Текст книги "Забвение"

Оставив свое лицо твёрдым, я вывалил руки на стол и сказал:

– Вова, я не буду разводить демагогию о своей жизни. О своей семье и своих детях. Всё равно тебе это неинтересно…

– Это ты зря, – продолжал скалиться он. – Мне очень даже интересно. Не знаю, зачем ты пришёл, но, честно говоря, я сильно удивлён, что ты сидишь в моём кабинете.

– Я удивлён не меньше, чем ты. Вова, я постараюсь быть кратким. Для нас обоих не будет секретом то, что наши отношения натянуты, как и твоя улыбка, – сказал я, замечая, как его лицо мгновенно приобретает серьёзность. Его взгляд больше не искрится счастьем, а морщинки у глаз исчезают. Оказывается, он может быть суровым. Очень суровым, отметил я про себя. Не ожидал я от него такого. В основном все толстячки выглядят добряками и весельчаками, но Вова… Вова смотрит так, как смотрит удав на раненного кролика. – Давай примем этот факт и согласимся с ним. Наши отношения давно потеряли прежнюю близость. Но нам обоим надо переступить это и найти общий язык. Как говорила Варвара Алексеевна, если ты помнишь нашу математичку, нам надо прийти к общему знаменателю. И я считаю, что общим знаменателем для нас будут наши желания. Ты хочешь стать мэром, а я хочу вести свой бизнес. Спокойно, не спеша и без проблем продавать шоколадки и жить спокойной жизнью. Я устал от вечного сопротивления. Я хочу спокойно работать. Давать работу людям, и пусть меня оставят в покое все эти инстанции и прочие службы. Подводя итог, хочу предложить тебе осуществить обе наши мечты. Я знаю, что мы в силах это сделать. Как всегда бывает в жизни, у меня есть то, что надо тебе, а ты имеешь то, что надо мне. Так давай, вместо того чтобы совать палки в колёса, поможем друг другу. Я помогу тебе стать мэром, а ты уберёшь цепных псов государства от моего бизнеса. Помнишь, как тогда возле ларька зимой, ты сказал, что как только станешь большим человеком, мэром, я стану ларёчным магнатом. Давай попробуем сделать это.

Я замолчал.

Вова упёр свои подбородки на руки и не моргая смотрел на меня. Смотрел долго. Буравил взглядом и молчал. Я отвечал тем же. Я всё сказал, теперь слово за ним.

– Ты прав, – разорвал он тишину, как тонкий лист бумаги. – Отношения наши натянуты. Ты прав, мы можем помочь друг другу, но есть одно но… Ты должен помочь себе сам. Дело в том, что инстанции, которые так сильно тебя прессуют, это не моих рук дело. Скорее всего, я смогу повлиять на них, но мне не обойтись без… – Вова замолчал. Посмотрел на окно, затем перевёл взгляд на меня и прошептал: – …без денег. Они с тебя не слезут, если ты не дашь им денег. Могу тебя сразу заверить, что денег придётся отвалить много. Очень много. Но опять же, есть одно но… Попробую поговорить с некоторыми людьми, чтобы они не наглели и не обдирали тебя до нитки. Попробую.

Тяжело было его слушать. Но ещё тяжелее было говорить следующее:

– Сколько надо отдать и кому?

– Не могу назвать тебе точную сумму, потому как сам не знаю. Я поговорю с ними. Поторгуюсь, и там посмотрим. Я понимаю, что звучит это слишком гордо и как-то неправильно, но тебе лучше действовать через меня. Уж извини, так у нас у чиновников заведено. Не доверяют они чужакам.

– Скажи сколько, а там посмотрим, что можно сделать.

– Как только так сразу.

Несколько минут мы молчали, плавая в собственных мыслях, а затем я выдохнул и спокойно так сказал:

– Тот ангелочек у тебя за дверью на многое пошёл?

– Ниночка? О, да… – расплылся он в искренней улыбке. Именно искренней, а не натянутой. – Ниночка творит чудеса. Если хочешь, я могу устроить вам деловую встречу. Только захвати на эту встречу все силы, что у тебя есть, потому что она волшебница.

– Нет, спасибо, я как-нибудь обойдусь. А силы мне ещё понадобятся…

Дальше разговор пошёл о постороннем. Мы оба выговорились и сошлись на том, что сможем друг другу помочь. Теперь можно и о семье поговорить. Говорили недолго. Было ощущение взаимной неловкости, и хотелось поскорее от него избавиться, то есть расстаться.

С двояким чувством на душе я вернулся в офис. Вроде бы дело сделано, проблема улажена. Но какой ценой? Я переступил через себя… Ваня отвлёк меня. Он покорно ждал перед кабинетом, нервно теребя в руках ручку.

– Ну? – спросил он и вскочил с места.

Моя широкая улыбка послужила ответом.

– Слава богу, – выдохнул он и стёк обратно на стул.

Через три дня я передал Вове деньги. А уже через неделю ни одна инспекция и ни один чиновник не заглядывали в мои ларьки. Судебные разбирательства сняли, а пожарные больше не приставали со своими датчиками и прочим барахлом.

Удивительно, но даже страховая пошла на уступки и снизила цену. Жизнь налаживалась. Налаживалась до тех пор, пока Вова не перестал выходить на связь. А спустя два дня я узнал, что его видели со Сквозняком. Они беседовали в ресторане «Шабли». Не знаю, чего они там наговорили друг другу, но спустя неделю в мой офис нагрянула налоговая.

Когда люди в масках заставили Веру Павловну встать у стены и забрали её компьютер, комната исчезла.

Я бы со страхом и удовольствием досмотрел, чем же всё закончится, но дом решил иначе. Дом всегда решает прервать «кино» в самый неподходящий момент. Вот как сейчас…

Комната восьмая

Дом. А ведь этот дом действительно ничем не отличается от того учреждения, где я встречался с Вовой. Тот же длинный коридор. Те же двери друг напротив друга. И опять же не хватает разве что стульев вдоль стен и табличек с графиком. Ах, да… Ещё не хватает табличек с именами, кто и где заседает. Неужели даже здесь, в этом непонятном месте, в этом раю, аду, лимбе или чистилище есть своя бесконечная бюрократия. Видимо, есть.

Я не сразу ринулся в следующую комнату. У меня есть время подумать и ещё раз прокрутить увиденное. У меня тут бесконечно много времени. Интересно, могу ли я что-то изменить в своих следующих комнатах путём переосмысления чего-либо здесь. В этом загадочном месте. Или всё-таки я буду безучастно смотреть, как проходила моя жизнь. Не знаю… Но мысли сами лезут в голову.

Естественно, я не знаю, как поступлю в своей дальнейшей жизни и куда заведёт судьба, но для себя я решил одно. Человек я в общем-то был неплохой. Да, иногда срывался на сотрудниках. Иногда грубил жене. Недавно, вот, совсем готов был её ударить. Но у кого не бывает срывов? Зато я был честен не только с собой, но и с другими (не считая последнего визита к Вове). Тут я, конечно, поддался слабости. Ещё я помогал людям. Помогал работникам. Да что уж говорить, я всего в этой, точнее, в той жизни добился сам. Я был беден. Без знатного происхождения. Родители не помогали. Но я выкрутился. Выкарабкался и жил довольно хорошо.

Что же касается отношений, то здесь я немного дал маху. Конечно, со стороны легче смотреть и оценивать ситуацию, но почему Я, тот Я, так долго дружил с Вовой? Почему сразу не заподозрил в нём предателя и плохого человека? Что двигало мной на протяжении всех этих лет. Ладно тот случай со спасением Лёхи – это можно списать на глупость детства. Но дальше. Дальше он не единожды предавал не только меня, но и моих друзей. А я как верный пес старался помочь. Видимо, вера в людей была со мной намного дольше, чем надо было бы мне с ней быть. Не знаю, что там будет дальше, но для себя, здесь, я уже всё расставил по местам. Надеюсь, и тот Я тоже придёт к такому же мнению. Очень надеюсь.

Я открыл дверь следующей комнаты, и оттуда повеяло прохладой. Это был первый случай, чтобы из комнаты донеслось хоть что-то. До этого была только тьма за дверью. Даже свет и тот не вырывался оттуда. А тут вдруг прохлада. Лёгкое дуновение. И нет, мне не показалось и не померещилось, так как моя накидка качнулась под этим ветерком. Это насторожило, и я замер перед стеной тьмы. Но замер лишь на секунду. Ведь не оставаться же мне в этом доме навечно? Один шаг, и я во тьме. В глубокой, вязкой, но такой приятной и привычной тьме.

Я открыл глаза, лежа на кровати. Осмотрев комнату, заметил, что квартира не та. Обставлена просто и даже как-то бедно, если сравнивать с прежними хоромами. Кровать у стенки, напротив, на тумбочке, – телевизор. Слева – шкаф, стол и два простых стула. Окна, и те не пластиковые, а деревянные.

Где я?

Не поднимаясь с кровати, дотянулся до пачки сигарет и тут же закурил. Пытался удержать пепел, чтобы не запачкать постель – не вышло. Пепел невесомой горошиной скатился на белые простыни. Я отчуждённо глянул на него и размазал по постели. Не видно, да и ладно.

Спустя некоторое время тяжело поднялся (голова чего-то гудела и пульсировала), прошёл на кухню и заварил крепкого чая. Там же понял, отчего же гудит голова. На столе – пустая бутылка водки и один стакан. Дожил. В одиночку пить начал.

Видимо, тот Я в доме оказался умнее, чем Я в своей жизни.

С чаем стало как-то легче. Не скажу, что обрёл молодецкую бодрость, но по крайней мере виски не сдавливало, словно голову поместили под пресс. Глянул на телефон – разряжен.

Как только подключил к сети, посыпались сообщения о том, кто и когда звонил. Сразу за сообщениями полетели и звонки. Словно в один миг, все вспомнили обо мне.

Но главного звонка не было. Главный звонок, от Кати, так и не поступил. Звонил Ваня, злился и говорил, что уволится, если я буду так относиться к работе.

– А как мне ещё относиться? – резонно ответил я, пытаясь вытянуть из новой пачки сигарету.

– Кирилл, мы не в том положении, чтобы расслабляться. Расслабиться можно будет, когда всё у нас будет хорошо. А сейчас нам надо работать. Только работать. Другого выхода нет, и быть не может.

– Ваня, – спокойно, даже с какой-то долей отстраненности, сказал я, – моя семья живёт отдельно от меня и не желает знаться. Мой бизнес разваливается. Я живу в этой дешёвой однушке, которую, видимо, скоро тоже придется продавать за долги. У меня денег осталось столько, что за пару минут их можно все пересчитать…

– Давай без этого, – оборвал Ваня. – Давай без нытья и без отчаянья. Ты ведь не из таких ситуаций выбирался. Где твое жизнелюбие? Где твои амбиции?

– Ради кого?

– Ради всех нас. Ради себя.

– Меня давят. Давят, как неугодного клопа. Как надоедливую вошь давят.

– Я сейчас буду, – он бросил трубку.

Я тут же перезвонил и сказал, чтобы он хоть пельменей захватил, а то жрать охота, а холодильник пуст. Пока ждал Ваню, выпил ещё пару чашек чая и выкурил пару сигарет.

Звонок в дверь. Открыл.

Передо мной стоит всё тот же Ваня. Немного раздобревший, но так же молод лицом, с красивой шевелюрой с пробором, в пиджаке и галстуке. Правда, выглядит он весьма уставшим. Лёгкая синева вокруг глаз и слегка осунувшееся лицо. Но даже несмотря на усталость, к внешнему виду не придраться. Не то что я.

– Я тебе тут кое-что другое привёз, – начал он выкладывать коробки из пакета. – Еда из ресторана. Газировка. Бритвенный набор и бутылочка парфюма. Давай приводи себя в порядок и мигом в офис. Мы тебя совсем потеряли. Третий день на связь не выходишь. Кирилл, что с тобой случилось?

Я посмотрел на него: мол, сколько можно объяснять, что всё в моей жизни катится в тартарары. Молча открыл коробку. Дурманящий запах карбонары ударил в нос. Слюни заполнили рот и я, не перекладывая в тарелку, начал уплетать горячие макароны с беконом.

– Выпить ничего не привёз, естественно?

– Естественно, – ответил Иван, наблюдая, с какой жадностью я поглощаю еду.

– Плохо. Я бы сейчас не отказался.

Ваня присел напротив и дожидался пока я доем макароны. Он всё ещё смотрел на меня, когда я налил газировки, выпил полстакана, выдал громкую отрыжку и закурил.

– Чего? – не выдержал я его буравящего взгляда.

– Кирилл, я не могу тащить всё на своем горбу.

– Ну так брось.

– Бросил бы, да не могу. Жалко. Тебя жалко. Годы мои жалко, потраченные в твоей компании. Всё жалко.

– Думаешь, мне не жалко?

Ваня презрительно осмотрел бардак на кухне, задержал взгляд на пустой бутылке, которая никак не доберётся до помойки, и сказал:

– Видимо, тебе не жалко.

Пристыдил. Честно сказать, пристыдил. Стало не по себе. Я почувствовал себя каким-то брошенным на обочину дороги бродягой, у которого и руки, и ноги целы, а он всё ходит да побирается у людей. С этого момента стало тяжело смотреть ему в глаза. Да что там в глаза… На его чистое лицо и хороший костюма стало тяжело смотреть. Даже краем глаза… Даже вскользь.

– Ладно, я погорячился, – признался я. – Но и ты меня пойми. Я остался почти один.

– А я? – тут же запротестовал Иван.

– Я сказал почти… Кто мы по сравнению с этой адской машиной бюрократии? Ты новости видел? Там у людей нефтяной бизнес отжимают так просто, что мы со своими ларьками и магазинами им в подмётки не годимся.

– И что? Значит, надо поджать лапки и утонуть? Это ты хочешь сказать?

– Ничего я не хочу сказать. Просто как-то навалилось. Я думал, Катя меня любит, а она… Предала меня, как только бизнес начал рушиться.

– Никто тебя не предавал. Ты своё поведение вспомни, а потом говори о предательстве. Это у меня ещё хватило терпения выносить тебя. И, если бы Катя не отправила тебя в эту ссылку, вы бы там поубивали друг друга. Извини меня, конечно, но я считаю, что она поступила правильно.

– Я тоже так считаю, а толку-то? Бизнесу моему в любом случае осталось жить не больше полугода.

– Чего это?

– Того. Через полгода Вовчик, наш старый добрый друг с помощью ещё более старого друга Сквозняка займёт кресло мэра. А когда пройдут выборы и у них развяжутся руки, они окончательно примутся за нас и вырвут с корнем всё, что мы построили.

– Значит у нас есть полгода на то, чтобы исправить ситуацию, подготовиться и выстроить оборону. У меня есть пара мыслишек на этот счет.

– Говори.

– Приводи себя в порядок, поедем в офис, там всё и расскажу.

Вытащить меня из моей берлоги пытается. Ну и хитёр же он стал.

Нехотя я взял вторую коробку, где лежала новенькая бритва и бутылочка парфюма.

– Костюм мне не додумался привезти.

– Надевай что-нибудь чистое, и пора в путь. Тебе надо хоть в офисе показаться. Люди должны увидеть, что ты не сдался. Ты борешься и будешь стоять до конца, иначе разбегутся как крысы с корабля. Я и так им уже столько лапши про тебя навесил, что самому стыдно. То ты на деловой встрече. То за границу по делам уехал. То от властей скрываешься. Ты хоть Веру Павловну пожалей, она там как на иголках сидит.

– Меня бы кто пожалел.

– Вот покажешь старания, тогда и пожалеют тебя. А пока что иди в ванную и приводи себя в порядок.

Соскабливая недельную щетину, я смотрелся в зеркало, и отражение пугало меня. Я и раньше не был красавцем, а теперь совсем сдал. Некогда квадратная рожа заплыла от пьянки и сна. Хорошо хоть из-за этого морщины не так видно. А ведь когда опухоль сойдет, вся морда будет как мятая бумага. Волосы поредели и поседели. Особенно на висках. Глаза красные, как стопы автомобиля. И когда я успел так постареть? Видимо, правду говорят, что не года старят человека, а человек сам себя гонит к могиле. Прошло всего ничего, а я превратился в это подобие человека. Подобие того меня, кем я был пару лет назад.

Тошно. Противно. Мерзко.

Для полноты счастья почистил зубы, помазался кремом после бритья и подравнял виски. Изо рта всё равно несло помойкой, но уже не так.

Иван разговаривал по телефону, а я пытался найти подходящие вещи. Из кучи тряпья выудил более-менее чистый свитер. Примерил голубые джинсы, коричневые лакированные туфли в тон свитеру. Выгляжу я, конечно, не как бизнесмен и управляющий компанией, но лучше, чем пару часов назад.

– Поехали! – сказал я Ване, и мы спустились к машине.

По разбитым дорогам и заброшенным дворам я понял, что квартира моя находится на окраине. Центр ведь он не такой. Центр он заасфальтирован и умыт. Вычищен и наглажен, примерно, как я сейчас.

Новый офис также переехал на окраину. Видимо, дела идут совсем плохо, если просторные помещения в шесть комнат променяли на потрёпанные две комнаты в обшарпанном двухэтажном здании, которое на ладан дышит. Того и гляди, обвалится к чёртовой матери.

– Ну как вы тут?! – с порога заголосил я, дабы вдохнуть немного уверенности в эту удручающую обстановку.

– Ну наконец-то… – с улыбкой выдохнула Вера Павловна. – Кирилл Владимирович, мы уже заждались вас. Больше так не пропадайте без вести. Меня кругом спрашивают, где вы, где… А мне и ответить нечего. Приходилось людям врать. А я этого не люблю. Ну как ваша поездка? Уладили дела в столице? Стоит там наш Кремль в центре?

Я посмотрел на Ивана, который едва заметно моргнул.

– Стоит Белокаменная, – бодрым голосом продолжал я. – Дела почти уладил. Но, может быть, придётся ещё раз туда смотаться…

– Но это будет не скоро, – вмешался в разговор Ваня и повел меня в кабинет. – Вера Павловна, мы на несколько часов засядем за разговором. Ни для кого нас нет. Пусть хоть сам президент будет спрашивать. Через пару часов мы снова появимся на работе.

Вера Павловна тяжело вздохнула, покачала головой, но промолчала.

Мой кабинет теперь был и не моим вовсе. Половину офиса занимал мой стол, покрытый пылью, а на другой половине сидел Иван. Его стол был похож на музейный экспонат, где каждая бумажка знает своё место. Аккуратно сложенную стопку книг возглавлял ежедневник. Несколько жёлтых стикеров приклеены к лакированной поверхности. Да так приклеены, что края сходятся и сливаются воедино. Пара карандашей и ручек, как солдаты в строю, занимали правую сторону стола. Офисный телефон и тот выглядел аккуратно сложенным.

Я перевел взгляд на своё рабочее место и сразу вспомнил нынешнюю квартиру. Ежедневник, который раньше пух от записей, теперь теряется между других непонятных мне книжек. Увесистый пучок ручек стянут резинкой для денег. Рядом валяются степлер и дырокол.

Было противно садиться за этот стол, но я всё же сел. А как только сел, тут же начал наводить порядок.

Ваня присел за свой музейный экспонат, раскрыл ежедневник и по пунктам начал расписывать ситуацию.

– Я понимаю, что в семье у тебя не всё ладно, – издалека начал он. – Но и ты должен понять, что, если забьёшь на работу и на семью одновременно, у тебя разрушится то, что ты когда-то строил. Поэтому предлагаю тебе сейчас включиться в работу, и давай постараемся вылезти из этого дерьма. Я уже говорил, что у меня есть пара мыслишек. Первое. Сейчас у них идёт предвыборная гонка. В связи с этим у нас есть два варианта. Яростно помогать их противнику или же забить на власть и стараться выстраивать свою линию обороны. Я предлагаю забить на власть…

– Поддерживаю.

– Второе. Половина наших магазинов и ларьков закрыты. Какие-то – по решению суда, какие-то – из-за налоговиков и пожарных. Предлагаю сосредоточиться на том, что осталось. Что ещё может работать и что приносит прибыль. Лишний груз, то есть все точки, предлагаю продать, и эти деньги пустить на то, что имеем. Эти же деньги, скорее всего, пойдут и на взятки, так что нам придётся затянуть пояса. Так затянуть, что бы эти самые пояса до позвонков достали. Третье. Предлагаю вывести часть денег и замутить какой-то другой бизнес. Точнее, можно и не другой. Можно продолжать и этот, только взять третье лицо. Он ведь почему не дает нам работать? Потому что мы отказываемся отдавать долю администрации и у него к тебе личная неприязнь. Если будет человек непредвзятый, то одна часть его ненависти отпадёт. Только надо найти такого человека, которому ты полностью доверяешь и не имеешь никаких родственных связей. Понимаю, это сложно. Деньги там будут большие. И имущества там будет много, но мне кажется, это лучшее решение. Тебе стоит потихоньку отходить от дел и сдавать позиции. Естественно, как бы сдавать позиции, – Ваня сделал воздушные кавычки. – Ты будешь продолжать управлять всем, что имеется, но не на виду. Нам ни в коем случае нельзя будет раскрываться ни перед кем. Желательно, чтобы, кроме нас троих, тебя, меня и того третьего лица, об этом никто не знал, – Ваня послюнявил палец, перелистнул несколько страниц, быстро пробежался глазами. – Ну, как тебе? – уставился он на меня.

– Мне нравится. Ты, я гляжу, не сидел сложа руки.

Ваня стеснительно опустил взгляд в ежедневник.

– Единственное, что мне не очень нравится, так это третий человек.

– Я знал, что в этом будет самая большая загвоздка. Найти такого человека совсем не просто. Особенно учитывая то, что ты не должен был с ним появляться в обществе. Этот человек должен быть из твоего прошлого. Но ты ему должен доверять как самому себе.

– Я после того раза с откатом у Вовы себе не очень-то и доверяю. Кстати, а ты знал, что эта скотина себе все деньги присвоил?

– Ты говорил об этом.

– Вот же ж зараза какая, а… Надо будет дать денег, чтобы они стали посговорчивей, – передразнивал я Вову, наклонив голову к груди и показывая сколько у него подбородков. – Тварь. А в итоге и нападки остались, и деньги себе присвоил. Тварь!

– Давай сейчас займёмся тем, что наметили, или же ещё обсудим?

– Нет, мне нравится твоя идея с моим мнимым банкротством и полным устранением от дел. Обидно, конечно, что придётся уйти в подполье, но другого выхода нет. Пусть эта тварь хоть обрадуется, что победил меня. Пусть.

– Есть кто на примете?

Я помотал тяжёлой головой. Да, голова всё ещё оставалась тяжёлой. А после того, как Иван вывалил эту информацию, мозг потяжелел в несколько раз и уже не помещался в черепной коробке.

– Мне надо подумать. Так быстро никто на ум не приходит.

– Я пойду готовить слив компании, а ты посиди тут, подумай. Только я тебя прошу, подумай, как следует, потому что от этого человека зависит всё наше будущее.

Я сделал кислую мину и посмотрел на Ваню так, словно я ребенок, а он вручил мне коробку яиц, приговаривая при этом: смотри не урони. Смотри не споткнись. Не разбей. Аккуратней на поворотах, и смотри под ноги, там высокий бордюр.

– Извини, – понял Ваня мою мысль. – Просто мне до сих пор не верится, что ты так быстро включился в работу.

– Я из нее и не выключался.

– Ну да, а кто в офис дорогу забыл? – он улыбнулся напоследок и скрылся за дверью.

Я остался в кабинете. Хотел попить чая и по привычке вызвать Веру Павловну, но передумал. Передумал вызывать и отвлекать свою верную секретаршу. Вместо этого вышел в коридор, набрал воды из кулера и закинул пакетик чая в кружку с толстым налетом предыдущих напитков.

Вернувшись в кабинет, сел, пытаясь хоть что-то сообразить. Где мне найти человека из прошлого, которому я буду полностью и всецело доверять, и след которого оборвался на том моменте, когда я ещё не стал более-менее крупным бизнесменом. По идее люди с годами обрастают знакомствами, как брошенный в воду камень обрастает раковинами и водорослями. Но знакомые – это не друзья. Знакомые могут прийти на помощь, если ты их попросишь. Могут что-то посоветовать. Что-то сделать для тебя, но не больше. А мне нужен именно друг. Кстати говоря, друзья тоже нередко предают, но вероятность меньше. А тут вся игра и движется по вероятности.

Что же касается меня, то за полчаса, что просидел за столом, я не придумал ни одного варианта. У Кати много родственников, но родственники не в счёт. Да и с Катей мы сейчас не в самых хороших отношениях. У меня родственников нет, зато полно знакомых. Но я не отдам дело всей жизни знакомому. Нужен товарищ. Верный как пес и послушный как всё тот же пес.

Спустя ещё полчаса тяжёлая голова начала болеть. Я снова вышёл из кабинета, взял у Веры Павловны таблетку и выпил. Вернулся. Сел в свою помойку и с завистью посмотрел на Ванин стол.

От скуки начал прибираться. Сложил стопкой книги на правый угол. Дырокол и степлер отправил в ящик. Перебрал тонну бумаги, большая часть которой тут же полетела в сетчатое ведро. Вытащил трубку от телефона и продул контакты. Не знаю зачем это сделал, ведь телефон работал нормально. Но раз уж начал убираться, то не следует себя останавливать. На стене передвинул календарь на нужное число. Стянул с полки какую-то тряпку, сходил в туалет, намочил и протёр весь стол вдоль и поперёк. Вроде бы всё… С чувством выполненного долга завалился на стул.

Ан нет, не всё. Эта связка ручек не дает мне покоя. Вытащил первые попавшиеся три ручки, а остальные забросил в ящик. Вот теперь точно всё. До стола Ивана, конечно, далеко, но я уже приблизился. И приблизился довольно сильно.

Теперь, после того как на столе порядок, пора бы и себя привести в чувство. А то какой я директор и хозяин компании, если на мне какой-то свитер и джинсы, от которых, несмотря на вылитый парфюм, всё равно разит старостью и затхлостью.

С чего бы начать? С чего бы начать?

Машинально схватил ручку и начал крутить в руках. Перебирал пальцами, стучал колпачком о стол, пытаясь сообразить, что же делать дальше. Хорошо хоть таблетка подействовала, и мозг перестал пульсировать внутри черепа, каждый раз откликаясь болью.

Забежал Ваня, молча схватил пару папок и вышел.

Даже не посмотрел на меня. Боится отвлечь, наверное?

А от чего собственно отвлечь? Если я, вместо того чтобы искать тайного приемника, пытаюсь понять с чего начать, чтобы привести себя в порядок. В общем-то тоже неплохо. Он сам сказал, что не верит, что я так быстро включился в работу. А я собственно и не включился вовсе. Просто сделал вид, а сам думаю, как бы сбагрить все дела на кого-то, закрыться в своей маленькой квартирке и не впускать никого. Посидеть спокойно, подумать. Потосковать о хорошей жизни в прошлом. Да мало ли чем можно заняться в квартире одному. Может, развеяться? Нет, хватит! Развеялся уже. Целый месяц развеивался. Чуть не спустил в унитаз все свои старания. Правильно Ваня говорит: пока у них там руки связаны выборами, пока эта тварь не стала мэром, надо действовать. С удовольствием отдал бы бразды правлению в руки Ване, да вот только никто не поверит, что я отошёл от дел.

А может, разыграть спектакль, что он меня кинул? Быть может, Вове будет от этого даже более приятно. Не только сам Вова меня на деньги кинул, но и партнёр, с кем работаем уже больше десяти лет, тоже взял и кинул. Оставил без гроша в однокомнатной квартире на отшибе города.

Хм… Надо будет продумать и этот вариант. Быть может, он даже лучше, чем тайное лицо. А если учесть, что этого третьего лица у меня и нет вовсе, то вариант с Ваней кажется не таким уж плохим и не таким фантастическим. Мало ли лучших друзей навсегда разрывают контакты и гадят друг другу всю жизнь. А Иван мне и не друг вовсе. Хороший человек. Добросовестный работник. Но не друг. Скорее, партнёр. Отличный партнёр. Не знаю, кого благодарить, что он попался на моем жизненном пути.

Сейчас вернется, надо будет с ним обсудить…

Как только я закончил мысль, в кабинет вошёл Ваня. Словно подслушивал.

– Садись Иван, дело есть.

– Придумал кому отдашь свое богатство?

Ваня расстегнул пиджак и присел за музейный стол.

– Я тут мозгами пораскинул и подумал, что, быть может, мы сможем обойтись без третьего лица.

– Сейчас. Я сейчас, – Ваня вскочил с места. – Не могу без кофе слушать деловые разговоры. Тебе что-нибудь взять?

– Кипятка залей, по второму кругу пущу, – я отдал кружку с пакетиком.

Через минуту Ваня пил, обжигающий кофе, а я пытался растолковать идею:

– Проскочила у меня мыслишка, что мы можем всё оформить на тебя.

– На меня? Но я ведь засвечен…

– Не пыли, – прервал я его допрос. – Суть дела такова. Оформляем всё на тебя и делаем так, будто ты меня подставил. Пока я был в загуле, ты взял да провернул свои тёмные делишки и оставил меня без гроша. Пустим слух, что я пытался тебя прикончить, и всё такое. Люди должны в это поверить. А поверят люди, поверит и Вова. Ему от этого даже лучше будет. Ты – человек, с которым мы проработали много лет, взял и кинул меня. Разве не красота, а?

Ваня прилип к кружке. Видимо, прилип нарочно, чтобы не отвечать, а успеть провернуть вариант в мозгу.

– Идея неплохая. Но у меня есть подозрение, что если у нас получится скинуть фирму на меня, то Вова всё равно не слезет. Люди, может, и поверят, а вот он хитрый. Он будет копать и докопается. У него есть не только связи, скоро у него появится власть. Можно сказать, безграничная власть в нашем городе. И что тогда?..

Я отвлёкся от слов Вани, погрузившись в собственные размышления. Да, доля правды в его словах есть. Вова, скорее всёго, не слезет с Вани. Он захочет растоптать его и стереть мое имя из списка жителей города подчистую.

Ваня замолчал. Я тоже молчал, продолжая теребить в руках ручку. Стучал ею, черкал непонятные фигуры на листке и думал. Даже к чаю не притронулся, пытаясь найти выход.

Но выход сам нашёл меня. Случайно опустил взгляд на ту самую ручку, которую выдернул из стопки и которой уже минут пятнадцать балуюсь. Ручка оказалась от компании, производящей колбасу.

Колбаса!

– Ваня! – воскликнул я. – У меня есть третье лицо. Думаю, что скоро начнём переоформлять и сбрасывать хвосты.

– Ты уверен насчёт этого лица?

– Уверен. Уверен больше, чем на сто процентов. Так… Надо срочно его найти, – я судорожно схватил телефон в надежде на то, что там будет номер Стёпы. Номер там и вправду был, да вот только сам он уже давно им не пользовался.

Когда я с ним в последний раз виделся? После того случая с травматом он ещё некоторое время покрутился рядом, и как-то разошлись наши дела. Помнится, я предлагал ему возглавить ЧОП. Я тогда хотел и охранку открыть, даже название придумал – «Утес». Звучит, конечно, не совсем понятно и довольно банально. Но все «Медведи», «Звезда», «Форт», «Надежность» были заняты. А тут и логотип можно хороший подобрать.

Стёпа тогда ответил отказом. А с его отказом и я забросил эту идею. А зря. Была бы своя маленькая армия, может, всё вышло бы по-другому. Глядишь, не полыхали бы тогда ларьки. И меня бы не прессовали на улице.

– Надеюсь, он живет там же. Так, иди подготавливай документы, а я поеду к нему. Кстати, где моя машина?

– Стоит тут, за домом. Я у тебя отобрал её в твой разгульный месяц.

– Правильно сделал. А теперь возвращай.

Ваня вытащил ключи из ящика и отдал мне.

По дороге я думал, а точнее, молился лишь о том, чтобы Стёпа никуда не переехал. И о том, чтобы он согласился на моё предложение. Он ведь тогда почему отказался? Сказал мне прямо, что он не чувствует себя управляющим и начальником. Он человек исполнительный, рабочий и ответственный. Но брать на себя судьбы других людей не может. И как он с таким мировоззрением в девяностые выжил? Ещё и неплохо жил в те года.

Дверь в подъезд была открыта. Я поднялся на второй этаж и позвонил. Когда дверь открыла Стёпина жена я с облегчением выдохнул.

– Здравствуй, Валентина, – улыбнулся я. – Стёпа дома?

– На работе, – ответила она по инерции, прокручивая в голове образы и пытаясь вспомнить меня. Вдруг её глаза загорелись светом, и я понял, что вспомнила. – Проходи, Кирилл. Он должен скоро вернуться.