Текст книги "Портрет в черепаховой раме. Книга 1. Покинутая дама"

Неподалёку от Дерпта

Вдали от дорог на небольшой заснеженной лесной поляне выстроился Каргопольский карабинерный полк. Полковник Загряжский, сидя на своём белоснежном скакуне, обратился к сослуживцам:

– Братцы, Дерпт уже совсем недалече!

– Ура-а-а! – прокричали в ответ конники.

– Молодцы! – ответил им полковник. – Дружно, с душой и задорно!

– Рады стараться! – ответили всадники.

– Но этого мало. Для того чтобы очаровать жителей этого города, особенно дерптчанок, мы им кое-что приготовили. Послушаем, как звучит наше приветствие! Сначала о солнце!

И Загряжский поднял правую руку.

Полк дружно произнёс:

 
– О солнце, ты – живот и красота природы,
источник вечности и образ божества!
Тобой жива земля, жив воздух, живы воды,
душа времён и вещества!
 

– Так! Великолепно! Теперь о благополучии! – крикнул Загряжский и вновь поднял руку.

Полк слаженно произнёс:

 
– Благополучны дни
нашими временами,
веселы мы одни,
хоть нет и женщин с нами.
 

– Молодцы! – похвалил командир полка. – Обворожите и очаруете всех! В один момент!

– Рады стараться! – ответил полк.

– А теперь в путь! Туда, где нам предстоит очаровывать прекрасных дам! Следуйте за мной! – скомандовал Загряжский и поскакал в сторону дороги, которая вела в Дерпт.

В Санкт-Петербурге

Князь Владимир Голицын, быстро шагая по коридору Зимнего дворца, вошёл в комнату, в которой находился Иван Бецкой, и воскликнул:

– Художника, который может восстановить икону, зовут…

– На-ка, ну-ка! – сказал Бецкой.

– Филипп Медведовский, – ответил князь и протянул листок бумаги. – Вот, где он проживает.

– Сейчас же пошлём туда икону! С фельдъегерем. Пусть этот богомаз разберётся!

– Пусть! – согласился князь Голицын.

Княгиня и трактир

Крытая берлина лихо подкатила к придорожному трактиру и остановилась.

– Заглядывать будем? – спросил возница.

Задремавшая в дороге княгиня Голицына открыла глаза, посмотрела в окошко и сказала:

– Сначала разузнаем, что тут и как!

Горничная Палаша разом поднялась, выпрыгнула на покрытую снегом землю и побежала к трактиру.

– Где мы? – спросила княгиня у возницы. – До Дерпта далеко?

– Завтра или послезавтра прибудем.

– Хорошо бы завтра.

– Хорошо бы! – согласился возница. – Но от нас сия оказия не зависит. Главное – какая погода будет!.. О, Пелагея назад бежит!

Дверь берлины раскрылась.

– Нас ждут, – сказала Палаша.

– С чего это вдруг? – удивилась Голицына.

– Как услышали, что прибыла княгиня, сразу помчались стол накрывать.

– На это стоит посмотреть, – сказала Голицына, вышла из коляски и вслед за Палашей направилась к трактиру.

– Милости просим, милости просим! – приветствовал вошедших трактирщик и принял у Голицыной шубу. – Пожалуйте, уважаемая княгиня! Ждём вас!

И указал на уже накрытый стол.

– Чем угощать собираетесь? – спросила Голицына.

– Самыми изысканными блюдами, которыми располагаем.

– А это сооружение зачем? – княгиня указала на мольберт, который стоял неподалёку.

– С вашего позволения, уважаемая княгиня, можем создать ваш портрет. Вы первая княгиня в нашем придорожном трактире, и мы повесим ваше изображение рядом с портретом другого уважаемого посетителя нашего заведения графа Юрия Броуна, – трактирщик указал на стену, где висел портрет генерал-губернатора Лифляндии. – Разрешите пригласить художника?

– Разрешаю!

– Филипп! – крикнул трактирщик.

В зал тотчас вошёл мужчина, вытиравший руки салфеткой. Подойдя к мольберту, сказал:

– Добрый день, уважаемая княгиня!

– Добрый! – ответила Голицына. – Офицеры карабинерного полка вас посещали?

– Были, – ответил художник. – Подкреплялись.

– И портрет кого-то из них пришлось создавать?

– Пришлось, – ответил Филипп и показал. – Вот этот.

Княгиня, посмотрев на портрет, с улыбкой произнесла:

– Вылитый Ванюша! И кольцо на нём хорошо смотрится!

– Немного колера осталось добавить, – сказал художник. – Чтобы улыбались все цвета радуги! Вас тоже с улыбкой изобразить?

– Непременно! – заявила Голицына и улыбнулась.

– Тогда приступаем! – и Филипп принялся набрасывать портрет княгини.

Прибытие в Дерпт

Собравшиеся на площади Дерпта жители уже заскучали в ожидании прибывающих в их город карабинеров. Начались разговоры, послышались возгласы. Детишки, пришедшие к ратуше вместе с родителями, начали играть в снежки.

Барон Карл фон Липхарт спросил у прохаживавшего среди ожидавших генерал-губернатора:

– Что же не едут?

– Сказали, что прибудут ближе к вечеру, – ответил граф Юрий Броун. – Значит, с минуты на минуту должны появиться… Да вот, наверное, и они!

Издалека донеслись звуки военной духовой музыки.

В Дерпт вступил Каргопольский карабинерный полк. Всадников возглавлял восседавший на белом скакуне полковник Иван Загряжский. Конники не спеша следовали по улицам города. Ехавшие верхом музыканты исполняли бодрый марш.

Услышав музыку, горожане оживились. Послышались выкрики:

– Едут!.. Наконец-то!.. Прибыли!..

Прискакав к ратуше, командир полка остановился. Музыканты играть перестали. Замер весь полк.

Находившийся в толпе встречавших Василий Фомин повернулся к семейству Волковых и сказал:

– Сейчас ошеломлять начнут!

– Будем смотреть! – ответил Волков.

– И ошеломляться очень замечательно! – добавил Фомин.

Стоявший неподалёку от них дворовый человек княгини Голицыной Панкратий Быков снисходительно усмехнулся.

А Загряжский, обращаясь к губернатору, произнёс громким голосом:

– Разрешите представиться, ваше высокопревосходительство?

– Разрешаю! – ответил генерал-губернатор.

– Полковник Иван Загряжский и подчинённый ему Каргопольский карабинерный полк по высочайшему распоряжению императрицы Екатерины Алексеевны прибыли в Дерпт!

– Очень приятно! – сказал граф Юрий Броун. – Рады приветствовать вас! Какое впечатление произвёл на прибывших из столицы наш небольшой лифляндский городок?

– Самое прекрасное! – ответил полковник и продекламировал:

 
– Мы до Дерпта доскакали.
Здравствуй, Дерпт!
– Гип-гип-ура! – подхватило многоголосье полка.
 

Загряжский продолжил:

 
– Чтобы в Дерпте нас признали,
нам представиться пора!
 

Полковник посмотрел в небо, в котором из-за тучки выглянуло заходившее солнце, и продекламировал:

 
– Какие радости восходом обещаешь,
о солнце! И на что сей город освещаешь?
Мне твой приносит луч и красота твоя
прекрасный самый день для жизни моея!
 

Собравшиеся на площади изумлённо ахнули. А Загряжский поднял руку, и находившиеся рядом с ним офицеры дружно произнесли:

 
– Светило гордое, всего питатель мира,
блистающее нам с небесной высоты,
скажи, как в Дерпте нам найти кумира,
чтоб был его достоин красоты?
 

Услышав эти слова, толпа встречающих откликнулась восторженно-удивлёнными возгласами:

– Вот это да!.. Стихами заговорили!.. Какие молодцы!..

Полковник поднял руку. На этот раз уже весь полк ответил на жест командира дружной декламацией:

 
– О солнце, ты – живот и красота природы,
источник вечности и образ божества!
Тобой жива земля, жив воздух, живы воды,
душа времён и вещества!
 

Загряжский опустил руку и обратился к собравшимся горожанам:

– На небо, на небо взгляните, господа! – и, показав на сиявшее солнце, вновь поднял руку, и полк дружно произнёс:

 
– Тобою всякое дыханье ликовствует,
встречает радостно лицо твоё вся тварь,
пришествие твоё вседневно торжествует,
небесных тел ты – вождь и царь!
    А мы – всего защитники державы,
    но не на смертный бой послали нас,
    и посланы мы к вам не для забавы,
    а защищать здесь будем вас
от всех уныний и печали,
от всех раздоров и от склок!
Вот для чего к вам в Дерпт прислали
весь карабинерный наш полк.
 

Горожане, явно не ожидавшие такого стихотворного представительства целого полка, заулыбались и зааплодировали. Кто-то даже крикнул «браво!».

Загряжский вновь поднял руку, и полк продолжил таким же дружным хором:

 
– Благополучны дни
нашими временами.
Веселы мы одни,
хоть нет и женщин с нами.
    Честности здесь уставы,
    злобе, вражде – конец.
    Ищем единой славы
    от чистоты сердец.
 

Загряжский опустил руку, и полк смолк.

– Кто мог написать им стихи? – тихо спросил генерал-губернатор у стоявшего рядом с ним барона Липхарта.

– Мне известен один пиит. Когда я учился на офицера, он нам науки разные преподавал. А теперь его вирши обожает моя дочь.

– Кто такой?

– Александр Сумароков, – ответил барон.

Полковник Загряжский вновь поднял руку, и полк произнёс:

 
– И только одни лошадки
ждут с опасеньем тьмы –
не ведая, где палатки,
в которых жить будем мы.
 

Услышав эти слова, Юрий Броун слегка усмехнулся, горожане вновь оживились, а полковник Загряжский произнёс:

– В самом деле, уважаемые господа дерптчане, мы уже не один день в пути. Поэтому сначала нам хотелось бы расположиться, привести себя в порядок. И только тогда…

Командир полка вновь взмахнул рукой, и на этот раз уже не весь полк, а лишь группа офицеров, окружавших полковника, дружно произнесла:

 
– Любезные Дерпта дамы,
лишь грянет в вечерний час
музыка, и тогда мы
вмиг очаруем вас!
 

Услышав эти стихотворные строки, горожане опять засмеялись, вновь раздались крики «браво!», а стоявшая совсем недалеко от Загряжского очень симпатичная молодая дерптчанка крикнула:

– Гип-гип ура! Гип-гип ура! Willkommen in Doorpt! Добро пожаловать в Дерпт!

– Спасибо, сударыня! – поблагодарил её Загряжский. – Вот мы и пожаловали!

А генерал-губернатор Юрий Броун заявил:

– Дорогие прискакавшие к нам господа карабинеры, некоторые из встречающих вас тоже когда-то служили в армии, а кое-кто даже был кавалеристом. Поэтому нам понятно волнение ваших «лошадок». Но успокойте их! Вас ждут не «палатки», трепыхающиеся от порывов ветра, а надёжные армейские дома, которые называются казармой. Отправляйтесь туда и приводите себя в порядок! И мы ждём ваших представителей на балу, который состоится завтра. А в казармы вас сопроводит бывший кавалерийский ротмистр, которого прошу любить и жаловать! – губернатор кивнул стоявшему рядом с ним молодому человеку, тот мгновенно оседлал находившегося неподалёку коня и подъехал к Загряжскому.

Броун продолжил:

– А вас, господин полковник, я жду завтра утром у себя. Ротмистр фон Поссе вас проводит.

Подъехавший к Загряжскому молодой человек воскликнул:

– Разрешите представиться, господин полковник!

– Разрешаю! – с улыбкой ответил Загряжский.

– Кавалерийский ротмистр в отставке барон фон Поссе.

– Очень приятно! – ответил полковник. – Меня зовут Иван.

– А меня – Мориц, – сказал барон и, улыбнувшись, спросил. – Вы, Иван, грома не боитесь?

– Нет. А в чём дело?

– Дело в том, что сейчас грянет «дерптский гром».

– Как? – удивился Загряжский. – Зимой?

– Гром в любое время гром, если его делает Мориц фон Поссе.

– Если так, то громыхните легонько!

Мориц фон Поссе развернул коня и подал знак.

И тотчас над площадью с грохотом вспыхнули огни фейерверка. Собравшаяся на площади публика вновь оживилась.

– Как? – спросил Мориц.

– Великолепно! – ответил полковник.

– А сейчас? – и Мориц вновь подал знак.

Над площадью вспыхнул ещё более яркий фейерверк.

– Замечательно! – оценил огни Загряжский.

– А если ещё так? – спросил Мориц и подал знак.

Над площадью с грохотом появилось столько огней, что вокруг стало светло, как ясным солнечным днём.

– Просто превосходно! – воскликнул Загряжский.

– Это и называется «дерптский гром»! – сказал Мориц. – Вы под Петербургом гром-камень нашли и монумент императора Петра на него поставили, а у нас в Дерпте делается по заказу гром. В честь тех, кто прибыл к нам из далёкого Санкт-Петербурга.

– Спасибо, дорогой Мориц! – сказал полковник. – Ваш гром – великолепный подарок нам!

– После этого подарка прошу последовать за мной! – произнёс фон Поссе.

– С удовольствием подчиняемся! – Загряжский повернулся к полку и, дав знак музыкантам, крикнул. – Следуем за ротмистром!

Музыканты заиграли.

Стоявший среди встречающих мужчина лет тридцати воскликнул:

– Мартин!

– Я здесь, господин учитель! – тотчас отозвался стоявший рядом с ним паренёк лет семнадцати.

– Как тебе прибытие полка?

– Смотрится красиво!

– А красота всегда просится, чтобы её запечатлели, то есть увековечили! Под названием «Встреча полка карабинеров в Дерпте»!

С другой стороны площади среди встречавших находилась пожилая женщина и её молодая родственница, которая спросила:

– Как вам, тётушка Луиза, карабинерный полк?

– Лихие ребята, Марта! – ответила пожилая. – Даже, пожалуй, слишком!

– Почему?

– Чтобы поприветствовать город и его обитателей, своих слов у них не нашлось, и они обратились к стихам пиита Сумаркова.

– Зато как складно всё у них получилось!

– Посмотрим, какими виршами они заговорят завтра!

– Как мы об этом узнаем?

– Проще простого! Когда в какой-нибудь маленький город заглядывает армейский полк, о чём начинают говорить его офицеры?

– О своих самых разных военных делах, – предположила Марта.

– Ни в коем случае!

– А о чём же?

– О женщинах!

– Они о них и говорили! – напомнила Марта.

– А завтра начнут говорить только о них.

– Быть этого не может!

– Поживём, увидим! – ответила тётушка Луиза.

К беседовавшим тётушке и её племяннице подошёл Василий Фомин в сопровождении мужчины, который сказал:

– Здравствуйте, матушка Киргхоф!

– Добрый вечер, Ганс! – ответила старушка.

– А это господин Фомин, Василий сын Сергеев, – представил своего спутника Ганс. – Он очень желает вас навестить.

– Очень приятно, Василий Сергеич! – с улыбкой заявила тётушка Луиза. – Милости прошу к нашему шалашу!

Полк карабинеров тем временем продолжал продвигаться к казармам.

– Мориц! – обратился Загряжский к барону.

– Слушаю вас, господин полковник!

– Меня Иваном зовут, – напомнил Загряжский.

– Слушаю вас, Иван!

– Какое впечатление на вас произвела встреча с нами?

– Самое замечательное! Надеюсь, и дальше у вас всё будет хорошо!

– Непременно! – с улыбкой ответил полковник. – Ведь вместе с нами прискакала удача!

– Вот как! Почему?

– Всё дело в этом колечке! – и Загряжский показал кольцо на пальце. – В нём заветный камень – бирюза. Она и приносит нам удачу!

Загряжский рассмеялся, а полковые музыканты заиграли ещё веселее.

По пути в Дерпт

Тем же вечером сани фельдъегеря подкатили к трактиру Липхарта и Фитингофа. Седок вышел и направился в обеденный зал, где его встретил трактирщик.

– Желаю здравствовать, господин Новиков!

– Добрый вечер, Курт!

– Как всегда – фирменное блюдо?

– Да, но сначала – дело служебное!

– Слушаю со вниманием! – ответил трактирщик.

– Мне срочно нужен Филипп.

– Михайловский?

– Да, ваш богомаз, – уточнил фельдъегерь.

– Сейчас позовём! – сказал Курт и крикнул. – Филипп!

Дверь открылась, и в зал вошёл мужчина, вытиравший руки салфеткой, подошёл к мольберту и спросил:

– Портрет?

– Да, – ответил фельдъегерь. – Привёз. Для тебя.

– Где же он?

– Сейчас достану. Имею честь предупредить: дело чрезвычайной важности! От государыни императрицы! – сказал Новиков, вынул из сумки пакет и протянул его Филиппу.

Тот аккуратно развернул обёртку, вынул покрытую красками доску, внимательно её осмотрел и негромко сказал:

– Икона.

– Да, но со временем утратившая лики, – протянув художнику конверт, фельдъегерь добавил. – Государыня спрашивает: нельзя ли их восстановить?

Филипп вскрыл конверт, внимательно прочёл, что там написано, и сказал:

– Попробуем разобраться.

– Постарайся, любезный! Очень постарайся!

– Филипп мужик работящий! – заверил трактирщик. – У него всё получается, как надо!

– Имею честь добавить: не кто-нибудь, а Её Величество госпожа государыня ждёт твоего ответа! – напомнил фельдъегерь. – Так что разберись, уважаемый! За ответом на обратном пути заеду.

– А нам пора фирменное попробовать! – сказал Курт.

– Пора! – согласился Новиков.

Заболевшая супруга

Барон Мориц фон Поссе, вернувшийся из Дерпта в свою усадьбу в посёлке Выйдом, снял шубу и открыл дверь в комнату, где находилась его заболевшая супруга Ульрика.

Она лежала в кровати. Её лицо было прикрыто одеялом.

– Ты спишь? – негромко спросил Мориц.

– Нет, – прозвучал слабый голос.

– Как твои дела?

– Немного лучше, – ответила Ульрика. – Но ещё не совсем хорошо. А у тебя как? Карабинеров встретил?

– Да! – с энтузиазмом произнёс Мориц.

– Гром устроил?

– Да!

– Им понравилось?

– Гром не понравиться не мог, ведь его делал Мориц фон Поссе.

– А о прибывших что скажешь?

– Необыкновенные!

– Чем?

– Приветствовали встречавших стихами! – восторженно сказал Мориц.

– Весь полк? Стихами? – удивилась Ульрика.

– Да! Дружно произнесли стихотворные строки. Все вместе.

– Как это возможно?

– Командир у них удивительный! И полк оригинальный!

– Командир тоже стихи читал?

– Да. И руководил декламацией своих всадников.

– Он старый?

– Не очень. Лет тридцать с небольшим. С ним я потом познакомился, губернатор поручил мне отвести полк к казармам. И полковник по пути сказал, что успех декламации зависит не от него.

– А от кого?

– От колечка с бирюзой на его руке.

– Он всерьёз это сказал?

– Сказал всерьёз. Но потом рассмеялся.

– А чьи стихи они читали?

– Сумарокова.

– Какие именно?

– Начали с восхваления солнца.

– «Светило гордое, всего питатель мира, блистающее нам с небесной высоты»? Это?

– Да, очень похоже. Завтра на балу узнаю поточнее.

– На каком балу?

– Твой отец бал им даёт.

– Какая жалость, что меня там не будет! – со вздохом произнесла Ульрика.

Первая деловая встреча

На следующее утро к дому, в котором остановился генерал-губернатор Лифляндии Юрий Броун, подъехали сани. Из них вышел Иван Загряжский в наброшенной на плечи шубе, озорно посмотрел на оставшегося в санях Морица фон Поссе и сказал:

– Начнём очаровывать!

– Кого? – удивлённо воскликнул Мориц. – Дерпт ещё спит.

– У меня привычка, – ответил полковник, – начинать день с очарования дам.

– Так нет же никого!

– Кто-нибудь да появится!

– Желаю удачи! – с улыбкой воскликнул Мориц, помахал полковнику рукой, и упряжка укатила.

Стоявший в кабинете у окна генерал-губернатор проводил взглядом вошедшего в дом полковника и подошёл к столу.

А навстречу Загряжскому по лестнице спускалась одетая в шубку молоденькая девушка. Увидев её, полковник остановился и торжественно произнёс:

– С добрым утром, уважаемая сударыня!

– С добрым утром! – ответила девушка.

– Разрешите представиться! Командир прибывшего в Дерпт полка карабинеров полковник Иван Загряжский.

– Знаю, знаю! – последовал ответ. – Вчера встречала ваш полк! Слышала ваше великолепное приветствие нашему городу!

– А мне ваш восторг запомнился, – сказал Загряжский. – Это же вы кричали нам «гип-гип ура!»?

– Я всего лишь повторила то, что скандировали ваши конники! – ответила девушка. – Это у них получалось просто очаровательно!

– А вы меня своим восторгом очаровали!

– Хорошо, что мы встретились!

– Просто великолепно! Я могу лишь повторить слова, которые мы вчера произносили, обращаясь к солнцу:

 
Светило гордое, всего питатель мира,
блистающее нам с небесной высоты,
скажи, как в Дерпте нам найти кумира,
чтоб был его достоин красоты?
 

Полковник улыбнулся и добавил:

– И я его нашёл! Благодаря нашей встрече!

Девушка рассмеялась и произнесла:

– А я радуюсь тому, что, наконец, встретила человека, который может рассказать мне о памятнике, который собираются открыть в Петербурге!

– Сегодня вечером должен состояться бал, который, как я слышал, называют первым ярмарочным.

– Я буду там непременно!

– Вот там всё и обсудим! – пообещал Загряжский.

– Тогда до встречи?

– До встречи! Как вас звать-величать?

– Наталья Фитингоф.

– О, Наталья! Самое прекрасное женское имя: На-та-ша, На-та-шень-ка! И с фамилией вашей мы уже встречались где-то по пути к вам.

– Значит, будем ждать бала? – спросила Наталья.

– Я уже сейчас готов к нему! – заявил полковник. – До встречи на балу!

– До встречи!

И они разошлись. Каждый по своим делам.

А генерал-губернатор взял со стола колокольчик и позвонил.

В комнату заглянул адъютант.

– Где же полковник? – спросил Юрий Броун. – Вошёл в дом и исчез!

– Сейчас узнаю! – ответил адъютант и закрыл дверь.

Вскоре он вновь заглянул в комнату и доложил:

– Командир Каргопольского карабинерного полка полковник Загряжский Иван сын Александров пробыл!

Губернатор кивнул. Адъютант закрыл дверь, и донёсся его голос:

– Милости прошу!

В комнате появился Иван Загряжский и торжественно произнёс:

– С добрым утром, ваше высокопревосходительство!

– С добрым утром, с добрым утром! – ответил губернатор и, указав на кресло, добавил. – Прошу садиться!

Загряжский сел. Напротив него в таком же кресле расположился Броун, достал из кармана кисет, взял щепотку табака, набил им нос и громко чихнул.

– Будьте здоровы, выше высокопревосходительство! – воскликнул Загряжский.

– Спасибо, господин полковник! – ответил губернатор и, улыбнувшись, добавил. – В России научился табак нюхать. Перед каждым важным разговором. Чтобы он прошёл хорошо. Говорят, что Её Величество императрица тоже любит нюхать табак?

– Я тоже слышал об этом.

– Как вы устроились?

– Прекрасно! – сказал полковник.

– По поводу питания жалоб нет?

– Нет! Всё великолепно!

– А где вы затерялись?

– Я? – удивился полковник.

– Подъехали сани, вы попрощались с Морицем и вошли в дом – я из окна это видел. А потом исчезли.

– Случилась неожиданная встреча, – ответил Загряжский. – С тем, кто был вчера на площади возле ратуши. О монументе говорили, который посвящён Петру.

– О монументе говорили, который посвящён Петру! – нараспев повторил Броун. – Звучит как стихотворная строчка. Мне тоже хочется поговорить о поэзии, вспоминая ваше вчерашнее приветствие.

– Давайте поговорим!

– Ко мне поступили мнения. Весьма разные. Есть среди них и такие, что уличают вас в неточности!

– В какой? – с удивлением спросил Загряжский.

Юрий Броун взял со стола листок бумаги и, взглянув на него, произнёс:

– Вы сказали о солнце: «Мне твой приносит луч и красота твоя…»

– «…прекрасный самый день для жизни моея!» – завершил полковник.

– А у Сумарокова, пишут мне, сказано совсем иначе: «лютейший самый день, злой части моея».

Загряжский улыбнулся и сказал:

– Здесь мы с Сумароковым во мнениях разошлись: он писал о чём-то печальном, а мы говорили о солнце, освещавшем Дерпт.

– Есть жалоба и о Дерпте! – сказал генерал-губернатор. – Вы произнесли: «Скажи, как в Дерпте нам найти кумира…»

– «…чтоб был его достоин красоты!» – завершил полковник.

– А у Сумарокова сказано, – продолжил Броун и заглянул в листок, – «О, если бы взыграть могла моя мне лира твои достойно красоты».

– Пиит обращался только к солнцу, – ответил Загряжский, – а перед нами были дерптчане и Дерпт. Поэтому стих пришлось слегка перекроить, чтобы воспеть город и его жителей, которые, как оказалось, так прекрасно знакомы с поэзией Сумарокова.

– У нас и пьесы его разыгрывают, – сказал губернатор и взял со стола ещё один листок. – Вот! Вас и ваших сослуживцев приглашают посетить театральное представление. Пьеса Сумарокова называется «Вышеслав».

Броун протянул листок Загряжскому. Тот взял его, просмотрел и сказал:

– Несколько лет назад я видел это представление. Но театр посетим непременно!

– Вы правильно поступили, приветствуя нас стихами. Её Величество считает, что у меня слишком горячий нрав, поэтому прислала к нам целый полк – для охраны ярмарки от всевозможных казусов. А вы своими стихами всех настолько ошеломили, что никто уже не говорит про охранные дела. Славят вас и Сумарокова.

– Хотели Дерпт возвеличить и дерптчан немного повеселить, – ответил полковник.

– Правильно сделали! – похвалил губернатор. – Надо продолжить разыгрывать эту роль.

– Стихами славить Дерпт?

– Стихи свою роль уже сыграли. А вам стоит продолжить свои развлечения.

– Что вы имеете в виду, господин губернатор?

Броун улыбнулся и сказал:

– Ухаживайте за дамами, развлекая их поэзией, устраивайте карточные сражения, обыгрывая местных богатеев или проигрывая им, участвуйте в спорах, убеждая других спорщиков в каких-то самых невероятных своих затеях. Но сохраняйте при этом боевой армейский дух! И почаще веселите Дерпт духовой музыкой, выводя своих музыкантов на улицы и площади города! Говорят, что Её Величество императрица тоже любит военную музыку.

– Очень любит, ваше высокопревосходительство! Попросила нас покинуть Санкт-Петербург под какой-нибудь бодрый марш. Мы и тут будем стараться, – произнёс Загряжский и тоже улыбнулся. – Мои карабинеры покажут себя во всей красе! Тем более, что и вы встретили нас замечательно – такой фейерверк устроили!

– Тут барона фон Поссе благодарить надо: фейерверк – это его огненное дело. Вам оно понравилось?

– Затея великолепная, а её воплощение прекрасно!

– У меня возникла мысль: завтра повторить это огненное представление, и в Риге такой же фейерверк устроить.

– Мысль дельная!

– А не стоит ли Санкт-Петербургу, – спросил губернатор, – открытие монумента «Петро прима Катарина секунда» отметить таким же фейерверком?

– Желание просто замечательное!

– Будем думать! – Юрий Броун немного помолчал, а потом сказал. – А теперь нам надо поговорить о том, что вашему полку предстоит сделать на самом деле!

– Слушаю вас с глубочайшим вниманием! – ответил Загряжский.

Броун взял со стола колокольчик и позвонил.

Вошёл адъютант.

– В течение получаса никого не принимать! Всё – после звонка!

– Будет исполнено! – ответил адъютант и вышел.

– Итак, – произнёс губернатор, – для чего, собственно, вас прислала в Дерпт Её Величество Екатерина Алексеевна…