Текст книги "Правда не горит"

Правда не горит
Екатерина Спирина

Книга является продолжением романа «Сжечь правду»

Дизайнер обложки Екатерина Спирина

Фотограф Екатерина Спирина

© Екатерина Спирина, 2017

© Екатерина Спирина, дизайн обложки, 2017

© Екатерина Спирина, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-9220-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данная книга входит в серию «Под солнцем Италии»

Другие книги серии:

Непокорный торнадо

Стереть прошлое

Сжечь правду

© Copyright by Ekaterina Spirina, 2017

Все права защищены. Копирование и распространение текста без согласия автора запрещено!

Аннотация

Она всегда купалась в любви и заботе своих родителей, а он никогда никому не был нужен. Она никогда не ценила, что имела, живя сиюминутным порывом, а он отчаянно пытался уберечь хотя бы самые маленькие крошки доставшегося внимания. Она смогла одним штрихом перечеркнуть всю окружавшую ее любовь, а он задохнулся от вечного отсутствия этого чувства в его жизни. И лишь правда об истоках их жизни, которая так и не смогла сгореть в ворохе жизненных лет, заставила ее заново оценить настоящие чувства, а его – обрести любовь.

Внимание: в книге присутствует ненормативная лексика на итальянском языке!

Язык – неотъемлемая часть страны. Поскольку я пишу об Италии, невозможно создать атмосферу этой солнечной страны без мелодичной итальянской речи, без экспрессивных итальянских выражений.

Итальянцы ругаются много. Даже слишком много. Но в их устах это звучит красиво, почти как комплимент! Потому, предлагаю послушать и приобщиться. Перевод всех нецензурных слов и выражений дается в сносках при первичном употреблении, а также в словарике в конце книги, что позволяет убрать нецензурные русские ругательства из текста.

Пролог (или перекидной мостик длиною в 16 лет)

Прошло 16 лет.

Мы до сих пор живем в том же самом доме во Флоренции. Клио через полгода будет 18 лет, а потому следующим летом ее ждут esami di maturità11
  Esami di maturità – «экзамен зрелости» – это заключительный экзамен, который сдают по окончании обучения школы второй ступени в Италии (и ряде других европейских стран). Те, кто сдал этот экзамен, имеет право поступать в университет. Те, кто не сдал, остается учиться дальше. Обычно школу второй ступени заканчивают в 17—19 лет, но кто-то затягивает процесс аж до 23 лет.


[Закрыть]. Джиджи 17 лет, и через год его тоже будут ждать те же самые экзамены. Клио увлекается множеством вещей, но обычно это длится недолго. Ее интерес вспыхивает, как сухая ветка, зажигает ее глаза страстным огнем, словно это именно то, чем она мечтала заниматься всю свою сознательную жизнь, но потом ветка догорает, и Клио бродит в поисках новой… А вот Джиджи профессионально занимается волейболом, причем уже с 11 лет, и есть у меня такое ощущение, что этот огонь не погаснет. Его глаза загораются страстным огнем всякий раз, когда он только слышит слово «волейбол».

Кьяра стала моей любимой и верной женой. У нас с ней получилось создать почти совершенный союз. Почти – потому что нет предела совершенству. Как нам это удалось – не знаю. Наверное, мы просто изначально были созданы друг для друга, и судьба соединила нас, несмотря ни на что. В нашей жизни мы смогли достичь с ней компромисса по всем даже очень спорным вопросам. Несмотря на всю нашу с ней экспрессивность, мы не швыряли друг другу в голову тарелки при первой же возможности и не награждали друг друга изощренными нелицеприятными эпитетами, а всегда пытались поговорить как приличные люди. Часто с иронией и сарказмом, но, возможно, именно это в кульминационный момент позволяло нам не произнести нечто обидное, а рассмеяться.

Еще мы никому не разрешаем вмешиваться в нашу жизнь: ни многочисленным родственникам, ни обожаемым друзьям, ни нашим сердобольным соседям, которые наблюдали за нашей жизнью больше, чем кто-либо другой. Ведь у каждого своя правда жизни, и нельзя позволять чужой правде разрушать нашу жизнь.

И даже если мы неимоверно злимся, мы никогда не ложимся спать, ненавидя друг друга. Прежде чем погрузиться в сон, мы заключаем перемирие, даже если консенсус не был достигнут. Иногда это страшно тяжело – поцеловать на ночь и по-доброму пожелать спокойной ночи, когда внутри все кипит от негодования. Но нередко такой поцелуй заканчивался неплохим таким сексом. А хороший секс в качестве консенсуса – не такое уж плохое заключение перемирия.

Кьяра – идеальная жена. Никто не совершенен, конечно, но я ее признаю идеальной. Разумеется, у нее есть свои недостатки, как у любого нормального человека. Даже если мне на ум ничего не приходит, они у нее, наверное, имеются. Хотя я бы сказал, что у нее есть черты, которые сложно назвать именно недостатками. Скорее это те черты, над которыми надо работать, потому что они порой вносят в наш союз некий дисбаланс. Упрямство, импульсивность, чрезмерная эмоциональность и обидчивость. Но я нашел пути примирения с этими чертами, тем более что я считаю их мелочами жизни. К тому же и я, увы, не ангел. Мои недостатки куда менее выносимые, чем недостатки Кьяры, и как она с ними уживается, я не имею представления.

Я люблю мою жену до умопомрачения и ревную каждый раз, когда мужчины бросают на нее двусмысленные взгляды, а для меня уже 18 лет не существует других женщин. Она за это считает меня идеальным и особенным мужем. Но ведь это ее «вина»…

Но выдержали мы все бури не только потому, что мы любим друг друга, а еще и потому, что нас объединяет куча больших и маленьких деталей: от двух детей и совместной деятельности до кофейных чашек и коллекционирования винных пробок. А именно совместная деятельность объединяет лучше, чем что-либо еще. Не дети и не любовь, а совместные увлечения.

Итак, у нас с ней два общих дела: благотворительность, которой мы постоянно занимаемся в различных ее вариантах, и электронный журнал Кьяры о путешествиях. Временами Кьяра писала статьи для своей редакции, но наше обоюдное увлечение путешествиями привело к тому, что она создала свой собственный электронный журнал, который стал очень популярным в сети, принося нам немалый доход. Я же снабжаю ее фотографиями из наших совместных поездок, – а путешествуем мы только вместе – которыми она иллюстрирует свои интересные статьи. Моя роль еще заключается в редактировании этих статей, потому что Кьяра полагает, что у меня «несравненный ироничный слог». Короче говоря, помимо того, что я стал заместителем начальника по линии продвижения продукции нашей организации, я занимаюсь еще и творческой деятельностью.

Помимо этого, у нас масса совместных интересов: походы в театры, велосипедные прогулки, маленький сад вокруг дома, путешествия, футбол… Я все-таки обратил Кьяру в свою веру, и ей пришлось сменить футбольную ориентацию. Она перестала болеть за Фиорентину и стала болеть за Ювентус. Иногда нам со Стефано казалось, что Кьяра втайне продолжает симпатизировать фиалкам22
  Фиалки – прозвище Фиорентины, футбольного клуба Флоренции, за фиалковый цвет основной формы.


[Закрыть], но когда мы смотрим матчи между этими командами, то каждый раз убеждаемся, что она искренне болеет за зебр33
  Зебры – прозвище Ювентуса, футбольного клуба Турина, за форму в черно-белую полоску.


[Закрыть]. Что касается кофейных чашек, то они у нас разные, но гармонируют идеально.

Ну и, разумеется, основной нашей совместной деятельностью стало воспитание двух наших сорванцов. Причем к Клио это название подходит куда больше, чем к Джиджи. Джиджи всегда был спокойным и покладистым и с нескрываемым изумлением взирал на выходки своей сестры, а Клио всегда держала нашу нервную систему в раскаленном состоянии и не давала ни минуты релакса. Мы даже передумали заводить третьего ребенка.

Кьяра оказалась потрясающей мамой. У нее было запасено колоссальное количество терпения на детей-погодок, несмотря на всю ее экспрессию. Но самое важное, что меня восхищает в моей жене, – это то, как она воспитывала Клио. Она отнеслась к ней, как к родной дочери, никогда не делая различий между ней и Джиджи, и Клио ни разу не заподозрила подвоха. В самом начале мы решили не говорить Клио правду. Точнее этого захотела Кьяра. Она боялась, что если Клио узнает, то это всегда будет стоять между ними некой невидимой стеной. Кьяра даже опасалась, что Клио не будет любить ее, а однажды захочет уйти в поисках своей настоящей матери. Я был категорически не согласен с Кьярой, потому что считал, что настоящие родители – это те, кто воспитывает ребенка. Но переубедить ее не было никакой возможности. Потому я дал ей обещание, что никогда не открою Клио правду. Стоит ли говорить, что я оставил при себе другую правду, которую знали только мы с котом? Я долго мучился, открыть или нет Кьяре этот секрет, но некоторые ее высказывания относительно Клио и материнства вынудили меня в итоге оставить мою тайну при себе. Об этом знал только я. По крайней мере, я так думал…

По понятным причинам у нас уже нет нашего строгого кота, который в буквальном смысле устроил мою жизнь. Первые годы ему было нелегко с двумя моими отпрысками. Они в самом деле раздирали его в разные стороны, и он все чаще сидел под потолком на шкафу, нервно передергивая ушами и усами. А мы с Кьярой пытались привить детям уважительное отношение к этому священному животному. Увы, на это ушли годы… Но, несмотря на это, он обожал детей, не спускал с них своих бдительных глаз и всегда соглашался с ними поиграть. Правда, когда дети отправлялись спать, он буквально валился с ног от усталости и погружался в заслуженный отдых… на моих плечах. С тех пор, как я вернулся из Апульи, он еще больше времени стал проводить на мне. Может, он правда был привязан ко мне и действительно порадовался моему возвращению. Не знаю… Я никогда до конца не знал, насколько сильно любило меня это независимое животное. Когда его не стало, я страшно страдал, хотя сделал все, чтобы никто об этом не догадался. Мы любили его всей семьей, всем было тяжело, поэтому мне надо было всех поддержать, а не оплакивать моего зеленоглазого ангела-хранителя. И мне с трудом удавалось скрывать свою тоску.

После этого я категорически не хотел больше заводить никаких домашних животных. Увы, я был один против троих. И теперь у нас есть ирландский сеттер. Мы его купили, разумеется, детям, но вот уже пять лет у меня имеются большие сомнения на этот счет. Я был уверен, что «купить собаку» значит кормить ее, гулять с ней в любую погоду, мыть и причесывать… Но мои дети об этом ничего не слышали, а потому до сих пор считают, что «купить собаку» значит обеспечить ей веселый досуг. Потому такие мелочи, как уход за псом, легли на наши с Кьярой плечи.

Но, к счастью, у меня остался другой ангел-хранитель, – голубоглазый. После того, как мы вернулись из Апульи, я почти сразу ввел Стефано, моего лучшего друга, в круг моих друзей. Приехав во Флоренцию, я сразу собрал у нас дома шумную компанию, чтобы пригласить их на свадьбу и познакомить со Стефано. Лица моих друзей, когда они увидели Кьяру в качестве моей невесты, были достойны фотографирования. Разумеется, Мирко среди них не было. Он сразу всем рассказал, что я предательски переспал с его девушкой, но, как оказалось, в нашем кругу я пользовался большим уважением, чем он, поэтому никому даже в голову не пришло исключить меня из нашей компании. Когда же я узнал, что Мирко спал с моей бывшей женой, я не стал никому рассказывать этого, потому что очернить Мирко перед друзьями не было моей первостепенной задачей, тем более в тот период моей жизни. Но потом друзья рассказали, что за те полтора года, когда я редко присутствовал на вечеринках, потому что мне не с кем было оставить Клио, он сначала подставил одного друга в бизнесе, а потом попытался увести девушку другого. Друзья взбунтовались и изгнали его из нашего круга. Тогда я рассказал им, что он и меня предал, и с тех пор вход в нашу компанию ему был заказан.

На том вечере мы также попросили всех друзей никогда не раскрывать Клио, что Кьяра не ее родная мать. И все друзья всегда хранили от Клио этот секрет. Возможно, кто-то и вообще забыл об этом. Стеф же сразу был принят в нашу компанию, и спустя короткое время казалось, что он всегда принадлежал нашему кругу, при этом оставаясь только моим самым лучшим и близким другом.

Через пять лет Стеф женился, и его история любви, на самом деле, достойна кинематографа. Однажды он уехал в отпуск и приехал сияющий, как наше тосканское солнце. Влюбленный по уши, он сиял несколько месяцев, а потом в один непрекрасный день вдруг погас. Вошел в офис, словно само олицетворение мрачного подземелья. Я боялся предположить, что у него стряслось, учитывая, что – как он мне поведал несколько дней назад – они с его дамой сердца провели вместе ночь. Оказалось, что она через три месяца всего-навсего выходит замуж. Она призналась ему в этом, рыдая на его плече, и из его сумбурного рассказа я понял, что девушка с ее мужчиной уже год готовились к этой свадьбе. Теперь, когда она встретила Стефано, она не была рада этому замужеству, но изменить ничего нельзя.

Три месяца я предпринимал безрезультатные попытки вытащить Стефа из его мрачной депрессии. Я никогда не видел его в таком состоянии. Его светлый разум словно потух и погрузился в беспросветную тьму. Мне никак не удавалось расшевелить его извилины и заставить их мыслить разумно. И как когда-то, пять лет назад, делал это он, пришла моя очередь исправлять его ошибки на работе.

Накануне ее свадьбы он не явился на работу, и я, встревоженный поехал к нему. Я застал его на диване с почти пустой бутылкой вина и с лицом приговоренного к смерти.

– У тебя такой вид, – сказал я ему, – будто ты решил измерить глубину Арно.

– Ночью измерю, – мрачно изрек он.

Я позвонил Кьяре и попросил ее приготовить побольше еды на ужин и почти силком погрузил сопротивляющегося Стефано в машину. Дома мы с Кьярой накормили его, несмотря на все его попытки уморить себя голодом, напоили вином, а потом я увел его в беседку, где он излил мне душу, как не изливал никогда. Я понял, что он достиг дна, что он на пределе, и уложил его спать.

В 6 утра я разбудил его. Он никак не мог понять, что делает у меня дома, а главное, какого дьявола я от него хочу в такую рань.

– Ты что, лунатик? – спросил он меня.

– Сам ты лунатик, – возразил я. – Собирайся, поехали на свадьбу.

– Ты накурился? – подозрительно посмотрел на меня Стефано.

– Я вообще не курю. Собирайся.

– На какую свадьбу?! Ты в своем уме, Флавио?!

– На неправильную свадьбу, Стеф.

– Ты спятил, Флавио?! Я никуда не поеду.

– «Даже если она тебе скажет, что завтра собирается выходить замуж, еще не все потеряно», – с улыбкой повторил я ему фразу, которую однажды он сказал мне, когда я потерял всякую надежду вернуть мою Кьяру.

– Флавио, это бред! Так только в мыльных операх бывает!

– Вот и развлечешь меня мыльной оперой, собирайся! – настойчиво сказал ему я, а он смотрел на меня, как на умалишенного.

Дело кончилось тем, что я снова погрузил его в машину и через некоторое время притормозил у той церкви, где она должна была венчаться. Когда она в свадебном платье прибыла туда, я выпихнул Стефано из машины. Она стояла к нам лицом и сразу заметила вываливающегося из машины Стефано. Он сидел на тротуаре, а она, замерев, разглядывала моего помятого несчастного друга. Так несколько минут они смотрели друг на друга. Я чувствовал себя, как в кинозале, и с замиранием сердца ждал развязки этой сцены. Невеста бросилась к Стефано, и они начали целоваться. Стоит ли говорить, что та свадьба сорвалась? Зато через год случилась другая. Со Стефом в качестве жениха и этой девушкой в качестве беременной невесты. У них родился мальчик, а потом через два года еще один. С тех пор мы дружим семьями, семьями ходим на вечеринки, семьями отмечаем праздники, даже отдыхать иногда ездим вместе.

Глава 1
ФЛАВИО

Я сидел в гостиной за ноутбуком и редактировал статью для Кьяры, которая тем временем колдовала на кухне. Передо мной неожиданно материализовался Джиджи.

– Папа, я послезавтра поеду на Палио44
  Палио – конные состязания в Сиене.


[Закрыть], ок? И останусь там ночевать.

Я посмотрел на него рассеянным взглядом, уйдя с головой в статью и не особо понимая, что он мне говорит.

– Что? На Палио? – отсутствующим голосом сказал я. – И что ты там один будешь делать?

– Я не один, папа. Мы там будем с Даниэле и Алексом и всеми их друзьями.

Наконец мой мозг начал выныривать из статьи, и я стал вникать в то, что говорит мой сын.

Даниэле был лучшим другом Джиджи по волейбольной школе. Они играли вместе в одной команде, но Даниэле был года на три его старше. Он был отличным парнем и очень нравился нам с Кьярой. Мы даже втайне мечтали, чтобы однажды Клио вышла за него замуж, хотя пока что их отношения больше напоминали отношения брата и сестры. Даниэле уже учился во флорентийском университете, водил машину, а на выходные, когда не было волейбольных матчей, уезжал в Сиену. Потому что он был родом из Сиены, и я так и не понял, что его сподвигло приехать учиться во Флоренцию. Также я был знаком с его старшим братом, Алессандро. Не то, чтобы все они были в одной компании, просто пару раз довелось пообщаться с ним. К тому же Алекс был намного старше Джиджи и Даниэле. Ему было за 30, у него даже имелись жена и ребенок. Но он оказался простым и веселым парнем, и, как-то приехав за Даниэле, даже остался у нас поужинать. С тех пор мы перешли с ним на «ты», а нам с Кьярой стало еще проще отпускать нашего Джиджи с этими ребятами.

– И где ты собираешься ночевать? – полюбопытствовал я.

– У Даниэле, – пожал плечами Джиджи, будто это было чем-то само самим разумеющимся.

Действительно, почему нет, тем более что и Даниэле у нас нередко ночевал?

– Думаешь, тебя примут в компанию жирафов55
  Жирафы – одна из контрад Сиены. Остальные: Орел, Улитка, Волна, Пантера, Лес, Черепаха, Сова, Единорог, Ракушка, Баран, Башня, Гусеница, Дракон, Дикобраз, Волчица, Гусь)


[Закрыть]? – улыбнулся я, почему-то вспомнив Дани в футболке с жирафом. Я хорошо помню надпись на этой футболке. «Più alta la testa, più alta la glorià»66
  Più alta la testa, più alta la glorià (it.) – чем выше голова, тем больше величие.


[Закрыть], и он поведал мне, что это слоган его контрады77
  Контрады – районы, на которые разделена Сиена. Всего их 17.


[Закрыть].

– Почему нет? Я длинный, не хуже жирафа, – рассудительно заметил Джиджи.

Я рассмеялся. Он, в самом деле, был выше меня, хотя жирафа напоминал не очень сильно.

– На Палио все строго, – заметил я. – Даже супруги, если они из разных контрад, иногда из-за Палио разъезжаются жить на пару дней в разные дома! Думаешь, людям из другого города вход на вечеринку не запрещен?

– Нет, главное, чтобы не из другой контрады. Подумай, папа, у них же жокеи из других городов, а отмечают с теми, за кого выступали. Кстати, в этот раз жокей будет родной!

– Неужели?! – искренне изумился я. – Где добыли?

– Лучший друг Алекса, – с гордостью усмехнулся мой сын. – Они с ним когда-то вместе занимались в школе верховой езды, а потом Алекс бросил это занятие, а Маттео продолжил. Даже стал инструктором в этой самой школе.

Я с интересом слушал Джиджи. Мы уже лет 10 не были на Палио, хотя это мероприятие меня всегда притягивало своей красочностью и необычностью. Сиена – в принципе город из Средневековья, но во время Палио ощущение усиливается, потому что когда город окунается в этот праздник, его просто поглощает дух древности. Раньше я почти каждый год ездил хотя бы на одно из соревнований88
  Палио в Сиене организуется 2 раза в год: 2 июля и 16 августа.


[Закрыть], но когда дети чуть подросли, мы все чаще стали уезжать в этот период на море. В этом году мы чудесным образом уже вернулись.

– Хм… Я бы и сам с удовольствием поехал туда… Amore99
  Amore (it.) – любовь моя, любимая.


[Закрыть], – сказал я вошедшей в гостиную Кьяре, – как ты относишься к Палио?

– В целом положительно, – пожала она плечами. – Ты хочешь меня пригласить?

– Ты угадала, – улыбнулся я. – Ты не против, если мы присоединимся? – спросил я у Джиджи.

– Конечно, нет! Наоборот, спрошу у Алекса, сможет ли он организовать вам хорошие места во всех зрительных залах.

– Да брось ты. В центре Пьяцца дель Кампо самые эмоции, – рассмеялся я. – Интересно, что скажет на это Клио.

– Я – за! – раздался неожиданный возглас из прихожей, что мы даже подскочили. – Куда едем? – легкомысленно спросила она, входя в гостиную.

Что мне нравилось в моей дочери – это что она была готова поддержать любой кипиш. Ну или почти любой. Ее порывистость и легкость на подъем были невероятными, и энергия в ней била через край.

– На остров с красными пауками, – ответил я с самым серьезным видом.

Она даже остановилась посреди гостиной с явно написанным на лице недоуменным отвращением.

– Фу! И что там делать?

– Ходить среди них, наслаждаться…

– Фуууу! Я тогда лучше с Джиджи на Палио съезжу.

– Хм, – приподнял я бровь. – То есть Палио тебе кажется альтернативой на крайний случай?

– Да нет, – пожала она плечами. – Я помню, мы ездили в детстве. Весело, красочно. Почему не съездить? – с ноткой безразличия произнесла она.

– Ну, хорошо, уговорила. К дьяволу красных пауков, поедем на Палио, – сказал я, а Кьяра с Джиджи переглянулись, едва сдерживая смех.

Ранним утром мы припарковали машину около центрального вокзала и, преодолев немалое количество ступеней, поднялись к улицам, ведущим к сердцу города. Как известно, Сиена расположена на холмах, и ее исторический центр гордо возвышается над окраиной. Город уже давно сбросил с себя сонное покрывало, несмотря на весьма ранний час. По улицам, пестревшим разноцветными красками, расхаживали местные жители с флагами своих контрад. Некоторые были практически обмотаны ими. Воздух был просто наэлектризован соревновательным духом, азартом, но не было никакого опасного напряжения, похожего на встречи фанатов перед матчем Фиорентина-Ювентус. Колкости и язвительные фразы слышались повсюду при встрече соперников, но никаких намеков на предстоящие потасовки не наблюдалось.

В этот раз мы хотели увидеть не только сами скачки, но и все предшествующие им церемонии: последний забег, называемый Provaccia, после которого последует Messa dei Fantini1010
  Messa dei Fantini – месса в честь жокеев, участвующих в Палио.


[Закрыть] на Пьяцца Дель Кампо. Увы, на последний забег и мессу в честь жокеев, мы уже опоздали, нас задержал ремонт дороги в пути, потому теперь нам предстояло шататься по городу до обеда, когда будет проходить церемония освящения лошади. Если раньше мы были сторонними зрителями, и нам, по сути, было все равно, кто выиграет, то теперь мы болели за «жирафов» и знали, в какую церковь нам идти.

У каждой из 17 контрад имеется своя церковь, где освящают лошадь в день скачек. Поэтому наш путь лежал к базилике Сан Франческо – весьма скромной, но очень душевной базилике. Когда мы ее достигли, она уже вся была переполнена толпой местных жителей. Всегда тихая и скромная, она теперь превратилась в центр красочного торжества. Разглядеть, что творится там впереди, у алтаря, было невозможно. Я даже пожалел, что не воспользовался предложением Джиджи занять лучшие места во всех зрительных залах. Мой сын с друзьями были где-то там, на самых хороших позициях, а мы – за спинами, окутанными бело-красными флагами.

Вдруг наступила благоговейная тишина, и раздалось цоканье. Мы с Кьярой и Клио, как по команде, поднялись на носочки, чтобы увидеть, возможно, будущую героиню сегодняшнего праздника. Именно этому крупному черному коню предстоит вечером отстаивать честь жирафов. Животное возмущенно фыркало и нервно цокало, не желая стоять на месте, что сопровождалось монотонным голосом священника, читающего молитву.

– Что-то у них лошадь нервная, – шепнула мне Клио.

– Это хорошо. Говорят, если лошадь апатичная, о победе можно даже не мечтать, а вот если буйная, то будет интересно, – улыбнулся я ей.

Когда обряд освящения лошади завершился словами священника «Vai e torna vincitore»1111
  Vai e torna vincitore (it.) – Иди и вернись победителем.


[Закрыть], толпа красно-белым потоком устремилась к выходу, плавно вынося нас на улицу. Я крепко схватил за руки своих девочек и вышел под жаркое августовское солнце. Люди, обмотанные флагами с изображением жирафов, старались дотронуться до коня, обнять его и даже поцеловать.

– Они поклоняются коню, будто он уже выиграл Палио, – изумленно смотрела на них Клио.

– Нет, они просто наделяют его своей верой, – смеясь, сказала Кьяра. – Если конь будет чувствовать, какие надежды на него возлагают, это будет подстегивать его бежать к финишу.

– Да, но… Веру вселять надо в жокея. Он будет коня подстегивать, – пожала плечами Клио. Мы были на этом празднике так давно, что она, видимо, уже не помнила его правил.

– Нет, Клио. Палио выигрывает именно лошадь. Она вообще может своего всадника скинуть со спины еще на старте и прийти к финишу одна, принеся победу своей контраде. Так что лошадь на этом празднике – священное животное.

Мы потекли вместе с толпой к сердцу Сиены. Где пребывает мой сын, я не имел ни малейшего представления, потому что в толпе я его так и не увидел. Хотя, возможно, он уже давно занял места на Пьяцца дель Кампо… Вынырнув из основного потока около узкого переулка, я увлек своих девочек в его прохладу в направлении мало приметной, но исключительной, с точки зрения кухни, остерии.

– Мы должны быстро пообедать и успеть занять места на Пьяцца дель Кампо. У нас два часа, так что ускоримся.

К четырем вечера мы уже протискивались среди кучи болельщиков по главной площади города. Жара стояла страшная, толпа была плотная, страсти накалялись, общая эйфория распалялась все сильнее. Теперь выбраться из этого пекла можно будет только после окончания скачек. Или на носилках, если вдруг организм не выдержит и решит отключиться от происходящего.

Я пытался протиснуться к стартовой линии через всех зрителей, которые тоже хотели оказаться именно там, чтобы видеть и старт, и финиш. Два часа мы переминались с ноги на ногу, обсуждая разные жизненно важные темы, причем не только между собой, но и с соседями по толпе. Обсудили даже засуху в каком-то отдаленном уголке нашей планеты, хотя самая ощутимая засуха была у меня во рту. Вода у нас закончилась, и в ближайшие полчаса-час на ее появление можно было не рассчитывать. К тому времени, когда должно было начаться торжественное шествие, мне хотелось только одного – присесть на камни, которыми вымощена площадь, вытянуть ноги и выпить ведро воды.

Вдруг появились официальные лица и положили начало торжественному шествию. Все забыли о мировых проблемах, даже о личных засухах, и устремили взоры на процессию. После того, как мимо проскакали конные карабинеры1212
  Carabinieri (it.) – одно из четырех подразделений итальянской полиции, выполняющая функции вооруженных сил и военной полиции.


[Закрыть], на площадь, наконец, вышли представители контрад в исторических костюмах: капитаны, пажи, знаменосцы, барабанщики и прочие занимательные персонажи. Что касается 36 знаменосцев, то они не просто несли знамена, но еще их синхронно подбрасывали вверх, и знамя, описав причудливый пируэт, возвращалось в руку своего хозяина. Я снова пожалел, что не воспользовался предложением сына: сверху это зрелище, наверняка, несравненно и захватывающе. Все эти костюмированные персонажи сопровождали колесницу, запряженную двумя быками, и несли длинный парчовый стяг, который будет вручен победителю.

После шествия был дан залп из mortaretto1313
  Mortaretto – нечто вроде большой петарды, установленной на специальной подставке, которая своим взрывом возвещает о начале скачек.


[Закрыть], и по толпе пронесся оглушительный гул. На старт вышли десять лошадей с жокеями на спинах, и карабинеры раздали им кнуты, которыми они будут подстегивать своих коней. И не только коней, но и друг друга. Да, Палио не кристально честный вид соревнований. Здесь победа достигается любой ценой, и жокеи сбрасывают друг друга, если представится возможность, стегая не только лошадей соперников, но и самих соперников. Именно поэтому костюмы жокеев имеют защитные пластинки в разных местах.

Жокеям объявили результаты последней жеребьевки, и они начали выстраиваться в нужном порядке. Поскольку лошади никак не хотели подчиняться каким-то непонятным им правилам, старт постоянно откладывался под пристальным вниманием многотысячной толпы.

Наши взгляды устремились на того, кто защищал бело-красные цвета. Из-под каски было видно красивое мужественное лицо. Молодой человек лет 30 был сосредоточен на каких-то собственных мыслях и словно погружен в себя, иногда, впрочем, переговариваясь с соперниками. Несколько раз он даже засмеялся, но улыбка явно содержала хорошую долю сарказма. Но пару раз я поймал его взор, устремленный в неведомую даль. И что меня поразило, так это пронзительно-грустный взгляд его светлых глаз.