Текст книги "Спортивные сцены 80-х"

Михалева. Я знаю… я все знаю, Михалев, ты меня очень побил…

Михалев. Хорошо, что ты помнишь… потому что я уже сейчас совсем не помню… Смотри – четвертый столбик, мы снова бежим хорошо! Ну ладно… зачем я… на тебе женился… я не помню. А зачем ты за меня пошла, а?

Михалева…Михалев, не будь нелепым… разбирать сейчас этот не очень актуальный вопрос…

Михалев. Я отвечу: чтобы сделать меня посмешищем, да?.. В глазах всей вашей шатии?

Михалева. А может, чтобы самой стать посмешищем?!!

Михалев. Не понял…

Михалева. Вообще ты мало что понял про Ингу… (Смеясь) Тебе еще понимать и понимать… Но сейчас это все – древность… «Но кто мы и откуда» и т. д. «Остались пересуды… а нас на свете нет!»

Михалев. Нет, я понял… Я всегда знал… что ты путалась со всеми… Но спала с ним одним… который плевал на тебя… Ради которого ты унизилась до меня, смешного, провинциального болвана… Чтобы и его тем унизить!

Михалева. Михалев, заткнись!

Михалев. Это по нему ты до сих пор сходишь с ума. Это его ты просишь во сне хотя бы вернуть твою печень? А он до сих пор ничего не возвратил, да? Все забрал, и ничего…

Михалева. Михалев, ты пожалеешь!

Михалев. Это о его сыне мы должны с тобой заботиться! Действительно, как же я смею… отбирать жену… у его сына… у родного брата… твоего зародыша…

Михалева. Ты так страстно ссоришься, Михалев… ты потерял совсем юмор… Ты еще любишь?

Михалев. Нет, милая… Я не люблю антиквариат!

Михалева. Хорошее выражение. Я его запомню… К какому часу освободить тебе квартиру?..

Михалев. Утром… Как встанем… Только не забудь… что в шесть у нас бег. Возвращайся сюда к шести!

Михалева. Да, в шесть… Мы все выйдем на эту тропу. На тропу войны, как сказано у любимого писателя детства Фенимора Купера.

Михалев. Прости, я не читал Купера в детстве. Я пас коров!

Михалева. Ну что ж… (Вдруг засмеялась.) Значит, освобожу тебе квартиру. Ну что ж! (Хохочет) Знаешь, о чем я мечтаю?

Михалев. Скажи!

Михалева. Чтобы вот так бежать трусцой – и вдруг запеть! (Хохочет) Как соловей! Ах, как я об этом мечтаю!

В четверг. Сережа и Михалева прохаживаются у церкви, ждут. Шесть ровно…

Шум подъехавшей машины.

Сережа. Кто-то из наших. Точность – это вежливость королей. Любимая фраза деда…

Но появляются Двое, очень похожие на тех двоих, появившихся в самом начале пьесы, оба – в спортивных финских костюмах, оба – животами вперед, косолапо переставляют ноги в адидасовских кроссовках.

Михалева. Нет, это не наши. Но чувствую, тоже бегуны… Ну а где же наше солнышко?

Сережа. У Кати сегодня курсы после института. Но она обещала подъехать в шесть.

Михалева. И мой тоже обещал… (Хохочет) Видишь, у тебя жена какая усердная – на курсах, даром что с «лилеями на щеках»… А ты сам что же?

Сережа (смеется). Да, я сейчас тунеядец… Так здорово! (Простодушно) Сегодня утром проснулся и весь день слушал диски… Мне «фазер» исправно присылает. Дед ненавидел, когда я их слушал… Но теперь мы живем отдельно, и можно «побалдеть»… У меня есть биографии всех великих джазменов… Сам составлял… Дед их как-то нашел и сжег… Но я все восстановил…

Михалева (взяла егоза подбородок). Какты похож… на него!

Сережа. В смысле на «фазера»?

Она нежно гладит его по щеке… Он неловко старается отстраниться.

Может, пока их нет… сами побегаем?

Михалева (смеясь) – На тропку – к любимым бутылочкам?.. Зашуршим под кусточками? (Почти обнимает его)

Сережа (неловко отстраняясь). Да!

Михалева (притягивая его за плечи). К сожалению, сегодня нельзя… Я на машине. И если Михалев не придет – придется вести самой…

Сережа. То есть как – не придет? Почему?

Михалева. Мало ли почему не приходит мужчина… (Смеется) Нет, сегодня надо быть трезвой! Тетушка Инга еще не забыла, что такое удар тела о бампер… (Обнимает его, они почти борются) Послушай, а если твоя тоже не придет?

Сережа. Придет!.. Придет!..

Михалева. А вдруг? Ты слушай, что я говорю. Я иногда начинаю нести такие пророчества. Я называю это – «состояние Кассандры»… Впрочем, я забыла… Она у тебя на курсах… «Строить «куры». Строить курсы! (Хохочет)

Сережа (строго). Катя – очень хорошая. И все про нее – треп! Она просто любит дурачить «пипл»! У нее, кроме меня, никого не было!

Михалева. А между тем уже шесть десять… Давай пока отдыхать, а? (Ложится на землю, тянет его) Опустимся на траву-мураву… и отдохнем, пока не придут эти два спортивных злодея. Пока не погонят они нас по лугу – и мы понесемся с тобой, теряя наши драгоценные шлаки…

Сережа пытается вырваться, но Она заставляет его опуститься рядом с нею.

Отдыхай… пока не начнется наша спортивная казнь.

Сережа. Ну что лежать-то?

Михалева. Тебя смущают эти сукины дети? Плюнь!.. Воспринимай их, как крапиву (Орет) Эти мерзкие рожи! Эти непойманные воры! Если остановить на улице сто «Жигулей», девяносто не докажут, как они их заработали!

Сережа (вздохнул). И я не докажу… Мне отец подарил.

Михалева. Ну до чего простодушный… прямо – «Кандид»… Ты читал Вольтера?

Сережа. Я мало читал… Я люблю музыку…

Михалева (смеется). У тебя родимое пятно на груди… как у него.

Сережа (пытаясь отползти). А может, просто побегаем, а?

Михалева (со смешком). Да не бойся ты, глупец… Я ведь для тебя – мать! Как же ты на него похож… Но в тебе нет чего-то… главного… Тебе не хватает уверенности… Я… помогу тебе… прибавить уверенности?..

Сережа (все-таки вскакивая с земли). Не надо мне ничего прибавлять! Все равно ничего не получится. За всю жизнь я был знаком с двумя девушками… Одна – Катя… Но она вначале меня не любила, и я ей назло стал дружить с другой… Ее звали Мышь за невзрачность… Она была маленькая и ходила в кедиках… Ну, такая… мышь!

Михалева поднимается с земли и старается снова обнять Сережу, но тот, безостановочно говоря, ускользает.

Мы с ней поехали на юг… дед был категорически против… Он считал, что юг меня совсем доконает! И не дал денег… Мы с Мышью поехали автостопом… Правда, на юг я приехал один… Мышь осталась в чьих-то «Жигулях»… Ее просто не выпустили… И я «хипповал» в Коктебеле… такое местечко на юге…

Михалева (все-таки обняв Сережу). Ненавижу юг… На юге все время надо есть фрукты. И живот у тебя так пучит, что вот-вот взлетишь под потолок, как малыш Карлсон… И еще: все пристают с романами.

Сережа вырывается, но Она его не отпускает.

Считают, что юг не состоялся, если нет романчика… Поэтому жарким вечером какой-нибудь потный проходимец откусывает у тебя губу – так что утром она висит, как стяг в безветрие. Или сдавливает твою грудную клетку, словно хочет превратить тебя в фантик… (Хохочет) Послушай, ну что ты все время какой-то беспокойный?.. Расслабься… У нас с тобой – «отдыханство»! (Ложится на землю) Ну, ложись!..

Сережа. Я постою, можно?

Михалева (хохочет). Конечно… конечно… Прекрасный Иосиф. Впрочем, ты не знаешь, кто это такой… Нет такого диска! (Покатывается от смеха) Боюсь, не придам тебе уверенности. (Хохочет) Живи без нее! Я очень толстая, если смотреть сверху?

Сережа (рад, что его оставили в покое). Вы – красивая! Даже Катя… сказала… Она сказала…

Михалева. Не надо, я догадываюсь, что она сказала. Странная штука: как только неприятности – я толстею… Но сегодня мои неприятности кончатся. Надолго! Я обрету форму. Ты слышал это пророчество Кассандры? Впрочем, ты не знаешь и кто такая Кассандра…

Сережа (радостно). А вот и знаю! Знаю! У Высоцкого – в песне…

Михалева хохочет. Пауза.

Вы не обидитесь, если я вас спрошу одну вещь?.. Я боюсь, что что-то не то сейчас сболтну… Катя не дает мне болтать, но зато когда я один… Это у меня с детства… У нас в доме дедушка с бабушкой все молчали, молчали… И я так скучал по разговорам, что на улице буквально всем рассказывал все… Так вот: я вас видел… еще в детстве!

Она внимательно его слушает.

И не просто видел… (Остановился.)

Михалева. Не поняла?..

Сережа (стесняясь). Я как-то на даче вошел в комнату… Без стука… Вы только не обижайтесь, ладно? И увидел «фазера»… и… вас… Я, правда, точно не знаю…

Михалева (засмеялась). Нет, твой отец не звал меня на дачу… Ему было скучно с теми, кто его любил… Поэтому он обожал «мовешек»: официанток, продавщиц… (И вдруг, будто что-то вспомнив, она захохотала, она хохочет безумно, надрывно.)

Сережа. Ну вот… Ну почему вы опять надо мной смеетесь?

Михалева просто умирает от смеха, и Сережа, зараженный ее смехом, тоже начинает смеяться.

Михалева. Ха-ха-ха!

Сережа. Ха-ха-ха!

Михалева (погибая от смеха). Мне кажется… мы зря сейчас ждем Михалева…

Сережа (хохоча). То есть как?

Михалева. Я сейчас вдруг вспомнила… Я, когда уходила утром, машинально включила в квартире сигнализацию…

Сережа (продолжая хохотать). Какую… сигнализацию?

Михалева. Ну я же объясняла! Против воров для милиции… Ну? Ты понял, что случилось дальше? (Хохочет) Ах, простодушный Кандид… (Вдруг сухо, спокойно) Михалев, который не знал, что я ее включила, вошел в квартиру – и, естественно, не позвонил о своем приходе «на пульт»… И, естественно, через десять минут в квартиру приехали бдительные милиционеры… И наверняка задержали бедного Михалева. (Патетически.) Что с ним теперь?! Ты представляешь?

Сережа. Да вы не волнуйтесь! Он покажет документы…

Михалева. У него их нету! Он был в белом обтягивающем костюме. Он не кладет в этот костюм документы – грудь портят! (С нотой патетики) Что с ним теперь, с дядей Михалевым!.. К тому же… его документы остались в бумажнике… а тетя Инга случайно… совершенно случайно… увезла их с собой… Я предупреждала: я такая рассеянная!.. От пьянства, наверное!.. (Трагически) Где ты теперь, Михалев, бедный? (Сереже) А у нас дом новый – никто не знает друг друга, никто не удостоверит его приятную личность. (Вдруг сновазагиласъ смехом) Ох, не могу… Ой… Ха-ха-ха!

Сережа (с готовностью хохочет). Не надо!.. Ха-ха… Я – смешливый… Ха-ха…

Михалева (хохочет). А знаешь, что самое смешное? Ха-ха-ха… Мне почему-то кажется, что он был там не один.

Сережа (резко перестав смеяться). Где… не один?

Михалева. В квартире, Кандид… Этот белый костюм с утра, и в физиономии – «миловзор»… Нет, «ощуч» меня не обманывает!.. И вот он входит не один в квартиру… Ха-ха-ха! А далее… через десять минут звонок в дверь. Ха-ха! Михалев, подлый, не открывает, думает, что это пришлая… А дальше милиция взламывает верь… и берут их в плен. Ха-ха-ха! Ой, умру! Это так смешно. Михалев рассказывал бы эту историю всю жизнь – жаль, что она произошла с ним самим… Послушай, почему ты не смеешься?.. У тебя такой хороший смех!.. Итак, насчет Михалева все выяснено, – он в милиции, бедолага… А где же наша Катя – «с лилеями на щеках»?

Сережа. Она всюду опаздывает. У нее пониженное давление. Она утром без кофе умирает. Ей все трудно – даже посуду убирать со стола. (Почти орет) Она всюду, всюду опаздывает!

Михалева. Я не глухая, что ты так кричишь?.. Какой нервный! Она опаздывает!.. Я все поняла… Я сама всюду опаздывала… когда была молодухой Ингой… Ох, как я опаздывала на свидания, причем собиралась, готовилась, торопилась – и все равно опаздывала. Теперь никуда не тороплюсь, но все равно прихожу вовремя. Знаешь, из-за чего я вышла замуж за Михалева? Из-за того, что опоздала… (Сереже) Ну что ты такой кисленький, сынишка ты наш. Ути, ути!!! Помню, я как-то назначила Михалеву свиданку, чтобы отвязаться! Он всегда был такой настырный… Ну иду, естественно, опаздываю, ловлю машину. Останавливается частник, прошу подвезти. По дороге частник, естественно, ухаживает… И вдруг у нас с ним начинается безумный роман! Бурный! С первым поцелуем, со слезами, с расставанием. Наконец через шесть часов он подвез меня к метро. А тогда были жуткие морозы. Я вышла из машины вся в переживаниях и в синяках – и как-то даже забыла, зачем я приехала. И тут я вижу у метро какого-то замерзшего урода в допотопном пальто… Думаю, откуда же я его знаю?.. Когда я поняла – я сразу подумала: хуже и ничтожнее я никого не могу привести под отчий кров. А я тогда обожала делать козу «май фэмили». Послушай, ты от нервности сгрызешь все ногти, это вредная детская привычка…

Сережа. Я совсем не нервничаю… Я думаю, как похоже: час опоздания для нее – это вовремя! И еще: я тоже люблю делать козу «май фэмили». Дед всегда дрожит, когда произносят мое имя…

Михалева. Ну, конечно, ты просто – мой сын… Дай я поцелую тебя по-матерински. (Вдругзакатывается) Ты представляешь, как их везли в милицию в черном воронке? Ха-ха-ха. (Хочет его поцеловать)

Сережа (вырывается, почти вопит). Как вы можете так спокойно рассуждать?!

Михалева. Ах, юный ханжа! Пусть вам объяснит ваша бабушка, что ханжество – это буржуазный предрассудок. Когда победила революция и освободила женщин… Короче, узнайте у вашей бабушки, что такое «любовь пчел трудовых». Впрочем, старушка наверняка забыла. Ханжество – это возрастная категория…

Входит Катя.

О-го, появился авангард! Значит, где-то рядом главные войска. (Хохочет)

Катя. Простите, были курсы. (Молча начинает одеваться)

Сережа (орет). Где ты была?

Михалева. Что с вами, Сережа?.. Катя ясно сказала: она была на курсах.

Катя молча надевает кроссовки.

Вы, случайно, не в курсах на курсах – где мой мужик?

Катя. Совершенно случайно – нет!

Сережа (бешено). Курсы закончились в три часа!..

Катя. Миленький, у меня нет денег на такси! И ты мне их не даешь! И еще… ты перестанешь орать, как мандалай?

Михалева. Браво! Значит, вы уже освоили на курсах этот дивный термин?.. Так сказать, уже в курсе на курсах?

Входит Михалев.

Брависсимо, а вот и главные силы! Это кто у нас такой бесшлакоэлегантный? Такой безживотномоложавый?

Михалев задыхается от бешенства, но, увидев двоих незнакомцев в финских спортивных костюмах, моментально преображается, становится необычайно ласков, подходит к Сереже.

Михалев. Здорово, крестник. А я разговаривал с Женевой… У бати твоего все о’кей. Я даже хотел заехать к деду рассказать!

Сережа в изумлении глядит на Михалева, даже бешенство его пропало. Двое в спортивных костюмах вдруг молча поворачиваются и уходят.

Михалева. Браво-брависсимо!

Михалев вновь в бешенстве глядит на Ингу.

Сережа (вдруг грубо). Что вы там плели насчет Женевы?

Михалев, не отвечая, начинает переодеваться, все также в упор глядя на Ингу. Катя молча встает и начинает зарядку.

Михалева. Почему не руководишь? Допускаешь самодеятельность, не объявляешь зарядку, не рассказываешь анекдотов?

Михалев (бешено). Я объявлю… Я расскажу… Я… Михалева. А я и сама анекдот вспомнила. Кстати, потрясающий!.. Сел человек в тюрьму… Печально, да? Но от тюрьмы да от сумы не зарекайся! Человеку сидеть десять лет. Встречает другого. «Ну как тут?» – «Кормят нормально, только одно плохо. Баб нет!» – «Но ничего, я тебе дам фотографию». – «Ни за что!..» Но проходит пять лет, чувствует – тяжко. Встречает как-то на прогулке первого: «Где фото?» Тот достает из кармана. Первый глянул: Да это ж Тимирязев?!» – «А мне нравится!» Ха-ха-ха. (Подмигнула Михалеву.) «А мне нравится!»

В это время Катя закончила зарядку и молча побежала. Сережа – за ней. Михалев тотчас бросается к Михалевой.

Михалева (убегая). Мы уже бежим, зайчонок?

Михалев. Гадина!

Михалева. По-моему, ты хочешь сказать мне что-то неприятное? Фи! Во время бега! А какже эйфория?

Михалев бросается на нее.

(Ускользая) Надо бегать вперед, а не вбок.

Михалев. Пьяная тварь!

Михалева. «А мне нравится». (Хохочет)

Михалев. Я убью тебя!

Михалева. Ну что ж такое? Одно и то же, как попугай… И куда у тебя делся юмор? Вместо того, чтобы оценить такой розыгрыш! Помнишь, буквально на днях ты рассказал, как на работе переменил во время заседания всем пиджаки… Ха-ха. Здорово! Но – у меня лучше, согласись!

Михалев. Убью! (Убегает)

Вбегают Сережа и Катя.

Сережа. И ты можешь… так прямо… сказать мне об этом?

Катя. А как еще тебе говорить. Я тебе три года намекаю, ты не понимаешь… Или делаешь вид… Я не люблю тебя!.. Я не люблю тебя!..

Сережа. Как же ты могла!.. С ним в квартире?.. Какая гадость!

Катя. Это уже не твое дело. Я ушла от тебя, ты можешь это понять мандалайской своей головой?

Сережа. Мы живем целых три года! Что будет теперь с Алькой?

Катя. Неужели всего три? А мне казалось, триста тридцать три года… И все три тысячи триста тридцать три года я тебя ненавидела! Я изменяла тебе все эти триста тридцать три тысячи триста тридцать три года одиночества!

Сережа. Я убью тебя!

Катя. Уже слыхали.

Сережа бросается на нее, Она легко убегает.

Догони, догони на своих жалких ножках! Боже, какое счастье! Я не увижу больше этих исторических бабушек! Этих великих дедушек, этих надутых пап! И самое главное – твою инфантильную детскую рожу! (Убегает) Сережа (останавливается). Ну что ж. Я его удавлю. (Убегает)

Вновь вбегают Михалев и Михалева. Они бегут, будто поменявшись ролями: бодрая Она, за нею усталый Он.

Михалева (хохочет). Ты что-то совсем приуныл… А где подробности?.. В последнее время ты взял странную манеру – подробно рассказывать жене Инге все свои пакостные собачьи истории… Чего ж ты молчишь, Михалев-сан… как должны были именовать тебя в Японии, куда ты намылился… Итак, жду рассказа, Михалев-сан! Значит, вы пришли. Раздеться-то успели или «моя милиция, которая меня бережет» подскочила?

Михалев. Сейчас я тебя разочарую.

Михалева. «Я весь внимание».

Михалев. Я выкрутился.

Михалева. Браво! Браво! Браво! Я так и думала. Как всегда, кому-то звякнул, да? У тебя тыща людей – и все на нужных местах… Я думаю, большую денежку пришлось за это уплатить? Я не говорю – «дать взятку», это – грубо! Знаешь, как у твоих японцев называется получить взятку? «Вытащить перо из пробегающего гуся…» Видишь, в какую культурную страну ты едешь. Это у нас говорят: «Дать на лапу»… А у них человек выражается поэтично: «Я стою на берегу полноводной реки и все жду, когда взойдет луна». Тебе нужно это запомнить, ведь ты все время даешь и получаешь, получаешь – даешь, даешь…

Михалев. Что ты мелешь, тварь?

Михалева. Как грубо… А я уже было порадовалась, что все тебе удалось – и никто никуда не сообщил: как тебя застукали в чужой квартире с чужой женой… накануне Японии.

Михалев. А я сразу догадался, что это ты придумала… Но ты забыла, гадина, что у Михалева тыща друзей!.. «Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить – с нашим атаманом не приходится тужить!» Вот ты не знаешь, что такое иметь верных друзей… Потому что вы привыкли ни за что никому не платить.

Михалева. «Атаманы», «платить за дружбу»… Ребята, а у вас воровской жаргон!.. Вы просто мафия. (Хохочет) Ох, мой атаман, я так представляю твою шайку: директор сауны, администратор концертного зала, директор магазина, завотделением больницы… Все на нужных местах – все свои люди… С такими…

Михалев. Да, чтобы не забыть – я не буду больше жить дома, переезжаю на дачу.

Михалева. Ох, как здорово! Значит, эта дура всерьез на тебя клюнула? Ты обещал ее взять в Японию?

Михалев. Ей даже не нужно было обещать. Она так ненавидит выродка, которого ты ласково именуешь «нашим сыночком Алешей»… Темп, темп, старушка… Я, кажется, вхожу в форму…

Михалева. Плохо, что ты решил обидеть нашего бедного сыночка!

Вбегает Сережа. В продолжение сцены Михалева, стоя в стороне, молча следит за происходящим.

Сережа (бросаясь на Михалева). Вы… Вас… Вам…

Михалев (легко уворачиваясь, хохочет). Вас или вам? Армянское радио спрашивает: почему «к вам» пишется отдельно, а «квас» вместе?.. Ха-ха-ха.

Сережа (теряясь от бешенства). Я… Я… Я…

Михалев. Сынуля, ну что ты так странно бегаешь – вбок? Это напоминает игру в «казаки-разбойники».

Сережа. Я… вас! Я вас… задушу! (Бежит за ним)

Михалев. Чем? Ручонками слабыми? Вряд ли!..Темп! Темп! (Ускоряет бег) А может, лучше простыночкою?.. Простыночка, пожалуй, подойдет. Особенно, если мокрая! Ты ведь у нас мастер мочить простынки? Ты с этим в ладу?

Сережа падает на землю, закрыв лицо руками.

Михалева (бросаясь к нему). Мальчик мой! Сереженька!

Михалев. Раньше хоть в сторону, но бегали! Ат еперь пляж какой-то, а не трусца!

Михалева. Зря ты его так! Ты будешь жалеть, Михалев!

Михалев. Я уже жалею. Гляжу на него и думаю, какой у нас мог быть сынуля! С таким же визгливым голоском, истерик, поливальная машина лагерных простынок!

Михалева. Ах, как ты будешь жалеть!

Михалев. Разве могут у нас быть секреты от нашего сыночка, а у него от нас?.. Поэтому я и рассказал тебе, раскрасавица Инга, его тайну. И потому я обязан тотчас рассказать и ему – нашу тайну… Сережа, сынуля, я хочу открыть тебе наш семейный секрет.

Михалева (кричит). Михалев!

Михалев (продолжая). Наш погибший зародыш, Алексей, был бы тебе братцем не только по духу…

Михалева. Не смей!

Михалев. Жаль, что он погиб в лоне раскрасавицы Инги! Но и в вечности – он объединяет наши семьи… Нас много чего объединяет! Например, твой отец… Ох, какой он весельчак, твой папаша! Не в пример тебе: кутил, портил девочек, ездил с тринадцати лет на «Волге». Хорошая у нас семейка? Папа – плэйбой… потом – дедушка с бабушкой, раки-отшельники… их внучок, у которого ненависть к дому так и брызжет на простынки, как фонтан! И наконец, я. Вы спросите: при чем тут я? Но я тоже принадлежу к нашей общей большой семье, потому что нас всех объединяет… что? Лоно красавицы Инги!

Михалева. Здорово ты разделался с нами. Прости, я тебя перебила: может, ты еще придумал, как доконать нашего сыночка?

Михалев. При чем тут он? Разве он знает нашу с тобой жизнь – всю эту кучу фирменного тряпья: все эти батники, джинсы, комбинезоны, майки с надписями. И из этой кучи торчат твои длинные прекрасные ноги.

Михалева. Браво!

Михалев. И стоило мне зазеваться, как в эту кучу тотчас кто-то заползал… (Сереже) Ах, как я тогда безумно любил и ревновал нашу маму, сынок. Ты должен все-все знать! Тогда я охромел, стараясь соответствовать на катке нашей фигуристке маме… А потом ковылял на костылях, пытаясь, как мог, уследить за нашей реактивной мамулей… Твой отец очень смешно прозвал меня тогда: «Н.Х.О.» – «неопознанный хромающий объект»… Ха-ха-ха! Неужели это был я? И это я безумно любил? (Михалевой)

Я часто думаю об этом по утрам, когда смотрю на твою вялую кожу, – и ясно, совсем ясно вижу, какая ты будешь старуха!!!

Михалева. Просто нет слов!! Сегодня один из самых удачных твоих дней… Только…

Михалев. Что?

Михалева. Тс-с! Побежали… Оставим на время нашего безутешного сыночка. И побежали! Побежали! Мы засиделись – трусца!

Бросается бежать. Михалев, смеясь, за ней.

Все-таки ты…

Михалев. Да, я молодец!

Михалева. Еще тот парень!

Михалев. Ты тоже, мать, здорово все придумала…

Михалева. Да, мы были пара хоть куда!.. И жаль, что ты не посоветовался со своей бывшей женой… и столько денег, усилий ухлопал сегодня на ветер.

Михалев. Не понял? (Остановился.)

Михалева. Михалев, подлый, по-моему, ты забыл о трусце? А мы так здорово бежали… Какой по счету столбик мы миновали?

Михалев. Ну что?! Что ты еще придумала?

Михалева. Заволновался? (Смеется) Да, ты оказался не очень умный… Теперь постарайся понять: то, что тебя застукали в квартире с девицей Катей, – это самое удачное из всего, что могло произойти с тобой сейчас! Не понял? Если хочешь, это был тебе мой подарок! С барского плеча жены Инги… Опять не понял?

Михалев. Договаривай! Что еще придумала, тварь?

Михалева. Да, ты всегда был плебей – Н.Х.О., и тебе все нужно долго разъяснять – и словами!.. Н.Х.О., подлый, ты очень плохо сегодня бежишь… Итак, во-первых, ты недооценил старушку Ингу, ты сильно зарвался, когда задумал забросить эту экс-красавицу за шкаф! И оттого твоя Инга сама была вынуждена позаботиться о себе. И, следовательно, о тебе!.. Вот в этот момент внимание твоей женушки привлекли таинственные сукины дети, которые порой появляются перед нашей трусцой… Ну, выяснить, кто они, было очень легко – достаточно только на них взглянуть: они кричат своими сытыми рожами, машинами, костюмами… Это – зарвавшиеся торгаши… Я права? Теперь женушке Инге оставалось только понять одну странную закономерность: почему они всегда появлялись, когда мы бывали с тобой в компании знакомых из бывшего Ингиного «круга», как ты любил называть… Откуда в этих ворах такой интерес к родственникам сильных мира сего? Мы не тихо бежим? Я могу вообще прибавить?.. И тут я вспомнила, как ты сдавал на юге мой «мерседес»! И тогда меня осенило: ты сдавал напрокат моих знакомых, точнее, их фамилии, как когда-то мой «мерседес». Не слабо, да? Ах, Н.Х.О., ах, подлый! Ты, как всегда, греб деньги – из воздуха! Тебя знакомили с каким-нибудь проворовавшимся подлецом. И ты обещал – попросить за него… Далее ты называл некую фамилию и пояснял, что знаком накоротке и даже домами общаешься… А для доказательства приглашал посмотреть, как ты запросто бегаешь с близкими родственниками звучной фамилии… Для нормального человека – это ничего не означало!.. Но когда сукин сын висит над пропастью, он хватается и за соломинку… Так что их не надо было убеждать – они готовы были верить! И сами давали тебе деньги! И ты брал! И если вору удавалось выкрутиться – ты объяснял, что это сделал ты! Если его все-таки сажали – и объяснять было некому…

Михалев. Врешь! Врешь! Дрянь!

Михалева. Грех на бегу кричать такие слова! Трусца – это релаксация, это общение с астралом… Ах, мой недалекий Н.Х.О.! Инга хорошо подготовилась к жесткому бегу! Она может сделать так, что обо всем этом узнает не только Инга… Но в память твоей любви… Твоей прежней безумной любви – Инга тебя пощадила. И придумала всю историю с девицей. Итак, ты не поедешь в Японию – это Инга за тебя уже решила! Ты без Японии для нее – милее!.. Но она оставила тебе, любимый Н.Х.О., свободу выбора: из-за чего ты не поедешь в Японию! Из-за твоей амурной истории… или… Выбирай! Ах, эта история! Ингин тебе подарок… Дар любви! В результате этой амурной истории… ты станешь чуть ли не донжуаном… Правда, опять невыездным донжуаном. В нашей ханжеской стране пока оберегают нравственность. (Угрожающе.) Или… По-моему, ты уже выбрал, милый Н.Х.О.?

Михалев кивает.

Нет, кивка мне мало!.. Ты уж словами! Я столько потрудилась для этой минуты…

Михалев. Выбрал.

Михалева. Что выбрал? Опять словами!

Михалев. Твой дар…

Михалева. Браво! Так что звони, атаман, всем своим банщикам и стоматологам… Пусть за большие деньги возобновят уничтоженный протокол… Ну а теперь где благодарность? За все мои хлопоты?..

Михалев. Я благодарю.

Михалева. Не надо иронии. Отвыкай от иронии, Н.Х.О. Это тебе Сейчас не идет… И страстный поцелуйчик, я жду!

Он целует ее.

Спасибо, мой муж. Ой, прости, ты – экс-муж. Ты ведь отбыл от меня к красавице с «лилеями на щеках»… Смотри, как она резво бежит… впереди. Но мы с тобою старые бегуны – мы ее нагоним, а? Прибавим, Н.Х.О. Это один из самых наших быстрых забегов! Катя! Ау! Ау! Катя!

Убегают. Появляется бегущая Катя. Ее догоняют Михалевы.

Михалева. Мы все-таки вас догнали, Катишь… Как ваш бег?

Катя. Вашими молитвами.

Михалева. Вы замечательная бегунья! Но мы тоже не мандалаи. Емкое словечко? Во время трусцы положено сообщать только радостные вещи… Я хочу вас сильно порадовать: Михалев, трусящий впереди, покинул меня и ушел к вам… Н.Х.О., подлый, мы тихо бежим, ты плохо нас возглавляешь… Катишь, что вы молчите, а?

Катя. А зачем мне говорить! Вы сами сейчас все скажете. Я чувствую, вы просто умираете – хотите сказать.

Михалева. Ах, вы прелесть! Я в ваши годы была куда глупее. Чувствую – не верите, что Н.Х.О., подлый, меня оставил? И правильно, это я его оставила. Что делать, не люблю невезучек. А он – оказался… Н.Х.О., скажи – я права?

Михалев молча бежит впереди.

Ну, конечно, ему сейчас обидно, он столько предпринял, чтобы вернуться на свою прежнюю работу… которую, кстати, когда-то ему устроил мой отец… И представляете, накануне возвращения – все рухнуло… Почему? Отвечу словами иностранной песни… «Ну что ж это было в ее костях, перед которыми сам трон пустяк?» И ответ: «Лав! Лав!», что значит в переводе – «Любовь! Любовь!» Ах, как я вам завидую. Пусть он не уедет в Японию – зато у вас будет рай с милым… отнюдь не в шалаше! Потому что Михалев, понятно, теперь уже не бросит свои скучные современные приработки… Ничего, что я болтаю, да? Болтовня создает ритм – и легче бежать. Кстати, по-моему, он не рассказал вам о своих приработках! Утаил, подлый, от девушки… Кроме того, что он работает рядовым инженером на телевидении – этот народный умелец содержит на нашей даче частную мастерскую по ремонту «Жигулей». Он хорошо и быстро чинит машины – тем, кто может хорошо и много ему платить, то есть легальным ворам. Отсюда у него связи – и в системе торговли и… Где у него их только нет! Он все может, Михалев – золотая рыбка, пардон – Н.Х.О.! Катя, почему вы молчите? Вам будет интересно повидать этого супермена в замасленном комбинезоне под машиной директора сауны? Или на толкучке у магазина «Жигули», где он в свой обед покупает дефицитные детали?

Катя. Не надоело, а? Вы что-то болтаете, болтаете, а я вас совершенно не понимаю.

Михалева. Н.Х.О., она не понимает? Странно!

Михалев (будто проснувшись). Катя! Катя! (Схватил ее за руку)

Катя. Руки уберите!.. Я уже разочек чуть не сдохла со смеху, когда вы меня вашими ручками – да по личику!

Михалева (патетически). Как?! Н.Х.О., ты бил женщину?.. Не верю! (Читает начало стиха) «Бьют женщину!» (Столь же патетически) И вы допустили?

Катя. Что делать: они почему-то все обожают это!.. Они где-то прочли, что так поступают настоящие мужчины. И вот лупят… дрожащими от страха ручонками, а тебе приходится изображать рыдание, чтобы не упасть со смеха.

Михалев. Ты! Ты!..

Катя. Только на этот раз не вздумайте!.. А то получите сдачи. А вы – пожилой человек… Так что лучше избивайте для самоутверждения вашу…

Михалева. Ай да Катя!

Катя (Михалеву). Ну что уставились? Я – дрянь. (Смеется) Но, в отличие от вас, я не обманывала. Я с самого начала вас предупредила: я – дрянь! (Убегает)

Михалев и Михалева идут, успокаивая дыхание.

Михалева. Сколько у тебя седых волосков появилось… Видать, забыл выдергивать по утрам в ванной – так торопился в Японию… Ты совсем не руководишь сегодня нашим дыханием.

Подходят к Сереже, по-прежнему лежащему на земле без движения.

Смотри, наш сыночек совсем на нас не реагирует. Он лежит без движения, обиженный тобою…

Михалев (хрипло). Знаешь, я действительно здорово постарел за этот год… Когда я приезжаю на нашу дачу…

Михалева. «Нашу»? Ты уже вернулся к женушке Инге?.. Неужели она тебя приняла, глупая? Но даже если ты вернулся, следует говорить «папину дачу». У нас с тобою ничего нет, все – папино: дача, «мерседес», моя нынешняя работа, твоя прежняя работа, даже твоя свобода… Ты не забывай, Н.Х.О., тот удар тела о бампер… Чаще вспоминай папу, а то в последнее время тебе стала мерещиться какая-то великая, непонятная любовь. Мой Петрарка, который увидел Лауру. (Хохочет)