Текст книги "Спортивные сцены 80-х"

Катя. Я не радость… И уж точно не ваша… И еще сообщите, что их сынок учиться по-прежнему не хочет… Потому что не может. И трудиться тоже не может…

Михалев. Но он работает! Они говорили…

Катя. Работал. Осветителем в театре: ставил свет – не вовремя и не туда! Пока не начались гастроли. Но он же не может оставить Катеньку без своего драгоценного присутствия… Так что нынче целые дни он занят любимым процессом: лежит на диване и слушает «хиты»…

Михалев. Пардон, а материально как же вы обходитесь?

Катя. Ну-ну!.. У вас тут верный «ощуч»… Здесь у нас «без проблем»… Здесь родители нас не забывают… И дедушка с бабушкой – тоже! Так что мы прекрасно побираемся… И шмотки шлют исправно… Правда, они там, «за бугром», немного оторвались от нашей действительности. Объясните им, что дешевую «фирму» носят теперь все: дочки торгашей, механиков автосервиса, стоматологов… Теперь у нас… (усмехнулась) у детей, – эра борьбы за качество. Просто заграничные тряпки никому не нужны. Нужны настоящие, то есть дорогие. Так что пусть раскошеливаются, а то за границей они здорово жаднеют. Послушайте, где они? Мы третий раз бежим по кругу… Я уже видеть не могу эту церковь…

Михалев. И все-таки (подчеркнуто), моя радость: почему вы к нему возвращаетесь?

Убегают. Вбегают Михалева и Сережа.

Сережа (почти кричит). Куда они делись?

Михалева. Наконец-то! Вот он – голосок сердца. (Шутливо) Послушайте, а может, мы пропустили поворот?

Сережа (орёт). Как? Как пропустили?!

Михалева (хохочет). Не кричите так страшно! С тетушкой Ингой родимчик случится… И вообще никогда не кричите на женщину. Это получается у немногих… Высший дар мужчины: уметь кричать на женщину. Вот ваш отец умел.

Сережа (умоляя). Вернемся, а?.. Ну пожалуйста! Я вас очень прошу!

Михалева. Я пошутила. Все в порядке. Бежим правильно. Тетя Инга ведет вас, как Сусанин. Поворот будет у третьей бутылочки… О чем я хотела вам рассказать? Ах, про измены! О, поэзия измен! Она возвращается с горящим подбородком… Горящим как… семафор… Нет, как красный плащ матадора!.. А измены мужиков? Когда после отпуска, вернувшись, она входит в ванную и видит халат… Его халат… но с аккуратно… как могут только женщины… закатанными рукавами… (Хохочет) И тотчас представляешь маленькие ручонки той… которая его носила… А предательская вата в карманах халата? А его рубашки… которые чуть пахнут духами и тоже… тоже с закатанными рукавами? Женщины, мой друг, обожают утром… надевать мужские рубашки… Теперь вы уже просто несетесь… Как по волнам. Вы оказались какой-то глиссер! Я задыхаюсь от вашего темпа… Пощадите мои оставшиеся шлаки!.. Но измены женщин оригинальнее. Им такое приходит в голову… Одна моя знакомая, когда шла изменять мужу, всегда ставила тесто… И когда возвращалась – тесто всходило… И муж ел пирог… (Хохочет)

Сережа (почти плача). Ну где же они?

Михалева (спокойно). Вон… на холме… разминаются у церкви…

Сережа. Они! Они!

Михалева. Довольны? Ну и слава Богу. (Трезво) Я здесь несла пьяный бред… «Не берите в голову», как говорят трудящиеся. Это бывает у тетушки Инги… И еще: если они спросят, где я надралась… да, я уже предупреждала…

Убегают. Появляются Михалев и Катя – прохаживаются после бега, восстанавливают дыхание.

Михалев. Глядите – бегут! Трусцой! Да как быстро!

Катя (усмехнувшись). Я знала, что они… прибегут быстро.

Михалев. Роковая баба!.. Восстанавливаем дыхание. Дышим ритмично: вдох на счет «шесть»… Задержка дыхания на «три»… Выдох на счет «шесть»… Дышите! Дышите! Ритмическое дыхание!.. И все-таки вы не ответили мне на вопрос вопросов: почему вы к нему возвращаетесь? Поэтому есть предложение: для ответа нам необходимо…

Катя. Ага, встретиться.

Михалев. Ну, в точку! Встретиться… Для того чтобы совместно побегать. Я получил острое наслаждение от бега с вами…

Катя. Но мы не встретимся.

Михалев. Ой ли? А почему? Ритмичное дыхание… Вдох на «шесть»… задержка – на «три», выдох на «шесть»…

Катя. А потому. Потому что обычно я делаю то, что хочет моя левая нога. Вот она, моя левая, никак не хочет с вами встречаться. Ей с вами неинтересно!

Михалев. «Не ждать, что ли?» (Хохочет. Вдруг жестко) Метро «Динамо», северный выход, послезавтра в шесть тридцать. Успеем – и побегать и выкупаться… Подходит?

Катя. Послушайте, это уже скучно.

Михалев. А насчет левой ноги… Вы очень практичны. Так что, подумав, ваша левая нога поймет: я вам…

Катя. «Нужен», да?.. Ну хоть бы один придумал что-то новенькое… До чего вы все одинаковы. Поведете меня в «Интерконтиненталь»? Или достанете билет на итальянцев? Или в олимпийскую сауну?

Михалев. Зачем? У вас есть возможность получить все это. Я уверен, вы хорошо знакомы с разными людьми, которые могут самое разное. Но у вас нет одного, который может все!

Катя. Это, значит, вы?

Михалев. Я!.. Вы живете во временном мире. Ваш муж, простите… нет, нет, я не скажу – дебил… Я придумал для таких милое созвучие «мандалай». Он – типичный мандалай.

Катя. Послушайте, вы, дядя!..

Михалев. Здесь нет ничего неприличного или обидного: так именовалась древняя столица Бирмы. (Хохочет) Что-то есть в этом созвучии, да? Заканчиваем дыхание, радость моя. И напоследок поглаживания и расслабления… Начали!.. Его дед скоро помрет… Его отец без деда быстро завянет, отец не самоходен. У него талант больше в области развлечений, он – сектор «сладкой жизни». (Хохочет) Будет средним чиновником. Так что пора вам думать о будущем.

Катя. Забыли добавить – «радость моя».

Михалев. Радость моя, в шесть тридцать. Жду…

Катя. Вы, наверное, многого добились. Люди на что угодно соглашаются – только бы от вас отвязаться.

Михалев. В шесть тридцать. Учтите! Только побегать – все!

Катя. Не-а.

Михалев. Вы слишком много говорили для такого короткого слова. Итак, в шесть тридцать… У нас с вами – трусца!..

Катя. Нет.

Вбегают Михалева и Сережа.

Михалева. Ура! Мы – вторые! Победила дружба!

Михалев (зловеще). Подойди, пожалуйста, сюда, красавица моя.

Михалева. Не поняла.

Михалев. Ой ли? Я хочу почувствовать нежный аромат твоего дыхания.

Михалева. Михалев, ты ведешь себя как инспектор ГАИ.

Михалев. Так! С тобой все ясно! Вновь прибежавшие делают ритмическое дыхание… (Инге) Поговорим после.

Михалева. Не устраивай сцен из-за пустяков. Как раскраснелась наша Катя-Катерина… Катя, у вас такой красный подбородок, как… светофор? (Хохочет, передразнивая Михалева.) «Вдох на «шесть». Вдыхаем прану! Всемирную энергию!.. Посылаем ее во все части организма»… Михалев, а к красивым ногам мы тоже посылаем эту… так ее разэтак прану?..

Михалев. И все-таки где это вы столько торчали?.. Где это ты набралась?

Михалева (перебивая). Старушка Инга проскочила поворот… Ингуша стала рассеянная в последнее время. Вы просто не представляете, Катя. «Жил такой рассеянный с улицы Бассейной». Или у меня склероз… или влюбилась!.. Одно из двух… Знаете, Сережа, недавно мы подключили нашу квартиру к милиции… Ну, чтобы нас не обворовали…

Михалев. Слушай, это никому не интересно.

Михалева. Почему? Может, они тоже хотят… Вы только скажите Михалеву, он вам организует! Этот мужик может все! Очень удобно и безопасно. Только надо не забывать, когда ты возвращаешься домой – сразу звонить об этом на пульт! Иначе у них там гудит тревога – и немедленно приезжает машина. Устройство понятно? А я вот все время забываю звонить… На днях пришла, приняла ванну, сижу голая – блаженствую! Звонок в дверь – думаю, кто же это? Я ведь – голая!

Михалев. Ты уже сказала… Все представили, как это красиво.

Михалева. Это действительно красиво… Потому я не иду открывать… Слышу – дверь ломают. Оказывается, я пришла – и забыла позвонить на этот чертов пульт… и приехала милиция! (Хохочет)

Михалев (Кате). С боевым крещением! Позвольте проверить пульс! (Берет ее руку) Так (бормочет)… Шесть тридцать… Пульс в порядке…

Михалева. Позвольте проверить пульс! (Хохочет)

Михалев. Итак, молодежь отпускаем. (Быстро проверяет пульс Сережи) О’кей! А нам с тетушкой, старым бегунам, еще потеть и потеть…

Михалева. Выгонять и выгонять мои шлаки.

Михалев. У нас своя норма: еще на часок бега. (Движение к Михалевой) Это с надбавкой за грехи…

Сережа. До свидания.

Михалев. До свидания в четверг. Надеюсь, сегодняшний забег всем понравился, и мы охотно повторим вслух наш боевой девиз: «Хотим еще!» (Хохочет)

Сережа и Катя уходят.

Ну и где же ты поддала? Восстанавливай, восстанавливай дыхание.

Михалева. Михалев, подлый, я не могу сегодня больше бежать.

Михалев. Побежишь, моя радость, еще как побежишь… Коньяк – это калории. За калории надо расплачиваться бегом. Ничего, мы сейчас возьмем хороший темп, и калории выскочат из тебя вместе со шлаками.

Михалева. Опять взялись за бедные Ингины шлаки… Ах, как все изменилось. Раньше, Михалев, ты тосковал, когда молодуха Инга оставалась с кем-то… Как ты тосковал! Теперь пришел черед тетушки Инги?

Михалев. Ты хочешь сказать… что напилась от ревности? Не теряй юмора… Да и не так уж ты напилась… Ты просто зачем-то играешь… Вопрос – зачем?

Михалева. Чтобы ты разрешил мне не бегать… И все-таки это с горя… Михалев, подлый, поверь! Ну и как у тебя с нею?

Михалев. Дыхание восстановлено – побежали…

Бегут.

Михалева. А я задыхаюсь…

Михалев. Я уверен… что с нею – все будет о’кей.

Михалева. Михалев, подлый, ты уже научился бесстрашно рассказывать мне свою пакостную жизнь… В свое время я была скромнее.

Михалев. Но теперь не твое время. Теперь ее время… Темп! Темп! Отстаешь, мать.

Михалева. Браво! Я чувствую, ты решил зашвырнуть за шкаф свою женушку Ингу… Туда, где пылятся наши старые вещи… Умоляю, беги тише.

Михалев. Темп, темп, мать!

Михалева. Да, конечно, зачем тебе Ингуша? Ее отец давно уже летит «в звезды врезываясь», «мерседес» стал старый, дача обветшала… А ты после пребывания «в нетях» вновь решил выйти на орбиту… Чуть тише! Умоляю… Больше не могу… Я, конечно, понимаю, что «загнанных лошадей пристреливают»…

Михалев. Да, ты в очень плохой форме, любимая… Тебе надо серьезно отдохнуть… Поэтому на днях… ты поедешь на дачу. Я уточню, в какой день…

Михалева. Нет! Не надо!

Михалев. На дачку… Ту-ту!

Михалева. Прошу, умоляю!..

Михалев. К воде, к солнцу, к отдыху… На дачку!..

Михалева. Я буду резво бегать… клянусь!.. Я все буду… Только не надо меня на дачку!.. Ты знаешь, я совершенно не вмешиваюсь в твою жизнь.

Михалев. Много говоришь… Дыхание! Сбиваешь темп!

Михалева. Я даже рада твоим развлечениям… Заметь, сегодня, вначале… я даже помогала тебе – с нею!

Михалев. Да, ты была вначале молодцом…

Михалева. Я и осталась бы молодцом до конца… И поехала бы на дачку… как всегда, когда тебе это нужно… Но оказалось – он ее безумно любит!

Михалев. Кто любит?

Михалева. Наш сын.

Михалев. Какой наш сын?.. Ты что… действительно поддала?

Михалева. Я задохнусь… Хоть на секундочку… на полсекундочки… беги тише!.. Не трогай ее, Михалев, ладно? Бедный мальчик ее смертельно любит… Знаешь, он родился в год, когда меня охолостили… Ха-ха…

Михалев. Темп! Все равно темп!

Михалева. Не любишь про это! А я люблю… Когда ты заставил меня… убить нашего ребенка… И заодно всех будущих моих детей… А он… Сережа… появился на свет… как бы вместо… Поэтому я могу… что? Считать его нашим сыном! Ха-ха-ха!

Михалев. Браво!.. Значит, у меня объявился сын!.. Правда, меня несколько смущает, что он так безумно похож…

Михалева (нежно). Да, вылитый Алеша… Только Алеша – красавец, а этот, бедненький, с таким же лицом, но почему-то так нехорош…

Михалев. Знаешь, о чем я думаю? Интересно, на кого был бы похож сынуля… которого злодейски удалили из твоего пуза?.. Что ты молчишь?.. Не чувствую ровного дыхания… Один хрип!

Михалева. Я скажу! Сейчас скажу! Он был бы похож… на своего отца! (Хохочет) Куда ты понесся!

Михалев. Что ты, я бегу ровно… Просто сегодня ты совсем не успеваешь… Да, ничего не попишешь! Придется восстанавливать форму…

Михалева. Не надо! Не надо!

Михалев. Решено! Итак, на днях – на дачку к грибам, травам.

Михалева (почти тоскуя). Да… ты не захотел исполнить единственную просьбу женушки Инги.

Убегают. Сережа и Катя медленно идут, успокаивая дыхание.

Сережа (со скрытым бешенством). Что ты молчишь?

Катя (миролюбиво). После бега нужно молчать и дышать «праническим дыханием». Хочешь попробовать?

Сережа. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Катя. Боже мой!.. Пошел, поехал… (Ритмически дышит.) Как тут хорошо!.. Подышим, потом выкупаемся.

Сережа. Да, ты не могла одеться просто… Нет, кокетливая юбчонка… чтобы ляжки были видны…

Катя. Началось!.. Прошу, умоляю: дай мне спокойно подышать. (Бормочет) «Все находится в постоянном движении (закрывает глаза), от планет до атома – все вибрирует. Работа вселенной – вибрация… я вдыхаю ее… я вдыхаю прану».

Сережа. Я сразу понял: это твой тип! Прошлый – бармен… позапрошлый теннисный тренер… который пудрил мозги, что он йог… и этот «дядя» – они у тебя все на одно лицо! Козлы!

Катя (опускаясь на землю, закрыв глаза, бормочет). «Мир охвачен ритмом… все, начиная с великого солнца и кончая крохотным атомом, вибрирует».

Сережа. Бегать! Бормотать эти индуистские идиотства! Теннис-пенис! Худеть! Помешалась на худобе! Худей не худей – все равно у тебя навсегда останутся твои ляжки… Толстые демократические ляжки… которыми ты развратно качаешь, завидев любого козла… Как только ты начинаешь раскачивать задницей, я уже все знаю…

Катя (закрыв уши). Один… два… три… Вдох… Выдох… Биение сердца… Морской прилив… Все следует великому ритму… Радость!

Сережа. Ну хорошо, только ответь, почему у тебя так горит подбородок? Он как…

Катя (взрываясь). Как цветок на пузе твоей мамаши! Ты дашь мне подышать? Нормально, спокойно подышать, а?.. Как мне надоело! Эта постоянная, идиотская ревность! Лечись.

Сережа. Хороша ревность! Нет, это интересно! Она бежит с первым встречным старым козлом… потом возвращается со стертым подбородком. (Хватает ее за руки в бешенстве.) Ты проститутка, да? Твой подбородок сейчас как половик… о который вытерли…

Катя (стараясь не выйти из себя). Ты пользуешься тем, что я не могу дать тебе по морде?

Сережа. Это почему же?

Катя. Это потому, что после бега, паршивый дурак, надо дышать легко и радостно – иначе весь бег насмарку!

Сережа. Это тебя твой теннисный тренер научил?..

Катя. Заткнись!..

Сережа. Ты только скажи… ничего не было?

Катя. Пошел ты!.. (Вскакивает с земли) Все испортил! Идиот!

Сережа. Я не могу жить с тварью! Мне надоело.

Катя. А тебя, по-моему, никто не держит.

Сережа. Все! Разведемся!

Катя. Слава те Господи!.. Я только об этом и мечтаю! Но ты ведь потом начнешь ныть, как…

Сережа. Все! Все!

Катя. Неужели такое счастье возможно? (Пытаясь вновь вернуться в прежнее состояние) «Я ментально представляю ритм… Раз… два… три…»

Сережа. Сорок минут вас не было! Что он делал с тобой все это время, а?

Катя (в бешенстве). То, что ты делать не умеешь!

Сережа вдруг схватил ее, пытается повалить.

Это что за новости? (Борются)

Сережа (тщетно пытаясь бросить ее на землю). Ты моя жена… И я сейчас…

Катя (борясь). Я уже не твоя жена, мандалай! Сережа (борясь). Нет уж… Когда мы начинали бег, ты была моей женой?.. Значит, я имею законное право…

Они дерутся. Катя отшвыривает его, и Он падает на землю – и плачет.

Катя. Как мне надоел этот детский сад!

Сережа. Ты меня совсем-совсем не любишь?

Катя. Я ненавижу тебя…

Сережа. Все! Все! Разведемся!.. Но что будет с Алькой?.. О ней ты подумала? Конечно, такие твари о других не думают!

Катя. Какое отношение к тебе имеет Алька? Сережа. Алька любит меня!

Катя. Неужели? Это по-твоему? Или она сама тебе сказала?

Сережа. Это я с ней гуляю. Это я ее кормлю, когда ты… спишь с очередным… Альку не отдам!

Катя. Отдашь, как миленький, отдашь. Это моя собака! Мне подарили ее на день рождения!

Сережа (благостно). Ну хорошо… Пусть Алька уйдет с тобой… Но где вы все будете жить?.. Он… Алька… Ты? Катя. Все! Этот мандалай так и не дал мне подышать! Сережа. Знаешь, что я подумал! (Растроганно.) Если вам с ним и с Алькой негде будет жить, живите в нашей квартире, а я уйду к старикам.

Молчание. Она вновь пытается дышать ритмически.

Скажи мне… Только одно слово: он…

Катя (орет). Что?! Что «он»?! Ты погубил мой сегодняшний бег…

Сережа. Он… не был с тобой?

Катя. Ну идиот!.. Ты что думаешь, это на бегу происходит?.. Или на лету, как у пчел?

Он хватает ее руку, целует.

Истерик! Сукин сын!

Сережа. Прости, я действительно немного спятил. Абсолютный «глюк»! Это еще оттого: понимаешь, мне показалось… что его жена… Ну ты помнишь ту историю… когда я увидел в одиннадцать лет отца с женщиной на даче… ну я тебе говорил!

Катя. Каждый раз, когда ты видишь любую смазливую старую тетку, ты объявляешь мне: это она! (Распаляясь) И это мне тоже – надоело! Все надоело!

Сережа (заискивающе). Ну не сердись… На этот раз точно – она… Я вдруг так ясно вспомнил ее лицо.

Катя. Правда, до этого ты говорил, что ее лица не видел.

Сережа. Но теперь мне кажется, что видел!

Катя. Ну, «крэза»! Полная!

Сережа. Я тебе никогда не рассказывал, что было потом… Какой стыд был – потом.

Катя. Неужели есть хоть одна постыдная вещь в твоей жизни, которую ты мне не рассказывал?

Сережа. Я пошел к матери. Она стояла на веранде… И я ей все… выложил…

Катя. Вот в это я верю! У тебя всегда – недержание речи!

Сережа. Не смей! Это подло!.. (Помолчал, продолжает) И вдруг она заорала: «Параноик! Тебя надо лечить!» Она орала, а я понимал: знает! И врет! Ей просто было удобно – не знать. Я понял: больше всего они боялись позора! И тогда впервые у меня появилась мысль. Вырасту и обязательно всех опозорю! Поняла?

Катя. Отлично поняла. Каждый год ты придумываешь новую версию, почему ты бездельничаешь… Теперь, оказывается, ты бездельничаешь потому, что с детства решил их опозорить, да?

Сережа. Если ты меня бросишь, запомни: я не буду жить! Я убью себя! Так и знай!

Катя. И это – было… Слыхали – тыщу раз!

Сережа. Не сердись! Ну пойдем купаться… Или хочешь – дыши!

Катя. Я не хочу дышать, я не хочу купаться, я ничего с тобой не хочу…

Уходят. Послезавтра, то же место. Михалев и Катя. Готовятся к бегу, надевают кроссовки.

Михалев. Ах, как хорошо… И небо сегодня какое…

Катя молчит.

Мы с вами встретились в шесть тридцать. Сейчас у нас семь часов двадцать пять минут… Значит, вы молчите ровно пятьдесят пять минут, я отметил.

Катя. Мне как-то все равно, что вы отметили, чего вы не отметили.

Михалев. Но я тоже молчал пятьдесят пять минут… Представляете, как мне было трудно?

Катя. Спасибо. За пятьдесят пять минут счастья. Без ваших отвратительных присказок и смеха… Я так боялась, что вы расскажете очередной анекдот… И в сотый раз скажете: «Но такой внимательный», и мне придется от отвращения прыгать на ходу…

Михалев (хохочет). Кстати, анекдот. Приходит человек к врачу, а у него обожжены оба уха. «Доктор, – говорит он, – у меня склероз… Я решил позвонить товарищу, а вместо трубки приложил куху утюг». – «Но у вас сожжены оба уха?» – «Это я вызывал к себе “скорую помощь”…» Ха-ха-ха.

Катя. Вы очень хотите, чтобы я убежала?

Михалев (скороговоркой). Не убежите. (Раздельно) Начали зарядку. Первое упражнение…

Катя. Я делаю свою зарядку!

Михалев (со смешком). У вас чуть-чуть неаккуратен воротничок! (Поправляет воротник ее рубашки, нежно касаясь пальцами ее шеи)

Катя. Давайте сразу договоримся: у меня нет эрогенных зон. Я фригидна. Так что без этих стариковских прикосновений. Вот интересно: какого черта я пришла?.. И так всегда: сделаю бессмыслицу – потом злюсь на себя.

Михалев. Ну! Ну! В вашем приходе… есть большой смысл… Недаром вы пришли так точно… (Засмеялся) Да вы сами все отлично знаете!

Катя. Может, поясните, чтобы я тоже знала, что я знаю.

Михалев. Плохо дышим! (Кладет руку ей на живот.) Животик недостаточно наполняем воздухом.

Катя (сбрасывает его руку). Послушайте, это уже…

Михалев. Без проблем! (Убирает руки за спину) Итак, почему вы пришли? Ну, во-первых, вам интересен я…

Катя. Только не надо! Что в вас интересного? Все, что вы скажете, я уже слыхала тысячу раз… Идешь по улице, тормозит «жигуль» и выходит… ну абсолютно ваша… (запнулась).

Михалев. Рожа.

Катя. Наглая рожа… Само собой, он – художник, которому необходимо, чтобы я ему попозировала, естественно, в его мастерской… или кинорежиссер, который так потрясен моей красотой, что возжаждал побеседовать со мною – естественно, в домашних условиях… Впрочем, что я вам рассказываю: ведь вы частенько пристаете на улицах к девушкам?

Михалев. Видите ли, это для вас улица – всего лишь улица. Это от сияющей молодости. На самом же деле улица – это астральное место. Только там возможна встреча несовместимостей: несовместимых возрастов, несовместимых общественных положений… Это было известно еще в Древнем Риме… Прочтите «Науку любви» Овидия. Где кадрили римские сенаторы? На улице! Да, не умеете втягивать как следует красивый животик… Одновременно со вдохом через нос животик втягивается внутрь – и с выдохом выдвигается, должна быть синхронность… И наконец, улица – это волшебное осуществление несбывшегося. Хапуга-официант на улице может назваться писателем, шустрый продавец превратиться в пресыщенного журналиста-международника. И главное, они сами в это верят… Улица – это пойманная наконец-то «синяя птица»… Вам рассказать, кем я представляюсь на улице?

Катя. Зачем? «Вы на улице»… Это я уже проходила!.. Глупую девочку сажают в «мерседес». Везут обедать в Дом кино – и она, не видевшая ничего, кроме студенческой столовки, – чумеет!.. Потом поездка смотреть заходящее солнце, мужская рука на плече. Потом: «Мы на секунду заедем»… А потом – бегство в ванную, скучающие глаза и торопливое выпроваживание…

Михалев. Браво! Итак, «Я на улице» – эта тема для вас абсолютно ясна… Но зато, признайтесь, вам совершенно не ясна… и вас очень волнует другая тема: кто же я на самом деле? Не так ли?

Она молчит.

Спасибо. Вот у нас и прорезался главный вопросик встречи. Я уверен, что вашего бедного мандалая этим вопросиком вы уже пытали! Но он не смог ничего определенного ответить… Он живет вне времени, вне забот… (Хохочет) Итак, кто я?.. (Помолчав) Как бы вам точнее ответить.

(После паузы) Кстати, вы совершенно игнорируете упражнения «на руки», это зря… Итак, кто я?.. Как вы внимаете… (Хохочет) Было два периода в моей жизни: сначала я назывался «Н.Х.О.»…Но это быстро прошло. И вот теперь я стал называться «Михалев, подлый». (Хохочет) И вот уже в качестве подлого Михалева… я как-то подружился с некой девушкой… И она, будучи в восторге от нашей… дружбы, рассказала мне о своей любимой подруге, каковая была весьма робка в жизни и мечтала преодолеть эту робость… Я сразу предложил познакомить эту злосчастную подругу с кем-нибудь из моих знаменитых друзей… Сказал, что у меня на примете есть один замечательный человек, который женат, но в браке несчастлив. И если робкая хочет, он ей сам позвонит, естественно, инкогнито. Излишне говорить, что робкая захотела, и совсем излишне объяснять, что этой робкой девице позвонил я сам… Короче, я стал встречаться с ними обеими: с одной я был, так сказать, в реализме, с другой – в мечте, то есть был тем, кем я мечтал бы стать. Самое смешное – обе рассказывали дружка дружке о своих возлюбленных, но так ни о чем и не догадались; такой я был с ними разный… Мораль: я сам не знаю, кто я есть на самом деле!.. (Хохочет) Здорово ответил? Это я вам отомстил за то, что в прошлый раз вы не ответили мне: почему вы все-таки возвращаетесь к своему мандалаю?

Катя. Черт с вами! Пожалуй, я вам отвечу сегодня! Вся дрянь в округе всегда и обязательно пристает ко мне! У меня на них глаз, у них на меня. Например, не так давно у меня был совсем мальчик, теннисный тренер. Он учился в вузе, подрабатывал теннисом и заодно модными в ту зиму волчьими шапками. В его портфеле всегда лежали эти шапки… Правда, потом оказалось, что это были собачьи шапки… Оказалось, он был в милой компании юношей по вылавливанию и обработке бедных трезорок и каштанок. Меня, как потом выяснилось, он использовал для распространения этих шапок… Что делать, ему нужно было делать деньги – этот юноша из бедной семьи копил на «Жигули»! Мечтатель! В конце концов он меня саму чуть не продал… И не из гнусности, а из соображений чистой выгоды… Так что после вот таких встреч с вашим братом я опрометью лечу обратно к Сереже!

Михалев. И все-таки после этих удачных возвращений вы опять с «нашим братом»?

Катя. А я предупреждала: я – дрянь! Хотя теперь эти мои приходы к вам ничего не значат, поверьте! Я прихожу, но вовремя сматываюсь! Запомните! И прихожу я, потому что мне нравится дурачить ваш подлый народец!

Михалев. Нравится «динамить», да? Испытывать судьбу? Не боитесь, что однажды плохо кончится?

Катя (презрительно). Не с вами! (Усмехнулась). Почему-то все время хочется вас оскорблять! И все – мало! От вас отскакивает! Ну да ладно, пора расставаться! Я бегу – налево, вы – направо! (Она отвернулась, но он резко и грубо схватил ее за руку) Послушайте!..

Он молча притянул ее к себе.

Да вы что?.. (Молчание. Теряясь.) Мне бегать надо!

Он по-прежнему молчит.

Если вы сейчас же не отпустите, я так заору! (Орет) Пустите! Сейчас же! Обезьяна!

Михалев (тихо). Ты приехала сказать мне только это?

Катя. Не «ты», а «вы»… Да! Да! Только это! (Угрожающе-испуганно) Понятно?

Михалев (не выпуская ее). Жаль. Я очень занятой человек… В последний раз: мы побежим вместе?

Катя. Пустите меня!.. Надо бегать в радостном настроении. А видеть рядом вашу…

Михалев. Про рожу ты уже говорила… Впрочем, ты права! Все плохое надо оставлять перед бегом. Мы недостаточно подготовились к трусце. (Внезапно дает ей пощечину) Катя (изумленно). Вы что…

Михалев (зажал ей рот, избивая её). Радость… должна быть!.. Эйфория!..

Она кричит. Он бьет.

Не бойся, синяков не будет, я профессионал… (Лупит) Без синяков!

Катя (пытаясь закричать, мычит). Больно… Больно мне…

Михалев. Убью, маленькая сучка! (Бьет ее по щекам)

Катя (плачет). Больно! Больно!

Михалев (за волосы притянул ее лицо к своему). Ну? (Хочет поцеловать, она отвернулась. Тотчас его удар) Ну… я жду?

И тогда Она подставляет губы. Он целует.

Теперь сама… Я жду. (Поднимает руку)

Катя. Не надо… (Целует его)

На следующий день. Михалев и Михалева. Бегут трусцой.

Михалев. Первая километровая отметка… Мы сегодня бежим быстрее…

Михалева. Да, Михалев! Вот уж не думала утром… что смогу сегодня бежать… Я не хотела тебе говорить… но сегодня ночью я чуть не отдала концы!..

Михалев. Да? Может, сбавим темп?

Михалева. Нет, нет, сейчас все о’кей! А ночью было так плохо… Понимаешь, я вдруг проснулась ночью и чувствую, меня ограбили…

Михалев. Да?

Михалева. Только не так ограбили, а внутри! Понимаешь, украли легкие, почки, селезенку, выкрали сердце… И я лежу вся полая и умираю. И я хочу тебя разбудить, а ты храпишь. А я умираю… И все умоляю вора: ну верни… верни обратно хоть печень. А вор хохочет… И в миг моей смерти… я проснулась… Оказывается… все это был сон… Естественно, кроме твоего храпа… Храпел ты действительно. Это был верный «ощуч»!

Михалев. Это – кофе… Надуваешься на ночь кофе… А потом удивляешься… И вообще давай о веселом… Я тебя сколько учу: все неприятности – до трусцы.

Михалева. Михалев, подлый! А может, мне чуть-чуть… для эйфории?..

Михалев. Исключено…

Михалева. Ну, для бодрости, а?

Михалев. Для бодрости ты поедешь завтра на дачу!..

Михалева. Нет! Нет!

Он молча бежит.

Подожди, но завтра – четверг, и мы бежим с отпрысками!

Михалев. Это в шесть часов… А с утра и до шести – ты уедешь на дачу… Можешь взять машину!..

Михалева. Михалев, не надо мне ехать на дачу, а?

Михалев. «Надо, Федя, надо!» Темпочка! Опускайся на всю ступню!

Михалева. Михалев, я прошу тебя…

Михалев. Нервы подлечишь… А то видишь, по ночам уже селезенку вынимают…

Михалева. (вдруг сухо). Михалев, я имею право попросить тебя!.. И я прошу, не надо!

Михалев. Не понял, почему «имеешь право»?

Михалева. Хотя бы потому, что это я устроила тебе встречу с нею… ты ведь с ней уже встретился?

Михалев. Да? Интересно! И как же ты устроила?

Михалева. Понимаешь, Михалев, я чувствую этих новых дур… Наверное, потому, что они похожи на нас, прежних. В них очень сильно «стервное начало». Им достаточно что-то запретить, чтобы они тотчас безумно это захотели. Им неинтересно желать… Им интересно желать то, что нельзя! Ты ей страшно не понравился. Но я заставила заревновать бедного мальчика… Я знала: тогда он начнет с нею объясняться!.. Устроит сцену… И тогда уж ей точно втемяшится – встретиться с тобою… Я оказалась права?

Михалев. И зачем же ты это сделала?

Михалева. Для тебя, Михалев. Но когда я устраивала… я не знала, что наш сыночек так ее любит… Я уже объясняла тебе…

Михалев. Но я хочу с ней встретиться…

Михалева. А ты перехоти… Не надо самоутверждаться… за счет нашего сыночка…

Михалев. Ах, вот ты как повернула!.. Теперь ты точно поедешь на дачу…

Михалева. Михалев!

Михалев. На дачу!

Михалева. Нет! Ради нашего Алексеюшки, который не родился…

Михалев. Как интересно! Этот зародыш имел имя!.. И какое интересное оказалось имя!.. Может, обсудим это имя?.. Я, например, не знал, что он был Алексеюшка… Хотя считался бы его папой.

Михалева. Я запрещаю! Замолчи… Я умоляю тебя! У тебя тыща баб!.. Ну не надо с нею!

Михалев. Плохо бежим… Опять плохо бежим!

Михалева. Ты посмотри, как у тебя все хорошо… Тебя хотят взять на прежнюю работу. Ты поедешь в Японию. Я уже знаю! (Грозит лукаво) Скрывал от меня… Боишься сглазить, да?

Михалев. Может, и Японию – ты мне устроила?

Михалева. Нет, это ты сам! На прежнюю работу после всего, что с тобой случилось… Нет, это только ты можешь!.. Ты победил! Так что будь милосерден в мелочах!

Михалев. Ты дышишь, как паровоз… С тобой неприятно бегать…

Михалева. Ты уже привык к другому дыханию… Но пойми, это сын наших друзей!

Михалев. Это сын твоего друга… Внук друга твоего отца… Никчемное, безвольное существо, так похожее на твоих прежних друзей молодости… Они были такие же ничтожества… только почему-то надутые и важные… И с ними путалась молодуха Инга… Вам все было подано… Не мир, а скатерть-самобранка!

Михалева (сокрушенно). Ты прав! Ты прав!

Михалев. А я все добыл своими руками… Или, если хочешь, лапами… Что ты смеешься?

Михалева. Очень смешно можно было бы ответить.

Михалев. Да, да. Ты ведь до сих пор считаешь… что я женился на тебе… из-за твоего дерьмового папаши…

Михалева. Не слабо сказано.

Михалев. …Из-за чего еще можно жениться на беременной бабе… которая даже не хотела тебе солгать для приличия?.. Точнее, так лгала, чтобы ты точно понял… Она лжет!.. И главное для нее было, чтобы ты видел, как она тебя презирает… Ну, конечно, это можно было снести только из-за выгоды… или из-за безумной нелепой любви!.. Есть такая любовь – к недостижимому… Червяка к солнцу… Провинциала к…