Текст книги "В заячьей норе"

5

2006 год

Призраки прошлого ее не преследуют. Вероника с невиданным для нее оптимизмом ждала поступления в Вуз и переезда в другой город на съемную квартиру. И новая жизнь забила ключом. Ей даже кажется, что до сих пор она словно и не жила: сколько новых событий сразу!

Во-первых, учиться на юриста Нике нравится, к четвертому курсу разочарования не последовало. Она будет кем-то вроде архивариуса, что ее вполне устроит. Во-вторых, наконец-то появились по-настоящему интересные, хорошие подружки – Оксана и Ксюша, которые, правда, не сильно выносят общество друг друга. Вероника про себя усмехалась: ну не может она подобрать двух близких друг другу, а не только ей, подруг. Оксанка – вихрь, ураган, постоянно сменяющиеся эмоции, минимум женственности и куча веселых историй, море парней-друзей, с которыми она все обещает свести нелюдимую стесняшку Нику. Ксюха – тоже не скучная особа, мечтательная, как Вероника, презирающая гламур, иногда – циничная и ироничная, но чаще – просто общительная, в меру яркая девчонка. Никто из них в профессии оставаться не намерен, в отличие от упрямой Ники. Но ей без особой разницы. Она снизила свои требования к людям и их уровню способностей. Стало значительно легче и проще.

А в третьих, Вероника-таки научилась спокойно переходить от реальности к фантазиям, никому не мешая и не вызывая дикие путаницы в сознании. Пишет себе помаленьку, а днем с воодушевлением гуляет по чудесной набережной у их Вуза с Оксаной, или Ксюхой. А то и с обеими сразу, если повезет.

Сентябрь, начало третьего курса, и вот оно, обещанное Окс, приближается. Сегодня она ведет Веронику в гости к одному из лучших своих друзей, Валерке. Валера – тоже учится на юриста, но в другом Вузе. Ника волнуется, у нее не складывается общение с парнями с того дня, когда… В общем, в детстве она значительно успешнее общалась с мальчишками, больше предпочитая их компанию, нежели девчонок, но постепенно все сошло на «нет». С другой стороны, тогда Вероника не встретила бы двух необычных, весьма своенравных подруг.

Пар было мало, не в пример треклятому лицею. И вот, Ника, подбадриваемая Оксанкой, торопливо шагает за ней, этой рыжеволосой бестией с рюкзачком и кучей значков на нем.

– Валерка еще со школы друг мой – вот такой парень! – поднимает она большой палец вверх. – Тоже читать любит, как ты, серьезный, но и веселый. Из армии вернулся, поэтому на курс нас младше обучается. Вы обязательно должны познакомиться!

Она всю дорогу верещала. Вероника кидала беспокойные взгляды по сторонам, все любуясь красотой этого прекрасного города, наполненного скверами, фонтанами, яркими витринами магазинов, кишащего молодежью, а не богом забытого ее родного городочка. К слову, Оксана была из деревни еще дальше отсюда, но уверяла, что никогда не поселится в шумном городе вроде этого. Ника ее не понимала.

Наконец, они прибыли. Поднялись на третий этаж старенькой хрущевки, постучались в деревянную, прожженную дверь.

Им открывает парень ростом с Веронику. Шатен, голубые, с хитринкой глаза, обычные нос, губы, стройное тело. Ничего особенного, если бы не этот игривый взгляд. Где Оксана видела там серьезность?.. Но что-то определенно привлекает в нем Нику. Она не вполне осознает, но, похоже, это оно и есть, ага. Вожделение… То, что Вероника в себе отрицала, мол, нет, влюбиться – дело нужное и приятное, но не грубое желание с кем-то, кхм, перепихнуться. От Валеры исходило именно такая аура, что ли…

Меж тем, Ника собралась с мыслями, сглотнув. Валерка о чем-то уже щебечет с Оксаной, пропуская их внутрь и лишь мельком взглянув на тихую Серебрянкину. Дома у него по-холостяцки не убрано. Однокомнатная квартира. Чайник на столике в комнате, небрежно сложенные на стульчике вещи. Вроде бы ничего, благо, хоть носков не видно, и ничего не болтается на люстре (а Ника почему-то представляла, будто будет). Кухня тесная, но усесться втроем, а то и впятером – можно. Дело техники. И привычки. Валера рассаживает гостей там, спешно наливая чай. Оксана достает купленный по пути тортик, нарезает. Вероника смущается до предела.

Они перекусывают, плавно перебираясь в комнатку. Валерка достает гитару, Оксана с удовольствием за нее берется, но чуть стесняется. Да, она пишет занимательные песни – Ника не раз слышала, вместе с ней распевая их. Потом Валера еще и включает на телефоне камеру, собираясь запечатлеть момент. Оксанка матерится, но потом поет. Все довольно весело, Вероника почти забывает, где она, растворяясь в музыке, но затем Оксана ненадолго убегает в туалет, а камера медленно переходит на Нику. Внутри нее все холодеет.

– Ну, а ты, поешь? – с интересом спрашивает Валера. – Или что-то еще?

– Пою немного, – робко отвечает Вероника, сглатывая. – Пишу.

– А что?

– Так, рассказы всякие. О любви. Фантастику. Разное.

– Мм, – чуть теряя свою уверенность, делает паузу он. – Дашь почитать? – потом вдруг находится.

– Да, – неловко отвечает Ника, никогда прежде не рисковавшая дать кому-то, кроме мамы, свои жалкие творения.

Он кивает с улыбкой. Она почти тает… Дальше Валера спрашивает что-то о травке, на что Вероника с сарказмом отвечает, что ей для веселья никакой травки не надобно. Он, кажется, удивлен. А она удивлена таким вопросам в ее адрес.

Оксана возвращается, но почему-то не одна. Валера убирает камеру, подымаясь навстречу вошедшему светловолосому парню, который смутно знаком Нике.

– Ты как тут? – хихикнул Валера, ударив приятеля по ладони.

– Кто-то скребся к тебе в дверь, я выглянула, а там это, – засмеялась Оксана, пояснив все за парня. Тот несколько растерян, но не из-за замечания Оксаны, а скорее из-за присутствия ее и Ники в принципе.

– Я пришел за учебником, – сухо говорит парень.

– Ага, погоди, – кивает Валерка, отбегая в сторону.

И тут, ближе рассмотрев его, Вероника хмурится: перед ней Беспалов. Тот самый, что столкнул ее с лестницы и не заметил. Лев тоже смотрит на нее в упор, но вряд ли узнает. Правда, не брезгливо морщится, как в школе, а, напротив, как-то поразительно спокойно, без привычной для него надменности. С некоторым снисхождением оборачивается на Оксану. Сомнений, что это Беспалов, нет точно.

– На! – радостно вручает ему учебник Валера, чем вызывает удивленный взгляд Беспалова.

– Не представишь меня гостям? – он вскидывает одну бровь. Голос холоден, лицо почти неподвижно. Ника поневоле съеживается, обнимает себя за плечи. Он не такой лощеный, как в школе. Кое-что поменялось. Больше сдержанности, и красота какая-то отчужденная, холодная. Смазливого мальчика в Беспалове не чувствуется, но и новый образ его не красит. Вероника только злится сильнее, сама не зная, почему.

– Оксанчик и Вероника, – бросает Валерка, возвращая Нику в реальность и немного приободряя.

– Лев, – говорит он, кивая и неотрывно глядя на Веронику.

– Хм, – выдает Валера, все замечая. – Девочки, это мой нелюдимый сокурсник, – шутливо говорит он. – Хочешь остаться? Левка, оставайся.

С секунду Беспалов еще разглядывает Веронику. Каким-то хищным, пугающим взглядом. Но потом равнодушно кидает:

– Нет. Увидимся, – кивает Валере и выходит.

У Ники спутанные чувства. И странное смятение. Она отходит от наваждения и смотрит на Валеру. Понимая, что все вожделение испарилось. Значит, опять быть Веронике одной. В свои двадцать она имеет несколько неудачных опытов отношений, где дело не заходило дальше разговоров. Теперь, когда Ника была почти готова к маленькому приключению, все снова обрывается, огорчая ее.

6

Иногда он думает, что зря ему не дали убить того нарко-курьера. Глядишь, не было бы той зияющей дыры, что образовалась в нем после унизительного наказания. Лев так и не рассказал никому о своем самом страшном дне. Алисе соврал по случайный ожог, родители и не увидели его метки. Отец стал каким-то блаженным слепцом, довольствующимся малым – рестораном, но его трудно винить. Беспалов-старший старался вернуть утраченное богатство и влияние, и частично сделал это. Но Льву было все равно. В нем слишком сильно бушевала ненависть. Причем не к отцу, не к тем подонкам. А удушающая ненависть к людям вообще. Кроме родителей и Алисы.

Но постепенно Лев заставил себя немного сбавить обороты. Поступил в Вуз, окончательно разорвал всякое общение с Зазываловым, но поддерживал теплую дружбу с Алисой, которая осталась в их родном городе и осуществляла свою мечту. Обзавелся приятелем Валерой, с которым забывал о бедах прошлого. Пристроился оператором сотовой связи в маленьком салончике, чтобы самому оплатить съемную квартиру, ему было стыдно, что за учебу и так платит отец. Поступить на бюджетное место у Льва не хватило мозгов. Зато сейчас учится с интересом, исключительно отлично. Сама мысль куда-то пойти работать появилась, конечно, не сразу и казалась диковинной, но желание зависеть от отца все меньше перевесило.

Жизнь была размеренной, спокойной и без лишней суматохи и фанаток его богатства. Хватит, наигрался уже в звезду. Но тут вдруг встреча с этим воробышком у Валерки дома. Справненькая, с легким румянцем и веснушками на носу самая обычная девчонка, только закрытая и с испуганными глазами. В мешковатой кофте и джинсах – точно, в толпе не заметишь. С чего вдруг она заинтересовала Льва? Где-то он видел эти глаза. Но где и когда – вспомнить не удается.

Уходя из квартиры приятеля, он все прокручивает ее образ в голове. Пытается придумать ей, даже имя которой забыл, какое-нибудь качество, чтобы была причина его внезапно проснувшегося интереса. Лев и в школе не отличался влюбчивостью и пылкостью. А после и подавно не верил в любовь. Беспалов пробует списать все на банальное вожделение. И тут же фыркает: к той замухрышке? Брр. Тогда Лев убеждает себя, что всего лишь где-то встречал ее прежде, поэтому так обеспокоился. Он не хотел бы видеться с кем-то из школы, кроме Лис, представлял их гримасы злорадства, заметь они свою бывшую звезду таким ощетинившимся, мнительным типом, который работает оператором связи и перебирается с копейки на копейку. Жалкое зрелище. Лев не лжет самому себе: на их месте он поступил бы точно так же. Высмеял бы, да еще сфоткал для других. С деньгами ты всем друг, но без них – слабак, которого так и норовит пнуть побольнее.

Девочка ничего не сказала и не выглядела мстительной, вот и ладно. На сим Лев себя успокаивает. Зря он, может, не остался, очень давно не бывая в компаниях. Но Беспалов и правда торопится.

На встречу с Лис. Она приехала специально к нему, соблюдая их своеобразный ритуал: навещать друг друга по пятницам. По очереди. Сегодня прикатила Алиса, а через две недели навестит ее Лев. И нечасто, и достаточно, чтобы накопить новостей, соскучиться.

Он ждет ее в кафешке с видом на памятник Ленина. Годы идут, столетие сменилось, а кое-что остается неизменным – вождь пролетариата, угробивший своей революцией тысячи сограждан, королевскую семью, кучу талантливых военных, но почитаемый сейчас каждым городом. Вот и парадокс.

– Привет, – с улыбкой подходит к задумавшемуся Льву Алиса и садится напротив. В кафе играет приятная музыка, за что он всегда и выбирает именно это место. Беспалов поднимает на подругу глаза: все такая же восторженная, истинно прекрасная, и никаких забот во взгляде. Кокетливо осмотрев посетителей, Лис снова смотрит на друга. Лев вдруг тепло улыбается, радуясь, что хоть кто-то рядом прежний.

– Привет, – кивает. – Кофе?

– Я закажу сок. Какой кофе в такую жару? – она весело смеется, листая меню. Порывисто подымается, демонстрируя свое легкое платьице, плотно обрамляющее фигуру, идет за заказом. Быстро возвращается с подносом, на котором сок, салатик и пироженка.

Лев понуро пьет свой кофе. Ему все ни согреться. Его руки холодны даже жарким летом, а осенью и тем более. В голове застыла та девчонка, чтоб ее. Переключившись на Основы юриспруденции, Беспалов ненадолго забывается. С Алисой он может позволить себе летать, где угодно, та поймет и подождет. Лев жалеет, что подруга мечтает о любви, а то женился бы, не глядя. И детки получились бы красивыми…

– Лёвушка, что опять за мрачный вид? – любовно говорит Алиса. – С Лизой расстался?

– На прошлой неделе.

– Блин, Лёвка, такая девчонка-зажигалочка! – досадливо произносит подруга. – И месяца не прошло. Чем не угодила…

– Не знаю, – равнодушно пожимает плечами Лев. Ему что Лиза, что Света, что вообще никого – все одно. – А как твой Женя?

– Хорошо, что с ним станется, – печально вздыхает Алиса, переживая за друга. – Влюбиться тебе надо.

– Это бывает по заказу? – хмыкает Лев, а перед лицом вдруг та девушка. Мотает головой. – Нет, Лис, не верю я в сказочки про любовь.

– Глупый, – без обиняков произносит Алиса, улыбаясь. – Ты ж летать будешь, когда влюбишься. Воспаришь над землей. И все беды покажутся пустяком.

– У меня нет бед, – резко бросает Лев, ощетинившись.

– Я образно говорю, параноик, – беззлобно замечает Алиса, мотнув головой. Лев снова хладнокровен, отстранено смотрит на двигающиеся машины. – С папой не общаешься?

– Знаешь, что нет, – он кидает предупредительный взгляд.

– Он переживает.

– Тебе-то откуда знать? Завязывай, – выдыхает Лев.

– Я просто пытаюсь понять, что же с тобой произошло, – грустно качает головой Алиса, опуская глаза.

– Не все ли равно? Три года позади.

– Но ты по-прежнему там, Лев, – вздыхает подруга. – Отпусти прошлое.

– Время не лечит, Алиса, – колкий взгляд. – Оно растягивает рану. Как в рогатке, знаешь?

– Так отпусти ее, пока не так поздно, – глухо произносит она.

– Есть кое-что, что мешает мне это сделать, – безэмоционально добавляет Лев, машинально одергивая правую руку. Лис помнит, что там его шрам, но не решается тревожить его снова.

– Ты на вечеринки-то ходишь? – с преувеличенной оживленностью спрашивает Алиса.

– Кто меня такого ждет? – усмехается.

– Обещай, что пойдешь, – серьезно смотрит, а в глазах – лукавые огоньки. – А еще лучше, что попросишь своего Валеру замутить что-нибудь.

– Чего-о?

– А не надо так глаза выпучивать! Я сказала, сходи, значит, сходи!

Лев расслабленно ухмыляется. Своей настойчивостью Алиса доведет, кого угодно. Против нее не попрешь. Он попросит Валеру, но тот сам не захочет видеть кислую мину на вечеринке, и откажет. Под пытливым взором Лис Беспалов кивает. Она радостно хлопает в ладоши. И заливается рассказом о себе. Ее щебетание расслабляет Льва, как ничто другое. Зажмурившись, он вполуха слушает.

7

Ника в замешательстве осматривает скудный гардероб – всего несколько вешалок и полупустые полочки шкафа. Ее, что сложно представить, пригласили на вечеринку! Да не к кому-нибудь, а к Валере. Конечно, вряд ли это сделал лично он, скорее уж Окс постаралась. Но все равно невероятно волнительно. Подруга обещала небольшое число народу, никакой выпивки, и проводить Веронику домой – чего вполне хватило Серебрянкиной.

Теперь же она вздыхает. Такой чудный вечер! Вдохновение так и прет, как жаль, что пропадет даром! Ника бросает взгляд на стол, заваленный книгами, учебниками и исписанными вдоль и поперек листками. Решительно раздвигает ящик, заполненный самой разной ерундовиной, достает из самой глубины шипованный браслет. С секунду рассматривает его и победоносно кивает. Потом уже без раздумий возвращается к шкафу и берет первые попавшиеся джинсы, которых у нее полно, черную футболку с изображением волка. Быстро одевается, сгребает со стола стальные колечки на каждый палец и полностью погружается во всю эту амуницию.

Да, не так давно Вероника фанатаеет от рока, заразившись примером Ксюхи и Оксаны. Сперва ее отпугивают громкие звуки, но почти сразу притягивают осмысленные, ироничные тексты. А уж некоторые особенно яркие образы музыкантов едва не лишают ее дара речи. Но Ника вбирает в себя новое увлечение постепенно, зато основательно, как и со всем, что ее интересует, куда занесло любопытство. Начав с лиричных композиций и легкого рока, Вероника все дальше познает его разновидности, не страшась чего потяжелее. Она вовсе не стала в одночасье подводить тени черным, красить губы гуталином11
  знаменитая строчка из песни «Опиум для никого» группы «Агата Кристи» – неофициально, первыми готами в России. Фанаты действительно долгое время красили губы гуталином в пример герою песни.


[Закрыть] или с ностальгией прогуливаться на кладбище. Но разделяет убеждения, взгляды и идеи, преподносимые рокерами по части свободы мышления, личностного и духовно-творческого развития, поддержания справедливости, критической оценке событий и так далее. Отрицательная сторона образа жизни музыкантов Веронику не смущает и абсолютно не волнует. Ее по-настоящему впечатляют и вдохновляют гитарные рифы, умопомрачительные соло и барабанные ритмы, невероятно сильные как в подаче, там и в тембре голоса вокалистов. Больше всего нынче ей по душе панк, симфоник (как бывшую пианистку), русский рок.

Ника включает любимую музыку в наушниках. Прикрывает балкон, снова с досадой чувствуя прохладу, провожая взглядом чудесный вид на реку, Вероника наспех наносит легкий макияж, расчесывается и, захватив сумку, выбегает, наконец, из квартиры. Задней мыслью проносится, а не забыла ли она чего. Но, главное, деньги, ключи и телефон при ней, поэтому Ника быстрым приземистым шагом отдаляется от дома.

На автобусе она добирается до нужной остановке, где ее уже ждет Оксана. Подруга подхватывает Веронику под локоток, о чем-то, как всегда, щебеча, и абсолютно незаметно для Ники приводит на квартиру. Еще на лестничной площадке оттуда раздается громкая музыка – ладно хоть не попсовая, а рок-н-ролльная. Металлическая, правда, что не совсем Веронике по вкусу. Однако вопрос о вкусах хозяина исчезает сам собой, заглушаемый нарастающей паникой и диким волнением.

Уверенная рука Оксаны уже заводит Нику в самый эпицентр действа. И у Серебрянкиной разбегаются глаза: сколько народу, мама дорогая! Где ж все помещаются?!

В единственной комнатушке тьма молодежи, не разобрать их количество вот так сразу. На полу, на диване, на окне – все сидячие места сплошь заняты, парни и девушки активно болтают, выпивают – Вероника морщится – курят, едят. Словом, разве что не целуются, хотя обнимающиеся парочки есть. Стоящих гостей тоже навалом: у шкафа трое девчонок увлеченно беседуют и смеются, на балконе виднеются парни с сосредоточенными лицами и банками пива в руках. На полу остервенело режутся в карты четверо девушек и двое раскрасневшихся то ли от азарта, то ли от выпитого парней.

Вероника испуганно таращится, судорожно подыскивая взглядом укромный уголок, и не замечает, что верная подружка уже куда-то умотала. Она неуверенным шагом, почти слившись со стенкой, идет на кухню и действительно застает Оксану там. Та практически влилась в атмосферу царящего пофигизма, расслабухи, культа алкоголя и табака (а то и травки), от чего Ника старательно открещивается, и весело болтает с Валеркой, который смотрит на нее блуждающим, далеким отсюда взглядом. Окс тоже курит, а друг делится с ней выпивкой. Заприметив каким-то чудом Веронику, она приветливо машет, но Ника качает головой и выходит.

В гостиную решительно неохота, а то затянут в какую-нибудь глупую игру, да и надымили там прилично, не продохнуть. Серебрянкина разочарованно вздыхает и прислоняется к стенке в полутемном коридоре. Прихожая достаточно обширная, чтобы все спокойно могли проходить мимо нее, не задевая. Ибо непрекращающаяся толпа гостей все прибывает, кто-то постоянно ходит взад-вперед. Такое мельтешение заставляет на какое-то время отвлечься, вслушаться в музыку, чуть передохнуть. Мысль уйти чуть отодвигается, когда какой-то парень протягивает ей не пиво, а бокал мартини. Вероника рассеяно кивает, принимая его, а худощавый улыбчивый неформал уже растворяется где-то в гостиной, вид на которую ей наполовину открыт.

Отпивая мартини, Ника сползает по стенке, да так и сидит, прижав колени к груди. И все не уходит, словно чувствует, что должно случиться нечто важное. Ей не сильно страшно, скорее безразлично на присутствующих тут людей. Ну, веселятся они, зато особо никто не кричит, не дерется и к ней не лезет – значит, терпимо. И занятно со стороны. Наблюдать и подмечать детали – вот ее дар. Глядишь, а и пригодится для будущих романов. Которые когда-нибудь обязательно начнут издаваться, она неустанно верит. Зачем, спрашивается, учиться на юриста? Но какая-то же профессия нужна, как во всяком приличном обществе, ведь так?

Внезапно кто-то дотрагивается до ее плеча. Ника недоуменно поворачивает голову вправо: из-за какофонии звуков трудно заметить чью-то попытку заговорить с тобой даже в паре метров от тебя.

– Привет! – кричит ей в ухо тот самый, поражающий своей холодной красотой, богатенький мальчик. Судя по недовольному лицу, зовет Нику далеко не в первый раз. – Выйдем?

Вероника неопределенно пожимает плечом и приподнимается, придерживаясь рукой за стену.

– Где мы виделись прежде? – сразу задает вопрос Беспалов, который звучит весьма бесцеремонно и резко.

– В лицее, – недружелюбно фыркает Вероника, глядя в наглые темно-зеленые глаза. Впрочем, она погорячилась: той самой наглости в нем сейчас нет, лишь пронзительная холодность. И какая-то одержимая тяга получить скорый ответ. Он, наконец, кивает, действительно заметно расслабившись.

– Так и думал. Но ты меня не знаешь, верно?

– В общих чертах, – произносит Ника, чувствуя нарастающее раздражение и презрение к этому щеголю. Он не выглядит так же богато и шикарно, нет. Привычного лоска и превосходства не ощущается. Но Беспалов по-прежнему высокомерен. Она допускает маленькую догадку своего раздражения: что и таить, сама иногда проявляет странного рода высокомерность к тем, кто ниже ее уровнем интеллекта. Но отметает мысль, упрямо твердя про себя, что даже помимо этого просто слишком хорошо помнит его деланное равнодушие, пренебрежение чувствами других.

– Напомни свое имя? – вопросительно смотрит на нее Беспалов. Да так смотрит, будто она – предмет мебели. Совершенно не выражая никаких эмоций, но взгляд красноречивее всего.

– Зачем оно тебе? – хмурится Ника. – Вероника я, Беспалов. Ты меня с кем-то перепутал, наверно. Валерка на кухне, а в комнате полно хороших одиноких девочек.

– Нет, я не перепутал, – одна бровь взмывает вверх.

– Если так не нравится вечеринка, почему не уйдешь? – она сама в шоке от своей смелости, с которой говорит с едва знакомым человеком, да с парнем, да с тем, кто действительно неприятен. Но саркастический тон так и не меняется.

– Подумываю. А ты почему?

– Любопытно просто.

Видимо, и Ника его начинает раздражать, судя по скривившимся губам. Но ей безразлично, она желает скорее покончить с бессодержательным разговором.

– Давно ты такая? – пристально смотрит на нее. Вероника хмурится. – Вся в черном? Что это означает?

– Принадлежность к рок-музыке, темнила, – теперь она язвит от души, полностью растворившись в презрении к щеголю. Который словно издевается, никак не уходит. А ей будто и нравится отвечать на его глупые вопросы.

– Ты больше похожа на поганку, – с серьезным видом говорит Беспалов, нагло осматривая Нику. Она инстинктивно прячет руки за спину, когда его пристальный взгляд скользит по кольцам. – С побрякушками.

– Много ты понимаешь! – он бьет в самую больную точку: неестественная бледность кожи – беда Ники.

– Кое-чего смыслю, – равнодушно смотрит он.

Ее терпение иссякает. Вероника срывается, на ходу всучив ему пустой бокал, и сбегает. Сердце бешено бьется от гнева, она ослеплена яростью, останавливается продышаться только на улице. Вспомнив, что Окс осталась там, но с раздражением продолжая идти. Темнеет на глазах, но на автобус до дома точно успеет. А там и недалеко, дойдет.

Лев успевает ворваться в квартиру и пробежать мимо всех пьяных и обкуренных, умудрившись ни на кого не наступить, не задохнуться и не поддаться брезгливому настроению. Он в один миг оказывается на балконе, чтобы увидеть, как удаляется от дома Вероника в кожаной куртенке. У нее и походка несуразная, боже ты мой… Рядом внезапно он обнаруживает Валеру, с особой грустью тоже провожающего взглядом Веронику, а потом внимательно смотрящего на Льва.

– Нафига она тебе? Скучная, симпатичная, но не более.

Никогда он не думал, что скоморох Валерий так прозорлив.

– Она – то, что надо, – произносит Беспалов. Валерка понимающе и одновременно сочувственно кивает.

– Тогда другое дело.

Льва бесит сочувствие, он путает его с жалостью. Поэтому резко разворачивается, распахивая балконную дверь, чуть при этом не травмируя какого-то чудилу. Тот орет на него матом. Беспалов словно оглушен, не реагирует. Морщит нос, все же улавливая запахи, замечая крайне неприятных ему, выросшему в светском обществе, Высших кругах, людей. Там, в светском обществе, точно такие же мерзопакостные рожи, но они все ж не валяются, где придется, а красиво распластываются на диванчиках или у бассейна, например. Лев торопливо убегает, не пробыв в гостях и получаса.

Запыхавшаяся Вероника захлопывает за собой дверь. Она, наконец-то, дома. В безопасности. Где не преследуют страшные тени. Где не гонятся несуществующие маньяки. Где нет этой глупой мании преследования, которая проявляется только здесь, в душном из-за своей плотности населения городе, в котором днем она души не чает. Ночью обожает глядеть из окна на мерцающие огоньки на том берегу реки, где расположен и вокзал, кстати. Но вот быть частью ночи, находиться внизу, под фонарями Вероника очень не любит. Как и темных подъездов, в которые она залетает с особенной быстротой и всегда несется на четвертый этаж с перекинутым на плечо языком, а успокаивается только, закрыв дверь на все замки.

И все. Вот так нормально. Так хорошо. Теперь можно и сесть за рассказ, и балкон приоткрыть. И на изумительное звездное небо с удовольствием поглазеть.