Текст книги "Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)"

Подобное внимание к республиканской парторганизации не случайно. Б. Г. Бажанов, исполнявший с 1923 по 1927 гг. обязанности помощника («личного секретаря») Сталина, подчеркивал, что 1925 год «был годом борьбы за власть между Зиновьевым и Сталиным. Тройка, на время восстановленная для завершения борьбы с Троцким, окончательно распалась в марте. В апреле на заседаниях Политбюро Зиновьев и Каменев энергично нападали на сталинскую „теорию построения социализма в одной стране“. Тройка больше не собиралась. Сталин утверждал сам проект повестки Политбюро. В течение нескольких месяцев Политбюро работало как орган коллегиальный внешне как будто бы под руководством Зиновьева и Каменева. Такой внешний вид определялся в особенности тем, что Сталин, как всегда (по невежеству), мало принимал участия в обсуждении разных вопросов. Каменев же по-прежнему руководил всем хозяйством страны, а хозяйственные вопросы занимали всегда много места в работе Политбюро. Троцкий делал вид, что корректно принимает участие в текущей работе. И на Политбюро царил худой мир»[283]283
  Бажанов Б. Г. Борьба Сталина за власть. Воспоминания личного секретаря. М., 2017. С. 186.


[Закрыть].

Григорий Иванович Петровский (1878–1958) – российский революционер, депутат Государственной думы Российской империи IV созыва, советский и украинский партийный и государственный деятель

В этой ситуации становилось важным, кому принадлежал контроль над аппаратом: «В частности, одна вещь для людей, боровшихся за власть, должна быть совершенно ясной. Чтобы быть у власти, надо было иметь свое большинство в Центральном комитете. Но Центральный комитет избирается съездом партии. Чтобы избрать свой Центральный Комитет, надо было иметь свое большинство на съезде. А для этого надо было иметь за собой большинство делегаций на съезд от губернских, областных и краевых партийных организаций. Между тем эти делегации не столько выбираются, сколько подбираются руководителями местного партийного аппарата – секретарем губкома и его ближайшими сотрудниками. Подобрать и рассадить своих людей в секретари и основные работники губкомов, и таким образом будет ваше большинство на съезде. Вот этим подбором и занимаются систематически уже в течение нескольких лет Сталин и Молотов. Не всюду это проходит гладко и просто. Например, сложен и труден путь ЦК Украины, у которого несколько губкомов. Приходится комбинировать, смещать, перемещать, то сажать на ЦК Украины первым секретарем Кагановича, чтоб навел в аппарате порядок, то перемещать, выдвигать и удалять строптивых украинских работников. Но в 1925 году основное в этом рассаживании людей проделано. Зиновьев увидит это тогда, когда уже будет поздно»[284]284
  Там же. С. 166–167.


[Закрыть].

Сталин хорошо понимал значение украинизации в укреплении своих позиций в республике. Подразумевая усиление национальных моментов в партийном и государственном строительстве, украинизация способствовала выдвижению местных национальных кадров на руководящую работу, что создавало возможность оказывать влияние на местные республиканские парторганизации. Кроме того, украинизация имела особое значение и в связи с процессом бюрократизации советского общества и образования его нового правящего слоя – номенклатуры. Кандидатуры на руководящие посты в партийном и советском аппарате предварительно рассматривались и обсуждались партийными комитетами. Партийный контроль за назначением на должности был упорядочен и приведен в определенную систему решением Политбюро в ноябре 1923 года[285]285
  Коржихина Т. П. Советское государство и его учреждения: ноябрь 1917 – декабрь 1991. М., 1994. С. 25.


[Закрыть]. Список номенклатурных должностей постоянно расширялся и касался уже не только высшего, но и среднего звеньев управления. Поскольку кадры для номенклатуры пополнялись за счет «выдвиженцев», коренизация, проходившая в советских республиках, создавала благоприятные условия для формирования национальной партийно-советской бюрократии.

В этой ситуации Сталин сделал ставку на своего приверженца Л. М. Кагановича: генсек желал его видеть на важном посту главы республиканской парторганизации. В данной связи хочется вспомнить слова одного из украинских деятелей, И. В. Майстренко, который побывал «во всех течениях коммунизма в Украине: среди боротьбистов, в КП(б)У, во фракции федералистов (группа Лапчинского), в КП(б)У, УКП, наконец, снова в КП(б)У»[286]286
  Майстренко I. В. Історія мого покоління: Спогади учасника революційних подій в Україні. С. 195. Иван Васильевич Майстренко (1899–1984) в 1918–1920 гг. был членом партии боротьбистов. В апреле 1920 г. вступил в КП(б)У, где поддержал фракцию федералистов. В июле этого же года перешел к укапистам, с 1921 г. был кандидатом в члены ЦК КПУ, один из организаторов ее левой фракции (1923–1925). В 1925–1936 гг. Майстренко вновь член КП(б)У. Был репрессирован в 1936 г. В конце 1940 г. был освобожден и вернулся в Киев. В годы Второй мировой войны сотрудничал с гитлеровцами, имел контакты с подпольем Организации украинских националистов (мельниковцев). С 1944 г. – в эмиграции в Германии, один из организаторов Украинской революционно-демократической партии, после ее раскола вошел в руководство так называемой левой УРДП, редактировал ежемесячник «Вперед». С 1963 г. – работал в Украинском техническом хозяйственном институте в Мюнхене, в том числе был его ректором. Автор работ на исторические, экономические, социальные темы.


[Закрыть]. По его словам, «хотя глава ВУЦИК Петровский и глава Совнаркома Чубарь имели в КП(б)У и УССР больший авторитет, нежели генеральный секретарь ЦК КП(б)У Каганович, однако партией и республикой фактически управлял уже Каганович, а не они. Они были и в Политбюро ЦК ВКП(б) в Москве (Петровский как кандидат, а Чубарь даже как член Политбюро), однако власть под конец 1920-х годов решительно перемещалась от советских органов к партийным»[287]287
  Там же. С. 210.


[Закрыть].

В беседе с поэтом и публицистом Ф. И. Чуевым Каганович так описывал обстоятельство своего назначения: «На Украине тогда (в 1925 г. – Е. Б.) поднимали голову троцкисты, рабочая оппозиция и зиновьевцы. В ЦК Украины большие колебания были. …Квиринг колебался, Петровский колебался, решили туда послать Кагановича. И я поехал, повел борьбу за спасение организации на платформе ЦК»[288]288
  Чуев Ф. И. Так говорил Каганович: Исповедь сталинского апостола. М., 1992. С. 46.


[Закрыть]. Как рассказывал Лазарь Моисеевич, после решения о его новом назначении он побывал у Фрунзе, который сказал ему: «Я очень боюсь за вас. Я хорошо знаю Украину. Вы человек способный, они вас там съедят». «Я Сталину это рассказал, – вспоминал Каганович. – Он говорит: „Ничего они вас не съедят. У них в Украинском Политбюро семь человек и четырнадцать мнений“. – „Как же так, товарищ Сталин, семь человек и четырнадцать мнений?“ – „Сначала один расходится с другим, а потом расходится с самим собой“, – ответил Сталин»[289]289
  Там же. С. 42.


[Закрыть].

Следует сказать, что в Харькове рассчитывали, что Квиринга заменит В. М. Молотов. Политбюро ЦК КП(б)У 20 марта постановило «категорически настаивать перед ЦК РКП на немедленном направлении в Украину на эту работу т. Молотова как товарища достаточно авторитетного в партийной массе». Однако вместо Молотова решением ЦК РКП(б) от 26 марта генеральным секретарем ЦК КП(б)У был рекомендован член Политбюро, секретарь ЦК РКП(б) Л. М. Каганович[290]290
  В протоколе от 26 марта 1925 г. зафиксировано следующее решение: «а) Не возражать против решения Политбюро ЦК КП(б)У об освобождении Квиринга от обязанностей генсекретаря ЦК КП(б)У. б) Направить Кагановича Л. М. на Украину в качестве генерального секретаря ЦК КП(б)У». РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 494. Л. 1.


[Закрыть], что, как пишет украинский историк В. С. Лозицкий, «поставило членов Политбюро ЦК КП(б)У в достаточно неудобное положение»[291]291
  Лозицький В. С. Політбюро ЦК Компартії України: історія, особи, стосунки (1918–1991). С. 50.


[Закрыть].

§ 2. «Конечно, вся партия… должна заняться изучением
Украинского языка»

В Харьков Каганович приехал к пленуму ЦК и ЦКК КП(б)У, который состоялся 5–7 апреля 1925 г. На пленуме прозвучало обстоятельное объяснение сложившейся ситуации Г. И. Петровским. Последний объяснил, что Политбюро «решило настаивать перед ЦК РКП на назначении к нам в генеральные секретари т. Молотова». «Когда мы с т. Чубарем были в Москве по поводу этого вопроса, наше решение о снятии т. Квиринга было одобрено, – заявил Петровский, – что же касается т. Молотова, то т. Сталин должен был поставить этот вопрос на очередном заседании Политбюро ЦК РКП, решения которого мы ожидать не могли и уехали. ЦК РКП… предложило нам т. Кагановича, который здесь вот присутствует»[292]292
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 108. Л. 113.


[Закрыть].

Пленум, помимо выбора нового главы украинских коммунистов, оказал большое влияние и на судьбу украинизации. На этом партийном форуме отчетливо прозвучало новое отношение к ее проведению. Подводя итоги двухлетней работы партии в этой области, А. Я. Шумский констатировал: «…мы пошли в некоторой степени по линии наименьшего сопротивления и… линия партийной политики в национальном вопросе получила некоторый уклон в сторону украинизации главным образом советского аппарата, соприкасающегося с селом, и низового сельского просвещения, оставляя почти незатронутыми украинизацией партийную жизнь, партийный аппарат и жизнь рабочих организаций»[293]293
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 160. Л. 44.


[Закрыть]. По его словам, «это наиболее легкое дело – украинизация советского аппарата, – уперлось в конце концов в то затруднение, что стоящая во главе советского аппарата партийная верхушка не украинизировалась». Он отметил также «формальное выполнение украинизации, заключающееся в том, что для украинизации того или иного советского органа приглашается в качестве переводчиков какой-нибудь Петренко, Карпенко или Ковбаса, который и переводит на украинский язык все то, что входит в свет из недр данного учреждения. <…> Партия в течение этих двух лет сделала чрезвычайно мало в смысле овладения украинским языком»[294]294
  Там же. Л. 44 об.


[Закрыть]. В результате партия «не приобщилась к украинской общественной жизни», и «начинают воскресать… политические трупы вроде Грушевского и других, которые начинают восстанавливать порванные в период гражданской войны общественно-политические связи»[295]295
  Там же. Л. 51об.


[Закрыть].

Лазарь Моисеевич Каганович (1893–1991) – советский государственный, хозяйственный и партийный деятель

Выступивший в прениях Л. М. Каганович подчеркнул, что он считает вопрос о кадрах кардинальным: «И здесь вопрос стоит не только об украинском языке. Тут речь идет о подготовке украинцев, и от этого отказываться нельзя. Конечно, вся партия – и русский кадр, и, в первую очередь, старые большевики, старая гвардия – должна заняться изучением украинского языка, чтобы приблизиться к украинским массам. Но нужно подготовить украинских работников, которые, зная быт, психологию, были бы марксистски грамотны»[296]296
  Там же. Л. 71.


[Закрыть]. Т. Мартин подчеркивает, что Каганович показал личный пример в овладении партии украинским языком. Уроженец деревни Кабаны Радомысльского уезда Киевской губернии «говорил по-украински с примесью белорусских слов», но пообещал выучить украинский язык так, чтобы уже на следующем съезде партии выступить по-украински. Выполнить свое обещание ему удалось не в 1925 г., а в 1927 г.[297]297
  Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923–1939. С. 123.


[Закрыть] Впрочем, несмотря на то, что Лазарь Моисеевич выучил украинский язык, которого раньше не знал, говорил на нем в основном тогда, когда было необходимо проявить знание «мовы». Так, выступая в июле 1928 г. на выпускном собрании курсов окружных работников, Каганович говорил о необходимости изучения чиновниками украинского языка исключительно по-русски. На просьбу с места говорить по-украински он заявил: «Я сегодня не выступаю по-украински исключительно потому, что страшно устал и голова болит… Я украинский язык знаю, но не настолько, чтобы думать по-украински»[298]298
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 115. Л. 159.


[Закрыть].

После пленума, 17 апреля 1925 г., состоялось заседание Политбюро ЦК КП(б)У, на котором новый лидер украинских коммунистов выступил с планом проведения украинизации. Были намечены важнейшие мероприятия, «на которых должны быть сосредоточено внимание в ближайший период»: «а) улучшение постановки существующей сети курсов, в первую очередь, для партаппарата сверху донизу; <…> б) организация в течение летнего периода краткосрочных повторных курсов для переподготовки низовых работников на украинском языке; <…> г) ввиду острого недостатка в коммунистическом университете и совпартшколах в преподавателях, владеющих украинским языком, настойчиво просить ЦК РКП об откомандировании на Украину всех товарищей, оканчивающих Свердловку, Университет Зиновьева, Институт красной профессуры и Коммунистическую академию и знающих украинский язык; <…> д) обратить особое внимание на выдвижение работников из украинцев, в первую очередь, рабочих и крестьян; е) улучшить постановку учета украинских работников снизу доверху; <…> ж) поручить комиссии по украинизации особое внимание обратить на проработку конкретных мероприятий по украинизации КСМУ; з) поручить комиссии по украинизации специально разработать практические мероприятия по украинизации печати»[299]299
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 20. Д. 1976. Л. 18.


[Закрыть].

После пленума была создана комиссия Политбюро по украинизации со специальными подкомиссиями (по украинизации партии, народного просвещения, государственного аппарата, печати, профсоюзов, армии)[300]300
  «Українізація» 1920–30-х років: передумови, здобутки, уроки. С. 70–78.


[Закрыть]. 30 апреля 1925 г. ВУЦИК и СНК УССР опубликовали постановление «О мерах срочного проведения полной украинизации советского аппарата», по которому перейти на украинское делопроизводство государственным учреждениям и государственным торгово-промышленным предприятиям надлежало не позднее 1 января 1926 г. Кроме того, речь шла об увеличении тиражей учебных изданий и художественной литературы на украинском языке. На рабоче-крестьянскую инспекцию возлагалась обязанность проведения периодических проверок украинизации советского аппарата. Кстати, этим же постановлением учреждалась упомянутая выше Центральная всеукраинская комиссия по руководству украинизацией[301]301
  Про заходи термінового проведення повної українізації радянського апарату // Збірник узаконень та розпоряджень робітничо-селянського уряду України за 1925 рік. Харків, 1925. Від. 1. № 26 Арт. 202.


[Закрыть].

Таким образом, вводился новый срок «полной украинизации». При этом специальный, 15-й пункт постановления гласил: «Сотрудники государственных учреждений и государственных торгово-промышленных предприятий, у которых замечено будет отрицательное отношение к украинизации, выражающееся в том, что за истекший период они не принимали никаких мер к изучению украинского языка, могут быть администрацией этих учреждений и предприятий уволены без выдачи выходного пособия». На рабоче-крестьянскую инспекцию возлагалась обязанность проведения периодических проверок состояния украинизации[302]302
  Там же.


[Закрыть].

Новый подход большевиков к украинизации был очевидным. Как заметил Ю. Шевелев, если сравнить партийные резолюции и декреты 1925–1927 гг. с резолюциями и декретами предыдущих годов, то нельзя не заметить важных изменений в формулировках и содержании. В 1919 г. все языки провозглашались равноправными, в 1920 г. говорилось о том, что украинский язык должен употребляться наравне с великорусским, в 1923 г. речь идет уже о том, что формальное равноправие между украинским и русским языком уже представлялось недостаточным[303]303
  Шевельов Ю. Українська мова в першій половині двадцятого століття (1900–1941). Стан і статус. Чернівці, 1998. С. 92.


[Закрыть]. Нельзя не согласиться с Т. Мартином, подчеркивающим, что апрельское постановление 1923 г. было расплывчатым, в нем говорилось не только о равенстве украинского и русского языков, но и об особых привилегиях для украинского языка. В апреле 1925 г. «эта расплывчатость была заменена амбициозной целью – сделать украинский язык господствующим. Русский по-прежнему будет языком, связывающим Украину с центром, а потому он останется обязательным предметом во всех украинских школах. Ну а во всем остальном украинскому предстоит стать единственным и исключительным языком социального общения»[304]304
  Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923–1939. С. 126.


[Закрыть].

Перемены были встречены настороженно как противниками украинизации, так и ее сторонниками. Литературный критик, историк литературы, возглавлявший в 1917 году Украинскую партию социалистов-федералистов, вице-президент ВУАН С. А. Ефремов 23 апреля в своем дневнике сделал такую запись: «Пророчат перемены и на Украине. Чубаря якобы забрать должны, а на его место сажают – одни говорят: Пятакова, вторые: Цюрупу. Программа перемен: умеренная украинизация. Нынешняя, выходит, неумеренная. Конечно, хотя партийные коммунисты и не говорят громко против украинизации, но тихонько аж зубами скрежещут. Возможно, что следствием того скрежета и должны быть отмечены перемены. Но возможно, что это просто болтовня…» Впрочем, Ефремов признавал – слухи часто преувеличивают, но в основе их лежит «что-то действительное, только скрытое старательно от постороннего глаза»[305]305
  Єфремов С. О. Щоденники. 1923–1929. Київ, 1997. С. 227.


[Закрыть].

Сергей Александрович Ефремов (1876–1939) – украинский, советский учёный, критик и литературовед, историк литературы, академик, публицист. Фотография из личного дела студента Университета св. Владимира – Сергея Ефремова

Насчет украинизации госаппарата высказал свое мнение и Д. З. Лебедь в письме Кагановичу 5 июня 1925 г. Автор «теории борьбы двух культур» указывал, что украинизация низового аппарата «далеко не полная, не одинакова во всех округах и районах, а главное, качественно весьма плохая», и предлагал: «рядом с проведением украинизации в центре необходимо неослабное внимание уделить также окончанию украинизации в низовом аппарате». Кроме того, он признавал, что «мы натолкнемся на громадную косность и бюрократизм, когда начнем проводить украинизацию. То, что Вы уже начали проводить украинизацию, в этом меня убеждает первое заседание комиссии по украинизации. Все-таки надо иметь в виду, что сопротивление со стороны аппаратов центральных ведомств будет оказано основательное». Лебедь предлагал даже «по проверке выделить несколько наиболее злостных случаев бюрократизма, волокиты, сопротивления и использовать для специального какого-нибудь судебного или иного процесса, чтобы тем самым взять тон в деле украинизации». Наконец, он предлагал «обратить внимание на внешность наших городов», т. е. «на такие мелочи, как всякие объявления, таблицы, вывески, указатели в ведомствах и учреждениях и в частных организациях», дабы создатель общественную атмосферу вокруг дела украинизации[306]306
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 120. Л. 4–5.


[Закрыть].

Кстати, об упоминаемых Лебедем «мелочах» высказался и С. А. Ефремов. 10 июня он писал о дошедших до него сведениях о новых украинизационных мероприятиях – декрете о вывесках: «Сколько издевательств было о Коновальце, а теперь и сами тем же закончили. <…> Удивительно, чем интересуются эти пролетарии!»[307]307
  Єфремов С. О. Щоденники. 1923–1929. С. 242.


[Закрыть]

И. В. Майстренко, по роду службы вынужденный заниматься практическим проведением украинизации, отмечал «русифицированность» Харькова, Донбасса, Днепропетровска, Одессы и их упорное нежелание украинизироваться. «Харьковская улица все еще говорила на русском языке», – писал Майстренко. Показательно, что хотя сын мемуариста учился в Донбассе в украинской школе, но «на улице и дома говорил на русском языке»[308]308
  Майстренко I. В. Історія мого покоління. Спогади учасника революційних подій в Українi. С. 204, 206.


[Закрыть]. Майстренко признавал, что «вообще общественно-политическая жизнь в столице УССР было национально русская. Украинство было островком, который однако быстро рос. Украинским студенчеством пополнялись вузы. <…> Украинизация харьковских вузов и школ увеличивала в столице кадры украинской интеллигенции. На заводы также приходила из села молодежь, которая училась в украинской школе, хотя новые заводы тогда еще не строились»[309]309
  Там же. С. 205.


[Закрыть]. В то же время «старинные украинские города быстро дерусифицировались». В качестве примера Майстренко приводил Полтаву, где к концу 1920-х гг. «на улицах господствовал украинский язык»[310]310
  Там же. С. 207.


[Закрыть].

§ 3. Украинизация в свете русско-украинских взаимоотношений

Активные действия в области украинизации нового главы КП(б)У широко обсуждали и в республике, и в центре. Вопрос о масштабах проводимых изменений закономерно возникал у русской общественности. Украинские историки признают, что в этот период русско-украинские взаимоотношения в республике, особенно в восточных регионах, приобрели признаки конфронтации. Русские не имели статуса национального меньшинства, что, с одной стороны, «повышало общественный статус этноса, приравнивая его к украинцам», с другой, расширение и углубление украинизации не удовлетворяли «ту часть русского общества, которая была встревожена „насильственной украинизацией“»[311]311
  Відносини держави, суспільства і особи під час створення радянського ладу в Україні (1917–1938 рр.). Т. 2. Київ, 2013. С. 424. Раздел коллективной монографии «Національні меншини і влада» написан Л. Д. Якубовой.


[Закрыть]. Действительно, несмотря на то, что в постановлении 1923 г. «О мерах обеспечения равноправия языков и о помощи развитию украинского языка» русский язык был назван средством взаимоотношений «с самым большим национальным меньшинством на Украине и с народами всего Союза, в частности, с русским народом»[312]312
  Про заходи забезпечення рівноправ’я мов і про допомогу розвитку української мови // Збірник узаконень та розпоряджень робітничо-селянського уряду України за 1923 рік. Харків, 1923. Вiд. 1. № 29. Арт. 435.


[Закрыть], тем не менее причислять русских к нацменьшинствам власти не торопились: «отношение к проблемам русских было разным и на местах (где на приглашение принять участие во всеукраинском совещании нацменработников ответили: „У нас нацменьшинств нет“), и в высших правительственных кругах (где русских меньшинством не считали)»[313]313
  Відносини держави, суспільства і особи під час створення радянського ладу в Україні (1917–1938 рр.). С. 424.


[Закрыть].

Ситуация для властей осложнялась тем, что русские составляли большинство населения крупных городов, к тому же пролетариат Советской Украины был русским (или по крайней мере русскоязычным). Активные усилия украинизаторов вызывали недовольство в русской рабочей среде. Были случаи, когда рабочие срывали объявления только потому, что они были написаны по-украински. Имели место случаи, когда составленные на украинском языке коллективные договоры забрасывались грязью[314]314
  Марчуков А. В. Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы. Цели, методы, результаты. С. 208.


[Закрыть]. Шахтеры Артемовского округа признавали, что «у них на шахтах „по-украински говорят только в шутку, а если говорят о чем-то серьезном, то только по-русски“»[315]315
  Там же. С. 209.


[Закрыть]. Рабочие юго-восточных промышленных областей УССР к необходимости изучения украинского языка относились явно негативно. Даже те из них, кто немного владели украинским, не пользовались им. «Некоторые товарищи знают много украинских слов и фраз, но „стесняются“ начать говорить, – сообщалось в одной из пропагандистских брошюр Днепропетровской окружной комсомольской организации. – Такое стеснение беспочвенно и достаточно наивно, ибо зазорно теперь совсем не знать украинского языка»[316]316
  За цілковиту українізацію! Чому треба вивчати українську мову та як її треба вивчати. Дніпропетровск, 1929. С. 11.


[Закрыть]. Судя по сохранившимся в архиве «данным по обследованию национального состава рабочих и служащих Украины на май 1926 г.», украинцы предпочитали выписывать газеты и журналы на русском языке (78,9 % против 20,5 % украинских изданий), а среди русских эта цифра достигала 96,1 % (на украинском – только 3,2 %)[317]317
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 20. Д. 2249. Л. 35.


[Закрыть]. Между тем для украинского руководства оставался нерешенным вопрос, каким образом осуществить «смычку» русского пролетариата с украинским крестьянством. По данным переписи, произведенной ВУСПС в апреле 1926 г., национальный состав украинского пролетариата (за исключением безработных и батрачества) был следующим: украинцев – 49,9 %; русских – 31,6 %; евреев – 12,8 %; прочих – 5,7 %[318]318
  Там же. Д. 2632. Л. 53.


[Закрыть]. Что касается разговорного языка рабочих и служащих, то здесь картина имела существенные отличия от полученных данных по национальному составу: на украинском языке говорили – 33,2 %; русском – 66,0 %; еврейском – 7,5 %; прочих – 3,1 %[319]319
  Там же. Л. 53об.


[Закрыть]. Среди грамотных рабочих на украинском языке читали 40,2 %; русском – 91,2 %; еврейском – 7,1 %; прочих – 6,2 %[320]320
  Там же.


[Закрыть].

И. В. Майстренко, вспоминая о своей жизни в Харькове 1920-х годов, давал следующую характеристику семьи своей жены: «Это была русифицированная украинская семья, как почти весь харьковский рабочий класс, но с определенными „малороссийскими“ традициями: мой тесть охотно посещал украинские театры (только украинские) во время их спектаклей в Харькове (театр Кропивницкого и другие). Семья была певучая, и тесть с братьями хорошо исполняли украинские песни. Но язык в хате был русским»[321]321
  Майстренко I. В. Історія мого покоління: Спогади учасника революційних подій в Україні. С. 202.


[Закрыть]. По словам Майстренко, его тесть «аккуратно читал газету „Харьковский пролетарий“, которая вскоре была украинизована и стала называться „Соцiялiстична Харькiвщина“. Поскольку русской газеты в Харькове не было, мой тесть вынужден был (со скрежетом зубовным) читать украинскую газету. Но не из-за какого-то отвращения к украинскому, а по техническим причинам: украинская транскрипция была ему незнакома, да и к „мужицкому“ языку было легкое пренебрежение. Кроме того, немало литературных слов и выражений были ему незнакомы, хотя сам он происходил из уездного городка Валки на Харьковщине. Однако к украинской газете мой тесть быстро привык…»[322]322
  Там же. С. 202–203.


[Закрыть] В то же время его жена Зина «хотя и зачитывалась украинской литературой (ее излюбленным писателем был Хвылевой), однако говорить по-украински так и не стала. Украинская флегматичность и неповоротливость так и затормозили ее полную украинизацию, которую она в политическом плане целиком принимала. Когда она пошла работать на село как врач, то письма мне писала по-русски, а я ей отвечал по-украински…»[323]323
  Там же. С. 203.


[Закрыть]

Все чаще стали раздаваться голоса о том, что пролетариат на Украине по этническому происхождению является украинским, однако подвергшимся русификации царского правительства. Так, в 1925 г. свое мнение по поводу национального вопроса на Украине высказал В. П. Затонский, назначенный в декабре 1924 г. секретарем ЦК КП(б)У. Он отмечал, что на Украине пролетариат («хотя и вышедший из украинского села в город»), «поддался влиянию русской культуры», что было «здоровой тягой к единству рабочего движения». При этом, когда «на севере победила революция, а на Украине Петлюра», в пролетарских районах «самый украинский язык считался контрреволюционным». Однако сейчас, подчеркивал Затонский, «было бы величайшей нелепостью предполагать, что национальный вопрос на Украине может быть окончательно разрешен при условии, если пролетариат и крестьянство будут и впредь национально обособлены». В данной ситуации, по Затонскому, «лучшим выходом была бы украинизация пролетариата» (потому что «русификация крестьянства вещь немыслимая, а поэтому вредная»), однако насильно украинизировать рабочих нельзя, «можно лишь помогать естественному ходу вещей». Таким образом, по его мнению, необходимо, «не входя в столкновения с непосредственным желанием масс», делать все, чтобы рабочие не забывали «своей украинской речи», украинизировать школы для детей рабочих[324]324
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 20. Д. 2016. Л. 1–4.


[Закрыть].

Одним из главных сторонников украинизации пролетариата был нарком просвещения А. Я. Шумский. На апрельском пленуме ЦК КП(б)У 1925 г. Александр Яковлевич, делая доклад «Об украинизации», отметил «уклон в сторону украинизации главным образом советского аппарата, соприкасающегося с селом, и низового сельского просвещения, оставляя почти незатронутыми украинизацией партийную жизнь, партийный аппарат и жизнь рабочих организаций»[325]325
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 160. Л. 44.


[Закрыть]. «Я считаю, – заявил Шумский, – что пролетариат может быть приобщен к украинской общественно-культурной жизни и может и должен занять в ней руководящую роль…»[326]326
  Там же. Л. 52 об. В 1926 г. вышла книга А. Хвыли «Национальный вопрос на Украине», в которой прямо указывалось, что «большинство рабочего класса на Украине было подвергнуто русификаторской политике; меньше эта политика проникла в крестьянство». См.: Хвыля А. Национальный вопрос на Украине. Киев, 1926. С. 21.


[Закрыть].

Вопрос о пролетариате возник не случайно: признание русских национальным меньшинством в УССР автоматически повлекло бы за собой и необходимость создания национальных территориальных административных образований. По постановлению украинского Совнаркома 1924 г. „О выделении национальных районов и Советов“, подтвержденному решением сессии ВУЦИК VIII созыва „О низовом районировании“[327]327
  Про виділення національних районів і Рад // Збірник узаконень та розпоряджень робітничо-селянського уряду України. 1925. № 6–7. Арт. 99.


[Закрыть], обязательный минимум численности жителей, необходимый для создания национальных образований, был определен для национальных районов в 10 тысяч жителей, а для национальных сельсоветов – пятьсот человек. На 1 апреля 1925 г. в УССР были организованы 98 немецких, 15 польских, 19 еврейских, 25 болгарских, 26 греческих, 5 чешских сельсоветов[328]328
  Материалы к докладу правительства Украины на второй сессии Центрального Исполнительного Комитета СССР третьего созыва. Харьков, 1926. С. 193.


[Закрыть]. В течение 1924–1926 гг. появились пять немецких, два болгарских и один польский район[329]329
  Якубова Л. Етнічні меншини в суспільно-політичному та культурному житті УСРР. 20-і – перша половина 30-х р. ХХ ст. Київ, 2006. С. 207.


[Закрыть]. Вопрос о создании русских национальных территориальных образований оставался пока открытым.

В административно-территориальных единицах (районах, округах, губерниях), а также в городах с большинством населения, принадлежащим к национальным меньшинствам, органы власти должны пользоваться языком большинства населения (с сохранением гарантий для других национальностей). По постановлению ВУЦИК и СНК УССР от 1 августа 1923 г. «О мерах обеспечения равноправия языков и о помощи развитию украинского языка» на украинское делопроизводство должны были быть переведены центральные ведомства, а делопроизводство в губернских и окружных органах должно было производиться преимущественно на украинском языке, за исключением тех местностей, где абсолютное или относительное большинство население принадлежит к другой национальности: в таком случае делопроизводство должно вестись на одном из двух наиболее распространенных языков. Районные органы власти должны общаться с высшими органами власти на одном из двух наиболее распространенных языков, а с населением – на том языке, на котором ведется делопроизводство в районе. Все центральные и местные органы на обращения отдельных граждан на языке той или иной национальности должны были отвечать на языке обращения[330]330
  Постанова ВУЦВК і РНК УСРР «Про заходи забезпечення рівноправності мов і про допомогу розвиткові української мови». 1 серпня 1923 р. // Культурне будiвництво в Українській РСР: важливіші рішення Комуністичної партії і радянського уряду. 1917–1959. Зб. док. в 2 т. Т. 1: 1917–1941. Київ, 1959. С. 244–245.


[Закрыть]. На родном языке велись преподавание в школах, культурно-просветительная работа, издавались газеты и книги. В 1924 г. существовали 629 школ для немецких, 499 для еврейских, 267 для польских, 43 – для болгарских, 1 – для греческих, 26 – для татарских, 3 – для армянских, 19 – для чешских детей. В 1926/1927 учебном году в УССР работали 354 польские школы, 620 немецких, 369 еврейских, 74 болгарских, 16 чешских, 20 татарских, 2 ассирийских, 7 армянских, 17 молдавских, 15 греческих, 1 шведская[331]331
  Якубова Л. Д. Нацiонально-культурне життя етнiчних меншостей України (20–30-тi роки): коренiзацiя i денацiоналiзацiя // Український iсторичний журнал. 1998. № 6. С. 28.


[Закрыть]. В 1927 г. выпускались 56 журналов и 55 газет на русском[332]332
  В 1927 г. русским был окончательно присвоен статус национального меньшинства в УССР. См. подробнее: Борисёнок Е. Ю. Проблема русских национальных образований в политике партийного руководства УССР в 1920-е годы // Национальные меньшинства в странах Центральной и Юго-Восточной Европы: исторический опыт и современное положение / отв. ред. Е. П. Серапионова. М., 2014. С. 489–509.


[Закрыть], 3 журнала и 5 газет на еврейском, 3 журнала и 2 газеты на немецком, 2 журнала и 1 газета на польском, газета на молдавском и болгарском языках[333]333
  Якубова Л. Д. Нацiонально-культурне життя етнiчних меншостей України (20–30-тi роки): коренiзацiя i денацiоналiзацiя. С. 29.


[Закрыть].

Однако воплощение в жизнь принятых решений шло с трудом. Прежде всего, знание языков чиновниками на местах не соответствовало заявленным нормам. Причем нередко речь шла и о знании украинского языка. Например, проверка аппарата немецких сельсоветов и районов Центральным комитетом национальных меньшинств, проведенная в 1924 г., показала, что служащие госаппарата плохо владели украинским языком. В частности, в докладе инспектора исполнительного комитета М. Билыка «О состоянии немецких меннонитских колоний Херсонского округа от 4 июля 1924 г.» говорилось, что немецкие сельсоветы получают письма от райисполкомов на украинском языке, которого они совсем не понимают, но райисполкомы требовали вести делопроизводство именно на украинском языке[334]334
  Мануілова К. В. Українізація партійного апарату в національних адміністративно-територіальних районах Південно-Західдного регіону Української РСР (1920–1930-ті рр.) // Наукові праці історичного факультету Запорізького національного університету. 2012. Вип. XXXII. С. 241.


[Закрыть].

В то же время весьма противоречивым было отношение к проводимой властями политике у некоторых слоев населения. Неоднозначно относились к украинизации евреи. И. В. Майстренко, с одной стороны, называет их в числе противников украинизации: «Во времена Скрыпника украинцы боролись за уменьшение числа русских школ в УССР до процентного количества русского населения. Для этого украинцы отстаивали создание большего количества не только украинских, но и еврейских школ. Наибольшими противниками этого в КП(б)У были бывшие бундовцы, которые отстаивали русские школы для еврейских детей. Делали это они, пожалуй, потому, что не хотели, чтобы евреи замыкались в узком кругу национального меньшинства, а оставались партийными кадрами всесоюзного масштаба»[335]335
  Майстренко I. В. Історія мого покоління: Спогади учасника революційних подій в Україні. С. 221.


[Закрыть]. В то же время тот же Майстренко, преподававший на украинизационных курсах, организованных для служащих учреждений, признавал, что из слушателей «самыми способными и самыми старательными в украинизации были евреи. Увлечения украинизацией в них не было, но и враждебности тоже». Объяснял он это их происхождением – многие были из украинских местечек. В то же время указанная старательность была характерна для беспартийных евреев, а евреи-коммунисты «были менее благосклонны к украинизации и политически льнули к имперской элите». Впрочем, Майстренко не помнил, чтобы на курсах, где он преподавал, были евреи-коммунисты[336]336
  Там же. С. 183–184.


[Закрыть].

Как пишет Л. Д. Якубова, разговоры о «принудительной евреизации» стали специфическим признаком коренизации в УССР, «они начались с первых ее шагов и не прекращались до конца 30-х гг., время от времени приобретая громкий общественный резонанс». Республиканские власти связывали нежелание евреев отдавать детей в национальные школы преимущественно с недостатками пропаганды и агитации. Между тем, как пишет украинский историк, сопротивление было вызвано рядом взаимообусловленных факторов. Во-первых, в нем проявлялось нежелание русскоязычного еврейства возвращаться в лоно национальной культуры. Во-вторых, значительное предубеждение в среде еврейства относительно советской школы возникало в результате низкого качества образования и неясных перспектив его продолжения. В-третьих, непримиримую позицию к советской школе заняли сторонники традиционного духовного образования и поборники иврита, которые рассматривали «идишизацию» как насмешку над еврейским духовным и культурным наследием. При этом «аналогичные стереотипы этнокультурного поведения в большей или меньшей степени отмечались во всех этнических общинах», в том числе в среде немцев, поляков, греков[337]337
  Якубова Л. Д. Мовна проблема та її місце серед етнокультурних проблем етнічних меншин УСРР (друга половина 20-х–30-і рр. ХХ ст.) // Проблеми історії України: факти, судження, пошуки: Міжвід. зб. наук. пр. 2007. Вип. 16. С. 191–192.


[Закрыть].