Текст книги "Мне нельзя тебя любить, оборотень"

Глава 6 Тайны кулинарии

СИЛЬВИЯ

– Не спим на ходу, девоньки, не спим! – прикрикнула Нина на нас, дежурных по кухне. – Месим тесто и думаем о хорошем, а не о пакостях. Хлеб – он ведь все чувствует, все ваши эмоции впитывает! Чем наполните ковригу, то и съедите.

   Она прошла вдоль длинного ряда столов, на которых мы изо всех сил сражались с тестом. Половина девчонок зевала во весь рот, явно мечтая снова забраться под одеяло и досмотреть сладкий сон.

   Я бы и сама не отказалась, ведь еще и не рассвело толком, когда меня растолкали и приказали идти на кухню. Наверное, Лавия подсуропила сестре такое счастье с утречка пораньше. Но, что поделаешь, старшим нужно подчиняться.

– Да куда ты в грязных сапожищах-то топаешь, … !

   Мы резко замерли, услышав трехэтажное ругательство. Ух, как! Это даже для Нины, виртуозницы по матерным сказаниям, сильно! Кто ее сподвиг на такой ляпсус, интересно? Я обернулась и…

   Ой. Это же Себастьян!

– А ну-ка, сымай этот ужас! – повариха уперла руки в боки, тесня парня обратно в коридор.

– Как сымать-то? – возмутился он. – У меня дров на руках, видишь, сколько?

– Грязь на кухне разводить не позволю! – женщина замахала на него руками. – Сымай сапоги, кому сказано!

– Вот вредная ты, красавица, – пробурчал оборотень, изворачиваясь, чтобы одной ногой снять обувку с другой. – Снял, довольна?

– Довольна.

– Может, еще чего снять? – он ухмыльнулся. – Одежа тоже не особо чистая на мне. А портки так и вовсе неделю не стираны!

– Не старайся, охальник, от меня тебе ничего, кроме пендаля, не перепадет! – Нина фыркнула и посторонилась, пропуская его на кухню.

– А зря, кстати, – он уложил охапку поленьев перед очагом. – Не знаешь, от чего отказываешься. – Глаза парня стрельнули в нашу сторону.

   Девчонки тут же захихикали.

– Не зыркай тут! – вмешалась повариха. –  Сделал дело и иди отседова!

– Точно? – Себастьян прищурился. – Подумай получше, Нинуль, пожалеешь потом, что отказалась. Я ведь тот еще дамский угодник! Некоторые твои девчата вон могут подтвердить!

– Ах, ты ж, бедокур, до баб охочий! – Нина подхватила полотенце. – Проваливай! Как волк ведь к овечкам забрался! Пошел, сказала, или как наподдаю сейчас!

– Уже ухожу! – оборотень пошел к двери. – Но ты все же подумай…

– Паршивец! – женщина огрела его полотенцем по заднице. – Я вот тебе устрою «подумай»!

   Себастьян, громко смеясь, вылетел из кухни. Нина, бранясь, погрозила ему вслед кулаком.

   А меня парень даже не заметил…

   Отгоняя эту мысль, которая почему-то меня расстроила, я сбрызнула водичкой колобки из теста, которые доходили у стен печки, в тепле, и взялась за помывку посуды. Перемыть предстояло целую гору, но это не пугало. Я любила оставаться одна, когда никто не насмешничает, не мешает, и не надо ждать подвоха.

   После посуды взяла метлу и как следует прошлась по полу, заглядывая в каждый уголок, отодвигая столы, чтобы вымести грязь из-под их ножек. Уж если делать, то хорошо. Нагрела воду и начала руками, кверху попой, мыть недовольно поскрипывающие половицы. Подол мешался, поэтому глянула по сторонам и подоткнула его повыше. Вот, теперь гораздо удобнее!

   Вода в ведре стала бурой и почти остыла, когда сзади раздалось:

– Красивые панталончики, госпожа Сильвия!

   Ой. Ах, ты ж! Я подскочила, в прыжке развернувшись, и швырнула тряпкой в довольную рожу Себастьяна. Он с легкостью увернулся, тщательно вытер сапоги о тряпку и, ухмыляясь, подошел ко мне, лихорадочно возвращающей платье на место.

– Да не переживайте, я никому не скажу. О том, что они у вас розовые, с белыми кружевами.

СИЛЬВИЯ

– Что тебе здесь надо? – понимая, что мое лицо красное, как пальцы после чистки свеклы, спросила я.

– Зашел спросить, не нужно ли еще дров?

– Ты же недавно охапку притащил.

– А воды натаскать?

– Нет.

– Тогда, может, хлебом угостите?

– Ой, его же в печь пора сажать! – вскрикнула я и, тщательно вымыв руки, подошла к колобкам.

   Да, настоялись и приподнялись, как надо. Открыла заслонку печки, ее нутро дыхнуло мне в лицо жаром. На секунду застыла, любуясь, как по алым углям идет волна перелива – сияют, как драгоценные каменья! Потом взяла кочергу и безжалостно разбила красоту, которая тут же недовольно начала швыряться во все стороны искрами.

   В ответ я бросила щепотку муки на дальнюю стенку и кивнула сама себе, увидев, что та не вспыхнула, обугливаясь – значит, температура самое то. Что ж, колобочки, прыгайте в печь! Подхватила формы ухватом и усадила в пузо печки.

– Жарьтесь, парьтесь, выпекайтесь, ни на что не отвлекайтесь, – пробормотала вполголоса присказку Нины и вернула заслонку на место.

– Споро как у вас выходит, – одобрил оборотень. – Любо-дорого поглядеть, как вы работаете!

– А тебе лишь бы самому не работать! – покачала головой, глядя на оборотня. – Ты почему еще здесь? – взяла тряпку и плюхнула в ведро.

– Что ж сразу гнать-то? – он опасливо покосился на мои руки, когда начала отжимать ее. – Вдруг сгожусь на что?

– И на что же?

– Приходите в полдень на поляну к камню Обращения, – прошептал, подойдя ко мне вплотную.

– Еще чего! – фыркнула и указала ему на дверь. – Иди уже, а то скоро Нина придет обед готовить, схлопочешь у нее.

– Да нееее, – отмахнулся, – она добрая, просто шумливая. – Приходите, Сильвия, я ведь ждать буду!

   Резко развернулся и ушел. Вот чего ему от меня надо, а?

Глава 7 Камень обращения

   Отложила в сторону нож, раздраженно пнула целый таз очищенной картошки. Что ж такое, никак не могу прекратить думать об этом оборотне! Злясь на себя, притопнула ногой и закусила губы. Ведь глупо же, глупо! Заинтриговал, а я и рада стараться, дура! Поди, хохочет над юной ведьмочкой, за пузо держась, чтобы пупок не развязался!

   Уж лучше хлебом займусь, поди, поспел как раз. Взяла ухват и вытянула из печного нутра первую форму. Ох, аромат-то какой, сразу слюнки потекли! И корочка как надо, золотистая, не треснутая, матовая. Красота, да и только!

   Шлепнула «первенца» на стол, натянула рукавицы, достала хлебушек из формы и постучала ладонью по дну. Глухой звук, правильный, как Нина говорит. Удовлетворенно кивнула – готов, и принялась метать на стол остальные ковриги. Выложила в длинные рядки их, тщательно укутала полотном. Хлебу время надобно, он внутри еще допекаться будет, к завтрашней утренней трапезе как раз дойдет до готовности.

   А ведь и все. Я внимательно оглядела кухню, но к чему придраться, не нашла. Все на своем месте, пол и столы сияют, посуда перемыта, залитая водой картоха ждет Нину. Дела закончились. При всем желании нечем больше заняться. Вышла на улицу. И, как назло, солнце как раз в макушку ударило – полдень!

   Хорошо, схожу к камню, чтобы не думать потом, чем же оборотень удивить хотел. Что в этом такого? Заодно и ягод малышке Дженни наберу, Лавия ее не пускает в лес со старшими, а тем велено все, что соберут, в заготовки пускать. Оно и верно, конечно, лютыми зимами сушеные ягоды ой как пригодятся. Но племяшке пару горстей всего и надо, ребенок ведь.

   Я сняла косынку, распустила волосы, пусть солнышко их гладит, приятно, и зашагала к роще. А вот и камень Обращения – сияет под солнцем, прозрачный почти. На нем матушка с другими ведьмами сотворила первого оборотня. А потом и других. Подошла к нему, прикоснулась – даже под солнечными лучами все равно ледяной!

– Удивительно, правда? – раздался над ухом слишком хорошо знакомый голос.

– Ты меня этим удивлять вздумал? – фыркнула, обернувшись, и постаралась на него снисходительно посмотреть.

   Но утонула в желтых глазах, полных искорок. Никогда таких не видела! Как вообще так получилось, что я не знакома с братом Катерины, ведь моя прислужница его родная сестра? Конечно, парням и близко подходить к нашим домам без разрешения запрещено, но все же рядом живем.

– Нет, госпожа, кое-чем другим. – Сделал шаг назад и поманил за собой.

   Нахмурилась, но подошла к нему. Стоит против света и улыбается! Чего удумал, пакостник? Не успела задаться этим вопросом, как оборотень резко шагнул ко мне, схватил за руку и крутанул – чтобы оказалась спиной к нему. Ах, так? Внутри полыхнула злость, ладони сами по себе налились Силой, запылали, будто в пузо печи их сунула.

   А потом все это одним ударом во все стороны от тела спружинило, упругой волной отшвырнув парня от меня – прямиком к камню Обращения! Он впечатался в него спиной и затих. Ой.

– Себастьян, ты живой? – подбежала к нему, упала на колени и затормошила его, уронившего голову на грудь.

– Вы запомнили мое имя? – пробормотал и тут же улыбнулся.

– Что в этом такого? Имя у каждого имеется. – Смущенно отвела взгляд, а потом вспомнила, что оборотень сделал, рассвирепела и стукнула его по ноге. – Лучше, скажи, что творишь?!

– Проверяю, есть ли в вас магия, госпожа Сильвия.

– Да кто ты такой, чтобы… – задохнулась от злости.

   Вскочила и с трудом удержалась, чтобы не пнуть гада. Способности чаровницы – это же настолько интимное! Как он посмел в это лезть, что возомнил о себе?

– Оборотню ли судить о Силе ведьмы?!

– Вы правы, – наглец поднялся, покачнулся и помотал головой. – Просто думал, что вы перед госпожой Лавией из-за ее Силы робеете, ибо своя хилая. Но эксперимент показал, что это не так. Следовательно, дело не в этом.

– Ну, и в чем же тогда, по-твоему, дело? – спросила раздраженно.

   Слова-то какие знает, надо же! «Эксперимент», «следовательно»! Стоит тут передо мной, умничает!

– В том, что вы и мысли не допускаете, что может быть по-другому.

   Замолчал, глядя в мое лицо. И вся злость испарилась. Озадаченно пожала плечами. Да, он прав, никогда и в голову не приходило, что между нами с Лавией могут быть простые сестринские отношения, без ругани и оплеух. Не могу такое представить, честное слово!

– Если не начнете защищаться, ничего не изменится, – тихо добавил Себастьян.

   Тоже правда. Но с какого перепуга он в это лезет?

– Да, это не мое дело, – словно прочитав мысли, кивнул оборотень. – Этим матушка ваша должна была озаботиться. Но ее почему-то вовсе не волнует то, как старшая дочь обращается с младшей. – Он пытливо глянул на меня. – Отчего так?

   А я ведь ни разочка не думала об этом, никогда! Правда, почему? Какие-то слишком уж серьезные и сложные вопросы задает это парень.

– Мама – Верховная ведьма, у нее забот навалом, некогда дрязгами между сестрами заниматься, – ответила с каменным лицом, а сама почувствовала, как в сердце кольнула обида.

– Простите, госпожа Сильвия, при всем моем уважении, это ее не извиняет.

– Тебе-то какое дело, в конце концов? – как Нина, уперла руки в талию и склонила голову набок.

– Я просто хочу помочь, – подойдя ко мне, ответил он. – Позволите?

   Еще пара шагов, и парень подошел так близко, что ощутила его дыхание, которое пахло земляникой.

– Откуда? – спросила тихо, поведя носом.

– Откуда я такой красивый? – ухмыльнулся наглый.

– Вот прямо! Откуда земляника? Где брал, бессовестный?

– Землянику? – переспросил озадаченно, хмуря лоб.

– Да, – не отказала себе в удовольствии и, невинно хлопая глазками, напомнила, – это ягодка такая, маленькая, красненькая, сладкая.

– А зачем вам?

– Племяшке наберу, она ее обожает.

– Хорошо, идемте, покажу.

– Идем.

Глава 8 Голос рассудка

СЕБАСТЬЯН

   Ухмыльнулся и зашагал к лесу, с трудом сдерживаясь, чтобы не заржать. Веду девушку по ягоды. Реально по ягоды! Елки-палки, лес густой, теряю хватку! Ведь узнает кто из наших, засмеют!

   А Сильвия тем временем присела возле россыпи сочных земляничин и начала собирать их. Сначала в горсть, потом в подол. И ведь ни одной в рот не положила, все для сестренки старательно собрала, хотя от сладкого аромата ягод даже у меня слюнки потекли.

   Покачал головой, достал нож и отошел к березе. Долго возиться не пришлось – привычные руки быстро настрогали березового лыка. Пальцы тоже шустро управились, переплетая его между собой.

– Возьмите, так сподручнее будет, – протянул ей березовый туесок.

– Ой, – так тепло улыбнулась, будто бусы коралловые преподнес, – спасибо, Себастьян!

   В груди жарко полыхнуло, словно сердце растеклось расплавленной лужей.

– Пожалуйста, – пробормотал и отошел в сторону, к ручейку, журчащему в траве.

   Руки омыл, лицо ополоснул, набрал пригоршню воды и выпил. Ох, ледяная какая, аж зубы заломило, но вкусная, летом, травами напоенная. Вкус свободы. Когда сам себе хозяин и весь мир твой. Иди, куда глаза глядят, да смотри, как в чужих краях жизнь устроена. Бывает ли так у кого-то?

– Себастьян, – Сильвия присела рядом и проделала все в точности так же, как я только что. – Пора идти, обед скоро, хватятся ведь меня.

– Тогда идемте, – поднялся и протянул ей руку.

– Вкусная водица, – девушка вложила свою ладошку в мою.

   Сжал осторожно. Такая нежная. А ведь Сильвия бездельем не избалована, как увижу ее, всегда в работе. Не все молоденькие ведьмочки такие. Многие на служанок хлопоты спихивают, а потом бессовестно старшим отчитываются, что сами все дела приделали.

– Много набрали, – когда зашагали обратно, я кивнул на туесок, до краев полный.

– Да не так уж много, – она смущенно улыбнулась. – Малышка Дженни все в один присест слопает!

   Отблески от ее белоснежных волос ослепили, но глаз не отвел. А она ведь даже не подозревает, насколько хороша! Хотя оно и понятно, дочь Маат все-таки, даже такой удалец, как я, не решится ее внимание одаривать, да комплиментами сыпать.

   Да и еще кое-что есть – такую на сеновал не позовешь, она из другого теста. Впрочем, мужней женой ей тоже не стать, Верховная жрица позволяет ведьмам только беременеть от людей, но в поселение их приводить запрещено.

   Неужели и эта малышка скоро с кем-то из соседних поселений дитя зачнет? Сердце почему-то глухо сжалось. Представил ее с молодым барчуком, хозяином огромного замка, зубастые башни которого видно со смотровой башни. Кулаки сами стиснулись, как и зубы. Да глотку бы перегрыз этому щеголю, едва он о таком подумал бы!

– Себастьян, ты чего? – голос Сильвии отрезвил. – Идет, бурчит, побелел весь. Что стряслось?

– Ничего, – буркнул, не глядя на нее. – Тебе пора, наверное. – Кивнул на поварской дом.

– Да, скоро Нина придет, помогу с обедом. – Девушка открыла дверь и зашла внутрь.

   Постоял у ступенек, жуя сорванную травинку, а потом чуть ею и не подавился – услышав крик.

– Что стряслось? – ворвался в дом и замер, глядя на залитое слезами лицо Сильвии.

   Ни слова ни говоря, она указала дрожащим пальцем на раскиданный по полу хлеб.

– Это какая же скотина такое сотворила? – ахнул я.

   У кого рука поднялась? Неужто этот мерзавец позабыл, каково это – студеной зимой после неурожая доставать из-за пазухи кусочек черствый хлебушка, заботливо в тряпицу чистую завернутый? Чтобы аромат его вдохнуть, а потом обратно убрать. Разные мы все, конечно, но и оборотни, и ведьмы ведали цену хлебу, уважали его.

– Что тут происходит?! – громыхнул сзади суровый женский голос.

   Пусть это будет не тот, на кого думаю – взмолился, оборачиваясь. Но нет, это и в самом деле Лавия. Да чтоб ее, эту стерву треклятую! И откуда только взялась в самый неурочный час, да еще на кухне! Она сюда за все время, поди, и десяти раз не заглянула, а тут нате, приперлась.

– Да что же вы такое сотворили, паскудники! – дрянь взмахнула руками и поперла на сестру. – Сильвия, да я же тебя за такое!..

– Уймитесь, леди. – Я преградил мегере путь.

– Ой. – Потрясенно ахнула за моей спиной ее сестра.

– Ты ничего не попутал, волк? – холодно осведомилась Лавия.

   Лишь по огню, бушующему в ее глазах, я понял, что она в бешенстве.

– Нет, госпожа, ничего не попутал. – Спокойно ответил. – Не против я, когда малышню лупят за проказы. Заднице от розог ничего, окромя пользы, не будет. А вот молодых девушек лупить почем зря уже и поздно, и незачем. Негоже таким заниматься вам. Да еще и без вины сестру наказывать.

– Тебе ли решать, на ком есть вина, а кто безвинный?

– А кому же? – пожал плечами. – Видел я, что в порядке все было, когда Сильвия ушла из кухни. А это безобразие она, только вернувшись, и увидела. Мы оба увидели.

– Выходит, ты за ней хвостом ходишь, оборотень? – усмехнулась гадина.

– Да я ж у Нинули первый помощник, прекрасная леди! – улыбнулся, пустил в ход обаяние, надеясь, что хоть малость женского в этой ледышке еще осталось. – Воды наносить, дров принести, печь растопить! Всегда готов помочь!

– Как же не углядел, помощничек, кто так с хлебом обошелся?

– Весь в трудах да заботах увяз, госпожа, не продохнуть!

– На первый раз прощу, но смотри у меня, еще раз на пути моем встанешь, такие чары применю, что лапы отсохнут! Понял, волк?

– Понял, госпожа, как не понять. – Все знают, что ты на расправу скорая да изворотливая.

– А ты, нахалка, что за спиной его прячешься? – Лавия вытянула шею, пытаясь разглядеть сестру. – Чтобы хлеб весь скотине отнесла, да новый испекла взамен порченого! Да поторапливайся, обед уж скоро!

   Она резко развернулась, подняв волну воздуха пышной юбкой, и ушла.

– Спасибо, Себастьян, – тихо сказала Сильвия, когда обернулся к ней.

– Пожалуйста, – кивнул и начал закатывать рукава. – Что стоите, госпожа ведьма? У нас работы прорва, пошевеливайтесь!

– Уже бегу, господин оборотень! – она присела в поклоне и одарила меня озорной улыбкой, от которой сердце в груди снова взорвалось огнем.

   Беги прочь, покуда не увяз по самые уши, шепнул рассудок. Но как будто я был в состоянии его слушать!

Глава 9 Драгоценность

ЛАВИЯ

   Драгоценные камни всегда сами липли к моим рукам. И даже ногам – еще в Алалии жених постоянно находил их там, где я прошла. Ему это почему-то безумно нравилось. Уж не знаю, почему, но влюбленные мужчины всегда ведут себя, как идиоты. Здесь, в этом паршивом мире, моя особенность притягивать камни пригодилась, потому что они были все равно, что деньги.

   Именно поэтому сейчас я стояла на полянке и шептала заклинания. Обращенные ладонями вниз руки уже ощутимо жгло. Камни поднимались из недр земли, медленно ползли к поверхности, пробивая себе дорогу наверх. Стремясь к своей хозяйке.

   А вот и они! Я улыбнулась, глядя на невзрачный камешек, который начал вылезать наружу, будто проклюнувшийся цветок. Следом вылез второй, потом третий. Повела пальцем, и вот уже они лежат на моей ладони – тусклые, грязные. Так не пойдет. Сжала кулак, произнесла небольшое заклинание, разжала пальцы.

   Какие мы теперь чистенькие стали да пригожие! Ограненные, сияющие. Красота же ведь! Отлично! Сунула их в карман, предвкушая, как загорятся глаза лавочника, когда на стол перед ним каменья эти положу. Торговаться начнет, а сам и взгляд отвести не сумеет от этого чуда расчудесного! Заплатит, как миленький, столько, сколько затребую, да еще рад будет такой успешной сделке.

   Я убрала камешки в кошель на поясе и резко повернулась, краем глаза заметив движение сбоку. Неужто подглядывает кто? Редко, конечно, сюда кто забредает, но приходится всегда быть настороже, чтобы пришлые не увидали чего лишнего.

   А то ведь растрезвонят потом весть о том, что в долине ведьмы обосновались. И пойдет молва гулять, нарастая, как пожар. Уж тогда лучше возгорание в зародыше потушить, дабы не сгореть всем поселением. Нет человека, и беды нет.

   Я вгляделась в лесную чащу. О, да это сестренка моя, а рядом с ней оборотень. Ишь, чего удумала наша тихоня, с волками по лесу шастать! Подожди, сестренка, задам я тебе трепку, враз отучу семью Верховной ведьмы позорить!

   Прокралась за ними, ничего такого не углядела, даже жалко стало. Сильвия земляники набрала в туесок, что оборотень ей из бересты на скорую руку соорудил. А потом они и вовсе обратно к поселению пошли.

   Недовольно усмехнулась, двинулась за ними следом. И ведь не зря – чуяла, что вскоре будет, где отвести душеньку да поглумиться над младшенькой! Как вошла в поварской дом, так и оцепенела – мыслимое ли дело, хлеб раскидан по полу, будто одержимый бесновался в припадке! Но как двинулась на сестру, чтобы оплеух надавать, дорогу преградил тот самый оборотень.

   Говорил смело, в глаза глядел дерзко, будто ровня я ему. Осадил, не позволил к Сильвии подобраться, спас овечку. Другому не спустила бы с рук, что на пути моем встал, лапы поломала бы, как сухие ветки, а перед этим парнем… И не оробела вовсе, просто запал ушел, злость вся растворилась под взглядом наглых желтых глаз этого красавчика.

   Ушла из поварского дома, а сама все о наглом оборотне думала. Откуда взялся такой? И почему никак не могу его из мыслей выгнать своих? Что за наваждение?

   Легла на кровать с книжкой, в глаза и строчек-то не увидели. Перед внутренним взором встал он, высокий, широкоплечий, с ухмылкой наглой. Подошел ко мне, властно прижал к себе, поцелуем впился в губы. А потом рванул корсаж, заставив ахнуть, платье сорвал с меня, не церемонясь, на кровать повалил и тут же овладел мной. Насухо, больно, но в то же время так приятно!

   Не то, что хлюпик, владелец замка неподалеку от нашего поселения, которого я на роль отца своей дочери избрала. Помню, как исслюнявил мое тело, словно собака кость, извел вконец! А когда решился от одежды меня освободить, едва не заснула уже. Потом было немного больно, но больше противно от того, как он елозил по мне, пыхтел противно.

   Забеременела, к счастью, с одного раза, не зря все же чары плела. От мысли снова с ним ложиться тошнило тут же. А идиот, напротив, страстью воспылал пуще прежнего. И ведь не привораживала, даже и не думала о таком.

   Пришлось заклинание на отворот творить. Помогло. Только запил он, по-черному, говорят. Кувшины с вином не успевают слуги приносить. Но то уж не моя беда. Помогать не стану – пусть это будет ему наказанием, что дочь от него такой бестолочью уродилась, да еще и шепелявой, стыд сплошной!

   Я закрыла глаза и вернулась к мыслям о желтоглазом красавчике. Снова представила, как он на постель меня швыряет, в тело мое вторгается безжалостно и яростно. Дыхание перехватило, внизу живота озеро огненное разлилось.

   Задрала платье, коснулась там, где все уже было мокрым. Так приятно! А он, нахальный мой, все вжимал меня в постель, рыча сквозь стоны, обжигая затуманенным взглядом волчьих глаз. До тех пор, пока наши тела, переполненные похотью, не изогнулись одновременно, отдавшись экстазу.

   Тяжело дыша, открыла глаза и улыбнулась. Что это было? Я и оборотень? Чушь какая! Не бывать тому, никогда! Они всего лишь животные у нас на службе. Хорошо, что никто не узнает о моих постыдных фантазиях. Сраму не оберешься, коли такое вызнает кто. Вот уж врагини-то мои поперемывали бы косточки старшей дочке Маат!

   Не дождутся! Я встала с постели, подтерлась куском полотна для ежемесячных женских недомоганий и брезгливо отшвырнула в корзину с грязным бельем. Она полна, кстати. Где моя Мия?

   Вот толковая, вроде, служанка, не смотри, что оборотень, но пропадает частенько неизвестно где. Уж не хахаля ли себе завела какого, дрянная девчонка? Надо будет чарами посмотреть. Коли так, я ее быстро отучу, такое заклинание наложу, что ее понос будет прихватывать при одной мысли о парнях!

   Услышала голоса на улице и подошла к окну. Нет, ну надо же, опять он, тот самый оборотень, с которым я в мыслях только что… Стоит и с Катериной, прислужницей Сильвии, разговаривает. О чем? Отсюда толком не понять. Можно бы через птицу какую подслушать, но пока чары плету, уж разговор кончится.

   Сделаем проще. Слегка приоткрыла ставню и прильнула к стене, ухом почти прижавшись к оконной раме.

– …вот тогда и принесу. – Катерина погладила парня по предплечью. – Куда тебе столько, торопыжка?

– Котенок, так уж прежние закончились все. – Он скорчил мордашку.

– Прознают твои друзья о тайном увлечении Себастьяна, пропадешь! – она рассмеялась.

– И то верно! – тоже захохотал. – Но ты не говори никому, хорошо?

– Да не скажу, не бойся. – Девушка покачала головой. – Все, уходи, тебя не должны здесь видеть, у ведьминских домов.

   Ничего не поняла. Я вздохнула, закрыла окно и спустилась в гостиную.

– Здравствуйте, госпожа Лавия, – Катерина тут же склонила голову.

– С кем это ты лясы точила, вместо того, чтобы работать, негодная? – я прищурилась.

– Прошу прощения! – она побледнела, глазки забегали.

– Хвостом крутишь перед парнями, волчица? Проблем захотела? Расскажу ведь матери!

– Что вы, госпожа! Не гневайтесь, это брат мой старший, Себастьян!

   А, так вот, значит, как зовут этого красавчика! Удовлетворенно кивнула, погасив улыбку. Себастьян. Ему подходит. Мужественное имя, не простое, не Боб или Гарри какой-то. Все интереснее и интереснее!