Текст книги "Осознанность"

Глава 1
Введение

Мне не нравится идея единичного субъекта; я предпочел бы ей игру в калейдоскоп; одно движение руки, и маленькие кусочки разноцветного стекла складываются в новый узор.

– Ролан Барт[1]1
  Ролан Барт (1915–1980) – французский философ-постструктуралист и семиотик.


[Закрыть], «Зерно голоса»

Однажды в доме престарелых в Коннектикуте происходило особенное событие: каждый из его подопечных выбирал себе комнатное растение, за которым нужно ухаживать, и решал, как бы ему хоть немного разукрасить свою серую будничную жизнь. Прошло полтора года, и эти люди были не только радостнее, активнее и живее группы подопечных того же учреждения, которая не принимала таких решений и не имела таких обязанностей, – выяснилось, что многие из них по-прежнему находятся в добром здравии. В группе подопечных, которые самостоятельно принимали решения и ухаживали за растениями, смертность сократилась почти вдвое. Эти поразительные результаты эксперимента подвели итог десятилетним исследованиям впечатляющей эффективности некого явления, которое я и мои коллеги в итоге назвали осознанностью, а также ее двойника – не менее сильнодействующего, но деструктивного состояния неосознанности{1}1
  E. Langer and J. Rodin, “The Effects of Enhanced Personal Responsibility for the Aged: A Field Experiment in an Institutional Setting”, Journal of Personality and Social Psychology 34 (1976): 191–198; J. Rodin and E. Langer, “Long-term Effects of a Control-Relevant Intervention Among the Institutionalized Aged”, Journal of Personality and Social Psychology 35 (1977): 897–902.


[Закрыть].

В отличие от экзотических «измененных состояний сознания», о которых мы немало начитаны, в осознанности и неосознанности нет ничего удивительного, но вряд ли найдется человек, который мог бы в полной мере оценить их значение и воспользоваться их эффективностью, чтобы изменить свою жизнь. Эта книга рассказывает о цене, которую платит наше сознание и тело за паразитическую неосознанность, и, что самое главное, о нашей свободе выбора, о преодолении собственной ограниченности и обостренной внимательности как полезных свойствах осознанности.

Хотя результаты этого исследования опубликованы в ряде научных статей, мне пришлось долго ждать, прежде чем я смогла предложить свои выводы более широкой аудитории. Я считаю, что социально-психологические статьи о пользе осознанности слишком ценны, чтобы пылиться в архивах. Каждый раз, когда руководитель организации или газетчик просит меня прислать ему копию этих статей, я мечтаю о несуществующей скоростной машине перевода, которая могла бы выбросить жаргонную лексику и статистику и выявить основные практические следствия из тех или иных результатов. Хотя процесс написания этой книги вовсе не был «скоростным», ее автор обобщил более пятидесяти экспериментов, а так как настоящие выводы не ограничиваются стенами лаборатории, он попытался проиллюстрировать их примерами из литературы и повседневной жизни.

В студенческие годы я впервые поняла, как опасна неосознанность. Моя бабушка жаловалась врачам, что внутри ее черепа ползает змея и причиняет головную боль. Ее образы были яркими и живописными, лишенными всякой буквальности. Так она говорила. Но молодые врачи, которые пользовали больную, придавали очень мало значения словам дряхлой старухи, которая, по их мнению, и так уже зажилась на свете. Они поставили диагноз: старческое слабоумие. В конце концов, слабоумием страдают многие пожилые люди. Они начинают заговариваться. Так как женщина выглядела растерянной и несчастной, врачи назначили ей электрошоковую терапию и убедили мою маму согласиться.

И пока патологоанатом не вскрыл череп, ни один врач не смог диагностировать у моей бабушки опухоль мозга. Я каялась вместе с матерью и чувствовала себя виноватой. Но кто мы были такие, чтобы задавать вопросы врачам? Прошли годы, но мысли об ответной реакции врачей на жалобы моей бабушки и наших поступках не выходят из моей головы. Врачи хорошо изучили внешние признаки болезни, но были безучастны к жалобам больной. Предрассудок старческого слабоумия поборол здравый смысл. Мы не позволяем себе усомниться во врачах; доверие к специалистам преобладает. Потом, когда я уже работала в области социальной психологии, то поняла некоторые причины наших заблуждений, что подтолкнуло меня к изучению неосознанного поведения.

Обычно социальные психологи рассматривают ситуации, где поведение зависит от сопутствующих факторов. Впрочем, когда люди не думают, информация видится им свободной от контекста – они принимают ее на веру вопреки очевидному. Например, возьмем такое утверждение: героин – опасный наркотик. Но насколько оно истинно в ситуации умирающего в нестерпимых мучениях?

Однажды столкнувшись с неосознанностью и более-менее разумным решением этой проблемы, как и та обманчиво простая методика эксперимента в доме престарелых, я начала понимать, как это амбивалентное явление ведет себя в самых разных ситуациях. Я приведу пример событий, которые предшествовали крушению самолета Air Florida и гибели семидесяти четырех пассажиров в 1982 году. Это был регулярный рейс из Вашингтона во Флориду с опытным экипажем на борту. Первый и второй пилоты отличались отменным здоровьем. Никто не устал, не нервничал, не находился в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Где же была допущена роковая ошибка? Проводя тщательное расследование, следователи обратили внимание на контрольную проверку перед взлетом. Когда второй пилот перечисляет каждый рычаг управления из своего списка, первый пилот проверяет, что все выключатели в том положении, в котором они должны быть. В самолете есть выключатель противообледенительной системы. Этот день ничем не отличался от предыдущих. Два пилота проверяли рычаги управления. Они следовали заведенному порядку действий, и когда второй пилот упомянул противообледенительную систему, то первый оставил выключатель в положении «выкл». Однако на этот раз погода переменилась. Это не была теплая погода южных широт. За окном стоял мороз.

Как всегда, пилот проверял рычаги управления, и казалось бы, он думал, но это было не так{2}2
  C. Gersick and J. R. Hackman, “Habitual Routines in Task-Performing Groups”, Organizational Behavior and Human Decision Processes, in press.


[Закрыть]. Предполетные приготовления обоих пилотов очень напоминали утомительный инструктаж по технике безопасности, который проводят стюардессы для пассажиров навеселе.

Когда мы неосознанно следуем заведенному порядку или бездумно выполняем бессмысленные приказы, то ведем себя как игрушечные солдатики, что представляет потенциально серьезные последствия для нас и других.

Но не все из нас позволяют себе глупости. Некоторые концертмейстеры запоминают музыку на слух отдельно от игры на клавишах фортепиано, чтобы избежать неловкой ситуации, когда их пальцы «знают» музыку, а они – нет. По сути дела такие мастера осознают собственное исполнение. Без клавиш они не воспринимают свой концерт как законченное произведение.

В следующих главах я постараюсь продемонстрировать, как и почему распространяется вирус неосознанности, и расскажу, каким образом мы можем стать более осознанными и сориентированными на настоящее. Во второй главе рассматривается природа неосознанности и ее взаимосвязь с такими похожими понятиями, как привычка и бессознательное. В третьей главе исследуются причины неосознанности, в том числе очень важная роль внешних факторов и особенности нашего дошкольного образования. В четвертой главе вкратце описываются проблемы, которые происходят в нашей жизни из-за неосознанного поведения, те ограничения, которые неосознанность накладывает на наши таланты и наши возможности. В пятой главе я расскажу о природе осознанности и отделю ее от близких по смыслу понятий восточной философии. С шестой до десятой главы я изучаю вопросы практического применения осознанности в пяти главных сферах нашей жизни, таких как старение, творческий потенциал, работа, личные предрассудки и здоровье.

Поскольку жесткое соблюдение установленных правил и осознанность по определению несовместимы друг с другом, эта книга не предлагает каких-либо советов. Я уверена, что понятия осознанности и неосознанности перевернули мировоззрение многих людей, которые читали мою рукопись на ранних этапах ее написания или работали со мной над научными исследованиями. Одним проще идти на риск, они готовы к переменам и не страшатся неудач, другим легче держать себя в руках, когда они чувствуют свою беспомощность, им свободнее там, где их ограничивают. Я надеюсь, читателю захочется заглянуть в нашу лабораторию, что он задаст дельные вопросы о результатах научных экспериментов и использует на практике сделанные выводы.

Часть первая
Неосознанность

Глава 2
Когда горит свет, но дома никого нет

Из времени мы исключаем «дни» и «ночи», «лета» и «зимы». Мы говорим, что представляет собой каждый элемент чувственно воспринимаемого континуума и все эти абстрактные чтойности.

Интеллектуальная жизнь человека практически полностью состоит из подмены концептуального порядка перцептивным, в котором естественно присутствует опыт.

– Уильям Джемс[2]2
  Уильям Джемс (1842–1910) – американский философ и психолог.


[Закрыть], «Мир, в котором мы живем»

Представьте себе, что стрелки на часах показывают два часа утра. Звенит дверной звонок, вы просыпаетесь, вздрагиваете и торопливо сбегаете вниз по лестнице. Вы открываете дверь и видите перед собой человека. На его руках сверкают два бриллиантовых кольца, на плечи накинута меховая шуба, позади стоит роллс-ройс. Гость рассыпается в извинениях, что потревожил вас в столь поздний час, но при этом добавляет, что играет в «Мусорщика». Его бывшая организовала этот конкурс, и поэтому ему очень важно выиграть. Ему нужен кусок дерева метр на два. Вы можете помочь? Чтобы не быть голословным, он даст вам десять тысяч долларов. Вы ему верите. Очевидно, у него водятся деньги. Итак, вы говорите себе: где бы мне раздобыть такую деревяшку? Вы думаете про лесопилку; но не знакомы с ее владельцем, более того, не имеете ни малейшего понятия, где она может быть. Впрочем, в два часа утра она все равно не работает. Вы силитесь дать ответ, но не можете придумать ничего дельного. Скрепя сердце вы выдыхаете: «Ух ты! Боюсь, что у меня такой нет».

На другой день, проходя мимо стройплощадки по соседству с домом вашего друга, вы видите кусок дерева тех размеров, которые вам нужны. Это дверь метр на два. Вы могли бы втихаря снять дверь с петель, передать заказчику и получить десять «кусков».

«Какого черта я не догадался об этом раньше!» – восклицаете вы. Вы не догадались, потому что вчера ваша дверь не была куском дерева. Это определение ускользнуло от вашего понимания, так как было скрыто в понятии «дверь».

Эту разновидность неосознанности, которая обычно принимает более банальные формы – «Почему я не позвала Сьюзен? Она умеет прочищать канализацию», – можно назвать категориальной ловушкой. Это одно из трех определений, которое помогает нам понять природу неосознанности. Другие два, которые мы объясним далее, называются механическим поведением и поведением под одним углом зрения.

Мы воспринимаем мир, когда создаем категории и устанавливаем различия. «Это китайская, а не японская ваза». «Нет, он пока что первокурсник». «Белые орхидеи под угрозой исчезновения». «Эта женщина – его начальник». Другими словами, мы рисуем картину мира и самих себя. Разумеется, трудно понять мир вне категорий. Тибетские буддисты назвали эту привычку «Хозяин Речи»:

Мы соглашаемся с совокупностями категорий, которые помогают нам схватить суть явлений. Что самое очевидное, эти стереотипы ведут к возникновению идеологий, совокупностей идей, которые рационализируют, оправдывают и возвеличивают нашу жизнь. Национализм, коммунизм, экзистенциализм, христианство, буддизм – все эти мировоззрения предлагают нам идентичности, правила поведения и ответы на вопросы, как и почему события происходят так, а не иначе{4}4
  C. Trungpa, “Cutting Through Spiritual Materialism” (Boulder and London: Shambhala, 1973).


[Закрыть].

Как мы видели на страницах этой книги, создание новых категорий – это осознанная деятельность. Неосознанность появляется тогда, когда мы слишком жестко придерживаемся категорий и категориальных различий, которые были придуманы в прошлом (мужское/женское, старость/молодость, удача/неудача). Как только различия установлены, они начинают жить своей жизнью. Задумайтесь: (1) Сначала была земля. (2) Потом были земля, море и небо. (3) Затем были страны. (4) Потом была Германия. (5) Теперь есть Восточная Германия и Западная Германия. Созданные нами категории входят в привычку и их очень трудно опровергнуть. Мы придумываем свою собственную универсальную реальность, а затем оказываемся ее жертвой и не желаем понимать, что это всего лишь категории или идеи.

Если мы обернемся назад и обратим внимание на категории давнего прошлого, в авторитете которого никто и никогда не сомневался, нам будет проще понять, почему иногда приходится придумывать новые. Аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес[3]3
  Хорхе Луис Борхес (1899–1986) – аргентинский прозаик, поэт и публицист.


[Закрыть] цитирует древнюю китайскую энциклопедию, где животные классифицируются как а) принадлежащие Императору, б) набальзамированные, в) прирученные, г) молочные поросята, д) сирены, е) сказочные, ж) бродячие собаки, з) включенные в эту классификацию, и) бегающие как сумасшедшие, к) бесчисленные, л) нарисованные тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, м) прочие, н) разбившие цветочную вазу, о) похожие издали на мух{5}5
  T’ai P’ing, Kuang Chi [Extensive Records Made in the Period of Peace and Prosperity] (978.D.), as cited in Jorge Luis Borges, Libro de Los Seres Imaginarios (Buenos Aires: Editorial Kiersa S. A., Fauna China, 1967). P. 88.


[Закрыть].

Из-за стереотипов есть риск не разглядеть таланты других. В результате другие могут страдать от чувства собственной неполноценности, а мы лишимся всего, что они могли бы нам дать.

Неосознанность – это ловушка традиционного порядка вещей, где определенные существа всегда принадлежат Императору, христианство всегда есть благо, какие-то люди обречены вечно принадлежать к касте неприкасаемых, а двери – это просто двери, и ничего более.

Вам приходилось извиняться перед манекеном в магазине или выписывать чек за январь, проставляя дату прошлого года? Когда мы пребываем в таком состоянии, то воспринимаем и расшифровываем ограниченное число сигналов внешнего мира (женские фигуры, типографский бланк), не позволяя другим сигналам (застывшая поза, календарь) проникнуть в наш мозг.

Однажды в маленьком продуктовом магазине я протянула кассирше новую банковскую карточку. Заметив, что на обороте нет моей подписи, кассирша вернула ее мне обратно, чтобы я расписалась. Потом она взяла мою карточку, провела ее через считыватель, протянула мне чек и снова попросила расписаться, что я и сделала. Затем кассирша сопоставила только что подписанную карточку и чек, чтобы проверить – совпадают ли подписи.

Современная психология никогда особо не интересовалась, до какой степени сложное поведение может осуществляться механически, по крайней мере до тех пор, пока этот вопрос не затронули в 1896 году Леон Соломонс[4]4
  Леон Соломонс – психолог.


[Закрыть] и Гертруда Стайн[5]5
  Гертруда Стайн (1874–1946) – американская писательница, теоретик литературы.


[Закрыть]. (Это была та самая Гертруда Стайн. С 1893 по 1898 год она слушала курс экспериментальной психологии в Гарвардском университете под руководством Уильяма Джемса.) Предметом их изучения были «раздвоенные личности», которых позже назовут «расколотыми личностями». Соломонс и Стайн предположили, что поведение двойника – это не что иное, как неосознанное поведение большинства обычных людей. Обычные люди тоже выполняют сложные программы поведения, не обращая никакого внимания на них. Они поставили несколько экспериментов над собой и доказали, что писать и читать можно механически. Они писали английские слова и одновременно внимательно читали увлекательный рассказ. После непродолжительной практики они научились, не раздумывая, писать диктант и читать. Правда, они совершенно не могли вспомнить написанное, но тем не менее были абсолютно уверены, что писали какой-то текст. Чтобы показать, что процесс чтения может быть механическим, испытуемый читал книгу вслух, а экспериментатор одновременно читал занимательный рассказ. И снова они обнаружили, что после упорной практики научились читать вслух без запинки и при этом очень внимательно слушать рассказ экспериментатора.

Соломонс и Стайн пришли к выводу, что огромное число видов деятельности, которые мы считаем интеллектуальными, такие как чтение и письмо, могут совершаться вполне механически: «Как и все нормальные люди, мы стремимся к поступку, не выражая никакого намерения или сознательного волеизъявления, – в манере, которая принципиально соответствует прежним привычкам личности»{6}6
  L. Solomons and G. Stein, “Normal Motor Automation”, Psychological Review 36 (1896): 492–572.


[Закрыть].

В 1978 году, когда мы изучали эту разновидность осознанности{7}7
  E. Langer, A. Blank, and B. Chanowitz, “The Mindlessness of Ostensibly Thoughtful Action: The Role of Placebic Information in Interpersonal Interaction”, Journal of Personality and Social psychology 36 (1978): 635–642.


[Закрыть], я проводила эксперимент с психологами моего университета, Бенционом Чановицем[6]6
  Бенцион Чановиц – доцент кафедры психологии, колледж Бруклин, Нью-Йоркский университет.


[Закрыть] и Артуром Бланком[7]7
  Артур Бланк – американский психолог.


[Закрыть]. В качестве места действия мы выбрали аспирантуру Городского университета Нью-Йорка. Мы подходили к молодым людям, занимавшим очередь к копировальной машине, и просили их пропустить нас вперед. В свое оправдание мы приводили аргументы, которые могут показаться как логичными, так и бессмысленными. Одинаковая реакция на логичные и бессмысленные аргументы показала, что наши собеседники совершенно не задумываются о сказанном. Мы заготовили три просьбы: «Простите, могу я воспользоваться ксероксом?», «Простите, могу я воспользоваться ксероксом? Я хочу снять копию», «Простите, могу я воспользоваться ксероксом? Я тороплюсь».

Первая и вторая просьбы были аналогичны по содержанию – для чего еще нужна копировальная машина как не для копий? Следовательно, если бы люди задумывались о смысле сказанного, то первые две просьбы были бы одинаково эффективны. Но у них разная структура. В многословной просьбе («Простите, могу я воспользоваться ксероксом? Я хочу снять копию») содержится как сама просьба, так и ее обоснование. Если люди реагировали на две последние просьбы одинаково, то это означает, что они обращают внимание на структуру, но у них нет осознанного внимания к содержанию. Вообще-то, именно это и требовалось доказать. Реакция на обоснованную просьбу была адекватнее, причем совершенно не важно, каким был сам аргумент – разумным или глупым. Люди неосознанно реагировали на давно известные внешние раздражители, не пытаясь осознанно обратить внимание на их содержание.

Разумеется, есть известные пределы. Если вас попросят сделать колоссальное одолжение или оправдание на редкость абсурдно («потому что за мной стоит слон»), человек наверняка задумается о сказанном. Дело не в том, что люди глухи к просьбам, – они просто не задумываются о них.

В аналогичном эксперименте мы разослали межфакультетскую записку по университетским канцеляриям. Сообщение содержало просьбу или требование о возвращении записки в указанный кабинет – только и всего{8}8
  Ibid.


[Закрыть]. («Срочно вернуть записку в кабинет 247» или «Эта записка должна быть возвращена в кабинет 247».) Внимательный адресат задался бы вопросом: «Кем бы ни был отправитель, но если он хочет, чтобы записку вернули обратно, зачем он вообще ее отправлял?», а следовательно, не вернул бы записку обратно. Внешне первая половина записок ничем не отличалась от тех, которые обычно рассылаются по факультетам. У второй половины имелись некоторые отличия. Девяносто процентов получателей действительно вернули стандартные записки отправителю, и только шестьдесят процентов адресатов отправили нестандартные записки обратно.

Когда мы обсуждали эти результаты на университетском семинаре, один из студентов рассказал мне о мелком жульничестве, разыгранном по схожим мотивам. Лос-Анджелесская газета поместила объявление с текстом: «Никогда не поздно отправить 1 доллар __________». В пробеле указывалось имя и адрес самого автора объявления. Надо сказать, что объявление никому и ничего не обещало. Но многие читатели попались на удочку и отправили доллар. Возможно, автор заработал кругленькую сумму.

Из этих примеров следует, что у механического поведения и привычки есть много общего{9}9
  Чтобы понять более сложную взаимосвязь между механической обработкой информации и неосознанностью, сравни E. Langer, “Minding Matters”, in L. Berkowitz, ed., Advances in Experimental Social Psychology (New York: Academic Press, in press) and W. Schneider and R. M. Schiffrin, “Controlled and Automatic Human Information Processing: I. Detection, Search, and Attention”, Psychological Review 84 (1977): 1–66.


[Закрыть].

Привычка, или желание придерживаться раз и навсегда установленной манеры поведения, сама по себе подразумевает неосознанность. Однако, как мы увидим в следующей главе, неосознанное поведение может возникать без многократной повторяемости в принципе, почти что внезапно.

В своей жизни мы слишком часто поступаем так, как будто существует один-единственный набор правил. Например, когда мы готовим еду, то стремимся с добросовестной точностью следовать рецепту. Мы добавляем ингредиенты, словно совершаем некое священнодействие. Если в рецепте сказано, что нужно положить одну щепотку соли, а в кастрюлю уже насыпано четыре, то мы начинаем паниковать, словно кастрюля вот-вот взорвется. Полагая, что рецепт – это некое правило, мы часто не задумываемся, что у людей могут быть разные вкусы и как здорово приготовить новое блюдо.

Когда я училась в аспирантуре, то в первом же своем эксперименте рассматривала проблему зашоренности. Это было предварительное исследование, в котором изучался вопрос: насколько эффективно те или иные просьбы о помощи достигают своей цели? Моя напарница стояла на тротуаре посреди торопливо спешащих людей и говорила прохожим, что вывихнула колено и срочно нуждается в помощи. Если кто-то из прохожих вдруг останавливался, то она просила его принести эластичный бинт из соседней аптеки. Тем временем я стояла в аптеке и слушала, как милосердные прохожие покупают бинт. Чуть загодя мы договорились с провизором, что он будет всем говорить, что бинты закончились. После такого ответа ни один из двадцати пяти участников нашего эксперимента не догадался спросить в аптеке что-то еще. Люди выходили из аптеки и, возвращаясь к «несчастной» с пустыми руками, сообщали ей эту новость. Сначала мы подумали, что если просьба была бы менее конкретной, то, возможно, получили бы желаемое. Но руководствуясь тем единственным соображением, что при вывихе колена обязательно нужен эластичный бинт, никто не догадался, что можно помочь по-другому.

ТОЛСТЫЕ ТОМА – ЗАВЕРШЕНИЕ МНОГОЛЕТНЕГО КРОПОТЛИВОГО ИЗУЧЕНИЯ ТЕКСТОВ И МНОГОЛЕТНИХ НАУЧНЫХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ.

Теперь сосчитайте, сколько раз в этом предложении встречаются буквы «Т».

Если вы найдете меньше, чем их на самом деле (ответ содержится в примечаниях{10}10
  Правильный ответ 9. Аналогичный тест был напечатан на визитной карточке Копировального бюро Майами, Инк.


[Закрыть]), то, возможно, вы сбились со счета, потому что первые два слова в предложении начинаются с буквы «Т». Во время счета ваш ум цепляется за эту догадку или однобокую точку зрения, и вы пропускаете буквы «Т» посередине и в конце слова.

Чересчур конкретные указания, такие как просьба принести эластичный бинт, провоцируют неосознанность. Как только мы поддаемся на эту провокацию, то наше сознание сразу же захлопывается, как створки раковин моллюсков, выброшенных на зимний берег, и препятствует всем прочим сигналам. В следующей главе мы изучим причины, из-за которых человек увязает в пассивном, зашоренном состоянии сознания.