Текст книги "Ева и её братья"

– Наверное, у неё были ещё какие-то причины. Вряд ли тут страх конфискации. Но мне спокойней знать, что ты свободен.

– Так значит, я тебе интересен не только с профессиональной точки зрения? – заулыбался Саша и положил руку Еве на коленку.

– Конечно. Единственное, что меня смущает, – это глубина твоего погружения в военно-политическую доктрину.

– Почему? Я, между прочим, член ЕдРа. И не последний член.

Ева расхохоталась, так двусмысленно это прозвучало.

Он позвонил ей через два дня, и, несмотря на решение быть благоразумной, Ева записала адрес, села в машину и поехала в гости. Что-то двигало ею, что-то более сильное, чем просто желание секса с красивым мужиком, и даже хорошо развитый инстинкт самосохранения не смог её остановить.

Всё случилось молниеносно. Саша обнял её на пороге, и Ева, не успев опомниться, оказалась в его постели. Ощущение силы и заботы обволакивало её, и она наконец расслабилась, забыла, кто она и откуда, притворилась обыкновенной женщиной, отдала всю инициативу Саше, позволив ему ласкать её, как ему заблагорассудится.

Они начали встречаться. Чем больше Ева его узнавала, тем больше он ей нравился. Она была совершенно очарована его интеллектом, необычайной начитанностью, блестящим логическим умом. Да, именно очарована, потому что, когда Александр начинал о чём-нибудь рассказывать, Ева замирала, ловя каждое его слово…

Она обнаружила, что в его присутствии чувствует себя неопытной девчонкой. Ева, привыкшая манипулировать мужчинами, привыкшая к тому, что каждый, ищущий её внимания и расположения, должен был расшибиться в лепёшку и выслужиться, без всяких упрёков часами ждала его, накрыв на стол, мечтая, чтобы он остался ночевать. Её истосковавшееся сердце строило планы, оставляя за скобками то, что она не понимала и не принимала в его жизни: государственнические потуги и скрепные устремления… У женщин это иногда получается: удаётся сконцентрироваться на любимом, каким-то чудесным образом напрочь позабыв о том, кто он и чем зарабатывает на жизнь. Любовь легко побеждает принципы.

Ева никогда даже намёком не давала ему понять о своих тайных знаниях, о ночных встречах с Мириам… С его оголтелым материализмом не было никакой надежды, что он когда-нибудь поймёт.

Однажды, когда они лежали, обнявшись, Ева водила своим нежным пальчиком по огромной ладони Александра. Пальчик как раз двигался вдоль линии жизни, а Ева думала о чем-то своём, как вдруг её подбросило. Она схватила Сашу за руку и поднесла его ладонь поближе к лицу. Так и есть. Линия жизни заканчивалась ямкой на середине ладони. И никакого продолжения. Всё было настолько очевидно, и никаких шансов на помилование, что у Евы даже перехватило дыхание. Она, стараясь не выдать волнение и не выглядеть идиоткой, оделась и, кое-как попрощавшись, выскочила на улицу.

Ничего не замечая вокруг, натыкаясь на прохожих, она шла вдоль проспекта, уходя всё дальше от своей припаркованной рядом с его домом машины. Страх и отчаянье овладели её рассудком. Через час она вернулась к его дому. Сев за руль, Ева сосредоточилась, и, когда наконец добралась до родной металлической двери, ей стало ясно, что перед ней только две возможности: либо сбежать немедленно, либо бороться.

Сбежать, забыть, как будто ничего не было, завести новый роман, она за это не отвечает, как здорово бы могло всё устроиться, если бы было возможно. Но – невозможно. Но, может быть, чуть позже, завтра? Нет. И завтра тоже нет.

Ева стояла, упёршись лбом в холодную дверь, и не могла смириться со своей беспомощностью. Она не хотела борьбы. Она устала от борьбы. В её жизни уже были страшные потери. На сколько хватит у неё сил, чтобы держать его, не давая неумолимой воронке затянуть его в смерть? Кто поставил эту точку ещё до его рождения? Зачем дал знать о грядущей беде неумолимым прочерком на ладони?

Юное ощущение всемогущества уже давно сделало Еве ручкой. Жизнь уже научила её, что исполнение приговора – всего лишь вопрос времени. Может ли она хоть чуть-чуть изменить предначертанное? Или все её старания лишь тем вернее приведут к предрешённому результату? Как у сбежавшего Эдипа…

Ева поняла, что, хотя с момента знакомства прошло уже достаточно времени, она, в сущности, ничего не знает об этом человеке. Он выбрал судьбу или судьба выбрала его? Что́ движет им? Не говоря уже о том, сколько жизней подряд надо будет это расхлёбывать. Тут до Евы дошло, что она лукавит сама с собой. Плевать ей на то, как он отягощает свою карму. Она не хочет его терять, кем бы он ни был. Просто не хочет.

В следующую встречу Ева спросила у Александра: что, собственно, происходит с его уголовным преследованием? «А то придётся мне передачи носить», – грустно пошутила она. Её издание напечатало уже серию хвалебных статей, которые, как она надеялась, должны были способствовать мобилизации общественности и прекращению страннейшего уголовного дела в отношении её любимого. С супостатами из конкурирующего издания, она, извиняясь и пятясь, отказалась работать, и это была жертва, принесённая на алтарь любви. Хотя за пару пламенных статей о необходимости вывода крупного промышленного производства из центра города она уже гонорар получила и проела. Там, правда, прямо не говорилось о Сашином КБ, но всем и так было ясно, в чём суть скандала.

Саша, ухмыльнувшись, сказал, что всё под контролем, он – под подпиской о невыезде, а тот эпизод с больницей… ну да, они с адвокатами решили отлежаться в клинике неврозов. Но пришлось клинику покинуть на время. Дела, сама понимаешь… Ты же не думаешь, что меня могут посадить или уволить? Не в той я уже весовой категории…

На что Ева, внутренне выдохнув, сказала:

– Да нет у тебя лишнего веса, тушка стройная, любимая…

– Да не это я имел в виду, – неожиданно затупил Саша. – Ты должна знать, что мне сам король Абдалла руку жал, в честь меня приём устроил…

Ева только вздохнула. Мужчины – как дети.

Правдой вся эта история была только частично.

* * *

Иордания – страна небогатая. Нефти и газа не досталось. Воды мало. Традиционно поддержку оказывала состоятельная Саудовская Аравия – соседи всё-таки. Но только до 1990 года. В 1990-м отказ Иордании выступить на стороне саудитов во время их противостояния с Ираком шокировал и возмутил Эр-Рияд. Саудовское правительство оценило такую позицию как удар в спину и отреагировало жёстко: все гранты и кредиты Иордании были закрыты, продажа нефти по низким ценам прекращена, импорт товаров из Иордании ограничен пошлинами. После победы над Ираком оскорблённый Эр-Рияд дружественные шаги Иордании навстречу отверг, и в 90-е годы отношения между этими странами были весьма натянутыми. А значит, и денег у Иордании совсем не было. В 2000-е годы взаимодействие между Иорданией и Саудовской Аравией вернулось в нормальное русло, но осадочек остался.

Поэтому мудрые, но бедные иорданские короли решили развивать свободные экономические зоны. А там, где свободные экономические зоны, – там и международные аферисты всех мастей. Один из уроженцев славной Одессы, а ныне обладатель южноафриканского гражданства Вячеслав Кравченко познакомился с королём Абдаллой в Лондоне и подарил ему маленького железного коня – мотоцикл «Урал-Турист». Король Абдалла подарок оценил, потому что был заядлым авто– и мотогонщиком. Так завязалось их близкое знакомство.

С другой стороны, Вячеслав хорошо знал кое-кого из Нордических, потому что не брезговал и оружием приторговывать где-то в районе Южной Африки. Так и возникла идея создания совместного российско-иорданского предприятия по производству гранатомётов. Конечную продукцию собирались продавать по дешёвке всем ближневосточным желающим, но в основном саудовцам и сирийцам. Иорданским это предприятие было чисто номинально, потому что король Абдалла мог вложиться только землёй и свободной экономической зоной. Вячеслав за свой счёт собирался построить ангары и за это забрать какое-то количество акций. Ну а всё остальное должен был предоставить «Вулкан».

Александр Коньков относился к числу тех могущественных и умных мужчин, у которых в глубине души до сих пор живёт маленький мальчик, мечтающий заслужить любовь и уважение отца. А любой монарх невольно ассоциируется с отцовской фигурой. Поэтому, когда король Абдалла в ходе испытаний искренне и тоже вполне по-детски радовался количеству поражённых целей и кучности попаданий, Александру всё это представлялось как одержанная победа и ещё один шаг наверх.

А что касается уголовного преследования, то Сашины неприятности имели простую и понятную подоплёку, метко описанную ещё Карамзиным, который одним точным словом определил то, что испокон веков происходит в России: «Воруют».

Москва. 2005 год
Украденная бомба

Утро для Александра Конькова, гендиректора КБ «Вулкан», началось прескверно. Ему доложили, что в Красноармейском филиале предприятия произошло ЧП: при проверке выяснилось, что со склада исчезло изделие N///, а проще говоря, управляемая бомба, начинённая особой взрывчаткой. Точно такую же используют в детонаторах атомных бомб. Странным образом никакого намёка на пропажу в отчётной документации не было, и следы её полностью потерялись. Высказывались версии, что, мол, её, видимо, разукомплектовали и сдали на металлолом. Вот это и встревожило Конькова больше всего.

Потому что вместе с бомбой исчезли 62 высокоточных станка специального назначения. Их под видом и по цене металлолома умудрились списать как износившиеся в хлам и реализовать по бросовой цене. Хотя реальная их стоимость исчислялась миллионами рублей.

Как было установлено, станки не переплавили, а отправили на другие предприятия через Кавказ куда-то в южные регионы. Самое удивительное, что такие станки в принципе без спецразрешения невозможно списать, а уж тем более продать, но кто-то исхитрился сделать и то и другое. Коньков боялся, что по такой же схеме вполне могли уходить на сторону и бомбы со всей убийственной начинкой.

Коньков попросил секретаршу принести кофе и задумался. На режимном предприятии провернуть такое дельце без покровительства высоких чиновников просто немыслимо.

Если бы это шло через его Нордическую «крышу», то Александр узнал бы первым. Значит, в коньковской вотчине завелась крыса. Очевидно, это был его зам Портнов, руководивший Красноармейским филиалом, – больше некому. Он не просто переметнулся к Соборным и шакалил на конкурентов, но и обкрадывал с их помощью КБ и Конькова лично на миллионы рублей. С этим необходимо было разобраться немедленно. Тем более что всё это могло выглядеть крайне подозрительно в глазах Нордических покровителей.

У оружейников есть, конечно, своя специфика, связанная с тем, что основную массу оружия имеет право продавать только великая и ужасная госкорпорация-монополист, которую держат Соборные, собирая всю выручку. Но исключения возможны – так, «Вулкан» с помощью Нордических обзавёлся лицензией на внешнеэкономическую деятельность, и экспортная торговля пошла абсолютно легально. А уж валютные доходы были и вовсе всем на зависть, но оставались при этом в КБ «Вулкан».

Этой лицензией, видимо, и воспользовался зам Конькова Портнов. Он мог действовать достаточно независимо и, при его-то сообразительности, оперативно подмахнул у своих новых покровителей специальное разрешение на вывоз станков.

В течение часа Портнов был уволен, а следом отправлено заявление в прокуратуру. А вот дальше начались странности.

Прокуратура должна была возбудить уголовные дела, в том числе по ст. 226.3а УК РФ – хищение боеприпасов и взрывчатых веществ по сговору. Но вместо этого расследование по пропавшей бомбе быстро заглохло. Что касается криминальных дел по «утилизации» станков, то строгие прокуроры квалифицировали их как превышение должностных полномочий.

Коньков обратился к своей «крыше», и тогда стало понятно, что на одной поляне столкнулись крупные игроки – словом, дело повисло.

Израиль. 2005 год

Моше Эттингер, начальник одного из отделов Моссада, закончил писать отчёт о проведённой операции. В секторе Газа была обнаружена российская бомба. Вернее, российская бомба, разобранная на запчасти. Корпус отдельно – взрывчатка с начинкой отдельно. На корпусе, естественно, маркировка производителя. Собственно, обнаружена она была случайно. Зашли-то в Газу для того, чтобы обезвредить известного полевого командира Мустафу. И в подвале дома, где он скрывался, обнаружился мини-цех. Среди прочего там была пресловутая бомба и пара уникальных станков, тоже российского производства. Эттингеру не составило труда выяснить происхождение всего этого богатства.

Богатство проистекало из КБ «Вулкан», которое уже попадало в поле зрения его отдела в связи с производством гранатомётов, про которые русские хвастались на всех международных оружейных выставках, что они пробивают броню любого западного танка. Гранатомёты-то ладно, но вот бомба, полная специальной взрывчатки, которую можно использовать в детонаторе небольшой атомной бомбы, прямо у нас под носом – это уже недопустимо.

Что это: утечка или поставка? Это был, наверное, основной вопрос, над которым размышлял Эттингер. Что ж, оставалось это выяснить.

У него под прицелом находился один из самых оборотистых силовых замминистров, когда-либо занимавших эту должность в российском правительстве.

То, что он заработал денег на роскошную виллу в Биаррице, купленную на имя родственницы жены, само по себе никого не могло удивить и, в общем-то, по нынешним временам в России компроматом не являлось. Но тайная видеосъёмка, проведённая Моссадом на этой вилле в те дни, когда замминистра там расслаблялся, не ведая дурного, обнаружила, что он не является пацаном в российском понимании этого слова. Зам проявился как пидарас, причем пидарас пассивный. Правда, вездесущая толерантность добралась и до российских берегов, так что гей-видео могло и не сработать.

Но у Моше на этот случай имелся и настоящий компромат, касающийся прошлогоднего отпуска в Гонконге. Правда, не видеосъёмка, а всего лишь фото и некоторые документы, подтверждающие его достоверность, но даже это фото делало зама невыездным. Зам попался на несовершеннолетнем. Поскольку закон в России действует для всех, кроме своих, то это не слишком могло ему повредить, а вот в Европе, где хранились замовы деньги и недвижимость…

Весь этот русский бардак в чём-то напоминал израильский, где враждующие партии на выборах в кнессет ничуть не брезгуют компроматом и скандалы совсем не редкость. Но имелось и существенное отличие. В Израиле скомпрометированное лицо скомпрометировано навсегда и уходит в отставку, вообще с политической арены. Часто попадает под суд и в тюрьму.

В России же своим можно было всё, а закон предназначался всем остальным. Войны кланов за переделы сфер влияния велись подло, без правил. Соблюдение лояльности гаранту являлось необходимым, но недостаточным условием выживания.

В общем, поразмыслив, Моше пошёл к начальству. У него созрел план, но требовалась административная поддержка.

Один из российских олигархов, близкий к силовому заместителю министра, как раз вспомнил, что он еврей, и решил репатриироваться. Это произошло аккурат после того, как в Лондоне ему показали на дверь и арестовали счета.

Евреем по галахическим законам[6]6
  Соответствующим Галахе – традиционному еврейскому праву, признаваемому законодательством Израиля.


[Закрыть] он не был. Его прадед по отцовской линии был евреем. Чтобы исправить эту несправедливость, для начала он отстегнул огромную сумму на благотворительность и на поддержку Иерусалимского университета. Деньги были с благодарностью приняты, равно как и документы – на ускоренное рассмотрение. Никаких трёх месяцев ожидания. Со дня на день он должен был получить визу.

И вот на приёме, устроенном Российским Еврейским конгрессом, к Виталию Левитову, изгнанному из Лондона олигарху, подошёл израильский атташе по культуре со словами благодарности за уже сделанные пожертвования. На ловца и зверь бежит, подумал Виталий. Он и сам собирался звонить послу, потому что уже давно видел себя членом совета попечителей Иерусалимского университета. Это высокая честь, чтоб все понимали, но и немалые взносы. И, конечно, способ стать своим в верхушке израильского общества. Многие бьются за это годами.

Почтенные суммы для Виталия мало что значили, а вот приобретаемый моральный капитал после лондонского фиаско был очень кстати. Виталий и атташе хорошо выпили за нового члена попечительского совета и расстались уже совсем друзьями. Атташе дал понять, что эта тема решается не послом, а именно им – Аароном Баркатом. Виталий пригласил атташе на свою дачу, где они и собирались обговорить все детали.

Виталий чувствовал, что ему необходимо отблагодарить Аарона. И когда тот приехал, они вместе прошли в зимний сад, где был накрыт роскошный стол. Выпив и закусив, перешли к делам. Виталий предварительно через свою службу безопасности узнал область интересов своего нового знакомого и поэтому приготовил ему поистине царский подарок: раритетную охотничью двустволку конца XIX века знаменитого тульского оружейника Гольтякова.

Аарон взял её в руки и просиял. Они выпили сначала за русское оружие. Потом за израильское. Слово за слово, заговорили об обстановке на Ближнем Востоке, об ИГИЛ, поднявшем голову, о глобальной террористической угрозе. О непрекращающихся терактах на новой родине Виталия. Под эти разговоры плавно перетекли в домашний спа с баней, бассейном и тренажёрами.

– Мой дорогой друг, – сказал Аарон, икая, – совсем недавно в Газе у наших исламистов была обнаружена русская бомба. А ещё почти полноценная сборочная линия. Такие поставки не просто разнесут регион в щепки, они обернутся глобальной катастрофой, вы это понимаете? Это прямая угроза Израилю, который теперь и ваша родина.

– Ну, вряд ли это поставки, – весомо заметил Левитов. – Впрочем, я могу это прояснить.

– Тогда, Бога ради, не упоминайте меня как источник, это секретная информация. Но вам стоит знать, что они произведены на «Вулкане». Да-да, все боеприпасы маркированы.

Виталий Левитов не вчера родился на свет и мгновенно понял, что́ является настоящей платой за скорое и беспроблемное гражданство и членство в попечительском совете. Ему показалось, что плата не так уж и высока, особенно если учесть тот факт, что лондонские неприятности были связаны с отмывкой крупных, очень крупных сумм.

Всё складывалось весьма удачно, потому что он как раз собирался в Биарриц, где намечалась гольф-тусовка, и на ней должен присутствовать замминистра, с которым у Виталия были отличные деловые отношения.

На самом деле вся эта операция была спланирована и тщательно подготовлена Моше и его отделом. И конечно, они заранее выяснили, когда Левитов собирается в Биарриц, где у него тоже был дом, по соседству с замминистра, и организовали банкет Еврейского конгресса за неделю до этой поездки. С Иерусалимским университетом договориться о богатом новом попечителе тоже особых проблем не составляло.

В Биаррице Левитов в непринуждённой обстановке в качестве анекдота рассказал Ивану Сергеичу про найденную в бункере у Мустафы российскую бомбу. И про маркировку тоже рассказал. Добавил небрежно: я думал, вся торговля оружием в России теперь через тебя идет…

– Я разберусь, – буркнул замминистра.

– Не благодари.

Настроение у замминистра сильно испортилось после этого сообщения. Отчётливо повеяло международным скандалом. Хорошо ещё, что эта бомба не обнаружилась у ИГИЛ.

Ему не составило труда выяснить, кто именно из его подчинённых дал разрешение на списание и продажу станков. А бомба шла, так сказать, бонусом. Того немедленно уволили. Афишировать эту историю было, по понятным соображениям, нельзя. Но всё это безобразие напомнило ему о том, что у «Вулкана» есть лицензия на внешнеэкономическую деятельность. И просто отозвать её пока не получалось. Пока Коньков является директором предприятия. Именно в этой лицензии и была загвоздка.

Вернувшись в Россию, Иван Сергеевич попросил досье Конькова. Там, в числе прочего, лежал донос от уволенной Коньковым бухгалтерши о перерасходе средств при ремонте трибуны для международной выставки в Красноармейске.

«Отлично», – подумал Иван Сергеевич и набрал номер прокурора. На следующий день против Конькова было возбуждено уголовное дело о нецелевом использовании средств. Маховик завертелся.

Ещё через две недели все газеты уже пестрели заголовками о деле против оборонного генерала. Собственно, все эти статьи Ева и видела потом в интернете.

Конечно, эту же подборку принесли Моше. Он облегчённо вздохнул и пошёл докладывать начальству.