Текст книги "Как в кино"

Диана укуталась в полотенце и вышла на кухню. Ни поза, ни выражение лица Алекса не изменились за эти двадцать минут ее отсутствия. На столе валялся Дианин телефон. Он звонил без перерыва. Диана ужаснулась, восемь вызовов от Рио. В глазах потемнело.

– Прости меня, он сумасшедший, клянусь, просто неадекватный. Этот человек утомил меня настолько, что я всерьез задумываюсь написать на него жалобу руководству радиостанции. Понятия не имею, что ему надо. Я не давала ему ни малейшего повода. Он метросексуальный маньяк, совершенно не в моем вкусе. Он культивирует в своей голове космические идеи, а потом удивляется, почему весь этот бред не воплощается в реальность. – Диана забралась к Алексу на колени и крепко обняла его за шею. – Я тебя очень люблю, очень-очень люблю, – сказала она, – тебя одного, кроме тебя мне никто не интересен, никто не нужен. Ты же знаешь, у меня есть грани дозволенного, я никогда через них не переступлю, я преданная, благодарная и, если быть честной, практически не пила, это трава во всем виновата. Я в этом деле дилетант, мне было сложно предположить и вообразить реакцию своего сознания на три безобидные затяжки. Если бы я не поддалась коллективному бессознательному, настроению масс, то все майки были бы целы. – Диана заметила, как взгляд Алекса слегка потеплел, хотя девушка знала, что бальзам затекал исключительно в уши, а разум тем временем продолжал анализировать ситуацию со всех сторон, ведь те, кто единожды обжигался, впоследствии дуют даже на воду.

Он поднял ее на руки и положил на стол, полотенце распахнулось само собой. Алекс смотрел на ее еще влажную кожу, водил по ней пальцем, но почему-то не улыбался.

– Алекс, это так пошло! Прямо на столе, как в дешевой эротике. Отнеси меня, пожалуйста, на кровать, если тебе не сложно, – сказала Диана и рассмеялась.

Алекс взял ее на руки и без лишних слов отнес в спальню.

Проснувшись рано утром в гордом одиночестве, Диана заварила зеленый чай с бергамотом и выглянула в окно. «Вот оно, осень, – подумала девушка, – пахнет осенью, так неожиданно, как будто я выпала из жизни на какое-то время и не заметила ее прихода. Как же все так вышло? А главное, зачем? Абсолютно бессмысленный поступок. Хорошо, что я ничего не помню, никаких деталей и подробностей, в противном случае не только мысли, но и ярчайшие картинки сводили бы мою голову с ума. А ведь можно было этого избежать, можно было легко пропустить корпоративную вечеринку, не испытывать судьбу. Сколько еще бессонных ночей меня ждет? Как избавиться от чувства вины перед Алексом и перед самой собой? Моя принципиальность по факту не оправдала моих же собственных ожиданий, я упала в ту же лужу, где плавают Макс и ему подобные, только в красивом платье».

Погруженная в свои мысли девушка словно из параллельного мира услышала, как под новый супер хит Тиесто бьется в истерике ее же собственный мобильный телефон.

– Доброе утро! – сказала Диана абоненту с засекреченным номером.

– Дианочка, это ты? – произнес совершенно незнакомый женский голос.

– Я, – удивленно ответила Диана.

– Это Наташа! Наташа Воронова. Мы с тобой учились в одном классе, с торжественной линейки первоклассника и до конца, пока ты не ушла. Помнишь меня? В книжном магазине я наткнулась на твою книгу, а потом узнала, что ты работаешь на радио, позвонила туда и выпросила у секретаря номер твоего мобильного!

– Наташа!!! – Диана со скоростью света прокрутила свою жизнь, как кинопленку, на семнадцать лет назад. – Очень рада, что ты меня нашла, это так неожиданно и приятно!

– Давай встретимся, поболтаем! Просто нереально, жизнь такое сотворила, ты упадешь в обморок! Я мать четверых детей, старшая дочь закончила третий класс.

– Да ты что! Вот это да! Когда ты все успела? – на губах у Дианы крутился совершенно иной вопрос: когда ты начала рожать детей, если старшая дочь почти совершеннолетняя и неужели процесс деторождения настолько тебя впечатлил, что ты не смогла остановиться четыре раза подряд.

– Рано вышла замуж и ни о чем не жалею. Приезжай ко мне, можешь сегодня? Или хочешь, встретимся где-нибудь в городе.

– Давай я приеду, – на радостях согласилась Диана. – Диктуй адрес.

«Природное любопытство двигатель прогресса», – подумала Диана, влезая в слегка подсевшие после стирки рваные голубые джинсы. Оказалось, что бывшая одноклассница жила в пятнадцати минутах езды по правилам от дома Алекса. «Вот, значит, где обитают мои школьные подруги», – подумала Диана, закрывая автомобиль рядом с элитной новостройкой, жилой комплекс впечатлял нескромным размахом, его внешний вид буквально кричал о цене квартир внутри.

Преодолев десять металлических дверей, Диана очутилась в огромной квартире, выдержанной в стилистике XIX века: все старинное, тяжелое, деревянное и золотое, несколько вычурное и непривычное для активной и неуемной Дианы Мэй. Девушка почувствовала себя на экскурсии в музее, в том музее, где есть огромное джакузи, душевая кабина с эффектом сауны и тропическим душем.

– Как ты умудрилась? Четверо детей, у меня в голове не укладывается, что такое в принципе возможно. И даже не знаю, что сказать, ты отлично выглядишь для неоднократно рожавшей женщины.

– Да, я многодетная мать, представляешь! Я замужем уже десять лет. Когда мы познакомилась, ему было сорок, а мне должно было исполниться восемнадцать, сейчас мне двадцать восемь, а ему без пяти минут пятьдесят. Больше двадцати лет разницы – это не шутка, мне пришлось быстро повзрослеть, дурь из головы выветривается моментально. Муж бизнесмен, очень хорошо зарабатывает, одел меня, посадил на машину. Теперь утром выбираю, на каком транспорте поехать и какую шубу надеть.

«Сомнительное достижение», – подумала про себя Диана, но промолчала и поощрительно улыбнулась.

– Как ты управляешься со всем этим? Четверо детей, муж, хозяйство – мне необходимо время для осознания. Я, конечно, не сноб, но разница в возрасте у тебя с твоим мужем тоже впечатляющая. Я встречаюсь с мужчиной, который старше меня на десять лет, и иногда диссонанс невозможно не заметить: различия во взглядах, в оценках действительности, в желаниях, в поведении, – сказала Диана, не чувствуя ничего подобного, исключительно для поддержания беседы.

– Детей я поделила, младший с нянькой, средние в частном детском саду, старшая – в школе. А я профессиональная жена. Я все умею: вкусно готовить, создавать уют, решать бытовые вопросы, хорошо выглядеть, молчать, улыбаться, быть страстной, когда необходимо. Это тяжелая, но хорошо оплачиваемая работа, правда, карьерный рост не предусмотрен. А ты? Чем ты занимаешься? Судя по отсутствию обручального кольца, крепость по имени Диана Мэй все еще не пала?

– Я… я – это сложно! Наверно, невозможно решиться на создание собственной семьи, когда до конца не можешь разобраться с самой собой. Я радиоведущая, пишу книги, статьи в глянец, встречаюсь с интересными людьми, посещаю светские мероприятия. – Диане в срочном порядке захотелось добавить к этому списку еще что-нибудь, все вышеперечисленное показалось ей каким-то ничтожным в сравнении с мужем предпенсионного возраста и четырьмя детьми. – Я хочу какое-то время пожить для себя, впитать жизнь, насладиться ею.

– Ты, главное, не затягивай, а то совсем скоро мужчины, которые будут интересны тебе, перестанут интересоваться женщинами из твоей возрастной категории, – сказала Наташа со знанием дела. – Все мои подруги давно замужем и весьма удачно.

– Понимаешь, я ничего не умею, ты профессиональная жена, а я профессиональная авантюристка. Конечно, я задумываюсь о семье, как о перспективе, семья есть в планах, но слетать с катушек и бежать на охоту за будущим мужем не входит в повестку дня. Скажи, а как вы проводите свободное время?

– Все наши друзья семейные пары, мы встречаемся, общаемся, ездим на природу. Что такое тусовки, я не знаю, чувствую себя достаточно взрослой, да и муж не поддержал бы, отправься я танцевать до полуночи. Я стараюсь его не нервировать, не злить, он всегда очень занят, на работе сплошной стресс, поэтому в любой ситуации лучше сделать так, как он считает правильным, чем скандалить. Я не приспосабливаюсь, с годами я научилась гибкости, – вроде как, оправдываясь за каждодневный догги-стайл, произнесла Наташа.

Судя по всему, индийское писание и поза номер сорок восемь стали для женщины нормой еще и в повседневной реальности, буквально на каждом шагу.

– А секс? Уж прости, что спрашиваю прямо в лоб! – Вопрос за вопросом, Диана вживалась в роль интервьюера, представляя, как многогранно развернется тема выбора в ее следующей статье.

– Знаешь, страсть уходит из любых отношений, это констатация факта, к этому надо относиться по-взрослому и с пониманием. Страсть уходит, а стабильность остается, своеобразная уверенность в завтрашнем дне. Одно дело рискнуть собой и совсем другое – будущим своих детей. Конечно, мне хочется других мужчин, я же живая, – сказала Наташа и улыбнулась, – но моя благополучная жизнь стоит дороже оргазма. Пока мы общаемся, я приготовлю салат на ужин, если ты не возражаешь! А ты пока расскажи мне о своей личной жизни, давай Дианочка, пооткровенничай со мной.

– Я влюблена, но до свадьбы еще далеко, и я благодарю его за это своеобразное понимание меня. Алекс не торопит и не давит, он мудро и терпеливо наблюдает, как я преображаюсь в наших отношениях, думается мне, он ждет подходящего момента… Ну когда свадебные платья перестанут вызывать у меня аллергическую реакцию. Он меня балует, заботится обо мне больше, чем о ком-либо, поддерживает во всем и называет «моя радость». Глупый, наверно, вопрос, а ты любишь мужа?

– Любовь была, когда за два месяца до знакомства с Юрой я рассталась с молодым человеком, который должен был вскоре стать моим мужем, когда пресловутое белое платье было сшито, а приглашения разосланы. Это была любовь. Тогда я поняла, что больше такой любви не хочу, и страсть такой ценой мне даром не нужна. А мужу я искренне благодарна, он не только не мешает мне жить так, как нравится, он создает оптимальную обстановку для меня, для себя, для детей, для нашего общего комфорта. Один раз он меня ударил, был нетрезв, а я сразу не просекла, что к чему, следующим утром сказала, что забираю детей и ухожу к родителям, он так испугался, что подарил мне квартиру. Мы льстим самолюбию друг друга. А ты, Дианочка, смотри, если кандидат рядом с тобой подает надежды, не тяни резину, мужчины нынче пошли такие нерешительные, дай ему понять, что хочешь замуж, а то будешь потом сама по себе закупать продукты в универсамах эконом-класса и жалеть, что упустила момент.

«Либо кошки, либо одиночество в гипермаркете, – подумала про себя Диана, пытаясь удержать серьезное выражение лица и не рассмеяться, – какой-то апогей идиотизма».

– Понятно, – равнодушно произнесла Диана вслух. Ей по большому счету было нечего добавить. Темы для разговоров внезапно закончились. Зато началась программа «Смак» и наглядный курс по приготовлению салатов из морепродуктов. – Дорогая, мне на самом деле уже пора бежать, а то опоздаю на эфир! А это такое дело, сама понимаешь!

– Жаль, что ты работаешь не на радио «Шансон», я так к нему привыкла, частенько слушаю в машине, так бы и тебя слушала заодно, мелочь, а приятно!

Услышав о мелочи, Диана брезгливо улыбнулась, обняла Наташу и крепко поцеловала в щеку, точно зная, что вряд ли они увидятся в обозримом будущем. Ведь рецепты салатов и строгие правила семейной жизни по мотивам полотна «Неравный брак», к счастью, не входили в повестку ее дня и не были животрепещущей темой за бокалом мартини.

Как по-разному люди строят свою жизнь, как непохоже конструируют свою реальность, как сильно большинство из нас зациклены на правилах жанра, а не на его смысле. Ну положим, тот самый жанр создаем мы сами, мы – творцы, однако каждый выбор так или иначе сулит определенные ограничения. Как поддерживать пламя внутри, не впадая в крайности? Неужели нельзя охватить все? Как в рамках всего этого безумия остаться true и сохранить за собой потенциальную возможность выбирать душой и сердцем, а не по упрощенной программе? Ведь именно это называется гармонией, когда ты приобретаешь что-то не в ущерб чему-то. И почему на моем пути встречаются исключительные примеры каких-то несусветных крайностей, где идиллия интересов, ценностей, всех сфер жизни, куда подевалась любовь? Где примеры таких браков, таких отношений? Без игры, без унизительного желания удачно пристроить свою бездарную сущность. Вдруг мысли Дианы перешли в совершенно иную плоскость. Она вспомнила о собрании на радио, явка на которое была строго обязательна.

«Зачем без особого повода приезжать на радио за полтора часа до эфира, – думала Диана, открывая тяжелую железную дверь. – Матом вроде не ругалась, слово "пидорасы" не произносила, про лайнеры не забывала, личного мнения в адрес никчемных групп-однодневок вслух не высказывала, больше не опаздывала. Что еще могло произойти?»

– Дианочка, вам снова посылку принесли. Заберите, пожалуйста, – как всегда по-семейному ласково сказала вахтерша тетя Галя.

– Снова книга?

– Да, похоже, снова книга. Странный он, этот ваш поклонник.

Несколько месяцев назад приблизительно раз в две недели какой-то незнакомец начал присылать Диане книги. Сначала был Хемингуэй «Старик и море», потом Кундера «Вальс на прощание», Шлинк и его «Чтец».

– Да что вы, тетя Галя, человек со вкусом подбирает литературу, а не пишет на стенке про мою грудь и не звонит на мобильный в три часа ночи. Жаль, однако, ведь большинство из того, что он присылает, я уже читала.

Не успев подняться на второй этаж, Диана практически лоб в лоб столкнулась с одной из редакторов отдела новостей, бегущей по коридору с сигаретой в руке.

– Дина, Белка в бешенстве, сейчас какое-то совещание будет. Он уже сидит в переговорной. Один. Хрустит костями пальцев рук. Спасай ситуацию, подруга.

– Видимо, ждет, пока зайду я и кину в него гигантским орехом, – рассмеялась Диана.

Не прошло и десяти минут, как известные всей стране радиоведущие сидели, словно первоклассники за школьными партами, сложив руки и подняв головы.

– У меня для вас новость, – с серьезным видом заявил программный директор. – Расскажу все сразу, чтобы вы не удивлялись и не задавали мне по сто раз в день одинаковые бестолковые вопросы.

Именно в этот момент Диана пыталась как можно тише развернуть свою посылку. Девушка старалась проследить логику отправителя, однако бесшумно сдирать плотную коричневую бумагу не получалось и она так или иначе привлекала к себе всеобщее внимание.

– К нам приезжает молодой немецкий режиссер. Он собирается снимать фильм о любви немца к русской девушке, которая работает на радио. В основном, съемки будут проходить в резервной студии на третьем этаже. Его зовут Адам, прошу всех с пониманием отнестись к происходящему на радио и не мешать съемочному процессу. Это в общем-то все, что я хотел сказать.

– Скажите, а Адам собирается снимать порно в лучших традициях жанра, прославившее страну врагов? – не выдержав, спросила Диана.

Переговорная разразилась жутким хохотом.

– А вы претендуете на главную женскую роль? – с нахальной улыбкой произнес программный директор, указав взглядом на декольте девушки.

– Это будет зависеть от того, кто исполнит главную мужскую. И еще один вопрос, если позволите: господин Адам не будет нам мешать?

– Лично вам не будет. Мне вообще кажется, что вам помешать в принципе невозможно. Вчера слушал ваш эфир, опять часовые джинглы идут с задержкой на несколько минут. Неужели так сложно себя контролировать?

– Это из-за новостей, вполне рабочая ситуация, со всеми бывает, не криминал.

– Объявляете звезд, темп не тот, в такт не попадаете. Про содержательно и несодержательно я вообще говорить не хочу, как и обсуждать ваше эксклюзивное чувство юмора. Да и как можно помешать человеку, который, произнося тысячу раз номер для эсэмэс-сообщений, каждый пятый раз делает в нем ошибку? Как можно помешать человеку, который не обращает внимания на то, что текст роликов наших рекламодателей систематически меняется? И мы постоянно проплачиваем штрафные выходы нашим дорогостоящим эфирным временем?

– Я стремлюсь к совершенству, а вы явно драматизируете, кроме того, рейтинги двух моих авторских шоу-программ звучат гораздо громче, чем часовые джинглы, – набравшись мужества, ответила Диана с сияющей улыбкой на лице.

– Совещание окончено, прошу всех занять свои рабочие места.

– И чтобы каждый в своем производственном цехе, – тихо произнесла Диана. – Мы же живем по пятилеткам, сдаем планы, и у нас все также нет секса, а цвет ориентации диктует партия. И при всем при этом немецкий режиссер, резервная студия, фильм какой-то… жизненный абстракционизм одним словом.

До эфира оставался целый час. Диана стояла в курилке, едва набросив на плечи плащ, девушка нервно выдыхала сигаретный дым.

– Алекс, отпустишь меня в мою холостяцкую норку? Мне надо срочно закончить статью, дедлайн был вчера, а я как обычно ничего не успела.

– Приезжай, пожалуйста, домой, я тебе помогу, вдруг понадобится мой совет, – спокойно ответил Алекс.

– Вряд ли это в зоне твоей компетенции, статья о геях.

– Ты не в настроении?

– Абсолютно, устала от постоянных нападок программного директора, мне кажется, он специально надо мной издевается, специально высмеивает, старается занизить мою самооценку и внушить мне патологическую неуверенность в себе. Интересно, когда мне начнут выплачивать премии за подработку девочкой для битья? Ежемесячные пособия на успокоительные средства, давали же раньше молоко за вредность. Некоторые диджеи забывают ставить в эфир рекламные ролики, и им все сходит с рук, а я для него как красная тряпка для быка. – Диана закурила вторую сигарету подряд.

– Может быть, он видит в тебе самого ярого конкурента?

– Но я не планирую с ним конкурировать, я просто хочу работать, хочу приходить на любимую работу в хорошем настроении, ведь от этого напрямую зависит ее качество.

– Не бери в голову, просто не обращай внимания, скорее всего, он получает удовольствие от твоих реакций, а как только реакции исчезнут, уйдет и повод постоянно тебя донимать. Когда-нибудь мы создадим для тебя свою радиостанцию и ты будешь там самая главная.

– Когда-нибудь… Знаешь, Алекс, я не хочу идти на работу, вот сейчас, сейчас я не хочу идти на эфир и я искренне не понимаю, откуда взять на это силы. У меня в сумке пригласительные билеты на открытие нового модного бара, который будет открываться целых три дня: сначала для богатых, потом для красивых, и наконец практически для всех остальных. Машка варит глинтвейн, у Мити сплошные сенсации, а я никого не хочу видеть. Хочется бежать отсюда бегом.

– Может быть, есть смысл обсудить этот вопрос с руководством? – в вопросах работы и бизнеса Алекс редко давал волю эмоциям.

– Я думаю, что сегодня мне есть смысл побыть одной. Говорят, что у людей, больных шизофренией, все обострения случаются в межсезонья. Буду решать вопросы сама с собой, совсем не хочется прослыть конфликтной скандалисткой. Ведь остальные как-то с ним ладят, все пытаюсь выяснить, как же они это делают.

– Я думаю, что остальные, во-первых, менее амбициозны, а во-вторых, лучше тебя соблюдают субординацию, руководствуясь страхом покинуть радиостанцию с полпинка. Он чувствует себя сильным за счет этих людей, они готовы терпеть, закрывать глаза, возможно, они говорят то, что он хочет слышать, думают, так как хочет он. С тобой этот номер не проходит, а своим демонстративным непринятием его взглядов ты злишь его еще больше.

– Я совсем, совсем немудрая. Судя по всему, в наше время что талант, что мудрость измеряются твоим умением ловко приспосабливаться к той или иной ситуации. А я не умею и учиться не хочу.

Когда открылась дверь в квартиру, зажегся свет, забурлил чайник, все доминанты превратились в антураж.

– Поздравляю, Диана Мэй, – сказала девушка, обращаясь к самой себе. – Очередной раз в своей жизни ты получила в точности то, что хотела, и это не принесло тебе желаемой феерии со знаком бесконечности. С ним как в теплой шубе в минус сорок, как в солнечных очках в Доминиканской республике, под прочным тентом в тропический ливень. Я небезразлична к нему, не понимаю, как такое может быть, но складывается ощущение, будто это не та любовь, на которую я способна, не та любовь, которую я жду всю свою жизнь. Это не любовь, которая ходит с закрытыми глазами по тонкому лезвию эйфории, это не любовь, в сравнении с которой сила притяжения кажется шуткой природы, и, тем не менее, я не представляю без него своей реальности. А еще это чувство подступающей к горлу вины, которое душит меня шелковым платком Salvatore Ferragamo. Вины перед Алексом, за то, что не оправдала его надежд, за это нелепое предательство, за то, что не смогла в нем раствориться, за то, что «навсегда» – фильм не о нас, за то, что я ненадежная, непостоянная и несерьезная, за то, что не умею ценить и отдаваться всецело одной главной истории. Да и где она, моя главная история? И почему так гнетет изнутри это отвратительное чувство, когда все хорошо, но чего-то не хватает. Как в «Бриде» Коэльо, – заключила Диана. – Ты можешь встречаться с человеком, быть с ним счастливой, но при этом каждый день просыпаться с четким осознанием того, что он не твоя иная часть. Это, похоже, на наш с Алексом сценарий, при этом ни он, ни я никогда не согласимся на полумеры. Моя странная недолюбовь не сделает его самым счастливым мужчиной на свете, это очевидно. С другой стороны его огромное чувство ко мне, всеобъемлющее, такое верное с точки зрения идеалистических канонов человеческих отношений приносит тихую радость, но уже не будоражит естество. Он лучший, об этом ежесекундно сигнализирует мой мозг, и непонятная мне причина живет внутри меня: почему не возникло желания остановиться, почему хочется искать дальше, искать свою доминанту, которая, вполне возможно, и вовсе не существует в объективной реальности, которая, скорее всего, лишь плод моего богатого воображения?

«"Потерянные в любви" – назову так свое интервью, – подумала Диана и с усердием приступила к статье. – А ведь на самом деле я невероятно счастливый человек, моя работа во всех ее проявлениях способна оградить меня от самых дурных настроений. Это как молитва, как медитация, ты полностью отключаешься от неудобных мыслей и внешней суеты, словно растворяешься в океане гармонии, где каждый образ создается исключительно твоей волшебной палочкой».

Эта история случилась со мной в те времена, когда я была по ту сторону баррикад, проще говоря, когда я была пешеходом. Вручение известной театральной премии, я в вечернем платье, словно Золушка, потерявшая счет времени и по окончании бала оказавшаяся на улице даже без тыквы, зато разрываемая на части эмоциями, бушующими, словно море, при штормовом предупреждении. Не прошло и пяти минут, как я уже пристегивала ремень безопасности на пассажирском кресле пойманной мною попутки. Молодой человек за рулем был улыбчив сверх меры, его глаза искрили вселенской добротой, располагая к беседе. Мы с удовольствием обсуждали Ринату Литвинову, он шутил в весьма интеллектуальной тональности, снова улыбался… мосты развели. Так мы с Лешей оказались в кафе. Ему, судя по всему, было жалко, да и как-то по-человечески неудобно бросать меня одну посреди ночи в центре города. Официантка принесла ароматный кофе для моего заботливого водителя и мартини для меня. Молодой человек вел себя настолько галантно, что я была готова взорваться как новогодняя хлопушка и рассыпаться искренними благодарностями, но тут у моего нового знакомого зазвонил мобильный телефон.

– Да, любимый, – ответил он. – Нет, не волнуйся, часа через полтора буду дома, из головы совсем вылетели мосты, я как обычно не рассчитал время. – Алексей посмотрел на часы и развел руками, как будто его любимый сидел с нами за одним столиком. – Тебя что-то шокировало? – спросил Леша, обращаясь ко мне.

– Нет, я не лазаю под чужими одеялами, – искренне ответила я.

– Если бы все были как ты, – сказал Леша, его глаза, которые будто жили своей жизнью, моментально загрустили. – Сейчас я все тебе расскажу, у нас есть время и мне неимоверно хочется поделиться с тобой некоторыми мыслями, ведь, вполне возможно, мы больше никогда не встретимся друг с другом на этом запутанном пути жизненных случайностей.

– Еще один «Мартини», – скомандовала я.

– У меня богатые родители, очень состоятельные и властные люди, что уж там. Я окончил английскую гимназию, хотел заниматься искусством, но семья мой выбор, мягко говоря, не одобрила, поспособствовав моему поступлению на всегда «престижный» и «востребованный» экономический. У нас такой семейный трафарет – все с высшим экономическим образованием. Каких трудов и всяческих унижений мне стоило положить им на стол корочку о высшем образовании, знаю только я и слава богу. Тем временем родители подсуетились и купили примерному сыну, то есть мне, машину и неплохую квартирку в десяти минутах от центра города. А потом я, неблагодарный, пришел к отцу и сказал ему в глаза, что люблю Мишу. Отец избил меня и в один момент, забрав все свои роскошные подарки, оставил буквально без средств к существованию. Так я оказался перед выбором: либо забрать свои слова обратно, списав их на сиюминутную слабость, алкоголь, мифические наркотики, помутнение рассудка, либо собрать вещи и выйти на улицу в реальную жизнь. Знаешь, я не испытал состояния, когда человек, полностью лишенный всего, не знает, куда ему пойти, куда податься – во дворе меня уже ждал Миша. Отец принципиально отказался от общения со мной, сказав, что ему не нужен сын, который спит с мужиками, что лучше бы меня вообще не было. А мать, даже если и звонила втайне от отца, то все время плакала в трубку и умоляла вернуться к нормальному образу жизни, извиниться перед отцом и поскорее жениться.

– Осуждаешь их? – я прервала монолог о так явно наболевшем.

– Нет, не осуждаю, не суди да не судим будешь. Однако не понимаю, как снобизм и клише, а также вызванное стереотипами чувство стыда и неловкости перед друзьями, знакомыми, а также коллегами по бизнесу затмило все возможные рамки, уничтожило любовь и пересилило зов крови. Подкопив деньжат, мы вложили свой небольшой капитал в общее дело и стали получать доход, сначала мизерный, а потом вполне себе человеческий. Казалось, что жизнь налаживается. С течением времени стало понятно, что многие друзья безвозвратно исчезли, а те, что остались, стараясь продемонстрировать всему миру широту своих взглядов и лояльное отношение к девиации любого рода, на самом деле брезговали сидеть с нами за одним столом, постоянно мыли руки, нарочито нервничали и думали над каждым словом. Ни один приятель из тех, кто в курсе моей личной жизни, даже в условиях адской жары не станет пить со мной из одной бутылки. Жизнь приятна и весьма удивительна. Знаешь, если мы собираемся отправиться в бильярдную, то моральная подготовка к этому ничем непримечательному событию начинается накануне, так мы становимся практически непроницаемыми для пронзительных взглядов, подколов и унижений. Мы не имеем права держаться за руки или целоваться в общественных местах, как это делают обычные гетеросексуальные пары. В большинстве своем обыватели считают, что представители нетрадиционной сексуальной ориентации разносчики СПИДа и прочей грязи, особи с психическими отклонениями, обязательно алкаши или наркоманы. Люди почему-то не верят в гомосексуальную любовь, полагая, что геям по большому счету вообще все равно, с кем спать. А ведь это совсем не так, понимаешь, Диана. Я частенько задумываюсь: а верят ли среднестатистические жители нашего города без лишних интеллектуальных претензий в любовь как таковую. На каждом углу я слышу об отсутствии моногамии в гетеросексуальных парах, понятно, что, по их мнению, в гомосексуальных отношениях ее не может быть априори. Так где же она? Закончилась Шекспиром? Объясни мне, Диана, в какую любовь и верность они верят? Вот, например, сейчас, – продолжил Леша, – с нами не разговаривают, да ладно не разговаривают – не здороваются соседи по лестничной клетке. Они даже в лифт с нами не заходят после того, как случайно заметили один невинный поцелуй в дверях нашей квартиры. Вот такая наша жизнь в реале, не как в книгах, кино или глянцевых журналах: геи лучшие подружки, циничные интеллектуалы, которые втоптали нормы морали в грязь извращенных плотских утех, шопинг-эксперты, виртуозно владеющие нецензурными словооборотами, модные, дерзкие и тошно сентиментальные. А в целом, как ни парадоксально, все нормально. К любому отношению привыкаешь, даже к такому. К тому же любая свобода непременно ограничена рамками, ну скажем, приличий, просто для нас эти рамки очерчивают гораздо более узкую плоскость.

– Леша, а ты не думаешь, что было бы проще для вас с Мишей скрывать свои отношения, ведь многие поступают именно так? – спросила я.

– Всю жизнь скрывать не будешь, сама понимаешь. А я уже настроился, что это серьезная история. У меня есть знакомые мужчины, женатые, с детьми, которые на самом деле умело используют свою семейную идиллию в качестве ширмы. Это настоящая драма, поверь. Двойная жизнь, маски – одна краше другой, а потом случайная эсэмэска в телефоне «Спасибо за прекрасную ночь, Петя» и тотальное разочарование в себе, сопровождающееся осознанием того, что пидорас – это вовсе не сексуальная ориентация, а состояние души. Так вот я лучше поборюсь.

– И тебе совсем не страшно жить в такой оппозиции?

– Страшно было всего один раз, когда Мишу избили на футбольном матче, а меня не было рядом, чтобы ему помочь. Я просил его не ходить, ведь публика там собирается более чем специфическая, но он у меня болельщик и никуда от этого не деться, пришлось отпустить. А там эти настоящие, нормальные мужики: пиво, футбол, работа до седьмого пота, жена, любовница, дети от пяти предыдущих браков. Миша неделю провел в больнице. Тогда я ненавидел весь мир за то, что он по каким-то абсолютно непонятным мне причинам не дает нам быть счастливыми. Знаешь, говорят, пропаганда гомосексуализма и все такое. Да нет на самом деле никакой пропаганды, ну вот что мы с Мишей пропагандируем? Живем, на публике ведем себя корректно, никого за всю жизнь не обидели по большому счету, а все равно мешаем. Вот пьяные рыла, шатающиеся по городу, никому не мешают, а мы мешаем просто потому, что каждый вечер я ложусь в кровать ни с женщиной, а с мужчиной, потому что меня не ждет жена с пюре, а ждет муж и не дома, а в ресторане. Так нечестно. Хотя и это мы пережили, вот поначалу было тяжело. Когда родители из дому выгнали, было тяжело. Когда денег не было, было тяжело. А сейчас мне хорошо, больше четырех лет на одной волне, а чужие мнения на то и чужие – хочешь, прислушиваешься, хочешь – нет, дело твое.