Текст книги "Осознанность"
Автор книги: Элен Лангер
Жанр: Зарубежная психология, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 3
Истоки неосознанности
Мы знаем, что первым шагом в процессе интеллектуального освоения окружающей нас среды является поиск обобщений, правил и законов, которые упорядочивают хаос. Делая это, мы упрощаем мир явлений, но не можем избегнуть его фальсификации, особенно если имеем дело с процессами развития и изменения.
Фрейд хочет сказать, что правила и законы, с помощью которых мы изначально пытались осмыслить мир, впоследствии оборачиваются ложными представлениями. Тем не менее мы упорно цепляемся за эти правила и конструируемые категории, хотя сами вряд ли отдаем себе в этом отчет. Такое поведение предопределено повторением, практикой, а также не столь заметным, но значительным фактором, который психологи называют незрелой когнитивной ориентацией. В этой главе мы последовательно рассмотрим каждый из этих процессов, а также некоторые психологические установки, из-за которых он становится поведенческим стереотипом.
Бестолковый «профессионал»Все, кто умеет вязать и одновременно смотреть телевизор или слушать радио за рулем, знают, что закрепленные навыки осуществляются без сознательного участия с нашей стороны. Между тем как мы повторяем действие снова и снова и лучше усваиваем его, отдельные составляющие этого действия выпадают из нашего сознания. В итоге остается только предположить, что мы умеем выполнять некое действие, хотя уже не знаем, как его выполнять. По сути допрашивание процесса может привести к впечатляющим результатам. Если какой-то человек или событие заставят нас усомниться в собственной компетентности в выполнении задачи, которую мы знаем относительно хорошо, но недостаточно осведомлены в процессе, можно направить свой ум на этапы процесса, чтобы, собственно говоря, выявить их. Таким образом, мы можем прийти к выводу, что нельзя считать себя некомпетентным. Однако если наша задача изучена вдоль и поперек и мы можем выполнять ее «профессионально» (неосознанно), то сами этапы уже не будут восприниматься сознанием, и поэтому мы можем усомниться в собственной компетентности.
Ко мне пришел наборщик, который умел очень быстро набирать текст, – и впрямь одержимый быстротой, – к тому же он умел перечитывать и запоминать написанное. Но эти совершенные навыки развились у него не сразу. Однажды, когда он радостно набирал текст, я спросила его, может ли он научить меня машинописи. Как только он начал подробно разбирать свой навык, его быстрые пальцы сбились с темпа, а способность к запоминанию текста ухудшилась. Осмысление процесса, или осознанность, только мешало ему.
Чтобы узнать, действительно ли эта разновидность осознанности является составляющей других моделей поведения, вместе с моей коллегой Синтией Вайнман мы организовали эксперимент по говорению экспромтом{11}11
E. Langer and C. Weinman, “When Thinking Disrupts Intellectual Performance: Mindlessness on an Over-learned Task”, Personality and Social Psychology Bulletin 7 (1981): 240–243.
[Закрыть]. Мы опрашивали безработных бостонцев – согласятся ли они стать нашими респондентами в «лингвистическом исследовании вербальных навыков»? (В Бостоне мы уже всех достали.) Согласившихся просили говорить на диктофон. Первая группа респондентов должна была рассказать, почему им трудно найти работу в Бостоне. Другая группа рассказывала о перспективах работы на Аляске – может быть, такая мысль не приходила им в голову? Половину участников двух групп просили сначала подумать, а только потом уже высказаться. Результаты были налицо. Респонденты гораздо свободнее рассуждали на новую тему, когда им давали время подумать или когда они говорили о наболевшем сразу и не раздумывая. И когда они начинали размышлять о хорошо известных проблемах, то становились менее словоохотливыми.
Едва ли не в каждой профессии монотонность может обернуться неосознанностью. Если попросить опытную машинистку и начинающую машинистку набрать параграф без пробелов, которыми обычно разделяются слова, например «вихбиографиях и т. д.», то вполне возможно, что начинающая обставит опытную.
Когда многократно повторяемая задача преподносится в несколько необычной форме, то новички справляются лучше.
Набившая оскомину организация или ритм трудового процесса ведут к умственной лени, которая сигнализирует нам, что не нужно быть внимательными. Бестолковщина навевает состояние неосознанности.
Вопрос. Какое дерево вырастает из желудя?
Ответ. Дуб.
Вопрос. Что у тебя во рту?
Ответ. Зуб.
Вопрос. Что мечет рыба?
Ответ. Икру.
Вопрос. Какие звуки издает утка?
Ответ. Кря-кря. (sic!){12}12
G. A. Kimble and L. Perlmuter, “The Problem of Volition”, Psychological Review 77 (1970): 212–218.
[Закрыть]
Дети любят эти словесные ловушки из-за неосознанности. Примером ошибок при многократном повторении может быть игра «Испорченный телефон».
Богомерзкий пудельМы погружаемся в неосознанность из-за определенных стереотипов, которые формируются следующим образом: сначала мы сталкиваемся с неизвестным, но в другой раз упорно цепляемся за него. Поскольку такие стереотипы формируются априори, мы называем их незрелой когнитивной ориентацией. Мы доверяем первому впечатлению или словам, принимаем их за чистую монету и не пытаемся критически обдумать их, возможно, потому, что они кажутся нам второстепенными, что впечатление ненавязчиво проникает в наше сознание, пока соответствующий раздражитель внешнего мира, допустим зрелище, запах или звук, не вызовет их снова в нашем воображении. В следующий раз оно навряд ли покажется нам второстепенным, но многие люди не пытаются переосмыслить то, что бездумно приняли на веру раньше. Такой тип мышления, особенно сформировавшийся в детстве, является незрелым, тем более что никогда нельзя знать заранее, какая информация пригодится нам в потенциальном будущем. Бестолковый человек связывает себя одним заранее определенным восприятием информации, а другие возможные варианты или сферы применения просто не берет в расчет.
Увлажните рот слюной – заднюю сторону зубов, кончик языка и т. д. Это приятное ощущение. Теперь начните сплевывать в чистый стакан. Напоследок влейте несколько капель слюнной жидкости себе в рот. Противно, верно? Почему? Потому что много лет назад мы усвоили, что человек, который пускает слюни, противен. Хотя у организма нет веских причин, чтобы испытывать отвращение, устоявшийся стереотип доминирует.
Об исключительном примере таких незрелых стереотипов рассказала моя подруга, чье детство прошло в маленьком городке металлургов и шахтеров, причем бо́льшая часть его жителей была польскими католиками. Поскольку она была из тех немногих, кто не принадлежал к католической общине, то пользовалась относительной свободой и могла на правах постороннего зрителя наблюдать типичные странности религиозного большинства. Местной знаменитостью был священник. Он часто прогуливался вместе с роскошным серым пуделем. Большой пес был хорошо вышколен и часто нес в зубах газету или зонтик своего хозяина. В это воскресенье почтенный отец не спеша возвращался домой с мессы и наслаждался живописным пейзажем. Рядом бежал пудель, такой же радостный и умиротворенный. В остальные дни он таскал за своим хозяином газеты, но на этот раз в его зубах был зажат молитвенник. Такое послушное создание, как этот пудель, не причинило бы книге никакого вреда. Но встретившиеся им по дороге монахини были разъярены, когда завидели священника и его пуделя. В их глазах пасть пса была поганой, а молитвенник осквернен. Набожность, добрая репутация священника и кротость его пуделя не помешали монахиням узреть жертвенного агнца в пасти мерзкой псины.
Вместе с Бенционом Чановицем мы разработали тест для изучения последствий незрелой когнитивной ориентации{13}13
B. Chanowitz and E. Langer, “Premature Cognitive Commitment”, Journal of Personality and Social Psychology 41 (1981): 1051–1063.
[Закрыть]. В рамках этого эксперимента мы выдумали некое «заболевание» – расстройство восприятия, которое назвали хромосинтозисом. Мы описали хромосинтозис как нарушение слуха, когда больным трудно различать определенные звуки. Участникам научного исследования говорили, что они должны провериться на наличие этого заболевания. Мы раздали им брошюры с описанием симптомов хромосинтозиса. Как говорилось в брошюрах, расстройство напоминает цветовую слепоту, причем сам больной может о нем не догадываться. Исследование должно было выяснить, могут ли люди принять это воображаемое расстройство на веру, без доказательств и как сложившееся у них впечатление повлияет на поиск выхода из сложившейся ситуации.
Надо сказать, что не всем участникам раздавали одинаковые брошюры. В некоторых брошюрах утверждалось, что расстройством страдает восемьдесят процентов населения, и, таким образом, сам собой напрашивался вывод, что вероятность попадания в группу риска крайне высока. Таким респондентам информация в брошюре должна была показаться очень важной. Мы попросили их подумать, как они могут помочь себе, если вдруг выяснится, что у них хромосинтозис. В брошюрах другой группы участников эксперимента говорилось, что расстройство выявлено только у десяти процентов населения, и поэтому респонденты могли сделать вывод, что риск заболевания низок. Мы не просили их задуматься о возможном решении проблемы, тем более что у них не было достаточных оснований тратить время на размышления{14}14
По сути, это исследование представляло собой факторный эксперимент 2х2, где процентные переменные были относительными (то есть вероятность погрешности составляла десять процентов против восьмидесяти процентов), и рекомендации, согласно которым настоящая проблема заслуживает размышлений (да либо нет).
[Закрыть].
Затем мы попросили всех респондентов прослушать две записи разговоров на бытовую тему, продолжительностью шестьдесят секунд каждая, и отметить, сколько раз они услышали букву «а». В итоге, сверившись со своими результатами, все участники заподозрили у себя хромосинтозис. Затем мы провели несколько дополнительных тестов, требовавших определенных навыков, которые, как утверждалось в брошюрах, отсутствовали у больных.
Мы обнаружили, что респонденты, которые знали, что, судя по всему, болезнь им не угрожает, оказались более подвержены «симптомам». Как только они выясняли, что страдают расстройством, то сразу показали плохой результат. С дополнительными тестами они справились в два раза хуже респондентов другой группы, которые уже с самого начала были осведомлены, что наверняка страдают заболеванием, и поэтому у них есть все основания задуматься о негативных последствиях и о том, как их смягчить. Эти результаты подтверждали нашу гипотезу – изначальное восприятие информации (будь то осмысленное или бездумное) определяет дальнейшее отношение к ней. В следующих главах мы рассмотрим эту разновидность незрелой когнитивной ориентации и увидим, как она взаимосвязана со старением и алкоголизмом.
Неосознанность и бессознательноеОпределенные разновидности неосознанных поступков, например оговорки, причисляют к «бессознательному». Поскольку у вездесущей неосознанности, которая служит предметом нашего разговора, есть другие источники, нам придется сделать краткое отступление и обсудить некоторые различия. Как определил Фрейд (или столетиями ранее Платон[9]9
Платон (428/427–348/347 до н. э.) – древнегреческий философ, ученик Сократа и учитель Аристотеля.
[Закрыть] и мыслители буддизма и индуизма), бессознательные процессы считаются динамичными и не воспринимаемыми одновременно. Они динамичны в том смысле, что непрерывно воздействуют на нашу сознательную жизнь без особых усилий, как того требует психоанализ или различные духовные практики, но, в свою очередь, мы никак не можем различить это воздействие или повлиять на него.
Хотя нет ничего невозможного в том, чтобы результат неосознанной деятельности вторгся в наше сознание, выполнение этой задачи потребует определенных усилий. Когда мы пытаемся совершить это усилие самостоятельно, то внутри нарастает смутное чувство отвращения, которое необходимо побороть, и, вызывая отвращение у испытуемых, мы наблюдаем совершенно неоспоримые признаки того, что называем сопротивлением. Итак, мы усвоили, что бессознательная идея изгоняется из сознания виталистическими силами, которые противятся ее восприятию, но не противоречат другим идеям, предшествующим осознанности{15}15
S. Freud (1912), “A Note on the Unconscious in Psychoanalysis”, in The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud, ed. J. Strachey, vol. 12 (London: Hogarth Press, 1959). P. 265.
[Закрыть].
Как указывает Фрейд, бессознательным мыслям соответствует нежелание знать. Подобные неприемлемые мысли и желания могут выглядывать из темных закоулков наших сновидений, намекая нам, что жизнь подчиняется влиянию бессознательного, которое иначе никак не проявляет себя. Как пишет Платон: «какой-то страшный, беззаконный и дикий вид желаний таится внутри каждого человека, даже в тех из нас, что кажутся вполне умеренными: это-то и обнаруживается в сновидениях». «Разум» и «стыд» отходят на задний план, и «начало дикое, звероподобное (…) ищет, как бы это удовлетворить свой норов»{16}16
Платон. Государство. Кн. 9. М.: Эксмо, 2008. С. 390–391.
[Закрыть].
Изначальное восприятие информации (будь то осмысленное или бездумное) определяет дальнейшее отношение к ней.
Впрочем, неосознанность нельзя считать критическим понятием. Наши мотивы не имеют значения. Когда мы бездумно зазубриваем предмет перед экзаменом, то вряд ли вспомним о нем позже, независимо от того, считаем его важным или нет.
Итак, несмотря на то что идеи, укорененные в бессознательном, недоступны нам с самого начала, неосознанные идеи однажды годились для осознанного осмысления.
Необязательно разбирать по полочкам затаенный личностный конфликт, чтобы осознать эти мысли, которые возникают неосознанно. Однако человек не станет пересматривать их по доброй воле. Но если мы найдем новое применение слову «дверь» или начнем уважать стариков, то откажемся от прежних стереотипов без слез и сожалений.
Вера в ограниченность ресурсовМы можем попасться в плен абсолютных категорий, которые создаем сами (или заимствуем у других), не воспринимая мир в динамичном становлении и развитии, и главным образом потому, что убеждены, что ресурсы ограничены. Но если существуют очевидные и постоянные категории, то можно издать законы распределения этих ресурсов. Если ресурсы не были бы такими ограниченными или если эта ограниченность была бы сильно преувеличена, то категории могли бы и не быть такими жесткими.
Например, университетские квоты изначально воспринимаются как ограниченные. Если интеллект являлся бы единичным, неизменным качеством, то мы могли бы однозначно решить, кто должен поступать в университет, так как у него есть особые интеллектуальные способности. Когда мы поймем, что, как и всему остальному, интеллекту соответствуют разные категории, которые одновременно развиваются и деградируют в зависимости от обстоятельств, то не сможем использовать его как окончательный аргумент в решении вопроса, кому поступать, а кому – нет. Но ситуация может запутаться еще больше, если кто-то начнет возражать, что раз квоты ограничены, то, может быть, так называемые менее одаренные и должны поступать в первую очередь, потому что нуждаются в образовании в первую очередь. Такая аргументация закончится тем, что приемные комиссии будут вынуждены признать, что, как и в случае с начальным образованием, для ограничения доступности университетского образования никаких объективных причин нет – впрочем, именно этот момент они всеми силами стараются отрицать.
Рассмотрим другой пример: разведенная пара с ребенком. Кому достанется ребенок? Возможно, вопрос надо поставить иначе. Что на кону? Это физическое присутствие ребенка, которое нужно его родителям, или доверительные отношения с ним? Это тело ребенка или его безграничная любовь, на которую они претендуют? Или это очередной повод обвинить друг друга в боли, которую причинили им неудачные отношения? Приглядимся повнимательнее: что является предметом родительского желания? Мы поймем, что претензий предостаточно. Но любовью ребенка не торгуют. Родители могут любить ребенка и быть любимыми. Чувства безграничны, но часто мы не понимаем этого, так как наше внимание поглощено предметами, которые кажутся ограниченными.
Люди всегда будут цепляться за грошовую веру в ограниченные ресурсы. Те из абитуриентов, кому посчастливилось поступить по заранее установленным произвольным (но жестким) правилам и набрать нужное количество баллов, кровно заинтересованы в поддержании имеющегося статус-кво. Однако те, кто провалился, могут на минуту задуматься и предположить, что, возможно, именно они стали жертвами экономически неэффективной реальности, которую сконструировал кто-то другой.
В разговорах об ограниченности ресурсов неизбежно заходит речь о деньгах. По собственному опыту многие знают, что денег никогда не хватает. Но важны не сами деньги, а что они дают. Ведь почему хорошо быть богатым? У богатых есть власть, авторитет, свободное время на игры, развлечения и путешествия. Они могут покупать автомобили с отличными динамическими качествами, лучше питаться и так далее. Все основные человеческие потребности удовлетворены. Разве не к этому стремится человек?
Мы заглядываем за ту сторону наших желаний и видим, что обычно получаем желаемое без всякого компромисса. Это любовь, забота, доверие, уважение, восторг. Компромисс необходим лишь в том случае, если желаемое в дефиците. Если все эти предметы, ради которых стоит жить, не казались бы ограниченными, то мы могли бы не цепляться так упорно за эти жесткие категории и охотнее ослабили бы эти категориальные различия, если бы поняли, что они являются порождением нашего собственного ума, но загоняют в ловушку неосознанности.
Конечно, природные ресурсы тоже кажутся ограниченными. Допустим, уголь считается ресурсом, поскольку при его сжигании выделяется энергия в виде тепла. Хотя объемы разведанного угля могут быть ограничены, это не единственное средство удовлетворения нашей потребности в энергии. Безусловно, все эти ресурсы ограничены, причем их меньше, чем полагает большинство людей.
Когда мы думаем об ограниченных ресурсах, то часто задумываемся о своих собственных возможностях. Здесь наши представления об ограниченности тоже могут помешать нам. Мы можем намеренно испытать себя на предполагаемый запас прочности – в плавании, ораторском искусстве или математике. Впрочем, каким бы он ни был, абсолютный предел не определен заранее{17}17
Ученые знают, что можно не найти доказательства для гипотезы – в данном случае гипотеза утверждает, что некая отдельно взятая способность неограниченна, – но это не то же самое, что поиск доказательств, опровергающих гипотезу. Никто не может доказать, что пределов нет. Можно лишь попытаться превзойти последние пределы.
[Закрыть].
Возможно, в наших интересах стремиться к большему, тем более что эти и прочие навыки можно развить, и поэтому нас хотя бы не испугают мнимые ограничения. Когда-то считалось, что человек не может пробежать полтора километра быстрее, чем за пять минут. В 1922 году считалось, что четырехминутный забег на полтора километра «выше человеческих сил». В 1952 году Роджер Баннистер[10]10
Роджер Баннистер (р. 1929) – британский легкоатлет и врач-невролог, чемпион Европы 1954 года на дистанции 1500 метров, командор Ордена Британской империи.
[Закрыть] превзошел этот предел. Всякий раз, когда бьется очередной рекорд, расширяются предполагаемые границы человеческих возможностей. Но все-таки понятие предела продолжает существовать.
Занятным примером того, как преодолеваются мнимые пределы, может послужить эффект Кулиджа. Как неоднократно отмечали экспериментаторы, что если сексуальный голод крысы, хомяка, кота, барана и другого животного уже утолен и самец прекращает спариваться, то ему нужен отдых. Впрочем, как только к нему подводят новую самку его же вида, он сразу находит в себе силы вернуться к спариванию{18}18
D. Dewsbury, “Effects of Novelty on Copulatory Behavior. The Coolidge Effect and Related Phenomenon”, Psychological Bulletin 89 (1981): 464–482.
[Закрыть].
Вожатым известно все о субъективной природе человеческой ограниченности. Каждое лето мой знакомый из Нью-Гэмпшира ведет шестерых двадцатилетних парней на маленький пик – гору Чокоруа. За много лет он хорошо выучил гору и знает, когда окончательно выбьется из сил. Задыхающиеся юные альпинисты вопрошают: «Доколе?», но он говорит им, что нужно потерпеть. Последний отрезок пути – это горный кряж, откуда открывается вид на вершину – голую скалу с иззубренными краями на фоне неба. Здесь индейский вождь Чокоруа убегал под оружейным прицелом бледнолицых, которые захватили землю его народа.
Когда взмокшие альпинисты поднимаются на гребень горы, то валятся с ног и скидывают свои тяжелые рюкзаки. Как раз в этот момент, чтобы заинтересовать их, вожатый рассказывает про вождя Чокоруа. Также он предупреждает, что особенно труден последний рывок к вершине. После такого напутствия вершина предстает перед альпинистами в ином свете. Когда парни стоят на скалистой вершине горы Чокоруа и слышат свист ветра, проносящегося над головами от величественного Президентского хребта Белых гор дальше к северу, они торжествуют и практически не чувствуют усталости. Усталость тоже может быть незрелой когнитивной ориентацией.
Энтропия и линейное время как ограничивающие стереотипыВкупе с верой в ограниченность ресурсов у нас возникает понятие энтропии – постепенного разложения или распада целостности или внутренней структуры организации в пределах замкнутой системы.
Энтропия – это понятие, которое, на первый взгляд, помогает людям почувствовать контроль: гораздо проще внедриться в систему, которая находится на грани упадка, где все становится только хуже, чем в систему, которая стабильна и раз от разу улучшается без вмешательства извне.
Вместе с понятием энтропии возникает образ Вселенной как гигантской машины, которая катится под откос по инерции. Хотя многие из нас принимают этот образ на веру без лишних раздумий, он вполне может оказаться неудачным и неуместным стереотипом, который сужает наше восприятие возможного. Например, альтернативное мировоззрение предполагает, что человек догадывается, до какой степени наша реальность является социально конструируемой, что действительно требует ужесточить контроль над собой.
Вера в постоянные пределы не вяжется с представлениями большинства физиков. Например, Джеймс Джинс[11]11
Джеймс Джинс (1877–1946) – британский физик-теоретик, астроном, математик.
[Закрыть] и сэр Артур Эддингтон[12]12
Артур Стэнли Эддингтон (1882–1944) – английский астрофизик.
[Закрыть] были убеждены, что Вселенная лучше всего описывается как одна большая система, и с этим понятием нужно считаться. Коль скоро любая система кажется практически завершенной, в ней всегда будет появляться что-то новое и непредвиденное.
Сопутствующим понятием, которое также может создать нам неоправданные ограничения, является линейная концепция времени. Если мы посмотрим, как на протяжении человеческой истории представления о времени менялись от одной культуры к другой, то, может быть, нам будет гораздо легче оспорить эту ограниченную точку зрения.
В некоторых культурах время рассматривается как универсальное настоящее. Племена Тробрианских островов напротив побережья Папуа – Новая Гвинея не мыслят себе прошлое как отрезок времени, предшествующий настоящему. Подобно тробрианцам, индейцы хопи не разделяют нашей линейной концепции времени. Впрочем, у них есть много категорий (становление, реальное и воображаемое), которые выполняют аналогичные функции. Джон Эдвард Орм[13]13
Джон Эдвард Орм – психолог-бихевиорист, автор книги «Время, опыт и пространство».
[Закрыть] предположил, что в первобытные времена люди представляли себе время как феномен «все вдруг»{19}19
J. E. Orme, “Time, Experience and Behavior” (London: Illif Books, 1969).
[Закрыть]. Полинезийцы осторожнее. Они отрицают новизну любого начинания. Точнее говоря, они верят, что повторяют маршрут путешествия мифического героя.
Существует другая – циклическая концепция времени. Пифагор верил, что каждый момент времени повторится в будущем. Концепция реинкарнации, которую разделяют многие религии Дальнего Востока, подразумевает циклический подход. Ницше[14]14
Фридрих Ницше (1844–1900) – немецкий философ и поэт.
[Закрыть] доказывал, что Вселенная циклична, что события могут повторяться. С этой точки зрения предвидение – это не столько картины будущего, проносящиеся перед мысленным взором прорицателя, сколько видение того, что происходило в прошлом, в другом цикле. В циклической модели времени прошлое и будущее неразличимы.
Даже в одномерной модели времени процесс может не быть исключительно однонаправленным. Будущее может так же «обуславливать» настоящее, как и прошлое. Что мне надо выучить сейчас к предстоящему экзамену? Как пишет святой Августин[15]15
Аврелий Августин (354–430) – христианский теолог, философ и проповедник, епископ Гиппонский.
[Закрыть], «правильнее было бы, пожалуй, говорить так: есть три времени – настоящее прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего».
Кант[16]16
Иммануил Кант (1724–1804) – немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии.
[Закрыть] представлял себе время как инструмент упорядочивания восприятия – не как «данность» внешнего мира и не как «наложенное» на него. Из этого понятия он выводит свое «синтетическое априори» в математике: можно составить себе истинное представление о мире, не изучая самого мира.
Изменение представления о времени может быть не просто гимнастикой ума. Например, в десятой главе, где рассматриваются вопросы осознанности и здоровья, мы оспариваем убеждение, что исцеление всегда требует определенного времени. Благодаря альтернативным представлениям о времени такие сомнения выглядят более оправданными. Действительно, однозначное восприятие смысла такой категории, как «время», кажется абсурдным. Согласно выдающемуся физику Эрнсту Маху[17]17
Эрнст Мах (1838–1916) – австрийский физик, механик и философ-позитивист.
[Закрыть], «совершенно не в нашей власти измерить изменения вещей посредством времени; время есть абстракция, к которой мы приходим посредством изменения вещей»{20}20
Эрнст Мах. Механика. Историко-критический очерк ее развития. Ижевск, 2000.
[Закрыть].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?