Текст книги "Как Исландия изменила мир. Большая история маленького острова"

Гендерное равенство
Исландия с 1972 года до настоящего времени

Я не собираюсь кормить исландцев грудью, я собираюсь их возглавить.

Вигдис Финнбогадоуттир на предвыборной встрече в ответ на вопрос, повлияет ли операция по удалению молочной железы из-за рака на ее работу в качестве президента

Мое время придет.

Йоханна Сигурдардоуттир в своей речи после поражения на выборах, за 20 лет до того, как она станет первой открытой лесбиянкой на посту премьер-министра

Двое исландцев заходят в лондонский паб. На дворе 1980-е, пиво в Исландии все еще запрещено, но они, конечно, берут по пинте. Детали истории тонут в тумане. Они заказывают еще по пиву и вскоре начинают читать остальным посетителям лекции об Исландии – мы, исландцы, всегда готовы предоставить эту услугу вне Скандинавии.

А что насчет женщин в Исландии? О-о-о, они самые красивые в мире! Есть и доказательство: Исландия выиграла конкурс «Мисс мира» в 1985 и 1988 годах – Хольмфридур Карлсдоттир и Линда Петурсдоттир получили титулы «Самых красивых женщин мира». А мужчины какие? Самые сильные! Наш национальный спорт – это «Самый сильный человек планеты». Это международное соревнование, почти как Олимпиада, только без всех этих дурацких тестов на допинг, в котором спортсмены поднимают камни размером с греческую статую и тягают с помощью веревок рейсовые автобусы. Исландец Йоун Паудль Сигмарссон получил титул «Самого сильного человека планеты» рекордные четыре раза, и его девиз часто используется для того, чтобы обозначить завершение какого-то сложного дела: Ekkert mál fyrir Jón Páll – «Не проблема для Йоуна Паудля». Во время одного из соревнований зритель назвал его эскимосом, и в ответ тот закричал: «Я не эскимос! Я викинг!» – и сразу после этого поднял телегу весом в 500 килограммов.

«У НАШЕЙ НАЦИИ ОДНО ОРУЖИЕ – СЛОВА, – СКАЗАЛА ОНА ТОЛПЕ. – НО ДАЖЕ ЭТИМИ СЛОВАМИ МЫ МНОГОЕ МОЖЕМ СКАЗАТЬ».

Бар скоро закроется. Пиво куплено, плечами все потолкались. Кто-то поет дифирамбы Маргарет Тэтчер. О-о-о, политика! А знаете нашего президента, Вигдис? Она не замужем, у нее усыновленный ребенок, и еще она первая женщина-президент в мире. Впечатляет, да? Это последний выстрел, и исландцы удовлетворенно откидываются на спинку стула: лекции закончены.

Президент Вигдис Финнбогадоуттир была первой женщиной, выбранной главой государства прямым голосованием. Это значит, что ее не выбирали главой партии или парламентским голосованием. Ее выбрал народ, любящий участвовать в конкурсах «Самый сильный человек планеты» и «Мисс мира», нация пьяных матросов. Они выразили свою политическую поддержку одинокой, разведенной, безработной матери.

Результаты этих выборов были оглашены примерно в шесть утра 30 июня 1980 года. Позже, поспав несколько часов, Вигдис надела шерстяной свитер и вышла на балкон, выходящий на тихую улицу Арагата. Ее встретили громоподобные аплодисменты. У ее дома стояла огромная толпа.

«У нашей нации одно оружие – слова, – сказала она толпе. – Но даже этими словами мы многое можем сказать».

Толпа кричала: «Мадам президент!» Два слова, которые ни разу не появлялись рядом в истории демократии. Оператору пришлось отвернуться от камеры, чтобы вытереть слезы. Те, кто видел этот момент на тихой улочке в Исландии, поняли, что наступил момент больших изменений. Даже шерстяной свитер имел свое значение – его связала сторонница Вигдис из Северной Исландии, и она благодарно пообещала надеть его, если победит.

«Надеюсь, она видит меня по телевизору», – сказала Вигдис о своей стороннице в интервью газете DV после речи. Вопрос о свитере был одним из первых, и его упомянули в четвертом абзаце на первой полосе газеты. Это был 1980 год. Тем же утром, когда Вигдис смотрела на толпу у своего дома, легендарный уличный продавец газет Оли, известный тем, что занимал угол самой оживленной улицы центра на протяжении сорока лет, выкрикивал сегодняшний заголовок: «Одинокая женщина в президентской резиденции Бессастадир! Одинокая женщина в президентской резиденции Бессастадир!»

Вигдис попала в историю с помощью всего лишь 1911 голосов.

* * *

В 1970-х годах Исландия была деревней на краю света. Люди бросались снежками в музыканта Хордура Торфасона, самого открытого гомосексуала в Рейкьявике, который в итоге анонимно переехал в Копенгаген. Все мусульмане города поместились бы в микроавтобус. Чернокожий человек, поселившийся на ферме для ведения сельского хозяйства, немедленно попадал на передовицу газет – просто из-за цвета кожи.

В год, когда избрали Вигдис, в прессе блистала участница детских конкурсов красоты Уннур Стейнссон, которая заняла четвертое место на конкурсе «Юная мисс мира». И, конечно, часть населения считала, что только подобные конкурсы должны быть местом, где женщины могут соревноваться. Они, как говорила эта часть населения, отлично управляют хозяйством, а не нациями. До 1983 года всего 12 женщин – членов парламента были избраны в альтинг. Пока некоторые члены правительства настаивали на осуществлении конструктивных инициатив, прочие сообщали, что никаких дополнительных законов для утверждения равенства не требуется, потому что в стране оно уже есть.

Очень удобно.

Несмотря на все это, патриархат уже подрагивал. Сказать, что никто не ожидал победы Вигдис, – это обесценить огромную работу фем-активисток до нее. Движение началось буквально под землей, в подвале Нордик Хауса, изящного Дома культуры, спроектированного финским архитектором Алваром Аалто.

Женщины, которые пришли на первую встречу, были учительницами, секретаршами, медсестрами, домохозяйками, библиотекарями. Повесткой встречи стала новость из Дании о группе женщин, которые называли себя Rødstrømperne – «Красные чулки». Они попали на первые страницы газет, организовав парад по главной пешеходной улице Копенгагена Стрёгет. Все женщины сделали себе огромную грудь, надев лифчики поверх одежды, и огромные шляпы, и наклеили накладные ресницы, – все были в красных чулках. Датчанок вдохновило движение за женское освобождение в Нью-Йорке, которое, в свою очередь, появилось после протестов 1968 года, всемирной волны выступлений за гражданские права и мир. Можно копнуть глубже и сказать, что все это началось у новенького бассейна на территории университетского кампуса в Париже. Французского министра пригласили на церемонию открытия, и он был ошарашен вопросом студента, который хотел знать, можно ли открыть бассейн для обоих полов. «Если у вас какие-то половые влечения, можете принять холодный душ», – сказал министр студенту. Вместо того чтобы последовать его совету, группа студентов захватила кампус несколько месяцев спустя. Движение распространялось как лесной пожар. К 1970 году оно вдохновило нескольких женщин из среднего класса выйти из подвала и создать свое движение. Движение «Красных чулок» обозначило начало современного феминизма.

На Западе женщины все в большем количестве искали жизнь за стенами дома. Противозачаточные таблетки появились в Исландии за четыре года до движения «Красных чулок», что позволило большему количеству женщин получать высшее образование и не бросать вуз по причине беременности. Количество студенток стало расти по экспоненте, и теперь женщины составляли треть работающего населения. Возможность работать у женщин появилась во многом благодаря технологическому процессу в ведении хозяйства. Экономист Джереми Гринвуд подсчитал, что в 1900 году на все дела по дому уходило примерно 58 часов в неделю, включая готовку, стирку и уборку. К 1970 году это время уменьшилось до 18 часов.

Тем не менее рабочий день для женщин все еще был невероятно длинным. После окончания работы они должны были приступать к делам по дому и уходу за детьми. Платили им примерно 70 процентов от средней мужской зарплаты, несмотря на местный закон, и даже в тех местах, где традиционно работали женщины, например на рыбных фабриках и в магазинах, мужчины в среднем получали больше. Активистки движения «Красных чулок» демонстрировали неравенство, отправившись за покупками и предлагая кассирам 70 процентов от заявленной цены. Владельцы магазинов вызывали полицию.

Демонстрация несбалансированности власти в обществе – неблагодарная работа, особенно когда она направлена на ценности. Например на то, что мужские действия и взгляды получают больше одобрения, чем женские. Движение обратило свое внимание туда, где культура потребления и сексизм шли рука об руку. Очевидной целью стали конкурсы красоты. Активистки приезжали к месту проведения «Мисс юная Исландия» с дойной коровой, одетой в яркую попону, в короне и с лентой «Мисс Исландия».

В организации сохранялась горизонтальная структура без выбранных лидеров, основательницами стали представительницы среднего класса, которые хотели, чтобы женщины считались равными мужчинам. Прочие участницы, моложе и прогрессивнее, хотели, чтобы движение сфокусировалось на проблемах женщин из рабочего класса и «женских вопросах», например на домашнем насилии и абортах, а не делало своей целью попадание в мужской клуб. Обе точки зрения получили свое отражение в идее, продвинутой на первом официальном саммите организации в Скоугаре, южной деревне рядом с известным водопадом. Встреча произошла до 1975 года, «Международного года женщин», предложенного ООН. Идея заключалась в однодневной рабочей забастовке, которая бы показала вклад женщин в трудовую деятельность.

Благодаря анархической структуре организации оставалось непонятным, кто изначально предложил идею. Исследователи говорят, что она была на повестке на протяжении некоторого времени до саммита в Скоугаре. Радикалы и люди умеренных взглядов согласились с методом, но не с подходом: молодежь хотела назвать кампанию «Женская забастовка», а люди умеренных взглядов думали, как привлечь женщин со стороны. Может, сделать «Женский выходной»?

Вне зависимости от названия они все призывали к национальной забастовке.

24 октября 1975 года все утренние рейсы из международного аэропорта Кеблавик были отменены. Стюардессы не явились на работу. Банковским верхушкам пришлось самостоятельно варить себе кофе и отвечать на звонки. Студенты оказались в пустых аудиториях. Мужчины привели детей на работу. Фабричные конвейеры работали впустую. Телефоны на ресепшен звонили напрасно – редко трубку поднимал уставший мужчина.

Целых 90 процентов женщин приняли решение «взять выходной» в тот день, и забастовка коснулась не только работающих женщин. Домохозяйки тоже бастовали и вместе с наемными работницами в два часа дня вышли на площадь в центре Рейкьявика под башню с часами. К полудню организаторы уже знали, что кампания в Рейкьявике сработала, но не понимали, сколько женщин примут участие в митинге. К часу дня ответ был понятен всем, кто смотрел на центр с крыши любого здания. Людей было очень много.

Около 25 тысяч человек присутствовало на митинге в Рейкьявике, и еще больше вышли на улицы в остальных городах страны. Знаменитая фотография на первой странице газеты Morgunblaðið, сделанная с крыши ближайшего офисного здания, показывает людей, заполонивших площадь Лайкьярторг. Толпа была так велика, что объектив не смог вместить всех. Это изображение стало международной сенсацией, и западный мир попробовал повторить этот успех[52]52
  «Женский выходной» повторялся пять раз с 1975 года 24 октября. Вместо того чтобы брать выходной на весь день, женщины уходили с работы после полудня, по тому времени, в которое женщины в среднем должны были заканчивать работу согласно заработной плате в сравнении с мужчинами. В 1985 году митинг начался в 14.00, в 2005 – в 14.08, в 2010 – в 14.38, а в 2018 – в 14.55. – Прим. автора.


[Закрыть].

Все помнят, где они были в тот день. Профессор антропологии и бывшая член парламента Сигридур Дуна Кристмундсдоттир как-то сказала мне, что запах горелого мяса всегда напоминает ей о том дне в 1975 году: ей было всего 23 года, и она шла домой. Во всех домах по дороге на кухнях орудовали мужчины. В воздухе пахло горелой говядиной.

Эффект был ошеломительным: на следующий год парламент принял законопроект, обеспечивающий женщинам оплачиваемый трехмесячный декрет и проложивший путь к легализации абортов.

Если бы «Женский выходной» 1975 года не случился, поиск кандидата на пост президента пять лет спустя показался бы радикальной идеей. В самом начале гонки участие в выборах принимали трое мужчин. Первым был Альберт Гудмундссон, бывший министр финансов, который пришел в политику после окончания карьеры футболиста в «Арсенале». Вторым – Петур Торстейнссон, дипломат, который работал как в СССР, так и в США, – мужчина, который не мог бы назвать свой любимый цвет, не ступив на тонкий лед дипломатии. И наконец, третьим фаворитом был стоический академик, глава Университета Исландии Гудлаугур Торвальдсон.

У женского движения была горизонтальная структура. Хотя у нее были свои преимущества, очевидно, лидера, которого бы организация могла поддерживать, у нее не было. Самые заметные кандидатки были слишком спорными, чтобы участвовать в выборах. Если бы кампания провалилась, это бы плохо повлияло на идею движения. Список подходящих кандидаток ограничился буквально несколькими именами, и у каждой была неплохая должность. Вигдис Финнбогадоуттир была художественным руководителем городского театра Рейкьявика, маленького, но уважаемого. Она собиралась уйти с работы после завершения успешной карьеры. Когда репортер спросил ее, что она будет делать дальше, она подняла руки и сказала: «Надеюсь, Исландии есть что мне предложить».

* * *

Когда-то на радио я услышал интервью с владельцем обувного магазина, который хвастался своим товаром. Он говорил, что часто иностранные компании предлагали Исландии первой попробовать новый продукт, чтобы оценить вероятный интерес. Он сказал, что население Исландии активно реагирует на изменения и что в этой стране быстро распространяются слухи – новые продукты становились популярными за несколько недель, а не за месяцы.

Популярный продукт, который выходит в топ, имеет самый высокий уровень продаж на душу населения в Исландии. Исландские покупатели неофициально хранят рекордное количество аппаратов для домашнего спа для ног, оборудования для готовки в вакууме и дорогих курток компании 66°North. Более 70 процентов населения – покупатели Costco. Певец Эд Ширан продал больше 50 тысяч билетов на свое шоу в Рейкьявике в 2019 году – это 15 процентов населения. Остальные 85 процентов, конечно, сидели дома и читали «Самостоятельных людей» Халлдора Лакснесса, слушали последний альбом Викиндура Олафссона[53]53
  Исландский пианист.


[Закрыть] или смотрели ироничную исландскую комедию про пастухов овец «Бараны». По крайней мере, я так это себе представляю.

Все это подтверждает мысль о том, что идеи быстро распространяются в обществе, где все говорят об одном. Можно сказать, что в этом плюс однообразия.

До того, как Вигдис объявила о своей кампании, ее имя, означающее «богиня войны», было уже известно, так как в одну из зим она проводила вместе с коллегой образовательную программу о французском языке. Известна она стала не потому, что исландцы любят образовательные программы, – просто все, кто тогда появлялся на телевидении, немедленно становились знаменитыми. Служба общественного вещания RUV владела монополией на ТВ и радио, и их подход к телевещанию был похож на взгляды некоторых родителей: можно, но осторожно. Вещание происходило только в прайм-тайм, а по четвергам у телевидения был выходной. И еще в июле, когда станция полностью прекращала вещание. Так что люди были благодарны за все, что могли посмотреть.

И Вигдис превосходно справлялась со своей ролью. Она была харизматичной, сияла в кадре и отлично запоминалась, как было сказано в ее биографии от 2009 года авторства Палла Валссона. Она спокойно говорила и заканчивала фразы легкой улыбкой. У нее средний рост, изящные черты лица, светлые волосы и легкий макияж. Я все это замечаю не затем, конечно, чтобы подчеркнуть внимание, которое уделяют внешности женщин в политике, но потому, что всеобщий доступ к телевидению означал, что наконец в политике имели значение личность и образ – больше, чем когда-либо. Образ Вигдис, ее макияж и одежда рассматривались под микроскопом и безжалостно обсуждались. В интервью о выставке 2014 года в Исландском музее дизайна, на которой показывали ее одежду, Вигдис вспоминает: «Я рано поняла, что женщине недостаточно быть умной. Ее ум должен быть заключен в современный образ». В свою речь и внешность она научилась встраивать традиционные местные детали костюма и современные слова – во время первого официального визита в Данию она появилась в белой шубе из овечьей шерсти, произведенной на южноисландском кооперативном кожевенном заводе (ныне самый продаваемый их товар – это хот-доги). Королева Маргрете II, в свою очередь, приветствовала ее в абсолютно черном платье.

Вигдис поражает балансом энергии и спокойствия. Она уверена в себе и внимательна. Я дважды брал у нее интервью для Associated Press, и благодаря ей я задумался о качествах хорошего слушателя. Ее сила, как мне кажется, лежит в искреннем любопытстве по отношению к другим людям, благодаря чему она быстро находит общий язык с собеседником. Наш разговор был вполне естественным и увлеченным, пока я не включил диктофон. Тогда ответы стали рутинными утверждениями. Я задавал вопросы про угрозы исландскому языку («Нам нужно адаптировать язык к цифровым технологиям») и про движение Me Too[54]54
  Me Too (или #MeToo) – хештег в социальных сетях, подчеркивающий осуждение сексуального насилия и домогательств, получивший распространение в результате скандала и обвинений кинопродюсера Харви Вайнштейна.


[Закрыть] («Благодаря ему изменится отношение к женщинам и мужчинам»). По обоим вопросам она ответила довольно дипломатично, полагаясь на десятилетия опыта разговоров о тонких материях. После долгих лет пристального изучения она из необходимости отрастила защитный политический панцирь, что в целом неудивительно, учитывая, как часто образ президента становится воплощением образа всей страны.

Президент Исландии – это символическая фигура, которая призвана объединить нацию.

Халлдор Лакснесс, великий исландский автор, который получил Нобелевскую премию по литературе в 1955 году, был невероятным человеком с огромным талантом к возбуждению споров. Когда его как-то раз спросили перед президентскими выборами, будет ли он рассматривать возможность баллотироваться, он абсолютно без эмоций спросил: «А это хорошая работа?»

Ответ зависит от того, кем вы являетесь. Для человека, которому нравятся публичные дебаты, которым и был Лакснесс, роль президента была бы ограничивающей.

У администрации президента довольно мало формальной власти в стране, где управляет альтинг, который состоит из 63 парламентариев, разделенных в среднем на пять политических партий разного размера. Никогда в истории ни одна политическая партия не набирала в парламенте большинства, и поэтому за каждыми выборами следуют переговоры коалиций с целью формирования правящего парламента во главе с премьер-министром и его кабинетом из 10–12 министров. Правоцентристская партия Независимости (Sjálfstæðisflokkurinn) почти всегда побеждает в переговорах как самая большая, и обычно они сотрудничают с центристской Прогрессивной партией (Framsóknarflokkurinn). Президент – это посредник в переговорах коалиций, но он не должен принимать чью-то сторону. Единственное безоговорочное право, которое у него есть, это право вето[55]55
  Право, означающее полномочие лица или группы лиц в одностороннем порядке заблокировать принятие того или иного решения.


[Закрыть], и законопроекты, которые проходят в парламент, должны быть подписаны президентом. Но за всю историю республики только один из шести президентов воспользовался правом вето. Все остальные посчитали свое личное мнение недостаточно значительным, чтобы перевесить решение демократически избранного парламента, и вместо этого использовали свое влияние, чтобы отстаивать свою позицию в таких важных вопросах, как здравоохранение, лесное хозяйство и международные бизнес-отношения.

Другими словами, для того чтобы добиться успеха на этом поприще, необязательно иметь политический опыт. Нужна харизма. Даже те, у кого есть судимость, могут участвовать в президентских выборах, если они старше конституционного лимита в 35 лет, когда, как все знают, люди начинают вести себя ответственно и по-президентски. То есть, например, могут, услышав словосочетание «безлимитный доступ к бару», не проснуться пьяным в мусорке на следующее утро.

Избиратели обычно предпочитают кандидатов в возрасте около 50 лет, тех, с кем бы выпили чашку кофе или кому с радостью пожали бы руку. В целом это должен быть кто-то, кто может появиться на CNN и обратиться к ООН, не напоминая всем, что Исландия – это крохотная островная нация, в которой право баллотироваться в президенты есть всего у 150 тысяч человек – и в это число включены женщины старше 35 лет. В феврале 1980 года это количество казалось еще меньше – до выборов оставалось четыре месяца, и ни одна женщина еще никогда не баллотировалась.

Первым публичным выдвижением для Вигдис стало письмо издателю от женщины, которая была известна помощью сложным подросткам. Несколько дней спустя на ток-шоу по радио позвонил слушатель с похожим предложением. Идея обрастала сторонниками, хотя Вигдис никогда не выражала желания баллотироваться. «Я смущалась, и мне становилось стыдно, когда кто-то поднимал этот вопрос. Мне казалось, что это все какая-то шутка», – рассказывала она.

Вигдис говорит, что окончательно ее убедила в том, что нужно баллотироваться в президенты, команда рыболовецкого траулера Guðbjartur, который находился на севере Исландии. До выборов оставалось четыре месяца, и команда по радио заказала телеграмму на домашний адрес Вигдис.

В ней было написано: «Мы требуем, чтобы вы баллотировались в президенты».

Поддержка ошеломила ее. Моряки были вне ее привычного круга общения, состоявшего из актеров.

– Во-первых, я чувствовала смущение и даже стыд от того, что меня упоминали как возможного кандидата, – говорила Вигдис в интервью. – Та телеграмма все изменила. Неожиданно для меня поддержка стала реальной.

Она встретилась с друзьями вечером в понедельник, когда у актеров театра выходной, чтобы написать черновик своей речи о выдвижении. Ее все еще терзали сомнения. Какими бы ни были последствия, это решение будет с ней до конца карьеры. Помпезность не подходила женщине, а хвастовство квалификациями шло вразрез с ее убеждениями. В тот день, когда она добралась до дома, Вигдис достала пылесос и начала яростно убираться в квартире, чтобы отвлечься. Она немного поспала, а утром, около семи, позвонила другу, чтобы сказать, что все отменяется.

– Кажется, уже поздно. Репортеры будут у твоего дома в девять, – сказал он.

Вигдис повесила трубку и пошла в ванную, где поправила прическу.

* * *

В те времена доверие и уважение людей к правительству отражалось в том, какие вопросы они задавали. Сложные вопросы появлялись редко, а личные вообще считались грубым нарушением границ. Это была настолько въевшаяся привычка, что старший сын первого президента Исландии стал наемником в СС, и это не принесло ровным счетом никакого вреда карьере его отца. Вигдис же удочерила семилетнюю девочку, поменяв закон, запрещавший одиноким людям усыновлять детей.

– Мадам, – спросила пожилая женщина из восточных фьордов в ратуше, – а вы девственница?

Вот вам и границы. Вопрос, который ей задавали чаще всего, был об отсутствии в ее жизни мужчины. Как она устраивает ужины без супруга? С кем она делится секретами? Если ее выберут, согласится ли она стать президентом?

Она обычно отвечала с юмором, указывая на то, что всю жизнь отлично справлялась без мужа. Намного позже, уже после президентского срока, она дала более прямой ответ – она смогла участвовать в выборах, так как у нее не было мужа.

– Какой муж из моего поколения в то время поддержал бы жену, которая решила баллотироваться в президенты? – замечала Вигдис. Но во время кампании ее ответы просто отражали сексистские нападки без прямой конфронтации. Феминистки считали ее слишком мягкой, и, что поразительно, ни одна женская организация не поддержала ее кампанию. Вигдис, в свою очередь, не искала их поддержки. Она, первая женщина в политике, была, как написала шведская газета Dagens Nyheter, привилегированной. Ее растили в определенной среде, и в жизни у нее было множество возможностей. Вигдис стремилась к медленным реформам, не к революции. Сказать, что телеграмма от мужской команды траулера стала самым главным толчком, было мудрым политическим решением: ее кампания стала как будто более легитимной, когда ее одобрили мужчины-незнакомцы, а не женщины из общего круга. Позже она благодарила моряков и говорила, что они понимали и ценили голоса женщин, которые ждали их дома и вели хозяйство, пока сами моряки долгие недели ловили рыбу. Как-то она сказала одному интервьюеру, что мечтала быть капитаном. Это утверждение, вероятно, нужно было для того, чтобы вдохновить девочек и женщин на карьеру в типично мужских сферах. Конечно, ее карьера не была похожа на карьеру рыбака.

Вигдис была дочерью суперженщины, которая вырастила двоих детей, работая медсестрой и возглавляя профсоюз. В детстве Вигдис мечтала о типичной маме-домохозяйке, идеальном доме и глаженых рубашках. Ее отец был инженером, профессором, одним из первых в Исландском университете. Они жили в кампусе.

После окончания школы родители предложили Вигдис учебу за границей, в любой стране, которую она выберет. Это было редкой возможностью для исландцев, особенно для женщин: в то время всего 19 женщин закончили бакалавриат в Исландском университете. Вигдис выбрала юг Франции, город Гренобль. После языкового интенсива она поступила на филологический факультет в Сорбонну. К сожалению, языковой барьер все же ей мешал, и Вигдис пришлось поработать над своим перфекционизмом.

«Как я назову день, когда вы сможете хоть немного мной гордиться?» – писала она родителям после обсуждения академических успехов в конце первого года за границей.

Хорошие оценки проще давались ее брату Торвальдуру, говорила она. Он был на два года моложе и собирался уехать в Англию получать инженерное образование. Как-то вечером он пошел с друзьями в небольшой поход и, напившись, вместе с другом добрел до озера. Они сели в прогнившую деревянную лодку и решили переплыть озеро. В середине пути уключина весла Торвальдура сломалась, он потерял равновесие и упал за борт. Он смог переплыть ледяное озеро, а его друг застрял на лодке с одним веслом и уплыл к другому берегу. Торвальдур сильно замерз и смог пройти лишь около 100 метров до переохлаждения.

Родители Вигдис потеряли единственного сына, который явно шел к великим свершениям. Многие говорили, что этот несчастный случай всегда влиял на жизнь Вигдис. В каком-то смысле ей пришлось занять место сына в глазах горюющих родителей, чтобы помочь им справиться с потерей и испытать гордость за ребенка. Но, как и жизни многих других людей, ее жизнь тоже стала серией совпадений. Какое-то время казалось, что она станет домохозяйкой. Пока Вигдис была во Франции, в Исландии ее ждал бойфренд, который учился на медицинском. Она бросила Сорбонну, не закончив образование, в том числе чтобы быть с ним и через год выйти замуж. Исландские терапевты должны ехать за границу, чтобы получить диплом, поэтому они переехали в Данию. Вигдис ходила на курсы театрального мастерства – Дания великодушно позволяет исландцам бесплатно учиться в университете, но ее муж был недоволен своей должностью в стране. Поэтому они переехали в маленький город в Швеции. Он много работал, а она сидела дома и пыталась сделать так, чтобы их брак оказался счастливым. Как-то ночью муж сообщил ей, что их браку после семи лет пришел конец.

Вигдис вернулась домой. Она работала экскурсоводом в Национальном туристическом агентстве, государственной компании, созданной для развития «культурного туризма». Вигдис переводила пьесы Жан-Поля Сартра и основала авангардную театральную труппу. Походы в театр приносили ей больше всего удовольствия, и когда в театре Рейкьявика стали искать режиссера, друзья уговорили ее попробовать. Так и получалось на протяжении всей ее карьеры: Вигдис была скромна и довольна жизнью, а люди, окружавшие ее, уговаривали девушку на большее.

* * *

Победа Вигдис стала вершиной феминизма второй волны, движения, которое прокатилось по миру в 60–70-х годах.

Феминизм первой волны в начале XX века фокусировался на борьбе за гражданские права, например за право женщин голосовать, а феминизм второй волны говорил о женщинах более широко: не только в политике, но и в работе, в семье и в сексуальном плане. Национальная организация женщин была основана в США в 1966 году для борьбы за равную оплату труда. «Красные чулки» из Нью-Йорка объяснили свои принципы в The Bitch Manifesto и помогли женщинам найти голос, чтобы объяснить, как гендер влияет на их повседневную жизнь.

Важно отметить, что это было не просто модное приложение к левой идеологии. Часто самый жесткий сексизм исходил от номинально прогрессивных организаций. В 1964 году, когда во время студенческой конференции комитета ненасильственных действий (SNCC) женщина выступала с резолюцией, Стокли Кармайкл оборвал ее, сказав, что единственное положение для женщин в SNCC – это подчиненное.

Вторая волна феминизма, как и исландское движение «Красных чулок», было разделено на умеренное и радикальное. Некоторые представительницы среднего класса хотели считаться с мужчинами. Остальные устали от вежливых разговоров. Речь шла о «реформах против революции», то есть о лоббировании политиков и вторжении в парламент с целью мешать слушаниям.

После волны побед, среди которых были и выборы Вигдис, активность ненадолго снизилась. Частично благодаря чувству, что все основные цели достигнуты, частично благодаря спорам о роли женщин в вооруженных силах и значимости права на аборт.

Третья волна феминизма в середине 90-х стала возможной только в силу экономической безопасности, установившейся благодаря женщинам, которые в 60–70-х боролись за равенство. Феминистки третьей волны говорили о гендере как о спектре и принимали то, что феминистки предыдущих поколений отбрасывали как унизительное, например помаду и каблуки.

Сегодня мы видим то, что вы можете назвать феминизмом четвертой волны. Пройдут годы, прежде чем мы поймем, что это такое, но сейчас движение еще больше, чем когда-либо, сфокусировано на интерсекциональности. Это означает признание того факта, что разные аспекты женской идентичности влияют на нее одновременно. Интерсекциональность требует включения всех, не только белых женщин среднего класса. Она означает внимание к расовому и ЛГБТК вопросам, потому что невозможно добиться изменений без признания, что несправедливость по отношению к разным группам связана друг с другом. Движение Me Too показывает, что гендерное равенство заключается не только в выборе женщин-кандидаток и даже не в принятии прогрессивных законов, но и в том, что требуется целый культурный сдвиг.

До того как Вигдис решила избираться, ей не приходило в голову, что выборы станут историческими. Конечно, женщины-лидеры существовали и до нее. В начале XX века была Сиримаво Бандаранаике, премьер-министр Шри-Ланки, которая пришла к власти после смерти мужа. Первой избранной главой государства женского пола стала Хертек Анчимаа-Тока, председательница Тувинской Народной Республики. Другие женщины, например Беназир Бхутто в Пакистане и Индира Ганди в Индии, унаследовали свои должности от отцов. В западных демократиях женщин избирали на роли глав партий. Наиболее известными были Голда Меир, премьер-министр Израиля, и ее британская коллега Маргарет Тэтчер. Но ни одна женщина никогда не избиралась прямым всенародным голосованием. После Вигдис прошло еще 10 лет, прежде чем это произошло снова, – это была Мэри Робинсон из Ирландии.