Текст книги "Дневник двух времен"

– Я бы предложила тебе чай, но у меня нет ни холодильника, ни чайника, да и чашек у меня нет.

– Все у тебя есть, ты просто не умеешь искать, – сказал Питэр. Он подошел к столу, который стоял около стены, и провел по нему пальцем. Выпал список, он сделал выбор. Через полминуты часть столешницы исчезла. Вместо нее поднялась другая вместе с двумя чашками чая.

– Круто.

– Вообще-то нет. У тебя старая версия интуитивного дома. Здесь инвик не действует. Нужен дополнительный ключ. Поэтому не потеряй его.

– Меня и эта версия вполне устраивает.

– У тебя есть вопросы?

– Каким образом я могу обогатить интерьер квартиры?

– Не понял, – Питэр удивился.

– Где я могу купить мебель, обои, краску? Интерьер аскетичный.

Питэр снова подошел к столу и провел по нему рукой. Выбрал из списка графу «Дизайн». Появилась длинная горизонтальная вереница вариаций моей квартиры с разнообразным интерьером. Я выбрала барокко. Но не потому, что люблю этот стиль, – мне было интересно. Я нажала на картинку.

Стены окрасились в песочный цвет, выросли вычурные настенные светильники. Стол около окна белый цвет поменял на темно-коричневый, да и ножки стали резными, золотыми. Пол также изменился. Вместо безликого покрытия – красивая, помпезная плитка. Вся квартира в один миг преобразилась.

Я вошла в ванную. Роскошная ванна на изогнутых ножках была главным украшением ванной комнаты. Зеркало в богатой оправе, изящный торшер, мраморный туалетный столик. Я провела рукой по бархатному пуфику, и меня поразила текстура ткани. Это был бархат, самый настоящий бархат. Я вернулась в кухню и ощупала стол. Поразительно. Столешница – деревянная, а ножки в виде львов металлические, хотя пару минут назад тут стоял обыкновенный белый стол.

– Ты в порядке? – спросил Питэр.

– Поразительно.

Я подошла к столу и в разделе «Дизайн» поменяла барокко на готику. Новый интерьер впечатлил, но не понравился. Слишком громоздко и мрачно. Античный стиль мне понравился намного больше.

– Ну что, наигралась? – поинтересовался Питэр.

– Это поразительно, – воскликнула я. – Как это работает?

– Кир, ты знаешь, как работает микроволновка? – поинтересовался Питэр.

– Нет.

– Вот и я не знаю, как работает интуитивный дом.

– Поразительно. А что еще он может?

– Твой словарный запас меня удручает. Ты знаешь другие слова, кроме слова «поразительно»?

– В данный момент нет. Так что еще может?

– Многое. Я не буду лишать тебя такого удовольствия, как исследование твоей квартиры. Даю подсказку: в меню есть раздел «Справка».

– Спасибо.

– Если у тебя нет вопросов, я поеду.

– У меня куча вопросов, но задерживать тебя не буду.

– А я не буду отвлекать тебя от новой игрушки.

Мы попрощались, и я вернулась к исследованию нового для меня мира в виде интуитивного дома. Я еще некоторое время поиграла с интерьером квартиры и остановилась на классическом варианте.

Раздел «Справка» предстал в виде виртуального лающего пса, который сказал, что ответит на любой мой вопрос. Говорящий пес. Это слишком.

– Можно поменять вид справки, или кто ты там?

Пес весело кивнул головой и превратился в дерево. Боже, говорящее дерево.

– Дальше.

Затем появилась девушка в фривольном костюме, облачко, цветок, солнце, рыбка, в итоге я выбрала Мону Лизу, но не выбирать же мне чудище с иглами.

– Извини, а ты можешь быть невидимой? – до чего я дошла: извиняюсь перед «Справкой».

– Могу, но я также могу быть вами или одним из ваших друзей.

– Давай.

В качестве гида по интуитивному дому я себе не понравилась. Поэтому попросила показать моих знакомых. Просматривая изображения моих друзей, я поняла, насколько незнаком этот новый мир. Кто все эти люди?

– Стой, – закричал я, увидев виртуальный образ Питэра. – Вот он.

– Это Питэр Дарк.

– Я знаю.

Питэр, точнее его проекция, рассказал о возможностях интуитивного дома. Попробую изложить их кратко.

Автоматизированная уборка квартиры, стирка, глажка, мытье посуды. Теперь не нужно мыть полы, смахивать пыль, стирать и гладить. Пыль и грязь в автономном режиме ликвидируется каждые два часа. Для того чтобы постирать вещь, достаточно положить ее на стол в кухне, и через пару часов чистая одежда будет радовать вас.

Заказ блюд и напитков. Выбор меня впечатлил. Теперь и готовить не нужно.

Интуитивный дизайн квартиры. Помимо смены интерьера сюда входит и изменение цвета стен, пола и потолка в зависимости от настроения, самочувствия хозяина квартиры.

Собеседник. Со «Справкой» можно вести диалог, то есть друзья тоже не особенно и нужны.

Организация жизнедеятельности. Этот раздел оказался одним из самых внушительных. Так, интуитивный дом может: вызвать врача или записать к нему на прием, заказать и купить билеты на транспорт, в театры, кино и прочее; психологическая и первая медицинская помощь и многое другое.

Мир изменился. Я-то думала, что в 2008 году жизнь легкая. Ничего подобного, в 2208 году вообще ничего делать по дому не надо. В двенадцать светильник в кухне-гостиной погас и включился фоновый свет. «Справка» известила меня, что уже поздно и пора ложиться спать. Ну что же, она права, уже поздно, да и день был насыщенным. В ванной меня ждал сюрприз. Ванна тоже может принимать любой вид. Я выбрала «летний дождь». В тот же миг стены ванной комнаты исчезли, и я оказалась посередине поля. Вот стою голая в поле, травка щекочет ноги, солнышко греет, дождик крапает. Некомфортно. Ливень в городе был не лучше. Мыться на площади неизвестного города – то еще развлечение. Перепробовав еще несколько вариантов, я вернулась к классическому. Вода, мочалка и мыло – вот идеальная комбинация для вечернего душа. И никаких излишних наворотов.

В спальне я не стала экспериментировать, а просто выбрала «автодизайн» и заснула, как только моя голова коснулась подушки. Хотя и подушкой это назвать нельзя.

12 сентября 2008 года

Уже полгода, как я работаю в Агентстве. Жизнь постепенно налаживается. Я привыкаю жить в двух временах. Как оказалось, подобная жизнь сложна не только для меня, но и для других сотрудников. Поэтому у нас существует неписаное правило: раз в месяц сотрудники-переселенцы выбираются за город. Наш психолог уверен, что это не только благотворно влияет на эмоциональное состояние сотрудников, но и способствует их сближению. Я не люблю психологов, но вынуждена признать, что он прав (или она права; я не то что ни разу не встречалась с психологом, я не знаю, как его зовут, ну или ее).

Многие тяжело проживают, а зачастую и переживают, свою жизнь второй раз. Даже несмотря на то, что первый раз был двести лет назад. Мне в этом плане легче, я просто не знаю, как жила в тот 2008 год. Но в то же время мне тяжелее, ведь в 2208 году я живу в будущем, к которому не готова, и вынуждена быть ТОЙ Кирой, которую я не знаю.

В пятницу вечером мы с Питэром едем в Дибуны на дачу, которая принадлежит Агентству. По дороге на дачу я задумалась о перипетиях жизни в Агентстве. Жозеф Монье является руководителем исследовательского отдела, также он, вернее программа, которую он создал, определяет дату очередного сдвига во времени. Кстати, у нас в распоряжении есть двести лет для того, чтобы исправить последствия опытов этого поганца Арно Жерве и ликвидировать временную дыру и раздвоение единого пространства. Я вхожу в отдел, который занимается ликвидацией последствий исследований Арно, хотя он еще ничего не натворил. Один из законов временного-пространственного равновесия гласит: ты не ограничен в своих действиях здесь и сейчас, но не вправе менять положение вещей в прошлом или будущем. Арно по-своему трактовал этот закон, он считал, что можно вернуться в прошлое и направить человека со свободной волей к артефакту, который тому поможет раскрыть его способности. Порою он использовал МИЧ, вот интересно, кто ему делал МИЧ.

МИЧ, или МИР, – это особое пространство. Мы, исследовательский, творческий и реализационный отделы, создаем идеальный или неидеальный мир человека (это зависит от человека и целей Агентства), который открывает многие его способности, и мы узнаем, может ли этот человек контролировать их. Для этого создается иная реальность, в которой мы проектируем возможные события. С помощью этого мира человек может изучить все языки мира, стать специалистом в любой области знаний и так далее. Данные об этом мире попадают к Виктору Балееву, руководителю реализационного отдела, где он создает нейронный чип. Затем сотрудник нашей организации сообщает МИЧу (мы его так называем, это означает мир исследуемого человека), что ему нужно приехать и сдать кровь на анализы либо его вызывают в школу из-за его ребенка и так далее. Вот тут все без обмана, ведь наш сотрудник действительно работает в больнице, ГИБДД или школе, где он совмещает две работы. Затем чип попадает в организм человека. Например, директор школы предлагает выпить стакан воды, врач делает укол, возможностей масса. В организме чип через кровеносные сосуды попадает в мозг, точнее в ту часть мозга, которая отвечает за воображение, и ждет, когда человек ложится спать, тогда отключается рациональная часть мозга, а наш чип начинает действовать. Вот тут МИЧ и видит тот мир, который мы ему создали, он поступает так, как велит его сознание, его сущность. За несколько часов, до тех пор, пока чип не выйдет наружу, МИЧ может прожить как один день, так и тысячу дней. Чип транслирует все, что происходит в сознании, на компьютер Андрея, который является руководителем отдела по исследованию личности и ее мира. Агентство анализирует полученные данные и делает соответствующие выводы.

За те полгода, что я работаю в Агентстве, Арно Жерве не сделал ничего плохого. Поэтому мы выполняли заказы либо проводили собственные исследования. Работа не хлопотная, но интересная. Мне нравится изучать мир другого человека, он не похож на мой и именно этим меня привлекает. Этот человек думает по-другому, ему нравится другая музыка, литература, он любит смотреть другие фильмы. Во время анализа я начинаю понимать, почему они ему нравятся. Я участвовала в создании около 20 миров. Не все были известными людьми. Я заметила: мир обыкновенных людей бывает гораздо ярче и многограннее, чем мир известных персон.

– Приехали, – сказал Питэр, – мы последние.

Мы направились в сторону дома, откуда слышались голоса.

– Да что ты так переживаешь, – басил Николас. Мы его называем «железный человек». Не потому, что его нервы из стали, а сила воли несгибаема, хотя и с тем и с другим у него все в порядке, а потому, что он является руководителем отдела вооружения и отличным оружейником.

– Не переживай, – продолжал Николас, – не она – так какая-нибудь другая будет, это место пусто не бывает. Понимаешь, сейчас такая личность нужна обществу. А ты имеешь полное право высказать свое фи, но не здесь и не сейчас, не порти людям вечер.

– Николас Иванович, – лицо Виталика, помощника Оборина, было красным, волосы взъерошенными, а глаза шальными.

– Видимо, уже принял, быстро он, – отметил Питэр.

– Я, – Виталик взъерошил волосы, – вас очень уважаю, но разве вы не видите, что такие люди разлагают общество, вам что, нравится такая личность…

– Такие программы разжижают мозги, воздействуют на незрелые умы подростков, – помпезно продолжил Алексей Оборин, руководитель отдела программистов.

– Виталик, ты путаешь два понятия: человека и его поступки. Она попала в волну, заняла место, которое было свободно, за что, как говорит ваше поколение, ей респект. Ее поступки – это совсем другая история, я осуждаю поступки, но не самого человека. Разделяй два этих понятия, – пояснил Николас. А за поступки человек отвечает сам или другие платят по его счетам.

– Я вас не понимаю, – удивился Виталик, – неужели вы все не видите, куда катится общество, что будет с этими подростками через десять, двадцать лет?

– Они вырастут и станут врачами, учителями, программистами. Да не смотри на меня так, – потребовала Эмилия. – Да, и ими будут. Вот у меня дочь в детстве любила «НА-НА», их постер висел у нее в комнате над кроватью, я пару раз сказала, что думаю об этой группе, но решила: это ее дело. Так сейчас она врач, и, когда она начинает такие разговоры, вот как ты сейчас, я вспоминаю: «Помнишь, ты слушала „НА-НА“, „Ласковый май“?» – а она говорит: «Мама, не позорь меня перед людьми». Так что не переживай за будущее поколение.

– Да, но мы можем вместо подобных передач поставить другие, лучше, – не унимался Виталик.

– Зачем? – удивился Николас. – Позволь каждому человеку портить свою жизнь так, как ему нравится. Не лишай его этого удовольствия.

– Вы, – Виталик подбирал слова, – вы все такие спокойные, равнодушные, правильные.

– Мальчик, – прервал его Николас.

– Я не мальчик, – парировал Виталик.

– Он девочка, – Николас обнял Виталика.

– Посмотрите на себя, – нарочито театрально, в полупоклоне, Виталик показал рукой на собравшихся, – живете полной жизнью. У вас, – он взял бутылку вина со стола, – отличное вино, столы ломятся от еды.

Затем Виталик продолжил рассказывать о том, какая у нас сладкая жизнь.

– О ком стенает сей юноша? – поинтересовался Питэр.

– Да об очередной гиене, которая разлагает молодежь, – пояснила Иоанна. – Ты что, его не знаешь?

Виталик, как и я, жил в 2008 году, так сказать, в первый раз, без дублей. При этом будущее произвело на него столь сильное впечатление, что прошлое стало казаться убогим и серым. Определенно жизнь в двух временах давалась ему не просто. Он стал путаться в знакомых, родственниках, событиях и датах.

– Ему в театральный надо, – сказала Эмилия, – зачем он пошел учиться на программиста?

– Такой актер погибает, – кивнул Николас.

– А у кого-то нет денег на буханку хлеба, кто-то смотрит полный отстой, и смотрит только потому, что не знает, что есть другие фильмы, музыка, книги, – стенал Виталик.

– О боже, ничто не меняется на этой земле, – Питэр дал мне блюдце с сыром и бокал вина, – в прошлом веке в одном клубе Западного Кенсингтона велись подобные разговоры. Один малый, похожий на нашего Виталика, утверждал, что книги Агаты Кристи – это деградация английской литературы. Сейчас ее произведения – классика.

Неожиданно Виталик пришел к выводу, что все это (что «это» – я прослушала) засоряет мозги общества, и обвинил всех присутствующих в том, что они равнодушно наблюдают за гибелью российского общества.

– Эта безысходность вас не пугает, – возмутился Виталик, мотнул головой и вскинул руки. Я подумала, что ему действительно надо было идти в театральный. – Игнорирование проблем – это не выход, – сказал Виталик и почему-то показал на камин.

– Согласна, выход вон там, – сказала Иоанна и показала на дверь, ведущую на террасу.

– Я понял. Я все понял. Вам просто наплевать. Иногда хочется утопиться или повеситься от подобной безысходности.

– Веревку дать? – спросила Иоанна.

– Мыло в ванной, – уточнила Эмилия, – деревьев тут много, но лучше выбери то, которое растет около озера, оно более крепкое.

– Да, кстати, при некотором везении ты можешь совместить повешение с утоплением, – продолжил Алексей Оборин.

Виталик ничего не сказал и вышел на террасу. Он стоял и смотрел на маленький пруд в саду.

– Надеюсь, он не решит воплотить в жизнь свою идею, – я беспокоилась за него, как-то слишком пристально он смотрел на этот пруд.

– Типун тебе на язык, – возмутилась Эмилия, – хороший мальчик, без него будет скучно.

– А от него вчера девушка ушла, – задумчиво сказал Алексей, – к другому, богатому и успешному.

– Видел ее, такие всегда уходят к богатому и успешному, – сказал Норманн, специалист по связям с общественностью.

– Надо ему девушку найти, – предложил Николас, – чего парню мучиться.

– Может, Меланья, секретарь Генриха, – предложила я.

– Что она тебе плохого сделала? – удивилась Эмилия.

– Но-но, – возмутился Алексей.

– Знаете, – сказала Оксана Овсеева, – в спорткомплексе появился новый тренер по восточным единоборствам – Яна. Она ему подойдет.

– Голова. Вот что значит – руководитель постановочного отдела, – похвалил ее Питэр. – Кира, тебе задание. Ты же ходишь на тай-бо?

– Нет, – удивилась я.

– Значит, пойдешь. Расскажешь Яне, как бы невзначай, о том, что от нашего сотрудника ушла девушка и так далее… Девушки любят такие истории.

– А я его во вторник отправлю на занятие единоборствами, – внес свою лепту Алексей Оборин. – Пойду утешу своего сотрудника.

– Ага, скажи честно: «Пойду выпью», – сказала Марго.

– Ну, без этого никак, – развел руки Алексей и взял бутылку водки; немного подумав, взял вторую.

Вслед за Алексеем вся мужская часть нашей компании плавно переместилась в сад.

В комнате остались я, Эмилия, Иоанна, Оксана, Алла (руководитель отдела снабжения), Маша (ее помощница) и Маргарита Туманова (руководитель медиа-отдела), в простонародье – Марго. Марго неплохая женщина, но временами бывает заносчивой. Это раздражает практически весь женский состав нашего Агентства, а по данным Меланьи, других агентств тоже. Но Марго уверена, что если ей завидуют, значит, она двигается в нужном направлении. Несмотря на это, она отличный специалист в своей области, и любая рекламная, медиа– и тому подобная компания мечтала бы заполучить ее в свои ряды и, возможно, платила бы больше, чем платит ей Агентство. Но она все-таки работает у нас, и я даже знаю почему.

– Может, им помочь? – Маша показала в сторону сада, где наши драгоценные мужчины организовали импровизированный стол, в основном состоящий из винно-водочной продукции.

– Машенька, – сказала Алла своей помощнице, – женщина для мужчины – это очень хорошо, но бывают моменты, когда она не то что не нужна, она лишняя. И вот сейчас как раз такой момент.

– Правильно, не ходи, – Марго закурила, – они напьются, будут приставать.

– Мечтаешь, – спросила Иоанна.

– О ком? – Марго презрительно ухмыльнулась.

– Да, не о ком мечтать, – поддержала ее Оксана, – ведь Генриха-то нет.

Мы переглянулись и улыбнулись. Ведь как раз из-за Генриха Марго работает в Агентстве. Марго взяла со стола пачку сигарет и вышла в холл.

– Интересно, – я задумалась, – а у них с Генрихом что-нибудь было?

– Было, – Иоанна удовлетворила мое любопытство, – Меланья об этом говорила, а любая хорошая секретарша знает все о своем шефе, в том числе и с кем он спит.

– И с кем? – спросила Маша.

– Сейчас конкретно не знаю, – сказала Иоанна.

– Слушайте, что ей еще от мужика надо? – удивилась Оксана.

– Вот и я о том же думаю, – поддержала ее Иоанна, – освободи место другой, не будь жадной.

– Ага, ты метишь на это место? – спросила я Иоанну.

– Да ни в жизнь, – Иоанна опровергла мои инсинуации, – у меня к Генриху чисто платоническое чувство, я восхищаюсь им как произведением.

– Не в этом дело, – пояснила Эмилия, – Марго хочет, чтобы он ее любил, в ее понимании смысла этого слова.

Я решила уточнить:

– И какое ее понимание?

– Чтобы принадлежал ей и телом, и душой все 24 часа в сутки, на меньшее она не согласна, – ответила Эмилия.

– А у Генриха понимание любви примерно то же самое, только в свободное от работы время, – продолжила Иоанна.

– Работает же Генрих много, а думает о работе еще больше, – закончила Алла.

– Да замуж она за него хочет, – уточнила Оксана.

– И что? – жалобно спросила Маша.

– Да ничего; если умная, а она вроде бы умная, – предположила Эмилия, – значит, быстро поймет, что Генрих и брак – явления несовместимые.

– А если нет? – Иоанна смотрела на нее так, как смотрела на меня учительница по истории, когда спрашивала, кто такой Овидий.

– Если нет, – ответила Эмилия, – нам крупно повезло и до конца жизни она будет работать на наше Агентство, причем бесплатно.

– Об этом нужно рассказать Ольге Паршиной, – порадовалась за подругу Алла, – она как главный бухгалтер может постепенно уменьшать зарплату Марго.

– Надеешься получить прибавку к жалованью? – поинтересовалась я у Аллы.

– Неплохая идея, – обрадовалась Алла, – точно расскажу Ольге. Машка, ты куда?

– Да я погулять хочу, – Мари вышла на террасу.

– Ага, как же, погулять она хочет. Имя этому погулять – Алексей, – сказала Алла.

– А что, у нее какие-то виды на него? – спросила я.

– Причем самые серьезные, – вставая, ответила Алла, – Лешка же находится в счастливом неведении… пока. Оксан, пойдем и мы прогуляемся, а то как-то не хочется мне Машку оставлять одну. У нее есть талант появляться в самое неподходящее время и говорить самые неподходящие слова.

– С таким талантом ей будет тяжело выйти замуж, тем более за Оборина, – сказала Иоанна.

Мы остались в гостиной втроем, в камине весело потрескивали дрова. Закат окрасил небо в пурпурный свет, отразился в реке и сделал лес практически черным. Настроение было замечательным, ничего делать не хотелось. Казалось, что мы живем абсолютно нормальной жизнью, ну такой же, как наши соседи. Хотя я не знаю, кто соседи этой дачи, нет лучше, как моя соседка Зоя Павловна.

– Так хорошо, когда ничего не происходит, – Эмилия сладко потянулась и положила ноги на пуфик. Видимо, мы с Эмилией думаем одинаково.

– Твоя правда, – поддержала ее Иоанна. – Сидим, обсуждаем коллегу по работе, у которой личная жизнь получше, чем у некоторых из присутствующих, – она покосилась в мою сторону.

– А кто у Марго сейчас? – поинтересовалась Эмилия.

– Да кто-то оттуда, – Иоанна головой мотнула вверх, – но она постоянно всем дает понять, что эти отношения ей не важны, что ее заинтересовал лишь статус и вообще она выше всего этого. Но не это меня волнует сейчас. Кстати, как твои дела с Пашей?

– Лучше не вспоминай, – я сама хотела о нем забыть, этого ухажера навязали мне родители, посчитав, что он неплохая партия, – он зануда.

– Из разряда зануда – с ним лучше переспать, чем объяснить. Почему ты не хочешь этого делать, – уточнила Эмилия.

– Еще хуже, ни первое, ни второе не помогает, – посетовала я.

– Клинический случай, а может… – Иоанна задумалась.

– Давайте лучше обсудим Марго, – я решила переменить тему разговора, иначе мои дражайшие подруги будут заниматься устройством моей личной жизни, а мне этого не хочется.

– Нет, – возразила Иоанна, – Марго – это интересно, но твоя личная жизнь нас интересует больше.

– Тронута, – я улыбнулась. Мы еще некоторое время рассматривали кандидатуры мне в ухажеры и пришли к выводу, что у нас неплохое Агентство, есть из кого выбрать. Установили, что мужчин работает больше, чем женщин, правда, некоторые состоят в браке, а еще больше разведены. Что неплохо, если учитывать тот факт, что замуж я не собираюсь, подруги в этом меня поддержали. Мы плавно перешли на последние новости нашего Агентства, кто с кем и где. На работе нет места сплетням, да и голова занята другим.

– Жалко, что Меланья осталась в Питере, – а то мы бы сейчас имели доступ к самым секретным романам нашего Агентства, – сокрушалась Эмилия.

– Хорошо, что ее нет, – возразила Иоанна.

– А вы помните те события, которые происходили двести лет назад в это время? – спросила я у моих подруг.

– Ты помнишь, что делала десять лет назад в это время? – в свою очередь Иоанна спросила у меня.

– Нет, не помню. Но я и не проживала этот день дважды, а вы да. Ведь должно же у вас возникать ощущение дежавю, – сказала я.

– Кир, но ведь прошло двести лет, к тому же все повторяется по-другому. Появляются новые дела, люди, которых не было в то время. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды. И вообще, – возмутилась Эмилия, – чего ты пристала, иди в сад, там Боб Гато, он у нас руководитель отдела пространства и времени, к нему и приставай. Он тебе все доходчиво объяснит, если он еще в состоянии стояния.

– Да, кстати о котах, – вспомнила Иоанна последнего МИЧа.

– Нет, и эта туда же, – Эмилия негодовала, – мы тут три кошелки, две старые и одна молодая, так прекрасно сидели, обсуждали наш дражайший коллектив, а вы вдруг решили обсудить работу. Один вечер в месяц можете забыть о ней.

– Можете, – разрешил Питэр, – девушки, пошли все в сад.

– Питэр, ты такой милый, – Эмилия потрепала его по щеке.

Сад уютно освещался высокими фонарями около ограды и низкими около пруда. Фонари, отражавшиеся в глади пруда, создавали особую, праздничную атмосферу. Мне нравится эта дача, кажется, что время остановилось, и появляется ощущение безмятежности и спокойствия. Все проблемы остались в Питере, впрочем, как и само Агентство.