Текст книги "Новая Россия в постели"

– Вообще в каждом клубе свои правила. У меня подружка в «Карусели» работает. Там так: ты приходишь, с тобой руководство знакомится, их там трое или четверо. Ну, естественно, ты должна им понравиться, они тебя поимеют и берут на работу. И два раза в месяц ты прямо в кассу платишь по 500 долларов. А все остальное, сколько заработаешь, там твое. Но там за выезд минимальная цена с клиента – 500 баксов, а если прямо там, в «Карусели», в кабинке, то 400 за час. И конечно, ты должна клиента на выпивку раскрутить, это само собой. А здесь цены пониже, и мы с каждого клиента отдаем администрации 50 долларов…

– Я раньше «мамочкой» на Садовом кольце работала, и один телеведущий постоянно к нам приезжал. Вроде известный человек, при деньгах, свое шоу на телевидении, а брал девочек на минет за пятьдесят долларов.

– Ты такая юная и хрупкая – на «мамочку» совершенно не похожа.

– Ну почему? Зато меня пару раз чуть не дернули. Подъезжают бандиты: иди сюда! Я говорю: какую вам девочку, выбирайте. Они говорят: мы уже выбрали, садись. А с ними спорить нельзя, так я от них деру! На Садовом удобно – перебегаешь через улицу и в милицию, а там родные «мусора». Хоть мы их ругаем постоянно…

– А как же случилось, что ты «мамочкой» стала?

– Ну, я не москвичка, я с Тверской начинала. С мужем в Подольске развелась, осталась с ребенком. Мне подруга говорит: тут ребята из Москвы приехали, хочешь за ночь сто баксов заработать? Я говорю: точно не местные? Она говорит: точно. Ну а потом мы с ней стали на Тверскую ездить. Я где-то с месяц поработала и посмотрела, что мне это по деньгам не подходит. Ни квартиру снять, ни няньку для ребенка. Тут в меня влюбился водитель моей «мамочки», говорит: «Тебе это надо? Давай я тебе буду девочек поставлять и определю на Садовом на свою точку. Я там ментов знаю». Ну, и поставил на Садовое. Но я там так намучилась! Эта родная милиция, которая ездит, и постоянно денег им надо! С одной «пэбэшкой» я поругалась, так они приезжают, забирают моих девчонок и везут не в наше отделение, а в другое, где их будут держать всю ночь! Или до того упали, что, скажем, муниципалы моих девчонок заберут в наше отделение, я прихожу туда, забираю их, а эти «бобики» уже на улице перед отделением стоят и ждут, представляете? Ребята, которые в том отделении работают, приходят с улицы и говорят: «Ксюша, ты подожди своих уводить, посидите в обезьяннике немножко, а то они вас цапнут и повезут в другое отделение!» А клиенты?! Про бандитов я не говорю, это вам уже рассказали. Но вот нормальные вроде ребята подъезжают – вдвоем, на хорошей машине и хорошо одеты, а сзади такая дорогая бульдожка сидит. И они спрашивают: «Красивые есть девочки?» Я говорю: «Вам две или одну на двоих?» Они говорят: «Знаете, нам в принципе для собачки. Но мы восемьсот баксов заплатим!..» Да, да, это со мной было, я перекреститься могу!

– Мне говорили, что точка на Тверской стоит тысячу долларов в месяц. Это правда?

– Ну, это на Тверской. А на Садовом зависит от смены ментов, от их жадности. Кому-то за смену двести тысяч рубликов дашь, кому-то больше. Там два «форда» было, так один «форд» вообще денег не брал. Они приезжали и брали какую-нибудь девочку на час, на два. А другие деньги брали. Ну, и залетные, конечно, менты, из других отделений. Или автобус, «пэбэшка». Но у меня девочки в двух машинах сидели, и как видишь, что ментовский автобус катится, сразу в машину прыгаешь и уезжаешь, по кругу катаешься, пока они не проедут.

– И сколько девочек у вас было?

– Ой, и по четыре бывало, и по десять. Но я почему сюда перешла – сейчас же полиция нравов, они уже так достают, что работать невозможно. У них рация может настроиться на любую волну. А все сутенеры с мобильными телефонами работают – или им клиенты звонят, или они клиентам: мол, ждите, сейчас девочек подвезем. А те перехватывают волну, слушают и ловят. И второе: я там на точке замерзала жутко. Уже и тех денег не захочешь – с семи вечера и до семи утра, по двенадцать часов на морозе. Там без водки просто не обойтись, а хлоп стакан и уже: «Здравствуйте, дорогие мальчики!»

– А я на клиентов по-другому смотрю. Я считаю, что это новые люди. Если они находят деньги платить за девочку по 300–500 баксов за ночь, то, значит, они умные – ведь не все же бандиты. И вот смотришь, что он собой представляет, изучаешь, откуда они такие деньги берут. Это же интересно.

– И откуда они такие деньги берут?

– О, это по-разному. Сначала я их на категории делила. Первые, у кого связи есть, потому что на голом месте ничего не бывает, правильно? Чтобы твой бизнес стоял, нужно везде поддержку иметь – и в милиции, и в криминальном мире. Законы нужно знать. И конечно, начальный капитал, чтобы раскрутиться. Это одна категория. А вторая категория – например, у меня был друг, он карманник. Он говорил: я не боюсь деньги тратить, потому что я завтра своими руками их обязательно найду. Всегда найдется лох, который откроет мне карман. И действительно, у него всегда были деньги, он мог мне три тысячи дать запросто. Но быть карманником – это тоже и талант требуется, и техника. А третьи – кто торговлей занимается, там по-своему приходится попотеть. Я была на одной даче на вечеринке, так там на всех стенах картины, и каждая стоит двадцать тысяч долларов. Там даже каждый стул – ручной работы и резьба по дереву! То есть я такого уровня за три года работы не видела, хотя у меня были клиенты с двухэтажными квартирами в центре Москвы. Ну, я прислушалась к их разговорам, и, оказывается, чем они занимаются? Торговлей сахаром. Причем хозяину дома 32 года, а жене 27. Я смотрела на них и балдела – они так поднялись, а жили когда-то в коммуналке. Я думала: как они начинали? А потом мне один клиент объяснил. Он сам бизнесмен, очень хорошо поднялся, но начинал с того, что на своем заводе воровал люрекс. То есть все равно все начинается с воровства, без этого не бывает.

– Выходит, здесь хорошая школа бизнеса, так?

– И бизнеса, и жизни. Здесь людей начинаешь понимать – вот так, на раз. Я раньше по молодости влипала в разные дурацкие ситуации. То мы с подружкой познакомились на улице с двумя парнями, они говорят: девчонки, поехали на день рождения. Ну, мы по глупости поехали. В результате нас там оттрахали и наутро пинка под зад. Или в компанию меня пригласили, я приперлась, а там такое началось – пришлось с балкона прыгать. А тут… Тут ты клиента просвечиваешь, и если он с понятием, то он с тобой как с хрустальной вазой – все-таки заплатил за тебя, деньги вложил. А те, которые проявляют насилие, – ну что? Если он какое-то бычье, то я с ним, во-первых, и не поеду, а если попала – ну, я буду лежать, как бревно, какое ему удовольствие? Ведь когда человек к тебе бережно относится, то даешь ему не только секс, но и душу. Вложил деньги, так и получи хрустальную вазу в ленточке. Конечно, я могу ошибиться – я кому-то отказала, а другая поехала с ним и назавтра говорит: «Ой, все было так классно!» Ну хорошо, значит, я потеряла какую-то сумму. Это все-таки лучше, чем на «субботник» попасть. И потом, если это хороший клиент, он никуда не денется, он еще придет, и я уже знаю, что с ним можно ехать, он проверенный. Потому что я однажды попала – так мне на всю жизнь хватило, там каждые пять минут за бутылку хватались, чтобы мне и подруге головы разбить. Когда мы с ней оттуда вышли, мы просто обнялись и поздравили друг друга, что живые…

– А кроме физического риска, есть же еще и, так сказать, венерический риск. Как вы с этим обходитесь?

– У меня при себе в сумочке всегда масса всяких препаратов – от противозачаточных до антибиотиков, миромистина и прочего. И презервативы, конечно, стабильно. А потом мужчины – они же сами боятся, они такие же трусы, как и мы. Они с тобой даже оральным сексом никогда не займутся, если ты скажешь, что у тебя зуб гнилой. А если скажешь, что когда-то сифилисом болела, так он и анальным сексом с тобой не будет заниматься. Особенно женатые. Они вообще десять раз зальются миромистином и будут кричать «помогите!», чтобы его не трогали. Хотя это глупо, конечно. Правда, у меня был один страшный случай. Я здесь сидела с одним клиентом, молодой такой приятный парень, он говорит: я тут по жизни отрываюсь, потому что мне немного осталось. Ну, и мы с ним разговорились по душам, я ему про своего ребенка рассказала, а он говорит: знаешь, я не буду тебя покупать, потому что я болен СПИДом. И рассказывает историю, говорит: вообще я таких, как ты, ненавижу. Я говорю: почему? Он говорит: потому что одна из вас, сука такая, заразила меня СПИДом. И теперь, говорит, мне осталось немного, но я хочу отомстить именно таким, как ты, – чтобы была и с фигурой, и хороша лицом. То есть как та, которая его заразила. Я говорю: и скольким ты уже отомстил? Он говорит: многим. Мне стало так страшно! Я говорю: я в таких, как ты, сама убила! Потому что скорей всего ты сам виноват – ты ее заставил провести половой акт без презерватива, правильно? Он говорит: правильно. Я говорю: ну вот! И мстить за это просто глупо. С тех пор я его в нашем клубе ни разу не видела. А еще у меня случай был: меня взял один онанист. То есть он меня привез к себе домой, нарядил в какие-то одежды, а сам стал онанировать. Залил спермой всю кровать, короче – не очень приятное зрелище было. Но мне по барабану, на самом деле. А когда он лег спать, я говорю: открой дверь, я домой поеду. Он говорит: ты не выйдешь отсюда. Я говорю: почему? Он говорит: по кочану! будешь тут неделю жить! А у меня закон: я у клиента никогда до утра не остаюсь. Оттрахалась и ушла по-любому. Потому что никогда не знаешь, что тебя ждет через пять минут. И вот я помню этот момент – он заснул, а я видела, что ключ он спрятал под матрац. И телефон – под подушку. И я, как кошка, как хищница просто, ходила по квартире и ждала, когда он заснет покрепче. А потом на цыпочках подкрадывалась и совала руку под матрац. Он меня два раза на этом ловил и сказал: еще раз это сделаешь, я тебя привяжу и отметелю. Я поняла, чем это пахнет, и сижу на кухне. Проверила все окна, шпингалеты и вижу, что десятый этаж – ни выйти, ни спрыгнуть. Думаю: что будет? Может, мне открыть воду, затопить квартиру, он вызовет сантехника, и я отсюда выскочу. Потому что я как представила жить тут с ним неделю – мне жутко стало. Или, думаю, поджечь квартиру – приедут пожарные и меня выпустят. А третья у меня мысль была: подойти и его зарезать. Представляете, до чего дошла? Тут звонит телефон, буквально в этот момент. Он берет трубку и оказывается, что к нему друг летит из Ленинграда, надо ехать встречать. Я встрепенулась, он говорит: ты чего? ты сиди, не рыпайся, я сейчас за другом съезжу и вернусь. Я как подумала, что теперь их тут двое будет – вообще смерть. А он одевается, натягивает ботинки, достает этот ключ и идет к двери. Я сижу. Он открывает дверь, а меня как осенило, я говорю: «Ладно, хоть бы пожрать дал чего. Где у тебя колбаса?» И он такое машинальное движение сделал – на кухню, к холодильнику. Тут – это надо было посмотреть! Такой прыжок был – пантеры! Я выскочила в эту дверь и сразу на лестницу. Пулей скатилась вниз, отбежала от подъезда и стою, чтоб сердце не выскочило. Тут он выходит. А это Чистые пруды, лето – то есть народу на улице уже полно. Он идет за мной на расстоянии пятидесяти метров и просит: «Подожди, давай поговорим. Я тебе на такси дам!» А я боюсь к нему подходить, вдруг за горло схватит. Я говорю: отвяжись, мне уже ничего не надо! Потом выхожу на угол, где таксишная стоянка, и думаю: тут он мне ничего не сделает. Поворачиваюсь и говорю: ладно, давай на такси. Он дал и еще дверь мне у такси открыл, так культурно, как будто ничего не было. А потом он в клуб приходил, так я его всем девчонкам показала, говорю: имейте в виду, он маньяк. Но это еще что! Тут одну девочку просто пытали, я вам ее приведу, вы про нее обязательно напишите. А то многие говорят, что у нас легкие деньги. А они нелегкие. И дело не в том, чтобы клиенту как-то особо отдаться, а в том, что у нас профессия повышенного риска. Как у космонавтов. Им ведь тоже много платят не за то, что они в космосе кувыркаются, а за то, что они оттуда могут не вернуться. Так и у нас – мы, можно сказать, каждую ночь в космос выходим. У меня, например, была ситуация, когда я вообще кончала жизнь самоубийством. Ну, это когда моего мужа посадили и мне было некуда деться. Но меня спасли, и с тех пор мне уже не хочется этого делать.

– А чего хочется?

– Романа! Да, вы не смейтесь, даже при нашей работе очень хочется романа! Конечно, клиентов своих мы любим, но хочется найти такого мальчика, который бы не знал, чем ты занимаешься, и сыграть ту наивную дурочку, какой ты когда-то была. Чтобы целоваться в машине, неделю друг друга хотеть, а в итоге чтоб началась какая-то страсть – этого все хотят. Потому что не в деньгах счастье. Правда, хотелось бы чувствовать себя в шоколаде, но главное все-таки – чтобы тебя кто-то дома ждал. Не мама, не папа, не ребенок, а любимый мужчина. У меня это было, я это когда-то прочувствовала, и мне это снова надо. Потому что когда после всех дел, даже после самого лучшего клиента, сауны и ресторана с шампанским приезжаешь в пустую кровать, то уже ничего не надо – ни «мерса», ни тряпок, ни мобильного телефона…

Я вот когда лежала в роддоме и видела глаза женщин, у которых нет мужей, – на самом деле это катастрофа! А мне в это время муж звонил, ночевал под окнами, приходил с цветами – это шикарно было! А теперь его нет, и иногда просто хочется лечь в больницу, чтобы к тебе пришли с цветами. Или пусть без цветов, но чтобы человек за тебя беспокоился! А здесь даже с лучшим клиентом ничего такого нет. Да, все может быть роскошно, страсть до утра, всякие ласки, но утром мы расстались и – все! Он не знает, что со мной. Может, я от него вышла и мне кирпич на голову упал. Но ему это по барабану, он мне позвонит, только когда у него в штанах настоялось. И ту женскую ласку, которая в тебе накопилась, ты ни на какого клиента не выльешь. Если ты ему скажешь, что ты его любишь, он скажет: ты что, дура? Поэтому я считаю, что даже при такой работе роман необходим. Вот у меня муж сидит, но он мне пишет такие письма, там такие слова любви – дай Бог, как говорится, каждой! Конечно, я непорядочно по отношению к нему поступаю. Но у меня нет другого выхода – я привыкла жить хорошо, и притом у меня ребенок. К тому же, когда он выйдет из тюрьмы, он никогда не узнает, чем я занималась. Я разорвусь, но не скажу. Все что угодно придумаю – что торговала наркотиками, была сутенеркой. Только не это! Потому что ему будет больно, а я его люблю. И считаю, что я счастливый человек – у меня есть эти письма, и в трудную минуту они меня держат. Он мне сам пишет: устраивай свою жизнь, как считаешь нужным для себя и ребенка, но знай, что у тебя есть человек, на которого ты всегда можешь рассчитывать. И как бы моя жизнь ни сложилась, я его, конечно, дождусь. А любовь… Любовь всем нужна – и девочке на Тверской, и мужчине-миллионеру. У меня был клиент, он мне дал пятьсот долларов и говорит: я могу все купить – тебя, официанта, этот клуб. И действительно, он откуда-то из Башкирии, нефтью торгует, у него денег – море. Просто море. Мы поехали к нему в гостиницу, так оказалось, что он снимает целый этаж, пентхаус. У него какие-то туфли из крокодильей кожи по полторы тысячи баксов, какой-то «Ролекс» номерной, как у Клинтона, бриллианты на пальцах. А он говорит: я хочу, чтоб меня полюбили не за мои деньги, а просто так. Мне, говорит, иногда хочется надеть какое-нибудь старое пальто, сесть в метро и встретить такую, которая меня полюбит как такового, а не за деньги. Но он прекрасно понимает, что этому не бывать – он такой полный, пожилой и нехорош собой. Конечно, у него есть любовница, которая говорит, что она от него без ума. Но он-то не дурак, он понимает, что она без ума от его денег, потому что он ей в Москве трехкомнатную квартиру купил. А в Уфе от него жена ушла – ну, он ей тоже квартиру оставил, машину, деньги. Он мне говорит: если ты сопрешь у меня золотую зажигалку или бриллиантовые запонки, я от этого не обеднею, у меня их уже столько переворовали! Хотя я и не собиралась ничего у него спереть…

– Но он хоть мужчиной оказался?

– Честно говоря, нет. Я пошла в ванную, возвращаюсь, а он уже спит. Я его растолкала, он говорит: знаешь, иди, мне уже ничего не нужно! И он это так сказал… Ну, я написала ему трогательную записку – мол, если вы проснетесь и вам будет не хватать просто двух слов «доброе утро», позвоните мне по такому-то телефону. Он мне позвонил, мы поговорили и все, он говорит: мне ничего не нужно, я тебя взял, чтобы излить душу. То есть на самом деле ему нужно было к психотерапевту идти, как на Западе ходят. А у нас это не принято, у нас принято все изливать проституткам. Я вечером прихожу в клуб, рассказываю девчонкам, а они говорят: «Дура! Надо было просить у него норковую шубу! Он бы обязательно купил!» А я как-то не подумала об этом, я посчитала, что он в принципе несчастный человек, несчастней меня. Во всяком случае, меня-то уж точно любят не за деньги, а за то, какая я есть. Конечно, среди клиентов полно свиней, но полно и хороших. Только у меня к таким какая-то жалость. Я считаю, что нормальный мужчина не придет покупать проститутку. Если у него шикарная жена, шикарная любовница, то зачем ему проститутка? Я думаю, что проститутку покупают от несчастья. Правда, молодым ребятам – да, им надо проститутку и именно отсюда, из клуба – красивую, чистую, хорошим мылом помытую, в красивом белье и хорошими духами надушенную. А нормальный взрослый мужчина, он покупает женщину от лени. Вместо того чтобы добиться ее – именно добиться своей обходительностью, умом, талантом, внешностью, – вы сами придумали нам эту вторую древнейшую профессию. От своей лени. Потому что здесь не надо выкладываться, здесь заплатил деньги, и она поехала.

– У вас какое образование?

– Никакого.

– Жаль. Из вас бы получился замечательный адвокат. У вас язык… Мне и править ничего не придется…

– Это единственный мой талант. Кроме секса, конечно. И еще меня вечно внутренние вопросы мучают. Вот вы мне скажите: если мужчина живет с проституткой и знает, чем она занимается, это любовь? Я раньше думала: ну, какая это любовь? Как он может через это переступить? Тем более если он не за ее счет живет, а сам деньги зарабатывает. А теперь я думаю: а вот мама моя знает, чем я занимаюсь, но она меня любит! Так, может, и с мужчиной то же самое? Может, это не просто любовь, а сверхлюбовь? И меня это мучает – вот если бы я была мужчиной, я бы смогла жить с проституткой? Что вы об этом думаете?

– Знаешь, это все-таки не мой сюжет. Это, наверное, сюжет для Никиты Михалкова, для фильма «Раба любви». Или для второй серии «Москва слезам не верит».

– У меня потеря девственности была, я считаю, очень правильно поставлена. Было Восьмое марта, ресторан, подарки, компания и мужчина намного старше меня. И он мне говорит: выбор твой. Хочешь – оставайся, и сделаем это, хочешь – уходи. А у меня подруга была прожженная уже такая, она мне говорит: «Ты что, дура? Ну, есть у тебя какой-то мальчик. Семнадцать лет, как тебе. Ну, приведет он тебя домой, когда его мама на работе. Ну, выпьете вы чашечку кофе, и он тебя трахнет – вот и весь твой праздник на всю жизнь. А здесь – ресторан, цветы, подарки! Если ты сейчас своей девственности не лишишься, ты ее никогда не лишишься!» И вот я помню: я стою в туалете и думаю, как быть. А потом махнула рукой и пошла. И после этого у меня была такая бурная жизнь! Просто атака жизни! Куралаш! И мне подруги говорят: наконец-то! теперь тебя хоть можно в свет вывести!

– Привезли нас на трехэтажную дачу и заставили все там мыть, убирать. До нас там две девочки пробыли трое суток, потом их отпустили, а нас привезли. Шесть мужиков – они всю ночь гуляют, каждую девчонку по три раза трахнут, а утром надо еще всю дачу убирать. А нас трое было, и одна девочка такая пухленькая, они ей говорят: «Вот мы тебя на шашлыки и пустим!» Причем один был солидный мужчина, он сидел за столом, а остальные так – они ему как шавки прислуживали. И еще там охранник был и собачка большая во дворе бегала. То есть ни убежишь, ничего. К тому же они нас раздели практически догола и наши вещи в другой комнате заперли. Потом, через двое суток, все разъехались по женам, наверно, а охранник остался и стал сам гулять, говорит: теперь моя очередь. А эта девочка пухленькая пошутила, говорит: «Вот мы тебя на шашлыки и пустим!» Как он ее избил, бедную! Говорит: «Меня по тюрьмам резали и пытали, а ты меня, сука поганая, на шашлыки?» А я могу море выпить и не запьянеть, я – к нему и стала разводить: давай выпьем, давай еще выпьем, давай потанцуем… Короче, мы его напоили, повели танцевать, прижимаемся к нему и щупаем, где у него ключи, в каком кармане. И собачку позвали, чтоб он ее покормил. И пока она ела, мы ее на кухне заперли. А его еще подпоили – вусмерть, он уже на ногах не стоял. Постелили ему постель, стали раздевать, я говорю: снимай штаны! Стянула с него штаны, достала ключи, открыли комнату, где наши вещи, что-то по-быстрому на себя натянули и бегом с той дачи. И пешком по лесу, по какой-то дороге, километра четыре пробежали, а потом одна машина нас бесплатно до Москвы подкинула.

Но это что? У меня подруги со второго этажа прыгали, одна девочка себе позвоночник сломана, бедная. То есть они из окна прыгнули на козырек над подъездом, а оттуда на асфальт. Две нормально прыгнули, а третья позвонок себе сломала. А она взрослая уже, у нее ребенок.