Автор книги: Эдвард Эдингер
Жанр: Зарубежная психология, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
О степени идентификации пациента с отверженным свидетельствует его реакция во время просмотра фильма «К востоку от Эдема», поставленного по роману Джона Стейнбека. Сценарий фильма представляет собой современную трактовку темы Каина и Авеля. Жили два брата, один из которых был любимцем отца, а другой – обделенным и отверженным. Сильная идентификация с отвергнутым братом вызвала у пациента настолько острое чувство тревоги и страдания, что он был вынужден покинуть зал посреди фильма.
В дальнейшем пациент женился, но отношения с женой не сложились. У его жены был роман с другим мужчиной. Эта ситуация в полной мере возродила старую тему отверженности. Он попытался убить жену, но не убил. Спустя некоторое время он решил покончить жизнь самоубийством. Первая попытка была неудачной, но в конечном счете с третьей попытки ему удалось осуществить задуманное. Таким образом он воплотил до конца свою мифологическую судьбу.
С внутренней точки зрения между убийством и самоубийством существует незначительное различие. Разница заключается лишь в направлении движения деструктивной энергии. В депрессивном состоянии человеку нередко снятся сны, связанные с убийством; сновидец внутренне убивает себя. Такие образы сновидений свидетельствуют о том, что, в сущности, убийство и самоубийство символически являются одним и тем же.
В Библии упоминается еще один персонаж, олицетворяющий состояние отчуждения. Это Измаил. Измаил был незаконнорожденным сыном Авраама от служанки Агари. Когда родился законный сын Исаак, Измаил со своей матерью был изгнан в пустыню. Тема незаконнорожденности составляет один из аспектов переживания отчужденности. В действительности незаконнорожденные дети обычно испытывают серьезные проблемы, связанные с отчуждением. Такую проблему можно было бы назвать комплексом Измаила.
Илл. 9. «Агарь и Измаил в пустыне». Гравюра Гюстава Доре
В книге Германа Мелвилла «Моби Дик» приведен прекрасный пример проявления комплекса Измаила. Главного героя романа зовут Измаил. Книга описывает чередование состояний инфляции и отчуждения. Приведем первый абзац «Моби Дика»:
Зовите меня Измаил. Несколько лет тому назад, – когда именно, неважно, – я обнаружил, что в кошельке у меня почти не осталось денег, a на земле не осталось ничего, что могло бы еще занимать меня, и тогда я решил сесть на корабль и поплавать немного, чтоб поглядеть на мир и с его водной стороны. Это у меня проверенный способ развеять тоску и наладить кровообращение. Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта; всякий раз, как в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь; всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед вывесками гробовщиков и пристраиваться в хвосте каждой встречной похоронной процессии; в особенности же всякий раз, как ипохондрия настолько овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправиться в плавание, и как можно скорее. Это заменяет мне пулю и пистолет. Катон с философическим жестом бросается грудью на меч – я же спокойно поднимаюсь на борт корабля. И ничего удивительного здесь нет. Люди просто не отдают себе в этом отчета, а то ведь многие рано или поздно по-своему начинают испытывать к океану почти такие же чувства, как и я[37]37
Г. Мелвилл «Моби Дик, или Белый Кит», пер. И. Бернштейн.
[Закрыть].
Все, что происходит в этой книге, логически вытекает из первого абзаца. Вся драма насилия и инфляции развивается из первоначального состояния отчуждения и самоубийственного отчаяния. Здесь содержится пример короткозамкнутого цикла, отчуждения, которое возвращает человека к обновленной инфляции с вытекающими отсюда еще более катастрофическими последствиями.
Многие классические произведения также начинаются с описания состояния отчуждения. Первые строки «Божественной комедии» Данте:
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу!
Так горек он, что смерть едва ль не слаще.
Но, благо в нем обретши навсегда,
Скажу про все, что видел в этой чаще[38]38
Данте «Божественная комедия», пер. М. Лозинского.
[Закрыть].
Гёте также начинает своего «Фауста» с описания состояния отчуждения. В первой сцене Фауст говорит о чувстве пустоты и бесплодности:
Гёльдерлин описывает переход от ребенка к взрослому как переход от неба к пустыне:
Благословенны золотые мечты детства!
Их сила скрыла от меня унылую бедность жизни.
Вы помогли расцвести всем добрым семенам сердца.
Вы дали мне все недостижимые вещи!
О, Природа! В твоей красоте и в твоем свете
Свободно и непринужденно
Плодотворная любовь достигла царственного положения,
Богатого, как урожаи в Аркадии.
То, что взрастило меня, мертво и рассечено,
Погиб юный мир, служивший мне щитом,
И грудь, вмещавшая небо,
Иссохла и мертва, как поле со стерней[40]40
Ф. Гёльдерлин «К Природе». Цит. по: К. Г. Юнг «Символы трансформации», § 624.
[Закрыть].
Мы не испытываем недостатка в современных описаниях состояния отчуждения. Действительно, они встречаются так часто, что наш век вполне можно было бы назвать веком отчуждения. Возьмем в качестве еще одного примера несколько фрагментов из сборника «Бесплодная земля» Т. С. Элиота:
Какие корни цепляются за эту груду щебня? Какие ветви
Прорастают из нее? Сын человеческий,
Ты не способен ответить на вопрос, ибо ты знаком лишь
С грудой разбитых образов, где солнце безжалостно светит,
Сухое дерево не дает убежища, сверчок не знает устали.
В иссохшем камне не слышен звук воды.
‹…›
Здесь нет воды. Здесь только скалы.
Здесь скалы, ни капли нет воды, песчаная дорога.
Дорога вьется вверх средь гор,
Скалистых гор, без капли влаги.
Если бы там была вода, мы бы остановились и напились.
Средь скал нельзя остановиться и задуматься.
Пот высох, ноги в песке.
Если бы только вода была средь скал.
Иссохшая пасть гор не способна даже плюнуть.
Здесь невозможно ни стоять, ни лежать, ни сидеть.
В горах нет даже тишины.
Здесь только гром сухой, ни капли нет дождя.
В горах нет даже одиночества.
Из дверей растрескавшихся мазанок
Лишь рожи красные скалятся глумливые[41]41
Т. Элиот «Бесплодная земля».
[Закрыть].
Это очень сильная поэма. В ней отражается индивидуальное и коллективное отчуждение нашего времени. Вне сомнения, «груда разбитых образов» относится к традиционным религиозным символам, утратившим для многих людей свой смысл. Мы живем в пустыне и не можем найти источник животворной воды. Горы изначально были местом встречи человека с Богом. Теперь в горах лишь сухо гремит гром, не принося дождя.
Сегодняшний экзистенциализм можно рассматривать как свидетельство коллективного отчуждения. Многие современные романы и пьесы изображают потерянные, бессмысленные жизни. Современный художник вынужден непрестанно изображать, разъяснять всем нам переживание бессмысленности. Тем не менее это нельзя рассматривать как исключительно негативный феномен. Отчуждение – это еще не тупик. Мы надеемся, что отчуждение способно привести к большему осознанию высот и глубин жизни.
3. Отчуждение и религиозное переживание
Если переживание активной инфляции служит необходимым аккомпанементом развития эго, то переживание отчуждения служит необходимой прелюдией к осознанию Самости. Патриарх современного экзистенциализма Кьеркегор рассматривает смысл переживания отчужденности в следующем фрагменте:
…Так много говорят о потерянных жизнях – но потерянной можно назвать жизнь только того человека, который продолжал жить, будучи настолько обманутым радостями или печалями жизни, что так никогда и не осознал себя как духа навсегда и бесповоротно… или (что то же самое) не осознал и, в глубочайшем смысле, не воспринял тот факт, что существует Бог и что он сам… существует перед этим Богом, чья бесконечность достигается только через отчаяние (курсив автора)[42]42
С. Кьеркегор «Страх и трепет».
[Закрыть].
В сущности, Юнг выражает ту же мысль в психологических терминах:
В своем стремлении к самореализации Самость выходит за пределы эго-личности, распространяясь во все стороны; благодаря своей всеобъемлющей природе она ярче и темнее, чем эго, и поэтому ставит перед ним проблемы, от решения которых оно стремится уйти. Человека подводит либо моральное мужество, либо интуиция, либо и то и другое, пока в конечном счете судьба не определит… что он стал жертвой решения, принятого без его ведома или вопреки велению сердца. Отсюда можно заключить о существовании нуминозной силы Самости, которую едва ли возможно воспринимать иным путем. Поэтому опыт переживания Самости всегда означает поражение для эго[43]43
К. Г. Юнг «Таинство воссоединения», § 778.
[Закрыть].
Илл. 10. Израильтяне собирают манну небесную. Из «Часослова Катерины Клевской».
Библиотека и музей Моргана, Нью-Йорк
Существует немало описаний религиозных переживаний, которым обычно предшествует то, что испанский мистик святой Иоанн Креста назвал темной ночью души, Кьеркегор – отчаянием, а Юнг – поражением эго. Эти термины обозначают одно и то же психологическое состояние отчуждения. В документальных описаниях религиозных переживаний нередко встречаются глубокие чувства подавленности, вины, греховности, никчемности и полное отсутствие ощущения сверхличной поддержки или основы существования человека, на которые можно опереться.
Классическим символом отчуждения является образ пустыни. Характерно, что именно в пустыне встречаются проявления Бога. Источник божественной пищи появляется в тот момент, когда затерянный в пустыне странник стоит на грани гибели. Израильтяне в пустыне питаются манной небесной (Исх. 16:4).
В пустыне ворон кормит пророка Илию (Книга Царств, 17:2–6). Согласно легенде, в пустыне ворон же кормит отшельника святого Павла.
Илл. 11. «Илия в пустыне», фрагмент. Вашингтон Олстон.
Музей изящных искусств, Бостон
Илл. 12. «Святой Антоний и святой Павел – отшельник». Гравюра Альбрехта Дюрера.
Издательство Dover Publications, Нью-Йорк
В психологическом отношении это означает, что восприятие поддерживающей стороны архетипической психики с большей вероятностью может состояться, когда эго, исчерпав свои ресурсы, осознает полное бессилие по отношению к самому себе. Man’s extremity is God’s opportunity[44]44
Man’s extremity is God’s opportunity – английская пословица. На русском языке ее смысл, возможно, лучше всего отражен в фразе из стихотворения А. Майкова:
Чем ночь темней, тем ярче звезды,Чем глубже скорбь, тем ближе Бог. Прим. ред.
[Закрыть].
В своей книге «Многообразие религиозного опыта» У. Джеймс приводит ряд примеров состояния отчуждения, которое предшествует переживанию божественного. В качестве одного из таких примеров он рассматривает случай Льва Толстого.
Толстой рассказывает, что в пятидесятилетнем возрасте он начал испытывать моменты угнетения, остановки, как он выражается, когда он не знал, что делать, как жить. Естественно, что в таком состоянии интерес, какой имеют для нас наши повседневные жизненные функции, для него перестал существовать. Жизнь, некогда полная очарования, стала казаться ему плоской, бессмысленной и, хуже этого, мертвой. Он потерял смысл того, что раньше не нуждалось в оправдании. Вопросы «Зачем?», «А что дальше?» стали сильнее и сильнее преследовать его[45]45
У. Джеймс «Многообразие религиозного опыта», пер. В. Г. Малахиевой-Мирович и M. B. Шик.
[Закрыть].
Толстой писал:
Жизнь моя остановилась… Я как будто жил-жил, шел-шел и пришел к пропасти и ясно увидал, что впереди ничего нет, кроме погибели… Жизнь мне опостылела – какая-то непреодолимая сила влекла меня к тому, чтобы как-нибудь избавиться от нее… Мысль о самоубийстве пришла мне так же естественно, как прежде приходили мысли об улучшении жизни. Мысль эта была так соблазнительна, что я должен был употреблять против себя хитрости, чтобы не привести ее слишком поспешно в исполнение…
И вот тогда я, счастливый человек… перестал ходить с ружьем на охоту, чтобы не соблазниться слишком легким способом избавления себя от жизни… И это сделалось со мной в то время, когда со всех сторон было у меня то, что считается совершенным счастьем… У меня была добрая, любящая и любимая жена, хорошие дети, большое имение… Я был уважаем близкими и знакомыми, больше чем когда-нибудь прежде, был восхваляем чужими и мог считать, что я имею известность, без особенного самообольщения. При этом я не только не был телесно или духовно нездоров, но, напротив, пользовался силой и духовной, и телесной, какую я редко встречал в своих сверстниках…
Душевное состояние это выражалось для меня так: жизнь моя есть какая-то кем-то сыгранная надо мной глупая и злая шутка… Невольно мне представлялось, что там где-то есть кто-то, который теперь потешается, глядя на меня, как я целые 30–40 лет жил, жил учась, развиваясь, возрастая телом и духом, и как я теперь… дойдя до той вершины жизни, с которой открывается вся она, – как я дурак дураком стою на этой вершине, ясно понимая, что ничего в жизни и нет, и не было, и не будет. А ему смешно…
Как может человек не видеть этого и жить – вот что удивительно! Можно жить только, покуда пьян жизнью; а как протрезвишься, то нельзя не видеть, что все это – только обман, и глупый обман! Вот именно, что ничего даже нет смешного и остроумного, а просто – жестоко и глупо[46]46
Л. Толстой «Исповедь». Цитата приведена с сохранением авторской орфографии и пунктуации. Прим. ред.
[Закрыть].
Это замечательный пример острого приступа отчуждения. Поставленные Толстым вопросы лежат в основе каждой формы невроза, развивающегося в зрелые годы. Поэтому Юнг справедливо говорит, что никогда не видел пациента в возрасте старше тридцати пяти лет, который излечился бы, не найдя религиозного отношения к жизни[47]47
К. Г. Юнг «О психологии западных и восточных религий», § 509.
[Закрыть].
С психологической точки зрения основу религиозного отношения составляет переживание нуминозности[48]48
Нуминозность – от лат. numen – божество, воля богов. Это понятие описывает важнейшую сторону религиозного опыта, связанного с интенсивным переживанием таинственного и устрашающего Божественного присутствия или присутствия сверхчеловеческой реальности. В психологии с этим связывают переживание присутствия Самости в эго-сознании.
[Закрыть], то есть Самости. Но эго не способно переживать Самость как нечто отдельное, пока оно находится в состоянии бессознательного отождествления с Самостью. Этим объясняется необходимость опыта отчуждения как предпосылки для религиозного переживания. Для того чтобы воспринимать Самость как нечто иное, эго должно сначала освободиться от отождествленности с Самостью. Человек не способен воспринимать существование Бога, пока находится в состоянии бессознательной идентификации с Ним. Но процесс разделения эго и Самости вызывает отчуждение, поскольку утрата отождествления эго с Самостью также приводит к нарушению оси эго – Самость. Этим объясняется наступление «темной ночи души», которое предшествует нуминозному переживанию.
Джеймс упоминает еще один случай отчуждения, описанный Джоном Баньяном:
Моя врожденная и скрытная оскверненность – вот что было предметом моих печалей и моих мук. Я был в моих собственных глазах отвратительнее жабы; я был убежден, что таков же я и в глазах Бога. Грех и беззаконие истекали из моего сердца, как вода из фонтана. С радостью я отдал бы мое сердце в обмен на что угодно. Я думал, что только один дьявол может сравняться со мною в злобе и развращенности духа; и я оставался в этом печальном состоянии долгое время.
Я сожалел, что Бог сделал меня человеком. Благословлял состояние животных, птиц, рыб, потому что природа их безгреховна, Бог не гневается на них, и они не осуждены на адские муки после смерти. Я был бы счастлив, если бы мог стать одним из них. Счастливым мне казалось положение собаки, жабы; да, охотно стал бы я собакой или лошадью, так как я знал, что у них нет души, которая может быть раздавлена вечной тяжестью ада и греха, подобно моей душе. Я постоянно чувствовал эту тяжесть, был обращен в прах ею, и моя боль еще увеличивалась тем, что я не мог от всей души пожелать освобождения. Мое сердце по временам было совершенно окаменелым. В такие минуты, если бы мне заплатили тысячу фунтов за одну слезу, я не мог бы пролить ее и даже не мог бы пожелать этого.
Я был бременем и предметом ужаса для самого себя. Никогда я не знал так хорошо, что значит быть усталым от жизни; и в то же время я боялся смерти. С какой радостью стал бы я кем-нибудь другим! Все бы я отдал за то, чтоб не быть тем, чем я был![49]49
У. Джеймс «Многообразие религиозного опыта», пер. В. Г. Малахиевой-Мирович и M. B. Шик.
[Закрыть]
Состояние психики Баньяна имеет отчетливо патологический характер. Эти же чувства абсолютной вины и невозможности спасения выражаются в психотической меланхолии. Его восприятие себя как самого виновного человека на земле отражает негативную инфляцию. Но оно отражает и отчуждение. Зависть, которую испытывает Баньян к животным, нередко упоминается в рассказах о состоянии отчуждения, которое предшествует религиозному переживанию. Зависть к животным дает нам ключ к пониманию, как можно исцелиться от отчуждения, а именно с помощью восстановления связи с естественной инстинктивной жизнью.
Хотя отчуждение и составляет архетипическое, а следовательно, и общечеловеческое переживание, такие преувеличенные его формы, как у Баньяна, обычно встречаются у людей с определенным типом травматического детства. В тех случаях, когда ребенок переживает сильнейшее отвержение со стороны родителей, происходит нарушение оси эго – Самость, и тогда у ребенка формируется предрасположенность к состояниям отчуждения, причем эти состояния могут достигать невыносимых масштабов. Такое развитие событий обусловлено тем, что ребенок переживает родительское отвержение как отвержение Богом. Затем этот опыт включается в состав психики как ощущение постоянного отчуждения между эго и Самостью.
В контексте христианской психологии переживание отчуждения принято понимать как божественное наказание за грехи. Здесь уместно упомянуть теорию святого Ансельма о грехе. По мнению святого Ансельма, грех состоит в лишении Бога его исключительных прав, и поэтому грех бесчестит Бога. Бесчестье требует расплаты. Святой Ансельм пишет по этому поводу следующее:
Каждое желание разумного существа должно подчиняться воле Бога… Это есть единственный и полный долг чести, который мы должны отдать Богу и которого Бог требует от нас. Тот, кто не отдает долг чести, причитающийся Богу, лишает Бога того, что по праву принадлежит Ему, и унижает Его достоинство; и это есть грех. Более того, он будет оставаться виновным до тех пор, пока не отдаст то, что присвоил себе, но, учитывая проявленное неуважение, он должен возвратить больше, чем присвоил. Ибо, как тот, кто ставит под угрозу безопасность другого лица, не делает достаточно, ограничиваясь восстановлением безопасности без выплаты компенсации за причиненные страдания, так и тот, кто унижает достоинство другого лица, не делает достаточно, ограничиваясь воздаванием почестей, но должен в соответствии с причиненным ущербом выплатить компенсацию каким-либо способом, удовлетворительным для лица, достоинство которого было унижено. Следует учитывать и то, что, когда кто-либо возвращает незаконно присвоенное, он должен отдать что-нибудь такое, чего от него не могли бы требовать, если бы он не похищал чужое. Поэтому каждый, кто совершает грех, должен восстановить честь, которой он лишил Бога; это и есть удовлетворение, которое каждый грешник должен доставить Богу[50]50
Ансельм Кентерберийский «Почему Бог стал человеком?», гл. 11.
[Закрыть].
Грех – это инфляционное самодовольство эго, которое присваивает себе функции Самости. Это преступление требует наказания (отчуждения) и возмещения (покаяния, раскаяния). Но, согласно святому Ансельму, для полного удовлетворения необходимо возвратить больше, чем было изначально присвоено. Это невозможно, поскольку человек и без греха обязан Богу полным послушанием. У него нет дополнительных возможностей, чтобы оплатить свое наказание. Для этого он должен воспользоваться благодатью, обеспеченной жертвой Богочеловека Иисуса Христа. В результате прегрешения и раскаяния Бог сам оплачивает счет, изливая милость. Это согласуется с высказыванием апостола Павла:
Разумеется, на вопрос «Оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать?» апостол Павел дает отрицательный ответ. Тем не менее этот вопрос косвенным образом указывает на неудобный факт существования определенной связи между благодатью и грехом.
С психологической точки зрения упомянутые теологические доктрины касаются отношений между эго и Самостью. По мере возможности необходимо сторониться инфляции (греха). При возникновении инфляции эго может быть спасено только путем возвращения Самости ее утраченного достоинства (покаяние, искреннее раскаяние) (илл. 13).
Илл. 13. Покаяние Давида. Давид сознается перед пророком Натаном в похищении Вирсавии. Справа изображено воплощение раскаяния (метанойи). Из византийской рукописи.
Национальная библиотека, Париж
Однако этого недостаточно для полного удовлетворения. Благодать, полученная благодаря самопожертвованию Самости, должна завершить расплату.
Существует даже косвенное указание на то, что прегрешение эго и последующее наказание необходимы для формирования потока целительной энергии (благодати), исходящей от Самости. Это соотносится с утверждением, что эго не способно воспринимать поддержку Самости, пока не освободится от своей идентификации с Самостью. Эго не может стать сосудом для восприятия благодати, пока не освободится от своей инфляционной наполненности. Такое освобождение осуществляется только переживанием отчуждения.
Мартин Лютер выражает эту мысль так:
Бог действует с помощью противоположностей, чтобы человек ощутил тщетность своих усилий именно в тот момент, когда Бог собирается спасти его. Когда Бог собирается оправдать человека, он проклинает его. Он должен вначале убить того, кого собирается оживить. Помощь приходит от Бога в виде гнева, поэтому она кажется далекой тогда, когда находится рядом. Вначале человек должен возопить, что в нем не осталось ничего здорового. Ужас должен объять его душу. Это и есть муки чистилища… В этой смуте зарождается спасение. Свет пробивается к человеку тогда, когда он считает себя погибшим[52]52
R. Bainton. Here I Stand: A Life of Martin Luther.
[Закрыть].
4. Восстановление оси эго – Самость
В психотерапевтической практике очень часто встречается типичная клиническая картина, которую можно было бы назвать неврозом отчуждения. Человек с таким неврозом сомневается в своем праве на существование. Он испытывает глубокое чувство никчемности со всеми симптомами, которые принято называть комплексом неполноценности. На бессознательном уровне такой человек автоматически предполагает, что все исходящее от него – сокровенные желания, потребности и интересы – должно быть неправильным или в каком-то отношении неприемлемым. При такой установке психическая энергия сдерживается и вынуждена скрытно, бессознательно или деструктивно проявляться в виде психосоматических симптомов, приступов тревоги или примитивных аффектов, депрессии, суицидальных намерений, алкоголизма и т. п. По существу, такой пациент стоит перед проблемой оправдания или неоправдания его Богом.
Здесь мы имеем психологическую основу для постановки теологического вопроса об оправдании. В вопросе «Оправдывают нас наша вера или наши деяния?» в двух словах указана разница между интровертной и экстравертной точками зрения. Отчужденная личность чувствует себя глубоко неоправданной и вряд ли в состоянии действовать в соответствии со своими интересами. В то же время такой человек отрезан от ощущения смысла. Жизнь лишена психического содержания. Для выхода из состояния отчужденности необходимо восстановить связь между эго и Самостью. Если это удастся сделать, то откроется совершенно новый мир.
Я позаимствовал описание такого опыта у доктора Ролло Мэя. Пациентка, женщина в возрасте 28 лет, была незаконнорожденным ребенком и страдала неврозом отчуждения. Приведем ее рассказ о своих переживаниях.
Я помню, что в тот день бродила в трущобах под железной дорогой на эстакаде. Меня неотступно преследовала мысль, что я – незаконнорожденный ребенок. Пот катил с меня градом, когда я в муках старалась признать этот факт. Затем я поняла, что должен чувствовать человек, сделавший такое признание: «Я – негритянка среди привилегированных белых» или «Я – слепая среди зрячих». Когда я проснулась ночью, меня осенило: «Я признаю тот факт, что я – незаконнорожденный ребенок», но я уже не ребенок. Значит, я – незаконнорожденная. Но и это неверно. «Я незаконно родилась». Тогда что остается? Остается: «Я есмь». Установление контакта с реальностью («я есмь») своего бытия и признание этой реальности (что, как мне кажется, впервые произошло со мной) тотчас произвели на меня впечатление и вызвали следующую мысль: «Поскольку я есмь, следовательно, я имею право быть».
С чем можно сравнить этот опыт? Сначала у меня возникло такое чувство, словно я соприкоснулась с действительностью. Я ощутила собственное существование, и мне не было дела до того, что составляет его основу – какой-нибудь ион или просто волна. Я испытала такое же ощущение, как в детстве, когда я добралась до сердцевины персика и расколола косточку, не зная, что там найду. К своему удивлению, я нашла внутри косточки съедобное зернышко, которое на вкус оказалось горько-сладким…
Это можно сравнить со шлюпкой, которая стоит в порту на якоре. Изготовленная из земных материалов, шлюпка может с помощью якоря соприкоснуться с землей, той почвой, из которой выросла ее древесина. Шлюпка может поднять якорь, чтобы отправиться в плавание; но она может в любой момент бросить якорь, чтобы переждать шторм или немного отдохнуть…
Впечатление такое, словно я вхожу в мой сад Эдемский, где нахожусь по ту сторону добра и зла и всех иных человеческих представлений. Мое состояние словно глобус, на который еще не нанесены горы, океаны и континенты. Это напоминает ребенка, который на занятиях по грамматике находит в предложении подлежащее для сказуемого, причем в данном случае подлежащим является вся его жизнь. Здесь исчезает ощущение теоретического подхода к своей сущности[53]53
R. May. Existence.
[Закрыть].
Мэй называет это состояние переживанием своего бытия («я есмь»), что вполне подходит к приведенному описанию. Кроме того, такое состояние можно рассматривать как воссоздание оси эго – Самость, которое, вероятно, произошло в контексте сильного переноса.
Иллюстрацией к началу восстановления нарушенной оси эго – Самость может служить сновидение, о котором рассказала в процессе психотерапевтических консультаций эта женщина. Ей приснился следующий сон:
Я была сослана в Сибирь. Бесцельно брожу по холодным бесплодным равнинам. Затем ко мне приближается группа верховых солдат. Они швыряют меня в снег и начинают по очереди насиловать. Это происходит четыре раза. Я чувствую себя разорванной на части и окоченевшей от холода. Затем ко мне подходит пятый солдат. Я ожидаю к себе такого же отношения от него, как и от остальных солдат. Но, к своему удивлению, я вижу в его глазах жалость и человеческое понимание. Вместо того чтобы изнасиловать, он осторожно заворачивает меня в одеяло и относит к ближайшему дому. Он усаживает меня подле огня и кормит теплым супом. Я знаю, он исцелит меня.
Этот сон приснился одновременно с формированием переноса. В детстве пациентка страдала от сильно выраженного отвержения со стороны обоих родителей. В частности, после развода с матерью отец совершенно не уделял девочке внимания. Такое отношение нанесло сокрушительный удар по чувству собственного достоинства пациентки и оставило у нее ощущение отчужденности от ценностей, носителем которых был ее отец и в конечном счете определенная часть ее Самости. Сон ярко передает ее чувство отчуждения или изгнания и появление нового переживания восстановления: ее ось эго – Самость находилась в терапии. Это происходит при осознании сильных чувств, появляющихся в переносе.
Разумеется, в психотерапии такие переживания встречаются регулярно, и с ними удается более-менее успешно справляться с помощью доброго человеческого отношения и устоявшихся теорий, касающихся переноса. Тем не менее я полагаю, что осознание происходящего в глубине внутреннего процесса, который приводит к восстановлению оси эго – Самость, позволяет основательнее осмыслить сам феномен переноса. Кроме того, этот процесс дает возможность рассматривать терапевтический опыт в более широком контексте универсальной потребности человека в отношениях со сверхличным источником бытия.
Другой пример исцеляющего воздействия, обусловленного восстановлением связи между эго и Самостью, содержится в замечательном сновидении, рассказанном мне человеком, которому в детстве довелось пережить тяжелую эмоциональную депривацию. Он был незаконнорожденным ребенком и воспитывался у приемных родителей, состояние которых было близким к психотическому. Они практически не дали мальчику положительного родительского опыта. В результате в зрелые годы у него сохранилось острое чувство отчуждения. Хотя он был довольно одаренной личностью, тем не менее в стремлении реализовать свои возможности сталкивался с серьезными трудностями. Этот сон приснился ему в ночь после смерти Юнга (6 июня 1961 года). Я упоминаю эту подробность в связи с тем, что он очень переживал смерть Юнга, и в определенном смысле этот сон отражает одну из особенностей юнгианского подхода к психике. Приведем описание сна.
Мы вчетвером прибываем на неизвестную планету. Четверка, по-видимому, отражает кватерность в том смысле, что каждый из нас представляет определенный аспект одного бытия, словно мы представляем четыре стороны света или четыре расы человечества. По прибытии мы обнаружили на планете дублеров, вторую группу из четырех человек. Эта группа не говорит на нашем языке. Каждый из этих четверых говорит на отличающемся от других языке. Первое, что мы стараемся сделать, – это найти общий язык. (Эта проблема занимает значительную часть описания сна, и я пропущу ее.)
На планете царит обязательный для всех ее обитателей суперпорядок. Нам кажется, что соблюдение суперпорядка обеспечивается не отдельным человеком или правительством, а благожелательным авторитетом, то есть природой. В этой способности регулировать жизнь каждого обитателя планеты нет ничего опасного для индивидуальности.
Мое внимание отвлекает какое-то происшествие в аварийной камере. У одного из обитателей планеты произошел сердечный приступ. По-видимому, волнение, вызванное нашим прибытием, привело к учащению сердцебиения. В таких случаях суперпорядок осуществляет вмешательство. Инопланетянин погружается в полукоматозное состояние, в котором происходит подключение к центральному сердечному ритму, для того чтобы снять «перегрузку», пока не наступит стабилизация.
Меня интересует, позволят ли нам остаться на планете. Затем мы получаем информацию о том, что нам позволено продлить свое пребывание на планете при условии, что мы подключимся к определенной длине волны, чтобы «центральный источник закона энергии» смог определять момент наступления того, что на планете называется опасностью, а на земле называется грехом. В момент появления для нас опасности суперпорядок «возьмет нас под свой контроль», пока не исправится сложившееся положение. Опасность возникнет всякий раз, когда будет совершено действие для непосредственного удовольствия эго или любой сознательной части личности, без учета архетипических источников этого действия и ритуала, который связан с первичным, основополагающим действием.
Основная особенность этого весьма выразительного сна состоит в существовании на другой планете (в бессознательном) «суперпорядка» и «центрального источника закона энергии». Этот замечательный образ символически отражает процесс сверхличного регулирования психики и соответствует нашему представлению о компенсаторной функции бессознательного. В описании сновидения сказано, что опасность возникает в тех случаях, когда «будет совершено действие для непосредственного удовольствия эго… без учета архетипических источников этого действия». Это точное описание инфляции, при которой эго функционирует без учета надличностных форм существования. Более того, в сновидении это состояние отождествляется с грехом, что соответствует вышеупомянутой точке зрения святого Ансельма.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?