Текст книги "Две революции"

ОНА. И Зиновьев опять перестал у нас бывать.

К. Уже вскоре он потерял пост вождя Коминтерна. А я. я повел журналистов в Мавзолей. Там отец мумии, профессор Збарский, открыл стеклянную крышку саркофага. Перед нами лежал. Ленин! По моему знаку Збарский слегка ущипнул Ленина за нос, потом начал, держа за нос, двигать его голову. И они увидели: это не воск. Это великий богоборец Ленин, превращенный в нетленные мощи…

ОНА. В это время, к моему изумлению, Троцкий стремительно терял все важные посты. Основатель Красной армии был удален из армии. Я не понимала, что происходит.

К. Ничего нового. Читай историю французской Революции. Вожди Революции с аппетитом едят друг друга. Но Троцкий – только начало. Согласно правилам Революции, подошла очередь ближайших друзей Ильича, вчерашних участников «тройки» – Зиновьева и Каменева. Они не поняли чуда, которое так быстро сотворил Сталин. Чудом этим был управляемый съезд партии.

Четырнадцатый съезд партии.

На трибуне – Каменев.

КАМЕНЕВ (привычно жестом вождя выбросив руку вперед). Товарищи!

Раздаются свист, улюлюканье, крики: «Мы тебе не товарищи!»

КАМЕНЕВ. Вы не заставите меня замолчать, как бы громко ни кричала группа товарищей.

Все заглушающий свист.

К. Он ошибся – это уже была не группа.

Свист, общий рев: «Долой! Гнать его с трибуны!»

КАМЕНЕВ (кричит). Я все равно скажу! Сталин не может выполнять роль главы большевистского штаба. Мы против теории единоначалия! Против подавления дискуссий! Против того, чтобы создавать культ вождя.

Зал орет: «Гнида! Чушь!» Скандирует: «Сталин! Сталин!»

ОНА. И ты тоже орал!

К. И я тоже. Ко мне в перерыве подошла вдова Ленина, спросила: «Вы видели это безобразие? Не дали говорить одному из вождей партии, другу Ильича! Вы должны дать ему слово на Исполкоме Коминтерна. И Зиновьеву тоже…»

ОНА. И ты?

К. Промолчал.

ОНА. Да нет, ты забыл: ты промолчал, чтобы тотчас подойти к Сталину.

К. Ты знаешь?!

ОНА. Я знаю. Привыкай.

Сталин и К.

К. Товарищ Крупская просит дать им слово на Исполкоме.

СТАЛИН. И что думаешь ты?

К. Думаю, будем против. Всесоюзная Коммунистическая партия большевиков – эталонная партия Коминтерна. Мы не в праве обсуждать ее решения.

СТАЛИН. Верный ответ. Со своей стороны постараемся, чтобы товарищ Крупская поняла: если она срала в один унитаз с Лениным, это еще не значит, что она понимает ленинизм… И коли она будет мутить воду, дадим Ленину другую вдову!

К. На следующий день я позвонил Крупской, спросил, настаивает ли она на своем предложении. Ничего не ответила – просто повесила трубку. Захотела остаться вдовой Ленина.

ОНА. Вскоре пришла очередь Бухарина исчезнуть из нашего дома. Ты очень дружил с ним.

К. Он был блестяще образованный марксист. Любимец Ленина и партии.

ОНА. Но главное – был трогательно женственный. Обожал животных, мне подарил обезьянку… Женщины были от него без ума.

К. И он от них. Кстати, этот главный интеллектуал придумал лозунг: «Организованное понижение культуры». Он считал, что темными людьми легче управлять. И это он посоветовал Ильичу посадить на пароход главных интеллектуалов России и отправить вон из страны. Но, вправду, был любитель животных и птиц. (насмешливо) и при том – охотник. На очередной партконференции, когда Ленин делал доклад, любитель птиц придумал пригласить Ильича на охоту и отправил в президиум приглашение – подстреленную перепелку! Получив окровавленный трупик, Ленин весело расхохотался над проказливостью «любимца партии».

ОНА. Ревнуешь до сих пор?

К. Ты с ним спала?

ОНА. До сих пор не можешь мне простить. А я – себе. То, что этого, не было. Меня всегда пугали ваши разговоры. Тогда, в начале двадцатых, вы пели в унисон. В конце двадцатых все больше говорил один Бухарин, а ты молчал.

БУХАРИН. Хочется нам или не хочется, мы должны осуществить выбраковку нового человека. из материала капиталистической эпохи. Жестокая работа! И здесь Троцкий прав: «Надо навсегда покончить с поповско-квакерской болтовней о священной ценности человеческой жизни», когда на наших плечах лежат величайшие исторические задачи. Пароход философов был компромиссом. (Усмехается.) Куда полезней для Революции было их всех расстрелять. (Звонко хохочет.)

К. Да.

ОНА. Думаю, для него ты был обычный немногословный финн. Но я-то тебя знаю. Ты бываешь очень многословным. Но становишься типичным финном, когда тебе, по каким-то причинам, не надо говорить. Однако ваши кровавые разговоры… возбуждали. И ночью, после нашего безумия… мы еще бывали безумны… я сказала: «Страшненькие у вас разговоры с Бухариным.»

К. Точнее – болтовня. Бухарин только говорит, действовать кроваво может лишь рябой грузин. Знаешь, что он придумал? Истребить всё зажиточное русское крестьянство – так называемых кулаков. То есть, самых умелых крестьян.

ОНА. Но зачем?!

К. Задумал индустриализацию крестьянской страны. Не имея валюты, не имея новых технологий. Но для этого ему нужен дешевый, практически бесплатный хлеб и труд. И он решил истребить зажиточных крестьян, а бедноту объединить в колхозы, которые будут продавать хлеб и продукты по ценам, назначенным государством. Русская деревня возвращается в крепостное состояние. Чтобы он мог рывком догнать капиталистические страны. И этот женственный глупец Бухарин посмел выступить против.

ОНА. И я поняла, почему ты стал с ним так немногословен… Уже вскоре Бухарин прибежал к нам.

Квартира К. Бухарин и К.

БУХАРИН. Послушай, наш Чингисхан сошел с ума. Его колхозы – это военно-феодальная эксплуатация несчастного крестьянства. Колхозы крестьяне ненавидят. Уже появился анекдот: «Как избавиться от вшей? Напиши на голове: «Колхоз», и вши сами разбегутся». (Звонко хохочет, потом трагически.) Он заткнул всем рты. В самый страшный период гражданской войны в партии шли свободные дискуссии. Нынче признается только угодничество. Что ты молчишь? Коминтерн обязан вмешаться!

К. Николай, ты забыл главное правило: Коминтерн не обсуждает вашу партию. Она эталон.

БУХАРИН. Боишься. А мы. мы пойдем до конца.

К. Кто – «мы»?

БУХАРИН. Глава профсоюзов Томский, председатель правительства Рыков. К нам присоединятся отцы октябрьской Революции – Каменев, Зиновьев, вчерашние сподвижники Чингисхана.

К. Он сдунет вас всех, как пушинку с рукава. В его руках партия! И, что важнее, в его руках ОГПУ.

БУХАРИН. Он погубит страну и партию. Будет голод и всеобщее восстание.

К. Голод – да, восстание – нет. Пока есть ОГПУ, никакого восстания не будет.

БУХАРИН. Ты, конечно, донесешь ему, что я был у тебя.

К. Ты правильно думаешь. Но если я не донесу, донесут другие. Ты наверняка ходил не к одному мне! Вам крышка, Николай!

БУХАРИН. Спасибо на добром слове, Отто.

ОНА. Все случилось, как предсказал Бухарин, – наступил голод, магазины опустели, стояли только бочки с кислой капустой. Карточки на хлеб… Потерять карточку – смерти подобно. Население кормилось в столовых при заводах. Но наш райский магазин радовал глаз по-прежнему.

К. Радовал живот по-прежнему.

ОНА. Икра, рыба, мясо, выпивка – и все по тем же смешным ценам. Можно брать сухим пайком, а можно «мокрым» – то есть, готовый роскошный обед в судках. Но однажды. В тот день наша прислуга болела, и я сама пошла в наш сказочный магазин. И когда вышла с сумками и направилась к машине, увидела их. Это был крестьянин. Он был невероятно худ, вместо лица – одни скулы, держал за руку маленький скелетик – дочку. Он снял шапку и зашептал: «Христа ради, дайте что-нибудь, только побыстрее, а то увидят и нас заберут». Он не понимал, что около нашего магазина полно переодетых сотрудников безопасности. Я не успела дать, тотчас пятеро товарищей притиснулись к нему и повели его и девочку. Дома у меня случилась истерика: «Если бы ты их видел!»

К. Я их не видел. Но и ты их не видела.

ОНА. Как это – не видела?

К. Нельзя видеть то, чего нет.

ОНА. То есть, как это – нет?!

К. Есть обычные женщины, которые видят все, что происходит на улице. А есть жена лидера Коминтерна, которая видит только то, что позволяет ей увидеть Его Величество рабочий класс… Враги кричат, что в результате коллективизации СССР охватил жесточайший голод. Враги видят, как похожие на приведения крестьяне приходят на окраины городов и умоляют дать им хлеба. Но Иосиф Виссарионович запретил нам это видеть. Запретил даже говорить об этом. Идет строительство новой страны. Невиданный социальный эксперимент. И нам не нужны эти панические разговоры. Ты читала в газетах хоть строчку о голоде? Читала? Отвечай!

ОНА. Нет.

К. Потому что никакого голода нет! Запомнила? Есть злобные сельские богачи – кулаки, прячущие хлеб от народа. Их расстреливают или ссылают! Есть контрреволюционная агитация наших врагов, за нее дают десять лет. А теперь приготовь мне кофе, Айно, жена Отто, исправившего ей зрение.

ОНА. Я слушала твои поучения и видела, как тебе больно менять кожу. А менять ее приходилось каждый день. Самое страшное, Отто, что ты был прав: деревня умирала покорно. Миллионы умерли, а страна пела и славила сталинскую коллективизацию.

ОНА. Бухарин перестал у нас бывать. Ты перестал его звать?

К. Хочешь ебаться – найди другого побезопаснее!

ОНА. Что с тобой, Отто?..

К. Он похож на зараженного чумой, который, уходя на тот свет, жаждет заразить здоровых.

ОНА. И уже вскоре я узнала, что ты произнес одну из самых беспощадных речей против Бухарина.

К. Бедный Бухарин не понял, с кем он посмел воевать. Я понимаю. И потому я, никого и ничего в жизни не страшась, Усатого боюсь. смертельно!

ОНА. В это время мы переехали. Сталин велел построить на набережной Москвы-реки этот «Дом на Набережной», собрав в нем всю верхушку партии, армии и правительства. Только самые близкие сподвижники остались в обезлюдившем Кремле… Дом-махина в двадцать пять подъездов – какого-то безысходно серого цвета. Из моих окон был виден Кремль, из гостиной – храм Христа Спасителя, из спальни – одна из древнейших церквей Москвы, будто захваченная в плен нашим домом и превращенная в склад. Я сказала: «Недоброе место».

К. Ты всегда была немного ведьма. Девяносто пять процентов вельможных обитателей дома лягут с пулей или сгниют в лагерях. Но тогда я был в восторге. Умей наслаждаться новой квартирой! Погляди на потолок.

Квартира в «Доме на набережной». К. и Она.

ОНА. Лепнина! Во всех комнатах разный орнамент. А это что? Боже мой, тараканы!

К. Это Россия! Здесь таракан – друг человека. Этих усатых существ веками никто не может истребить. Зато посмотри, какая у нас уборная.

ОНА. Дворец! Но что это.

К. Как пользоваться унитазом. Понимаешь, не все нынешние руководители пользовались прежде уборными со сливным бачком. У некоторых была дырка на улице, рядом с избой. Революция: «кто был ничем – тот станет всем».

ОНА. Боже мой, здесь уже стоит мебель!

К. Учти, эту мебель лично утверждал Сталин.

ОНА. И фарфоровая посуда в буфете, и медные кастрюли на кухне. Даже свечи, коли лампочка перегорит. Мы оказались в светлом будущем коммунизма. Впрочем, мы из него и не выходили. Но рябой позаботился не только о мебели и свечах. Уже на третью ночь я услышала в комнате кашель.

(Обращается к К.) Проснись!.. Слышишь? (Отчетливо слышен кашель.)

К. Ничего не слышу.

ОНА. А я слышала кашель.

К. Ты тоже ничего не слышала. Спи, объясню завтра. Спи!

ОНА. Объяснил завтра на улице…

К. Дорогая, жизнь стремительно меняется, и говорить о подобных вещах дома. не надо. В нашем десятом подъезде живут самые видные руководители – наркомы, командующие армиями и так далее. А вот одиннадцатый подъезд дома необитаем.

ОНА. Не поняла.

К. Строительство контролировал Ягода, глава ОГПУ. И там, в пустом подъезде, то есть, за нашими стенами, стоят круглосуточно живые подслушивающие устройства.

ОНА. Я не понимаю!

К. Стоят сотрудники и слушают.

ОНА. А ты откуда знаешь?

К. Знаю. Отнесись к этому с юмором. (Усмехается.) Медичи Великолепный, награждая дворцами своих вельмож, делал подобное. Если без шуток – в связи с борьбой с оппозицией, в связи с угрозой прихода к власти фашистов в Германии.

ОНА. Ты хочешь прочесть мне лекцию?

К. Это точно! Моего секретаря Мауно Хеймо вызвали на Лубянку и предложили ему писать отчеты о том, с кем и о чем я говорю. Он говорит, что отказался. Они его больше не вызывали. Ты понимаешь, что это значит? Это значит, что согласился кто-то другой из моего окружения! Или. согласился сам Хеймо! Он мой питомец, блестящий организатор, навел какой-то порядок в нашем Вавилоне по имени «Коминтерн».

ОНА. И к тому же очень красивый. Ну, Бог с ним! Я не смогу с тобой спать. Я не могу, чтобы третий слушал. как я кричу.

К. Успокойся, я переговорю с Хрущевым. Это безобразие мы прекратим.

ОНА. Уверена – не переговорил.

ОНА. Хозяин! (Смеется.) Как стремительно все поменялось! В стране Революции, уничтожившей хозяев, рябого грузина стали называть «Хозяином»… И он вправду им стал. Теперь весь день, с утра до вечера, гремело одно имя. Его я слышала из репродуктора на работе. Оно бросалось на меня из репродукторов и на улице, и дома. Если открывала газету, оно прыгало прямо в суп со всех страниц. А если выключить радио, разорвать газету, оно донесется из-за стены, из репродуктора соседа. В нашем доме был клуб. Как-то, проходя мимо, я услышала истошные крики. Заглянула в зал и поразилась.

На сцене стоит организатор. В зале – множество мужчин.

ОРГАНИЗАТОР. Итак, все делегаты, стоя, приветствуют товарища Сталина. Они устраивают ему продолжительную овацию. Двадцать раз кричим «Ура!». Начали!

МУЖЧИНЫ (хором). Ура! Ура! Ура!..

ОРГАНИЗАТОР. Включается группа скандирования: «Великому Сталину – ура!» – десять раз. «Нашему любимому Сталину – ура!» – двадцать раз. Подхватывайте активнее, товарищи. Великому Сталину – ура! ура! ура!..

ОНА. Придя домой, спросила: «Что происходит в нашем клубе?»

К. Когда ты перестанешь удивляться и меня мучить? Репетирует группа скандирования. Страна готовятся к четырнадцатой партконференции.

ОНА. Но зачем эта группа? Нынче вся страна – группа скандирования.

К. Перестань!

ОНА. Забыла, что стены слышат в буквальном смысле. (Хохочет.) Молчу.

К. Нам придется изменить расписание нашей жизни. Хозяин работает ночами, и у него часто возникают вопросы или мысли. Ему нужно поделиться, посовещаться с руководителями. Но мы спим… Теперь все руководители, у которых, как у меня, стоит особый телефон. его нельзя прослушать посторонним – соединяет автоматически, без помощи телефонисток… Все мы теперь будем бодрствовать после полуночи.

ОНА. И во сколько тебя ждать в кровать?

К. В шестом часу, когда обычно ложится.

ОНА (с усмешкой). Хозяин! С тех пор я возвращалась с работы, когда ты только просыпался. И просыпалась, когда ты только шел спать. И однажды, когда я проснулась, ты все-таки попытался.

ОНА. Не надо, я опаздываю на работу.

К. Жаль. Я скоро забуду, как это делается.

ОНА. Ты забудешь, как это делается со мной. Сказать тебе, с кем ты помнишь? Можно проще – просто перечислить всех молоденьких секретарш в нашем Коминтерне. (К. пытается обнять ее.) Нет! Безумие прошло, мой друг, а гимнастика в кровати мне не интересна.

ОНА. Все рушилось. И в квартире, и за окном. Я так любила смотреть в окно. Там был огромный, ослепительно горевший золотом главный храм страны – храм Христа Спасителя. И однажды в окно я увидела тысячи людей. Они шли, как на праздник, с песнями и плакатами: «За безбожную Москву!», «Религия – опиум для народа». Храм взорвали на моих глазах. Теперь в окне – только развороченные камни.

К. Зато на этом месте будет воздвигнут невиданный дворец высотой в полкилометра, увенчанный стометровой скульптурой Ленина. (Смеется.) Один его палец, указывающий в светлое будущее, будет длиной в шесть метров.

ОНА. Да, смешно, но смеяться нельзя. (Смеется тоже.) Нелегко носить большевистскую кожу?

К. Да, они азиаты, но поверь, мы спрыгнули в нужном месте.

ОНА. Мечтали о стране всеобщего равенства – и что получили? Хотели ликвидировать бюрократию – и чего добились? Уничтожили религию – и главного атеиста превратили в святые мощи…

К. Ты не понимаешь, женщина! Русский народ из века в век имел бюрократию. И он ее имеет нынче. Имел религию. И она есть – новая религия. Мавзолей – верховный храм новой религии, лежащий там Ленин – Иоанн Предтеча.

ОНА. Так что же, Христос – это.

К. Да, Мессия Виссарионович Сталин. Прошу любить и жаловать. И его новую религию – азиатский марксизм. И, как положено религии, она нетерпимо относится к другим религиям. Потому мы взрываем и закрываем христианские храмы, сажаем священников.

ОНА. Но ты, преклоняющийся перед разумом, эстет, обожающий Шомберга.

К. Пришлось сбросить и эту кожу. В стране азиатской Революции нет места эстетам. Вот почему Сталин – в Кремле, а Троцкий – изгнанник. Да, у нового Мессии посредственный ум, зато невероятное честолюбие. Это честолюбие родило качества, которые для политика важнее ума, – мстительность, невероятную волю и хитрость, умение играть на самых низких свойствах натуры. Только такой беспринципный и страшный человек способен создать государство-крепость, из которого мы понесем знамена Революции по всему миру. И тогда вернем себе нашу родину!

ОНА. Это я услышала от тебя впервые. И лишь в тот миг поняла, зачем ты здесь.

К. У нас сегодня новый гость.

ОНА. Это был твой новый друг, прокурор республики товарищ Крыленко. Он альпинист, прекрасный лыжник и шахматист. Ты тоже обожал лыжи и шахматы.

Крыленко и К. играют в шахматы.

КРЫЛЕНКО. Давненько не брал я в руки шахматы.

К. Шутить изволите. Съедим вашего коня.

КРЫЛЕНКО. Давненько не брал я в руки шахматы… Прислали мне молодых прокуроров. Я объясняю сосункам: «Есть такой предрассудок, впитанный вами с молоком матери: судить надо, исходя из высшей справедливости. Запомните до гробовой доски: судить надо, исходя из указаний партии!». Теперь вам шах.

К. Шутить изволите. (Передвигает фигуру.)

КРЫЛЕНКО. Давненько не брал я в руки шахматы. «И если, исходя из партийной политической целесообразности, надо расстрелять – расстреливайте». Вам шах.

К. Знаем, знаем, как вы давно не играли.

КРЫЛЕНКО. Также интересен вопрос о правомерности пыток в пролетарском судопроизводстве. Великий вождь товарищ Сталин помог нам разобраться: «Желая добиться от подсудимых – представителей эксплуататорских классов важных признаний, можно и должно использовать пытки.» Вам мат, товарищ!

ОНА. А все-таки Господь есть. И любит улыбаться. сквозь слезы о человечестве. Не пройдет и пяти лет, как верного большевика Крыленко «правомерными пытками» заставят признаться в том, что он шпион и предатель. Расстреляют. Мы окружены трупами.

К. Мы рубим капиталистический лес, и должны лететь щепки. Мне кажется, в последнее время ты немного помешалась на правде. Это бывает. Мне рассказывали, наш знаменитый писатель Гайдар, как и ты, помешался на правде. У него хватило остатков ума добровольно сесть в сумасшедший дом. Вышел излечившимся!

ОНА. Ты хотел отправить меня?..

К. Зачем так радикально? Просто тебе вредно работать в отделе информации.

ОНА. И уже вскоре меня вызвал товарищ Пятницкий.

Кабинет Пятницкого. Пятницкий и Она.

ПЯТНИЦКИЙ. Мы хотим предложить тебе, товарищ, ответственное задание. В Штатах – конфликтная ситуация. Финские рабочие-коммунисты образовали объединение внутри Компартии США. Но американцы против… Ты знаешь английский, разберись, в чем там дело.

ОНА. Как я догадываюсь, это не все задание?

ПЯТНИЦКИЙ. Приятно иметь дело с умным человеком. Ты должна будешь также вести пропаганду среди американских финнов. Пусть едут к нам, в нашу советскую карельскую автономию. Время для агитации благоприятное, у них кризис, безработица.

ОНА. Сколько приехавших исчезнут в лагерях в дни террора! Я себя проклинала. потом. Но кто мог предположить тогда?! Кто мог!

ПЯТНИЦКИЙ. Но и это не главное. Ты получишь еще одно задание. секретного характера. Но, конечно, тебе следует все обсудить с мужем. Потому что если он против.

ОНА. Мне почему-то кажется, он будет «за». (Пятницкий улыбается.)

ОНА. Вечером я рассказала о предложении тебе.

К. Ну и что ты ответила Пятницкому?

ОНА. Что готова. Хочешь показать, что расстроен? А я думала, ты будешь плясать от радости. Я почему-то уверена, что ты сам устроил мне эту поездку. Так тебе легче жить без моих постоянных вопросов. И главное – трахаться. Дорогой муженек с вечно пылающим членом.

ОНА. Уже в Америке я прочла в коммунистической газете перепечатку из газеты «Правда»: «ЦК ВКП (б) с прискорбием доводит до сведения товарищей, что в ночь на 9 ноября скончалась активный и преданный член партии Надежда Сергеевна Аллилуева». Но в американских газетах писали: «Сталин во время ссоры убил свою жену».

ОНА. Я вернулась в СССР. В квартире было грязно. Наша уборщица Галя совсем.

К. (перебивает). У нас с завтрашнего дня будет убирать другая уборщица, потом объясню.

ОНА. Но так и не объяснил. На следующий день у меня был доклад в Коминтерне о поездке. И после доклада.

К. Вынужден сделать тебе замечание.

ОНА. Что не понравилось?

К. Отношение. Когда моя жена рассказывает о небоскребе, где находится финский рабочий союз, она должна не забывать добавить: «В этом небоскребе двадцать восемь этажей. Наши финны находятся на двадцать шестом. Догадайтесь, товарищи, что бывает, когда у них ломается лифт!»

ОНА. Ничего не бывает – они просто ездят на другом.

К. «Но если второй поломается, – рассказывает жена товарища К., – тогда им надо взбираться по лестнице на двадцать шестой этаж. И, как вы догадываетесь, порой немолодые финны не доходят».

ОНА. Какая чепуха! Они ездят на третьем или на четвертом. Там четыре лифта!

К. Но это необязательно знать твоим слушателям. У тебя должен быть особый взгляд.

ОНА (насмешливо). Что это такое, я забыла в дороге.

К. Я терпеливый, объясню. К примеру, два знаменитых советских писателя, товарищи Ильф и Петров, поездили по Америке. И в своей книге они не забывают объяснять читателям: «Да, у американцев есть все материальные блага, но нет ничего, что делает людей счастливыми».

ОНА. То ли дело у нас в Москве. Рядовой обыватель живет в коммуналке, встает чуть свет, занимает очередь пописать, а потом выскакивает на улицу. И ходу – ведь, по слухам, где-то дают сыр!.. Опоздал, зато узнал, где дают сахар! И с сахаром – счастливейший – на работу! Мы с тобой, правда, этого не знаем, мы в коммунизме!

К. По-прежнему не понимаешь, а жаль.

ОНА. Ты мне все-таки скажешь, почему не убирает наша уборщица?

К. Прогуляемся.

На улице.

К. Французская революция мечтала о царстве свободы, но одновременно с царством свободы основала царство палача. Здесь в Азии царство палача будет пострашнее. И я прошу тебя: во имя нашего будущего победоносного возвращения на родину – уйми свой язык!

ОНА. Я не могу унять разум. Я все время вспоминаю роман «Бесы» Достоевского. Бесы мечтают об обществе, где все равны… но находятся в подчинении вождям. Где все следят за всеми – и все доносят на всех. Причем, в этом обществе все безумны. Но никогда люди не были так уверены в своей правоте и истине, как эти безумные!

К. Это клевета на Революцию! Да, Революция жестока, но она прекрасна! И я не хочу слушать реакционные глупости.

ОНА. Ну хорошо. Тогда о другом. В Америке было много слухов о смерти его жены. Точнее, о ее убийстве. Мне важно узнать об этом – не из любопытства. Я хочу знать, на что способен человек, который распоряжается моею жизнью. Туда ли я спрыгнула с транспортера? Вот почему я хотела бы поговорить с нашей уборщицей.

К. Она. исчезла. Нам дали другую, с понедельника.

ОНА. И ты, конечно, не спросил о ее судьбе?

К. Я давно ни о чем не спрашиваю. И тебя прошу научиться этому. Но, если тебя так интересует судьба жены Сталина, расскажу официальную версию. Для народа: умерла от приступа аппендицита. Для посвященных: тяжело болела и покончила с собой в квартире. Товарищ Сталин ночевал на даче и узнал о ее смерти только утром. Все!

ОНА. Но я решилась узнать сама. Три сестры работали уборщицами у партийной элиты. Галя – у нас, ее старшая сестра – у Сталина, а третья убирала у моей знакомой, жены маршала.

Она и жена маршала.

ОНА. Куда-то исчезла моя уборщица. Ты не можешь дать мне свою?

ЖЕНА МАРШАЛА. Нет.

ОНА. Значит, твоя тоже исчезла?

ЖЕНА МАРШАЛА. Расскажи мне… об Америке.

ОНА. После рассказа об Америке знакомая пошла меня провожать.

ЖЕНА МАРШАЛА. Послушай, приучись, наконец, спрашивать о подобных вещах на улице.

ОНА. Приучусь! А сейчас выкладывай.

ЖЕНА МАРШАЛА. Моя уборщица пересказала мне рассказ старшей сестры. Был праздник, день Октябрьской Революции. И ее сестру оставили ночевать у Сталиных, чтобы утром прибраться. Сталин не был на даче, он ночевал в квартире. И посреди ночи она услышала выстрел. Эта дура мне рассказала, но, видно, не только мне. Все три сестры исчезли. Забудь все, что услышала.

ОНА. Когда я вернулась, ты меня поджидал.

К. Я догадываюсь, для чего ты ходила! Ты погубишь себя! И заодно меня!

ОНА. Прости. Больше не повторится. Мне стало душно в Москве. Душно дома от этой трусости и лжи. Я выполняла в Америке некоторые особые задания Коминтерна. И удачно. Поэтому решилась. В нашем доме жил Берзин, глава всей военной разведки. Я пошла к нему и предложила свои услуги. Он обещал подумать. Через день позвал меня и сказал: они согласны, но чтоб я поговорила с тобой. Однако пока я ходила к Берзину, к тебе приехал Сталин.

Сталин и К.

СТАЛИН. Как устроился в новой квартире, дорогой? Увидел зримые черты коммунизма? Когда-нибудь их увидит весь советский народ. Жена довольна?

К. Очень довольна.

СТАЛИН. У тебя умная жена, и она не хочет быть бабой. Неплохо поработала в Америке, хочет работать и дальше. Товарищи предлагают послать ее в Японию. Думаю, она тебе все расскажет сама… У нас к тебе другое дело… Но сначала ответь, умный финн, что происходит в мире? В начале двадцатых немецкая экономика была разрушена, марка обесценена, нищета, сотни тысяч калек, сильная компартия, оружия у коммунистов в достатке, советский народ щедро помогал твоему Коминтерну. И где результат? Где мировая Революция, в которую так верил великий Ленин? Шиш! И вот сейчас в мире – новый жесточайший кризис, в Германии – армия безработных, тысячи немецких рабочих участвовали в демонстрациях. И результат – к власти пришел Гитлер! Почему, дорогой? Я тебя спрашиваю, одного из вождей всемирного штаба Революции.

К. Я над этим думаю постоянно, Иосиф Виссарионович. Был великий период – с 1917 по 1923 годы, когда произошла наша Революция и происходили революции в других странах. Полагаю, мы в Коминтерне были тогда слишком робки… Чего не скажешь о буржуазии. До Октябрьской Революции капиталистические правительства знать не знали о коммунистической угрозе. Точнее, знали, но не верили в нее. Но после нашей Революции в России они быстро научились. Убивают восстания в зародыше. Тюрьмы Европы набиты коммунистами. Нашу прессу душат, с заводов поувольняли наших активистов. И наступила стабилизация капиталистической системы. Да, в двадцать восьмом году надежды пробудились опять. Великий кризис, увольнения рабочих, общее обнищание. Но именно тогда буржуазия стала поддерживать лжерабочую нацистскую партию, укравшую многие наши идеи – даже цвет знамени. Но самое печальное. (Молчит.)

СТАЛИН. Ну, говори, дорогой.

К. Коминтерн, вместо того чтобы быть штабом мировых Революций, все эти годы превращался в дом отдыха престарелых революционеров. Мне трудно продвигать способных молодых, места заняты старыми тупицами.

СТАЛИН. Умный, очень умный финн. Но что нам делать с вашими тупицами?

К. Ленин, борясь с оппозицией старых большевиков, как-то пошутил: «Революционеров после пятидесяти лет нужно отправлять к праотцам, иначе они становятся тормозом идеи, которой сами посвятили всю жизнь»…

СТАЛИН. Великий человек – Ильич. (Мрачно.) В этой шутке есть большая доля правды. Итак, твоя жинка хочет поработать в Японии, в нашей разведке. Поручишься за нее?

К. Не смогу, Иосиф Виссарионович.

СТАЛИН. Честно ответил. Как за них поручиться – за женщин! Разве теперь я мог бы поручится за свою?… И ведь такой маленький был пистолетик, брат ей привез из Германии. в подарок. Нашел что дарить! Я был на даче, там работал. Приехал в московскую квартиру под утро и узнал.

К. Он остановился и посмотрел мне в глаза. Если бы ты видела, как он смотрел своими желтыми глазами. И я поспешил.

ОНА. Доказал, что веришь в самоубийство.

К. (Сталину). Убить себя – оставить без матери двоих маленьких детей!

СТАЛИН. Что дети? Они маленькие, они ее забудут. А вот меня она искалечила на всю жизнь. (Пристально глядит на К.) Ты скажи своей, чтоб бабьи сплетни не слушала. (Медленно.) А то. до беды недалеко.

К. Спасибо, непременно скажу.

СТАЛИН. Я пришел к тебе по делу. Как тебе известно, по обвинению в поджоге Рейхстага арестованы поджигатель, сумасшедший Ван дер Люббе, и ваши коминтерновцы – болгарские коммунисты товарищи Димитров, Попов и Танев и немецкий коммунист товарищ Торглер. Их будто бы видели в обществе поджигателя.

К. Так.

СТАЛИН. Ситуация такова: Попов и Танев немецкого не знают, Торглер осторожничает и будет только доказывать свое алиби. А вот товарищ Димитров немецкий знает отлично и, как передают наши товарищи из Германии, готов к борьбе. Что скажешь?

К. Процесс, действительно, может стать великолепной трибуной для коммунистической агитации. Ведь весь мир понимает, кто и зачем поджег Рейхстаг.

СТАЛИН. Да! И выглядит товарищ Димитров отлично – мерзавцы держат его в кандалах, мир возмущен, он страдалец! Все это замечательно! Правда, по нашим сведениям, товарищ Димитров – парень славный, но не орел… Вот если бы помочь и написать речи товарищу Димитрову?.. Скажи, дорогой и умный финн, готов ли ты передать товарищу коммунисту свои мысли?

К. Неважно, кто высказывает мои, то есть наши мысли. Важно, чтобы они победили.

СТАЛИН. Браво!

К. Зная возможности товарища Димитрова, я уже раздумывал над таким вариантом.

СТАЛИН. Опять – браво!

К. Но мне сообщили, что к нему не пускают даже адвокатов.

СТАЛИН. А вот тут забота наша. Не забывай, дорогой: нет таких крепостей, которые не взяли бы русские большевики! К нему пускают мать. У него плохо с желудком, она носит ему продукты. И заворачивает продукты. в обычную немецкую газету. Фальшивую немецкую газету мы наберем у себя. И внутри газетных статей шифром будут планы речей. И ключевые цитаты. Все сочинит очень умный финн.

К. При таком повороте событий ему лучше отказаться от защитников. И защищать себя самому. Тогда он будет иметь право выступать с речами дважды – как защитник и как обвиняемый.

СТАЛИН. И это хорошая идея!..

К. Полагалось ответить: «Мне всегда приходят в голову хорошие идеи, когда со мной беседует товарищ Сталин». Но я промолчал.