Текст книги "История с продолжением"

– Совсем стыд потеряли, – проговорила старуха. – Скоты какие…

– А что такого?… – спросил Лин. – Мы подумали, что это всё выкинули…

– А то бы не выкинули, после покойника, – бабка торопливо перекрестилась, – Егор-то… царствие ему небесное… только его… так тут сразу, как вороны…

Пятый с удивлением вдруг понял, что старуха плачет.

– Простите, – проговорил он, – мы не знали, что нельзя… мы подумали, что если это никому не нужно, то…

– Вот!… – старуха промокнула глаза уголком платочка. – Вот то-то и оно!… Никому не нужно… ничего… и никто не нужен…

– Извините, – Лин положил с таким трудом найденную тряпку обратно. – Я… то есть мы… это вещи вашего родственника?

Старуха отрицательно покачала головой.

– Всю жизнь в одном цеху, – сказала она тихо. – Всю жизнь… и дружили… семьями, когда ещё были… те семьи-то… что теперь?… Вон какие детки-то Егорушке достались… как помер – так всё на свалку снесли… недели не прошло… Да мои что ли лучше?…

– Мы тогда пойдём, – сказал Пятый, – извините нас ещё раз, мы просто не знаем, как тут у вас принято… мы просто замёрзли, увидели, что… ну, и…

– А чего ж вы без польт-то ходите? – старуха посмотрела на Пятого, словно толком только что заметила его. – Почти ноябрь же…

– Так получилось, – примирительно улыбнулся Лин. – Мы не нарочно… идём, Пятый, пора погреться. Не знаю, как ты, но я…

– Я тоже замёрз, – сказал Пятый тихо. – Сейчас, Лин, погреемся где-нибудь.

– А ты это… курточку-то возьми, – совершенно неожиданно сказала старуха, – мне ж не жалко… Ребята вы вежливые, обходительные… Егор в обиде не будет, что я вам позволила… А ты вон ту бери, коричневую, – посоветовала она Пятому. – Давай, не стой…

– Хорошо… спасибо.

* * *

Они уходил прочь, а перед их глазами стояла одна и та же картина – осенний двор, палые листья в лужах, тёмное низкое небо, омытая дождём улица и старая женщина, которая смотрела им вслед…

– Не оборачивайся, Лин, – попросил Пятый. – Не надо.

Лин кивнул. Они ещё некоторое время шли молча, потом, не сговариваясь, остановились, осматриваясь. Пока всё было спокойно – об их побеге никто не знал, в запасе у них был ещё час, даже при самом плохом раскладе. При хорошем – как минимум четыре.

– Уйдём подальше, а потом спрячемся до вечера, – предложил Пятый. – Я хорошо понял, как это можно сделать.

– И как? – спросил Лин.

– Чердак или подвал, – напомнил Пятый Лину слова Лукича, – мне почему-то по душе второй вариант, первый как-то холодно звучит.

– Да, это верно. Я тут прочитал, что все коммуникации обычно… – Лин замялся, подыскивая слова. – Словом, всё, что связанно с обеспечением домов горячей водой, газом и прочей дрянью, находится в подвалах.

– А зачем? – спросил Пятый немного невпопад – задумался о чём-то другом.

– Как – “зачем”? – удивился Лин. – У них тут все трубы, по которым идёт вода, проложены под землёй. Поэтому подвал и получается… как-то ближе…

– Под землёй? – машинально переспросил Пятый. – Глупо. Трубы, небось, из металла?

– Ну.

– Вдвойне глупо, – заключил Пятый. – Ладно, нам-то что… Пересидеть, отдохнуть… а потом обратно.

– Ты и впрямь хочешь?… – жалобно спросил Лин. – Может, не стоит?…

– Лин, – Пятый посмотрел на друга, и тому стало не по себе от этого тяжёлого взгляда, – подумай сам, пожалуйста. С чего ты решил, что нас оставят в покое? Нам даже сбежать не дали, это просто чудо, что сейчас удалось уйти…

– Не чудо, а кое чьё упрямство, – поморщился Лин.

– Не важно. Я предлагаю переждать несколько дней, отдохнуть, а потом… – Пятый вздохнул и тяжко махнул рукой. – Лучше вернуться самим, не заставлять искать себя. Я и так даже думать боюсь о том, что с нами будет после этого всего… можешь себе представить…

– Ещё как могу, – ответил Лин мрачно.

Они шли по улице, народу всё прибавлялось, поэтому Лин предложил свернуть во дворы, что они и сделали. Примерно через полчаса Пятый остановился, наморщил лоб и принялся осматриваться.

– Ты чего? – спросил Лин, останавливаясь рядом.

– Дом смотрю… по-моему, вон там как раз то, что нам надо.

Лин посмотрел туда, куда показывал Пятый. И впрямь, неплохо. Вход в подвал находился под совершенно глухой, без окон, стеной. Кроме того, вдоль этой стены рос густой, выше их роста, кустарник, правда уже облетевший, но всё же… не так на виду, как в других подобных местах. Дверь была закрыта на тяжёлый навесной замок. Двор, в котором стоял облюбованный Пятый дом, был безлюден и тих. Где-то далеко слышались шумы проходящих машин, людские голоса, а здесь царил покой.

– Пойдёт, – оценив ситуацию согласился Лин. – Похоже, неплохо.

– Идём… нет, ты лучше постой, а я открою. Ты посмотри, чтобы никто не шёл…

– Это тут называется – “стоять на шухере”, – авторитетно заявил Лин.

– А ты откуда знаешь? – у Пятого уже не было сил чему бы то ни было удивляться, он приготовился просто послушать.

– Во время совершения правонарушения, – авторитетно заявил Лин, – необходим специальный человек, который предупреждает группу преступников об опасности. Это и называется…

– А мы просто просили кого-нибудь посторожить, – вздохнул Пятый. – Сколько условностей…

– По-моему, их и Доме не меньше, – заметил Лин. – Иди, открывай, потом поговорим.

С замком Пятый справился минуты за три – понадобился тонкий прутик, кусочек проволоки и пара рук. “Как тут всё просто, – думал Пятый, – и как сложно одновременно… А сколько всякой бессмысленной, иррациональной ерунды мы увидели за эти дни!… Всего и не вспомнишь… Разве можно так жить – в таком количестве людей, в таком шуме, в такой грязи?… Нет, мне это недоступно… или я просто устал… может, я высплюсь – и всё встанет на свои места?… Впрочем, посмотрим”.

– Лин, идём, – позвал он тихо, – всё в порядке…

* * *

Откуда?… Странно, откуда здесь это?… Пятый проснулся несколько минут назад, и теперь просто лежал, не имея желания вставать. А Лин… Лин стоял неподалёку, вытянувшись в струнку, высоко подняв голову, и слушал. На лице его блуждала слабая улыбка… и выражение крайней заинтересованности.

– Рыжий, ты чего? – спросил Пятый.

– Тихо, – раздражённо сказал Лин. – Ты только послушай!…

И тут Пятый услышал. Музыка, негромкая, приглушенная расстоянием и бетонными стенами. Незнакомая, но приятная мелодия. Довольно замысловатая, между прочим… песня, точно песня. Какой язык?… Пятый на секунду задумался. Английский. Точно.

Bat the fool on the hill sees the sun going down

and the eyes in his head see the world spinning round…

Красиво. Слова смешные… добрые смешные слова… про дурака на холме. “Как в тему! – подумал Пятый. – Прямиком в яблочко… случайностей не бывает”.

– Жалко, – с чувством сказал Лин, когда музыка смолкла. – Я бы ещё послушал.

– И не говори, – согласился Пятый. – Хорошо… может, нам именно этого и не хватало…

– Понятия не имею, чего хватало, а чего не хватало, – задумчиво ответил Лин. – Я скучал… сам того не сознавая, скучал. Когда отнимают главное, перестаёшь думать обо всём остальном. Так всегда бывает.

– Только мы про это раньше не знали, – заметил Пятый. Он встал, потянулся. Лин сел на корточки возле труб и запустил руку в тёмное тесное пространство между ними. Пятый подошёл к нему и, повинуясь внезапному наитию, взъерошил Лину волосы. Тот отмахнулся и спросил:

– Кто пойдёт за хлебом на этот раз?

– Давай я, – пожал плечами Пятый. – Это тебя, если память мне не изменяет, смущали взгляды и прочая дребедень. Мне как-то всё равно.

– Вот ещё! Ты скажешь тоже – “смущали”… Просто временами не по себе… – замялся Лин.

– Давай я – за хлебом, – решил Пятый, – а ты… просто сходи, прогуляйся. Только ненадолго и недалеко. Пойдёт?

– Можно, – с сомнением в голосе ответил Лин. – Кстати, денег у нас осталось – всего ничего, дня на три…

– Сколько?

– Шестьдесят этих… как их… копеек, вот. На три батона, – Лин рассматривал монетки, что лежали у него на ладони. – Вот уж не думал никогда, что я буду держать в руках деньги…

– Непривычно, – согласился Пятый. – Но поправимо. Давай-ка ты их сюда. Я пошёл.

– Я куда идти гулять-то? – жалобно спросил Лин. – Ты у нас тут за умного, кажется… подсказал бы, что ли…

– Сходи… – Пятый задумался, потом продолжил. – Сходи за ту дорогу, помнишь? Большая такая, много машин… ну, та, что по правую руку, если выйти из-под арки. Понял?

– Примерно, – Лин поднялся на ноги, сунул Пятому в руку монетки и покорно пошёл к выходу. – Ты сразу вернёшься? Ладно?

– Хорошо.

* * *

Когда Пятый вернулся из булочной, Лина на месте не оказалось. Пятый пожал плечами, открыл подвал, вошёл внутрь. Есть хотелось, но он всё же решил дождаться Лина. “И где этот паразит шатается столько времени? – раздражённо подумал он спустя полчаса. – Сколько можно?…”

Словно в ответ на его мысли на улице, у двери, раздались торопливые шаги. Несколько секунд спустя в подвал буквально влетел запыхавшийся и (это надо же!) чем-то обрадованный Лин.

– Пошли! – выпалил он прямо с порога.

– Ты хоть согрейся, – посоветовал Пятый. – И поешь…

– А, ладно, – Лин махнул рукой. – Пошли, пока не стемнело… хлеб с собой возьми, по дороге съедим.

– Лин, куда? – спросил Пятый, но тем не менее вышел вслед за Лином из теплого подвала на промозглую осеннюю улицу.

– Я там такое нашёл! – с восторгом сказал Лин, быстрым шагом идя вперёди Пятого, едва поспевающего за ним. – Идём быстрее, пока не стемнело совсем…

– Что нашел? – не понял Пятый.

– Это так здорово, – вещал Лин, пока они стояли на перекрёстке, ожидая, когда пешеходам загорится зелёный. – Ты представить себе не можешь… как же хорошо, что ты выгнал меня погулять!… Как хорошо!… Там такое – закачаешься!… Там – настоящий лес, представляешь?

– Спасибо, – с сарказмом ответил Пятый. – Я уже в том лесу намёрзся, благодарю покорно…

– Да я не про то… Там так красиво, ты не представляешь! Идём скорее… пока не стемнело…

* * *

Они перешли дорогу и словно бы сразу попали в какой-то совершенно другой мирю город кончился, словно отрезанный. По одну сторону дороги стояли дома, хмурые, серые, скучные… а по другую – находился лес, всё ещё не расставшийся с прекрасным осенним нарядом. Великолепие! Даже этим дождливым и холодным вечером оно осталось собой. Буйство красок осени – золото, охра, багрянец… Тихие аллеи, крохотные осколки неба в лужах, спокойствие… нет, это был не совсем лес, а что-то другое… И тут Пятый вспомнил.

– Парк, – сказал он. – Я же читал про это… что-то типа окультуренного леса.

– Это-то я помню. Я про другое, – они подходили к разветвлению аллей, Лин остановился и, показав куда-то направо, сказал: – Вот!

И тут Пятый увидел. Да, пожалуй, ради этого стоило прогуляться и помёрзнуть. Озеро. Чёрная вода и не успевшие лечь на дно золотые листья, гонимые слабым ветром по призрачной глади… Пятый вдруг понял, что же в этом месте столь сильно поразило Лина. Гармония, удивительная гармония темной осенней воды, молчаливых высоких деревьев и темнеющего сумрачного неба. Он стоял неподвижно и смотрел. Это стоило того…

– Всё только начинается, – вдруг сказал он. Лин согласно кивнул. – Я понял… Рыжий, ты просто гений.

– Я знаю, – довольно сказал Лин, словно озеро было его личной заслугой. – Только не во мне дело. И не в тебе. А в том, что мы с тобою, два хилых дурака, почему-то решили, что в этом мире возможны только плохие события. Так вот что я тебе скажу – радости я тут тоже вижу предостаточно. Погляди, вон мать с ребёнком уток кормят…

– Хорошая мысль, Лин. Хлеб я взял. Будешь?… – Пятый спрашивал просто по инерции, сам же он продолжал смотреть, запоминая и привыкая…

– Спросил! Доставай. Только сядем…

– Хорошо, пойдём. Великолепно, Лин. Я даже немного счастлив…

– Я так соскучился по всему, – печально сказал Лин. – Небо, музыка, люди… так всего этого не хватает, что хоть плач. А временами… когда вообще ни про что не помнишь… когда там… когда совсем плохо… становится страшно, что никогда больше не получится ни поскучать, ни потосковать…

– Да, рыжий, ты прав. Это – самое худшее и есть. Что говорить… я, к примеру, почти совсем разучился это делать.

– Я заметил, – кивнул Лин, – и испугался. Тебе совсем плохо стало тогда?

– Да, рыжий. Отчаяние… или нет… – Пятый передёрнул плечами. – Безучастность. И отрешённость. А тут… Жизнь. Какая никакая, а всё же жизнь. Мне почти хорошо, Лин.

– А почему почти? – Лин отломил от батона горбушку.

– Смерть, Лин. И не важно, когда она была рядом с тобой – давно или недавно. Она была, ты про это знаешь – и всё. Этого довольно, чтобы никогда не быть счастливым. Никогда. Страшно… Она же всё равно есть, подлая. Что ей стоит…

– Прекрати, – попросил Лин. – Слушать тошно. Ешь, давай, пока я один весь батон не сожрал…

Некоторое время они молчали, каждый думал о своём. Потом Лин робко спросил:

– А когда мы с тобой двинемся назад? Или ты решил не…

– Давай через неделю, – предложил Пятый. – А пока… раз можно отдыхать – надо этим пользоваться. Так?

– Так. вот хорошо-то!… Живём, Пятый. Ешь, сказал!

* * *

Хорошо уметь помнить не только про боль. Можно теперь помнить про озеро в осени. Через неделю они вернулись назад, на третье. Встреча, конечно, была выше всякой критики, но… тех фатальных последствий, которых ждал Пятый, не наступило. Да, побили. И что с того?… Ведь к этому тоже можно привыкнуть. Это – еще не самое страшное… Ведь можно помнить, что где-то осталось озеро…

Игорь

Сны

– А ну, поддай ему! – орал в исступление Коля. – Чего стоишь, Андрюха, а ну покажи класс!

Лин бросился в сторону, прикрывая руками голову, оступился… Он не мог сопротивляться, он слишком устал, чтобы дать хоть какой-то отпор. А они веселились! Погибающий человек перед ними был забавой, просто забавой. Средством от скуки. Удары следовали один за другим, как град. Они не собирались останавливаться, они были пьяны и им было весело. Кто-то ударил под дых, да так сильно, что у Лина перед глазами волной стала вставать чернота. Гаснущим, уплывающим сознанием он ещё понимал, что случилось что-то плохое, слишком плохое для него… но тут кто-то, кто стоит по ту сторону добра и зла, наконец смилостивился, и для Лина всё исчезло.

Пятый стоял в верхней части зала, с другими “рабочими”. Вернее, стоял он один, все остальные, пользуясь передышкой, давно легли. Пятый следил за происходящим в каком-то оцепенение, он боялся подойти и что-то сделать. Но когда Лин вдруг упал, а надсмотрщики, почуяв неладное, отскочили от него в разные стороны, Пятый тотчас бросился вниз. Внутри у него всё сжалось. Ещё на бегу он отметил, что лицо рыжего заливает какая-то неестественная ужасная бледность. Он видел на мордах вмиг протрезвевших надсмотрщиков страх, настоящий, неподдельный страх. Пятый упал на колени рядом с Лином и приник ухом к его груди. Ничего! О Боже… скорее…

Никогда раньше ему не случалось проводить реанимацию, но сведения, что копились все эти годы, не пропали втуне. Он сориентировался мгновенно, подсознание сработало даже прежде, чем он понял, что делает. Как там рассказывал это врач, не-помню-как-его-звали? Шесть нажимов, один вдох? Да, правильно… терпи, рыжий, я здесь, я тебя не отпущу… держись… Надо же ещё что-то подложить под плечи… Пятый содрал с Лина балахон, скомкал его и сунул рыжему куда-то под лопатки. Не отвлекаться!

– Давай, рыжий… – просил он. Руки – на грудину, всё правильно. Раз, два, три, четыре, пять, шесть… вдох… – Лин, ну давай же!… Держись…

Минут через десять, когда у Пятого уже стала кружиться голова от изнеможения, его усилия увенчались успехом – Лин вдруг вздрогнул, по его телу прошла судорога, он с болезненным долгим стоном выдохнул и закашлялся, жадно хватая ртом воздух. Пятый упал на колени рядом с ним, не зная, что делать дальше, чем ещё можно помочь. Он пододвинулся к другу поближе и, вытащив балахон у того из-под лопаток, пристроил его Лину под голову. Тот дышал уже немного спокойней, худая истерзанная грудная клетка уже не ходила ходуном так, как это было в первый момент. Мертвенная бледность исчезла, веки Лина слабо вздрогнули – он начал приходить в себя. Только тогда Пятый нашёл в себе силы оглядеться. Совсем рядом с ним стоял Андрей… очень близко… Пятый покосился на дверь в зал. Закрыто. Голова уже почти не кружилась.

– Оклемался? – спросил Андрей Пятого.

– Да, – тихо проговорил Пятый и молча бросился на Андрея. Тот ничего не успел понять – ведь только что Пятый сидел перед ним, и вдруг Андрей осознал себя лежащим на полу, а его с виду немощный и тщедушный противник уже стоял над ним… с его же пистолетом в руке!

– Пошёл вон, – приказал Пятый едва слышно. – И не вздумай сунуться сюда в ближайшие два часа.

Он плавно повёл пистолетом в сторону двери, не сводя глаз с своего противника. Тот пошёл туда, куда приказывал Пятый, но на пороге остановился.

– Ты ещё мне за это заплатишь, сволочь. И не позже, чем сегодня, – процедил он сквозь зубы. Сплюнул на пол, повернулся и вышел.

– Пятый… – послышался слабый голос, – что случилось?… – Лин говорил невнятно, еле слышно. – Больно как…

– Лежи, милый, – Пятый снова опустился на колени рядом с Лином. – Тебе пока что надо отдохнуть…

– Что случилось?… – повторил Лин.

– Ты едва не умер, но всё обошлось, – успокаивающе сказал Пятый.

– А это что?… – спросил с недоумением Лин. Взгляд его упал на пистолет, который Пятый всё ещё сжимал в руке.

– У Андрея позаимствовал. На всякий случай.

Лин слабо вымучено улыбнулся и прикрыл глаза. “Здесь холодно, – подумал Пятый, – в “тиме” ему было бы теплее. Ладно, где наша не пропадала!” Он стащил с себя балахон и осторожно одел успевшего заснуть Лина. Сам он просто сел рядом с другом и попытался думать о чём-нибудь другом. Только не о том, что его ждёт дальше. Два часа прошли незаметно, затем дверь зала распахнулась и в него вошли трое надсмотрщиков с АКМами в руках.

– Чего вы пересрали-то? – спросил Игорь. – Он в вас стрелять не будет, придурки. Он этот… пацифист.

– Ты знаешь, как он меня двинул? – возмутился Андрей. – Ничего, я его сейчас…

Пятый встал им навстречу и их разговор в мгновение ока скомкался и оборвался. Он стоял между этими ненавистными людьми и своим другом, сам еле живой, на подгибающихся ногах, казалось бы беззащитный перед тремя сытыми здоровыми мужиками… но они почему-то разом смолкли и во все глаза уставились на него. Пятый медленно поднял пистолет, держа его двумя руками. Он выпрямился, глубоко вздохнул и встал в стойку – мало ли что, а вдруг… Во всех его движениях чувствовалась огромная усталость, но вместе с ней – несгибаемая железная воля, которая и заставляла двигаться это измученное тело. Неподвижно стояли друг напротив друга эти люди, и казалось – вот-вот случится чудо и в этом молчаливом поединке победит тот, кто заслуживает эту победу не по праву сильного, а тот, чьё право на победу отвоёвано чем-то совсем другим. Но тут Лин вдруг тихо вскрикнул во сне, Пятый на секунду отвернулся – и в тот же момент раздался выстрел. Пятый с каким-то болезненным недоумением посмотрел на своё левое плечо, из которого почему-то вдруг брызнула кровь и, всё ещё не чувствуя боли, медленно, словно нехотя, опустился на пол рядом с Лином.

– У, стрелки ворошиловские, – проворчал с неодобрением Игорь. – Вам всё игрушки, а мне теперь возись?

– Сам оправится, – парировал Коля. – Не впервой… А ты, Андрюха, не особо стреляй тут у меня в восьмёрке! Выпендриваться перед девками будешь, а не здесь.

– Отвали, защитник, – проговорил Андрей. – Да идите вы все!…

– Сам иди, – спокойно сказал Игорь. Он подошёл к Лину и, нагнувшись, стал всматриваться тому в лицо. Потом Игорь выпрямился и спросил:

– Чего тут у вас стряслось такое?

– Да фигня, – отмахнулся Коля, – сознание что ли потерял… а этот дурак полез на рожон, не спросившись.

– И одного дурака, и второго – в каптёрку, – распорядился Игорь. – Они всё же на особом счету, если помрут – нам отвечать. А пол замойте, и так грязищу развели непролазную…

Зал опустел. Ушли надсмотрщики, унося Лина, ушёл Игорь, увели Пятого… Неподвижно стояла тележка, полная грузов, молчали рельсы… И вдруг по стене прошла едва заметная тонкая рябь, как след на воде от маленького, сорвавшегося с обрыва, камушка. Прошла – и исчезла, словно и не было её вовсе…

* * *

…Ему привиделся огромный пустой дом, по которому он шёл, обходя зачем-то покинутые всеми комнаты.

– А стера вису… – пошептал голос где-то на задворках его памяти.

В окнах был виден лишь туман, непроницаемый, плотный, почти что осязаемый, он словно старался войти в этот дом, заполнить собой эту неестественную пустоту. Стёкла казались молочно-белыми квадратами, матово светящимися, нереальными… Свет, проникавший в окна, был белёсым и мутным. Пустые коридоры, приоткрытые двери, ведущие в столь же пустые комнаты. Рассохшийся тёмный паркет скрипит под ногами…

– А стера вису… – произнёс женский голос. Жалобно, робко… – А стера вису… – теперь в голосе женщины появились странные нотки – она словно пробовала на вкус знакомые ей слова. Так может говорить женщина, которая играет с ребёнком, ещё слишком маленьким, чтобы понимать смысл слов. Она как бы открывала эти слова для себя заново, смотря на мир чужими глазами…

– А-а-а стера… вису…

Пятый вдруг с удивлением понял, что он слышит фразу, произносимую на Рауф, и фраза эта странно режет слух, потому, что звучит она в земном доме… Это насторожило его и напугало, но он продолжал слушать, стараясь разобраться, что происходит…

– А стера вису… – “нет места…” перевёл Пятый. Кому нет места? Или чему?… В голосе женщины, словно в ответ на его мысли, тоже зазвучал вопрос: – А стера вису? – спросила она, словно проснувшись. – Рие! – вдруг крикнула она. И всё исчезло.

* * *

– Рие, – прошептал Пятый, – ложь… нет места лжи…

Он открыл глаза и огляделся вокруг. Это была каптёрка, в которой обычно отдыхали надсмотрщики – маленькая семиметровая комната. В углу Пятый увидел раскладушку, на которой спал Лин. Сам Пятый лежал у входа, ближе к двери, на сложенном вдвое одеяле. Левая рука оказалась туго забинтована, она почти не болела. Пятый обнаружил, что в комнате находится ещё и Игорь, тот сидел в кресле и читал. Воздух в комнате был спёртый и изобиловал разнообразными запахами – пахло потом, водочным перегаром, застарелым табачным дымом… Пятый сел на одеяле и потряс головой, отгоняя недавний сон.

– Проснулся? – спросил Игорь, откладывая книгу, которую читал. Пятый кивнул.

– Да, – ответил он. – А долго?…

– Спал? – переспросил Игорь. – Да почти что сутки. За руку не волнуйся, только задело. По сути, это царапина.

– Да я уже и забыл, – сказал Пятый. – Как Лин?

– Неважно, – ответил Игорь. – Хоть ты нормально можешь объяснить, что случилось? То, что вы все в синяках – это понятно, но он…

– Я не знаю, – признался Пятый. – Его били, а потом… он перестал дышать. Я, как сумел, помог ему, но, видимо, недостаточно…

– Тогда всё понятно, – ответил Игорь. – А я-то думал – что с сердцем такое делается? Оказывается, клиническая… И долго?

– Точно не скажу, – задумался Пятый. – Но… минут десять, если не больше. Он поправится?

– Будем надеяться. После чего это произошло?

– Андрей его ударил. Кажется, в грудь. Очень сильно… и он упал.

– Похоже на спазм… – сказал Игорь. – Ничего, не переживай. Поправится, куда денется. Сейчас ему немного получше, я тут поэкспериментировал малость. Другое дело, что ему вставать пока нельзя, а эти придурки так и норовят что-то этакое учинить. Я тут буду каждый день, так что на неделю спокойной жизни можешь рассчитывать. Этих я попридержу, не бери в голову.

– Я постараюсь, – Пятый подсел к Лину. – Он пьёт?

– А как же. О тебе сокрушался, когда проснулся. Мол, ему всё, а тебе – ничего. Насилу уговорил его успокоиться. Он пока что слабый, имей в виду.

Пятый кивнул. Он поправил Лину одеяло, встал и, выйдя на середину комнаты, остановился, задумавшись. Дела обстояли гораздо лучше, чем он предполагал. Неделя покоя – это что-то из области фантастики…

– Ты только с ними не ссорься, – предупредил Игорь, – а то, неровен час…

– Я и не ссорюсь, – возразил Пятый. – Они сами. Никто ничего им не говорил вчера… но вы же сами видите, что они сделали с Лином.

– Я только не понял, на кой тебе понадобился этот пугач. Пистолет, то есть. Я не думал, что ты способен вообще что-то с нашими сделать, но то, что вышло на поверку, превосходит всё мыслимое.

– Это от отчаяния, – ответил Пятый. – Не тронь они Лина, я бы не пошёл на такое.

– А что ты с ним сделал? – поинтересовался Игорь.

– Показать? – спросил Пятый, вставая.

– А рука? Может, пока не стоит?

– Фигня, – ответил Пятый. Игорь усмехнулся. – Зря смеётесь, – сказал Пятый. – За десять лет мы настолько привыкли к языку, что почти забыли свой собственный.

– А скажи что-нибудь на своём, – попросил Игорь. – Если тебе не сложно.

– А стера вису рие, – сказал Пятый. Просто эта фраза была сейчас ближе всего, слишком свеж был в памяти тот странный сон.

– И что это значит? – спросил Игорь.

– Нет места лжи, – ответил Пятый.

– А почему именно это? – в голосе Игоря звучало вежливое удивление.

– Просто так, – немного нерешительно отозвался Пятый, – просто так, – повторил он. Он всё ещё стоял посреди тесной комнаты, и смотрел куда-то в угол.

– По-моему, не просто, – заметил Игорь. – Ты эту фразу раз десять повторил во сне. Что случилось, номер пять из “тима” номер восемь? Я – куратор, ты имеешь право мне всё рассказать. И ничего тебе за это не будет.

– Что случилось? – повторил Пятый. – Да ничего не случилось. Только вот моего друга вчера едва не отправил на тот свет пьяный придурок, а в меня самого стреляли, хотя видели, что я и не собирался никому причинять вреда. Так, пустяки конечно. Фигня, если вам угодно! – у Игоря на лице появилось непроницаемое выражение. – То, что они делали с нами на протяжение десяти лет – тоже фигня. И то, что нас рано или поздно ждёт, тоже…

– Погоди, – остановил его Игорь. – Не всё сразу. Я знаю, что вам было предложено сотрудничать. Я знаю, что вы отказались. Я так же знаю, что время от времени вы убегаете отсюда, но почему-то всегда возвращаетесь. Это всё – какой-то нелепый фарс, абсурд, это неестественно! Если вы можете отсюда выйти – почему вы приходите обратно?! Зачем вам нужно кончать самоубийством столь болезненным и долгим образом?

– Я не знаю, – потерянно проговорил Пятый. – Я не могу этого понять. Что-то меня держит, что-то притягивает меня обратно, – он поднёс к лицу трясущуюся руку. – Мне страшно. Не от того, что происходит здесь, а от того, что происходит со мной. Я словно рвусь на две части – одна хочет жить, пусть и с нечистой совестью, а другая… она не даёт первой взять верх. Лин считает, что я сошёл с ума. Вероятно, он прав.

– Садись, – попросил Игорь. Пятый послушно сел на табуретку у стола, Игорь налил ему чая. Пока Пятый пил, Игорь тактично смотрел куда-то в сторону.

– Вы спрашивайте, – предложил вдруг Пятый. – Это же в воздухе носится…

– Да, это так. Я, вероятно, лезу не в своё дело, но… Пятый, я могу чем-то помочь? Я, конечно, не начальство, но…

– Нет, – ответил Пятый, – не можете.

Он уже успокоился. Порыв откровенности прошёл. А ещё Пятый заметил, что Лин проснулся, и решил немного развлечь рыжего. В меру своих сил, конечно. Он залпом допил чай и встал.

– Не будем больше об этом, – сказал он. – Я помню, вы спрашивали, что я сделал Андреем?

– Было дело, – согласился Игорь.

– Нападайте, – предложил Пятый. – Только, если можно, не очень быстро. Я пока ещё не в форме…

Далее последовало вот что. Игорь, согласно просьбе, сделал выпад, а вслед за тем вдруг понял, что противник уже давно находится у него за спиной. Игорь кое-как сумел отразить первую атаку, но, попытавшись схватить Пятого, схватил лишь пустое место. Неожиданно тонкая рука вымахнула у него из-за левого плеча и остановилась в сантиметре от горла.

– Стоп, – сказал Игорь, тяжело дыша. – Ну, ты даёшь!… И где такому учат? Это что-то совершенно незнакомое.

– Почему – незнакомое? – удивился Пятый. Лин, уже переставший скрывать то, что проснулся, тихо смеялся. – Это тай-цзи, стиль змеи…

– Ага, – прокомментировал изнемогавший от смеха Лин. – А так же три вида карате, плюс – неслабая энергетическая защита… От скромности ты не помрёшь, дорогой друг, – сказал он Пятому. – Поиздевался над человеком – и хватит.

– И вы, умея так драться, терпите то, что с вами тут творят? – изумился Игорь. – Да я бы на вашем месте…

– Мы – на своём месте, – ответил Пятый. – А вы – на своём. И хватит об этом. Вы просили – я показал.

– Научишь? – спросил Игорь.

– Некогда, – ответил Пятый. Лин снова прыснул. – Будто тебе есть когда, рыжая тварь, – заметил он Лину.

– А что? – оживился тот. – И научу. За ту неделю, что нам отпущена на жизнь.

– Не морочь голову. Игорь, боюсь, что вы просто не сумеете. Тем более, что этому учатся годами, вы же знаете.

– Секрет фирмы, – согласился Игорь. – Как же, как же, понимаю.

– Да нет тут никаких секретов, – ответил Пятый. – У вас учат одному, у нас – другому. Я же видел, как работаете вы, это же просто здорово.

– Не преувеличивай, – отмахнулся Игорь. – Хватит тебе заниматься физкультурой, пожалей свою руку.

– Хорошо, – легко согласился Пятый. Он уселся на своё одеяло.

– Скажите, а кто вы? – спросил Лин. – Мы вас тут систематически наблюдаем и не можем понять, какую функцию вы тут выполняете…

– Я же уже говорил – куратор. Эту должность ввели не так давно, вы поэтому не знаете.

– Что вы курируете? – спросил Пятый.

– Не “что”, а кого, – поправил Игорь. – Работу надсмотрщиков. Подраспустились ребята за последнее время. Приходится проверять.

– И что, получается? – поинтересовался Лин.

– Как сказать, – поморщился Игорь. – Начальнички сами виноваты – набрали на работу садистов, а теперь не разберутся, из-за чего такая смертность на предприятиях. Не могу понять, чего они хотели? Да и о какой чистоте эксперимента может идти речь при таких условиях?…

– И что вы должны делать? Ходить по “тимам” и внушать этим иродам любовь к ближнему своему? – спросил Лин.

– Не совсем так, но, в принципе, верно, – согласился Игорь.

– Я представляю, как они рады вашему приходу, – пробормотал Пятый.

– Слабо представляешь, – вздохнул Игорь. – образно говоря, прожигают взглядами спину… и готовы вцепиться в горло. Но боятся.

– А вы? – спросил Пятый. Последнее время его почему-то страшно волновал этот глупый вопрос – чего боятся люди. Исключая смерть, конечно…

– Я? – переспросил Игорь. – Скорее нет, чем да. У меня есть возможность уехать из этой страны, но для этого нужны деньги. Поэтому я и согласился взять эту работу. У меня дочь, я очень хотел бы…

– Но, позвольте, – перебил его Пятый, – на сколько нам известно, всё, что связанно с проектом “Сизиф” секретно. Вы надеетесь, что вам позволят уехать?