Текст книги "Дом на холме"

– Дэнуо, – шепотом приказала она листку.

Как поняла для себя девочка, мадам Живье была человеком строгим и принципиальным. На ее уроках не стоило делать ничего не соответствующего правилам. Причем не только школьным, но и тем, что женщина установила сама. Эмили искренне жалела несчастных детей, для которых это чудовище являлось «классной мамой». Возможно, первое впечатление обманчиво?

Предмет назывался Вивидология. Он был бы неимоверно увлекательным, если бы ученики не боялись вздохнуть лишний раз. Мадам Живье буквально фехтовала указкой! Обитатели первых парт только и успевали, что пригибать головы.

Уроки Вивидологии часто ставились спаренными. Как пояснил Никодемас: первым уроком шла теория, вторым – практика. Обнаружив мадам Живье в расписании чуть не каждый день, Эмили размышляла, стоит ли расстраиваться этому обстоятельству: учительница не знала, что такое перемена, или не хотела знать.

– Сигнал не для вас, – говорила она. – Все вместе собрали вещи и цивилизованно проследовали в Оранжерею. Опоздавшие будут любоваться уроком с улицы. Все ясно?

– Куда ж яснее! – буркнул себе под нос друг.

Гул голосов перемены сделался привычным.

– Где сейчас Би? – спросила девочка.

– Я похож на всезнайку? – Никодемас чувствовал, что в их отношения стремительно вклинивается кто-то третий и, без сомнений, лишний. – Скорее всего, ревет в ближайшем туалете.

– Пойдем к ней? – попросила Эмили.

– Ага, разбежался, – рассмеялся тот. – Что я забыл в уборной для девочек?

– Ну хоть проводи меня до двери, – попросила она.

– Мне придется ждать в коридоре. Блеск, – протянул Никодемас. – До Оранжереи ты сама не доберешься, а если опоздаем – мадам Зверье слопает нас живьем.

– Пожалуйста! – Эмилия не любила просить.

Препираться времени точно не было, и ребята поспешили к предполагаемому пристанищу «тюти Би». Дверь бесшумно отворилась.

Каблучки стучали по кафельному полу. Ряд раковин белел по одну сторону, по другую – располагались кабинки. Обнаружить Робин не составило труда: девочка так отчаянно шмыгала носом и причитала, что ее слышали даже на улице.

– Роби, это я, – голос отскакивал от стен.

– Эмми! – заплаканная подружка выглянула из укрытия. – Что мне делать? Я боюсь идти к госпоже Нанс. На этот раз она меня точно не простит.

– Не переживай, – нужные слова всплыли сами собой. – Если не скажешь, получится хуже. Я уверена.

– Ты добрая, как мама! – Робин бросилась Эмилии на шею.

– Роби… – Она неуклюже похлопала подругу по спине.

Крупные слезы катились из глаз бедняжки прямо на форменный бордовый жилет. Для Эмили это было что-то новое. Тютя Би просто не могла сдержаться. Жалость, тисками сдавившая грудь, не позволяла сделать этого.

Положение спас Никодемас. Мальчик громко постучал в дверь.

– Прости, мне правда пора, а то нас не пустят на урок, – виновато сообщила Эмилия.

– Да-да, я понимаю, – гнусавила Роби, растирая соленую воду по круглым щечкам.

– А ты немедленно иди к мадам Нанс, только умойся. Хорошо? – В дверь уже стучали ногами.

– Я так и сделаю. – Припухшие губы дрожали.

Если бы не стук, Эмили не смогла бы, наверное, покинуть уборную. Но в коридоре ее ждал неприятный сюрприз. Мистер Кроу крепко держал Никодемаса за ухо:

– Вы что это делаете? – сурово спросил сторож-смотритель.

– Простите, сэр, – пролепетала девочка. – Он звал меня, чтоб мы не опоздали на урок.

– Это все равно не повод так дубасить в дверь, – отозвался Каспар, но мальчика отпустил. – Идите, у вас времени совсем не остается. Задержу звонок.

Ребята со всех ног бросились к боковому выходу во двор.

– Не больно? – на бегу спросила Эмили.

Никодемас ничего не ответил, только прибавил ходу. Поворот, темный переход – и широкие двери, небрежно выкрашенные коричневой краской.

– Заперто, – сердце провалилось в желудок.

– Рэклюдо! – крикнул друг, и с силой пнул тяжелую створку.

Удивляться тоже времени не было. За порогом начинался парк – не такой ухоженный, как сад Варлоу, но, бесспорно, красивый – а между деревьями угадывалось небольшое прозрачное здание.

Оранжерея напоминала сверкающую бусину. Окруженная зеленью, она выглядела островком лета! Как только ребята юркнули под стеклянный свод, откуда-то сверху пронзительно прозвучал сигнал.

– Как ты думаешь, мы успели? – робко поинтересовалась Эмили.

– Вполне, только не стойте тут столбами. – Вовсе не Никодемас ответил на вопрос.

– Простите, мадам, – девочка пропустила учительницу вперед.

Внутри Оранжерея оказалась еще привлекательнее, чем снаружи! По стенам вились удивительные растения, на посыпанных мелким гравием дорожках играли солнечные блики, пробивавшиеся сквозь зелень. Невероятные цветы и деревья создавали атмосферу сказочного леса. В конце дорожки расположились три ряда столов на обнесенном канатным заборчиком открытом пространстве в самом центре Оранжереи.

На стульчиках аккуратно висели фартучки и нарукавники. Последовав примеру одноклассников, Эмили облачилась в новый для нее наряд.

– Сегодня мы с вами посмотрим, что из себя представляет невидимый глазу микромир, – восторженно объявила мадам Живье.

Здесь, в мягком свете, женщина не казалась больше вредной фурией. Скорее даже наоборот. Учительница вместе с сидящими на первых партах исчезла за кустами. Вернулись они очень быстро и принесли с собой коренастые приборы. Получив свой, девочка с интересом повертела его в руках:

– Тяжелый, – заметила она.

– Идеально подходит для забивания гвоздей, – не оборачиваясь, отозвалась мадам Живье, от соседних парт послышались приглушенные смешки.

– Это микроскоп, – шепотом пояснил Никодемас. – Поставь, а то уронишь.

Только теперь Эмили разглядела странное подобие раковины, расположенное прямо в крышке стола (четко посередине), и крошечный краник над ней.

– Достаньте стаканчики и пипетки, – скомандовала учительница.

– Сбоку внизу шкафчик, – участливо добавил друг вполголоса.

Все приготовили необходимый инвентарь. В тишине, нарушаемой только тихим шелестом, голос Бэсс Живье звучал колоколом:

– Установите микроскоп, зафиксировав ножки, – вещала она.

Откуда-то справа донесся стук. Женщина скосила недовольный взгляд в сторону источника звука:

– Мистер Боунс, вы там не гвозди забиваете? – язвительно осведомилась та. – Команды приступать еще не было.

– Простите, – тощий долговязый мальчик с худым длинным лицом оставил прибор в покое.

– Затем наберите немного воды в стаканчик и капните пипеткой оттуда на предметное стеклышко, – преисполненная собственного достоинства, учительница прохаживалась вдоль парт, наслаждаясь всеобщим вниманием.

Эмили отчетливо почувствовала, что боится шевельнуться! Чтоб избавиться от неприятного ощущения, девочка положила руку на грудь, туда, где мирно дремал Орин.

– Приступайте, – после театральной паузы приказала мадам Живье.

Никодемас установил микроскоп себе и Эмили, попутно шепотом поясняя последовательность действий при настройке. Потом ребята по очереди набрали воды. Выпуклая самодовольная капля прозрачным кристаллом возвышалась над поверхностью стекла.

– Теперь внимательно посмотрите на то, что обитает в обычной питьевой воде, – учительница остановилась, покачиваясь с пятки на носок и обратно.

Ребята склонились над приборами и принялись вертеть скрипучие ручки, настраивая увеличение и резкость.

– Какая мерзость! – прошептала Берта, и две или три девочки эхом повторили ее слова.

– Это еще не мерзость, – заверила мадам Живье. – Ваша задача – внимательно рассмотреть мельчайших животных, которых вы не увидите невооруженным глазом. Затем я предложу вам зарисовать их, а после этого мы проведем ряд простейших опытов.

Эмили исправно смотрела, запоминала и зарисовывала под интереснейший рассказ учительницы о жизни, существование которой до этого дня оставалось для девочки загадкой. Правда, тревожили мысли о Робин…

Остаток практического занятия пролетел незаметно: ребята заставляли амеб переплывать из капельки в капельку. В конце урока недовольной осталась одна Берта, подавляющее же большинство (включая саму мадам Живье) пребывали в приподнятом настроении. Даже на большую перемену никто отправляться не спешил.

Убрав стаканчики и пипетки, ученики нехотя покинули Оранжерею.

– Как там Би? – вздохнула Эмили, пристраивая на спине портфель.

– Вот заладила, – раздраженно бросил Никодемас.

– Тебе разве совсем ее не жаль? – искренне удивилась она.

– Жаль, конечно, – после паузы отозвался тот. – Но не настолько, чтоб думать об этом все свободное время!

Девочка не нашлась, что ответить, поэтому просто промолчала. Следующими по расписанию значился «Труд». Целых два урока. Самым неприятным в этом оказалась перспектива расстаться с Никодемасом, поскольку у мальчиков и девочек урок труда проходил раздельно.

– Что за дикость? – возмущалась Эмили, недоверчиво рассматривая горячую сосиску.

– Разве ты не ешь мясо? – Никодемас совершенно не следил за ходом ее мысли.

– Я об уроке, – она решительно насадила сосиску на вилку.

– И что? – прихлебывая чай, улыбнулся тот. – Не переживай: мне будет труднее, чем тебе.

– В том-то и дело! – Эмилия сверкнула глазами. – Это что за ерунда?! Чем девочки хуже мальчиков?! Почему нельзя учиться всем вместе?

– Остынь, – попросил Никодемас, – на нас уже оборачиваются.

– А мне все равно! – бушевала она.

На ребят действительно с интересом таращились ученики постарше.

– Эти вопросы не ко мне, – вдруг сообразил мальчик. – Не я это придумал.

– Просто скажи мне: справедливо поступать так? – Эмили взяла Никодемаса за руку и настойчиво посмотрела ему в лицо.

Сзади кто-то прыснул. Именно этот момент выбрала Роби, чтоб споткнуться на развязавшемся шнурке, перевернуть поднос с едой себе на грудь и свалиться на пол:

– Я шла к вам, – всхлипывала она. – А тут… а теперь… что я есть буду-у-у-у?..

– Ш-ш, – вид стремительно краснеющих глаз не мог оставить равнодушным. – Успокойся, прошу тебя. Сейчас мы что-нибудь придумаем.

Эмилия поднялась из-за стола и склонилась над несчастной, когда из группки старшеклассников к ним вышел белокурый красавчик:

– Ваш персональный рыцарь уже здесь, Леди! – Обе подруги обернулись на голос.

Высокий, стройный мальчик лет пятнадцати сразил наповал белозубой улыбкой. Без дальнейших предисловий он помог Робин подняться и, протянув руку к свежему еще пятну, скомандовал: «Рурсус Мундус». Через мгновение полосатый свитер, надетый поверх формы, принял прежний вид.

– Благодарю. – Эмилия изящно склонила голову, как сделала бы ее мать.

– Был счастлив помочь Вашей… – Только Никодемас заметил, насколько мучительно мальчишка подбирал нужное слово, но так ничего особенного и не нашел, – …подруге.

Одарив девочек еще одной завораживающей улыбкой, нежданный помощник развернулся и слился с компанией своих ровесников. Старшие девочки немедленно облепили его, восхищенно щебеча о том, какой он неотразимый и милый.

– Кто это? – убедившись, что никто не слышит (в противном случае, подобное выглядело бы невежливо), спросила Эмили.

– Это… – Роби сияла. – Это Чарли!..

По непонятной причине Никодемас вдруг сорвался с места и ушел. Слишком быстро, чтобы кто-то мог задержать его. «Позер несчастный, павлин», – приглушенно прорычал Никодемас.

– Что с ним? – расстроилась Би.

– Ничего. – Эмили сделала вид, что все в порядке. – Ты помнишь, я вчера отравилась? Что-то мне страшно есть. Я не притрагивалась. Или вот тебе мои деньги. Все равно не пригодятся.

Она направилась к выходу из кафетерия, полная решимости выяснить отношения.

На первом этаже, как обычно, шумел народ. Эмили окинула цепким взглядом стайки пестрых ребят, но так и не нашла, что искала. В душу без стука ввалилось одиночество. Если бы она была дома, то непременно заплакала бы.

– Что-то потеряли, мисс? – Каспар Кроу возник будто из воздуха.

– Скорее кого-то, – пожаловалась та. – Помните мальчика, которого вы ругали перед прошлым уроком?

– Никодемас у меня… Прячется, – склонившись, шепотом сообщил он. – Сорванец натворил что-то?

– Ничего, – честно ответила Эмили.

– Следуйте за мной. – Девочка по привычке взяла мистера Кроу за руку – как папу, Люса или Альхен.

Перебинтованная серой тряпкой кисть на ощупь напоминала дерево. Но Эмилия не стала отдергивать руку. И не потому, что это было бы невежливо, – человек с грустными черными глазами понравился ей с первой встречи.

Из холла мужчина свернул в неприметный коридор, слабо освещенный тусклыми лампами. По обе стороны коридора чернели обитые металлом двери, за которыми что-то происходило. За одними прятались канализационные трубы, за другими – насос, и так далее. Коридор вел под уклон, лампы стали попадаться реже. Поворот, крошечная площадка с каменным полом – и последняя дверь, бесшумно распахнувшаяся внутрь.

Сразу за порогом жили свой жизнью десятки, сотни (а, может быть, тысячи) постукивающих колесиков, шестеренок и бог весть еще чего! В просторной отлично освещенной комнате казалось тесно из-за многообразия странных штук. Большие и маленькие маятники раскачивались туда-сюда, позвякивали пружинки и поскрипывали канатики.

Эмили с открытым ртом вертела головой. Она настолько увлеклась, что совсем забыла, ради чего, собственно, пришла.

– Какими судьбами? – саркастически бросил Никодемас, сидевший с ногами в подвешенном под потолком гамаке.

– Тебя ищу! – Эмили тоже умела быть «язвой».

– Вот как? А лучшую подругу и нового героя оставила в одиночестве? – продолжал он в том же духе.

– Я не знала, что друзья делятся на «лучших» и «не лучших», – резонно возразила та. – Про Чарли вообще ничего не знаю. Ну, помог и помог. Спасибо. Что с того?

– Ах, его зовут Чарли! – с неестественным придыханием отозвался мальчишка. – Я думал, его имя Вонючка.

Вдруг огни погасли все разом… в момент. Сердце сделало в груди сальто. Девочка ахнула. А потом по одной в разных частях комнаты – то почти у самого пола, то на потолке – в густой черноте начали загораться разноцветные (голубые, белые, рыжие, красные) точки-звездочки. Какие-то перемигивались, какие-то мягко светили – но ни одна не нарушала бархатной тьмы.

– Что это? – громким шепотом спросила Эмили.

– Это небо… – так же шепотом отозвался господин Кроу. – Ваше такое же… как мое.

Точки будто плыли по кругу. Новые и новые созвездия открывались взору. Ей почудилось, будто пола нет, а тело свободно парит в бесконечном пространстве. Все произошедшее за день враз сделалось незначительным, далеким…

– Вот Большая и Малая Медведицы, – голос Каспара, удивительно добрый, точно гладил. – А это охотник-Орион и его псы.

– Сириус, – выдохнула Эмили: глаза заслезились от яркого бело-голубого сияния.

Она спохватилась поздно. Орин ожил, и девочка точно засветилась изнутри. Бедняжке стало стыдно за испорченную «сказку».

– Простите, – робко попросила она.

– За что? – удивился мужчина.

– Я… я не хотела, – Эмили почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Откуда свет? – Никодемас выскользнул из гамака.

Поколебавшись немного, Эмилия все же достала из-за пазухи теплый амулет:

– Орин, – пояснила она. – Папа подарил. Только я вам его не показывала… это тайна!

– Здорово, – протянул друг.

– Волшебный? – грустно спросил мистер Кроу.

– Просто красивый и светится, – ответила Эмили. – Ваши звезды лучше!

Кристалл погас. И опять наступила ночь.

Глава 5. След тайны

Причина, по которой уроки труда проходили раздельно, оказалась до смешного простой. Учительница на дух не переносила мальчишек. Есть люди, испытывающие крайнее омерзение при виде мышей, крыс или пауков – так вот: для мисс Виржинии Лонли этими «противными существами» были мальчики и мужчины.

Учительница напоминала швабру: неимоверно худая и костлявая, от макушки до пяток прямая, как под линейку начерченная, а на голове копна непослушных, торчащих во все стороны осветленных волос. Своими длинными когтистыми пальцами она презрительно перелистывала журнал с оценками, а натыкаясь на имена мальчиков взглядом, чуть не плевалась.

Труды можно было бы считать скучными, если бы Берта не «развеселила» всех в первые же минуты. Вместе со своей «тенью» они явились с опозданием и продолжали громко обсуждать личность какого-то старшеклассника.

– Вы, прополощите рты немедленно! – взвизгнула мисс Лонли. – Мало того, что обсуждать человека без его присутствия – низость, так это еще и мужчина! Если больше некому – я научу вас быть Леди.

– Нет уж, – огрызнулась Берта, – я теперь знаю, что в этой воде плавают гадкие склизкие твари.

Учительница улыбнулась одними уголками губ:

– Вивидология, – саркастически констатировала она. – Как же вы тогда пьете чай?

– От кипячения вся пакость умирает, – не задумываясь, ответила та.

– Вам приятней употреблять их трупы? – Девочка зажала рот рукой и позеленела.

Эмили поняла, что пересказать сценку Никодемасу – ее святая обязанность.

– Вивидология… – фыркнула себе под нос мисс Лонли. – И так каждый год.

Комната, отведенная для труда, отличалась от всех других: привычных трех рядов не было, на полу лежал пушистый ковер. Цветы в кадках, кружевные салфетки, длинный стол и две не менее длинные лавки. Добротный камин с фотографиями и позолоченными часами на полочке, книжные шкафы, сервант с батареей старинных тарелок и чайным сервизом – не хватало только ощущения дома.

Весь урок учительница рассказывала о правилах сервировки и прочих тонкостях, связанных с «гастрономическим этикетом»: как что держать, как просить, как подать… и многое другое. Девочки усердно скрипели перьями, конспектируя и зарисовывая. Эмили едва сдерживалась, чтоб не начать зевать.

Перемена показалась коротким просветлением в нескончаемом бреду. Стараясь не попасться на глаза мисс Лонли, девочка спешила отыскать друга и поделиться новостями. Вопреки всему, Би следовала за ней по пятам.

– Ты совсем без меня не можешь? – не выдержала Эмили.

– Нет, вовсе нет, – Робин невинно захлопала ресницами. – Я не хочу оставаться одна. Не бросай меня…

Последняя фраза заставила рассыпаться уже сформировавшуюся реплику. Ну как можно было обидеть наивное создание?! Эмилия молча взяла ее за руку и ускорила шаг.

Никодемас выглядел мрачнее тучи: присутствие Роби явно бесило его, и скрывать это мальчик не собирался.

– Вот прилипала, – процедил он.

– Перестань! – Эмилии впервые не знала, как поступить.

– Ничего, я … – Би неожиданно высвободила кисть. – Не буду мешать…

Полосатый свитер скрылся в толпе. От бессилия захотелось взвыть.

– Доволен? – риторический вопрос.

– Если тебе нравится возиться с плаксами, то мне нет, – отрезал мальчик. – Выбирай: или она, или я!

– Ничего глупее в жизни не слышала! – не успела Эмили опомнится, как ноги сами собой понесли в сторону класса.

– Прекрасно! – крикнул ей в спину Никодемас. – Я все понял!

Звонок оборвал голос на полуслове, но это не помешало сердцу расколоться на тысячи колючих кусочков. Ничего подобного с девочкой еще не происходило. Дружба, до того казавшаяся бесконечным праздником, могла ранить! Неприятное открытие не давало сосредоточиться.

Эмили перепутала все, что можно было перепутать и, без сомнения, заслужила те язвительные реплики, которые отпускали в ее адрес Берта и Белла.

После урока ученицы получили оценки. Не услышав своей фамилии, Эмили направилась в другой конец класса – туда, где во главе стола в кресле восседала мисс Лонли.

– Простите, – начала девочка, – вы пропустили меня. Варлоу… новенькая.

– Нет, юная леди, я сделала это намеренно, – тусклые синие глаза смотрели сквозь нее.

– Совсем плохо? – бесцветно уточнила Эмили.

– Нет, – женщина жестом предложила сесть. – Вы будто отсутствовали, поэтому я просто обязана спросить: что-то не в порядке?

В свете лютой нелюбви учительницы к мальчикам, самым разумным показалось промолчать. Она отвела взгляд.

– В таком случае, ваша оценка – «удовлетворительно», – сообщила мисс Лонли, но не спешила браться за перо. – Вы найдете дорогу в актовый зал самостоятельно?

– Я не иду туда, – покачала головой Эмили, представляя, как скажет маме о столь неприглядной отметке.

– Вот как? – учительница открыла чернильницу.

– Я вызвалась дежурить по классу, чтоб не подвести друзей, – между ребрами что-то больно укололо.

– Что ж… Тогда идите, уборка не терпит спешки, – «швабра» мягко улыбнулась.

Собрав вещи, девочка с тяжелым чувством покинула комнату. Ведь она действительно попросила Альхен приехать попозже. Эмили надеялась, что весело проведет время. В ушах звенело: «Я все понял!». Что он мог понять? Очевидно, вовсе не то, что нужно.

Эмилия, спотыкаясь, брела к кабинету закрепленному за мадам Нанс. То, что должно было радовать, невыносимо тяготило. Незапертая дверь с легким скрипом отворилась – в общей тишине безлюдного коридора звук показался гораздо громче, чем на самом деле.

В классе царила гробовая тишина. На учительском столе свесив ноги сидел Никодемас с перекошенным от досады лицом. В противоположном углу на ступеньке девочка заметила Робин. Та тихо скулила, уткнувшись носом в коленки. Желание закрыть дверь с обратной стороны отчетливо нарисовалось в сознании, но только слабый бежит от проблем.

Эмили молча положила вещи на первую парту среднего ряда. Би посмотрела на подругу, едва-едва приподняв голову. Мальчик остался безучастен.

– Так просидим до завтра? – осведомилась мисс Варлоу, переводя взгляд с одной фигуры на другую. – Как воды в рот набрали.

– А что тут скажешь? – Никодемас криво усмехнулся. – Я думал, мы друзья…

– Разве это не так? – Эмили почти скрипела зубами.

– Вон твоя подружка, – небрежно бросил тот и добавил: – плакса-вакса.

Роби вскочила на ноги:

– Прекратите, вы оба!!! – взревела она, чего от «плаксы» никто ожидать не мог. – Как дошколята. Мы ж не жениться все втроем собираемся, а просто дружить! У дружбы лишних нет.

Эмилия больно прикусила язык. От невесть откуда взявшегося стыда запылали щеки. Кому вообще пришла в голову идея о том, что лучший друг должен быть один? Девочка чувствовала кожей, насколько дороги ей люди, с которыми знакома-то чуть!

…А между тем класс сам себя вычищать не станет. Робин подобрала губку и принялась методично возить ей по доске. Никодемас спустился на пол и направился к первому ряду, чтоб установить все стульчики, как полагается.

Поскольку второй губки нигде не было видно, Эмили начала переворачивать стулья третьего ряда. Напряжение так и висело в воздухе. Она старалась не смотреть в сторону друга, но грохот неумолимо приближался.

Четвертая парта среднего ряда… класс превратился в лес ножек. Ребята смотрели друг на друга, и оба понимали необходимость сказать что-то… Что-то важное…

– Я не прав, – черные глаза поблескивали. – Прости.

– Я не сердилась, – призналась Эмили. – А извиняться тебе нужно перед Би.

– Хорошо, – Никодемас вздохнул. – Мир?

Он протянул вперед смуглую руку.

– Мир, – кивнула девочка и с чувством пожала ее.

– Робин, прости меня! – как можно громче крикнул друг. – Ты не плакса!

– Плакса, плакса. Так и мама говорит, – Би облокотилась о кафедру, сделанную специально под мадам Нанс. – Так вы будете со мной общаться?

– А куда мы денемся? – Никодемас вынырнул в проход и картинно поклонился.

– Спасибо, – улыбнулась она, и по круглым щечкам снова покатились крупные слезы.

– Я что-то не то сказал? – мальчик бросил удивленный взгляд на Эмилию.

– Это от счастья, – шмыгая носом, пояснила храбрая тютя. – Кто-нибудь видел веник и совок?

* * *

Когда Альбоура оторвалась от земли, девочка уткнулась носом в белоснежную гриву. Два дня… целых два дня без друзей. Да, рядом будут папа, Люс и Альхен, но от этого почему-то не делалось легче. Перед глазами вставало удивительное «Небо», созданное мистером Кроу.

– Не балуйся, – мадам Александра усадила Эмилию ровно. – Когда же ты, наконец, вырастешь и сможешь сама ездить верхом?!

Риторический вопрос – это тот, что не требует ответа. Ясно же, что собственный паспорт мисс Эмили Варлоу получит только в четырнадцать, а взрослой станет, когда разрешит папа.

– Альхен, какими были твои школьные друзья? – перекрикивая ветер, спросила девочка – но та промолчала. Может, просто не расслышала?

Дорога домой показалась короткой, как маленькая переменка. Попрощавшись с крылатой лошадью на пирсе, кухарка взяла у Эмили из рук портфель. Все еще не верилось в то, что завтра не будет утреннего ажиотажа и завтрака в полудреме.

Странный звук нарушил тишину: будто кто-то тонким голоском кашлянул. Мадам Александра повернула голову в сторону хозяйственных построек. Когда кашель раздался вновь, она решительно свернула на дорожку, а Эмили поспешила следом.

Тяжелые ворота со скрипом отворились, и взглядам открылся просторный каменный амбар, заполненный ароматным сеном. Чуть поодаль от входа верхом на щербатом полене сидел Патрик.

Круглое красное лицо выражало крайнюю степень удивления, роскошные рыжие усы с подусниками шевелились, но бедняга не мог произнести ни слова. У его ног лежал мешок…

– Кхе-кхе, – неубедительно покашлял садовник.

– Что у тебя там, Падди? – сурово спросила Альхен.

– Ничего… – Голубые глаза забегали.

Неожиданно непонятный сверток, глубоко вздохнув, как чихнул! Крошечный, с голубиное яйцо, огненный шарик заставил вспыхнуть подстилку из сухой травы.

– Интересно… – протянула блондинка.

– Совершенно ничего интересного! – Патрик отчаянно затоптал толстой ножищей в потертом сапоге образовавшийся костерок.

Тогда мадам Александра решительно шагнула вперед. Девочка, все это время стоявшая в оцепенении, не смогла остаться безучастной. От любопытства сердце застучало чаще. Что же прячется в мешке?

Долго ждать не пришлось… Загадочный кто-то высунул кончик длинной узкой морды. Черный блестящий нос со смешными ноздрями, за ним показалась и вся голова. Золотисто-алые глаза, больше похожие на щели, спутанная грива, маленькие ушки…

– Жду объяснений! – Альхен грозовой тучей нависла над садовником.

Падди нехотя стянул тряпку, и крошечный пегас расправил неестественные перепончатые крылья, а вот на ножки встать не сумел.

– Принес. Каюсь, – мужчина вытер лоб мешковиной. – А что мне еще делать было? Его хотели продать. Разобрать на настойки и вытяжки.

– Вот, значит, куда делись деньги? – мадам Александра выпрямилась. – Что скажет господин, когда узнает?

– Я… я возмещу… я из жалования… я… – пролепетал Патрик.

– Ты вернешь зверька владельцу, – белая фигура развернулась на каблуках.

– Живодеру?! – голубые глаза вспыхнули. – Маленькая леди, скажите что-нибудь!

– А вот это уже провокация, – бросила Альхен, подталкивая Эмилию к выходу.

Но девочка не спешила уходить: словно завороженная, она смотрела на худенькое тельце изумительного существа. Она ни разу еще не встречала черных пегасов. Белых, серых, в яблоках, даже рыжих – но не черных!

– Ты бессердечная! – оттолкнув спутницу, Эмили отступила туда, где сидел садовник.

– Возможно, – Альхен скрестила руки на груди.

– Я попрошу папу оставить его, – твердо заявила она. – И Альбоуру попрошу!

– Только не забудь сказать, что оно огнеопасно, – скептически заметила несгибаемая мадам и скрылась из виду.

Эмили сжала кулачки. В такие минуты она не понимала, та ли это женщина, которая любила и заботилась.

Садовник рассеянно похлопал маленького пегаса по крупу. Патрик Рэд любил все, что тянулось к солнцу, дышало и жило. Не особо верилось, что Альхен в самом деле смогла бы отдать беззащитное существо живодерам, а вот Падди был совсем другого мнения.

Присев на корточки, девочка опасливо протянула руку. Маленький пегас испуганно захлопал крыльями, поднимая в воздух пыль и легкие травинки.

– Тише. Бояка он та еще, – мужчина накрыл худенькое тельце мешком. – Кроха от людей добра не видел.

– Сколько ему… эм… месяцев? – Эмили вглядывалась в удивительные глаза волшебного существа.

– Месяцев? Этому неделя где-т’ отроду наберется, мисс, – ворковал садовник.

Эмилия думала, что настолько тепло Патрик может говорить только о своих яблонях.

– А где его мама? – Крошка-пегас закашлялся.

– У него нет мамки, его люди… создали, – пояснил садовник.

– Зачем? – от удивления глаза сделались круглыми, как у Би.

Падди тяжело поднялся, отряхнул от пыли штаны и направился к своей грубой кожаной сумке, висящей на вбитом в стенную подпорку гвозде. Эмили вздрагивала на каждый звук: ей все казалось, что сейчас войдет мадам Александра или папа.

– На продажу, – нехотя ответил садовник. – После того, как скотам… простите, мисс… нехорошим людям запретили убивать драконов, потому что их осталось раз-два и обчелся.

– При чем тут драконы? – она все еще ничего не понимала.

– Эх, мисс… – Патрик извлек бутылочку с молоком и соску. – Светлая вы душа! Дракона вырастить не всякий сможет, а вот такого вот полукровку – сколько угодно. Изверги… А потом… продают крошек частями.

Мужчина сжал кулаки.

– Попадись мне хоть один в руки!!.. – с чувством пробасил он. – А так все перекупатели или как их? Попадись мне хоть один…

– Ты бы ему показал, добрый Патрик. – Эмили другого и представить не могла.

Вернувшись на прежнее место, Падди приладил соску к бутылочке и принялся поить крошку-пегаса молоком.

Робко скрипнула дверь, и в амбар протиснулся Люс. Девочка не понимала, радоваться или нет, пока друг не заговорил:

– Прокололись? – он выглядел немного растерянно. – Что теперь?

– Пес его знает. – Падди осторожно поддерживал узкую черную мордочку. – Но звереныша я на верную смерть не отдам.

– Не сомневаюсь. – Люсьен подошел и по-дружески похлопал Патрика по плечу. – Дракончик уже получше себя чувствует?

– Куда там!.. – отмахнулся садовник. – Кашляет, чихает, горячий весь…

– Выходим? – с надеждой спросил Люс.

– Ну не добьем же! – Падди хрипло усмехнулся.

* * *

В холле резиденции Ордена царила обычная суета. Сновали туда-сюда нарочные, кто-то читал в ожидании аудиенции, бесконечный поток людей втекал и вытекал через большие двери, чтоб разбиться на несколько ручейков у парадной лестницы.

Высоко задрав подбородок, мисс Уиквилд направилась прямиком к окошку, за которым пряталась внешне дружелюбная девушка из отдела справок. Меньше всего хотелось встретить знакомое лицо.

– Дайна!

Не узнать голос она не могла. Игнорировать было невежливо, тем более что Танцор уже пробивался к ней.

– Ты теперь тут? – Едва ли это интересовало ее.

– По чудоделам своим отчитаться надо, плюс с бумагами разобраться чуть, – сообщил Руфус. – А ты?

– А я уточнить кое-что, – максимально уклончиво ответила Дайна.

– Не важно, – отмахнулся Баламут. – Если не занята, позволь угостить тебя чем-нибудь.

– Отлично, – кивнула мисс Уиквилд.

– Тогда буду ждать у входа. – Руф не скрывал радости.

Естественно, она согласилась, только чтоб отделаться от него. Дайна прекрасно понимала, что улизнуть от Руфуса теперь будет чрезвычайно сложно, но все же надеялась справиться.