Текст книги "Трипланетие (Союз трех планет)"

– Отлично, Таг. Скажи Дрейку, чтобы немедленно шел ко мне с рапортом, и я клянусь, что все забракованное не пойдет в поставку. Ты сам не хочешь заглянуть ко мне?

– Хочу ли? – возбужденно проорал Таг и повесил трубку.

– Зачем он вам здесь? – изумленно спросила Селеста, ничуть не беспокоясь о том, одобряет ли шеф столь откровенный интерес к его делам.

– Он мне нужен. Если я смогу сдержать эмоции Тага, значит, и остальные будут спокойнее.

Через несколько минут Таг ворвался в кабинет, буквально волоча за собой Дрейка – инспектора Девятого квадрата. Сразу вслед за ними в приемную прошествовал Келлер в сопровождении еще одного суперинтенданта Как-Там-Его, которого все сибиряки презрительно называли Пидди.

– Черт подери вас всех! Киннисон, немедленно идите сюда, я хочу с вами поговорить, – рычал Келлер, оглушительно хлопая дверьми.

– Заткнись, вонючий ублюдок! – рявкнул Таг; его темные глаза буквально метали молнии. Он выступил вперед, словно прикрывая собой Киннисона. – Сейчас я тебе…

– Спокойно, Таг, я сам этим займусь, – тон Киннисона был холодным и значительным. – Я сам все разъясню – на словах или физически, как им больше понравится.

Он повернулся к Келлеру, который уже успел предусмотрительно укрыться за креслом.

– Теперь, что касается вас, Келлер… Даже если господь дал вам мозги незаконнорожденной курицы, стоило бы сообразить, что нашу беседу лучше вести тет-а-тет. Ну, раз вы начали разговор на людях, на людях мы его и закончим. Почему вы решили, что я стану вам поддакивать? – Киннисон насмешливо приподнял брови. – Так в чем дело?

– С этими снарядами все в порядке! – заорал Келлер. – Велите Дрейку их принять, иначе…

– Заткнитесь! – голос Киннисона прозвучал так веско, что Дрейк замер с открытым ртом. – Я буду говорить, а вы – слушать. Снаряды не должны содержать полости, а эксперты говорят, что там множество каверн – и об этом же докладывают инженеры. Таким образом, снаряды забракованы, и их выпуск будет прекращен.

– Это вы так думаете, – Келлера била мелкая дрожь, – но завтра – завтра тут будет сидеть другой главный инспектор, который их примет!

– В чем-то вы правы, Келлер. Когда вам надоест лизать сапоги Блэка, скажите ему, что я в офисе.

Киннисон повернулся и подошел к окну. Вытирая со лба пот, Пидди и Келлер ушли, еще раз хлопнув дверью.

– Я уволюсь, дядюшка Ральф… законно или незаконно, мне плевать! – бушевал Тагвелл. – Они примут этот хлам, я…

– Обещай мне не увольняться, пока их не примут, – тихо попросил Киннисон.

– Что? – Глаза Тага и Селесты были полны удивления, но девушка поняла первой.

– О, незапятнанная репутация! – воскликнула она.

– Именно! Ни этот снаряд, ни прочий брак принят не будет. Вам кажется, что мы проиграли – ведь я буду уволен… Но со временем вы поймете, что поле боя – за нами. И если вы, как и раньше, будете стоять в одной шеренге, то выиграете еще не одну битву.

– Но если мы поднимем шум, нас тоже уволят, – сказал Дрейк.

– Сомневаюсь. Правда, ты выглядишь так, будто сам собираешься подавать заявление об уходе, – Киннисон улыбнулся чему-то, еще не понятному этим горячим молодым парням.

– Что Стоунер и Блэк сделают с нами – вполне понятно, но вот что они сделают с вами? – Таг был явно взволнован.

– Ничего, – заверил его Ральф. – Вы, молодые, еще мало известны, а у меня такая репутация, что любой, поливший меня грязью, будет просто осмеян. Так что отправляйтесь в Девятый и вывешивайте красные флажки на всем, что не соответствует стандарту. И попрощайтесь за меня со всей нашей бандой…

Через час Киннисон был вызван к президенту компании. Он был совершенно спокоен, чего нельзя было сказать о Блэке.

– Было решено… просить вас об отставке… – в конце концов выдавил тот.

– Поберегите нервы, – посоветовал Киннисон, – я приехал сюда, чтобы работать, и единственный способ избавиться от меня – это уволить.

– Этого мы ожидали… Вопрос только в том, какую причину увольнения указать в ваших бумагах.

– Любую, – Киннисон пожал плечами – Но с одним исключением – если будет хоть намек на мою некомпетентность, вам придется доказывать это в суде.

– Может быть – психологическую несовместимость? – О'кей!

– Мисс Бриггс, впечатайте – «несовместимость с руководящими работниками фирмы». Подождите, Киннисон, сейчас все будет готово.

– Отлично. У меня есть еще кое-что для вас. Я прекрасно понимаю, что и вы сами находитесь между Сциллой и Харибдой. Вам придется плохо, если вы задержите поставки, и еще хуже, если бракованная продукция попадет на фронт.

– Какая бракованная продукция! О чем вы говорите, Киннисон! Что за бред! – Блэк возмущался очень искренне, но глаза, сузившиеся и внимательные, выдавали его сразу.

– Если вы отправите этот проклятый снаряд, будут еще несчастные случаи. Не много, один на тысячу. Но вы понимаете, что теперь нельзя допустить даже одного. Этот идиот Келлер поднял невероятный шум, его слышал весь корпус, и все уже в курсе – и мои сибиряки, и клерки, и техники – все, кто был в здании, теперь знают о вас, Келлере, Пидди и прочих вполне достаточно, чтобы устроить бунт. И никто, даже набор рождественских шишек из Вашингтона, их не остановит. С другой стороны, я полагаю, что у вас хватит мозгов, чтобы не допустить скандала. Я обещал своим парням, что вы не отправите дефектные и опасные изделия, и думаю, что на этом мы с вами и сойдемся.

Все напускное спокойствие и солидность его собеседника словно ветром сдуло.

– Вы им обещали! – в отчаянии крикнул Блэк. – Да вы!!!

– Почему бы и нет, – с невинным, но крайне многозначительным видом сказал Ральф. – Не хочу произносить проповеди, но бороться с честностью и порядочностью бесполезно… Надеюсь, теперь вы это поняли.

– Вон!!! Берите свои бумаги и убирайтесь! Доктор Ральф Киннисон покинул кабинет президента Блэка и артиллерийский завод с высоко поднятой головой. Так закончилась его вторая война.

Глава 6
ГОД 19…

– Теодор Киннисон! – С экрана визиофона на Теодора смотрело спокойное мужское лицо. Плохо понимая спросонок, что произошло, он потянулся к кнопке связи, но проснувшаяся первой жена его опередила.

– Слушаю, – ответил он, понимая, что теперь говорящий видит его заспанную недовольную физиономию.

– Операция «Снегирь». Они идут над полюсом.

– Операция «Снегирь» – вызов принял! – рявкнул, вскакивая, Тед. Экран погас. Он повернулся к жене и замер, пораженный отчаянным и безнадежным выражением ее лица: расширенные глаза, в которых затаился ужас, бледные, как мел щеки, капельки пота на висках, руки нервно прижаты к груди. Симона была исключительно красива – высокая, стройная блондинка с соломенными волосами и ярко-голубыми глазами, – но в этот момент она выглядела испуганной девчонкой, не знавшей, что же ей делать.

– Спокойней, девочка, спокойней, – шепнул Тед, привлекая ее к себе, – все будет хорошо, крошка, не волнуйся.

Взяв давно приготовленные чемоданы, он вышел из дома и выкатил из гаража серебристо-серую, сверкающую машину.

За эти минуту Симона успела одеть и собрать в дорогу их ребятишек – четырехлетнего мальчугана и хорошенькую кудрявую двухлетнюю девчушку.

Несмотря на спешку, и дети, и родители были аккуратно одеты в дорожные комбинезоны, а малыши даже прихватили с собой любимые игрушки.

– Таблетки кодеина не забыла? – спросил Тед жену, помогая своему семейству разместиться в автомобиле.

– Все на месте.

– Они тебе понадобятся. Гони на полной скорости – и старайся держаться впереди. Машина у тебя отличная, масла и бензина хватает… главное – отъехать от города на несколько сотен миль, и вы в безопасности.

– Я беспокоюсь не о нас, а о тебе, – всхлипнула Симона. – Жены специалистов получают предупреждение первыми, и я буду впереди всех беженцев. Но ты, Тед! Ты!

– Не беспокойся, милая, мой мотоцикл достаточно быстр, а дорога в этот час совершенно свободна…

– Ты знаешь, что я беспокоюсь не об этом!

Они уже сидели в машине. Киннисон уложил чемоданы в багажник; дети радостно галдели, ослепительное летнее солнце ласкало встревоженные лица взрослых.

– Не волнуйся, девочка, я обязательно вернусь. – Он поцеловал жену и дочку и, пожав руку сыну, добавил:

– Малыш, вы с мамой едете навестить дедушку Киннисона… Он вас давно уже ждет, и вы это знаете. Будет очень весело. Я приеду к вам чуть позже… А теперь, моя длинноногая леди, – он повернулся к жене, – жми на газ!

Тяжелая машина словно присела перед прыжком и, взметнув клубы пыли, быстро исчезла из виду.

Киннисон бросился к маленькому, притулившемуся возле дома гаражу и вывел оттуда свой мотоцикл. Приземистый корпус машины был словно утыкан красно-зелеными фарами, которые сейчас мигали тревожными огоньками. Резким движением Тед загнал плоскую коробочку в подготовленную для нее щель, и тишину разорвал оглушительный вой сирены. Оседлав своего ревущего стального скакуна, Тед вылетел со двора и, развернувшись под невероятным углом, понесся к Центру.

Красный свет светофора его не остановил – звуки сирены были слышны за милю, и весь транспорт замер, пропуская его. Еще одна сирена взвыла за спиной – его догонял полицейский мотоцикл, также сверкая своими огнями. «Молодцы – быстро работают», – подумал Тед.

– Началось! – прокричал одетый в форму полицейский, стараясь перекричать вой мотора.

– Да, – завопил в ответ Киннисон. – Уводи людей к Дальней дороге, Карри, или на север, к Воксгану! Передай всем!

Черно-белый мотоцикл отстал, повернув к участку; там, схватившись за микрофон, полицейский начал отдавать распоряжения.

Киннисон мчался вперед. На Инсер-авеню поток машин был настолько плотным, что Теду пришлось замедлить ход; на улице Пуласки его пропустили на красный свет. За Сакраменто ни одной машины уже не было.

Семьдесят… Семьдесят пять… Мост он пролетел на восьмидесяти, оторвавшись колесами от земли. Восемьдесят пять… Девяносто… больше он не рисковал прибавлять скорость, опасаясь просто не удержать тяжелую машину на старом заезженном шоссе. Он уже не был одинок на дороге; множество таких же, как у него, сверкающих машин неслось в том же направлении, выныривая из каждой подворотни, а иной раз и сокращая путь через чьи-то участки. Пришлось снизить скорость и влиться в поток мотоциклов.

Сигнал тревоги, возвещавший общую эвакуацию Чикаго, разносился над городом, но Киннисон был слишком далеко, чтобы слышать его резкие звуки.

Через парк, еле-еле вписавшись в поворот – такое количество мчавшихся в одном направлении машин существенно замедляло движение – затем под виадук и, левым поворотом, на шоссе – прямую дорогу на север.

Эта магистраль была задумана как скоростная – как, впрочем, и его мотоцикл. Каждый из гонщиков пригнулся, вжав подбородок в мягкое углубление шлема, и давил педаль скорости. Все они очень спешили; ехать было еще далеко. Каждый из этих парней, так называемых «техников», торопился занять свой пост и прикрыть часть страны от атомного удара; каждый из них знал свое место в Генеральном Плане Защиты, ничтожную часть которого составляла операция «Снегирь».

Дорога повернула направо и, сбавив скорость, Киннисон въехал в тяжелые, широко распахнутые ворота.

Охрана никого не останавливала; яркие огни служили своеобразным пропуском для мотоциклов, а настоящая проверка была еще впереди. Повернув за угол, Тед соскочил с машины, и подбежавший охранник тут же увел ее в сторону, освобождая место следующим.

Киннисон подошел к стене здания, которая казалась сплошной, подставив свою спину под нацеленные стволы автоматов, и надавил незаметную кнопку. Из стены выдвинулось что-то вроде чаши, и Тед прижался к ней лицом. В отличие от отпечатков пальцев, рисунок сетчатки глаза было невозможно подделать или изменить, и любой чужак, рискнувший подвергнуться здесь подобной процедуре, умер бы сразу, без допроса и следствия – ведь каждый из приехавших держал в своих руках судьбу всей страны.

Стена плавно отошла в сторону, открывая широкую лестницу. Спустя пятнадцать секунд Тед вбежал в огромную, переполненную людьми Диспетчерскую.

– Хай, Тед! – зазвучали голоса.

– Привет! Привет! – улыбаясь, отвечал он; большинство собравшихся были его закадычными друзьями.

– Где остальные? – спросил он. – Еще не все появились? Ну, мой-то экипаж уже на месте.

Они действительно были на месте, когда Тед протиснулся в люк своего корабля и, миновав узкий коридор, вошел в рубку управления. Приветствовав команду кивком головы, он приказал:

– Ну-ка, Лем, займись шариком.

– О'кей, босс, я уже…

Это не было шаром; предмет гораздо больше напоминал полусферу, которой искусно придали форму северного полушария. На ее поверхности переливались яркие огни, отражая движение смертоносных снарядов, мчавшихся к американским городам. По заявлениям официальной пропаганды, Америка располагала большим количеством ракет – что вполне соответствовало истине; а вот утверждение о том, что она обладает и универсальной системой защиты, еще предстояло доказать. Вскоре на карте вспыхнула цепочка голубых огоньков – заработала первая линия обороны; потом засияла полоска янтарных – вторая линия тоже была готова; наконец, возник зеленый прерывистый контур третьей линии, ограждавшей Чикаго, Нью-Йорк и Бостон. Вскоре после этого доложили о готовности четвертая, пятая и шестая линии.

Зазвенел сигнал. Сгрудившиеся вокруг полусферы мужчины бросились к глубоким креслам, расставленным по периметру рубки; перед каждым возвышался пульт, заполненный кнопками и экранами величиной от спичечного коробка до большой книги. Боевой корабль номер 685, набитый под завязку противоракетными снарядами, пошел на взлет с громоподобным воем, который не мог заглушить даже его массивный корпус.

Выше! Быстрее! Пройдена скорость звука… Еще быстрее! Еще выше! Пятьдесят миль, сто… тысяча, две тысячи… разворот – и весь контингент Чикагской службы безопасности вышел на нужную высоту и устремился в бой.

Ускорение уменьшилось. Техники, облегченно вздыхая, снимали Шлемы, вытирали потные лбы.

Киннисон следил за россыпью точек на экране локатора. Его приборы были гораздо точнее, чем те, что передавали информацию на глобус; там все казалось упрощенным и более примитивным. Сейчас, в условиях боя, к услугам техников были радары и компьютеры, но расстояние до вражеских ракет оставалось еще слишком большим, чтобы полностью доверять их показаниям.

Этот полет ничуть не напоминал обычные тренировочные бои, когда целью служила безобидная почтовая ракета, пусть даже запущенная с огромной скоростью. Сейчас все было реально; смертельная угроза, таившаяся в мерцающих на экране точках, заставляла дрожать пальцы и путала мысли. А для точного попадания требовались спокойствие, внимание и мгновенная реакция.

Неужели ракеты? Да! Три или четыре уже приближались.

«Цель один – зона десять», – прозвучал спокойный голос в наушниках Киннисона и, словно услышав его, белые всплески на мониторе засияли желтовато-зеленым огнем. Те же слова услышали остальные двенадцать техников – весь экипаж корабля; и, так же, как Тед, они буквально впились взглядами в свои дисплеи. Этих людей подбирали с помощью множества тестов и испытаний, а лучший из них – в данном случае, сам Киннисон, – назначался командиром. Голос, сообщавший позиции целей, принадлежал координатору их линии обороны, который рассчитывал скорости, направления и прочие характеристики атакующей армады по данным, получаемым от наблюдателей на земле и в небе. Сейчас маневрировавший в вышине корабль находился в полной боевой готовности; «зона десять» означало, что до появления цели в пределах досягаемости их орудий еще уйма времени. Однако Киннисон приказал:

– Цель один. Лоренс – первый, Дойль – второй, Друмонд – третий.

Услышав команду, каждый из техников забегал пальцами по клавиатуре, вслушиваясь в слова координатора и стараясь даже на мгновение не упустить из вида цель. Компьютеры рассчитывали курс, противоракетные торпеды класса «воздух-воздух» были готовы поразить противника.

Киннисон, зная, что Лоренс – самый меткий стрелок, велел ему выпустить пару снарядов. Ни один из них не мог сбить вражескую ракету с такого расстояния, но они приблизились бы к мчавшейся над полюсом армаде, и их датчики могли выдать ценную информацию. Эти сведения помогли бы Дойлю, второму стрелку, более тщательно рассчитать свои удары.

Друмонд – третий номер звена – не имел права выпускать снаряды, если Лоренс и Дойль не промахнутся. Такой же порядок был установлен в остальных звеньях; сам Киннисон мог действовать только по приказу координатора – командиры приберегали свои огневые средства на случай непредвиденных осложнений.

– Цель два – зона девять, – произнес сухой голос координатора.

– Цель два, – повторил Тед. – Карни – первый. Френч – второй, Доу – третий.

– Черт, промазал! – огорченно простонал Дойль.

– Ничего, снарядов у нас хватит, – в янтарных глазах Киннисона была твердая решимость, – Мы ее возьмем!

Огненная точка цели номер один вспыхнула и погасла. Друмонд довольно кивнул головой и, нажав несколько клавиш на пульте, перезарядил свои орудия.

– Цель три – зона восемь, четыре – восемь, – сообщил координатор.

– Цель три – Хиггинс, Грин, Харпер. Цель четыре – Каэйс, Лопес, Сантос.

Через несколько минут ситуация стала поспокойнее; огоньки второй, третьей и четвертой целей погасли, и операторы слегка расслабились.

– Цель сорок один, – прозвучал голос координатора.

– Первое звено, готовность! – приказал Киннисон. – Лоренс, Дойль, Друмонд!

– Тед! – внезапно крикнул Лоренс. – Я промазал! Похоже, в этой жестянке – пилот! Дойль, следи за ней! Следи!

– Киннисон, займись им, – голос координатора прозвучал резко и отрывисто; он не стал ждать выстрела Доила. – Он уже в третьей зоне и держит курс прямо на нас!

– Принято!

Получив данные, Киннисон рассчитал траектории своих торпед; одна, две, три – остальные пошли так кучно, что их нельзя было различить на экране радара.

Начальные подсчеты и выкладки производились компьютером, но все остальное зависело не от машины, а от человеческого мастерства, от тренированности нервов, мышц и скорости реакции. Глаза Киннисона перебегали со столбиков цифр на мониторе на экран радара; в то же время левой рукой он регулировал скорость торпед, а пальцы правой буквально плясали по клавиатуре.

– Первая прошла на волосок! – воскликнул он. – Теперь немного левее…

Ракета противника продолжала полет; она уже достигла второй зоны. Киннисону казалось, что первая же его торпеда поразит цель, но вражеский пилот успел сманеврировать в самый последний момент. Вторая торпеда скользнула чуть выше корабля противника; третья приблизилась еще больше, и радар показал слияние курсов. Тед, однако, не спешил радоваться удачному выстрелу – ошибка была весьма возможна. Вдруг яркая точка на мониторе слежения погасла. Взрыв вражеской ракеты наверняка уничтожил все живое на много миль вокруг, но какая бы не таилась в ней начинка, больше опасности не было.

– Сорок первая уничтожена! – отрапортовал он координатору, и снова взялся за руководство своим экипажем.

Сражение продолжалось. Раз за разом его техники выпускали торпеды, да и сам Тед еще трижды вступал в бой. Первая волна атаки – вернее, то, что от нее осталось, – прошла сквозь них, чтобы найти гибель от торпед четвертой и следующих линий. Начался второй заход: безумная схватка ярилась, торпеды пронизывали воздух, взрывы сотрясали землю, точки целей то возникали, то гасли на экранах. Оборона устояла.

Третья атакующая волна была поистине чудовищной. Техники уже не получали столь полной информации, как в начале битвы; видимо, многие посты и системы наблюдения вышли из строя. Корабль Киннисона прошел сквозь стену огня, страшнее которого планета еще не знала; мысли людей путались, движения замедлились, но они продолжали бой почти с прежней эффективностью.

Третья волна миновала. Ракеты появлялись все реже и реже; можно было расслабиться.

Ни экипаж, ни командир не имели понятия, что происходит на континенте. Они даже не знали, какой смертоносный груз несли сбитые ими ракеты – все они были всего лишь яркими точками на экранах локаторов. И они не представляли, куда теперь направят их корабль – но, в любом случае они двигались навстречу опасности.

– Что творится снаружи? Пит, у нас есть пара минут, так что выкладывай, – попросил координатора Киннисон.

– Слушайте. Шесть из сбитых вами ракет несли атомные боеголовки, и они нацеливались на пятую и шестую линии; еще пять были с нашими опознавательными знаки. Вы хорошо поработали, ребята, можете гордиться! Прорвалось очень немного, так что особого вреда нам они не принесут. Из наших ракет ответного удара сбили очень немногие – так что их система хуже нашей, а уж таких стрелков у них точно нет.

Техники заулыбались – суровый координатор очень редко баловал их комплиментами. Потягивая укрепляющие напитки, они наслаждались покоем, однако в каждом жила неотступная мысль – что с их семьями?., со всеми остальными людьми?

Словно подслушав их мысли, координатор произнес:

– Детальные страны словно взбесились. Наше западное и восточное побережье непрерывно атакуют, но их техники еще держатся, а вот Европы больше не существует – там палят друг в друга как сумасшедшие. По моим данным. Южная Америка бомбит Азию, а оттуда в ответ запустили тучи ракетных снарядов. Мир сошел с ума, – голос координатора как-то подозрительно дрогнул.

Улыбки медленно сползали с молодых лиц, глаза снова стали строгими и внимательными.

– А наши потери? – хрипло спросил Дойль.

– Мы неплохо держимся… относительно, конечно. Потери меньше предполагавшихся – только семь процентов. Погибла первая линия и все посты наблюдения – подозрительно, как они умудрились вычислить большинство из них, крайне подозрительно…

Корабль продолжал барражировать над Гудзоновым заливом, экраны были чисты, никаких признаков опасности не наблюдалось. Внезапно экраны вновь ожили – пришло сообщение о еще одной волне ракет, отличавшихся странной конструкцией; летели они над самой землей.

Их заметили слишком поздно. Координатор попытался рассчитать курс, пальцы техников забегали по клавишам, но армада неумолимо продвигалась вперед.

В испепеляющем пламени атомного взрыва Теодор Киннисон даже не осознал, что происходит с кораблем и с ним самим.

А где-то далеко маленькая кареглазая девочка, вскрикнув, забилась в руках матери. Ни ласка, ни уговоры не могли успокоить ее; перед глазами малышки – необычными, карими, с золотыми искорками, – стояло запрокинутое лицо отца на фоне огненной стены. Пройдет время, и трагедия забудется, но зрение души – «глаза орла», будущий знак носителей Линзы, никогда не покинет эту девочку и сохранится в ее потомстве.

* * *

Гарлейн Эддорский посмотрел на разрушенную Землю, плод своих усилий, и решил, что поработал совсем неплохо. Куда он отправился затем, нам неизвестно – ведь он был убежден, что еще сотни и сотни лет Земля не доставит ему никаких неприятностей. На протяжении следующего тысячелетия Гарлейн посетил Ригель, Полэн VII, затем вплотную занялся Велантией – там дела шли из рук вон плохо, его ставленники, Верховные Лорды, деградировали на глазах, и многое пришлось исправлять. Восстановив порядок вещей, Гарлейн вернулся в пределы Внутреннего Круга и начал безрезультатно искать виновного во всех своих неудачах.

* * *

А на Аризии вновь состоялся большой совет: пришло время вмешаться в дела эддориан.

«Готовы ли мы начать открытую войну? – неуверенно спросил Эуконидор. – Очистить Землю от радиоактивных отходов и чудовищных мутантных форм жизни не составит труда, а из людей, спасшихся в Северной Америке, вырастет и распространится по планете новое племя, сильное и приверженное демократическим традициям. Они колонизируют Марс, Венеру и Астероидный Пояс. Но Гарлейн… он начнет действовать под именем Роджера, и брошенные им семена вырастут в Юпитерианские войны.»

«Твои мысли интересны, юноша. Продолжай. Думай.»

"Межпланетные войны неизбежны, и они только укрепят правительство Внутренних планет – конечно, если не вмешается Гарлейн. Пожалуй, он не сразу поймет, что происходит; ведь Земля – его стараниями! – опять лежит в руинах. Когда же он снова посетит ее, будет слишком поздно. Мы будем действовать в телах людей, и Роджер не сможет повредить новой цивилизации.

Теперь же нам стоит обратить внимание на Невию. Эддориане не интересуются этой удаленной и незаметной планетой; ведь вся она покрыта водой и там очень мало суши. Но невиане – амфибии, способные дышать и в воде, и в воздухе – могут переносить большие ускорения, а мы поможем им создать межзвездные корабли. Затем придет час, когда они встретятся с людьми . И, волей или неволей, амфибии передадут им массу полезного… Полициклический щит, реакторы на активированном железе, деструкционные лучи… Земная цивилизация выйдет к звездам – внезапно и быстро! Я правильно мыслю?"

«Очень хорошо, – одобрили Старшие. – Зрелые и разумные выводы.»

Прошли тысячи земных лет. Столетия разрухи и безлюдья. Эпоха реконструкции. Эра возрождения. Век колонизации новых миров. Объединение. Юпитерианские войны. Наконец – мощный, непоколебимый союз планет Солнечной системы.

Ни один из эддориан не догадывался о таком стремительном развитии; Гарлейн был уверен, что застанет на Земле только стаи хищных варваров.

И стоит отметить, что за это время мужчины по имени Киннисон не раз женились на девушках с рыжевато-каштановыми волосами и карими, сверкающими золотыми искорками глазами.