Текст книги "Звезды Берега"

Часть II. Звезды над морем

5. Звезды неба

Ложноножка метнулась влево, следуя за машиной рыжего, Ит направил самолет вниз – стрелять было рано, всё еще рано, ниже, ниже, ещё чуть-чуть, вот теперь в самый раз! Очередь легла ровно, как по линейке, в местах попаданий вспыхивали белые огненные шары, ложноножка задергалась и вскинулась, но Ит уже уводил машину вверх, всё выше и выше задирая нос, а потом дернул вправо, на пределе возможностей, и кинул Грея в пике.

– Не «завязывай»! Не «завязывай»! – кричала по связи Сирин. – Чего ты учишь?! Запомнит же!..

Но «завязывать» Ит не стал, он вывел самолет из пике над самой поверхностью воды и пошел вправо. Ложноножка разделилась на две маленькие, по той, которая сейчас тянулась к его самолету, дала очередь подоспевшая Сирин, а вторую, которую всё еще уводил за собой рыжий, атаковал Эдди – и в результате за какие-то три минуты от большой ложноножки не осталось и следа.

– Группа Стриж, группа Стриж, отходите на позицию два, – голос Ветра в наушниках звучал уверенно, он больше не волновался. А ведь двадцать минут назад Ветер волновался ещё как. – Кажется, повернули…

– Кажется, или повернули? – уточнил Скрипач.

– Мастер Ву считает, ждите на позиции два, – приказал Ветер. – Группа Сага, отойти на позицию три! Отойти на позицию три, повторяю!

– Мы не закончили, – голос Гранта был слышен плохо, мешал шум от взмахов крыльев его дракона. – Добьем и вернемся.

– Без вас уже закончили! – рявкнул Ветер. – Драконы, на позицию три, повторяю! Группа Сага, не провоцировать! По второму разу хотите?

Ит глянул мельком на приборную панель. Семь рубиновых огней еще светились, пять потухли. Неплохо, больше половины заряда пока на месте. А вот светляков осталось всего ничего, потому что агрессивная была атака в этот раз, и светляков пришлось потратить порядочно. Это значит, что завтра придется с самого утра тащиться в горы, и обратно волочь рюкзак под тридцать кило весом. Ладно. Прогуляемся, хотя, конечно, хорошего в этом мало.

– Мастер Ву закончил расчет, – сообщил Ветер. – Остановили.

– Не повернули? – уточнила София.

– Остановили, больше не движется.

– Но и не уходит! – София рассердилась. – Ветер, давай еще один заход. Может, повернём?

– Светляков мало, – сообщил Ит.

– Вообще ни хрена светляков, – подтвердил Скрипач. – А если спровоцируем?

Ветер молчал – ему явно не хотелось принимать решение. И никому не хотелось – кроме, разумеется, Софии. Будь её воля, она бы пошла в бой с голыми руками, вот только исход этого боя был бы весьма сомнительным.

– Ждём, – приказал Ветер. – Заходите на круги. Ждём.

В высоте, сейчас неразличимая, парила над местом схватки летающая рыба, на которой сидел наблюдатель – в этот раз к месту смычки прибыла рыба Мастера Ву, седоусого молчаливого китайца, одного из лучших наблюдателей на этом участке Берега. Ву отслеживал бой, рыба парила на недосягаемой для тьмы высоте – и в его задачу сейчас входило определить исход схватки. Пока что Ву молчал, это значило, что тьма стоит и не двигается. Не атакует, но и не уходит. А должна бы уйти…

– Ву принял решение, – раздался в наушниках скрипучий голос мастера. – Тьма уходит. Вы уходите.

Кажется, все пилоты разом облегченно вздохнули.

– Скоро соревнования, – напомнил мастер. – Через небольшое время к вам прибудет кто-нибудь из Пропащих, чтобы договориться от трансляции. Золотая бухта, окажите ему содействие.

– Разумеется, – ответил Ветер. – Благодарим, Мастер Ву. Чистого неба!

– Чистого неба, Золотая бухта. И берегите боезапас. Вы расточительны.

* * *

– Этак он нас уел, – ворчал уже на берегу Ветер. – Вот же язва какая! Как тут можно сберечь боезапас, когда такое делалось!

– Не кипятись, – мирно попросил Ит. – Ты же знаешь, он ведь не может просто так. Характер такой.

– Мерзкий характер. Зато наблюдатель хороший, да и судья принципиальный, – признал Ветер. – У него не схимичишь. Я рассказывал, как он одного драконьего всадника шестом по башке огрел на соревнованиях?

– Нет, – покачал головой Скрипач. – А что, прямо так и огрел?

– А то! Причем на дистанции! Подошел на рыбе, и как треснет!.. Тот правила нарушил, подрезал другого дракона, ну и получил.

Они сидели на пристани, неподалеку от своих машин, и ждали Софию с Оливией, которые слегка запаздывали, видимо, тоже о чем-то болтали, сидя в самолете Софии.

– Какие планы на сегодня? – спросил Ит.

Ветер пожал плечами.

– Теоретически можно поесть сходить, если хотите, потом… не знаю. Я домой собирался. А вы чего предлагаете?

– Можно заправиться смотаться, – предложил Скрипач. – Мы наполовину пустые, а если опять атака будет?

– Наполовину пустые, или наполовину полные? – ухмыльнулся Ветер. – Если честно, неохота никуда лететь.

– Это потому что ты сегодня связной, – подсказал Скрипач. – Тебе не лететь неохота, тебе работать неохота.

– Надоело командовать, – признал Ветер.

– Точнее, принимать решения, – подначил Скрипач. – Тебя задолбала ответственность. И ты надумал благополучно свильнуть. Потому что это же целое дело: собирать обратно группу, разводить по Звездам, отчеты делать, потом в журнал вносить статистику. Ты бы сейчас пришел, всё быстренько внёс, и свободен… а чего ты, кстати, так торопишься? Что у тебя за дело неотложное образовалось?

Ветер покраснел до корней волос и отвернулся.

– Она здесь, да? – участливо спросил Ит. Ветер через силу кивнул. – Слушай, так давай мы тогда всё сделаем. Иди домой, правда.

– Она, кажется, болеет, второй день уже… дома… она… с ней что-то не то… – Ветер явно не хотел говорить. – И я хотел…

– Можешь не объяснять, – прервал Ит. – Иди домой. А группе мы чего-нибудь соврем.

– И кто только придумал эти отчеты, – проворчал Ветер.

– Неизвестно, кто. Но штука, согласись, полезная. Всё, иди, иди, мы девчонок дождемся, и пойдем сдаваться, – поторопил Ит. – Счастливо!

– До завтра, – Ветер махнул рукой, и спешно пошел молу к берегу.

– А всё-таки интересно, кто для него спит, – вполголоса произнес Скрипач. – Девушка? Мать?

– Может, сестра, – предположил Ит. – Рыжий, он и сам не знает, скорее всего.

– Не знает, но чувствует. А для нас никто не спит, – Скрипач вздохнул. – Даже обидно. Я бы хотел, чтобы спали. И… я волнуюсь. Если не спят, то ведь это может означать что угодно, так? Вдруг они погибли?

– Типун тебе на язык, – Ит разозлился. – Не начинай всё сначала. Мы с тобой отлично знаем, что далеко не у всех есть спящие. И это вовсе не означает, что их любимые мертвы, или что их при жизни никто не любил. Причин, по которым спящие появляются или не появляются, мы не знаем тоже. Поэтому включи голову уже наконец, и прекрати трепать нервы. Рыжий, я серьезно. Кстати, вон идут девчонки. И я бы тебя очень попросил…

– Опять?! – взвился Скрипач.

– Да, опять. Прекрати проедать глазами Оливию. Она не Берта.

– Но она очень похожа, – горько вздохнул Скрипач. – А я так соскучился.

– Она – не Берта, – с нажимом повторил Ит. – К тому же тут невозможна никакая физиологи… для них.

– Но не для нас, – проворчал Скрипач. – Хоть бы она шлем не снимала, что ли. У нее справа, у лба, такой завиток волос… ну вот в точности как у Бертика… и поэтому я… ну…

– Пе-ре-стань! – шепотом рявкнул Ит. – Чертов маньяк!

– Да перестал я уже. Сердцу, как говорится, не прикажешь.

– Если бы в твоем случае речь шла о сердце, я бы промолчал, – съязвил Ит. – Вот только дело тут отнюдь не в сердце. Оно, смею тебе напомнить курс физиологии первого уровня, находится несколько выше и чуть левее.

– Я сам – одно большое сердце. Огромное, как небо. Я состою из сердца, у меня оно везде, – отмахнулся Скрипач.

– Сердце так не может.

– Моё – может… девчонки, чего вы так долго? – упрекнул Скрипач. – О чем болтали?

– Секрет, – хмыкнула София. – Ну что, пошли, перекусим?

* * *

Шлем Оливия всё-таки сняла, поэтому Ит предусмотрительно посадил Скрипача подальше от неё. Говорили обо всём подряд, но главным образом обсуждали, конечно, сегодняшний вылет. Отчеты, к вящей радости остальных, взялась сделать София, и сейчас она заполняла лётные карты своим красивым каллиграфическим почерком. Кажется, ей это даже нравилось – не сами отчеты, конечно, а именно процесс письма. Идеальные буквы с завитушками и вензельками ложились в графы отчетов, словно атласные ленты; София, по ученически прямо держащая спину, выводила каждую из них так, словно букве была уготована какая-то дивная, странная судьба, и нужно передать букву её судьбе в самом лучшем виде. Пишущая София была само совершенство – от золотисто-шоколадного цвета изящных рук с прекрасными розовыми ногтями, до одухотворенного лица. Кажется, София перед вылетом успела основательно позаниматься собой: новая прическа, черные вьющиеся волосы замысловато уложены; свежайший маникюр; макияж по высшему разряду… вид такой, словно она только что вышла из салона красоты, а не провела пять часов в кабине самолета.

– …хотели заправиться, вдруг завтра опять на вылет. Вы обе как? – спросил Скрипач.

– Я не полечу, – рассеянно ответила София, выводя очередную букву. – У меня дела в городе.

– Гости? – тут же спросила Оливия.

– Да, – кивнула София. – Пойду в народ, рассказывать о подвигах, – она усмехнулась. – Чванство и заносчивость до добра не доводят, надо чаще выходить к людям, чтобы они не чувствовали себя покинутыми. Поэтому сейчас допишу, а потом отправлюсь к Цеперу. Обещают большой прием и пикник. Сирин, ты со мной?

Оливия задумалась.

– Я, пожалуй, всё-таки слетаю заправиться, – сообщила она. – Потом присоединюсь. Где они ночуют?

– У Цепера, он клялся, что расширил дом, чтобы всем места хватило, – София отложила очередную карту в стопку заполненных, и взялась за следующую. – Кого попросим за Пропащим слетать? – спросила она, обращаясь к Оливии.

– Разве надо сейчас за ним лететь? – удивился Скрипач. – Мастер Ву сказал, что он сам прибудет на днях.

– Да как же, – София покровительственно улыбнулась. – Нет, мой рыжий друг, его надо привезти. Он не доберется сам, так далеко они самостоятельно не ходят. Ну, то есть ходят, но очень редко.

– Может, мы слетаем? – предложил Ит.

– Опыта у вас маловато, – с сомнением произнесла Оливия. – Хотя… в принципе, это не очень сложно. Главное, не пропустить звук «гаммы», потом направо девяносто градусов, одна капсула, еще раз направо, полторы капсулы, и… ну, не знаю… триста лиг в общей сложности… примерно, хотя как карта выйдет… Если вы заправитесь…

– Не понял про опыт, – перебил Скрипач. – Мне казалось, что с пилотированием у нас всё в порядке, да и с линиями тоже.

– Тут дело не в пилотировании, – покачала головой Оливия. Ит незаметно наступил на ногу Скрипачу. – Там прокрутка довольно сложная, вы так далеко еще не летали. Самолет, конечно, не рыба, «гамму» проходит запросто…

– Ну так объясни, – пожал плечами Ит. – Справимся. «Бету» мы узнаем без проблем, почему бы нам не узнать «гамму»? Она в записи есть?

– В моей машине есть. Ладно, попробуйте слетать, надо же начинать когда-то, – сдалась Оливия. – Только если собьетесь, в море не ночуйте. Идите к Берегу.

– Разберемся, – отмахнулся Скрипач. – Давайте быстро есть, и пошли. Времени уже больше полудня.

* * *

Навигация Берега оказалась штукой странной и, на первый взгляд, лишенной логики – например, расстояние между двумя точками следовало проходить всегда через третью, ломаная линия по расстоянию была длиннее, а по времени короче. Простейший маршрут всегда представлялся как треугольник, углы которого можно, например, обозначить, как А, В, и С. Если из А нужно попасть в С, то следовало идти не напрямую в С, а сперва дойти до В, и только из В двигаться в С. Количество использованных энергетических капсул совпадет по длинам А-В и В-С, а вот время… время, затраченное на маршрут, окажется равным летному времени между А и С. Как такое получалось, не мог объяснить никто – зато пользовались все. Так же в море существовали реперные точки звуковой градации. Обычно самолеты ходили не дальше линии «бета-четыре», но не потому что дальше ничего не было, а потому что повышалась вероятность не вернуться из-за нехватки энергии. Риск посадить пустую машину на воду возрастал многократно, и был совершенно неоправданным – поэтому большая часть тех же боевых действий шла в линиях «альфа-три/четыре» либо, уже реже, на «бете-один». До «гаммы» доходили только тогда, когда нужно было попасть в отдаленную часть Берега, на пределе досягаемости. Поговаривали, что кто-то когда-то дошел до «дельты», но, кажется, это было враньем – ни одна рыба, ни один дракон, ни один самолет просто не сумели бы вернуться оттуда. Разумеется, маршруты прокладывались заранее, и лететь нужно по своей, собственноручно созданной карте – еще одно непреложное местное правило, обойти которое не представлялось возможным. Без карты Берег не будет знать твоего замысла, и маршрут ты не выстроишь. В принципе, на малые расстояния или в знакомые места можно летать и без карты, но только не тогда, когда предстоит переместиться в место, о котором ты имеешь весьма смутные представления. Для боев карты создавались тоже заранее. И только Наблюдатели, типа Мастера Ву, обладали способностью создавать карты одновременно с прохождением маршрута…

Странная система. Но идеально работающая. Сложнее всего оказалось принять правила этой системы, а вот с их использованием никаких проблем не возникло.

…Посовещавшись, составили план действий: сначала срисовать карты, потом смотаться к Звезде Алый шелк, заправиться, а потом Оливия отправится обратно, в Золотую бухту, а они пойдут к морю, там уже откроют карты, и встанут на маршрут.

– Шелк почти полный, а у нас всего три машины, – заметила Оливия по дороге в ратушу. – За полчаса управимся. Потом расходимся. Если придете в нужную точку поздно, оставайтесь ночевать. У Пропащих весело.

– А ты там тоже ночевала? – с интересом спросил Скрипач.

– Сто раз, – Оливия усмехнулась. – Говорю же, у них там весело, и есть на что посмотреть. А может, и сегодня успеете вернуться. Как путь ляжет.

…Путь лёг так, что Оливия тут же заявила, что только ночевка, и еще раз ночевка. У карты стояли долго, передвигая в разные позиции вторую точку, но каждый раз точка уезжала по «гамме» так, что второе расстояние становилось вдвое больше первого. Наконец Оливия махнула рукой, сдаваясь.

– Рисуйте, – велела она. – Погода, что ли, сегодня такая? Или карта чудит? Вот точно говорю: если бы летела я, маршрут бы выстроился иначе.

– Может, дело в нас? – резонно спросил Ит.

– Может, и в вас, – пожала плечами Оливия. – Или всё-таки карта? Я еще утром заметила, что она сегодня дурная какая-то.

– Это не впервые, – заметил Ит. – Помнишь, десять дней назад до диких рыб как шли? Расстояние-то было аховое, чуть ли не землю видно, а идти пришлось…

– Кривой дорогой ближе, – резюмировал Скрипач, вытаскивая из шкафа листы. – Рисуем.

– Как-то она быстро в этот раз изменилась, – Ит пристально вглядывался в карту. – Еще вчера до Лазурного пляжа было две капсулы. Сегодня почти четыре.

– Я тебя умоляю, – поморщилась Оливия. – Лазурный и на шесть отодвигался, если вдоль земли лететь. А когда-то, помню, он на одну подошел. Люди купаться туда пешком ходили, представляете?

– Через дорогу шли? – удивился Ит.

– Нет! В том-то и дело, что нет! Прямо по берегу, там, правда, приходилось скалы огибать, и через лес потом пробираться, но если утром выйти, до полудня дойти вполне реально. Ходили за милую душу. А потом Лазурный снова удрал, – Оливия хихикнула. – Хорошо, мы быстро заметили, и предупредить успели. А то бы бегал народ ночью от черных по кустам.

– Никак не привыкну к тому, что она всё время движется, – пожаловался Скрипач на карту. – Это же карта! Ей же полагается быть статичной! Но нет, фигушки. Во, опять пошла…

– Рисуй по памяти, – пожала плечами Оливия. – В первый раз, что ли?

– Да я уже нарисовал, – Скрипач продемонстрировал листок. – Но это как-то нечестно…

– Вполне честно, с учетом того, что это Берег, – возразил Ит. – Слушай, Сирин, а ведь для дороги это правило тоже работает. Ты про это знала?

– Для дороги? – удивилась Оливия. – Никогда про это не думала. То есть ты хочешь сказать, что с помощью дороги тоже можно… как мы через море? Так, что ли?

– Примерно, – кивнул Ит. – Но… хм… надо будет потом разузнать подробнее.

– Ты о чем? – не поняла Оливия. – Нет, Ит, с дорогой так не получится. В тот же Лазурный по дороге не попадешь, только морем или напрямую. Она просто не даст туда выйти. Или в Драконий залив – дорога идет мимо него, залив с неё даже иногда видно, но спуститься нельзя, не пропустит. А мы летим, куда хотим, пусть и долго иногда, – она усмехнулась. – Сейчас точку рисовали?

– Рисовали, – подтвердил Ит.

– Видели, что карта съехала, чтобы нам её показать?

– Видели.

– Ну вот и думай сам, сколько до этой точки ты пытался бы пройти по дороге, и пропустила бы она тебя туда вообще, или нет, – Оливия вытащила из сумки шлем с очками, и водрузила на голову. – Всё, пошли. Вам лететь долго, а мне, если честно, хочется побыстрее на пикник.

– А вдруг там будет салют? – подначил Скрипач. Все отлично знали, что Оливия ненавидит салюты и фейерверки. Просто не переносит.

– У Цепера? Никогда. Он их тоже терпеть не может. Так что максимум, что у него будет – это иллюминация в саду. Пошли, пошли, мальчики, день движется, дел много.

* * *

К Звезде Алый шелк подошли со стороны гор – Оливию пропустили вперед, потому что она торопилась, а сами принялись облетать Звезду по кругу, ожидая своей очереди.

С высоты Звезда выглядела величественно и очень красиво. Строгие линии кирпичных стен, остроконечные бастионы, башни-генераторы – и озеро фиолетового призрачного огня, заполнявшее центральную часть крепости почти вровень с уровнем нижних бастионов. Звезду окружало пустое пространство, а дальше начинался лес и невысокие скалы. Находилась она неподалеку от Золотой бухты, поэтому посещали её часто – но в этот раз повезло, сегодня в Алом шелке никто, кроме них, не заправлялся, и энергии в Звезде сейчас имелось в избытке.

Возле Звезд всегда появлялось странное ощущение – нереальная, непонятно откуда идущая радость, душевный подъем, и ни с чем несравнимые чувства предвкушения и нетерпения. Как-то София сказала, что эти ощущения принадлежат не пилоту, это машина так чувствует, но Скрипач в ответ заметил, что это всё равно, потому что если такой кайф, то какая разница?

– Любимая бензоколонка, – сообщил Скрипач по связи. – Все бы такие были. Красотища.

– И не говори, – согласился Ит. – Первым зайдешь?

– Ну, давай. Сирин сразу отпустим?

– Сразу, конечно, ей-то с какой радости нас ждать, – справедливо заметил Ит. – Ты, как выйдешь, встань на круг повыше, и попробуй левый разворот с пике пару раз.

– Зачем? – удивился Скрипач.

– Мне почему-то кажется, что у тебя левый поплавок тяжелее правого. И тебя стаскивает как-то странно. Я как раз стоя посмотрю, – предложил Ит.

– Гм, – Скрипач задумался. – Вообще, вроде бы есть такое дело. Может, вода?

– Может, и вода. Починим, – Ит задумался. – Когда вернемся, конечно.

– Вот же паскудство, – Скрипач расстроился. – Ума не приложу, где я мог его зацепить. Значит, точно подтекает. А я-то надеялся, что мне это кажется. Ну, Люся… я ней по-хорошему, по-доброму… самолетик, не болей… а она…

– Чего вы там ругаетесь? – спросила Оливия. Её самолет вышел из пространства над Звездой, и сейчас Оливия заходила на круг.

– Поплавок у Люси подтекает, левый, – сообщил Скрипач.

– Сильно?

– Да вроде нет, ерунда. Самую малость.

– Ну и плевать тогда. Будет время, сделаешь. Дай поближе подойду, гляну… визуально целый, значит, просто сочиться где-то. Рыжий, забей. Не переживай.

– Я уже забил. Сирин, иди обратно, нечего с нами время терять, – попросил Скрипач. – Передай там приветы всем от нас.

– Хорошо, – согласилась Оливия. – Пока, мальчики! Завтра увидимся!

Её самолет прошел над ними, качнув крыльями, и, увеличив скорость, стал уходить в сторону моря, к западной гряде.

– Какая же она всё-таки милая… – пробормотал Скрипач. – Прямо как Бертик…

– Она в самолете, – напомнил Ит. – Отсюда никак не видно, какая она.

– Дурак ты. Ит, а вдруг это и правда Берта? Вдруг там что-то случилось, и она вот так?.. Тут?.. А что внешне она не совсем такая – так ты вспомни, как Эри изменилась после того, как побывала здесь!

– Рыжий, перестань, – попросил Ит уже в который раз. – У Эри изменился только возраст, не более того. Берты тут нет. Оливия – не Берта. Всё, иди заправляться, пока я не разозлился окончательно.

– Ну и злись на здоровье, – голос Скрипача стал мрачным. – Тебе лишь бы обломать!

– А тебе лишь бы подкатить! Причем ты отлично знаешь, что подкатить не получится по независящим от нас причинам! Рыжий, я тебе не дам изменить жене, и, уж прости, не начинай про то, что мы оба спали с Эри! Даже вообще не произноси это вслух! Если мы отсюда когда-то выберемся, нам с тобой долго предстоит извиняться. Помни об этом.

– Ты чертов зануда, – Скрипач явно сдался, но Ит знал – это ненадолго. – Я не собираюсь никому изменять. Тебе лишь бы всё опошлить!

– Не я зануда, а ты сексуальный маньяк! Пошёл заправляться, блин! Время! Нам еще лететь черти сколько…

* * *

Они жили на Берегу уже третий месяц, и успели выяснить, что устроиться тут можно весьма неплохо – особенно если ты до того, как сюда попал, хотя бы в общих чертах представлял, что тут может быть.

Первые дни, конечно, пришлось тяжело: не давало покоя ощущение опасности, да и происшествие в горах не выходило из головы. Но постепенно ощущение сошло на нет, оба они успокоились, нога у Ита довольно быстро стала подживать, а место, в котором они находились, оказалось просто сказочным.

Население Золотой бухты, по приблизительным подсчетам, составляло около пяти тысяч человек. Именно человек – других рас тут не было, уже через несколько дней об этом можно стало судить со всей уверенностью. Очень разные люди, из разных мест, вполне возможно, что из разных миров – но исключительно люди. Порой очень странные люди, вроде того же Грегора.

Впервые увидев его дом, а позже – познакомившись с его самолетом, Ит и Скрипач поняли, что Грегор, судя по всему, попал на Берег из какого-то мира Белой зоны, причем мира, ступившего по пути бионики. Этакая странная смесь технологий людей и зивов, разумных растений; люди редко развиваются таким образом, для них характерна теногеника, но для Грегора было вполне естественным то, что дом его не строился, а рос, как дерево, что материал, покрывавший его самолет, больше всего походил на хитиновую оболочку крыльев майского жука… одежду он себе выращивал, а не заказывал у трансфигураторов, а обувь не признавал принципиально, не понимая, для чего она вообще нужна. В городе жило еще несколько соплеменников Грегора, происходивших с той же планеты, но, кажется, они жили в других временных периодах, более поздних, поэтому Грегор охотнее общался с другими пилотами, нежели чем с ними.

Или взять Софию – тоже человек, но из совершенно другого мира. Её планета, судя по тому, что собой представляли дом Софии, и её самолет, пошла по техногенному пути, и раса Софии, в том мире, безусловно, доминирующая, достигла весьма высокого уровня развития. Дом «королевы» поражал роскошью, и был нашпиговал самой разнообразной техникой: от массажирующих лежащего кушеток, до тренажеров, совершенно на Берегу бесполезных, но, видимо, очень нравившихся самой хозяйке. Кроме того, у Софии имелась обширная библиотека, «королева» оказалась образованнейшей женщиной. Ит, первым побывавший у неё в гостях, искренне восхищался тем, что увидел: уж если София, как и все прочие, потерявшая на Берегу воспоминания, сумела только на сохранившихся ассоциациях создать такое, то что же было, когда она жила и правила? Оба потом вспоминали что, по слухам, одно из воплощений Королевы конклава Санкт-Рена было темнокожим, хотя им посчастливилось в своё время познакомиться с «белым» вариантом… как знать. К тому же София обладала поистине безграничной смелостью, её отваге мог бы позавидовать любой мужчина. Вселенная бесконечна, Берег бесконечен. Всё может быть. Говорить о своих догадках с самой Софией они, разумеется, не стали – равно как и со всеми прочими.

…Свой дом им удалось неплохо обжить, хотя, конечно, до жилищ других пилотов пока что было далеко. Первым делом, памятуя опыт Эри, сделали календарь – заказали у трансфигураторов кучу разлинованных листов, а потом вечер потратили на то, чтобы подробно расписать двенадцать месяцев со всеми поправками и допущениями. Месяц, правда, получился только один, после короткого спора его объявили июлем, но каждому июлю присвоили номер – тот, который шел сейчас, получил условно номер «один», и приписку, что он на самом деле сентябрь – потому что отмечать время они решили по времени «Горизонта», которое хорошо помнили. Этот июль имел тридцать дней, следующий, соответственно, тридцать один, и так далее, до февраля, который не високосный, потому что високосные феврали встречались не во всех мирах Сонма – кстати, когда-то эти феврали стали предметом долгого спора, и очередной недоказуемой теории, ведь на Терре-ноль они были, а вот на Апрее их почему-то не было.

После календаря занялись синхронизацией часов, уже точной, а не предварительной. Для этого пришлось обходить дома двух десятков пилотов, и через трансфигураторов выставлять общие точки. Поначалу вроде бы несложная процедура вылилась в небольшое исследование, давшее неожиданный результат. Все общие точки на всех циферблатах, например, принадлежали четным цифрам. Даже у Грегора, часы которого были, во-первых, живые, и, во-вторых, шедшие справа налево. Общее количество делений на всех часах оказалось кратно трём. И, что самое интересное, на всех часах присутствовала одинаковая символика – самолеты. В том или ином виде, но они были. Скрипач потом довольно долго недоумевал, почему он, не зная, какие у кого часы, придумал их часы тоже с самолетами – но он так ни до чего и не додумался.

Пилоты в Золотой бухте были – звёзды. Самые натуральные звёзды, как какие-нибудь музыканты или актеры в мирах живых. За ними следили, ими восхищались, им пытались подражать, о них судачили, их едва ли не боготворили. Эдди потом объяснил, что в этом-то как раз ничего особенного нет, Золотая бухта место уникальное, пилоты здесь живут, а вот в других местах, если кто увидит в небе настоящий самолет или рыбу, так за счастье посчитает и долго будет знакомым рассказывать. Ну и вещание, само собой – всех пилотов, которые соревнуются, знают в лицо и поименно. Вас тоже узнают, как гоняться начнете, или пилотаж показывать. Вот объявит Мастер, или какой другой Наблюдатель соревнования, так и узнают. У вас здорово получается летать, явный талант, вы прославитесь. Это же замечательно! Объяснять Эдди, что честолюбие им не присуще, не стали – он настолько искренне радовался, что вступать с ним в спор сочли бесполезным. Прославимся, так прославимся, хотя, конечно, не очень-то хочется. Вот уж к чему, а к славе оба никогда не стремились.

Наиболее интересным оказалось то, что пилоты, в отличие от простых людей, населяющих Золотую бухту, вели летопись. Подробнейшую летопись того, чем жили, и как работали. Архив прятался в склоне горы, ряды полок уходили куда-то в бесконечность, Эдди рассказал, что они условно делятся на «новые», «не очень новые», «очень не новые», «немного старые», «старые», «совсем старые», и «это было написано черти когда». Полки двигались, по желанию можно было посмотреть то, что написал кто-то… когда-то. Увы, исчисления времени, как такового, на Берегу не имелось. Когда ходили в архив, для интереса посмотрели несколько полетных карт с полок из разряда «совсем старые» – они мало чем отличались от тех, что они заполняли после каждого вылета. На одном из бланков значилось, например, что некий Генон неудачно атаковал дикую рыбу и лишился правого поплавка, поэтому сажал машину «жестким образом» на мелководье, откуда её пришлось поднимать на стапель двум приглашенным драконьим летчикам. Познавательно, конечно. Но совсем недавно примерно этот же фокус едва не проделал Ветер, правда, повезло ему больше, чем неведомому Генону, поплавок остался цел, хотя помяла его рыба основательно. Еще в летописях находились описания не существующих ныне домов, зарисовки Звезд, в том числе той самой злосчастной Небесной пристани, подробное описание Золотой бухты, окрестных гор, дороги, соседних городов, союзников, спортсменов, соревнований… в архиве при желании можно было сидеть до бесконечности, но в общем и целом картина стала более ли менее понятной: судя по всему, Золотая бухта существовала на этом месте неимоверно долго. А менявшиеся обитатели старательно поддерживали обычаи и традиции обитателей прежних.

Кстати, колокол, висящий рядом с молом, упоминался в летописи весьма часто, и сигналы, которые использовали пилоты, со временем не менялись. Их оказалось совсем немного: общий сбор, атака, срочный сбор на вылет, отбой атаки, отбой общего сбора, отбой сбора на вылет, требуется помощь, помощь отбой, новая машина в бухте, новый пилот прибыл. Скрипач как-то решил немножечко, по его словам, потренироваться с колоколом, после чего был под смех остальных пилотов оттаскан за ухо рассерженной Софией…

В общем, жить оказалось вполне можно. Интересно жить, нескучно, общаясь с кучей самого разного народа, летая, гуляя, знакомясь, узнавая почти каждый день что-то новое.

Только немного странно – быть живыми в мире умерших, пусть и не насовсем.

* * *

Полетное время просчитывалось, как пять часов «с хвостиком», вот только этот «хвостик», к сожалению, шел как раз в «гамме» и было неясно, сколько он на самом деле займет. Хорошо, если полчаса – по их часам, конечно. А если больше? Сажать самолет на воду, в незнакомом месте, ночью – приключение, конечно, веселое, но только тогда, когда речь идет не о тебе, а о ком-то другом.

Попутный ветер поймали на шести километрах высоты, и это было удачно, потому что с ветром первая линия будет пройдена намного быстрее. Приунывший было Скрипач воспрял духом, и сказал, что этак они до «гаммы» за час доберутся, Ит возразил, что не за час, за полтора – на том и порешили.

Море внизу сейчас расстилалось тихое, спокойное – ни рыб, ни драконов, ни воронок, ни других неприятных сюрпризов. Идеальная погода, прекрасная скорость – всегда бы так.

– Вот утром бы такую погоду, – ворчал Скрипач. – Ты заметил? Как только подбирается какая-то гадость, сразу начинаются шутки с погодой. То ветер наваливает, то большая гроза подходит… а когда просто так катаешься, то всё отлично.