Текст книги "За облаками – солнце"

Тут к ним подошел Игорь. Нина уже успела шепнуть Ларе, что он работает в Газпроме и не женат. В ответ на эту информацию Лара продемонстрировала обручальное кольцо. Надо сказать, она в свое время пыталась избавиться от этого знака порабощенной женщины. Не то чтобы специально – просто после рождения Данилы она довольно сильно поправилась, и кольцо стало мало. Но Сергуля проявил в этом вопросе неожиданное упорство. Он предложил растянуть кольцо.

– Ага, – мрачно кивнула жена. – Я не собираюсь всю жизнь так выглядеть. Что потом-то делать будем? Сжимать обратно?

Муж промолчал, и она сочла инцидент исчерпанным. Но после зарплаты Сергуля завел ее в ювелирный магазин и, указав на прилавок с обручальными кольцами, сказал:

– Выбери себе новое. Возьми с камешками. Потом, когда похудеешь, сможешь носить его на другом пальце как обыкновенное кольцо.

Растерявшаяся Лара спросила:

– А если я еще поправлюсь и это тоже мало будет?

– Куплю другое, – буркнул муж.

Она смирилась и сделала так, как сказал Сергуля. Теперь на безымянном пальце Лара носила свое старое обручальное кольцо, а новое – с россыпью мелких бриллиантов – надевала на указательный палец правой руки.

Нина усмехнулась и заявила:

– А я разведенка. Так что это будет мой кадр.

Компания подобралась интересная. Кроме Игоря и Нины, на вечеринке присутствовал и ее компаньон, которого она называла Михалычем. Заросший бородой сутулый мужик сперва показался Ларе нелюдимым, но потом она разглядела под косматыми бровями насмешливые и живые голубые глаза и вскоре прониклась к нему уважением, потому как Михалыч оказался на редкость умным дядькой. Женская часть компании была представлена Леночкой – девушкой неопределенного возраста и занятий, которая где-то работала, но не сильно, и вообще произвела на Лару впечатление – ни рыба ни мясо. Зато другая дама оказалась личностью исключительно колоритной. Она трудилась в крупной компании, занимавшейся недвижимостью, одевалась в безумно дорогие тряпки и носила эксклюзивные ювелирные изделия. Размер этих самых тряпок Лара для себя определила как после пятьдесят восьмого, так как не знала, какие там еще бывают. На занятия ее привозил шофер. Надюша – так звали даму – обладала командирскими замашками. Из мужчин, помимо Игоря и Михалыча, в кафе присутствовали некий Рома, одетый в недорогой костюм, с папкой и манерами провинциального обольстителя, и Дима – выпускник экологического факультета, который видел большое будущее именно на стыке права и экологии.

Эта компания и составляла в дальнейшем ядро группы. И надо сказать, время они проводили неплохо. Все понимали, что после тридцати (хотя кое-кому и тридцати еще не было) вновь пережить студенческие волнения – дар небес. И каждая сессия ударно отмечалась, курсовики ваялись в едином творческом порыве. Короче, народ веселился как мог.

Рома ухаживал за Леночкой, которая милостиво разрешала ему писать для нее курсовики и рефераты, но, по твердому убеждению Лары и Нины, намеревалась парня кинуть.

Надюша периодически присылала на лекции секретаршу с диктофоном, а на вечеринках блистала эксклюзивными драгоценностями.

Михалыч ходил только на те занятия, которые считал полезными, а остальное время пропадал в судах и на встречах с клиентами, зарабатывая деньги.

Дима изо всех сил окучивал экологическую нишу, намереваясь прикрепиться соискателем в аспирантуру и защититься.

Нина много работала, не забывая воспитывать отпрыска, строить глазки Игорю и перезваниваться с Ларой чуть ли не каждый вечер.

Лара набрала нескольких учеников и стала репетиторствовать. Трое приходили заниматься к ней домой – детки постарше: двое из пятого и девочка из седьмого класса. К двоим она ездила сама: там второй и третий класс. Впрочем, ездить было недалеко, а работа вернула ей приятное чувство финансовой состоятельности, потому что хоть деньги у них с мужем общие, но зарплату Сергей получал на карточку, домой приносил только часть (остальное откладывалось на отпуск и новую машину) и клал в шкафчик, откуда все таскали купюры по мере надобности. Все же у нее деньги почему-то всегда кончались быстрее, а просить на туфли или что-то еще Ларе казалось унизительным.

Неожиданно она открыла еще один источник дохода – нерегулярный, но весьма льстящий самолюбию. Данька, который собирался стать программистом, осваивал создание сайтов. Он сделал для них домашнюю страничку, так называемого «хомяка». Поделил ее на три раздела: про себя любимого, папу (самый краткий раздел) и маму. И выложил кучу наделанных матерью фотографий. Что-то разместил даже на паре специализированных сайтов. И несколько снимков у Лары купили. Что-то ушло в рекламное агентство, что-то – в журналы. Это заставило ее другими глазами взглянуть на свое увлечение. Понятно было, что постоянным такой доход назвать нельзя, но все же деньги лишними не бывают. Ну, и грех было упускать возможность и не объяснить мужу, что с таким фотоаппаратом, как у нее, и мечтать нельзя сделать приличные кадры. А вот если бы ей выдали денежку… ну, это как бы на день рождения, но авансом. А? Муж хмыкнул, но деньги дал. И Лара, пользуясь относительной свободой, иной раз отправлялась бродить по городу, вооруженная подходящим творческим настроением и новенькой фотокамерой.

Глава 10

Дождь лил и лил, вызывая зевоту и непреодолимое желание залезть под плед на диванчике и подремать, включив телевизор и заложив пальцем книжку. Так жить нельзя, думала Лара, бродя по квартире. На улице конец апреля, а погода такая, что хоть вешайся. Впрочем, надо просто пережить еще недельку, а там, глядишь, и солнышко появится. А вместе с ним и сессия. Она бросила виноватый взгляд в сторону учебников, но заниматься было неохота.

Отсутствие напряженной работы и ежедневных подъемов в полседьмого утра просто разлагает. Ученик придет только в половине одиннадцатого, ужин у нее есть еще со вчера… Полы, что ли, помыть? Ну их, вчера мыла. Или позавчера? Лара упала на кровать, рука привычно сжала пульт от телевизора, и на экране замелькали картинки. Спутниковое телевидение – великая вещь. Девяносто восемь каналов – гораздо лучше, чем восемь или даже десять. Всегда хоть за что-то можно зацепиться. Щелкая каналы подряд, она добралась до порнушки. Ничего выдающегося не показывали, и Лара устремилась было дальше. Но в теле уже поселилось знакомое томление, и она вдруг вспомнила это лето. Данила с приятелями умотал в лагерь – спортивно-лингвистический – не угодно ли? Сергуля и Лара остались вдвоем. Муж, как обычно, полистав какие-то проспекты, сказал:

– Давай куда-нибудь к морю. Турцию можно сейчас недорого взять.

– Не хочу в Турцию! Там скучно!

– А куда ты хочешь?

– Э-э… в Париж!

– Летом? Да и вообще, посмотри новости: там французское консульство развлекается – у них то забастовка, то выходной. И как-то к морю все же хочется.

Лара задумалась. Точно, к морю хотелось. В прошлом году она поддалась на уговоры турагента, и они с мужем поехали в Римини. Отдых оставил у нее двойственное впечатление.

С одной стороны, Италия есть Италия и там самая вкусная на свете пицца, маслины и куча симпатичных магазинов. А также солнце, море, пейзажи и достопримечательности. Но Сергуля ленив на подъем и вытащить его куда-нибудь с пляжа сложно. А от лежания на бесконечном, уходящем вдаль лежаками, зонтиками и туристами пляже было невыносимо скучно.

Лара долго думала, куда же ей хочется, и вдруг на глаза попался аметист в виде пещерки. Это память о Крыме. Как-то – еще до Данилы, совсем молодыми – они с компанией отправились туда дикарями. Облазили множество мест и в качестве сувенира привезли такой камень, найденный на одном из плато Карадага. И Лара вдруг поняла, что очень хочет опять увидеть Черное – синее и зеленое – море. И скалы, и кривые сосны. Галечные пляжи, на которых обжигаешь ноги, и на всех частях тела, которые соприкасались с галькой, остаются такие смешные следочки от камешков. Прелесть отсутствия горячей воды Лара перестала ценить в далекой юности, а потому на этот раз подошла к вопросу серьезно и купила путевки в приличный санаторий. Лечение им было не нужно, но наличие диетического питания – это плюс.

Открытием года стал для Лары Воронцовский дворец в Алупке. Несколько дней подряд она с утра бежала на пляж, потом – на завтрак. Потом грузила вяло сопротивляющегося мужа в маршрутку и везла его ко входу в Воронцовский парк, где они и гуляли до обеда. В горячем воздухе плыл запах смолы и хвои от разогретых солнцем кипарисов и сосен. Дворец, сложенный из какого-то фантастически крепкого вулканического камня, произвел на молодую женщину впечатление огромное. Она ходила вслед за экскурсоводом по небольшим, но изящно и с любовью отделанным комнатам и думала: вот дворец, в котором я хотела бы жить. Он создан был любящим мужчиной для своей семьи. Зимний сад пленил ее, и почти до слез тронула фигурка девочки из каррарского мрамора. Поверить в увиденное было трудно, но оборки юбочки, вырезанные из камня, имели вид воздушный и полупрозрачный.

Со ступеней ведущей ко дворцу лестницы, там, где сидят львы, вид на море открывался удивительный. И казалось: вот оно, море, – пройди до конца площадки, и у ног твоих заплещутся волны. Но с края площадки обнаруживалась еще одна лестница – и теперь море манило и звало к себе. И хотя Лара прекрасно помнила, сколько еще нужно спускаться вниз, к воде – иллюзия того, что дворец стоит на берегу, была полной. А рядом с дворцом прятался каменный бассейн – в тени деревьев, окруженный цветущими розами. В нем плавали золотые рыбки, и на поверхности воды кувшинки возлагали свои тугие, плотные, в капельках воды атласные тела на ладони зеленых листьев. Сосны окружали дворец, как часовые, и везде бегало множество белочек, которые совершенно не боялись людей и клянчили семечки и орешки. Они с мужем брели по аллеям взявшись за руки и, углубившись в парк, выходили к пруду с лебедями или к Хаосу – инфернальному месту нагромождения огромных диких валунов. Камни действительно словно задержались здесь с тех времен, когда Творец еще не начал наводить порядок в подлунном мире. Должно быть, он о них просто позабыл, и валуны дыбились и нависали немыслимыми формами, указывая человеку на его место и бросая вызов мировому порядку. Сергуля парк тоже полюбил, но, как подозревала жена, не последнюю роль в этом сыграло наличие непосредственно у входа-выхода очень симпатичного дегустационного зала. Муж считал себя любителем экзотики и всегда старался отдать должное местным напиткам. Крепленые вина Крыма пились легко, пахли солнцем и немного кружили голову. А может, это от жары и запаха смолы, а не от вина.

И вот в один из дней, глядя на нагромождение валунов и скал, Сергей спросил:

– Ириска, с чем у тебя ассоциируется хаос?

– С сексом. – Ответ вылетел прежде, чем она успела подумать.

Муж удивленно воззрился на нее.

– Да? С чего бы это?

– Ну… не знаю. – Глаза Лары блеснули, и она подошла ближе и, быстро наклонив голову, куснула Сергея за плечо.

– Но-но. – Он отодвинулся. – Без насилия. Люди кругом.

– Какие люди? Все люди на пляже, мы одни. – Лара прижалась к мужу покрепче, одной рукой обняв за талию, а другой быстро скользнула под майку, погладила крепкий плоский живот и добралась до соска.

– Не хулигань. – Сергей поймал ее ладонь и прижал рукой.

– Да ладно. – Она языком пощекотала его шею. На вкус муж был соленый. – Никого поблизости нет. Не хочешь здесь – пойдем ниже, туда, где камни, к морю. Там полно мест, где можно спрятаться.

– А до дома, то есть до возвращения в номер, никак подождать нельзя?

– Нет!

Но муж, человек порядочный, законопослушный и не склонный к эксгибиционизму, обругал Лару этим самым словом и отошел подальше. «Ну, подожди, – подумала Лара. – Так просто от меня не уйдешь». Она сделала вид, что смирилась, и послушно вышла на главную аллею, где раскладывали столики с сувенирами многочисленные торговцы. Все эти деревянные бусы и браслеты, фигурки животных и открытки, брелоки и поделки из дерева – мусор, который загромождает багаж любого туриста, но практически нет такого человека, который ничего не покупает. Пусть эти деревянные бусы дома прочно поселятся в ящике, магнит разобьется, упав с холодильника, а можжевеловые опилки закончат свою жизнь в пылесосе – ужасно хочется купить что-нибудь. Лара уже обзавелась браслетом из разноцветных деревянных бусинок и теперь просто разглядывала пестрый товар, не спеша углубляясь в парк. Они пошли по серпантину и два этажа спустя оказались над самой водой. За невысоким бетонным бортиком круто уходил вниз склон, прорезанный корнями деревьев и осыпями камней. У скал плескалось море. Цепочка камней вела к осколку скалы, возвышавшемуся в нескольких метрах от берега.

– Мне кажется, мы тогда на него лазили, да? – спросила Лара, перебираясь через бортик и осторожно скользя по склону вперед и чуть вниз – там росло несколько деревьев, и она прикинула, что если устроиться между корней, то с дороги их видно не будет. А купались здесь редко: крупные камни затрудняли вход в воду.

– На этот валун? – переспросил Сергуля, двигаясь следом. – Кажется. Хотя я не помню. Мы тогда что-то много где полазили.

– Давай вон там сядем и сфотографируем камень и море. И вот так сосны – они будут нависать над морем, совсем как на японской гравюре, – щебетала Лара, загоняя свою добычу. – Садись здесь, я буду за тебя держаться.

Муж послушно устроился между корней сосны, а Лара уселась чуть ниже, между его колен. Она честно снимала море и валун. Потом, обернувшись и встав на колени, – сосны. А потом аккуратно положила на землю фотоаппарат и быстро расстегнула на муже джинсы.

– Э! Э! Ты что делаешь? – Растерявшийся Сергей схватил жену за руку, но она уже просунула тонкие пальчики под «молнию», и он жалобно пробормотал: – Бандитка ты, Ириска.

– Можешь покричать «Насилуют!», – любезно предложила жена. – А можешь расслабиться и получить немного удовольствия. И потом, глядя на фотографии местных сосен, ты будешь с удовольствием вспоминать эту прогулку.

Сергей что-то простонал, бросил взгляд вверх, на тропу, но там было пусто. Тогда он смирился с неизбежным и откинулся на жесткие корни сосны, надеясь, что разбушевавшаяся Лара не вызовет новый оползень и они не сверзятся в море.

Весь день Лара подлизывалась к мужу. Они выбрались из парка, и Сергей, хоть и делал вид, что злится, не мог без смеха смотреть на довольную жену. «На кошку похожа, которую хорошенько отодрали и приласкали», – думал он. Они сходили в дегустационный зал. Там, в прохладной полутьме среди огромных бочек, им принесли бокалы, на дне каждого плескалось совсем немного густой и тяжелой жидкости. Лара пробовала крымские вина не первый раз, но вновь и вновь поражалась запаху солнца, смолы и винограда, который они источали. Сегодня ей больше всего понравилось бастардо. Ведущий дегустации рассказал трогательную историю о сыне аристократа, который был рожден от простолюдинки, а потому его звали бастардом. Он вырос и стал знаменитым виноделом. Вырастил прекрасный виноград и сделал из него вино. Но отец его, самый знатный человек края, был недоволен – вино оказалось недостаточно изысканно на его вкус, букет его был небогат. И тогда молодой винодел смешал элитный сорт винограда с другим, гораздо более простым, то есть произвел на свет своего рода бастарда среди вин. «И когда его отец попробовал вино, – журчал дядечка, мечтательно глядя на темно-красную жидкость в бокале, – когда отец его распробовал, он призвал к себе сына, и дал ему родовое имя, и завещал все свои титулы и поместья».

Они купили бутылку коллекционного бастардо и вернулись в санаторий. Пообедали, поспали. Сходили на пляж. Вечером, уже после ужина и прогулки, Лара стояла на балконе и смотрела на звезды и на море. Море шепталось и шумело, кипарисы черными пиками тянулись к небу. Над водой висела неправдоподобно желтая, как кувшинка в пруду Воронцовского дворца, луна. В этом санатории – старой постройки трехэтажном корпусе – оказались шикарные балконы. Просторные, как террасы, на них можно было ходить, лежать в шезлонгах, читать. Правда, имелось одно но: дверь соседнего номера выходила на этот же балкон. Он был, так сказать, общий. И никакой загородки не имелось. Впрочем, Лара и Сергей уже успели познакомиться с соседями: симпатичной семейной парой старше их лет на десять – пятнадцать. Они честно ходили на какие-то процедуры, много гуляли, и сосед даже пару раз играл с Сергеем в шахматы после обеда. Сегодня они вернулись после ужина и, посидев с полчаса на балконе, ушли спать, объяснив, что ездили на экскурсию, вставать пришлось черт-те когда и устали ужасно. И вот теперь Лара, уверенная, что балкон в полном ее распоряжении, вздрогнула, услышав за спиной шаги. Обернувшись, увидела соседа – Владимира Николаевича.

– Ох, вы меня напугали. – Она прижала руку к сердцу и быстро поправила легкий шелковый халатик, который так мило распахивался при малейшем движении.

– Простите великодушно, – тихо ответил тот. – А где же ваш муж?

– Пошел за сигаретами и водой. Забыли купить. А вы что же – не спится?

– Да. Жена вот умаялась совсем, а я – никак не засну. Может, из-за луны. А может, из-за вас.

– А я что? – растерянно отозвалась Лара. – Я же вроде не шумела.

– Нет-нет, я не про шум! При чем тут это! Трудно заснуть, когда такая милая, такая чудесная женщина стоит на балконе совсем рядом и смотрит на звезды.

Владимир Николаевич придвинулся вплотную. Лара искоса взглянула на его лицо: орлиный нос с раздувающимися ноздрями, загорелая ровная кожа, хорошо подстриженные волосы… разве что чуть длинноваты сзади. Пахло от него дорогим одеколоном. Но Лара почувствовала вдруг, что этот тип ей противен. Черт его знает почему. Не отвечало ничего внутри. И дело было не в жене, которая спала всего в двух шагах от своего сластолюбивого супруга. Нет, химия симпатии – странная вещь. Бывает – да, а бывает – нет, хоть убейся. Лара улыбнулась мужчине и негромко, но четко сказала:

– Муж ушел уже давно. И вернется скоро. Вам здесь еще неделю жить, а он у меня такой вспыльчивый. Не портите себе отдых.

Мужчина сделал шаг назад:

– Что вы, Ларочка! Я просто вышел покурить и, раз уж вы здесь, такая романтическая на фоне луны, позволил себе сделать пару комплиментов. – Он докурил и ушел. Они даже перекинулись еще парой фраз о красоте ночи.

Через несколько минут в номере хлопнула дверь. Вернулся Сергей. Вышел на балкон и протянул жене бокал вина и сигарету.

Лара пила густое сладкое вино маленькими глоточками и все никак не могла собраться с силами и уйти с балкона. Было что-то завораживающее в шуме прибоя, в золотой дорожке, прочертившей море. Муж стоял сзади, и она чуть откинулась, оперлась на него.

– Здесь хорошо, – пробормотал Сергей.

Он зарылся лицом в ее волосы, вдыхая знакомый и такой любимый запах. Поднял руки и ладонями накрыл ее груди. Шелк скользил под пальцами, и вот он уже держит теплое тело, поясок развязался, и Лара принялась отталкивать его руки, шипя:

– Ага, и кто из нас, интересно, эксгибиционист? Соседи тут рядом…

– Они спят, – невнятно ответил муж, покрывая поцелуями шею, ушко и плечи жены.

– Идем в комнату. – Лара попыталась утащить его в номер. Ей показалось, что занавеска на двери соседского балкона дрогнула.

Но Сергей, видимо, решил устроить небольшую месть за сегодняшнее изнасилование в Воронцовском парке и двигаться с места категорически не желал. Вместо этого он все жарче целовал жену, руки скользили по телу, и по его прерывистому дыханию Лара сообразила, что муж завелся не на шутку. Она бросила еще один взгляд на соседскую дверь. Так и есть – штора приоткрыта. Она, конечно, не могла видеть Владимира Николаевича, но прекрасно знала, что он стоит там и изо всех сил вглядывается в слившиеся у ограды балкона тела. Ну и компания подобралась, подумала она. Два эксгибициониста и один вуайерист. Ну и черт с ним – хочет смотреть – пожалуйста! Она выкинула из головы мысли о не в меру любопытном соседе и отдалась ласкам мужа. Широкие мраморные перила балкона еще хранили тепло солнечного дня. Лара легла на них животом, муж ласкал ее, и вот рука его стала влажной, он облизал пальцы, потом, нагнувшись, впился губами в рот жены. Лара охнула и, когда он вошел в нее, выгнулась, откинув голову и плечи назад и устремив к желтой луне груди с торчащими сосками. Такой вспышки страсти, такой силы эмоций они не испытывали давно.

И вот теперь, лежа на диване под пледом и чувствуя, как волны удовольствия прокатываются по телу, Лара думала, что тот секс на балконе был лучшим за весь отпуск. Из чего можно сделать вывод, что не стоит зацикливаться на супружеской постели. Разнообразие приветствуется.

Может, этим летом опять податься в Крым? Но не в тот же санаторий. Где-то была книжка-справочник по побережью, она специально купила. В их двухкомнатной квартире не так уж много места, поэтому книжный шкаф общего пользования расположился в коридоре. Там стояли неизбежные Майн Рид еще советско-макулатурных времен, Дюма, Пушкин, детективы, а также путеводители, которые Лара фанатично покупала и читала перед любой поездкой. И где же Крым? Она шарила по полкам. Черт, коробки с фотографиями, это наши, это Данилы, это его дневники… крышка с коробки упала, и в ее пахнущих пылью глубинах мелькнуло что-то яркое. Удивленная Лара вытянула картонку и заглянула внутрь. Потом, не веря своим глазам, сунула в нее руку и вытащила… розовый бюстгальтер.

Ой! Тряпочка была совершенно точно не ее – размер маловат, да и не любит Лара розовое белье. Она всегда покупает темное, с вышивкой или кружевцами. Ну, на лето, конечно, светлое тоже приходится подбирать, что-нибудь бежевое или салатовое, пусть даже бирюзовое. Но не розовое же!

И вот откуда это? Прежде чем она сумела подумать о чем-то реальном, как-то расстроиться, что-то решить – в замке загремели ключи, и веселый голос Сергули из прихожей позвал:

– Ириска! Я дома! Есть дадут трудящемуся человеку?

Лара молчала, судорожно комкая розовый лоскуток и чувствуя, как внутри поднимается волна злости. Она склонила голову, инстинктивно пытаясь спрятаться от мужа, и уловила сладкий запах духов, пропитавший вражеский бюстик. Духи были сладкие до одури. Слезы, защипавшие было глаза, мгновенно высохли. Лара легко поднялась и выскочила в коридор. Муж, не ожидавший нападения, прозевал первую пощечину и, охнув, пробормотал:

– Ларка, ты что?

Но она не могла ничего сказать – осталось только желание причинить боль, разодрать его кожу. Ногти впились в грудь мужа, и тот, вздрогнув, увидел, как на рубашке выступила кровь.

– Ты рехнулась?

Лара не отвечала, и он испугался. Однако женщина, не останавливаясь, била и царапала его, и, придя в себя, Сергей схватил ее, заломил руки назад и потащил в комнату. От боли в плечах Лара немного пришла в себя и завопила:

– Отпусти!

– Еще чего! Ты, того и гляди, мне глаза выцарапаешь! Что с тобой?

Она яростно вырывалась, шипя от боли, но муж не позволял ей высвободиться.

– Ириска! Если это новая фишка и ты считаешь, что такие игры мне нравятся, предупреждаю – нет, не нравятся! Я не хочу участвовать в садомазохистских развлечениях!

– Развлечения? Не будет тебе больше никаких развлечений! Будешь платить шлюхам, как все! Или это все-таки коллеги по работе?

– Что ты несешь? – Сергей, не на шутку разозлившись, швырнул Лару на кровать. – Мы же все выяснили тогда…

– Тогда! А это – теперь!

– Что теперь?

– Это! – Она протянула ему розовый кружевной бюстик, который все еще сжимала в кулаке.

– И что это? – Сергей разглядывал тряпку с недоумением.

– Это лифчик! Не мой! Я нашла его в шкафу!

– Да? – Муж осторожно приблизился к кровати и внимательно разглядывал розовые кружавчики. Потом покачал головой и стал снимать пиджак. – Дура ты у меня все-таки, Ириска, – сказал он, поглядывая на плачущую на кровати жену.

Теперь Ларе стало ужасно жалко себя, и она свернулась клубочком, отшвырнув, наконец, противно пахнущий лифчик, и рыдала, уткнувшись носом в покрывало.

Сергуля снял рубашку и, морщась, разглядывал царапины на груди. Потом обозрел в зеркале свою физиономию – одна щека была заметно красной.

– Это же надо, – пробормотал он. – Ларка, кончай рыдать, я тут ни при чем, честно.

Жена продолжала заливаться слезами, и он продолжал:

– Почему тебе не пришло в голову, что не я один в этом доме мужик? И мне-то как раз водить к себе девочек не надо – у меня жена есть… ненормальная, правда, но что ж теперь… – Он сходил в ванную и побрызгал на царапину одеколоном. – Ларка, это трофей Данилы, а не мой.

– Что ты несешь! Он ребенок! – возмущенно воскликнула Лара.

– Нет, Ириска, он уже довольно давно не ребенок. Он мужчина.

– Но как же… ему же только… он еще мальчик!

– Мальчики взрослеют, ничего не поделаешь.

Лара хлопала глазами. Как же так? Значит, это Данила, ее сын, ее мальчик, приводил домой какую-то девицу, и… и он ее целовал? Он ее обнимал? Он занимался с ней сексом? Не может быть! Еще совсем недавно она купала его в ванне, умиляясь на детское тело и такой забавный членик. Потом он уже не позволял себя купать, но как-то оставался ласковым и домашним. Лара всегда могла поцеловать его, погладить по голове – и Данила не шарахался, не смотрел букой… Ну, за последний год он вытянулся так, что поцеловать его было сложно. И норовил вывернуться, когда она гладила его по голове. Но так все мальчишки делают! Она просто не заметила, как ее мальчик вырос. Ну, то есть она знала, что он вырос, – вещи давно покупались во взрослом магазине и обувь… но все же. То есть теперь ее сын – взрослый мужчина? А она сама? «Минуточку… это получается, я в любой момент могу стать бабушкой? Не может быть!» Лара помнила, что не раз шутила по этому поводу, но то было как-то несерьезно, без мысли о реальности шутки.

Сергуля с любопытством наблюдал за женой. По выражению лица он довольно легко мог прочесть ее мысли. Он видел, что она никак не может осознать происшедшее, и с раскаянием подумал, что надо было, может, сказать ей раньше. У матери и Данилы всегда были ровно-дружественные отношения, и Сергей не предполагал, что жена все еще видит в сыне ребенка. Сам он давно обращался с Данилой как с ровней, за что и был вознагражден доверием и уважением сына.

Потом Лара ревела, а Сергей ушел в кухню греть ужин и сидел там, краем глаза наблюдая за новостями по телевизору. Ларку он решил не жалеть – пусть придет и попросит прощения. Это же надо, наброситься и расцарапать в кровь! Темперамент у нее взрывной, он как-то с этим смирился, но тут уж просто безобразие. Надо выдержать характер. Потом, зареванная и несчастная, Ириска приползла просить прощения, и они помирились. Всплеск эмоций и переживания наградили Лару жестокой головной болью, она наглоталась ношпы и пошла спать, а Сергуля дождался Данилы, вернул ему несчастный бюстик и посоветовал хранить подобные вещи вне дома, лучше в гараже.

– Черт, я про него забыл, – покаянно произнес Данила. – Она его оставила, случайно… а я нашел перед вашим приходом и не знал, куда пихнуть, – мать вечно в моих шкафах порядок наводит. Ну и засунул в коробку, туда никто сто лет не заглядывал. И забыл!

– Ладно, все утряслось, а мама теперь в курсе, что мальчик вырос. Она несколько переживает по этому поводу, так что, если будет дергаться, не усугубляй.

– Да понял я…