Текст книги "Мне нельзя тебя любить, оборотень"

Глава 3 Сладких снов

СИЛЬВИЯ

   Почему Лавия такая злая всегда? Ведь мы же сестры! Неужели я совсем никчемная, как она говорит? Иногда мне кажется, что сестра меня ненавидит. Хотя если бы Лавия только надо мной измывалась, еще куда ни шло. Привыкла уж, с детства от нее лишь насмешки и зуботычины получаю. Но ведь она и с дочерью своей себя в точности также ведет!

   А малышка Дженни такая ранимая! Совсем маленькая еще, после того, как мать отчитает да наподдает, всю ночь плачет – тихонечко, чтобы та не слышала, а то прибежит и добавит. Когда весь дом засыпает, она прокрадывается ко мне – с опухшим от слез личиком, и сворачивается в клубочек под боком, как котенок.

– Почему ты позволяешь сестре над собой издеваться?

   Мужской голос – низкий, с хрипотцой, заставил подпрыгнуть. Сердце в груди тоже скакнуло – казалось, р-раз, выскочит в рот, и подавлюсь им! А ведь это кто-то знакомый!

– Почему не защищаешься? – мужчина вышел из тени под свет уличного фонаря.

   Так это тот самый оборотень, из-за которого мне сегодня досталось! Вернее, он-то не виноват, я огребла из-за собственной глупости.

– Один раз ответила бы сестре, как следует, она и перестала бы тебя задирать. – Продолжил он, а во мне полыхнула злость.

   Все всегда лучше меня знают, что и как я должна делать!

– Мы с тобой на «ты» не переходили, наглый оборотень!

– Я всегда на «ты» с женщинами, которые видели меня голым, – ухмыльнулся, прислонившись плечом к стене дома и бесцеремонно разглядывая меня. – Правда, обычно они тоже обнажены. Не желаешь себя показать во всей красе? Для завершения знакомства, так сказать. Тут сеновал как раз неподалеку.

– Подлец! – моя рука взлетела в воздух и со всего размаху обрушилась на его щеку.

– Вот, можешь ведь, – он скривился, из разбитой губы потекла кровь. – А почему от сестры все безропотно сносишь?

– Не твое дело!

– На «ты» перешли, а познакомиться так и не успели, – пробормотал он. – Будешь должна, красавица. Сладких снов!

   Он отступил назад и растворился в темноте. Но пока шла к дверям, всем телом ощущала на себе его взгляд. Пристальный, хищный и… заставляющий сердце стучать быстрее. Почему?

   Я надела длинную ночнушку, прошлепала босыми ногами к кровати и села на нее – под аккомпанемент требовательно бурчащего желудка. До утра буду ворочаться теперь, голод не даст глаз сомкнуть. Эх, а в трапезной, наверное, сейчас убирают остатки пирога с морошкой, бережно накрыв его полотном!

   В дверь кто-то поскребся. Потом она медленно приоткрылась, и в комнату на цыпочках прокралась малышка Дженни.

– Плифет, Шильви, – нещадно шепелявя, она расплылась в счастливой улыбке.

   За это ей тоже прилетало от матери, но треть букв девчушка все равно нещадно коверкала, и порой выходило очень забавно.

– Воть, – она подошла и протянула мне тарелку, накрытую льняной салфеткой.

   Да неужели тот самый пирог, о котором мы с желудком только что грезили? Я «раскутала» дар племянницы, прикрыла глаза от удовольствия, наслаждаясь его ароматом, и тут же вонзила в него зубы.

– Шпашибо, Дженни! – поблагодарила, спохватившись.

– Ты тепель как я, – она довольно захихикала, сев на постель. – Тоше фепеляфишь.

– Ага!

   Вкуснотища-то какая! В один присест умяла немаленький кусок, но казалось, что еще один такой без проблем съем! Наверняка Нина пекла, наша умелица, кулинарные заклинания – ее конек, все, что угодно, так приготовит, руки по колено откусишь, как говорится.

   А я вот пока так и не нашла, в чем магически сильна. Во всех сферах, вроде бы, равномерно, но – ниже среднего. Что для чистокровной ведьмы, последней из чаровниц Алалии, непростительно.

   Я покинула тот мир в животе матери. Она всегда говорит, что младшая дочь – прощальный дар ее супруга. Но когда смотрит на меня, во взгляде столько боли! Все бы отдала, чтобы навсегда изгнать безжалостное страдание из глаз мамы! Но, увы, мне не суметь. Наверное, Лавия права, я и в самом деле никчемная.

– Почему глустишь, Шильви? – малышка нахмурилась, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Госпожа Лавия опять наказала, да?

– Это все Алана! – вздохнула и поставила пустую тарелку на столик. – Снова подстроила мне ловушку. А я попалась, как дурочка!

– Ты не дулочка, – маленькие детские ладошки погладили по моей руке. – Плосто Алана – стелва!

– Дженни, ты где такие слова слышала? – ахнула, мигом позабыв про свои горести.

– На кухне, – малышка снова довольно захихикала.

   Да уж, повариха Нина любит «приправить» процесс готовки крепким словцом, у нее все помощницы через неделю работы разучиваются краснеть.

– Никогда не повторяй таких слов, поняла? – предупредила я девочку. – А то влетит от мамы твоей нам всем! Поняла?

– Ага. Но ш тобой-то мошно.

– Ах ты, плутовка! – я повалила ее на кровать и начала щекотать. – Племяшка-ругашка! Задавашка! Симпотяшка!

   Счастливая малышка залилась смехом.

– Все, ты не дала тетке своей помереть с голоду, теперь ступай спать, – я проводила девочку до двери, выглянула в коридор, чтобы убедиться, что никто не заметит, и чмокнула ее в лобик. – Сладких снов тебе!

– И тебе, Шильви! – Дженни на цыпочках прокралась в свою спальню.

   Я помахала ей и вновь залезла под одеяло. Сон тут же набросился на меня, словно только и ждал, когда ведьма упадет в его объятия. Последним, что промелькнуло перед глазами, прежде, чем разум утонул в путаных сновидениях, была ухмылка этого наглого оборотня. Как его звали? Кажется, Себастьян. Да, точно.

– Себастьян… – прошептала я и, улыбнувшись, уснула.

Глава 4 Смех

СЕБАСТЬЯН

   Эта юная ведьмочка меня здорово повеселила сегодня. Я учуял их – целый табун длинноногих крошек, когда они еще только подходили к озеру. Крались по берегу, пытаясь спрятаться за кустами. Как будто можно обмануть нюх и слух оборотня!

   А у сладких девственниц вообще нет шансов пройти мимо незамеченными. Скольких уж уломал, не счесть! Ни один из наших больше не может похвастаться подобным. Потому и завидуют по-черному. Да и плевать, пусть от зависти воют на луну, мне-то что!

   Глядя на озеро, которое манило к себе, я медленно разделся, показав себя во всей красе. Мне стесняться нечего! У моей матушки сыночек удался – и ладный, и складный, да и язык подвешен, как надо, во всех смыслах.

   Высокий, плечи широкие, таз узкий, на задницу крепкую все бабенки облизываются, когда видят, как я по улице вразвалочку иду. Другим парням только скрипеть зубами от злости и остается.

   Глаза еще красивые, не карие или серые, как у большинства моего вида, а желтые, как мед дикий. И ресницы такие, что даже девчонки завидуют. Волосы вот только непонятного, мышиного какого-то цвета, невразумительные. Мать говорит, в папку.

   Я его не видал ни разу. По крайней мере, в сознательном возрасте. Он ушел однажды со стаей на охоту, они в волчьем обличии загнали кабаниху, уж рвать начали, но ей на подмогу секач примчался.

   А они бешеными становятся, как кровь своих учуют. Троих он затоптал, двух пырнуть клыками успел, прежде чем остальные завалили гада. У батьки моего раны слишком серьезные оказались, все кишки наружу вепрь ему выпустил. Когда до поселения мужики донесли, чтобы ведьма подлатала, он уж мертвым был.

   Мать с тех пор ни одного оборотня больше к дому не привечала. Хотя могла бы, красивая она у меня, статная, при ней все, да еще и личная служанка самой Маат. Почти с самого сотворения ведьмами нашего вида Верховная ведьма ее при себе держит. Даже второго ребенка родить позволила, а этой чести никто ранее не удостаивался.

   Обычно паре оборотней дозволяется только раз стать родителями, да и то совсем не часто. Ведь каждый такой малыш стоит ковену очень дорого, он отнимает часть сил их рода, или как-то так, особо в этом не разумею.

   Знаю только, что ведьмам проще взять волка – молодого и сильного, провести обряд и превратить в оборотня – таких называют Сотворенными. А рожденные оборотнями дети, которых именуют Чистокровными, высасывают ведьмовскую силу, чего те уж очень не любят.

   Так что, можно сказать, что моя сестра Катерина – исключение из правил и чудо. Она, и правда, такая. Вроде, и строгая на первый взгляд, как мамка наша, но добрая. Маат ее еще девчонкой забрала в свой дом – для младшей дочери, Сильвии. То ли служанкой, то ли подружкой, то ли игрушкой, уж мне не ведомо.

   Но мы часто видимся, помогаем друг другу. А что живем в разных домах, не печалюсь – сестренке повезло жить в довольстве, одежку носить справную, спать на мягких перинах, чего ж плохого-то? На госпожу свою она не жалуется, говорит, что та хорошая, вот только Лавия, гадина, их обоих достает. Как бешеная, на всех кидается, кто под руку попадется.

   Никто ее не шпилит, вот она, видать, и лютует. Люди для нее – мусор, а оборотни и того хуже. Другие ведьмы, что попроще, давно любовников в соседних поселениях назаводили. Кое-кто и с нашим видом хулиганит втихую. Я, без ложной скромности, тоже у чаровниц нарасхват, но на постоянку ни к одной не хочу. Каждую ночь новая – куда как интереснее!

   Да и мне девицы больше нравятся, чем взрослые шалые бабенки. Все-таки с ведьмами надо держать ухо востро – втюрятся в тебя и приворожат. Будешь потом как щенок за мамкой за ней хвостом ходить, да слюни пускать.

   Нет уж! Я хоть и оборотень, слуга, что сказали, то и работаю, но все ж сердце мое только мне принадлежит. И что на нем, только сам знаю. Свободным его держу от девок, потому как любовь эта ничего хорошего не приносит. Беда это, как лесной пожар, пронесется стеной пламени, все в угольки обратит, всех уничтожит. Не надо мне ее, ни за что!

   А Лавия эта, как в женскую силу вошла, один только раз с человеком погреховодничала, чтобы дитя на свет произвести – девочку, мальчики у них не родятся, хоть тресни. Да и то переплевалась вся, говорят, и закаялась навсегда. Никогда, сказала, более такому не бывать.

   Так что, из-за своей гордыни чрезмерной страдает дамочка, сама виновата. Вот только от щедрот ее всем перепадает – и госпоже Сильвии, и сестрице моей, и даже дочурке малолетней этой Лавии, Дженни.

   Сегодня, кстати, именно она, Сильвия, в кустах пряталась. Сладкая крошка – ее нежный аромат дразнил ноздри, даже когда на середину озера выплыл. Но наивная, сил нет! Белые волосы под лунным светом так сияли, что у нее просто не было шансов остаться незамеченной.

   Эту девочку все парни давно приметили, красавица подрастает редкая! Но ни один оборотень не посмеет к ней сунуться, все же дочка Верховной ведьмы. Обидишь такую, Маат церемониться не станет, наложит какое-нибудь заклинание и пропал!

   Было уже пару раз подобное. На мужика, дюже на язык гадкого, чары напустила, теперь, как ругательство скажет, так изо рта жаба выскакивает. Ходит он отныне и молчит, только вздыхает и кулаком всем грозит.

   Что ж, жестко Маат с ним обошлась, но справедливо. Так это за сквернословие наказала, а что будет за родную дочь? И подумать страшно. Как минимум, половую слабость нашлет, чтобы никогда больше ни с кем не шалил. Нет уж, и я не рискну, хотя девочка – пальцы по колено откусишь, как говорится.

   Но пошутить малость можно. Главное, не заиграться. Однако Себастьян мальчик взрослый, ему не след опасаться из-за какой-то девчонки, хоть и настоящей красотки. Мое каменное сердце неприкосновенно.

   Я специально плавал неподалеку, медленно, как доходяга какой, у которого хвост вот-вот отвалится. Потом гляжу, а она из кустов выпрыгнула и к моей одеже шасть! Сграбастала все в охапку, поднялась. А тут я сзади подошел и говорю:

– Вам чем-то приглянулась моя одежка, госпожа Сильвия? Наверное, вы решили ее постирать, да? И заштопать, а то ведь совсем износилась. Хотели помочь бедному Себастьяну, верно? Так благородно с вашей стороны!

– Да… – она послушно кивнула, повернувшись ко мне. – То есть, нет! Ой.

   Дошло, наконец, что я голый. Такое выражение лица, это надо было видеть! Похоже, ведьма обнаженного парня впервые увидела! Что ж, все-таки меня угораздило стать у нее первым, хоть в чем-то!

– Бесстыжий! – девушка крепко зажмурилась, покраснела и резко отвернулась. – Оденься, наглый оборотень!

– С удовольствием бы, – я притворно вздохнул. – А то уже задница вся мурашками покрылась от холода! Про остальные части тела умолчу из уважения к вашей девичьей стыдливости. Вот только вся моя одежда у вас, госпожа Сильвия.

   Она разжала руки, уронив тряпье мое на землю, вздернула нос и пошла к поселению, будто и не при делах вовсе. Не выдержал, заржал в голос, как бешеный конь, ей вслед.

   Еще не знал тогда, что скоро мне будет не до смеха…

Глава 5 Зверь

МААТ

   Разговор с дочерью выбил меня из колеи. Хотя, какой разговор, это ссора была, какой у нас еще не случалось. Столько она мне в лицо высказала, выплеснула, никогда не забыть. Но из глубин израненной души слова те неслись, отравленными кинжалами прямо в мое сердце.

   Пусть, и эту боль приму, стерплю, лишь бы ей полегчало. Любая мать возьмет страдания своего ребенка на себя, на плечи собственные взвалит, сгорбится, но понесет смиренно, лишь бы дитя не мучилось.

   Но, увы, как бы ни хотела, мне не помочь Лавии. Не в моих силах умерить страдание, терзающее ее. С самого первого дня, как мы шагнули на землю нового мира, дочь видела лишь его недостатки, запоминала каждую обиду, словно счет вела бедам – чтобы припомнить ему все, когда придет срок.

   Нам, и правда, пришлось нелегко. Очень нелегко. Именно тогда, в первые годы, полные лишений, я, ослепленная болью от потери любимого супруга, и упустила дочь. Оставила ее наедине со страданиями, с головой ушла в решение накинувшихся со всех сторон проблем.

   Я подошла к окну и снова позволила воспоминаниям увлечь меня в свой круговорот…

МААТ

Земля, после Исхода из Алалии, около 20 лет назад

   Мы вышли из портала, будто просто открыли дверь из Алалии на Землю. А на самом деле оставили позади целую жизнь. Новый мир оказался суровым, полным испытаний. Невзгоды сыпались на нас одна за другой. Может, из-за того, что мы не являлись его истинными детьми, а пришли издалека, он отнесся к нам как мачеха, вынужденная терпеть падчерицу, всячески третируя и в глубине души надеясь выжить ее исподтишка.

   Но ведьмы и сами помнили, будто ласки родной матери, красоты родной Алалии, и с трудом привыкали к новым условиям. Жизнь была сложной. Пользоваться магией на Земле оказалось не так-то просто. В нашем мире Сила сама ложилась в руки, льнула, словно молодая жена, охочая до ласк любимого супруга. Она позволяла чаровницам плести заклинания и насыщать их энергией – быстро и легко.

   Здесь же все было совсем по-другому. Окружающая нас Сила, словно норовистая лошадь, взбрыкивала и сбрасывала седока, не желая покоряться. Даже самые простые заклинания стали проблемой. Что уж говорить о другом, если даже на то, чтобы развести огонь, мне, Верховной ведьме, приходилось приложить уйму стараний! А ведь пока что у нас не имелось даже очага, в котором могло уютно потрескивать пламя.

   Если в Алалии владение магией было легким приятным делом, словно катить пустые санки по льду, когда они сами бегут, подталкивая тебя под пятки, то на Земле это стало тяжелым трудом, будто тащить доверху груженые сани летом по песку.

   У нас и зимы-то особой не было, а здесь, на Земле, не успели оглянуться, как пришли холода. Всего несколько наспех построенных деревянных домов приняли ведьм на несколько суровых месяцев, завывающих злющими вьюгами и сковавшими озеро льдом.

   Холодно, голодно и страшно – главные слова той зимы. Вокруг царствовал ужас. До дрожи в коленках, до нервного дерганья шеей, когда идешь за водой – с топором в одной руке и ведром в другой, а сама только и делаешь, что оглядываешься по сторонам, чтобы не пропустить атаку хищника.

   Кроме того, что сердца наши обливались кровью из-за потери мужчин – мужей, сыновей, братьев, теперь мы еще и в полной мере ощутили себя беспомощными без их защиты и физической силы. Ковен остро нуждался в работниках. Нанимать земных мужчин из соседних поселений было нельзя – о нас и так ходили разные слухи, один другого причудливее, самым сильным ведьмам приходилось часами плести заклинания, отводящие глаза, чтобы к нам не лезли.

   Я понимала, что должна сделать, но тянула до последнего. Причин было несколько. Понимала, что вмешательство в природу не останется безнаказанным. Знала, что все твои поступки рано или поздно бумерангом вернутся к тебе, и расплата может стать очень болезненной.

   Но, кроме этого, меня останавливали и проблемы с магией. На этом я и сосредоточилась, долгими зимними ночами приручая земную Силу, как капризного недоверчивого хищника. Было непросто, но и к ней нашелся подход.

   Однако в процессе я сделала неприятное открытие – на Земле силы нашего рода перестали быть бесконечными. Мощная энергия ковена, связывающая нас воедино, могла истощиться и сойти на нет, сделав нас, сильных чаровниц, абсолютными пустышками по магии. Что ж, с этим неприятным фактом придется считаться, иного не дано.

   Бессонные ночи не прошли даром, вскоре я уже учила тому, что постигла, других. Почти вся студеная зима на это ушла, но результаты впечатляли – к первой весенней капели три десятка сильнейших ведьм приспособились к земной энергетике и стали способны претворить в жизнь задуманное мной.

   В тот день я также стояла у окна и слушала ночь. Она говорила со мной десятками голосов – ветра, черного неба, шепотом звезд, шелестом крыльев сов, похрустыванием наста под мягкими лапками песца.

   И волчьим пронзительным воем, продирающим кожу до мурашек. Тоскливая песнь лилась в морозный воздух, холодя кровь. В этом самоутверждении себя в мире было столько силы, мимолетности мгновения и единения со всем окружающим, заслушаешься!

   Пораженная, я сплела тонкую сеть заклинаний, которая «пометила» этого волка и навсегда изменила его судьбу. Уже к вечеру следующего дня три молчаливых мужика из соседнего поселения привезли к нам клетку – в которой томился пленник с густой серой шерстью, разбавленной черными проталинами по хребту и бокам.

   Я расплатилась с этими крестьянами, поспешившими покинуть наше поселение, и посмотрела на хищника.

   Желтые глаза внимательно следили за мной, когда подошла ближе. Зарычав, волк оскалился, показав острые белые клыки, и напрягся всем телом, слегка присев на задние лапы, готовый в любой момент спружинить и броситься на меня. Его желания читались без труда. Порвать врагу глотку и умчаться в лес, к своим, в стаю.

– Забудь об этом, – прошептала я, встав напротив клетки, которую поставили в центре двора. – Сегодня у тебя начнется совсем другая жизнь. – Махнула рукой застывшей неподалеку молоденькой ведьме и, когда та, с опаской поглядывая на зверя, подошла, сказала, – открой клетку.

– Верховная мать, да как же можно? – ахнула она. – Ведь растерзает зверюга вас!

– Делай, что тебе велено.

– Помоги, Богиня! – девушка подошла к волку, дрожащей рукой выдернула штырь из крепления и, взвизгнув, отскочила в сторону.

   Дверца не открылась, но умный хищник понял, что свобода близко. Бросившись на прутья, он заставил клетку распахнуться. Волк медленно вышел из нее, словно перетек на снег и, скалясь, пошел на меня. Мышцы играли под густым мехом. Лапы, одна за другой, изящно ступали вперед, сокращая расстояние между нами. Черный нос морщился, когда хищник скалился, демонстрируя острые клыки.

– Не пугай, не выйдет, – я усмехнулась, когда животное остановилось и вновь слегка присело на задние лапы, готовясь к прыжку.

   Повела рукой, и Сила плетью взвилась в воздух. Невидимый кнут рассек воздух и щелкнул по снегу, оглушающим хлопком ударив по ушам. Волк замер на секунду, но мятежное сердце снова толкнуло его вперед.

   Что ж, у тебя суровый нрав, мы уже поняли. Я усмехнулась и тоже замерла. Зверь замешкался, не понимая, чего от меня ждать. Но из двух вариантов – бежать или нападать, выбрал последнее. Оттолкнувшись от снега, он легко взвился в воздух, громко рыча. Да так в нем и завис, послушный моей воле.

   Не понимая, что происходит, хищник беспомощно задергал лапами, косясь по сторонам. Рык перетек в сиплый визг. Я медленно опустила его на землю, но не позволила сдвинуться с места. Когда успокоился, подошла, присела рядом на корточки и положила ладонь на холку. Заглянула в глаза.

– Ты понял?

   Зверь молчал, вновь взглядом бросая вызов. Но теперь в нем было больше страха, нежели силы. Он понял, кто главнее и опаснее, спрятал клыки и все так же настороженно взирал на незнакомое ему до сего дня существо, не зная, чего ожидать.

– Так ты понял? – повторила строго. – Я жду.

   Сняла руку с его загривка, встала. Он помедлил, но потом опустил голову к передним лапам и склонился, исподлобья глядя на меня – теперь уже с уважением.

– Молодец, – похвалила с улыбкой и посмотрела на молодую ведьмочку, которая, не дыша, стояла неподалеку.

   Глупая девчонка, я в Алалии драконов в свое время легко укрощала, а уж с земным хищником точно без труда справлюсь!

Уважаемые читатели! Рада, что вы со мной и читаете эту книгу)) Если она вам нравится, дайте нам с Музом знать об этом – поставив лайк, добавив книгу в библиотеку или написав коммент)) Мы будем очень счастливы, правда!))

Заранее вам огромное спасибо!

МААТ

– Запрыгивай, – я указала волку на камень в центре поляны, освещенной лунным светом.

   Огромный кристалл кварца пришлось поднимать из недр земли, на это ушло много магических сил, но результат того стоил – структуры этого валуна многократно усиливали вливаемую в него силу. А учитывая мощные энергетические потоки, идущие из земли в этом месте, можно было не сомневаться, что мне удастся воплотить задуманное в жизнь.

   Зверь послушно занял отведенное ему место. Я и еще трое ведьм – сама отбирала тех, у кого созвучная со мной магия, встали рядом и начали плести сеть заклинаний. Словно вытканная умелицами Алалии невесомая пелеринка для невесты, она накрыла хищника легким золотистым сиянием.

   Он настороженно покосился на нас, но, успокоенный моим взглядом, даже не шелохнулся. Мы двинулись по кругу, уже пропевая слова чар, которые накладывали на хищника. Вскоре до боли знакомое гудение наполнило воздух над волком.

   Звук ласкал слух и одновременно больно жалил в душу. Мое сердце сжалось – в последний раз я слышала его в тот день, когда навсегда рассталась с моим любимым, с супругом Виаром.

   Не время сейчас об этом думать. Я смахнула слезинку со щеки, остановилась и вытянула руку в направлении зверя. Остальные последовали моему примеру. Он взвизгнул и сел на задние лапы. Потом лег, тяжело дыша.

– Прости, – прошептала я, подойдя к нему. – Будет больно, но я помогу. – Ладони легли на жесткую шерсть – одна на голову, другая на бок, над сердцем. – Страдания огнем потекли по моим рукам – от него в меня.

   Быстро не получилось, но я взяла в себя столько боли этого существа, сколько смогла. Под конец перед глазами уже плясали огненные круги, и мне с трудом удалось разглядеть плод своих стараний – лежащего на камне мужчину. Кровь, заливающая кристалл кварца, стекала на землю. Ее резкий запах сжимал желудок позывами к рвоте.

   Оперевшись на валун, я погладила существо по липким волосам. Первый оборотень, сотворенный ведьмами. Он приподнялся, посмотрел на меня, мотнул головой, ничего не понимая, озадаченно уставился на свои руки. Потом соскочил с камня, в один упругий прыжок, и замер, тяжело дыша, нагой и весь в крови.

– Не бойся, – я опутала его лентой успокаивающих заклинаний. – Теперь ты получеловек, полуволк. Имя тебе – оборотень, ибо, когда потребуется, будешь принимать звериный облик. Отныне ты служишь нашему ковену, беспрекословно подчиняешься приказам, делаешь все, что тебе будет велено. Понял ли ты меня?

   Мужчина кивнул, попытался что-то сказать, но изо рта вырвалось лишь нечленораздельное мычание.

– Речь к тебе придет. Как и привычка к новому телу. А теперь иди в озеро, смой с себя кровь, потом надень вот это, – я указала на кучку одежды на земле.

   Пошатываясь с непривычки, все же раньше бегал на четырех лапах, оборотень вошел в холодные воды озера, омывшее его тело, вернулся на берег и оделся, путаясь в рукавах и штанинах. Желтые глаза остановились на моем лице.

– Теперь идем, – я двинулась к поселению. – Тебе нужно многому научиться.