Текст книги "Лепестки Белладонны"

Он выпутался из горячих рук и уложил певицу на диван. Белладонна сонно простонала что-то и обняла подушку. Джек на всякий случай провел пальцами около ее лица – вдруг задумала что-то? Нет, спит. Джек взял из спальни плед и накрыл Белладонну. Выключил и закрыл ноутбук. На секунду задержался, рассматривая черты лица немки, особенно нежные в лунном свете. На миг в голову пришла мысль – перенести девчонку в спальню, чтобы она не ютилась на диване. Но Джек откинул эти мысли. Он по-прежнему опасался. Поэтому поправил плед и вышел за дверь, радуясь тому, что замок закрывается без ключа.

Элизабет расположилась на диване, накинув вязаный кардиган. В руках книга, на столике ароматный ягодный чай, а в глазах вопрос: «Было?..»

Джек оскорбился бы, не ощути приятное чувство ее ревности. Родной ревности. Она боялась его потерять, но была мудра и не устраивала истерик. Поэтому Льюису не требовалось ничего говорить. Он считал, что измену видно издалека: по виноватому взгляду, сбивчивому тону, помятому пиджаку. Ему винить себя не в чем, и, разувшись, он сел на диван.

– Как провел время? – Беспечный тон супруги оттеняла обида.

Джек скосил глаза, мол, ты серьезно? Элизабет секунду буравила его взглядом, а потом рассмеялась. Звонко, будто освещая смехом гостиную. Одной рукой Лиззи держала книгу, заложив пальцем страницу, а второй ладонью погладила мужа по колючей щеке. Крепко поцеловала. Из нежности поцелуй быстро перерос в страсть и желание. Необходимость.

Джек разделял чувства супруги. Знакомые завидовали чете Льюис: спустя более десяти лет брака огонь их любви не потух, не превратился в обыденность и привычку. Джек охотно ответил на поцелуй, взял из рук Лиззи книгу – какой-то из романов Николаса Спаркса – и кинул на подушки. Следом полетели ее кардиган, футболка, лиф…

– Тише, мальчики спят, – сбивчивым дыханием прошептала Лиззи, целуя мужа в шею. Ее ловкие пальчики снимали с мужа куртку и футболку.

Он понял намек, подхватил жену на руки и отнес в спальню. Полностью избавил от одежды, не переставая целовать в губы, щеки, плечи. Каждый раз Джек наслаждался Элизабет словно впервые. Голова кружилась, ноги дрожали. Льюис вошел в лоно жены, застонал ей в грудь. Он был счастлив обладать Элизабет. Сегодня. Завтра. Всегда.

Джек плохо спал: ворочался из стороны в сторону и не мог угомонить мысли. Что Белладонна подумает, если проснется и не увидит его рядом? Он выполнил условие «посмотреть бой»? Они не досмотрели до второго раунда. Вдруг певица выкинет что-нибудь безумное? Надо обсудить это с Лиз. Джек посмотрел на мирно спящую супругу. Разве мог он рассказать, что боится девчонку? Пусть Белладонна и опасна, как ядерная война. «Как ядовитый цветок», – поправил он себя.

К удаче Джека объяснять ничего не потребовалось: он дождался, когда Лиззи уедет, и вскочил с постели. Элизабет сказала сонному Джеку, что вернется в обед – у нее очередные переговоры с акционерами экобренда. «Зачастила она переговаривать…» – Он решил расспросить жену вечером.

Джек заказал такси. Он надеялся, Белладонна все еще в квартире и между ними не останется недопониманий.

«Проклятое утро, почему ты наступило?» – первое, о чем подумала Мира после пробуждения. Из сна ее всегда выкидывало резко, а незнакомая обстановка явно не способствовала быстрой адаптации. Мира потянулась и чуть не свалилась с узкого дивана. Пару минут оглядывалась, изучая гостиную: закрытый ноутбук, недоеденный попкорн, плед на полу…

Постепенно память вернулась: Эльмира сняла квартиру, чтобы посмотреть с Джеком бой; он пришел; она сделала попкорн; они сидели на диване совсем рядом; она веселилась, язвила, касалась его. А потом… уснула. Как нелепо. Проспала самый важный момент в своей жизни.

– Браво, идиотка, – пробубнила Мира, потирая ладонями лицо.

Стук. Громкий, настойчивый. А следом голос за дверью:

– Белладонна, доброе утро!

От неожиданности Мира взвизгнула. Хоть бы не Франк! Но голос ниже и приятнее, чем у менеджера. Будто медовый, с техасским акцентом.

– Эй, ты тут? – прервал ее размышления этот голос.

Мира воскликнула, обращаясь к гостю:

– Хватит пугать! Я певица! Я не могу стать заикой! – На смену возмущению подоспело удивление. – Кто там? Джек? – Догадка казалась чересчур нереальной. А раньше думала, что узнает его голос из тысячи.

– Открой и выяснишь, – теплая усмешка.

Эльмира встала и потянулась, разминая затекшие плечи, а потом направилась к входной двери. Щелкнула замком и увидела на пороге Джека Льюиса: он стоял перед ней во вчерашней одежде и с пакетом пончиков.

Изумление:

– Ты остался? – Радость: – Ты остался! – Смущение: – Между нами…

– Боже упаси! – воскликнул Джек. Он протиснулся в квартиру и поставил пакет на кухонную тумбу. – Ты заснула, я уехал домой. Вернулся, чтобы проверить тебя и… расставить все точки. – Льюис помолчал и указал на банку кофе. – Будешь? Я не завтракал.

– Давай.

Мира не расстроилась из-за его реакции, шокированная мыслью, что он вернулся. Хихикнула и протанцевала к барной стойке, где Джек хозяйничал: вскипятил чайник, налил в белые керамические кружки кипяток и положил две ложки растворимого кофе. Мира давно не пила эту бурду из супермаркета, но сегодня с наслаждением сделала пару глотков. В компании Джека Льюиса она готова пить что угодно.

Джек подтолкнул к Мире пакет с пончиками, и она взяла один, испачкав пальцы в белой пудре.

Сидели в молчании, наконец Джек спросил:

– Я выполнил… условия?

– Спешишь от меня отделаться? – Тесто во рту мешало связно говорить.

– Меня ждут дома, – уклончиво ответил Джек.

Мира сделала вдох, создавая театральную паузу, и на выдохе сказала:

– Выполнил. Технически мы не досмотрели бой… – Она заметила, как вытянулось его лицо, и с усмешкой добавила: – …по моей вине. Надо было выспаться накануне, а не отжигать в ночном клубе. – Мира придумала причину на ходу, чуть не ляпнув правду: на твоем плече уютно, я бы спала так вечность. – Спасибо, что пришел, и спасибо, что вернулся, – добавила, ковыряя ногтем столешницу. Вдруг вспышкой Миру поразило давно забытое, глубоко похороненное, невероятно уместное чувство – благодарность. Именно то, что она испытывала к Джеку Льюису на самом деле, если отбросить эгоистичные желания и детские обиды. – Спасибо за все.

Джек пожал плечами – нет проблем.

Это могла быть их последняя встреча. Теплая, уютная. Девушка-фанатка и мужчина-кумир. Лос-Анджелес. Осень за окном. Утро. Завтрак. Пончики со сладкой присыпкой. Невкусный кофе. Благодарность.

Но когда запускаешь маятник, непросто остановить его движение.

Глава 7

 
Почему спокойствие
С комом в горле подружились?
Это удовольствие —
Быть тобой одержимой.
 

© Mirèle feat. Myth Syzer, Пишу и стираю

В выходные детей не оттащить от телевизора, но, если остальные воспитанники приюта смотрели мультики, эти двое любили спортивный канал. Девочка с темными волосами и мальчик со светлыми кудрями по ночам прокрадывались в гостиную, чтобы увидеть новые боксерские бои.

Девочка и мальчик выросли – им по четырнадцать. Они по-прежнему уходят из спален ночью и, стащив с кухни остатки вчерашней еды, включают телевизор. Делают звук на минимум и садятся близко к экрану и друг к другу. Плечом к плечу. Локтем к локтю.

– Смотри, Тристан! – говорит девочка. Ее серые глаза сверкают, как маленькие алмазы. Девочка показывает на экран телевизора. – Это он, Джек Льюис. Наш супергерой.

Если Мира закроет глаза, то в деталях вспомнит гостиную приюта: старенький телевизор на подставке, ящик с игрушками, книжная полка и пара настольных игр – все доступные сиротам развлечения. Мира часто пряталась от шумных детей в спальне, захватив с собой книгу. Выбор был невелик, и через пару месяцев девочке оставалось лишь перечитывать любимые истории. Эльмира представляла: как Алиса из Страны чудес, она провалится в кроличью нору или ее унесет ураган, как тот унес Дороти из сказки «Удивительный волшебник из страны Оз». Но когда она открывала глаза, видела только серые стены приюта. И голубые, словно озеро в солнечный день, глаза Тристана. Мальчик всегда присоединялся к Мире, и вместе они читали до позднего вечера, прерываясь на сон или прием пищи. А ночью смотрели бокс. Чудесное было время…

Эльмира с теплотой вспоминала те ночи, незаметно пробираясь в номер. Только оказавшись за дверью, она смогла успокоиться. Раз Франк не разгромил отель, значит, план удался, и ее не искали. Окутанная воспоминаниями о чудесном завтраке, она приняла душ, переоделась в пижаму, села в кресло и набрала номер лучшего друга:

– Тристан, привет! – Мира улыбнулась, вспомнив его непослушные светлые волосы, добрые глаза и характерный для французов нос с горбинкой. – Я пришла со встречи. Завтракала с Джеком! Мы пили кофе…

Дверную ручку номера дернули, следом раздался голос Франка:

– Мирочка, открой!

Певица заслонила ладонью динамик и крикнула непрошеному гостю:

– Я проснулась, собираю вещи! И помню, что у нас самолет! – Она пнула полупустую сумку в знак того, что не врет, и обратилась к другу: – Прости, опять Франк изображает заботливого папочку…

– Мира, я по другому поводу, открой, – не унимался менеджер.

Что ж такое! У Белладонны выходной, поэтому сегодня никаких интервью и фотосессий, а Штольц в последнее время признавал только разговоры о работе. Но Мира не хотела его слушать. Она собиралась днем погулять по Аллее Славы, а вечером сходить в Cotton Candy.

– Эльмира Кассиль! – повысил голос Франк.

– Это должно меня напугать? – Она фыркнула и показала закрытой двери средний палец. – Ладно, Тристан, я перезвоню.

Мысли о том, что Франк узнал о ее тайной встрече с Джеком, Мира гнала в дальние уголки сознания. Но когда открыла дверь, то уверенность пошатнулась: в коридоре ее ждал не только менеджер, но и танцовщицы. В голове роем закружились беспокойные мысли. «Что случилось? Сара и Грета сдали ее Франку? А он? Расскажет герру Келлеру?»

– Садитесь. – Менеджер протиснулся в номер, указал Саре и Грете на кровать, а сам закрыл дверь и скрестил руки на груди, будто охранник у входа в ночной клуб. Немногословность Штольца поддерживала образ вышибалы, но не способствовала прояснению ситуации.

Мира глянула на Сару: та нервно заправляла прядь волос за ухо; перевела взгляд на Грету и по немому вопросу в зеленых глазах поняла, что танцовщицы не в курсе, зачем их позвали. Мира отметила, что Сара и Грета в домашней одежде, а значит, они успели вернуться в комнаты и переодеться. Возможно, Франк не в курсе обмана. Тогда в чем дело? Оставалось надеяться, что пресса не прознала о встрече Белладонны и Джека. Меньше всего Эльмира хотела, чтобы люди вновь обсуждали их «роман».

– Что происходит? – Она считала, что лучше скорее узнать, как обстоят дела, и думать о способах исправления ситуации, чем мучиться догадками.

Но Франк только бубнил:

– Садись, садись.

Мира вернулась к креслу. Несколько минут назад она была счастлива, а теперь напряженно разглядывала менеджера и пыталась считать его настроение. Вроде бы не зол, не расстроен. Он задумчив и слегка напуган. Совсем не в духе оптимиста Франка Штольца.

– Мы сидим, – сухо сказала Сара. Видимо, как и Мире, ей надоела напущенная таинственность. – И хотим спать. Что случилось?

Грета закивала.

– Тут такое дело… – Франк замялся, потирая запястья. – Вы летите в Берлин без меня. Один влиятельный человек хочет заключить контракт с нашим лейблом. Я буду вести переговоры.

– Получается, мы остаемся в Лос-Анджелесе! – обрадовалась Сара.

– Я остаюсь, – поправил Франк. – А вы летите в Берлин. Отдохнете. Тур закончен, снимать клип на «Бандита» будем через месяц.

– Но виза у нас еще есть? – уточнила Сара.

– Есть, – с тяжелым вздохом ответил Франк. – Я всегда делаю документы с запасом, на случай непредвиденных обстоятельств.

– Тогда мы остаемся! – взвизгнула Сара. Грета захлопала в ладоши. – Правда, Мира? – Сара понимала, что если улетит певица, то и им не позволят остаться, поэтому сейчас смотрела на Белладонну с мольбой. – Давно хотела побывать в ресторанах Голливуда: там обедают знаменитости!

Мира ощутила, как ее тело словно бы заискрилось изнутри. Тысячи маленьких проводов с энергией жалили в кончики пальцев, дыхание сбилось, ускорился пульс. Болтовня Сары звучала неразборчивым шумом. Мирой завладела мысль: «Я останусь в городе». Мысль кружила голову и пьянила рассудок. Мира развивала эту мысль: «Я могу встретиться с Джеком вновь, я могу… могу…»

И невпопад спросила:

– Давайте устроим конкурс?

– Что? – не понял Франк.

– Какой конкурс? – полюбопытствовала Грета.

«Я посмотрю, как он живет. Просто посмотрю, – торговалась Мира с совестью, пока остальные в комнате ждали объяснений. – Всего один вечер, мне важно знать, что он счастлив, и тогда я уеду. Забуду его. Разлюблю».

Она потерла ладони, как фокусник перед выступлением, и выпалила:

– Выберем из тех, кто был на концерте! К победителю я поеду домой!

Мира не подумала об одном. Ей придется увидеть жену Джека – Элизабет.

«Неожиданность больно бьет – сказала я тогда. И я до сих пор думаю: как бы восприняла ту новость, если бы он подготовил меня? Он… меня… Разумеется, это не мое дело, и то, что я думаю, ему неинтересно, но… Было некрасиво и грубо, как скальпелем без наркоза. Он не дал возможности надеяться дальше. Надеяться… Может, мне было бы больнее. Не могу этого знать. Знаю только, что в итоге больно было: он не подготовил, поставил перед фактом. Исчез. До сих пор вывихи в душе от воспоминаний: фотографий, своих записей и главное – от наивности.

Все разрушилось. Одно фото, одна новость. Никто. Ничего. Не объяснял. Все вышло как вышло. И закончилось.

Смогу ли я когда-нибудь забыть эти зеленые глаза?»

Дома витал аромат духов Лиззи, но Джек мыслями по-прежнему находился в съемной квартире. Он завтракал с Белладонной, и аромат растворимого кофе щекотал ему ноздри. Горьковатый запах напомнил Джеку о солнечном Техасе. О ворчливом отце, который предпочел напиток в банке самой дешевой кофемашине. О звуках кипятка в кружке и звоне ложки, когда отец размешивал две щедрые, с горкой, порции кофе. И один кубик сахара. Отец отхлебывал напиток, улыбался, будто пил райский нектар. Пусть Джек, мать да сам Роджер Льюис понимали, что глава семьи экономит на всем, только бы сын пробился в большой спорт. В большой мир. Туда, куда таким, как Роджер Льюис, не удалось попасть. Отец не успел увидеть успех сына, потому Джек поклялся, что его мальчики ни в чем не будут нуждаться.

На прощание Джек хотел обнять Белладонну, но застыл. Ее серые глаза покрылись льдом, а тело натянулось, как веревка на ринге. Джек не решился на объятия. Он попрощался и ушел. А Белладонна кивнула и закрыла дверь.

Джек сгорал от любопытства: Эльмира искала в случайных мужчинах замену отцу? Может быть, ей удалось найти родных? Вдруг они отвергли ее? Или она – их?

Льюис открыл ноутбук и принялся изучать запрос «Родители немецкой певицы Белладонны». Элизабет и Питер уехали за покупками, а Джонни сидел в своей комнате, поэтому никто не мешал Джеку погружаться в прошлое Эльмиры Кассиль. Он с интересом отметил, что в начале карьеры она часто говорила о семье и мечтала найти родных. Еще до совершеннолетия девочка участвовала в различных шоу, и каждое ее выступление заканчивалось трогательными словами: «Папа, мама, я вас жду!» Джека бросило в холодный пот. Как люди могут отказываться от своих детей?! У Льюиса это не укладывалось в голове, он выругался и щелкнул по новой ссылке. Очередное шоу талантов. Очередные слезы жюри. И очередной отказ: «Ты слишком юна, Эльмира, попробуй через пару лет».

Она попробовала. Сначала под крылом Дэвида Мюллера, следом – Франка Штольца, она стала звездой. И спустя пару лет прекратила искать родителей. На вопросы о семье немка отвечала: «Я не была нужна им обычной девочкой, теперь мне плевать на них». В одной статье Джек прочитал, что некая Клара Брюгеман называла себя матерью Эльмиры, но тест ДНК мигом раскрыл правду: оказалось, фрау Брюгеман влезла в долги и надеялась таким способом решить свои финансовые проблемы. Джек выругался и нашел интервью, в котором Белладонна просила журналистов закрыть тему ее биологических родителей. Неудивительно, что Мира озлобилась. Ужасно не знать, кто твоя кровь и почему тебя бросили. Лед в ее глазах был маской, скрывая боль. Какая же Эльмира Кассиль на самом деле?

Мысли Джека прервал звонкий голос сына:

– Папа, я выиграл встречу с Белладонной! Она придет к нам домой!

– Да, да, – изучая статью, кивнул Джек. Через мгновение до Льюиса дошли слова сына. Что-то про Белладонну, «придет к нам домой». Джек захлопнул крышку ноутбука и уставился на Джонни. – Погоди, сынок. Ты выиграл… что?

– И встречу в Лос-Анджелесе выигрывает… Джонни Картер Льюис! Поздравляю, парень! С тобой свяжутся.

Мира выключила камеру и отложила телефон. Провернуть безумную идею оказалось сложно, так как конкурс не входил в бюджет промо, но короткий разговор с герром Келлером – и Мира получила одобрение. Интересно, у продюсера хорошее настроение или он потребует что-то взамен? Неважно. Все получилось! А то, что встречу выиграл сын Джека Льюиса… Банальное совпадение. Ха.

Осталось дождаться ответа победителя. Эльмира знала, что встреча у нее в кармане – нужно быть чудовищем, чтобы отобрать у подростка шанс на встречу с кумиром. Напевая «Бандита», Мира крутилась перед зеркалом, примеряя то один наряд, то другой. Ей хотелось выглядеть сногсшибательно, но невычурно; впечатлить Джека, но не вызвать лишних слухов: одно из условий встречи – фотографии для социальных сетей Белладонны.

Вздохнув, Эльмира застыла с очередной майкой в руках. Осознание, что в любом наряде ей не затмить Элизабет Льюис, болью отдалось в грудной клетке. Разумом Мира понимала, что Элизабет – прекрасная женщина (другую бы он не выбрал), но типаж возлюбленной Джека начал раздражать: блондинки с карими глазами. В глубине души Мира понимала, как глупа ее ревность к человеку, который никогда о ней не знал, но, как и многие чувства, ревность иррациональна. Мира злилась на Элизабет за то, что мечты девчонки из приюта рассыпались. Злилась, потому что Джек бросил карьеру и стал семьянином. Злилась, ведь он оставил ее и других фанатов. Джек улыбался, выглядел счастливым, но Мира больше не могла на него смотреть. Не могла ему писать, рассказывая, как она благодарна. Ничего, кроме разочарования и боли, на тот момент она не испытывала.

Джек мог добиться большего! Мог стать не только легендарным боксером, но и музыкантом, а он… Все бросил. И у него дома она будет думать только об одном: почему ты, Джек, выбрал Элизабет?!

Дверь распахнулась, и Эльмира увидела на пороге двухэтажного дома Элизабет. Идеальную Лиззи. Мира недоверчиво прищурилась, всматриваясь в лицо соперницы. За что Джек полюбил Элизабет? За карие глаза с сеткой морщинок вокруг миндалевидных век? За светлые с мягким золотым оттенком волосы? Румянец на впалых щеках? Улыбку розовых губ?

На Элизабет кремовая рубашка из шелка и синие джинсы. На Мире – светлые джинсы, и Мира вспомнила, что хотела надеть похожую рубашку, но Франк настоятельно рекомендовал сменить «нежнятину» на футболку с порезами и черную оверсайз джинсовку.

Элизабет светилась изнутри, будто вернулась с прогулки или из спа-салона. Изящная красота, что с возрастом приобретает благородство.

– Привет! – И голос у нее как пение ангелов. – Белладонна, верно?

«Ожидала кого-то другого?» – мысленно спросила Мира, но вслух сказала нейтральное и не особо приветливое:

– Угу. Это я.

– Приятно познакомиться! – Элизабет вышла на крыльцо и наклонилась, чтобы создать доверительную атмосферу или уравновесить разницу в росте – рост миссис Льюис недалек от модельного. Она протянула Мире руку, и маникюр, конечно же, оказался идеален: овальная форма, светло-розовый лак.

– Добрый вечер! – за спиной Мира услышала мужской голос. Обернувшись, хмыкнула.

Телохранитель Кит улыбался хозяйке дома, будто это он желанный гость. За несколько вечеров сотрудничества с Белладонной Кит мало говорил, даже Саре не удалось его развеселить, а сейчас он очарован Элизабет. А он знает ее всего-то пять минут! «Сара бы повыдирала Лиззи все волосы», – ухмыльнулась Мира, представив реакцию подруги.

– Здравствуйте! – И для персонала у Лиззи нашлась улыбка. – Зайдете?

– Он уходит, – бесцветным тоном сообщила Мира.

«Джек. Ты здесь ради Джека. И его сына, твоего фаната».

– Жаль, – весьма искренне вздохнула Элизабет.

Мира вновь глянула на телохранителя: бугай состроил унылую гримасу и опустил плечи. Может, Кит отвлек бы Элизабет, раз она ему так понравилась? А Мира провела бы больше времени с Джеком. Но она не успела осуществить коварный план и попросить телохранителя остаться.

На порог вышел Джек:

– Чего стоим?! Курица в духовке!

Он обнял жену за плечи.

Глядя на это зрелище, Мира захотела исчезнуть, а идея стать свидетелем семейной идиллии показалась до смешного глупой. «Ну, убедилась, что он счастлив? Идиотка. Надеешься, он променяет свою жизнь на тебя? Всего лишь на тебя…»

– Белладонна, добрый вечер.

Джек говорил медленно, словно подбирал слова. Он кивнул в ее сторону, и внутри Эльмиры птицей забился трепет. Когда Джек смотрел на нее, Мира теряла способность думать. Но, выдохнув, вспомнила, что сегодня она – Белладонна. По крайней мере, внешне. Уверенная девушка с прямыми белыми волосами и ярким макияжем.

Собрав по кирпичикам самообладание, она ответила:

– Добрый, добрый. Как и вчерашнее утро.

Они молча уставились друг на друга, позабыв о присутствующих. Мире хотелось, чтобы Джек смутился, начал оправдываться, но нет. Вероятно, Элизабет в курсе встречи звезды и боксера. Безупречные отношения! Подавив желание выругаться, Мира впилась глазами в Джека. Говорят, кто первый отводит взгляд, тот покоряется. И Мира всегда смотрела на собеседника до тех пор, пока он не сдавался. Льюис же оказался крепким орешком – зрительный контакт прервался из-за звонкого голоса мальчишки:

– Белладонна!!! Пришла-а-а-а!!! – зазвучало из глубины дома.

А следом за возгласом Джонни крик-плач Питера.

– Извините, – смущенно улыбнулась Элизабет и, выпутавшись из объятий мужа, добавила: – Проходи, Белладонна. – Миссис Льюис вернулась в дом, чтобы успокоить ревущего сына.

«Старшего или младшего?» – с доброй усмешкой подумала Мира.

– Проходи, – вторил Джек. – А ты? – обратился к Киту.

– Нет, я ухожу, – сказал телохранитель. – Хорошо вам провести время! – Будто он для певицы брат: привез-увез, удивительно, что в макушку не поцеловал.

Мира усмехнулась:

– Пока-пока!

Кит направился к машине, и Мира перестала смотреть в его сторону. Взгляд серых глаз был прикован к Джеку, их зрительный контакт прервали, поэтому она без стыда любовалась его профилем. Джек смотрел, как телохранитель Белладонны уезжает, и зеленые глаза сверкали в свете уличных фонарей. Гул мотора становился дальше, вскоре спальный район погрузился в тишину, останавливая миг, когда они вновь остались наедине. Согреваясь присутствием Джека, Эльмира наблюдала: ветер пробирался под его рубашку, слегка приподнимая ткань, показывая загорелую кожу ключиц у воротника и полоску темных волос у нижнего края рубашки, над ремнем. Приятно и больно смотреть, но не сметь коснуться. Чувствовать тепло благодарности и горечь невозможности.

Мира протиснулась в дверной проем, задев Льюиса плечом. Кожу обожгло сквозь джинсовую ткань. Вот бы прильнуть, обнять… Горло сжалось от невысказанной любви. Но безразличие к ней Джека закинуло подобные мысли вглубь сознания – там им и место.

Он прикрыл входную дверь:

– Без глупостей, пожалуйста.

– Если хотите повторять при мне одну и ту же фразу, выберите что-нибудь из комплиментов, – сострила Мира. – Я здесь не ради вас, а ради поклонника. – Ей хотелось верить, что ложь звучала правдиво.

– Белладонна-а-а-а! – из комнаты со всех ног несся подросток.

Джонни был вылитым Джеком в юности, только глаза карие, будто в зеленый цвет подмешали темную краску. У Джонни такая же кривоватая улыбка и густые брови. Но после встречи с Элизабет Мира не могла не отметить, сколько в Джонни от матери: темные волосы кудрявились сильнее, чем у Джека, а черты лица обладали миловидной аккуратностью. Вряд ли бы Джонни повторил судьбу отца и стал боксером, а моделью или кинозвездой – вполне.

– Привет. – Мира улыбнулась. – Я рада прийти к тебе в гости. Покажешь свою комнату? – Она предложила это вовсе не из любопытства. Сердце больно ударялось о ребра, а легкие сдавило от нехватки воздуха. Мире явно требовалась передышка.

Джонни оторопело закивал и потащил рок-звезду на второй этаж. Пальцы подростка были тонкими, холодными, липкими. Мира ненавидела чужие прикосновения (если не давала на них согласие), но в данном случае готова терпеть, лишь бы скорее оказаться за закрытой дверью.

В комнате пахло чипсами с беконом и кондиционером для белья. Кровать застелена, на столе ни пылинки – видно, ждали гостей. Мира улыбнулась, готовая поспорить, что обычно помещение выглядело не столь аккуратно. Она прошлась по комнате, рассматривая свои портреты: плакаты на стенах, журналы на тумбочке, обложки дисков на полке. Внутри Миры трепетала благодарность, а на фоне мелькала жалость. Сколько сил и времени он тратит на чувства… чувства, которые никогда не обретут взаимность. Наверное, узнай Джек десять лет назад о Мире, в его глазах она выглядела бы так же. Помешанная. Наивная.

Остановившись напротив постера над кроватью, Эльмира долго всматривалась в свои глаза и наконец пробормотала:

– Не растворяйся в людях, Джонни, они всегда уходят.

– Что? – переспросил он. – Я не услышал.

– Ты чудесный мальчик, Джонни, – добавила Мира громче.

«Что бы я ни сделала, какое бы решение ни приняла, не разочаровывайся во мне. Я – человек. Я – этап в твоей жизни. Не позволяй мне затмить все остальное. Так когда-то поступил со мной Джек Льюис».

Мира закрыла глаза, прогоняя слезы, открыла их и повернулась к Джонни, одарив фаната улыбкой. Он приоткрыл рот, хлопая глазами, но не успел ничего сказать. С первого этажа послышался крик Элизабет:

– Джонни, Белладонна, еда на столе!

– Пойдем. – Джонни потянул Миру прочь.

В кухне витал аромат запеченной курицы, а на скатерти стояли гарнир, овощи, белоснежная посуда и свечи в позолоченном подсвечнике. Мира словно оказалась в рождественском фильме или на Дне благодарения, только вместо индейки – курица, вместо своей семьи – чужая.

– Не стоило… – Певица улыбнулась, скрывая за улыбкой желание расплакаться, и села на стул, который ей заботливо отодвинул Джонни.

Элизабет крутилась у плиты, маленький Питер подпрыгивал на месте, а Джек раскладывал столовые приборы. Когда приготовления закончились и все сели ужинать, Элизабет воскликнула:

– Ох, Белладонна! Надеюсь, ты ешь мясо? Мы не подумали…

Мира удивленно кивнула:

– Конечно.

– Круто! Я знал, что ты не вегетарианка. – Джонни увлеченно накладывал в тарелку жареный картофель. – А родители сомневались, потому что, ну, – он пожал плечами, – ты из Европы.

– Там не все вегетарианцы, – рассмеялась Мира. – Как же баварские колбаски? Я отдам за них душу!

– Видел я один рецепт бургеров…

– Джек! Будь твоя воля, ты бы питался лишь бургерами! – со смехом перебила Элизабет.

– А мне стало интересно, – вставила реплику Мира.

Беседа текла легко и непринужденно. Мире было хорошо здесь. Уютно. Вот… как выглядит дом. Но веселую болтовню прервал звонок в дверь.

– Это, наверное, фотограф. – Вскочив, Элизабет направилась к двери.

Мира оглядела Льюисов и на мгновение представила, что Элизабет здесь не было. Только Мира, Джек и его непоседливые сыновья, которые в отсутствие матери принялись кидаться горошком. Джек шикнул на ребят и посуровел, до побелевших пальцев сжимая вилку. Присутствие фотографа его явно не обрадовало. И воздух от напряжения стал удушающим.

– Я ничего не могла сделать… – Мира начала оправдываться, но не успела закончить фразу.

Следом за миссис Льюис в кухню пришел пухлый парень лет двадцати пяти. На его шее висел шнур с зеркальной камерой, а в левой руке он держал небольшой софтбокс для правильного света.

– Я не опоздал? – Фотограф наставил на Белладонну объектив.

«Лучше бы ты вообще не приходил», – подумала она.

Парень щелкнул затвором и перевел объектив на Джека и Джонни.

Льюис-старший среагировал молниеносно:

– Так, стоп. – Джек выставил руку вперед, закрывая лицо от фотокамеры. – Ты здесь ради Белладонны, верно? Вот и фотографируй ее.

– Но… победитель… – замямлил парень.

– Пойдем. – Мира потянула Джонни в гостиную. Тот соскочил со стула и побежал. Спиной Мира чувствовала осуждающий взгляд. А следом – скрип стула. Обернулась: Джек подхватил Питера, и вместе с Элизабет они пошли в гостиную. Взгляд зеленых глаз мог резать бумагу. Мира сказала Джеку: – Таковы правила конкурса.

Фотосессия не заняла много времени. Певица и фанат позировали в центре комнаты. Обнимались, смеялись. Как бы Мира ни старалась не смотреть на Джека, она чувствовала его хмурый и недовольный взгляд.

– Мы закончили. Сейчас, я только проверю снимки, – сообщил фотограф и отошел в сторону.

Джонни побежал к родителям, сбивчиво рассказывая впечатления. Мира улыбалась, когда до нее доносились «Круто! Супер!». Она решила сходить в ванную комнату, чтобы перевести дух. От жаркого искусственного света пекло щеки. Мира сняла куртку и брызнула водой на голые плечи. Хотелось умыться, но макияж не позволил бы такой вольности, а потекшая тушь и размазанная помада явно не лучший образ на вечер. Сердце ухало в груди, напоминая о чувстве, которое Мира ненавидела. О чувстве вины. Эльмира знала, как Джек ненавидел фотографов, но не стала спорить, когда ей поставили в условие фотосъемку. Она была слишком рада за себя.

Мира давно научилась управлять эмоциями, иначе те захлестнули бы ее и унесли бы в страну сумасшествия. Главное сейчас: она рядом с Джеком. Возможно, в последний раз. Она приоткрыла губы и выдохнула, образовав на квадратном зеркале запотевшее пятно. «Я буду скучать по тебе», – написала на зеркале. Это правда. Ей всегда будет мало Джека, она не насытится им, как не насытится воздухом. Покачав головой, Мира стерла надпись и накинула на плечи куртку. Переживания она оставит до момента, когда самолет «Лос-Анджелес – Берлин» взлетит в небо.

Мира шла в гостиную, но остановилась посреди коридора. Фотограф, убрав вспышку, тайно фотографировал Джека и его семью.

– Сукин сын, – процедила Мира сквозь зубы.

«Видимо, собирается продать снимки желтой газетке!»

Прокашлявшись, Белладонна вернулась в гостиную: фотограф тут же опустил фотоаппарат и сделал вид, что разглядывает снимки.

– Ну… – Парень оставил фотоаппарат болтаться на шее и взял софтбокс. – Рад знакомству. Всего хорошего!