Текст книги "Иван Крылов – Superstar. Феномен русского баснописца"

Вступая на путь, проложенный Гордиными, мы предлагаем опираться прежде всего на фронтальную контекстуализацию – рассматривать факты биографии Крылова в спектре соположенных контекстов. Имеются в виду не только естественные для него литература и театр, но и, не в меньшей степени, сферы власти, идеологии и политики, повседневности, коммерции, представлений о публичном и публичных фигурах, о различных модусах бытового поведения. Для реконструкции этих контекстов мы существенно расширили круг источников, в том числе архивных и визуальных, заново осмыслили некоторые связи Крылова (например, с А. Н. Олениным, коллегами по библиотеке, Ростовцевым), выявили и интерпретировали множество конкретных микросюжетов. Это позволило дать связное описание стратегий Крылова – коммерческих, литературных, поведенческих, а также стратегий создания и трансляции собственной мифологии.

Не менее значимая задача – исследование публичного облика Крылова, как при его жизни, так и после смерти – решается в этой книге при помощи нескольких оптик. Мы разделяем представления о том, что поле литературы с интенциями и действиями его акторов в России 1820–1840‑х годов было частью публичной сферы4545
  О возможностях такого подхода см.: Вдовин А. В., Зубков К. Ю. «Не литература сама по себе, а ее социальное бытование»: институты литературы в Российской империи // Институты литературы в Российской империи: Коллективная монография. М., 2023. С. 7–34, а также статьи, написанные для этого труда А. А. Костиным и А. С. Бодровой.


[Закрыть]. Именно в этом направлении развивалось самосознание литературного сообщества. Крылов, не только национальный классик, но и европейская знаменитость4646
  О паттернах формирования разных типов известности см. прежде всего: Lilti A. Figures publiques, l’invention de la célébrité, 1750–1850. P., 2014 (рус. перевод – СПб., 2018).


[Закрыть], был фигурой, вокруг которой не могла не развернуться борьба – поистине драматическая и ставшая одной из сквозных тем книги.

Мы рассматриваем несколько узловых событий. Во-первых, это история с крыловским юбилеем 2 февраля 1838 года – конфликт конкурирующих режимов публичности, общественного и официозного, персонификациями которых выступают профессиональный писатель и журналист Греч и министр Уваров4747
  Ср. замечание современных исследователей о том, что локальные режимы публичности составляют «важную часть исторического и политического контекста, в котором мы можем лучше понимать как значение, так и значимость конкретных публичных высказываний» (Атнашев Т., Вайзер Т., Велижев М. Двести лет опыта: от буржуазной публичной сферы к российским режимам публичности // Несовершенная публичная сфера: История режимов публичности в России. М., 2021. С. 8).


[Закрыть]. Во-вторых, это на редкость выразительный сюжет с похоронами Крылова 13 ноября 1844 года, превращенными в манифестацию официальной народности, где всю подготовку с материальной и символической стороны обеспечивали высшие администраторы империи – Ростовцев, глава III отделения А. Ф. Орлов и Уваров, причем каждый обсуждал свои шаги с императором. Как и юбилей, это событие оставило глубокий след в сознании современников, вызвав разнообразнейшие реакции – от простодушного восторга до изощренной сатиры. В-третьих, это панорама сражений 1845–1846 годов, развернувшихся между журналистами и писателями разных убеждений и партий, за посмертное присвоение Крылова и его авторитета. Здесь, как и в других главах книги, одними из главных действующих лиц оказываются Булгарин и Вяземский, соперничество между которыми происходит на фоне формирования канонических представлений о литературной иерархии и «пушкинском круге» писателей. И наконец, мы обращаем внимание на то, как в оценках памятника Крылову сталкиваются уже не две, а три стороны – уходящий официоз, запоздалая идеализация и новая, снижающая его образ ирония.

На наш взгляд, практически равный вес Крылова в литературе и идеологии стал причиной того, что такие важные и сейчас кажущиеся существовавшими всегда институты литературы, как писательский юбилей и писательские похороны, возникли в России именно в связи с ним.

Еще одну тематическую линию составляет история того, что Гуковский в свое время именовал «официализацией», а мы называем «огосударствлением» Крылова, – эпопея прижизненной апроприации государством его творчества, литературной репутации, а заодно и личности. Здесь в соотнесенности рассмотрены «вещественнейшие», как выражался начальник Крылова Оленин, награждения – пенсионы, добавочное жалование, ордена и т. д., и то, что можно отнести к наградам символическим, – подарки от императрицы Александры Федоровны, уже упомянутый юбилей, отчеканенная в связи с ним памятная медаль, Крыловская стипендия и другое. Особенно любопытен сюжет с сооружением памятника в Летнем саду. В истории этого государственного коммеморативного проекта отразились блеск и нищета уваровской концепции народности, проявились многие административные механизмы, действие которых не изменилось и по сей день.

Еще один предмет нашего пристального внимания лежит в поле интеллектуальной истории. Это риторика и формулы, при помощи которых писали о Крылове и объясняли его официальные лица, с одной стороны, и лица частные – с другой. Поразительно, но эти модусы в данном случае с трудом поддаются разграничению. При жизни Крылов был консенсусной фигурой, значимость которой равно признавали и в одинаковых выражениях оценивали совершенно разные общественные силы. Точкой их соприкосновения служил концепт «русскости», никак не определяемый, но, безусловно, внятный каждому из прибегавших к нему.

Один пример. А. Я. Булгаков, крупный московский чиновник, скорее всего лично знакомый с Крыловым, в своих частных записках рассуждает о нем буквально теми же словами, которыми сообщали о его смерти императору Уваров и Орлов:

9‑го ноября скончался в Петербурге (я выпускаю слова «российский знаменитый писатель») Крылов! Имя его, отчество, басни известны целой России. <…> все было в нем Русское патентовое [sic!]: чувства, мысли, мнения, привычки, образ жизни, слог, разговор! <…> В стихах, которые князь Вяземский сочинил, когда праздновали 50-летний литературный юбилей Крылова, он назвал его дедушкою Крыловым, и название сие осталось при нем как бы имя, при крещении данное, всякий желал сродниться с добрым Крыловым, всякий желал величать дедушкою того, который во всяком человеке признавал брата. <…> Баснями своими Крылов сделал себе бессмертное имя: они остроумны, замысловаты, отличаются прелестною простотою и преисполнены Русской соли, гораздо для нас драгоценнейшей, нежели аттическая! Крылов <нрзб.> умеет шевелить Русскую душу и сердце. <…> когда он даже переводил Эзопа и Лафонтена, то все-таки действие происходит как-то в России, и все звери, даже львы, слоны, кажутся как-то русскими и говорят нашим языком. Слог Крылова всякому доступен, понятен: ученому, безграмотному, <нрзб.> нищему, солдату, ребенку, одним словом, всем сословиям, возрастам и <нрзб.> лишь бы был он Русским, ибо как можно перевесть или растолковать иностранцу Демьянову уху? <…>4848
  РГАЛИ. Ф. 79. Оп. 1. № 13 («Современные происшествия и воспоминания мои». Ч. XI. 1843–1846 гг.). Л. 56 – 56 об.


[Закрыть]

Второе имя баснописца, «дедушка Крылов», родилось из поздравительных куплетов, которые стали выражением единодушного патриотического восторга по поводу первого государственного чествования русского поэта. Однако любой восторг при попытке искусственно его раздуть приобретает оттенок фальши. Именно поэтому те из современников, кто действительно ценил Крылова (Булгарин, Ростовцев, Жуковский и др.), избегали называть его «дедушкой», а сам он в предсмертные часы предпринял исполненную высокой поэзии попытку уйти из-под власти этого навязчивого мема.

Кстати, о поэзии. Читатель, несомненно, заметит, что собственно текстов Крылова, и в стихах, и в прозе, мы касаемся довольно мало. Для решения наших задач большее значение имеет не его литературная продукция4949
  Вероятно, к этому случаю применимы идеи Жизель Сапиро об относительной независимости автора и его произведений, см.: Sapiro G. Peut-on dissocier l’œuvre de l’auteur? P., 2020.


[Закрыть], а все то, что формировало его публичный облик, включая истории о нем, возникновению большинства которых он сам способствовал. Учитывая, что Крылов практически не оставил классических эго-документов, такие опосредованные высказывания о себе имеют огромную ценность.

«Вот он!» – этим возгласом гоголевского Вия мы, пожалуй, могли бы резюмировать свою работу. Наши усилия были направлены к тому, чтобы сделать Крылова видимым5050
  Эту задачу мы понимаем в духе французского историка искусства Жоржа Диди-Юбермана – как необходимость для исследователя увидеть и подвергнуть анализу «слабые места», образующиеся там, где нечто не представлено, но должно быть представлено, или представлено как бы на ином языке, который нужно выучить и понять. См. его статью Rendre sensible [сделать ощутимым = включить в сферу чувств] в сборнике «Что такое народ?» (Qu’est-ce qu’un peuple? P., 2013. P. 77–114), а также главку S’approcher, documenter, rendre sensible в книге: Didi-Huberman G. Peuples en larmes, peuples en armes. L’oeil de l’histoire, 6. P., 2016, замечательном разборе фильма С. Эйзенштейна «Броненосец „Потемкин“».


[Закрыть]. Будем надеяться, что хотя бы в первом приближении это удалось.

*

Мы искренне признательны всем коллегам, помогавшим нам в ходе работы над этой книгой5151
  Две ее главы публиковались в виде отдельных статей. Гл. 1 – Беспечен как Лафонтен: Заработки, доходы и жизненные стратегии И. А. Крылова // Семиотика поведения и литературные стратегии: Лотмановские чтения – XXII (= Monumenta Humanitatis: Чтения ИВГИ – ИВКА – ЦТСФ. Вып. 3). М., 2017. С. 64–128. Гл. 2 – а) Крылов и многие другие: Генезис и значение первого литературного юбилея в России // НЛО. 2017. № 145. С. 158–177 (имеется англ. перевод: Krylov and Many Others: The Genesis and Meaning of Russia’s First Literary Jubilee // Studies in Russian Literature. 2020. Vol. 56: 3–4. P. 135–156); б) Крыловский юбилей 1838 г. как культурный и идеологический феномен // Транснациональное в русской культуре: Сб. статей (= Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV). М., 2018. С. 6–83. При включении в книгу эти тексты были переработаны.


[Закрыть]. Многие ключевые идеи, возникавшие сюжеты, яркие, странные, поначалу необъяснимые детали нам на протяжении нескольких лет удалось затронуть в докладах и потом с немалой пользой обсудить и уточнить как в аудиториях, так и в кулуарах таких ученых собраний, как Лотмановские и Гаспаровские чтения в ИВГИ, Лотмановский семинар в Тарту, конференция «История и ее образы» (Европейский университет в Санкт-Петербурге, Факультет истории искусств; ноябрь 2018), конференция «Институты литературы и государственная власть в России XIX века» (ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом), октябрь 2020). Для нас было очень ценно обсуждение доклада об «анекдотической личности» Крылова, сделанного весной 2018 года в рамках научного семинара А. Л. Зорина «Интеллектуальная история» в Московской высшей школе социальных и экономических наук. Благодарим А. С. Бодрову, А. В. Вдовина, И. Ю. Виницкого, К. Ю. Ерусалимского, С. Н. Зенкина, М. А. Кучерскую, Л. Н. Киселеву, А. А. Кобринского, Р. Г. Лейбова, О. А. Лекманова, М. Л. Майофис, В. А. Мильчину, М. С. Неклюдову, А. С. Немзера, Н. В. Осипову, А. Л. Осповата, Т. И. Смолярову, А. А. Чабан, задававших нам стимулирующие вопросы, обращавших наше внимание на важные ракурсы и параллели. Многие смыслы и акценты прояснились в беседах с М. Б. Велижевым, К. А. Осповатом, Дамиано Ребеккини, А. И. Рейтблатом, П. Ф. Успенским, О. В. Эдельман.

Коллеги терпеливо разговаривали с нами о всевозможных идеях и предметах, составляющих колоссальный «околокрыловский» контекст, наводили по нашим просьбам справки, сами предлагали уточнения, снабжали выписками и фотографиями страниц книг и рукописей – бесценная помощь, особенно в период карантина 2020 года и сопутствовавшего ему закрытия библиотек и архивов. Мы признательны А. И. Алексееву, Д. О. Алешину, Я. Э. Ахапкиной, А. Ю. Балакину, С. Н. Гуськову, А. А. Исэрову, Е. В. Кардаш, С. Я. Карпу, Светлане Киршбаум, Алле Койтен, А. В. Кокорину, А. А. Кононову, Е. В. Кочневой, К. А. Левинсону, А. Л. Лифшицу, Н. В. Логдачевой, И. Г. Матвеевой, Нике Мосесян, Руслану Накипову, Н. Н. Невзоровой, В. С. Парсамову, Б. А. Равдину, Елене Рыбаковой, Я. В. Слепкову, А. Ю. Соловьеву, Н. М. Сперанской, Т. Н. Степанищевой, Н. Л. Щербак. Особая благодарность – М. А. Чукчеевой, взявшей на себя труд прочесть рукопись главы о памятнике в Летнем саду и высказать ряд важных замечаний, скульптору Дмитрию Тугаринову за возможность увидеть реликвию – посмертную маску Крылова – и его работы, посвященные баснописцу. И, конечно, Соне Коломийцевой, которая буквально выросла рядом с этим довольно специфическим «дедушкой», Зое Игнатьевне Вишневской и Лидии Николаевне Самовер за неизменную поддержку.

Еще некоторые благодарности читатель найдет в сносках при конкретных фрагментах исследования.

Для нас было не только лестно, но и вдохновляюще, что на первый, самый предварительный наш подход к крыловским штудиям живо отозвался И. З. Серман5252
  Серман И. З. Загадка Крылова // РЛ. 2006. № 4. С. 165.


[Закрыть].

Глава 1
Картежник, баснописец, классик

 
…уж брать, так брать,
А то и когти что́ марать.
 

Басня «Воронёнок»

Многие годы жизнеописания Крылова начинались с чуда – необъяснимого зарождения любви к театру и поэзии в душе мальчика, в силу обстоятельств обреченного на прозябание в бедности и безвестности. Чудо служило отправной точкой для метафизической концепции всей его жизни, сформулированной, в частности, Я. К. Гротом:

Талант, драгоценнейший дар природы, есть печать высшего отличия человека в толпе обыкновенных смертных. Самый блестящий пример тому – Крылов. При рождении он не получил от судьбы ничего, кроме таланта; в жизни не приобрел ни богатства, ни высокого сана. Но его почтили царь, и народ, и весь образованный мир. Счастие, которого он, по-видимому, не искал, само отличило его5353
  Грот Я. К. Литературная жизнь Крылова // Сб. 1869. С. 1 (1‑й пагинации).


[Закрыть].

Такая – ультраромантическая – интерпретация жизненного пути поэта как избранника судеб восходит к автобиографическому нарративу самого Крылова в зрелые годы. Описывая обстановку своего детства, он намеренно сгущал краски.

Однако с исследовательской точки зрения задаваться вопросом о механике чуда бессмысленно. Плодотворнее иная постановка задачи: комплексный анализ жизненных стратегий, в разные периоды рационально избираемых Крыловым, – служебных, карьерных и, в особенности, стратегий «монетизации» его дарований5454
  Близкий подход представлен в статье: Korchmina E., Zorin A. Karamzin and Money // Cahiers du monde russe. 2018. Vol. 59. № 1. P. 117–140.


[Закрыть].

1
Карьера Крылова-отца. – Тверь второй половины 1770‑х годов

Происхождение Ивана Крылова обычно описывается формулой «из штаб-офицерских детей»5555
  Сб. 1869. С. 275.


[Закрыть], которая означает, что он был сыном человека, выслужившего потомственное дворянство. Его отец Андрей Прохорович, неимущий и неродовитый обер-офицерский сын, обученный лишь читать и писать, в 1752 году в возрасте четырнадцати лет вступил рядовым в Оренбургский драгунский полк. Следующие двадцать два года он прослужит в разных крепостях Оренбургской губернии. Не имея ни связей, ни влиятельных покровителей, без поддержки которых в то время невозможно было сделать карьеру, он получил первый офицерский чин, а с ним и дворянство, только в 1764 году. А не позднее 1765 года Андрей Крылов женился на Марии Алексеевне N – видимо, местной уроженке5656
  Такие выводы следуют из наблюдений В. Г. Демакова, обнаружившего в метрических книгах церквей Каракульской и Звериноголовской крепостей, где тогда располагались части Оренбургского драгунского полка, подтверждение того, что в июне 1765 года Мария Алексеевна уже была женой А. П. Крылова, а в 1767 году ее мать Матрена Иванова проживала там же, где семья Крыловых. См.: Демаков В. Г. К вопросу о месте и дате рождения И. А. Крылова // Природное и культурное наследие Урала: Материалы XV Всерос. научно-практич. конф. Челябинск, 2024. С. 128–136. После выхода А. П. Крылова в отставку она последует за дочерью, зятем и внуком в Тверь.


[Закрыть]. Ей было около пятнадцати лет, она происходила из небогатой семьи, однако владела грамотой.

Будущий баснописец, как гласили прижизненные биографии, появился на свет 2 февраля 1768 года в Москве. Сам он не опровергал, но и не подтверждал эту версию, хотя, несомненно, сознавал, что она как минимум не вполне точна. Согласно новейшему исследованию, он родился не раньше 2 января 1769 года, когда Оренбургский драгунский полк, где служил его отец, выступил из Троицкой крепости (ныне город Троицк Челябинской области), направляясь через Оренбург и Самару в Астрахань5757
  О маршруте движения полка см.: Бабинцев С. М. Новые материалы о Крылове. Где родился И. А. Крылов? // РЛ. 1960. № 3. С. 197.


[Закрыть]. Путь занял пять с половиной месяцев. Если верна дата 2 февраля (а проверить ее на сегодня не представляется возможным), то местом рождения сына подпоручика Крылова мог стать Оренбург или одна из почтовых станций и небольших крепостей, существовавших в тех местах.

Благоприобретенное дворянство позволило Крыловым владеть дворовыми5858
  Упоминание о некоей Марфушке, которая в конце 1801 или начале 1802 года, возможно, получила от Крылова вольную, есть в письме его брата Льва. Из его слов вытекает, что Крылов, очевидно, не имея возможности содержать свою дворовую, позволил ей жить самостоятельно, но не снабдил ее паспортом, и она долгое время подвергалась опасности быть принятой за беглую. Никакого дохода своему господину она, скорее всего, не приносила; более того, сам Крылов в конце концов «наградил» ее «за все претерпение» (см.: Сб. 1869. С. 327).


[Закрыть], но недвижимыми имениями, главной опорой дворянской жизни, они не располагали. Основной источник средств для семьи составляло жалованье Андрея Прохоровича, который в 1772‑м, на двадцатом году службы, достиг всего лишь капитанского чина.

Возможность наконец проявить себя Крылов-старший получил в пугачевщину. Его жена и сын оказались в осажденном восставшими Оренбурге, который страдал от голода и подвергался обстрелам5959
  Согласно преданию, по пути из Яицкого городка в Оренбург они наткнулись на пугачевцев, и матери пришлось прятать Ивана в корчаге – большом глиняном горшке (Лобанов. С. 2; приводимая этим автором дата – 1772 – неверна: восстание началось в сентябре следующего года, а Оренбург был в осаде с 5 октября 1773 до 23 марта 1774-го). Более чем через полвека Пушкин записал рассказ Крылова: «На их двор упало несколько ядер, он помнит голод и то, что за куль муки было заплачено его матерью (и то тихонько) 25 р.!» (Пушкин. Полн. собр. соч.: В 17 т. М.; Л., 1937–1959. Т. IX. Кн. 2. С. 492).


[Закрыть], а сам он ожидал нападения в стратегически важном пункте – Яицком городке. Будучи вторым лицом после коменданта, подполковника И. Д. Симонова, капитан Крылов сыграл ключевую роль в обороне этой маленькой крепости, которая длилась с 30 декабря 1773 по 16 апреля 1774 года. После снятия осады он во главе отряда ловил разбежавшихся пугачевцев, а затем участвовал в работе Яицкой секретной комиссии, которая вела над ними следствие.

Начальство, впрочем, его не замечало: за оборону Яицкого городка императрица наградила Симонова, а не Крылова. Однако он все-таки нашел себе «милостивца» в лице легендарного антагониста Пугачева, бывшего старшины Яицкого казачьего войска, а с 1774 года войскового атамана Мартемьяна Бородина, который ранее тоже состоял при Симонове. Через Бородина он подал прошение начальнику Оренбургской секретной комиссии П. С. Потемкину, пытаясь обратить его внимание на свои заслуги. Тщетно. Ничего не добившись, оскорбленный Андрей Прохорович в марте 1775 года подает в отставку «для определения к статским делам»; к тому же в мае умирает Бородин. Напоследок Крылов решился еще раз, теперь уже напрямую, писать к Потемкину, напоминая ему о себе и почтительно именуя «меценатом». Но было поздно: хотя Потемкин и направил в Военную коллегию отношение с похвальным отзывом, там, учитывая, что Крылов уже не состоял в военной службе, не сочли возможным его награждать6060
  Об этом см.: Сб. 1869. С. 291–294.


[Закрыть].

И все же отставка оказалась верным шагом. По общему правилу, при переходе с военной на статскую службу А. П. Крылов получил следующий чин – из капитанов стал коллежским асессором, то есть достиг VIII класса, но главное – ему досталось хорошее место. Благодаря тому, что в это время формировался административный штат только что созданного Тверского наместничества, он смог перебраться в Тверь и в 1776 году стать председателем 2‑го (гражданского) департамента губернского магистрата – судебной инстанции, ведавшей незначительными делами лиц недворянского звания. Эта должность предполагала чин более высокого – VII класса6161
  Подробнее см.: Иванов Ю. К биографии Крылова // ВЛ. 1969. № 12.


[Закрыть]; соответственно, и жалованье было выше, чем то, на которое он мог бы рассчитывать по своему чину коллежского асессора. Теперь его верный доход составлял 360 рублей в год.

Таким образом, карьера Крылова-старшего совершила резкий поворот к лучшему. Вероятно, этим он был обязан еще одному участнику подавления Пугачевского бунта – Т. И. Тутолмину, с 31 августа 1776 года правителю наместничества при наместнике Я. Е. Сиверсе.

Повезло и его сыну. Ивану Крылову было около семи лет, когда из далекой, полуазиатской Оренбургской губернии он попал в город, лежащий на большом тракте между Петербургом и Москвой. Здесь не раз останавливалась проездом сама Екатерина II. Она любила Тверь и сделала ее своего рода экспериментальной площадкой, где реализовывались идеальные представления эпохи Просвещения о городской цивилизации. После страшного пожара 1763 года город отстраивался по высочайше утвержденному регулярному плану, приобретая европейский облик, на что из казны были отпущены огромные средства. Отсюда началась реализация Губернской реформы. Обширному Тверскому наместничеству, учрежденному 25 ноября 1775 года, надлежало стать образцом по части административного устройства, а сама Тверь получила как бы полустоличный статус.

Весьма возможно, что Андрей Прохорович смотрел на пребывание в этом городе не как на венец своей карьеры, а как на ее очередную – и не последнюю – ступень. Не случайно младшему сыну, рожденному уже в Твери, он дает аристократическое имя Лев6262
  Возможно, крестным отцом младенца стал сослуживец А. П. Крылова, прокурор губернского магистрата Лев Федорович Кайсаров.


[Закрыть], за которым маячит надежда на будущее – большое, славное и, скорее всего, столичное. Казалось, что до этого будущего семье оставался только шаг.

Тверское дворянство было многочисленно и тесно связано с Петербургом; в городе действовало несколько учебных заведений для разных сословий. Скажем, духовная семинария располагала библиотекой, где имелись, в частности, переводы сочинений Монтескье, Фенелона, книги по русской и европейской истории. В учебной программе важное место занимала поэзия; преподаватели и семинаристы сочиняли оды, хвалебные стихи и канты по случаю тех или иных событий в жизни города и своей alma mater, а сборники этих произведений в 1770‑х годах печатались в новиковской типографии в Москве. Действовал при семинарии и школьный театр, популярный среди горожан, где давались драматические представления («разговоры», «диспуты») нравоучительного и сатирического содержания6363
  Подробнее о месте Тверской семинарии в культурной жизни города 1770‑х годов см.: Колосов В. И. История Тверской духовной семинарии. Ко дню 150-летнего юбилея семинарии. Тверь, 1889; Он же. Семинарские лицедейства. Тверь, 1888; Привалова Е. П. О забытом сборнике Тверской семинарии // XVIII век. Сб. 5. М.; Л., 1962.


[Закрыть].

В высшем тверском обществе также не брезговали театральными затеями. К примеру, в домашнем представлении комедии Вольтера «Нескромный» (возможно, в русском переводе), состоявшемся 1 ноября 1776 года, среди актеров-любителей было несколько крупных чиновников – коллег Андрея Прохоровича6464
  См.: Ленчиненко М. В. Дворянские домашние спектакли в Твери // Страницы музыкальной истории Верхневолжья. Вып. 2. Музыка Тверского края. По материалам музыкально-краеведческих чтений 2007–2008. Тверь, 2009. С. 25–43.


[Закрыть]. В числе приглашенных зрителей, весьма вероятно, находилось и семейство Крыловых, так что эта «благородная комедия» могла стать первым театральным впечатлением Ивана.

Не чужда была Тверь и литературе. Когда в 1777 году Н. И. Новиков приступил к изданию серьезного морально-философского журнала «Утренний свет», в Твери у него сразу же нашлись читатели. Прямой связью тут служило семейство Муравьевых: сын, молодой поэт Михаил Никитич, приятельствовал с Новиковым в Петербурге, а отец Никита Артамонович, третий человек в наместничестве, председатель Казенной палаты и «поручик» (помощник) правителя Тутолмина, помогал вербовать в Твери подписчиков6565
  Об этом см.: Кулакова Л. И. Н. И. Новиков в письмах М. Н. Муравьева // XVIII век. Сб. 11: Н. И. Новиков и общественно-литературное движение его времени. Л., 1976. С. 18–19.


[Закрыть]. Охотно читали в городе и начавший выходить в 1778 году журнал «Санкт-Петербургский вестник», в литературном отделе которого сотрудничали лучшие поэты того времени – Державин, Капнист, Хемницер, Княжнин.

Словом, будущего баснописца, как давно признано его биографами, окружало отнюдь не «темное царство»6666
  По-видимому, первым на то, что культура тогдашней Твери могла оказать немалое влияние на юного Крылова, в 1895 году обратил внимание А. К. Жизневский, председатель Тверской губернской ученой архивной комиссии (см.: Жизневский. С. 8). См. также работы А. В. Десницкого, чьи выводы, впрочем, представляются спорными: И. А. Крылов – автор «Кофейницы» и театральная жизнь в Твери 70‑х и 80‑х годов XVIII века // Ученые записки Ленинградского пед. института им. Герцена. 1955. Т. 120. С. 135–150; Где учился И. А. Крылов // Там же. 1966. Т. 309. С. 107–119.


[Закрыть]. Без преувеличения можно сказать, что из Твери был виден Петербург; там весьма естественным было зарождение дерзкой мечты о карьере в столице, причем о карьере необычной – не служебной, а литературной.

Впрочем, даже для амбициозного юноши это был далеко не очевидный выбор. Изначально Ивану Крылову была предначертана совсем другая стезя. По его собственному утверждению, он был записан в службу еще при жизни отца, в 1777 году – подканцеляристом в Калязинский нижний земской суд6767
  Источники сведений – челобитная Ивана Крылова об определении в Санкт-Петербургскую казенную палату от 4 сентября 1783 года и его просьба об увольнении оттуда от 9 декабря 1786‑го (Сб. 1869. С. 346, 348). Следует отметить, что хронология службы Крылова до поступления в 1812 году в Публичную библиотеку не совсем ясна; существующие данные в ряде случаев серьезно противоречат друг другу. В особенности это касается ранних лет, когда Крылов служил еще в неклассных чинах – подканцеляриста и канцеляриста.


[Закрыть]. Андрей Прохорович, сам поднявшийся из рядовых, таким способом, очевидно, пытался заложить основы будущей карьеры сына. Отдав многие годы военной службе, он в итоге столкнулся с обидами и несправедливостью; неудивительно, что будущее Ивана он связывал со статским поприщем. Восьмилетний мальчик, разумеется, Твери не покидал, но его небольшое жалованье все-таки служило подспорьем семье.

А между тем он как сын одного из видных чиновников имел возможность наблюдать разнообразные праздники и церемонии, которые любили устраивать и наместник Сиверс, и правитель наместничества Тутолмин. Впоследствии, сам занимая посты наместника в других местах, Тутолмин прославится поистине царской пышностью и тем, что окружит себя чем-то вроде двора из местных чиновников6868
  О нем см.: Лонский [Приклонский С. А.] Державин в Петрозаводске // Русская мысль. 1883. № 10. С. 182–185.


[Закрыть]. В Твери он, очевидно, вел не менее роскошный образ жизни. В результате даже крупные пожалования от щедрот императрицы не могли покрыть его долгов, и уже в 1781 году Сиверс констатирует, что «расстройство дел» Тутолмина «заставляет его желать другого места, не столь видного и дорогого, как Тверь»6969
  Письмо к Екатерине II от 9 апреля 1781 года цит. по: Жизнь Державина по его сочинениям и письмам … описанная Я. Гротом. СПб., 1880. С. 365–366. Первая публикация письма по-немецки: Blum K. L. Ein russischer Staatsmann. Des Grafen Jakob Johann Sievers Denkwürdigkeiten zur Geschichte Russlands. Bd. 2. Leipzig; Heidelberg, 1857. S. 378.


[Закрыть].

В орбиту этого великолепного вельможи был вовлечен и А. П. Крылов с семейством, причем весьма плотно. Его служба протекала под пристальным надзором Тутолмина, который тщательно, не брезгуя вникать в подробности, следил за деятельностью судебных учреждений7070
  См.: Шитков А. В. Благородство в генеральском мундире. Тимофей и Алексей Тутолмины. Старица, 2008. С. 22–24, 32–38.


[Закрыть]. По всей видимости, правитель наместничества был доволен коллежским асессором Крыловым, свидетельством чему – особая милость к его сыну. Иван, по его позднейшим воспоминаниям, имел возможность пользоваться уроками гувернера-француза, жившего в доме Тутолмина7171
  Звездочка. С. 37.


[Закрыть]; сын правителя был ему почти ровесником.