сквозь нее видно текущие золотые нити, из которых создалось дерево – пока не до конца овеществившееся, поэтому сияющее и полупрозрачное. Но всему свое время. Собираю всю свою концентрацию, чтобы четко воспринять и вместить в себя ее тонкую красоту и Присутствие, а то в девятнадцатой совсем расслабилась. Там наоборот – с повышением концентрации пропорционально повышается уровень воспринимаемой боли. Там лишь бы не настраиваться на местный оркестр. Вспоминаю, как целый вечер после такой неосторожности провалялась с бледной физиономией, которая мечтательно отливала в болотную зелену, почти что с отравлением от гомона волн.

Тряхнув головой и собрав внимание, обращаюсь к Липе, в метре от которой опустилась, и прошу разрешения посидеть с ней рядом. Получив внушительное, размеренное «да», аккуратно пододвигаюсь и мягко прислоняюсь к ней спиной.

В двадцать первой разговаривать вслух никто не запрещает, однако бабочки активно пользуются любой возможностью говорить всем Собой. Вслух, по сравнению с таким взаимодействием, выходит тяжело, неудобно, топорно, словно буратино из слов собираешься настрогать, а не витиеватый замок из нежных лучей света сплести. И ведь это не только общения в девятнадцатой касается, там что ни попробуй – все так – думаю печально.

Со стороны наше общение с Липой выглядит молчанием. Но молчание бывает разным. Вот мы активно молчим друг другу образы, которые собираем вниманием и направляем чистые понятные картины, тонко сплетенные из чувств, мыслей и ощущений. Как же здесь все легко – выдыхаю я и расслабляюсь, ощущая всю теплоту, нежность и шероховатость дерева спиной.

Липа молчит в мою сторону аккуратным ощущением, что я сегодня какая-то другая. Что-то случилось? Деревья размерены и велики, никогда не станут расспрашивать о лишнем, но побеспокоятся, если вы друзья. Точнее – отреагируют на твое беспокойство и тактично спросят, чего это ты не такой прекрасный, как обычно, сегодня пришел.

От её вопроса у меня поднимается все внутри, но думать об этом не хочется, растить своим вниманием тоже. Не для того я сюда неожиданно проваливалась, чтоб и тут рвать сердце в клочья. С другой стороны… может, и стоит поделиться – деревья хорошая поддержка, все твои переживания выслушают и уведут через корни, а взамен наполнят спокойствием и радостью.

Да как бы объяснить… невнятно молчу я, но Липа внимательно выжидает, поэтому нахожусь и формулирую лучше: За людей я переживаю, вот что. Легко верить в рост и эволюцию Духа, когда находишься в высших слоях, на какие только способна девятнадцатая. Еще легче верить, когда находишься здесь. Но когда сталкиваюсь с людьми глубоко спящими или темными… запинаюсь и замолкаю, чтобы, не дай южный ветер, не усилить своим вниманием чего не следует. От дерева веет спокойствием и пониманием. Поэтому аккуратно продолжаю: На самом деле, там уже много света, не безнадежно все – есть хорошие, сильные, более – менее живые. Они не понимают, что отличаются от спящих, думают – все люди такие же. Вот они сейчас сильно выстраивают тот мир. Таких, как я, не все Видят – мы слишком интенсивные, некоторые предпочитают зажмуриться всем своим Существом, поэтому нам к таким хода нет. А вот этим чудесным просыпающимся – есть. Но иногда от темных просачиваются штуки, как будто повылезали из таких нижних миров, куда даже твой сородич Иггдрасиль корнями не доставал. Одним словом – хтонь хтонью – четко и аккуратно молчу я Липе, чтобы передать общее представление, но ни в коем случае не переборщить с подробностями, иначе налетит темноты – замучаемся чистить. Любая чёткая сильная мысль – дверь, в которую мы приглашаем зайти то, о чем думаем. И распахивается она намного чаще, чем мы замечаем.

Вот я и переживаю – выдыхаю и подытоживаю свой монолог. И, не дай небо, мне сказать вслух на любом из языков – иногда теряю надежду, что у нас вообще что-то получится. Потому что понимаю – там тьмы больше. И игры их – пока окончательно в Себя не пришел, а лишь смутно в ту сторону дышишь и живешь – затягивают и сбивают с пути. Даже когда уже идешь по дороге к Духу. Поэтому переживаю за более-менее живых. Они же могут просто не догадаться направлять Волю в сторону Мира без страданий, без ненависти, без желания мучить и выкидывать друг друга из воплощения. Из-за прорвы темных и спящих в девятнадцатой система координат «норма – не норма» и «приемлемо – неприемлемо» сильно едет куда-то по скоростной трассе, подозрительно напоминая лодку Харона. В таком бреду может просто не прийти в голову, что можно позволить себе мечтать о Мире, где норма – отсутствие ненависти, агрессии и желания уничтожить зачатки всего Живого. А Воля их важна – без Воли Духа ничего не начнется – ни о каких изменениях и переходах и говорить не стоит.