Текст книги "Допельдон, или О чем думает мужчина?"

О цветах и подарках

Серую «восьмерку» я заметил почти сразу. Она стояла на обочине дороги, попыхивая выхлопной трубой. Мне оставалось только пройти несколько метров вперед и перебежать дорогу.

Хочется сделать что-то такое неожиданное. Например, надеть маску клоуна и заглянуть в лобовое стекло! Но маски я сегодня не захватил, да и не известно еще как такое может понравиться моей принцессе.

Вижу, как ползет вниз боковое стекло. Окно приоткрывается совсем на немного. Только чтобы высунуть пальцы с сигаретой и стряхнуть пепел. Окна в машине у нее полностью тонированные, поэтому я не могу видеть ее.

Успеваю разглядеть только тонкие пальцы и прядь белокурых волос. Окно снова закрывается. Жду, когда можно будет перебежать шоссе. Она, наверняка, меня уже заметила в зеркале заднего вида. Так что никаких клоунов.

Но ничего, у меня есть сегодня для нее подарок. Наконец, в бесконечном потоке машин образуется небольшой просвет, и я ныряю в него. Под громкие сигналы клаксонов пробегаю перед самым носом «шестисотого» мерина. Благодарю его, что нажал на тормоз, а не на газ. Прижимаю ладонь к сердцу. Вижу в машине какую-то тень. Тень кивком головы сообщает, что все нормально, пробегай скорее.

Еще десять шагов – и я открываю правую дверцу серой «восьмерки». В салоне орет музыка. Конечно же «Ленинград». Шнур надрывается про распиздяя.

Марина сидит, склонившись над какой-то бумагой, и внимательно ее изучает. Она, конечно, слышит, как открывается дверь, но головы не поворачивает, делает вид, что жутко занята, и дает мне возможность сесть рядом.

Захлопываю за собой дверь и вместе с ней закрываю за собой дверь в мир людей. Я снова в море. Правда, сейчас оно больше напоминает небольшой самодвижущий аквариум.

– Ну здравствуй, солнце!

Тянусь к щеке Марины губами. Она подставляет мне ее, но глаза по-прежнему бегают по страницу.

– Здравствуй, сейчас! Дочитаю!

Мягко беру за краешек листа и тяну его на себя.

– Ты что не видишь. К тебе твой принц пришел?

– Принц? – смеется Марина и смотрит на меня лукавыми зелеными глазами. – Не вижу здесь никаких принцев.

Наконец, мне удается вытянуть лист бумаги из ее пальцев. Я кладу его на заднее сидение и придвигаюсь поближе к принцессе. Мое бедро касается ее бедра. На ней надет ее любимый тонкий зеленый сарафан с большими цветами. Я даже через джинсовую ткань ощущаю тепло ее тела. Ищу губами ее губы. Шепчу.

– Если не принц, то вполне претендующий на это звание. Мне сегодня удалось совершить по-настоящему геройский поступок. Нет, даже два!

– Два? – принцесса смеется и отстраняет голову. – Это каких?

Она осматривает мое лицо, не дожидаясь ответа, достает влажные салфетки из бардачка и одной из них начинает протирать мне лицо.

– Что-то мой принц запылились сегодня. И цвет лица у него, как у крестьянина, который весь день проработал в поле.

– Так оно и есть, – улыбаюсь, – я весь день проработал в поле.

– Загорел. Везет! – теперь уже она наклоняется вперед и старается достать губами мою шею. Прямо над футболкой. – М-м-м! Соленый!

Она еще несколько секунд придирчиво осматривает меня с ног до головы. Находит мой вид вполне удовлетворительным и произносит:

– Ну, куда едем?

– Сначала поедем, покушаем, – улыбаюсь я, – а потом, наверное, надо искупаться.

Рождается у меня спонтанное предложение.

– Искупаться? – удивленно взметает в вверх свои брови принцесса.

– Ну, да, лето все-таки, а мы с тобой еще ни разу не купались!

Это, конечно, не правда. Почти две недели в июне мы провели с ней на солнечных берегах Алании, купаясь и загорая в соленых водах Средиземного моря. Правда, было то, что мы ни разу еще не выбирались этим летом на местные водоемы.

Почему-то, по общему мнению всех местных жителей, водоемы вокруг нашего города не пригодны для купания, что, однако, не мешает толпам дачников и просто приезжим осаждать их берега в течение всего лета.

Вот такой парадокс!

Но вступать в спор сейчас мне жутко не охота, поэтому я перевожу разговор в другое русло.

– Давай, пока просто поедем отсюда, а то сейчас нам придется общаться с нашей доблестной милицией!

Я смотрю в зеркало заднего вида и вижу, как на нашу тонированную восьмерку вот уже добрых две минуты пристально смотрит гаишник с перекрестка. Еще бы! Сейчас все боятся терактов.

И восьмерка с тонированными стеклами, одиноко стоящая на обочине дороги возле особо охраняемого объекта, да еще с женщиной за рулем, да еще в конце международнозначимого мероприятия, вполне может навести доблестных блюстителей порядка на нехорошие мысли. И неважно, что за рулем сидит блондинка!

Во-первых, все равно не видно, а во-вторых, так даже интереснее. А вдруг!

– Хорошо, поехали!

Машина трогается с места и выезжает на дорогу. Гаишник отворачивается и резко уменьшается в размерах. Превращается в маленького смешного гнома. Мелькающие вдоль обочины сосны сливаются в однородную рыжую массу…

Марина просит подержать руль. Прикуривает. Она не может управлять машиной без сигареты в руке. На какое-то время деревья снова распадаются на составляющие, а потом сливаются вновь. Это она сначала отпустила, а потом, когда снова взяла управление на себя, выжала газ до отказа. Я снимаю руку с руля, кладу ладонь ей на колено. Она улыбается. Я тоже.

Мы едем молча, потому что дорога нам известна до мельчайших подробностей. Ведь мы едем ужинать в наше кафе. Небольшое придорожное заведение, которым управляет армянская семья. Наше кафе. Это мы его так называем, вывеска же над входом более лаконичная. «Шашлычное». И все. Дальше думай, как хочешь.

Поедаем друг друга глазами, как будто не виделись месяц. По сторонам практически не смотрим, потому что все здесь вокруг изучено неоднократно. Да и что здесь изучать. Интерьер минимальный. Столы и стулья из заводской столовой. Над столиками раскрыты зонтики. Строительный вагончик с решетками на окнах. Там касса и склад. Поленица дров. Большой мангал.

Выбираем столик поближе к мангалу. В меню не смотрим. Просто заказываем три порции шашлыка, две мне, один ей, безалкогольного пива для нее, томатного сока, лавашик побольше, два салата «Свежесть», нарезанные огурцы и помидоры и бутылку «Клинского» для меня.

– Так что же за подвиги ты сегодня совершил? – спрашивает принцесса, усаживаясь на свой трон.

Я сажусь напротив.

– Сейчас расскажу.

Мне надо время, чтобы решиться, с чего начать? Поэтому опускаю глаза, рассматриваю клетчатую клеенку, которой накрыт стол. Переспрашиваю:

– Может сначала ты?

– Нет, о себе я успею рассказать. Сначала ты?

– Ну, хорошо! – соглашаюсь я. – Я постараюсь покороче.

И начинаю рассказывать Марине о том, как весь день раскручивал землю, чтобы она крутилась быстрее. Я смотрю принцессе в глаза с некоторым сомнением, а вдруг она сейчас скажет мне что-то обидное, типа: «Лучше бы ты делом занялся!» Но нет. Наоборот, она улыбается и подтверждает, что и для нее сегодня день пролетел необычно быстро. И ей даже снова не хватило времени.

И мы вместе смеемся. Тихим смехом. Так чтобы не привлекать к себе внимания.

– А знаешь, – продолжаю я, вдохновленный тем, что меня поняли. – Это хорошо, что ты немного задержалась. Иначе я бы не успел совершить свой второй подвиг.

С этими словами я беру в руки фотоаппарат, который все это время стоял на краю стола и поворачиваю цифровой панелью к ней.

– Посмотри-ка на это!

– Что это?

– Ну, посмотри!

Мне очень хочется, чтобы она сама догадалась, что же изображено на фотографиях. Она удивленно поднимает глаза на меня:

– Какие-то задницы? Чем ты сегодня занимался?

Смеюсь:

– Да нет, не то. Смотри дальше!

Она перелистывает фотографии и снова поднимает на меня глаза.

– Какие-то винты?

– Не винты! А цветы! Как ты не видишь! Это железные цветы с железного поля. Неужели ты не видишь! Я их собрал для тебя. Все до одного.

Она удивляется на мои слова и опускает глаза, чтобы рассмотреть фотографии получше. Но все равно момент упущен. Мне становится немного грустно, что она не увидела цветов с первого раза. Я стараюсь успокоить себя, что это ничего, это нестрашно, я ведь тоже не сразу их заметил, хотя ходил мимо целую неделю.

Я их увидел только в тот момент, как налетел на мягкую стену. Двадцать пять минут назад. Хоть удар был и не сильный, но, видимо, он что-то изменил в моем сознании, и я осознал, что стою не в центре авиасалона, а в центре сказочной цветочной поляны. Вот что бывает, когда слишком сильно разгонишь земной шар. Это было небольшое помутнение сознания, но его мне было достаточно, чтобы успеть собрать все цветы в свой фотоаппарат, как в корзину, до того момента как они снова превратились в хвосты и винты.

– Действительно, цветы, – произносит, наконец, принцесса. – Какие красивые? Смотри, кактус зацвел?

Она поворачивает ко мне картинку, на которой изображен гигантский ярко-красный вертолет с огромных количеством лопастей.

– Нет, это не кактус, это астра.

– Кактус. Астра, вот! – она перещелкивает на другую фотографию. – А это ромашка!

– Ну тебе виднее, ты же моя принцесса.

И мы снова смеемся и смотрим друг на друга влюбленными глазами. Приносят две пластмассовые тарелки салата, две общепитовские вилки с погнутыми концами, много-много лаваша и пиво. Лаваш свежий, ароматно пахнущий.

– А шашлык?

– Сэчас, будет! Уже жарится, – отвечает нам хозяин и показывает на мангал, возле которого стоит его сын. – Потерпите, чуть-чуть!

И чтобы сгладить свою вину за то, что шашлык еще не готов, добавляет.

– Сегодня, шашлык отменный! Мясо свежее-свежее!

Получив заверения в том, что все нормально, хозяин вежливо отходит. Я беру Марину за руку и глажу ее пальцы.

– Тебе, правда, понравился мой подарок?

Она смотрит на меня влюбленными глазами, вздрогнув, убирает руку, кладет перед собой, как прилежная ученица.

– Не, надо. Мурашки бегут по коже. Не могу больше! Хочу тебя!

– И я. Может ну его нафиг, этот шашлык! Давай займемся сексом!

– Где? Прямо здесь? На столе?

– Ага.

– Прекрати.

Чтобы чем-то занять руки, Марина берет в руки фотоаппарат и наводит на меня объектив.

– Улыбочку!

Корчу рожу. Фотографирует. Показывает мне. Ну и физиономия! Уголовник. Смеемся. Она переводит объектив чуть в сторону. «Замри!» Хочу повернуть голову. Что это она там увидела! Не шевелись сейчас!

– Смотри! Это тебе мой подарок!

Огонь! Она сфотографировала пламя костра. Аленький цветочек. И теперь уже у меня бегут мурашки по коже. Чтобы как-то остудить себя, начинаю хозяйничать на столе. Открываю бутылки, разливаю пиво по стаканам.

– Давай выпьем, а то я действительно прямо сейчас тебя изнасилую.

Пиво холодное. Оно нас действительно остужает. И это дает нам возможность все же дождаться шашлыка…

О шашлыке

Я узнал об этом кафе случайно, через Интернет. На одном из городских сайтов кто-то завел форум: «А где у нас лучшего всего готовят шашлык?» И на какое-то время эта тема стала одной из самых популярных. Посетители форума в течение нескольких дней назвали более десятка различных точек общепита, где можно было отведать приготовленного на открытом огне мяса.

Как оказалось количество людей, регулярно посещающих местные Интернет-порталы и городские шашлычные, приблизительно одинаково.

Постепенно, сравнивая все эти точки по различным показателям цена, качество, сервис, местное Интернет-сообщество выбрало в качестве эталона заведение под символическим названием – кафе «На кругу».

Наверное, потому что это было самым пафосным местом в округе. Девчонки, музыка. Шумно, весело. И все такое.

Однако в длинной череде сообщений я однажды заметил один пост, который очень меня заинтересовал. Он был примерно такого содержания: «Да, «На кругу» – место, конечно, клеевое, но если Вы хотите попробовать действительно настоящего шашлыка без риска съесть собаку, то лучшее место – кафе «Шашлычное», что напротив лиевских проходных».

Вот так коротко и без изысков. Что характерно, в течение двух или трех дней несколько человек подтвердили данное сообщение короткими записями, типа: «Да, были, подтверждаем. Шашлык отменный!»

Как известно, рекомендации Интернета – лучшие рекомендации. Поэтому и я однажды предложил своей принцессе посетить сие заведение.

Видели бы Вы ее лицо в тот момент! Как бы так сказать помягче… По своему внешнему виду – это не то заведение, куда водят принцесс. Да что там принцесс! Просто девушек туда тоже не часто водят. А если и водят, то только чисто в доску своих.

Почему? Ну как сказать? Здесь нет длинного и трудно поддающегося изучению меню. Здесь оно занимает всего один лист. Я даже сейчас могу легко перечислить меню по памяти.

Свиной шашлык, шашлык на ребрышках из говядины, салат «Свежесть» (помидоры и огурцы), корейский салат, соус, лаваш, сок томатный, сок апельсиновый, минеральная вода, пиво – и все.

Потому что это заведение, куда не приходят потусоваться. Сюда приходят просто покушать. Простые работяги с аэродрома после работы заходят обсудить свои проблемы, пожарные из соседней части, дальнобойщики, патрульные машины. Иногда заглядывают лихие ребята с толстыми золотыми цепями на бычьих шеях. Но для них всегда накрыт стол внутри вагончика. Они не любят, когда на них смотрят во время приема пищи.

Все они приходят сюда запросто, в пыльных одеждах, с немытыми руками, как к себе домой, как на маленькую коммунальную кухню. И именно в этом и есть самый смак этого заведения. Фишка! Как теперь говорят.

И, конечно же, шашлык.

Он здесь всегда получается таким вкусным. Что просто хочется проглотить вместе с ним свой язык. Ни разу нам не подали здесь обгоревшего мяса, угольков. Ни разу. Не было здесь и такого случая, чтобы мясо здесь было плохим. То есть не свежим, или жирным, или сухим.

Шашлык здесь всегда сочный, так что жир капает с шампура, хорошо прожаренный и румяный.

Мы потом часто с Мариной обсуждали, почему здесь такой вкусный шашлык, и пришли к такому выводу, что все дело как раз в простой обстановке. Здесь все направленно на то, ради чего собственно и ходят люди в кафешки такого уровня. Ради хорошего куска мяса. Здесь все так сбалансировано: постоянные клиенты, небольшой объем, средняя цена, что хозяину не надо спешить, не надо обманывать, не надо изворачиваться. Надо просто делать хороший и вкусный шашлык. И еще опыт!

Не скрою, я тоже умею делать шашлык, и всегда когда мы собираемся на какие-то пикники, я с охотой берусь за это дело, но поскольку это бывает нечасто, то мне приходиться каждый раз вспоминать всю технологию приготовления заново. А здесь этого нет, здесь хозяева находятся постоянно в тонусе.

И поэтому шашлык у них получается отменным…

Хотя нет. Есть, наверное, еще одна причина. И, пожалуй, самая важная! Именно она заставляет хозяина заведения лично подходить к нам, своим первым за сегодня клиентам, и извиняться, что шашлык еще не готов, а потом самому подходить к мангалу и проверять жар. И кричать на своего сына, что он положил не те дрова, и со злостью срывать с шампура непонравившиеся ему куски мяса и кидать их собакам. И причина этому – любовь!

Любовь к своему делу, любовь к женщине, к жизни. Я это знаю точно, потому что сам встаю к мангалу только тогда, когда хочу приготовить еду для любимой женщины.

Но с этой стороны мы с принцессой ни разу не обсуждали наше кафе. Почему? Не знаю. Наверное, ход не доходил.

А может, потому что знали это и не видели смысла обсуждать очевидные истины.

О глазах и губах

– За тебя! – я поднимаю свой стакан и аккуратно чокаюсь краешком с ее стаканом.

– Что опять за меня?

– Конечно, а ты разве не заметила, мы всегда пьем только за тебя?

Я отщипываю краешек лаваша и прогоняю им чувство голода. Но делаю это скорее инстинктивно, не осознано, потому что все мое внимание проковано к губам Марины. Мне интересно в них все до мельчайших деталей.

Шашлык большой розовой дымящейся горкой уже давно лежит посередине стола на большом блюде, а я все никак не могу оторвать своего взгляда от губ принцессы.

Она аккуратно берет один кусок на вилку и перекладывает себе в тарелку. Медленно разрезает его пластмассовым ножичком и отправляет себе в рот.

– Не смотри на меня. Я не могу есть, когда ты на меня смотришь.

– Ой, извини, – спохватываюсь я и опускаю голову.

Наверное, мне тоже надо что-то поесть. Ведь еще минуту назад мой желудок издавал звуки, похожие на рев раненого бизона. И я с неистовством набрасываюсь на свою порцию. Мясо мягкое, легко рвется зубами, и я, кажется, начинают даже покряхтывать от удовольствия. Чувствую на себе ее взгляд.

– М-м-м, – выдавливаю из себя фразу, – тебе можно на меня смотреть, а мне нельзя? Так нечестно!

Мой рот заполнен и поэтому получается что-то нечленораздельное.

Марина улыбается и говорит мне одними глазами: «Мне нравиться смотреть, как ест мой голодный мужчина!» «Мой мужчина!» Может быть, когда-то она произнесет эти слова вслух? Может быть? Мне очень бы этого хотелось. Ну, я знаю, что сейчас она произносит эту фразу только глазами. Сейчас ее губы плотно сомкнуты и даже под страхом смертной казни она не скажет эти слова вслух.

Поэтому мне ничего не остается делать, как отвести свой взгляд от ее сжатых губ, снова опустить голову и уткнуться глазами в свою тарелку.

Наконец приходит чувство насыщения, от выпитого пива слегка кружиться голова, а вместе с этим поднимается настроение. Границы мира снова расширяются. Я замечаю, что мы в кафе уже давно не одни. Соседние столики заняты людьми. Хозяин бегает вокруг них и принимает заказы.

Столики стоят так, что слышать, о чем за ними говорят, невозможно, можно только видеть, как шевелятся губы людей, и угадывать их разговоры.

Для меня это самое любимое занятие. Сидеть где-нибудь в углу кафе и наблюдать о том, как разговаривают люди. Наблюдать и угадывать. Это интереснее, чем даже смотреть кино. И я пытаюсь пристрастить к этому занятию свою принцессу.

– А ты никогда не думала, на что похожи человеческие губы?

– Нет. На что?

– На открытую рану.

Принцесса поднимает брови, краешки ее губ чуть сжимаются.

– Почему?

– Ну, присмотрись внимательнее на человеческое лицо. Такое впечатление, что когда-то давным-давно у человека рта не было совсем. Было просто ровная гладкая кожа. И кто-то очень жестокий полоснул человека лезвием бритвы по коже и нанес ему открытую рану.

– А зачем он это сделал?

– Не знаю, наверное, чтобы сделать человека несчастным.

– Несчастным? – соболиные брови Марины снова взлетают вверх.

– Ну, да! Ведь любое слово, произнесенное вслух, есть ложь.

Марина обводит глазами кафе.

– Ты хочешь сказать, что все эти люди, которые сидят за столами, врут друг другу.

– Да. В той или иной степени. Знаешь, очень интересно наблюдать за людьми со стороны. Сразу видно, кто кому и зачем врет.

Марина тут же берет быка за рога.

– И ты мне все время врешь?

Смеюсь.

– И я, обязательно. Ну, если не вру, то привираю. Точно.

Марина надувает губы.

– Я никогда не вру.

Тяжело вздыхаю и соглашаюсь с этим.

– Да, я еще ни разу не поймал тебя на несоответствии.

Марина мгновенно взрывается и чуть не бросает в меня салфеткой, которой только что вытирала губы от томатного соуса.

– Что значит «не поймал», ты не мог меня поймать, потому что я никогда не вру. И теория твоя дурацкая. Врут только одни мужчины. Понял!?

Реакция Марины меня смешит. Я тихо трясусь от смеха, но, чтобы успокоить ее, соглашаюсь со всеми доводами.

– Конечно-конечно, родная! Ты как всегда права.

Ловлю ее пальцы, притягиваю к своим губам. Начинаю целовать подушечки пальцев. Кожа на губах тонкая, а подушечки пальцев очень чувствительные. Между нами снова пробегает электрический разряд.

– Но это все равно не меняет. Губы ведь действительно похожи на рану.

Она кивает головой.

– Ну пусть похожи. Слушай, хватит мне морочить голову. Ты поел?

– Поел.

– Тогда, может, поедем отсюда. А то здесь что-то шумно стало.

Вечер действительно уже вошел в свои права. Хозяин сделал музыку погромче, а посетители кафе стали чаше заказывать пиво, чем шашлык. У кого-то даже на столах появилась водка, хотя я точно помню, что в меню такого продукта не было. Да и пить в жару водку. Бр-р-р!

– Поехали? А куда?

– Ну ты сам хотел купаться?

– Купаться?

Я снова смотрю на ее губы, и тут у меня в голове рождается новая версия моей теории. Наверное, все же раньше люди состояли из двух половинок. И соединены они были как раз в районе губ. Половинки умели разговаривать глазами и отлично друг друга чувствовали. Они ведь были единым целым. И тот, злой, разделяя нас, полоснул своим лезвием именно по месту соединения. И мужчины от боли стали врать, а женщины нести всякую чушь.

Ну прямо как сейчас моя принцесса. Я, конечно, ей об этом не говорю. Боже упаси! Но тем не менее.

Есть только один способ прекратить этот словесный поток. Соединить эти губы. Пусть не навсегда, но хотя бы на время. «Какое там «купаться»?»

Все мое существо в настоящий момент хочется только одного, проверить теорию о двух половинках, но мешает стол.

«Какое купание? Ты что не видишь, что я тебе хочу больше жизни?» – спрашиваю я ее глазами, чтобы не врать. – «Вижу!» – отвечают мне ее глаза, чтобы не нести всякую околесицу. – «Тогда нам действительно пора?» – спрашивают мои глаза. – «Нам уже давно пора», – отвечает она.

Расплачиваемся, благодарим за ужин. Это обязательно! Хозяин расплывается в улыбке. Мы выходим из-за стола. Я сдерживаюсь ровно до того момента, как мы садимся в машину, и тут же начинаю осыпать ее поцелуями. Плечо, шею, мочку уха. От моих прикосновений Марина вздрагивает.

– Извини, я такой потный и грязный, но я тебя так хочу, что у меня нет сил терпеть! – выдавливаю я из себя, наконец, вслух.

– А я уж думала, что ты никогда этого сегодня не скажешь!

Мои губы, наконец, находят ее. Или ее губы мои.

Они сладкие и мягкие. Чуть-чуть пахнут табаком, шашлыком и соусом. Самую малость. Но от этого вкус губ становится только еще приятнее. Я хочу закрыть своими губами все ее пространство. Всю ее алую рану. Кажется, мне это удается. Я касаюсь своим языком ее языка, и они вместе начинают вибрировать. Сейчас еще секунда – и мы должны стать одним существом. Еще мгновение. Но в это момент у нас заканчивается воздух.

И мы разлепляемся. Переводим дыхание и снова набрасываемся друг на друга, только на этот раз наши поцелуи не такие плотные, мы ласкаем друг друга нежными прикосновениями.

«Допельдон! – рождается в этот момент в моей голове, на краю сознания, и я успеваю подумать: – Точно, может быть, существо, соединенное губами, называлось именно моим словом? Да, что-то в этом слове точно есть от двойного существа. Это как допельхерц – «двойное сердце». Есть такое немецкое лекарство…»

– Ну так как? Купаться или…? – произносит Марина вдруг, уворачиваясь от моих губ и прерывая ход моих мыслей на самом интересном месте.

– Конечно «или», – отвечаю я. – Какие могут быть еще варианты?

– Тогда поехали.

Машина ревет и с пробуксовкой стартует. Меня аж отбрасывает на спинку кресла, отрывая от принцессы. Что такое «или», не надо никому объяснять. И куда ехать, когда хочется «или» для нас понятно.

Мы едем на Москва-реку.