Текст книги "Беги, ведьмочка, беги"

Глава 13. Договор

С того времени прошло почти десять лет. Задорная девочка превратилась в прекрасную чувственную женщину.  Неумолимое время изменило и его. Из восторженного юнца, способного умиляться и восхищаться, он превратился в могучего, беспощадного и циничного мужчину.  Дрожь прошла  волной по чешуйкам, все еще прикрывавшим его лицо, когда он подумал о том, кто лишил  девственности его игрушку. Попадись он сейчас ему на глаза, немедленно разорвал бы на мелкие куски.

– Велма, – смакуя на языке ее имя, пробормотал он.

Он внимательно следил за ее лицом, к которому уже стали возвращаться краски. Когда она закусила губу, вздрогнул, так напомнила она ему ту маленькую девочку, что восторженно смотрела на него под яблоней и точно так же кусала губы.  Ему вдруг захотелось, чтобы и сейчас она глянула на него с таким же восторгом, как тогда. А не со страхом, горевшем в ее глазах сейчас.

Чуть не ухмыльнулся, когда руками она прикрыла свои грудь и то яркое местечко, о котором он думал все эти дни.

Но сдержался. Одна шальная мысль засела у него в голове. Брать женщин силой было ему не впервой. Но с этой должно быть все иначе.  Почему он так решил, и сам не знал. Но далекое урчание в животе подтвердило его намерение.

Не отводя прищуренного взгляда от ее глаз, сбросил куртку и стал медленно расстегивать рубаху.

***

В какой-то момент я поняла, что это конец. Зловещий рок настигал меня. Понимая, что не скроюсь, а невидимый преследователь дышит мне в затылок, я двигалась на полном автомате: бежала, падала, вскакивала. Шарахнула, так и не рассмотрев его, молниями.  Затем стремительный бег по склону горы и безумная, яростная обжигающая боль во всем теле, лишающая сил и сознания, нахлынувшая  за ней темнота. Неожиданный хищный рев и мужской голос, подаривший робкую надежду. Может, еще не все кончено? Сильные, но нежные руки, несущие меня . А затем яркий свет и треск разрываемой ткани.

И вот я его увидела. Сил пошевелиться и прикрыть свою наготу не было, но каждую черточку этого резко очерченного лица , покрытого драконьей чешуей, я смогла рассмотреть. Что-то неуловимо знакомое было в этих чертах. Но не могла вспомнить. Не было сил. Казалось, жизнь вытекает из моего тела с каждой вспышкой боли, вызываемой ожогами. Обострившиеся чувства позволили мне даже услышать звук лопнувшего волдыря на лице.

Вижу ужас в его взгляде. Ярость. И в какой –то миг его  лицо становится каменным и непроницаемым. Взгляд этих черных глаз  не отпускает меня, держит на плаву и заставляет дышать. Он проводит руками над моим лицом. С тихим шипением затягиваются ожоги и отступает боль.  Он колдует над моим телом, спасая и восстанавливая его.

Зачем ? Почему? Я не могу ошибиться, этот мужчина  – дракон. Они жестоки и безжалостны. В сказки об их невероятной любви и нежности я не верила. Это только сказки.  Почему он спас меня? Зачем лечит? Уверена, плата за его сиюминутную доброту будет очень высока.

Сил нет, но боль отступает, оставляя после себя онемение и ватную слабость в каждой клеточке.

– Велма.

Он знает мое имя!  Наша встреча не случайна! Больно прикусив губу, смогла прикрыть  руками свои прелести.

Мой жест не прошел незамеченным.

Сбрасывает куртку. Медленно, тягуче медленно расстегивает рубаху. Полупрозрачная чешуя покрывает не только скулы, а и предплечья. Густым панцирем прикрыты бока.

Бросает рубашку на меня и бросает хлесткое:

– Надень ее.

И отвернулся!

За все придется платить, стучит набатом в моем мозгу.

 Но сил на то, чтобы сбежать, нет. Их едва хватает на то, чтобы неловко сесть и дрожащими руками натянуть на себя рубаху. Пальцы не слушаются  и не хотят застегивать жемчужные пуговки.   Шелковая ткань и драгоценные пуговицы орут о его  далеко не простом статусе. Но от этого мне совсем не легче.

Кое-как справившись с застежкой, я скорее догадалась, чем почувствовала  – он снова смотрит.

Засунув в рот два пальца, он громко свистнул. Я даже головой потрясла от того  громкого звука и потому пропустила тот момент, когда сев позади меня, он обхватил меня под грудью и подтянул к себе. Я оказалась крепко прижата к его груди рукой, спустившейся на живот. Колени его широко раскинутых ног сжимали меня по бокам.  Его рубаха была достаточно велика на меня, но все же, оставила неприкрытыми колени. Я попыталась натянуть ее на ноги, но тщетно.

Фырканье уткнувшегося в мои волосы носа остановили меня и заставили замереть.

– Поговорим? – вдруг сказал он.

– Это вы были …у реки? – Я не собиралась задавать этот вопрос , ведь я и так знала, что это был он. Я точно узнала его запах.  Зачем спросила? Напомнила? Стыд-то какой. Румянец тотчас покрыл меня с ног до головы. Даже колени порозовели.

– Это было глупо, – рассмеялся он.

Очень хотелось провалиться сквозь землю. Особенно когда пальцы ладони, вольготно расположившейся  на моем  животе,  вдруг ожили. Большой палец стал поглаживать мою грудь, едва-едва не задевая прикрытый шелком сосок.

Конечно, глупо. Глупо было напоминать об этом. Глупо было так расслабиться и улечься спать голой, посреди луга, на виду у всех. Глупо было так попасться.

Или  он имеет в виду что-то другое ?

– Ты знаешь, почему тебя схватили те люди?

Я молчала, понимая, что он имеет в виду тех мужиков, поймавших меня в жалящие сети.

– Есть приказ, согласно которому всех ведьм, – он знает, что я ведьма!– везут в императорские подвалы Артавии. И выбраться живой оттуда  – невозможно. Разрешение на отлов таких, как ты, дали во всех окрестных государствах. Ни у тебя, ни у любой другой нет ни единого шанса спастись. Рано или поздно, вы будете схвачены.

Я сразу поверила ему. Не знаю, почему. Вероятно, интуиция. И та же самая интуиция подсказывала мне, что у меня практически нет шансов избежать тех самых подвалов. Желающих разбогатеть, уничтожив ведьму, подозреваю, не мало.

– А вы, конечно же, можете помочь мне избежать такой участи?

– Пожалуй, могу.

Вот оно! Момент расплаты за мое спасение приближается! Я молчу,  вздрагивая при каждом движении его пальцев. Он не может не замечать моей реакции на  свои прикосновения. Улыбка, звучащая в его голосе, только подтверждает это.

– Я предлагаю тебе договор. Скрепленный магическими печатями.

Ого! С чего бы это? Пожелай он сейчас мной овладеть,  я никак не смогу ему помешать. Тихонько встряхнула пальцами, прислушалась к своему телу. Никакой магии в моих руках не было, ни одна искорка на пальцах не зажглась.

– Кстати, это было больно. Я имею ввиду те молнии, которые ты в меня метнула.– Он сильно прижал меня к себе.

Он молчал.  Я тоже не решалась вставить даже слово. В наступившей тишине проявились окружающие нас звуки. Звонко журчал ручей, бежавший среди камней, шумел лес, пела свою песню какая-то птаха, бодро цокала вдали лошадка.

– Я хочу, чтобы ты в течение двух лун позволила владеть твоим телом.

Ох! Вполне ожидаемо.

– Что ты попросишь взамен?

А вот это уже что-то новое.

– А если я не согласна?

– Тогда мне ничего не остается, как отдать тебя в подвалы Артавии.

– Но ведь я могу и убить себя? Вы ведь знаете, мы, ведьмы, это умеем.

– Вот поэтому мы и заключим договор. Два месяца я владею твоим телом, а ты при этом  не убегаешь от меня, и не умираешь.

– Даже смешно, – все же не выдержала я. – Что вы имеете ввиду под словом «владею»? Вы будете меня бить? Пить мою кровь? Истязать?

– Все, что захочу.

– Но это возмутительно!

И он при этом еще и смеялся надо мною! А ведь у меня и выбора-то нет! Подвалы и неминуемая гибель, или два месяца неизвестно чего!

А-а-ай! Его мизинец забрался под рубашку и щекочет мне живот!

– А по-моему, все честно. Два месяца, и я подарю тебе свободу. Более того, я доставлю тебя туда, где твоей жизни  больше ничего не будет угрожать.

– На тот свет, что ли?

– Да хоть к черту на кулички.

И вот тут я и задумалась. Откажись я от этого «договора», что мешает ему овладеть мной, избить, выпить, например, кровь, и отправить в Артавию , умирать в подвалах. Если он обговаривает со мной этот договор, может, стоит поторговаться?

– Я соглашусь, если Вы откроете мне портал в тот мир, который я назову.

– Принято.

Слишком легко.

– Это раз, – он засмеялся и провел пальцем по моей груди.

– Второе, вы не будете меня бить, пытать.

– Что, даже пошлепать нельзя?!– голос его выражал негодование, но какое-то шуточное, что ли.

– Третье, вы не пьете мою кровь .

– Это я тебе обещаю, – твердый  доселе  его торс вдруг расслабился, свободной рукой он провел по моим волосам, поцеловал в висок. Как-то так трепетно, нежно, что я сразу поняла  – кровь мою он и правда пить не будет.

– Что-то еще?

Я задумалась .

– Не два месяца, а месяц.

– Два месяца. И если сбежишь, догоню , накажу. И срок договора продлевается еще на месяц.

– А не много ли?  – взбрыкнув головой, я больно ударилась о его подбородок.

– В самый раз. И так, подытожим. Два месяца я делаю с тобой все, что пожелаю. При этом обеспечу тебе роскошные условия проживания и защиту. Не бью, не пью кровь. По окончании договора дарю тебе свободу и открываю портал в тот мир, который ты укажешь. Все верно?

– И позволяете ходить в лес, собирать травы.

– Это еще зачем? Может, еще питомца себе заведешь?

Ага, Вику. Вот обрадовался бы дракон! Я даже хихикнула.

– Без леса  я не согласна.

– Хорошо, пусть будет лес. Но один раз  в месяц.

– Хорошо, я согласна.

Мужчина взял меня за запястье, начертил на нем руну, затем такую же руну начертил  на своей руке.  Вспыхнул алый огонек, зашипел, повторяя рисунок сначала на одной руке, затем на руке мужчины. И потух, оставив после себя едва заметный рисунок.

Глава 14. Приснится же такое…

Договор подписан. И что дальше? Сижу, даже вздохнуть боюсь. Что я сделала? Спасла свою жизнь, или наоборот, погубила?  Два месяца рабства! Да даже в самом страшном сне я такого исхода не предполагала.

Вдруг та рука, на которой всего мгновение назад потухла печать, легла мне на горло. Совсем не больно, но так по-хозяйски.  Слегка сдавил и, не отпуская, уложил меня к себе на локоть.

На лице ни одна чешуйка не шелохнется, просто ледяное спокойствие. Прищуренные глаза, казалось, ждали. Чего же? Что сорвусь? Буду молить, скулить?

Сердечко билось так тревожно. Ослабил хватку и, услышав мой судорожный вздох, на лице его появилась первая эмоция. Губы дрогнули. Провел пальцем по трепещущей жилке на шее.

Опустил палец на губу, нажал, заставив приоткрыть  рот и тут же отпустил. Губы вмиг пересохли и я быстро облизала их. Заметил. В черных глазах вспыхнула золотая искорка.

– Боишься?

Я только сглотнула, так ничего и не ответив.

Воздух вокруг вмиг накаляется до невозможности. Кажется, я даже начинаю ощущать разряды тока, которые простреливают , когда он обводит пальцами мое лицо, ведет вниз, мгновение задерживается на животе . Вижу, как затрепетали хищные ноздри. Расслабленно, легко ведет по моему телу, а сам напряжен, как перед броском. Даже не сомневаюсь, что несмотря на мягкость прикосновений, он готов ломать меня, если ослушаюсь. Если дернусь. Отстранюсь.  Но я не посмею. Я подписала договор. Собрать все чувства  в укромном местечке и спрятать. Спрятать надежно, на долгие два месяца.

Он может  коснуться меня где угодно. Но останавливается. Лишь наклонившись, приник к губам и на мгновение его язык дотронулся, словно ужалил, к моему языку.

А затем, прикрыв глаза, щекой прислонился к моей и потерся о нее. Такое необычное ощущение, когда о тебя трутся чешуйки. Шумно выдохнул прямо мне в ухо, будто конь фыркнул. Жуткое, до дрожи чувство, когда ждешь прикосновения, и не дождалась.

Он резко встал, подхватив меня на руки.  Молча, ничего больше не говоря, сделал шаг и … подбросил меня.  От неожиданности я взвизгнула, очутившись вдруг на лошади.  Как, откуда она взялась? Я так потерялась в своих ощущениях, что не заметила, как появился огромный черный жеребец.

Мгновение, и он оказывается в седле, позади меня. Я никогда не ездила на лошади, совершенно не умею держаться ни в седле, не знаю даже, куда деть свои руки. Так что  схватилась за его руку, так крепко прижимающую меня к его груди. Черный жеребец, повинуясь его командам, бежит к загудевшему впереди порталу. К такому же самому, который он откроет для меня через два месяца. То, что  он не растоптал меня, не причинил мне боль, дарило надежду, что я смогу пережить этих два месяца.

Ветер, хлестнувший лицо, едва мы выскочили из портала, вмиг ослепил меня, разметав по мужской груди мои волосы. Он так крепко прижимал меня к себе, что можно было совсем не беспокоиться, что не удержусь и сорвусь вниз, под копыта, яростно бежавшие по дороге.

Помню тот стыд, который овладел мной в то мгновение, когда далеко впереди я увидела несколько телег.

Одно дело было вести переговоры, когда кроме нас двоих вокруг больше не было ни души. И совсем другое дело было показаться почти обнаженной среди людей. Пусть даже совершенно мне не знакомых.

Я до боли прикусила губу и судорожно сжала свои руки. На всем скаку, ни на секунду не сбавляя скорость, мужчина пересаживает меня лицом к нему.

Я практически сижу у него на руках. Но так даже лучше. Пусть мое тело и будет выставлено на обозрение, но лицо свое я могу спрятать у него на груди.

Слезы стыда и обиды уже ручейками побежали по моим щекам, когда я услышала шелест, странный скрежет. Вскинула голову, повернувшись на звук,  и встретилась с его невозмутимым взглядом. Из-за спины мужчины, чьего я даже имени не знала, раскрылись огромные перепончатые крылья. Этими крыльями он укрыл меня, словно плотным плащом.

Губы сами растянулись  в благодарной улыбке, заставив его бровь удивленно вскинуться. Он ведь обещал меня оберегать. Кажется,  сегодня он еще не нарушил ни одного пункта договора. Спрятавшись в коконе из драконьих крыльев, я обняла его за торс руками и прижалась к его груди щекой. Под плотной курткой громко бухало мужское сердце, заглушая все звуки, с трудом доносившиеся из-за моего живого убежища.

А затем вдруг пропустило удар и мое сердечко, когда его ладонь пробралась через им же воздвигнутый барьер и легла мне на голову, перебирая локоны. Еще крепче прижав к его груди.

Все, Велма, будет хорошо, твердила я, как заклинание. И тогда, когда жеребец перешел на более медленный шаг. И когда рядом раздался мужской бас. Ни щелки не появилось в моем коконе. Он спрятал меня ото всех. И в этот момент я была рада даже такому проявлению заботы обо мне. А может, это всего лишь проявление его собственнического инстинкта. Да какая мне разница? Я же не замуж за него собираюсь.

Несколько раз он пускал коня в галоп, затем переходил на медленный шаг, снова с кем-то разговаривал. Случайные ли это были попутчики, или может, ради погони за мной , он отстал от своего обоза?

 Я слишком устала от всего, что случилось со мной за последнее время, а особенно в этот день. У меня не было сил ни думать, ни прислушиваться к разговорам. Несколько раз я проваливалась в сон, ощущая при этом, как его рука придерживала меня, не давая сползти и упасть. И отпускала меня, когда я просыпалась. Несколько раз я попыталась отодвинуть край крыла и выглянуть наружу, но крылья еще плотнее смыкались надо мною. А один раз меня даже шлепнули ниже талии. Такой прозрачный намек я поняла сразу, и попытки высунуть свой пятачок наружу прекратила.

Не знаю, как долго мы пробыли в седле. Я с трудом уже понимала, где сон, а где явь. Кажется, он велел разложить шатер в стороне от обоза. И приказал приготовить горячую воду.

– И кушать, – подала свой голос я и опять засопела, пристроив свои ладошки под щекой.

Кажется, он смеялся. Равно как смеялся  и кто-то еще, оказавшийся очень уж близко возле нас.

– Эй, поздороваться не хочешь? – этот "кто-то" щелкнул меня по носу.

А я только поглубже зарылась в куртку, ставшую за этот длинный день мне родной.

А потом я недовольно бурчала, когда мой кокон улетучился и ночной прохладный воздух  скользнул по ногам, когда сильные руки оторвали меня от такого теплого тела.

– Ты смотри-ка, вцепилась, словно клещ, – надо мной смеялись.

 Но было это как-то совсем не зло. А может, это все причуды сна?

А потом, когда меня несли на руках, я вдруг приоткрыла сонные глаза и увидела перед собой Урласа.

– Чур меня, чур меня, – шлепнула я по лицу это видение. А он, веселясь, куснул меня за палец. Не больно. Шутя.

А затем меня уложили в мягкую постель и накрыли теплым одеялом. Вспыхнула в последний раз свеча, осветив два довольных мужских лица.

– Ох, приснится же такое, – я повернулась на другой бок и тихо засопела.

Глава 15. В коконе

Олих и сам не понимал, почему с таким облегчением  встретил ее согласие.  Ведь все равно не отпустил бы. Все равно взял бы ее , не откладывая в долгий ящик.  Глядя на огонек, завершающий магический ритуал на их руках, ждал, когда же погаснет последняя искорка. И тогда набросится на нее, сомнет, распластает под собой. Заставит орать и просить еще. Он это умел.  Он знал все слабые места на женском теле.

Вряд ли его интерес продлится дольше, чем несколько недель. Но в условии озвучил два месяца.  Просто так вырвалось. Не отступать же?

 А когда последняя искра угасла, оставив на ее коже нежную вязь, опрокинул девушку себе на руку.  В штанах было нереально тесно.  Рыжий треугольник так манил ,  что хотелось ворваться немедленно.  Увидеть, как открываются от изумления ее глаза. А может, и мольбу услышать о пощаде.  Насладиться болезненным всхлипом. С любой другой именно так бы и сделал. Распластал бы  прямо здесь, на скале.

Но видя, как покорно ее изможденное тело отдалось его рукам, как безропотно, всего лишь облизнув пересохшие губы, была готова отдаться ему, вдруг остановился.

Сам не понимал, почему. Не понимал сейчас, глядя в ее изумрудные глаза, необычно доверчиво смотревшие на него. Кажется, она вовсе не догадывается, в чьи лапы попала.

Не понимал, почему отступил, когда забросил ее на Гора. Наслаждался тем, как естественно она оперлась о его грудь и схватила его за руку, как шелковые волосы, растрепавшиеся на ветру, окутали его обнаженный торс, забираясь, щекоча,  под куртку.

Приближаясь к обозу, вдруг захотелось спрятать принадлежавшее ему тело от чужих взоров. Искренне не понимал, почему она вдруг с такой благодарностью на него посмотрела. А затем обняла ногами, залезла под куртку руками, обжигая его своими ладошками, своим дыханием.

Какое-то извращенное наслаждение получал, удерживая обессиленно заснувшую девушку в своих руках. Ведь мог бы просто сгрузить ее на телегу, ан нет.

Даже Урлас не сразу догадался, почему брат так молчалив и так односложно отвечает на вопросы, почему закрылся крыльями, словно в панцырь спрятался.

Атот так и подумал, что Олих упустил девчонку. И раздумывал, не послать ли за ней охотников. А почему нет?   Он знал тяжелый характер брата. Вряд ли такая неудача добавит ему мягкости. Им предстояла последняя остановка перед тем, как они вступят в земли Артавии.  Несколько дней им придется ждать, пока подтянется еще один обоз, который  вел еще один сводный брат Олиха. Так что времени на поимку вполне достаточно.

Они скакали в хвосте обоза уже несколько часов, когда вдруг Урласу показалось, что крылья Олиха зашевелились. Неужто оттаивает его брат? Но нет, крылья еще сильнее сомкнулись вокруг его тела. Одной рукой он держал поводья Грома, другая же пряталась под крылом.

Ранен? Не может этого быть.

– Ты здоров, брат? Может, покажешь руку?

Тот только хмыкнул в ответ и слегка приподнял крыло.  И вдруг из-под него  выглянула розовая пятка.

– Я не понял! Ах ты ж, черт хвостатый! – Урлас бесцеремонно загоготал. – А я уже думал, не подстрелила ли тебя коварная ведьма.

– Ты не далек от истины. Подстрелила таки.

– И что? Высек? Она хоть жива?

– Просто спит, – Олих поддернул рукав и показал брату вязь, подтверждающую договор. – Теперь она  моя.

– Ты заключил договор с ведьмой? С ума сошел? А если повелитель узнает?

– Будет зол. И что, мне впервой, что ли? Эта женщина моя. А через два месяца я ее отпущу.

Олих вкратце рассказал брату о содержании договора.

– И что, правда, отпустишь?

– Не сомневайся.

Какое-то время братья ехали молча. Олих щурился от предвкушения , Урлас же был озадачен.

– Я одного не понимаю. Зачем договор заключать?

– Не твое дело.  Лучше распорядись, чтобы наш шатер поставили в стороне от обоза.

Он и сам толком не знал. Но не признаваться же в этом брату?

– Сделаю все в лучшем виде.

– Сесиль завтра доставить сможешь? Надо бы приодеть девчонку.

– Ну, ты, братец, чудишь!

Шатер был поставлен вдали от всех, на берегу небольшой речушки, в тени высоких деревьев. Специальные факелы магическими огоньками, подвешенными в воздухе, освещали все вокруг.

Земляной пол был устлан мягкими шкурами. Множество подушек и подушечек, горевшие свечи создавали уют и романтическую обстановку. Шелковая постель была готова принять свою гостью. В больших бадьях, в которых места хватило бы на несколько человек, грелась вода.

Изысканные яства и бутыли с напитками уже стояли на столе, когда братья со своей нежной пленницей , наконец, решили остановиться на ночлег.  Властным кивком головы Урлас отослал прочь вышколенных слуг.

Спешившись сам, протянул руки, готовый принять у брата сладко сопящую ношу.

Бережно подхватив ее на руки, расхохотался, когда увидев его, шлепнула ладонью по лицу и со словами "Чур меня", опять заснула.

– Кажется, сегодня праздник будет тихий,– он замер с девушкой возле чана с дымившейся водой.

Не выпуская ее из рук, снял обувь. Ухмыльнулся, увидев, что Олих, уже сбросив куртку, словно поедает девчонку глазами.

– Ну, что? Будить?

– Не буди, – отвечает и сбрасывает брюки.

Опустившись в воду, протянул руки и принял девушку.  Зашипел, когда та доверчиво положила ему голову  на плечо.

Урлас сел у чана и зачерпнув воду ладонью, намочил ей  волосы. Капелька скатилась по лбу, замерла в уголке глаза. Вздрогнула и покатилась дальше. Олих поймал ее в самом уголке рта. Осторожно, чтобы не разбудить и не напугать, раздвинул губы языком, протолкнулся в жаркий рот. Зашипел – острые зубки прихватили его язык.

Только опустив мокрую ладонь на грудь, спрятанную под шелком его рубахи, заставил ее , всхлипнув, разжать зубы.

Братья, словно заговорщики, ухмыльнулись друг другу.

– Это выше моих сил, – тихо сказал Урлас, – выпью ка я немного.

Олих только хмыкнул. Намочил вторую грудь, нагнувшись, вместе с тканью втянул в себя сосок. Рыжуля томно потянулась в его руках. Держа зубами темную горошину, смотрит ей в лицо и ждет. Ждет, когда откроет глаза. Закричит?  Попытается вырваться?

Не открыла. Только задвигались ее бедра, выбив неожиданным движением из него дух. Набухший ствол скользит по шелковым ягодицам, мечтая о разрядке. Губы мягко терзают девичью грудь, а рука ныряет в воду. Неспешно гладит, то придавливая, то отпуская набухшие лепестки, нащупывая пульсирующий бугорок . Ее тело выгибается под его руками, подрагивает. Палец ныряет в тугое лоно, лаская и будоража его. Большой палец нежно поглаживает трепещущий клитор.

Застонала, выгнулась и сжала бедра, пленив его руку так, что ее дрожь молнией передалась и ему. Всхлипнула, уткнувшись носом в  основание его шеи.

Так и не добравшись членом  до желанного местечка, выстреливает прямо в остывающую воду.

Голова откидывается на бортик и тихий рык вырывается из его груди. Ему вторит смех братца, залпом допивающего бокал вина.

Не открывая глаз, он ждет ее упреков. Но покорно молчит, только всхлипывает все тише и тише.  Это хорошо. Он, наконец, утолил ту жажду, которая доканывала его весь день. Пусть не так, как хотел бы.  Но все же, утолил.  Хорошо, что она не брюзжит,  объясняться с девчонкой сейчас совершенно не хотелось.

Нагнулся, чтобы поцеловать ее в губы и замер… Спит. И похоже, даже не просыпалась. С тихим смехом стаскивает со спящей красотки свою, мокрую насквозь рубаху,  и несет ее в шатер. Завернув в мягкую ткань, уложил в постель.

Накрывая ее одеялом, услышал сонное:

– Приснится же такое.