Текст книги "Как соблазнить невесту"

Глава 9

– Вам надо лечь, – сказала Дейзи виконту.

– Если бы я делал все, как надо, я был бы совершенно другим человеком, причем куда более несчастливым, – ответил Лиланд. – Не волнуйтесь, – добавил он уже мягче, – не говоря уже о том, что здесь не хватит места, чтобы уложить майский шест вроде меня, в этом нет необходимости.

Виконт получил удар ножом в грудь, и никто не был уверен, что он чувствует себя настолько хорошо, как о том говорит. Он откинул голову на спинку сиденья, справа и слева от него устроились граф и Даффид, так что его не должно было сильно трясти во время езды. Дейзи волновалась: Лиланд был очень бледен, и она видела так много крови. Она сидела напротив виконта рядом с Хеленой, и обе они смотрели на раненого.

– Ничего жизненно важного не задето, – со слабой улыбкой заверил их Лиланд. – Иначе я не сидел бы здесь вот так и не беседовал с вами. Кровь не пузырится и не бьет ключом, простите, что прибегаю к живописным подробностям, но, право, не знаю, как это выразить более корректно. Да, со мной это случилось, но я не обессилел донельзя. Меня снабдили носовыми платками, перевязали рану моим шейным платком, так что крови я больше не теряю. Огорчает меня лишь то, что придется показаться на людях с обнаженной шеей. Этот грех я никогда не искуплю. Мне надо было взять твой шейный платок, когда ты его предложил, – обратился он к Даффиду, – потому что ты не относишься к этому и вполовину так серьезно, как я.

– Ты прав. Я как-никак цыган, мог бы и носовым платком обмотать шею, – согласился Даффид. – Но не волнуйся зря, тебя никто не увидит, кроме врача. За ним уже послали.

Лиланд высунул голову из окна кареты.

– Погодите, но ведь это не дорога к моему дому!

– Нет, – признал граф. – Мы едем ко мне. Я не уверен, что вы позаботитесь о себе всерьез, Ли. Вы относитесь к собственной жизни весьма небрежно. Вы получили удар ножом в грудь, осмотрели рану, сдернули с себя шейный платок, чтобы остановить кровотечение, и заявили нам, что все в порядке. Так не годится.

– Было бы куда хуже, если бы я объявил себя покойником, – пробурчал Лиланд себе под нос. Он шутил, но голос его звучат все слабее, а бледность усилилась, и сидящие в карете обменялись беспокойными взглядами. – Во всяком случае, если бы дело дошло до того, лучше встретить дьявола насмешкой покруче. Я слышал, что ему такое по вкусу, – добавил он при общем молчании. – Вы предпочли бы, чтобы я стонал?

– Я счел бы за лучшее, если бы вы принимали случившееся всерьез, – сказал граф.

– Со мной бывали переделки и похуже, – пробормотал Лиланд. – Мое бедное сердце со временем стало невосприимчивым к ударам судьбы. Стоит только вспомнить прелестных девушек, которые отвергли меня, или соперников, наносивших удары в спину... Но спасибо вам, Джефф. Я воспользуюсь вашим гостеприимством, потому что...

Тут он умолк, и веки его опустились. Все в карете замерли.

Лиланд открыл глаза, рассмеялся и закончил:

– Потому что у моего слуги случится сердечный приступ, когда он увидит меня в таком состоянии.

Они ждали в гостиной и почти не разговаривали между собой, так как очень тревожились. Даффид вышагивал из угла в угол, Дейзи смотрела в окно, и только Хелена сидела и спокойно ждала. Все трое вздохнули с облегчением, когда увидели, с каким выражением лица вошел в гостиную хозяин дома.

– Он с этим справится, – сказал граф. – Доктор говорит, что Лиланд счастливчик. Нож не задел ни сердца, ни легких, чего мы так боялись. Его может лихорадить, но это уже другое дело. Я послал за его камердинером. Ли согласился побыть здесь, пока совсем не поправится, однако я должен добавить, что согласие он дал неохотно. Он ворчал бы и до сих пор, если бы врач не дал ему снотворное. Теперь он спит.

– Я отложу отъезд, который планировал на завтрашнее утро, – сказал Даффид. – Останусь, если вы не против. Подожду, пока он не пойдет на поправку.

– Сделай так, и он от злости доведет себя до той самой лихорадки, которой мы опасаемся, – ответил граф. – Он, кстати, успел сказать мне следующее: «Пусть Даффи уезжает спокойно, со мной все будет в порядке».

– Он сказал бы это даже в том случае, если бы ему отрубили голову и насадили на пику, – проворчал Даффид.

– Сказал бы, если б мог, – согласился граф. – Он в своем роде человек замечательный. Одевается как денди, ведет себя как светский хлыщ, но под всей этой шелухой – настоящая сталь. Он отлично фехтует, скачет верхом как сам дьявол и превосходно боксирует, – пояснил он Дейзи. – Из разговоров с ним вы ничего такого не узнаете. А ведь он даже был сотрудником правительственной секретной службы, когда Наполеон предпринял в тысяча восемьсот пятнадцатом году поход на Париж, сбежав с острова Эльба, куда был сослан после отречения от престола. Работа опасная, ничего не скажешь. Ты знал об этом, Даффи?

– Да, – ответил Даффид. – И притом маленький император не питал к нему недобрых чувств. Молва утверждает, что Ли навестил его уже на острове Святой Елены.

Граф усмехнулся и сказал:

– Ли может поладить с кем угодно.

– Он мастер льстить, даже я это заметила, – призналась Дейзи.

– Это больше, нежели обычная лесть, – возразил Даффид. – Он никогда не говорит того, чего не думает на самом деле.

Граф покачал головой:

– Давайте не будем продолжать в этом духе, это звучит так, словно мы на поминках. Ли у нас вполне живой, и я надеюсь, что таковым он и останется. А нам пора перейти к обсуждению малоприятных подробностей происшедшего. Считаете ли вы, что удар ножом был случайным, непредумышленным? Грабитель испугался, когда понял, что Ли вот-вот его схватит, и пустил в ход оружие. Или вы подозреваете нечто совсем иное?

Дейзи нахмурилась, Хелена явно удивилась, но Даффид утвердительно кивнул и сказал:

– Конечно, возможна простая случайность. Парень, у которого был при себе нож, стащил кошелек и думал запросто удрать, но Ли помчался за ним, как боевой конь. Вполне вероятно, что он здорово напугал вора, тот пустил оружие в ход и нанес удар куда пришлось. Но я не до конца в этом уверен. Ведь мы трое как-никак бывшие каторжники и всюду видим преступление. Если это не просто кража, а, как вы сказали, Джефф, нечто совсем иное, тогда кто был мишенью, Лиланд или один из нас? Мы поступили бы глупо, если бы не задумались над этим.

Он посмотрел на Дейзи.

– У меня, насколько я понимаю, в настоящее время нет врагов. А у вас, Дейзи? Я вовсе не собираюсь утверждать, что парень охотился именно за вами, но подумайте, на какой риск он шел, нападая на Ли. Стащи он ридикюль и выброси его до того, как его поймали, то вышел бы сухим из воды. А если бы не успел выбросить, то отделался бы, в общем, легко, потому что леди обычно не носят с собой деньги или особые ценности. Но пырнуть ножом джентльмена? Каждый знает, что такое расценивают как покушение на умышленное убийство. Соображал этот тип, что он делает, или нет? Кто он, очумелый дурень или убийца? Мы должны хорошенько подумать обо всем.

– Совершенно верно. – Дейзи взглянула на недоуменное лицо Хелены и пояснила: – Карманники должны остерегаться и не красть помногу денег, иначе, поймав, их вздернут на виселице. А за покушение на убийство дворянина приговор один – повешение. Мы не знаем, чего жаждал негодяй, денег или крови. Неужели он так глуп, что вознамерился убить человека, который мог его схватить? Или его наняли для убийства?

Дейзи на минуту задумалась.

– Что касается моих врагов, – продолжала она, – что ж, я приобрела нескольких, это правда. Но все они остались там, в Ботани-Бей, и, насколько я понимаю, ни один из них не безумен до такой степени, чтобы охотиться за моей головой. Предметом охоты была моя рука. Встречаться с ними мне больше не приходилось.

– Были у Таннера родственники, которые оспаривали его завещание? – спросил граф.

Дейзи поморщилась.

– У него не было родных, во всяком случае, он так говорил. Именно поэтому он и отправился работать в те края. И он не оставил завещания. Он не умел писать. Судья передал все мне, потому что больше некому было. И я думаю, что, так как судья хорошо знал Таннера, он считал, что я заслужила это наследство.

– Ну а вы, Джефф? – спросил Даффид. – Есть у вас враги?

– Человек, который меня ненавидел, уже в могиле, Даффид. Других я не знаю. Ноя об этом подумаю. Кроме того, я пошлю письма кое-кому из моих старых друзей, осевших здесь, в Лондоне, и спрошу у них. И обращусь в Главный уголовный суд на Боу-стрит. Да, еще мне придется расспросить Ли, – с явным огорчением добавил граф, – но только не сегодня.

– Не волнуйтесь, – сказал Даффид. – Или я плохо знаю своего братца, или он даже во сне думает об этом. Уж он-то ничего не упустит. Однако уже очень поздно. Я отвезу наших дам в гостиницу и устрою так, чтобы несколько моих старых приятелей охраняли их номер. Мне самому надо собираться в дорогу. Не бойтесь ничего, – обратился он к Дейзи.

– Я и не боюсь, – спокойно ответила она. – Ведь у меня в рукаве тоже спрятан нож, но я не могла пустить его в ход, потому что все произошло очень быстро. У меня есть и пушка. Я могла бы взять ее с собой, но решила, что в Лондоне нечего опасаться.

– Пушка? – удивилась Хелена.

– Пистолет, – пояснил граф.

Хелена ахнула.

Дейзи повернулась к ней и смерила компаньонку пылающим взглядом.

– Да, миссис Мастерс, я ношу с собой пистолет. Я прошла суровую школу. То были уроки выживания, и я их хорошо усвоила. Потому и стою здесь перед вами. Если вас это не устраивает, мы можем разбежаться в разные стороны.

– Я и не думала об этом, – возразила Хелена, широко раскрыв глаза.

– Ладно, я понимаю. – Дейзи вздохнула. – Не обращайте па меня внимания, Хелена. Я просто очень устала и злюсь, но не на вас. Похоже все-таки, что этот грабитель запаниковал и с перепугу пырнул виконта ножом, – сказала она графу. – Но тем не менее я встревожена. Всякое может случиться. Таннеру многие желали смерти, и он всегда был вооружен до зубов. Я переняла это от него. Кстати, а вы, Хелена? – вдруг спросила она. – Есть у вас враги?

– Все мои друзья живут в деревне, – ответила компаньонка. – А врагов у меня нет. Во всяком случае, я так думаю.

– Ну вот и все, – с нетерпением произнесла Дейзи. – Ладно. Скажите, в какое время мы можем завтра сюда приехать?

Граф и Даффид смотрели на нее; граф улыбался при этом чуть приметно, а Даффид – во весь рот.

– Надо же, какая отвага, ни обмороков, ни слез – и ни шагу назад, – одобрительно произнес Даффид. – Вот тебе и маргаритка, просто молодчина! И знаете что? Я считаю, что всем девушкам вместо школы надо отправляться в Ботани-Бей.

Смех, которым были встречены эти слова, принес Дейзи облегчение. Но, тем не менее, она приглядывалась к каждой тени, когда вышла несколькими минутами позже из дома графа.

На следующее утро Дейзи встала очень рано, хотя спала мало и плохо. В этом, как она считала, был повинен Лиланд Грант. Не успела Дейзи лечь в постель, как начала думать о его ранении, его стоицизме и о том, выживет ли он. Лиланд был таким сдержанным, полным иронии человеком, что Дейзи не могла представить его беспомощным. К тому же он был молод и силен. Но ведь она столько раз наблюдала, как смерть уносила людей молодых и здоровых. Едва она смежала веки, как ей начинало казаться, что она вполне может увидеть его проницательные голубые глаза закрытыми навсегда. Наконец она все же уснула, пообещав себе, что завтра утром непременно навестит Лиланда.

Этот мужчина оставался для нее загадкой, он и привлекал ее, и отталкивал. Но каким бы он ни был, Лиланд подвергал свою жизнь опасности ради нее, такое забыть невозможно. Именно это сказала она себе, когда поняла, как тяжело воспринимает нападение на него, а также насколько он завладел ее мыслями.

Она оделась утром во все розовое, от капора до платья для прогулок; этот цвет, по ее мнению, должен был оживить комнату, где лежал раненый. Купила по дороге пакетик сладостей и книжку, о которой книготорговец сказал, что она повествует о храбрости нынешних английских землевладельцев.

Они с Хеленой прибыли к дому графа как раз в тот момент, когда Даффид его покидал. Он уже попрощался с Джеффом и успел сообщить Дейзи, что Лиланд чувствует себя лучше. Это успокоило Дейзи. Она понимала, что, как бы ни спешил Даффид вернуться домой к жене, он не уехал бы, если бы жизни брата угрожала опасность.

Дейзи уже подобрала подол, чтобы подняться по лестнице, как вдруг Хелена остановила ее легким прикосновением руки.

– Леди не может навещать джентльмена у него в спальне, если они не состоят в родстве между собой, – произнесла компаньонка извиняющимся тоном. – Как бы он ни был болен.

– Вы тоже так считаете, Джефф? – спросила Дейзи, нетерпеливо постукивая кончиком туфельки по мраморному полу прихожей.

Граф перестал улыбаться. Он видел, что Дейзи вот-вот взорвется, что терпение ее висит на волоске. Обратил вопрошающий взгляд на компаньонку.

– Я была нанята не только для того, чтобы сопровождать миссис Таннер, но и чтобы объяснять ей, что принято или неприемлемо в лондонском светском обществе, – сказала Хелена. – Я не могу одобрить то, что, как мне известно, считается неприличным.

– Мне тоже кое-что известно о приличиях, – заявила Дейзи, – но я не могу и не хочу покинуть друга в беде. Ведь виконт получил ранение из-за меня, верно? Хорошенькая благодарность, если я оставлю его гнить в одиночестве там, наверху, и даже не скажу спасибо только потому, как вы, Хелена, сообщили, что леди не может навещать джентльмена у него в спальне, если они не родственники. Повторяю вам – я не леди. А если бы и была ею, то вовсе не такой, о какой говорите вы. Во всяком случае, когда он лежит в постели, раненный ножом в грудь, а я упрятана в свою одежду, как скрипка в футляр, то мне совершенно непонятно, каким образом он мог бы испортить мне репутацию! Даже если бы этого хотел, – добавила она.

– Любой мужчина хотел бы вас скомпрометировать, Дейзи, – пошутил галантный граф. – Но я сомневаюсь, что даже Ли способен на такое сегодня утром. Он, позволю себе сказать, вовсе не гниет там, наверху. За ним хорошо ухаживают, но вчера вечером он потерял много сил, да и успокоительное лекарство, которое дал ему врач, тоже его ослабило. Он не опасен ни для кого, кроме разве что самого себя, если нарушит постельный режим. Ну, так что же, миссис Мастерс? – обратился граф к Хелене. – Дейзи явно поступит по-своему. Я не хочу, чтобы она влезла в окно. Почему бы не пойти другим путем, образно говоря? Я не стану возражать, если этого не сделаете вы.

– Но слуги... – возразила Хелена.

– Они не будут болтать. Все они, мужчины и женщины, преданы мне, я им полностью доверяю.

Граф видел, что Хелену обуревают сомнения, и пожалел ее. У этой женщины, безусловно, есть строгие нравственные принципы, и она не пожелает получать жалованье, если не выполнит свои обязанности, как того требует ее долг.

– Если Джефф считает, что все правильно, то и я, разумеется, тоже, – заявила Дейзи.

Хелена обратила внимание на то, каким ласковым становится лицо графа, когда он смотрит на Дейзи.

– Ладно, – неохотно согласилась наконец она. – Тут я бессильна!

Все трое поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору и остановились возле дубовой двери. Граф приоткрыл ее.

– Ли, – окликнул он. – Вы готовы принять гостей?

– Я был готов с той самой минуты, как услышал, что они приехали, – прозвучал голос Лиланда. – Я благопристойно одет и счастлив их принять. Входите, пожалуйста.

Дейзи последовала за графом, но смотрела при этом только на мужчину на обширнейшей кровати. Лиланд лежал, откинувшись на подушки, но, кроме этой позы, ничто не свидетельствовало о его недомогании. На нем были красновато-коричневая легкая куртка поверх белой сорочки и серые брюки; если бы не сафьяновые шлепанцы вместо ботинок, то для прогулки по улице ему не хватало только шейного платка.

Лиланд был бледен, это верно, однако бледность только подчеркивала голубизну его глаз, устремленных на Дейзи. У нее перехватило дыхание, когда она встретила этот спокойный, внимательный взгляд.

– Добро пожаловать, – поздоровался Лиланд. – Я бы поклонился, но бинты такие тугие, что, чего доброго, перережут меня пополам, а вы уже достаточно нагляделись на мою кровь. Спасибо, что приехали, я рад, что вид моей крови не отпугнул вас от меня навсегда. Как вы себя чувствуете сегодня утром? Мне нравится ваше платье, миссис Таннер, его цвет делает ясным мой день.

Ясности и без того хватает, подумала Дейзи. Шторы на окнах были раздвинуты, и комнату наполнял утренний свет. Спальня показалась ей очень красивой: дорогие ковры, мебель, украшенная изящной резьбой. Ноздри у Дейзи слегка дрогнули. В комнате не было ничего похожего на застоявшийся запах лекарств, зато она уловила уже знакомый смешанный аромат дорогого мыла и нагретого сандалового дерева.

– Я привезла вам книжку и немного сладостей, – заговорила она, никак не отзываясь на комплимент, – но я вижу, что вы тут ни в чем не нуждаетесь.

– О нет, мне отчаянно нужно общество. Джефф в своем роде восхитителен, но, увы, он не любитель посплетничать всласть.

– Я тоже такая, – сказала Дейзи, усаживаясь в кресло, которое граф придвинул к кровати. – Только и могу сказать вам, что сегодня прекрасная погода.

– В таком случае давайте создадим повод для сплетен, – усмехнувшись, предложил Лиланд.

– Я здесь только потому, что мне обещали, будто вы пока не в состоянии совершить нечто в этом роде.

Дейзи услышала вздох Хелены и короткий смешок графа. Она улыбнулась, подумав, насколько ей легче говорить с виконтом, когда он надежно ограничен пределами кровати.

Лиланд рассмеялся.

– Они не вправе обещать то, чего не могут контролировать, миссис Таннер. Но не бойтесь! Я буду вести себя наилучшим образом. Вы заметили, что я поскрипываю, когда двигаюсь, точь-в-точь как Принни в своем корсете? Это обескураживает. Вы, миссис Таннер, сильно меня искушаете. Но если говорить о соблазнах, то я вижу, Хелена, что вы надели платье, о котором мне уже говорила миссис Таннер. Это доставляет мне большое удовольствие. Вы прекрасно выглядите в таком наряде. Я вовсе не хочу сказать, что лиловый цвет вам не к лицу, но в платье цвета шафрана вы просто ослепительны.

Хелена улыбнулась и поблагодарила Лиланда за любезность, а Дейзи наклонила голову набок. Так, «Хелена» – прямо сразу, и никаких возражений не последовало, при том, что ее компаньонка – истинный образчик благопристойности? И несколько «миссис Таннер» подряд? Дейзи сомневалась, что это случайность. Особый блеск в темно-голубых глазах виконта подтверждал справедливость ее подозрений.

– Вы можете называть меня Дейзи, – без особой охоты предложила она. – Сбережете таким образом немного дыхания, сейчас вам это необходимо.

Виконт приложил руку к сердцу.

– Я тронут почти до слез. Благодарю вас, Дейзи. Кстати, именно такое имя дали вам при крещении?

Дейзи покраснела.

– Мой отец всегда называл меня так, а за ним то же стали делать и другие. Но при крещении мне дали имя Дейдра. Папа считал, что это звучит чересчур торжественно для... – Дейзи замялась, вовсе не желая сообщать, что отец заканчивал эту фразу словами «для маленького рыжего эльфа», и сказала: – Для маленькой девочки. Имя Дейзи мне нравится, и я вряд ли сообразила бы откликнуться, если бы кто-нибудь назвал меня Дейдрой.

– «Дейдра в глубокой печали», – задумчиво произнес стихотворную строку Лиланд. – Да, я понимаю, имя не подходит маленькому эльфу вроде вас. Я что-то не то сказал? – спросил он, обратив внимание на изумленное лицо Дейзи.

– О нет, просто мой отец говорил то же самое. Во всяком случае, – продолжала она, пытаясь собраться с мыслями, – иногда человек навсегда привыкает к имени, которым его стали называть случайно. Смешно, однако так бывает. Даже мой отец забыл, что Дейзи не мое настоящее имя. Много позже я поинтересовалась, не будет ли мой брак считаться незаконным из-за того, что при крещении мне дали другое имя, но мировой судья заверил меня, что ничего подобного, ведь все знают меня как Дейзи. – Она вздохнула. – Выходит, что, если ты достаточно долго называешь себя каким-то именем, оно остается с тобой.

Лиланд заметил, что воспоминания о прошлом опечалили Дейзи.

– О да, – заговорил он, – вы правы. Если я, например, займусь исключительно делами благотворительности и стану вносить пожертвования в монастыри, за мной все равно останется репутация повесы... Нет-нет, на самом деле я вовсе не намерен заниматься такими делами, – произнес он с выражением комического ужаса, желая снова вызвать улыбку на лице у Дейзи. – Мое ранение не напугало меня до такой степени. Понадобился бы, по меньшей мере, удар топором, а не ножом, чтобы довести меня до полного покаяния.

Она и в самом деле улыбнулась, и Лиланд ответил ей теплой, искренней улыбкой. Взгляды их встретились, обоим стало ясно, что шутка понята и оценена по достоинству. Для Дейзи то был момент глубоко личного взаимопонимания, она не испытывала этого чувства, с тех пор как была еще совсем юной девушкой и могла в случае необходимости говорить с лучшей подругой на этом тайном, безмолвном языке. Когда она осознала это секундой позже, глаза ее широко раскрылись от волнения.

Что за человек этот мужчина? Его никак нельзя назвать красивым, о нет, однако Дейзи чем дальше, тем больше завораживали его загадочные взгляды исподтишка. Она провела много лет в местах, где женщины составляли меньшинство населения, и полагала, что видела и знала мужчин во всем их разнообразии, но таких, как Лиланд, не встретила ни разу. Манерный, порой почти жеманный, но вместе с тем веселый и полный какой-то умной злости. Говорит так же легко, как двигается, и кажется, ничего не принимает всерьез, кроме моды. Но при всем том он сильный и мужественный.

Вероятно, все дело в несходстве между ним и мужчинами, которых она знавала прежде. Дейзи надеялась, что со временем, когда она сведет знакомство с другими людьми такого склада, то и к виконту станет относиться благодушно, а не с той странной смесью удовольствия и беспокойства, которая возникает у нее от каждого его взгляда. Как, например, сейчас, когда он наблюдает за ней с невеселой усмешкой и даже состраданием.

Лиланд отвернулся, и у Дейзи стало легче на душе.

– Ну как, есть какие-нибудь новые соображения насчет моего противника? – спросил он у графа.

– Нет. А у вас?

– Никаких, – сказал Лиланд. – Я горжусь своими врагами. В конце концов, не только те, с кем ты дружишь, служат мерилом твоей оценки в глазах окружающих. Враги у меня, скажу вам, тоже высший класс. – Едва стих вызванный его словами общий смех, Лиланд продолжал: – Во всяком случае, враги мои чистосердечны, и никто из них не стал бы платить наемному убийце. Чем больше я думаю об этом происшествии, тем больше склоняюсь к тому, что это несчастный случай. В Лондоне полным-полно воров, и далеко не все они мастера своего дела. Но, Дейзи, – снова обратился он к ней, глядя ей в глаза твердо и серьезно, – прошу вас, будьте очень осторожны. По крайней мере, до тех пор, пока мы в этом не разберемся до конца.

– Я согласна, – ответила Дейзи, вздернув подбородок.

– Готов держать пари, что это так и есть, – сказал Лиланд, – но я не хочу, чтобы вы подвергались испытаниям. Что касается меня, то думаю, к концу недели я уже буду в состоянии показаться на людях. Появлюсь ли я в театре или на приеме? Быть может, на балу? У меня есть приглашение на восхитительный бал. Я еще не отправлял в этот дом свою визитную карточку.

Дейзи принялась обдумывать услышанное. Она хотела попасть в такое место, где присутствовал бы и граф, чтобы понять, может ли она войти в его мирок. Она еще не была уверена, что готова к такому испытанию. Дело не в подходящих к случаю платьях. Если она поймет, что полностью оскандалилась, ей придется, как это ни печально, покинуть Джеффа. Она очень хотела, чтобы он стал ее мужем, но это вовсе не значило, что она вправе обременить его женой, которая не будет принята в обществе. Уж она-то знала, каково это – быть изгоем, и не пожелала бы такой участи никому из тех, кого любила.

– Но вы уж точно пока не сможете танцевать, – запротестовал граф.

– Верно, только я всегда к этому не готов. Танцую лишь по обязанности, это совершенно недоступное мне искусство. Если мне случается в деревне вступить в круг танцующих, то я выгляжу как пугало на ветру, а пытаясь исполнить менуэт, делаюсь похожим на палку от щетки, на которую зачем-то надели штаны. Простите, – извинился он, обращаясь к Хелене, которая, как он заметил, с трудом удерживалась от смеха. – Мне следовало поберечь нежные ушки моих слушательниц, мэм. Но все же я мог бы танцевать на балу, о котором сказал вам, если бы, конечно, захотел. А если нет, то уж флирт ни в коей мере не истощил бы мои силы, такое занятие по мне, лучше не придумаешь. Есть и еще одно преимущество в моем положении: после нападения я стал такой сенсацией, что мы могли бы взять с собой Дейзи на самый фешенебельный прием, и никто не посмел бы взглянуть на нее без должного уважения. Все только и таращили бы глаза на меня. Ведь вы не против того, чтобы стать царицей бала? – спросил он у Дейзи.

Она готова была поклясться, что он угадал ее мысли.

– Нет, – ответила она. – Никоим образом.

– Я не уверен, что врач позволит вам поехать на бал, – сказал граф. – Но если вы хотите этого добиться, нам придется немедленно покинуть вас. Доктор велел вам отдыхать, этим вы и должны заниматься до его следующего визита.

– Увы! – воскликнул Лиланд, снова откинувшись на подушки. – И вы не пустите ко мне в спальню еще хоть парочку молодых прелестных леди? Это меня убьет, клянусь вам! Если я и выживу, то лишь потому, что стану готовиться к субботнему вечеру. Дейзи, вы оставите один вальс для меня?

Голос Лиланда просил больше, чем о вальсе, и глаза тоже. Она была не в состоянии произнести «да», потому что вдруг представила себя в его объятиях.

– Я не танцевала уже несколько лет, – выговорила наконец она.

Лиланд махнул рукой.

– Вы все вспомните, как только услышите музыку. А я бесконечно терпелив. Ну?

– Благодарю, я согласна. Мне будет приятно, – солгала Дейзи.

Лиланд усмехнулся, и Дейзи догадалась, что он ее понял.

Едва Дейзи ушла, Лиланд смежил веки. Он чувствовал, как согревала игра солнечных лучей его лицо, и старался вообразить тепло ее тела возле себя. Он не знал, ощутит ли когда-нибудь это в действительности, потому что сегодня он почему-то испугал ее и не мог понять, чем именно.

У него репутация распутника, что верно, то верно. Но почему она должна этого бояться? Особенно если вспомнить о том, откуда она приехала. При всех своих пороках он, безусловно, джентльмен. Она должна понимать, что он никогда и ни к чему не станет ее принуждать. Сам он не уверен, Что так уж развратен, просто получил мнение света и для собственной забавы хотел его оправдывать в глазах окружающих.

Лиланд любил любовь. Радость обладания женским телом была настоящим чудом, которое позволяло ему забыть о себе, и уже само это было еще одной немалой диковиной. Игра в любовь, флирт, ухаживание и вызов, влечение и наслаждение всегда и неизменно восхищали его.

Он не знал, понимает ли Дейзи, что флиртует с ним. Однако она это делала великолепно, пока он не испугал ее. Это удивило его. Была ли у нее какая-то постыдная тайна? Имела ли она отношение к тому, что Дейзи его сторонилась и всячески стремилась увлечь Джеффа?

Было бы очень важно ради Джеффа решить сию загадку. Лиланд вдруг расхохотался.

– Милорд? – вопросительно произнес слуга, убиравший комнату. – Что с вами?

– Ничего, – ответил Лиланд и открыл глаза. – Меня просто позабавила ложь, которую я сам для себя сочинил. Должно быть, подействовало лекарство от боли, которое дат мне наш добрый доктор. И вот что я тебе скажу: дай мне еще немного этого зелья, чтобы я поскорее уснул. Мне надо готовиться к танцам.