Текст книги "Задание: Лунная девушка"

15

Она вскинула голову, ее светлые волосы подобно лениво текущему меду медленно заструились вокруг опаленного солнцем овального лица. Лишь слегка раскосые глаза говорил о восточном происхождении ее матери. Таня смотрела на Дарелла с беспристрастностью ученого. На сей раз она была одета в обтрепанные шорты, лифчик с завязками на шее и кожаные сандалии. Она довольно нелепо украсила себя камнями, которые в прошлый раз он видел в сундуках за пещерой тигра. Тяжелые золотые цепи и колье свисали с шеи, на руки были нанизаны массивные браслеты, на пальцы – кольца. Она казалась ребенком, совершившим набег на магазин бижутерии и совершенно не имеющем понятия о вкусе.

– Иди сюда, – сказала она по-русски. – Садись рядом со мной. Нужно спрятаться от солнца, или оно тебя убьет.

– Давно я здесь?

Она улыбнулась, не разжимая губ. Просто растянула рот, сделав ямочку на подбородке.

– С тех пор, как вернулся с Луны.

– О!

– Узнаешь это место?

– Я его помню.

– В тот раз ты не прикончил тигра.

– Да, теперь вижу.

Дарелл поглядел на зверя. Огромные зеленые злые глаза ни разу не мигнули. Зевая, тигр продемонстрировал свой длинный язык, потом облизнулся. Он лежал на своем излюбленном месте, где легкий поток воздуха теребил мех на его шее. Должно быть ворота, через которые Дарелл вывел когда-то Таню, расположены далеко от входа в пещеру, на другом склоне горы. Дарелл тяжело вздохнул. Солнце, посылавшее сверху в яму свои лучи, чудовищной тяжестью навалилось на его распластанное тело. Вряд ли он смог бы сейчас пошевелиться. Таня опять его окликнула, прося уйти с солнца. Он перекатился на живот и по-пластунски пополз к ней по песку. Она слегка подвинулась, освобождая место в крошечном секторе тени.

– Ты голоден? – спросила она.

– Да. И еще хочу пить.

– Махмуд появится перед заходом солнца.

– Старый добрый Махмуд!

– Он сейчас осторожен, когда кормит зверей в своем зоопарке.

– И все же кто он?

– Полагаю, прислужник Хар-Бюри.

– Ты видела отца? Знаешь, что он тоже где-то здесь?

– Я его не видела, – ответила Таня.

Дареллу приходилось тратить слишком много сил, чтобы разговаривать, и даже чтобы просто обдумывать вопросы. Он ощущал боль во всем теле и странную затуманенность воспоминаний, и потому решил передохнуть. Интересно, чем его пичкали? В том, что с ним произошло, не было ничего сверхъестественного. Дарелл считал, что всему должно найтись логическое объяснение.

– Не двигайся, – спокойно предупредила Таня. – Позволь тигру тебя обнюхать.

Тигр встал, потянулся и неслышно двинулся к ним из пещеры, раскачивая низко опущенной головой и не сводя с них сверкающих настороженных глаз. Он долго стоял над Дареллом, приблизившись настолько, что можно было пересчитать все усы на его громадной морде. Дарелл оглядел яму в поисках оружия, но не нашел решительно ничего, даже булыжника или камешка. Зверь заворчал, качнул массивной головой, чтобы взглянуть на Таню, и так же неслышно отправился назад в свое логово.

– Ты быстро учишься, – криво усмехнулась Таня.

– Это к вопросу о собаках Павлова?

– Да, из той же оперы.

– Но ты слишком дорого стоишь, чтобы подвергаться подобной опасности, – заметил Дарелл. – Почему они так с тобой обращаются?

– Думаю, чтобы заставить меня с ними сотрудничать.

– Хар-Бюри так отчаянно хочет, чтобы ты заговорила?

– Он хочет, чтобы я с ним сотрудничала, – повторила она.

– А как же риск, которому ты подвергаешься рядом со зверем?

– Я ведь жива, – просто ответила она. – Думаю, в последний момент меня всегда спасут.

Дарелл указал на край ямы.

– Что там?

– Не знаю. Я никогда не была наверху.

– Как ты здесь опять очутилась?

– Какой ты любознательный! Ты наверняка очень крепок телом и душой.

Она с профессиональным интересом оценила его физические данные. И снова улыбнулась, не разжимая губ. Дружелюбием в улыбке и не пахло.

– Я сделала все, что могла. Знаю, ты ехал в том же грузовике, где я спряталась. Там было оружие. Когда мы приехали в деревню, я выбралась из машины, украла одежду кочевницы и с караваном курдов отправилась на север. Я знала, что и ты, и те другие охотитесь на меня. Но полагала, что на какое-то время я в безопасности. А вчера они продали меня. Как рабыню. В социалистическом обществе нельзя даже вообразить такую первобытную дикость. Они продали меня Хар-Бюри – и вот я снова здесь. Как видишь, все мои усилия пошли прахом. Но отец придет за мной. Я уверена, советское посольство найдет и спасет меня.

– Тебе не хочется в Пекин?

Она покачала головой.

– Нет. Они наши враги.

– Включая твою мать, мадам Ханг?

Несмотря на жару, по ее телу пробежала дрожь.

– Я скорее умру, чем вернусь к ней.

– Ты сейчас совсем другая, – сказал он мгновение спустя.

– Что ты имеешь в виду?

– Вполне спокойная и рассудительная.

– Разве раньше я такой не была?

– Казалось, что ты в самом деле сошла с ума.

– Потому что настаивала, что была на Луне?

– Да.

– Но ты теперь тоже знаешь правду.

– МенязовутСэмДареллиябылнаЛуне, – произнес он.

Таня улыбнулась.

– Да, это неплохо.

Больше она ничего ему не сказала. Жара изматывала, и сил у них хватало только дышать. Дарелл лежал, упираясь спиной в вогнутую стенку ямы, и разглядывал сверкающие лучи, отбрасывавшие на круге пола черные дуги теней. Он не мог вспомнить, что же последовало за борьбой с Успанным. Дарелл остался этим доволен, ибо подтверждались его догадки. Но внутри образовалась странная пустота, будто он лишился важной части своей личности, утратил ее целостность. Это огорчало его больше, чем все остальное. Пытаясь критически осмыслить космический полет, лунный купол и все прочее, Дарелл ощущал какую-то особенную вялость и желание примириться со случившимся без лишних вопросов. Он силился вспомнить одну за другой детали снаряжения и приборов, чтобы восстановить и сохранить в памяти нужные картины. Хотелось сравнить свои воспоминания с Таниными, но та как-то отдалилась, хотя сидела рядом с ним на дне ямы. Каждым своим жестом и даже осанкой она давала понять, что до сих пор считает его врагом.

Дарелл подумал о Лотос, маленькой китаянке – служанке мадам Ханг. Та совсем другая. Удалось ли ей связаться с Ханниганом? Дипломатический прием на вилле Рамсура Сепаха остался далеко в прошлом. Дарелл начал прикидывать, сколько же времени действительно прошло с тех пор. По меньшей мере неделя, решил он. А скорее всего даже две. Ханниган уже должен был его отыскать. Но внезапно в голову закралась мысль, от которой мороз прошел по коже. Как мог Ханниган его найти, если он был на Луне?

Ближе к вечеру, когда Дарелл почувствовал, что не вынесет дольше жажды, из пещеры выбрался тигр и принялся безостановочно мерять шагами окружность ямы. Таня, которая было уснула, тоже поднялась и принялась расхаживать взад и вперед. Они дошли до ручки, – подумал Дарелл. Но глядя на красивую девушку и лоснящегося зверя он почти не замечал разницы в их поведении.

– Таня! – позвал Дарелл.

Она недовольно обернулась.

– Да?

– Кто доставил меня сюда?

– Конечно же Махмуд.

– А как он это сделал?

– Не понимаю.

– Он втащил меня через пещеру? Или спустил сверху?

Она задумалась.

– Через пещеру.

– Это хорошо, – протянул Дарелл.

– Но зверь тебя туда не пустит.

Дарелл покосился на мягко ступавшего тигра.

– Спасибо за напоминание.

– Уже пора есть, – сказала Таня.

– Я заметил. Махмуд опаздывает?

– Нет. Просто мы – то есть тигр и я – стали нетерпеливы.

Когда тень от заходящего солнца покрыла половину вогнутой стены, над верхним краем ямы показалась голова. Тигр зарычал. Девушка остановилась и покорно присела на корточки. Дарелл не двигался. И голова наверху тоже не двигалась. Все, что мог разглядеть Дарелл – это круг темнеющего неба и круглое лицо в какой-то тряпке, вглядывающееся в него.

Затем послышалось хихиканье.

– Хэй, американец!

– Привет, Махмуд.

– Ты голоден?

– Немного.

– А пить хочешь?

– Я смотрю, ты очень гостеприимен.

– Хо-хо… Какой потешный американец! Такой вежливый!

– Давай корми и не морочь голову, – осадил его Дарелл.

– О, ты в воинственном настроении, да?

– И передай Рамсуру Сепаху, что я хочу его видеть.

– Хэй?

– Тогда Хар-Бюри.

– Надо, чтобы пришло время.

– Я расскажу ему все, что он хочет.

– Он и так все знает, он близок к Господу, благочестив и милосерден. Хотя тебе этого не понять.

– Ты просто передай.

– Хо-хо.

Дарелл внимательно следил за тем, как Махмуд готовился спускать пищу и воду. Тигр зарычал и ускорил шаги. Сейчас его не следовало раздражать. Дарелл оценил глубину ямы, служившей когда-то водяным резервуаром, по меньшей мере в сорок футов. Теперь, когда исчез слепящий свет солнца, он разглядел, что она была искусно сооружена древними мастеровыми из округлых, тщательно подогнанных друг к другу блоков из песчаника, сглаженных временем. Послышалось звяканье цепи, которую Махмуд перебирал обеими руками, и ведро пошло вниз. Тигр остановился посреди ямы, глядя вверх горящими глазами. Цепь была тяжелой и прочной. Дарелл не собирался прыгать на нее, как Таня, которая таким образом обзавелась веревкой перед своим побегом. Казалось, что урок Махмуду впрок не пошел. Ведро спускалось вниз, беспорядочно раскачиваясь. То и дело оно задевало стенки резервуара, и вниз сыпались песок и пыль. Дарелл старался не выдавать своего интереса. С голыми руками, без всякой надежды на инструмент…

Внезапно, когда Таня встала, он увидел то, в чем нуждался. И позволил себе расслабиться.

Когда цепь спустилась футов на десять от дна ямы, Махмуд вдруг рванул ее, опрокинул ведро и бесцеремонно вывалил еду на песок. Тигр, урча, двинулся к ней и стал заглатывать куски мяса. Ведро начало медленно подниматься. Возникла долгая пауза. Таня замерла в блеске своих жемчужин, драгоценных камней и золотых браслетов. И вот снова показались руки Махмуда, и два маленьких бурдюка из козьих шкур, булькнув, полетели вниз. Они шлепнулись рядом с тигром, который, по-видимому, уже настолько к этому привык, что даже не оторвался от еды.

– Это нам, – объяснила Таня. – В одном бурдюке вода. В другом – мясо и остальная еда.

– Только после вас, – предупредил Дарелл.

Тигр решил удалиться и утащил с собой серый ломоть мяса, оглянувшись на Дарелла перед тем, как исчезнуть в пещере. Дарелл наблюдал, как девушка раскрыла кожаные бурдюки, как достала две чашки и налила в них поровну какую-то жидкую кашу. В бурдюке поменьше была вода, мутная и теплая. Дарелл пил бережно, маленькими глотками, вначале прополоскав рот.

– Давно я здесь, Таня? – спросил он.

– Не знаю. Я спала. Когда я проснулась, ты уже был здесь, – ответила она, не глядя на него.

– Сегодня утром?

– Думаю, вчера.

– У меня был жар, я бредил?

Она покачала головой. Густые волосы всколыхнулись и зацепились за ожерелья, она стала их нетерпеливо распутывать, уделив мелкому происшествию слишком много внимания.

– Ты сказал только то, что сказал. Ты тоже был на Луне.

– Ты видела отца, Таня?

– Нет.

– Но он здесь, ты же знаешь.

– Почему ты так уверен?

– Его тоже содержат здесь в заключении. Мы долго пробыли вместе. – Дарелл костяшками пальцев поскреб свою бороду и попытался оценить, когда же он последний раз брился. Пожалуй, недели две назад. – Ты не хочешь помочь отцу? Не хочешь отсюда выбраться?

– Это безнадежно.

– Нет ничего безнадежного.

– Ах да, ведь американцы – неисправимые оптимисты.

– Что делает тигр после еды?

– Он спит, и мы поступим точно так же.

– В пещере?

– Да, он остается в пещере.

– Хорошо, – протянул Дарелл. – Дай мне, пожалуйста, один из твоих браслетов.

Она сразу отпрянула назад, напоминая жадного ребенка.

– Нет. Они мне нравятся. С ними легче скоротать время.

– Только они могут хоть как-то заменить нам инструменты. Ты же образованный человек и умеешь логически решать проблемы. А теперь призови свой врожденный здравый смысл и помоги мне.

Она сгребла свои ожерелья в охапку.

– Как мы сможем спастись?

– Яма в древние времена была бассейном для воды. Кочевники в пустынях часто используют такие хранилища вместо жилья, и многие из них соединены подземными переходами. В дальних пещерах мы можем отыскать еще один проход, который окажется выходом наружу.

– Это только предположения, – разочарованно протянула Таня.

– Ничего другого предложить не могу.

– А зачем тебе мои драгоценности?

– Чтоб долбить и скрести. Стены выложены из мягкого камня. Нам под силу отковырять столько, чтобы сместить один-два блока. Но ногтями мы работать не сможем.

Она вздернула подбородок.

– Ни к чему так настойчиво меня уговаривать. Я не дура. И могу думать не хуже тебя.

– Тогда попытаемся. Ты можешь приручить тигра?

– Нет. Я… я стараюсь держаться от него подальше.

– Ладно, пусть он станет моим приятелем.

– Он убьет тебя.

– Все равно мы умрем, если здесь останемся, – возразил Дарелл.

Зверь вытянулся у входа в пещеру, преграждая путь внутрь. Он разделался с мясом и теперь отдыхал, положив громадную голову на лапы и разглядывая Дарелла. Тот, не обращая на него внимания, обходил яму, изучая стены. Потом он взял чашу, набрал в нее воды и направился к тигру. Зверь тут же поднял голову и зарычал. Дарелл успокаивающе заговорил с ним, поставил чашу на землю и удалился. Тигр сверкнул глазами, встал и шумно вылакал воду.

– Теперь дай мне свои ожерелья, – сказал Дарелл Тане. Та принялась их снимать, и он продолжил: – Попытайся скрепить их друг с другом, соедини их в такую длинную цепь, какую только сможешь. Выбирай самые крепкие. Добавляй туда браслеты и все что есть.

– У меня никогда раньше не было украшений, – вдруг пожаловалась она.

– Это сокровища Али-Бабы, а не твои, – возразил Дарелл.

Пока солнце садилось, Дарелл все ближе придвигался к зверю. Под конец ему было позволено сидеть от него не дальше четырех футов. Пока ночная тьма не заполонила пещеру, Дарелл смог заглянуть в тоннель позади тигра. Ворота, через которые в прошлый раз он вошел и потом скрылся с Таней, наверняка сейчас под надежной охраной. Но его интересовали маленькие боковые пещеры и тоннели, которые он тогда едва осмотрел. У Дарелла не было того бодрого оптимизма, который он пытался вселить в Таню. Но кроме оптимизма у него сейчас вообще ничего не было.

Сумерки, словно приливная волна, заполняли яму. Таня сказала: – Вот что у меня получилось – и протянула ему цепочку из драгоценностей длиной в три фута. Он осмотрел ее, гадая, смогут ли соединенные вместе браслеты и ожерелья выдержать его вес. Золото было мягким, нити – тонкими. Но больше рассчитывать не на что. Дарелл спокойно заговорил со зверем. Тигриный хвост дергался и громко шлепал по песку. Дарелл снова наполнил чашу водой из бурдюка и на этот раз поместил ее в противоположной стороне ямы. Тигр не шевелился. Казалось, больше он пить не хочет. Дарелл чувствовал холод надвигавшейся ночи, усиленный его наготой и множеством болевых точек по всему телу.

– Он не даст нам войти, – не унималась Таня.

– Ты слишком легко готова сдаться.

– Я через слишком многое прошла и устала.

– Я был там же, где и ты, – усмехнувшись, парировал Дарелл. – Но ведь ты не станешь это обсуждать, верно? Ты хоть знаешь, что на самом деле с тобой произошло?

– Думаю, да.

– Но ты не доверяешь мне и не хочешь говорить об этом?

– Ты американский шпион. Я не могу тебе доверять.

Никогда не встречал такой несговорчивой и подозрительной женщины, – подумал Дарелл и хотел уже отвернуться, но внезапно из пещеры вышел тигр и прошествовал к чаше на противоположном конце ямы.

– Двигайся спокойно, но быстро, – скомандовал Дарелл.

Взяв Таню за руку, он миновал место, где только что лежал тигр, и вошел в пещеру. Таня дрожала. Он тянул ее за собой. Запах тигриного логова был непереносим. Тигр зарычал и кинулся вслед за ними.

– Стоп, – скомандовал Дарелл Тане.

Они замерли во мраке и зловонии. Из-за наготы Дарелл чувствовал себя беззащитным. Он не шевелился и только покачивал взад-вперед цепочкой из камней. Глаза тигра стали двигаться в такт колебаниям, и Дарелл приостановил маятник. Они с Таней миновали привычное лежбище тигра, и сейчас зверь оказался между ними и ямой. Из тигриной глотки слышалось урчание. Таня вздрогнула.

– Он на нас бросится.

– Нет.

– Его же натаскивали, как сторожевого пса.

– Но он к нам привык. Приучился находиться рядом с нами. – Тигр внезапно опустился на брюхо, положил голову на песок и уставился на них. Дарелл немного расслабился. – Все в порядке.

– Мы м-можем идти? – шепотом спросила Таня.

– Ничего другого не остается, нужно попробовать.

Они двинулись в дальний конец темной пещеры. Тигр еще немного поурчал, облизнул челюсти, зевнул и остался лежать.

Вот что называется дрессировкой, – подумал Дарелл. Имел он при этом в виду Таню.

16

Вечерний свет не проникал во мрак пещеры, так что Дарелл сейчас не отказался бы от лампы Аладдина. Пещера – часть их тюрьмы – была создана самой природой; веками сочившаяся вода образовала в скале пустоты, которые служили еще древним людям. Когда они медленно пробирались в тоннеле, кроме тихого шороха их шагов не раздавалось ни звука. После поворота вправо оставалось примерно сорок футов до железных ворот, сквозь которые он вошел в прошлый раз. Миновав поворот, за железными решетками Дарелл разглядел мерцание вечерних сумерек.

– Сезам, откройся, – мрачно пошутил он.

Заклинание не подействовало. Дарелл осторожно приблизился к воротам, опасаясь возможных часовых. Новые засовы и висячие замки придали препятствию надежность. Он немного постоял, вдыхая прохладный воздух пустыни, долетавший из крошечной долины. Казалось, много воды утекло с тех пор, как он впервые появился в этом саду Искандера, чтобы забрать Таню. Теперь он уже усомнился, что на этот раз все получится так же просто и удачно.

– Видишь, все бессмысленно, – шептала Таня. – Нам удалось миновать тигра, но для чего?

– Может быть, просто для того, чтобы найти мне пару штанов.

Впервые ее лицо осветила неподдельная улыбка. Дарелл отвернулся от ворот и двинулся назад, пока из-за поворота вновь не показался тигр. Отсюда боковые помещения были едва видны. В первом слева находились сундуки с драгоценными камнями и одеждой. Вероятно, – подумал Дарелл, – эта сокровищница Хар-Бюри предназначалась для оплаты мятежа и сложилась из пожертвований тысяч сторонников, которых обманывали и запугивали, чтобы те решились отказаться от своих мизерных ценностей. Но его удивило, что Хар-Бюри хранил свои богатства в пещере – тюрьме. Возможно, только здесь он мог обезопасить клад от алчности своих соратников. На быструю и легкую добычу, – думал Дарелл, – всегда найдутся желающие.

Сундуки были из прочного дерева, крышки окованы железом. Дарелл не обратил внимания на драгоценности, еще не прихваченные Таней, и повернулся к одежде. Там были вышитые шелковые женские платья, которые он игнорировал, с усмешкой покосившись при этом на девушку. Но зато в другом сундуке он обнаружил настоящие сокровища. Дарелл выбрал себе рубашку и брюки по росту и почувствовал себя рядом с Таней гораздо увереннее. Он не отказался бы и от арсенала с оружием, но такое везение было слишком неимоверным. Оружия не нашлось.

– Почему здесь хранится военная форма? – спросила Таня.

Дарелл приколол на погоны звездочки полковника.

– Настоящее имя Хар-Бюри – Рамсур Сепах. Он готовится к военному перевороту. Своих ставленников он оденет в армейскую форму, введет их в Тегеран – и никто не успеет сообразить, что опорными пунктами командуют подставные офицеры.

– Но где они возьмут оружие?

– У Та-По и мадам Ханг.

– Да… Картина выстраивается логичная.

– Ты тоже прекрасно туда вписываешься. Когда ты впервые заявила о себе, блуждая по окрестностям и всем подряд объясняя, кто ты на самом деле, Хар-Бюри решил, что тебя можно продать Та-По за немалую цену в виде военной и идеологической помощи. Вот почему он так стремился тебя заполучить. Вот почему он держит тебя здесь.

– Но я не представляю для Китая никакой ценности.

Он пытался разглядеть в темноте озадаченное выражение ее лица. Она кусала губы.

– Мы оба это знаем, и отец твой знает тоже, – кивнул Дарелл. – Но, возможно, остальные не в курсе. – Он сделал паузу. – Ты уже отошла от всего этого?

– Моя голова забита самыми противоречивыми воспоминаниями, – пожаловалась она. – Интересно, почему тебе удалось справиться с последствиями быстрее, чем мне?

– Потому что я догадывался с самого начала. Пойдем дальше. Нужно многое успеть, а в запасе у нас только ночь.

– Дарелл…

Остановившись, он обернулся. Ее светлые волосы притянули к себе весь тусклый свет в пещере и превратились в сияющий ореол вокруг прекрасного лица.

– Дарелл, мне нужна помощь…

– Знаю.

– Только отец может мне помочь.

– И он здесь. Мы его найдем.

У него не было того оптимизма, который он демонстрировал. Выбраться из пещеры, где хранились сундуки с формой и драгоценностями, было невозможно. Он вернулся в главный тоннель. Поджидавший их тигр тут же зарычал и направился к ним от входа в пещеру. Дарелл просто не обратил на него внимания. Тогда тигр остановился, громко урча и подергивая напряженным хвостом. Но потом, заключив, что в занятиях его приятелей-заключенных нет криминала, вернулся на свое излюбленное место.

Следующая пещера оказалась более неровной, темной и пустой. Дарелл ощупал пол, отыскал маленький камешек и подбросил его вверх. Потолка видно не было. Камешек взлетел высоко, ударился о невидимую твердь и отскочил назад, отбив мелкие крошки песчаника.

– Мы в другом водоеме, – заключил Дарелл.

– Но он закрыт наглухо.

– Нам нужно просто взобраться наверх. Ты это место не изучала?

– Нет. Я боялась тигра.

Дарелл стал старательно ощупывать стены. Свет сюда почти не проникал, а к тому времени, когда Дарелл обошел половину пещеры, пропал совсем. Стены образовывали цилиндр меньшего диаметра, чем яма, в которой он пришел в себя. Песчаник оказался мягким и крошился под ногтями, а когда Дарелл воспользовался цепочкой из украшений, оказалось, что порода соскребается довольно легко. Но он никак не мог найти того, что искал, хотя обошел почти всю окружность. Вдруг его настороженные пальцы наткнулись на нечто вроде глубокой выемки в стене, и Дарелл удовлетворенно хмыкнул.

– Что там? – шепотом спросила Таня.

– То, на что я надеялся. Полагаю, это ступени. Древние кочевники пользовались либо приставными лестницами, либо ступенями, по которым спускались к поверхности воды. Женщины шли вниз и наполняли кувшины и сосуды.

– Но здесь нет ступенек…

– Они за стеной. Если нам удастся выломать несколько блоков …

Как только Таня уяснила задачу, к ней вернулись хладнокровие, работоспособность и энергия. Дарелл поделил ювелирные украшения поровну, и они на ощупь принялись за работу, расширяя небольшую полость. Поначалу Дарелл обрабатывал стыки плит; древний строительный раствор легко крошился. Но когда он закончил работу над первым блоком, то не смог сдвинуть его с места. Опустившись коленями на песчаный пол, он стал толкать его, тянуть, раскачивать. Таня пришла на помощь, но все равно ничего не получалось: они не могли вывернуть плиту. Дарелл вспотел. Тигр в наружном тоннеле забеспокоился. Была полночь. Тяжело дыша, Дарелл отвалился назад, собираясь вновь приналечь.

– Подожди, – сказала Таня. – Нам сначала надо снять или расшатать верхний блок.

– Но как?

– Сундуки с формой. Они окованы железными полосами. Если нам удастся сбить одну и использовать ее как рычаг…

Прошел драгоценный и к тому же из-за рыскающего вокруг тигра опасный час, пока Дареллу удалось отодрать от сундука крышку. Его тяжкое дыхание заглушил необычайно громкий треск ломающегося дерева. Наступая на деревянные обломки, Дарелл отодрал их от железной полосы и вернулся к Тане, которая продолжала воевать со стеной, усердно расковыривая стыки. Через несколько минут он на ощупь просунул рычаг между блоками и нажал. Сверху послышался скрип, и на них дождем посыпались песок и галька.

– Мы поднимем тревогу, – охнула Таня.

– Тут уж ничего не поделаешь.

Он опять поднажал, и первый – самый трудный – каменный блок отделился от стены. Его быстро оттащили ко входу в пещеру, собираясь воздвигнуть подобие баррикады. Затем Дарелл вернулся помочь Тане убрать обломки.

– Ты был прав, – прошептала она. – Похоже на лестницу.

За работой они потеряли счет времени. Некоторые плиты, веками подтачиваемые водой, уступали легко. Другие были чрезвычайно неподатливы. Ладони от борьбы с упрямыми плитами начали кровоточить. Но шаг за шагом они продвигались к цели. Старая каменная лестница в стене водоема неуклонно вела вверх. Чем дальше они продвигались, тем легче высвобождались блоки. К счастью, ни один из них не оказался настолько тяжел, чтобы с ним нельзя было справиться, хотя дважды блоки выскальзывали и летели вниз, с глухим стуком врезаясь в темное дно пещеры. Дарелл хотел дать Тане передохнуть, но она отказалась. Стоило ей согласиться с его доводами, и мысль о побеге ее захватила. Он пока не упоминал о проблемах, поджидавших их после подъема по лестнице. Сверху была каменная или деревянная крышка, и, возможно, справиться с ней не удастся. Даже если они выберутся наружу, там можно наткнуться на все, что угодно.

Дарелл не имел представления, сколько часов миновало, прежде чем он смог коснуться "крыши" водохранилища. В первый миг даже екнуло сердце – он нащупал лишь гладкий камень. Чтобы дотянуться подальше, пришлось убрать груду булыжников со следующей ступеньки.

Он нащупал доску.

Лестница, которую они расчистили, была слишком узка, чтобы Таня могла ему помочь. Он полагал, что они находились на высоте больше двадцати футов от дна водоема. Случайное падение вниз могло означать конец всему. Когда он опять потянулся к доске, поза его оказалась весьма рискованной. Да, там было несколько досок, скрепленных поперечиной, которая казалась рассохшейся и хрупкой. Величину и вес крышки он определить не мог.

– Отдохнем немного, – шепнул он Тане.

Она опустилась на одну ступеньку и положила голову ему на колени – первое проявление слабости, которое она себе позволила. Мышцы Дарелла дрожали от усталости. Он хотел увидеть ее лицо, но тьма была настолько плотна, что хотя они касались друг друга, но ничего не видели. Когда она заговорила, голос был так напряжен, словно ей потребовалось все самообладание, чтобы удержаться от рыданий.

– Я так устала, Дарелл.

– Ты была восхитительна, – он коснулся ее длинных шелковистых волос.

– Нет, я была холодной, бесчувственной скотиной. Наверное, я заслужила весь тот кошмар, в который попала. Но почему мой отец и все остальные так со мной поступили? Вся эта муштра, и тесты, и тренировки перед полетом на Луну… Это было так тяжело, так трудно! Я себе говорила, Дарелл, что ученый не может позволить себе роскошь быть женщиной. Но я – я хочу быть женщиной, Дарелл. А сейчас уже слишком поздно.

– Давай не раскисать, – мягко предложил он.

– За что мы боремся? Пусть я останусь у них. Пусть они узнают правду. Почему ты все это не бросишь?

– Не знаю. Я должен – и все!

– Для американца ты совсем неплохой человек.

Он тихо хмыкнул.

– Не лучше и не хуже других.

– Я хочу плакать, но не могу, – призналась она минуту спустя. – Сколько себя помню, никогда у меня глаза не были на мокром месте. Папа всегда говорил, что я должна стать взрослой и использовать свой ум на благо страны. Я считала, это и есть самое большое счастье. А сейчас на глаза наворачиваются слезы.

– Если ты заплачешь, ничего страшного не случится.

Она внезапно задрожала.

– Ой, мне так холодно!

Дарелл тоже ощутил легкий озноб. По затылку и спине текла струйка холодного воздуха. Он внезапно решил устроиться понадежнее, и Таня убрала голову с его колен. Дарелл посмотрел вниз, в черноту ямы. Дна видно не было, но ему показалось, что внизу тускло мерцают два светящихся зеленых изумруда. Злобные глаза тигра были направлены прямо на них. Дарелл сказал Тане, чтобы та сидела спокойно, а сам сжался в комок на узкой ступеньке, послюнил пальцы и протянул в темноту руку. Да, оттуда сквозил холодный ночной воздух. У Дарелла вновь воскресла надежда. Взяв железку, он ткнул ей в деревянную крышку над водоемом. Поначалу ничего не случилось. Он давил изо всех сил, пока тело не стало протестовать, едва не потеряв равновесия. Пришлось остановиться и передохнуть.

– Что случилось? – поинтересовалась Таня.

– Полагаю, мы сможем отсюда выбраться.

Он возобновил попытки. Послышался слабый скрип и треск выдираемого из сухого дерева гвоздя. Холодный воздух внезапно хлынул в перепачканное лицо. Он чихнул из-за попавшей в нос пыли, потом последний раз приналег. Таня ухватила его сзади за плечи, чтобы поддержать, пока он своим рычагом будет отдирать доски. Что-то хлопнуло, натужно заскрипело, одна из досок оторвалась и полетела вниз – туда, где стоял не сводящий с них глаз тигр.

Дарелл сразу дотянулся до отверстия, ухватился за край и оттолкнулся от ступеньки вперед и вверх. Его ноги болтались над черной бездной. Над ним порывами проносился ледяной воздух. Он качнулся, подтянулся на руках, грудью навалился на край доски и, оттолкнувшись руками, дважды перекувыркнулся, прежде чем смог остановиться.

Не меньше минуты он лежал, глядя на лунный серп, проплывавший над ним в ночном небе.